Текст книги "История изучения восточных языков в русской императорской армии"

Поручик Николай Карлович Ван дер Гюхт (1879–1921) по выпуску с курсов вышел в запас армии и поступил на службу в Министерство иностранных дел. В 1907 г. состоял при Императорской российской миссии в Тегеране, секретарем российской миссии в Афинах.

Сведения о зарубежной стажировке офицеров в 1905 г. весьма отрывочны. Достаточно полные сведения имеются лишь о поездке в Турцию слушателя среднего класса штабс-капитана Ардатова. Целью командировки было совершенствование в турецком языке и общее ознакомление со страной. Для стажировки Ардатову выбрали г. Синоп[331]331
  АВПРИ. Ф. 153. Оп. 663. Д. 205. Л. 46. Отношение начальника управления 1-го генерал-квартирмейстера Главного штаба на имя директора Первого департамента МИД, 16 мая 1905 г.


[Закрыть]. По окончании стажировки в Турции Ардатов представил отчет со сведениями о военно-политическом положении в стране и о состоянии турецкой армии[332]332
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3318. Л. 18–60. Отчет о поездке в Турцию состоящего на курсах восточных языков штабс-капитана Ардатова.


[Закрыть].

В 1906 г. на офицерские курсы восточных языков поступили четверо офицеров: поручики Матиясевич, Кричевский, Раевский и подпоручик Елчанинов. Поручик Раевский отчислен с курсов в 1907 г. Выпуска слушателей в этом году не производилось ввиду специфики набора офицеров в 1903 г.

В 1906 г. состоялись очередные летние командировки слушателей среднего класса – капитанов Хан Иомудского, Стефани, Каблицкого и слушателя старшего класса штабс-капитана Ардатова. Капитан Хан Иомудский командировался в Астрабадскую провинцию Персии, остальные офицеры – в г. Тегеран. В связи с нестабильным политическим положением в Персии слушатели провели большую часть времени в лагере Персидской казачьей бригады под Тегераном и занимались совершенствованием языка с нанятым учителем, специально приезжавшим к ним из Тегерана.

По итогам стажировки все офицеры представили обстоятельные отчеты. Капитан Хан Иомудский в своем отчете дал описание туркменских племен Астрабадской провинции, ряда приграничных с русскими владениями племен Персии, а также г. Астрабада[333]333
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3512. Л. 67–95. Хан Иомудский. Поездка летом 1906 г. в Астрабадскую провинцию Персии.


[Закрыть]. Капитан Стефани представил интересное описание поездки от порта Энзели через города Решт, Менджиль и Казвин в Тегеран. В отчете рассматривается политическая ситуация в Персии и дается оценка боевых качеств персидской армии[334]334
  Там же. Л. 39–65. Отчет о командировке в Персию в 1906 г. слушателя курса восточных языков капитана 4-й резервной артиллерийской батареи Стефани.


[Закрыть]. Штабс-капитан Ардатов представил в отчете сведения о политической обстановке в Персии, состоянии персидских вооруженных сил. Он также оставил любопытные заметки о таком техническом средстве обучения, как граммофон, и подробно изложил преимущества этого устройства для постановки правильного произношения[335]335
  Там же. Л. 2–26. Отчет о поездке в Персию состоящего на курсе восточных языков Михайловского крепостного пехотного батальона штабс-капитана Ардатова.


[Закрыть]. В отчете поручика Каблицкого содержались сведения об особенностях политического положения в Персии и об организации персидской армии[336]336
  Там же. Л. 28–36 об. Отчет о поездке в Тегеран слушателя офицерских курсов восточных языков поручика Каблицкого летом 1906 г.


[Закрыть].

В 1907 г. на офицерские курсы восточных языков были приняты пятеро офицеров: штабс-капитаны Васильев, Добромыслов, Малиновский, Мамонтов, штабс-ротмистр Фромм. Выпускался в этом году один офицер – штабс-капитан Ардатов. Выпускные и переводные экзамены принимались особой комиссией, в состав которой вошли от Азиатской части Главного штаба полковник С. В. Цейль и подполковник А. Давлетшин и от Главного управления Генерального штаба – подполковник А. Е. Снесарев.

Следует отметить военно-востоковедную деятельность Михаила Андреевича Ардатова (1871–1921), единственного выпускника курсов 1907 г. Сразу после выпуска Ардатов поступил на службу в разведку Кавказского военного округа. С учреждением в Тифлисе окружной подготовительной школы восточных языков был назначен преподавателем курса мусульманского права и турецкого языка. В 1910–1911 гг. учредил и издавал в Тифлисе газету «Кавказский военный переводчик», освещавшую события в Персии и Турции. Автор ряда военно-востоковедных работ, публиковался в изданиях штаба округа. В период Первой мировой войны на Кавказском фронте прославился организацией отрядов разведчиков для совершения диверсий в тылу турецкой армии.

Об Ардатове упоминал в своих воспоминаниях капитан К. Н. Смирнов: «М. А. Ардатов был сын мелкого военного начальника, начинал службу в [13-м Л.-гв.] Эриванском полку, потом был переведен в Ардаганский полк[337]337
  Имеется в виду 260-й пехотный резервный Ардаганский полк.


[Закрыть] и поступил на курс восточных языков, когда большинство ушло на японскую войну. Таким образом, он был в особо благоприятных обстоятельствах для изучения восточных языков. В конце концов, он был один, и для него одного приходили преподаватели. Будучи слушателем восточного курса, он побывал в Самсуне и представил очень хорошее описание Самсуна, потом [оно] было напечатано в “Известиях штаба Кавказского военного округа”. Второй год он побывал в Тегеране и написал очень интересную брошюрку за инициалами М. А. о персидской революции в 1906 году. Брошюры этой я потом нигде не встречал. Мне кажется, сам Ардатов не особенно был рад этой брошюре, ибо в военных кругах того времени она была встречена неблагожелательно. Чернозубов[338]338
  Генерального штаба полковник Ф. Г. Чернозубов, заведующий обучением персидской кавалерии и командир Персидской казачьей бригады (1902–1906).


[Закрыть] предостерег штаб округа, что Ардатов “красный”.

Ардатов правда был человек, сочувствующий революции, но очень это скрывавший. Женился он на княжне Чавчавадзе и все воевал с нею за кажущийся ему аристократизм, хотя женщина эта была совсем не похожа на аристократку своим образом жизни.

После меня в 1907 г. Ардатов занял должность помощника начальника разведывательного отделения, и только во время войны в 1915 г. он оставил это место. Это был очень добросовестный и ревнивый работник. Человек он был очень скромный, но тяжелый, щепетильный, и работать с ним в близком контакте было трудно. Он написал много статей в “Известиях [штаба Кавказского военного округа]” и стал издавать газету “Кавказский военный переводчик”, обратившуюся потом в “Вестник Ближнего Востока”. Казна отпускала на это дело 500 руб. в год; сотрудники писали даром, а сам Ардатов от этого идейного дела имел только убыток. Наконец с войной это дело прекратилось. Перед самой войной Ардатов был в комиссии Термена по восстановлению знаков на границе с Турцией. В 1915 году он был командирован заведующим разведкой в штаб 5-го корпуса, который должен был идти десантом в Константинополь. Потом его назначили заведующим разведкой Черноморского побережья Трапезунда, где он совместно с флотом организовал подготовку восстания греков в районе Самсуна, изученного им несколько лет»[339]339
  Смирнов К. Н. «Интеллидженс» Кавказского фронта. С. 254–255.


[Закрыть].

В 1907 г. в программу офицерских курсов восточных языков был добавлен новый предмет – английский язык. Изучение английского языка, как отмечал Главный штаб, имело большое практическое значение: «Настоятельная необходимость этого языка свидетельствуется всеми офицерами курса, имевшими случай посетить страны Востока во время летних командировок. Пробел в этом отношении чувствуется в особенности офицерами, назначаемыми по окончании курса в Туркестанский край, по роду своей службы обязанными следить за положением дел в Британской Индии, Афганистане и в других странах, на которые распространяется в той или иной степени английское влияние. Предложение о введении преподавания английского языка встречает со стороны учебного начальства курса полное сочувствие»[340]340
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3529. Л. 214. Докладная записка по Главному штабу, 29 сентября 1907 г. О преподавании на курсе восточных языков английского языка.


[Закрыть].

Желание офицеров изучать английский язык было столь велико, что они готовы были покрыть расходы по оплате преподавателя за свой счет. Главный штаб счел возможным выделить из средств Военного министерства 500 руб. для оплаты трех уроков английского языка в неделю. Помощник военного министра генерал-лейтенант А. А. Поливанов утвердил это предложение Главного штаба.

Летние стажировки офицеров-слушателей были продолжены в 1907 г. Всего командировались за границу шесть офицеров, по три от старшего и среднего классов.

Офицеры-слушатели старшего класса командировались в Турцию: есаул Карабанов – в Скутари[341]341
  Скутари – совр. Ускюдар, р-н Стамбула, расположенный в азиатской части города.


[Закрыть], капитан Стефани – в Бруссу, поручик Каблицкий 2-й – в Трапезунд и Эрзерум. Офицеры-слушатели среднего класса командировались в Персию: поручик Матиясевич – в Исфахан, штабс-капитан Кричевский – в Мешхед, подпоручик Елчанинов – в Казвин[342]342
  АВПРИ. Ф. 153. Оп. 663. Д. 205. Л. 53. Список офицеров-слушателей курса восточных языков, командируемых в Турцию и Персию на каникулярное время для совершенствования в языке. Российский посланник в Персии Н. Г. Гартвиг рекомендовал для подпоручика Елчанинова избрать местом стажировки вместо Казвина («места малопригодного») город Зенджан, расположенный на северо-западе Персии.


[Закрыть].

Относительно офицеров-слушателей, командируемых в летние стажировки в Персию, российский посланник в Тегеране Н. Г. Гартвиг обратился в Главный штаб с просьбой поднять офицерам денежное содержание на период пребывания в Персии ввиду «необыкновенной дороговизны жизни». Он также отмечал желательность для офицеров иметь с собой несколько комплектов гражданского платья, включая костюмы для официальных мероприятий и светских раутов, и отмечал трудности с приобретением гражданского костюма в Персии. «Приезжая же большей частью в города, – отмечал Н. Г. Гартвиг, – где иногда имеются наши консульства, будучи приглашаемы на обеды, различные торжества и празднества, как наши, так и иностранные, и имея часто только одни дорожные костюмы, вполне естественно, что молодые люди эти поставлены в очень щекотливое положение. Носить же форменное платье им строго запрещено, что, впрочем, совершенно правильно ввиду нежелательности возбуждения лишних толков и превратных понятий о действительной цели их командировки»[343]343
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3529. Л. 222 об. Письмо российского посланника в Тегеране на имя начальника Азиатского отдела Главного штаба, 18 сентября 1907 г.


[Закрыть].

В 1908 г. на офицерские курсы восточных языков были приняты шестеро офицеров: подъесаул Кожевников, штабс-капитан Мариамбей, поручики Султан-Сейдалин, фон Трентовиус, Иванченко, Макаров. В этом году с курсов выпускались: есаул Карабанов, капитаны Стефани, Хан Иомудский, поручик Каблицкий 2-й.

Среди этих офицеров следует отметить капитана Хана Иомудского и поручика Каблицкого 2-го. Николай Николаевич Хан Иомудский (Карашхан-оглы) (18681928) внес важный вклад в изучение этнографии Средней Азии, он по праву пользовался репутацией большого знатока истории и этнографии туркменских племен. Продолжительное время находился на различных должностях по линии военно-народного управления Закаспийской области. Автор ряда работ по истории и этнографии туркменского народа.

Поручик Николай Евстратьевич Каблицкий 2-й (1882–1939) проходил службу в разведке Кавказского военного округа. В период языковой и страноведческой стажировки в Турции в 1907 г. составил маршрутное описание участка Эрзерум – Трапезундского тракта[344]344
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 997. Л. 1–7 об. Каблицкий Н. Маршрутное описание участка Ардаса – Эрзерум – Трапезондского тракта, составленное 1–6 августа 1907 г.


[Закрыть]. Опубликовал несколько работ по турецкой тематике в военно-востоковедных изданиях штаба Кавказского военного округа.

При проработке вопроса о летних стажировках офицеров-слушателей на 1908 г. слушатель младшего курса поручик Мамонтов вышел на руководство Азиатского отдела Главного штаба с предложением организовать в период стажировки военно-географическую экспедицию в г. Хамадан, расположенный в 360 верстах к юго-западу от Тегерана[345]345
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3685. Л. 1–6. Докладная записка поручика Мамонтова о предложенной в 1908 г. экспедиции в Западную Персию.


[Закрыть]. Эспедицию Мамонтов предполагал совершить совместно с другими офицерами-слушателями младшего курса – штабс-капитанами Васильевым и Малиновским – в период трехмесячной стажировки. Мамонтов предполагал провести рекогносцировку маршрута Энзели – Решт – Казвин – Тегеран – Хамадан и вернуться обратно в Казвин по новому шоссе, еще не отмеченному на русских военных картах. Во время рекогносцировки Мамонтов предполагал произвести маршрутную съемку всего пути в двухверстном масштабе, составить маршрутное описание, подготовить фотоальбом и собрать сведения для военно-статистического описания района поездки. Весь проект Мамонтов предлагал исполнить «без расходов от казны», за счет личных средств участников экспедиции. Ввиду сложной политической обстановки в Персии проект был признан Главным штабом нежелательным.

Штабс-ротмистр Фромм и поручик Мамонтов провели летнюю стажировку в Персии. Подробности пребывания в стране представлены Мамонтовым в отчете о стажировке[346]346
  Там же. Л. 24–25. Отчет о командировке в Персию в 1908 году, 1 августа 1908 г.


[Закрыть]. Мамонтов отмечал, что политическая обстановка в Персии не благоприятствовала стажировке, и бσльшую часть времени он и штабс-ротмистр Фромм провели в расположении Персидской казачьей бригады. «С целью наиболее добросовестного выполнения возложенной на меня задачи, – отмечал в отчете Мамонтов, – я пригласил преподавателя, опытного сеида Абдулла-мирзу и ежедневно брал у него уроки; кроме того, ежедневно совершая поездки верхом по городу и его окрестностям, я постоянно вступал в разговоры с жителями окрестностей Тегерана и завязал знакомства с некоторыми из них; наконец, я совместно с штабс-ротмистром Фроммом прожил несколько дней в деревне Шамран, в двадцати верстах от города, в доме не говоривших по-русски персов. Постоянно вращаясь в среде персидских офицеров бригады, я усвоил себе простой разговорный язык в такой степени, что мне и им было вполне понятно то, что они мне и я им передавали; кроме того, я постоянно беседовал с уроженцем Тегерана, моим денщиком Али-беком»[347]347
  Там же. Л. 24 об.


[Закрыть].

В период командировки в Персию поручик Мамонтов по предложению заведующего обучением персидской кавалерии Генерального штаба полковника В. П. Ляхова в свободное от занятий время принял на себя подготовку пулеметной команды Персидской казачьей бригады[348]348
  Поручик Мамонтов был опытным специалистом в пулеметном деле. См.: РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. П/с 145–631. Послужной список подполковника Мамонтова, сост. в июне 1916 г.


[Закрыть]. На смотре пулеметной команды персидский шах остался очень доволен результатами подготовки пулеметчиков и наградил поручика Мамонтова орденом Льва и Солнца 2-й ст. Это событие обеспокоило Главный штаб ввиду «крайней нежелательности вмешательства офицеров-слушателей курса восточных языков, командируемых с строго определенной целью – совершенствоваться в языках, в какие бы то ни было дела страны»[349]349
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3685. Л. 39. Докладная записка по Главному штабу, 8 октября 1908 г.


[Закрыть]. Главный штаб запросил полковника Ляхова дать объяснение по факту участия поручика Мамонтова в обучении чинов Персидской казачьей бригады. В своем ответе Ляхов сообщил, что услугами поручика Мамонтова он воспользовался ввиду необходимости быстрого обучения созданной в бригаде пулеметной команды, и что роль Мамонтова при этом носила «интимный характер» и была скрыта от европейцев и персов, за исключением чинов Персидской казачьей бригады. В результате Главный штаб указал полковнику Ляхову на недопустимость впредь подобного вмешательства офицеров, командируемых с учебной целью, в дела политического характера. Между тем пожалованный персидский орден поручику Мамонтову было Высочайше разрешено принять и носить.

Летом 1908 г. штабс-капитан Кричевский для совершенствования турецкого языка совершил поездку в турецкий г. Айдын[350]350
  Айдын – адм. центр совр. пров. Айдын, Турция.


[Закрыть]. По прибытию в Турцию у Кричевского возникли большие проблемы в связи с тем, что в его заграничном паспорте по недоразумению было проставлено воинское звание. Паспорт вызвал большие подозрения у турок, и русскому генеральному консулу в Смирне потребовались значительные усилия, чтобы добиться от турецких властей разрешения на стажировку Кричевского[351]351
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3685. Л. 30. Письмо директора Первого департамента МИД в Главный штаб, 4 августа 1908 г.


[Закрыть].

В 1908 г. офицерские курсы восточных языков отмечали свой 25-летний юбилей. Это событие не осталось без внимания со стороны русской прессы[352]352
  Не осталось незамеченным это событие и в разведывательном департаменте генерал-квартирмейстерской службы Генерального штаба индо-британской армии, в котором были сделаны переводы статей о юбилее курсов, помещенные в газете «Русский инвалид» и в туркестанской прессе. В докладе разведывательного департамента отмечались основные недостатки в работе курсов, внимание к изучению на курсах английского языка, а также сообщалось о создании в русском Генеральном штабе специальной комиссии по реформированию курсов. См.: OIOC/L/P&S/20/212: Summary of Principal Events in 1908. Russia in Asia. Oriental Languages.


[Закрыть]. С заметками и статьями выступили военные востоковеды, выпускники курсов и офицеры-слушатели. Большую статью по истории курсов и об общих проблемах русского военного востоковедения опубликовал А. Е. Снесарев[353]353
  См.: Снесарев А. Е. 25-летие офицерских курсов восточных языков // Голос правды. 1908. № 950.


[Закрыть]. Событие явилось не только поводом к юбилейным торжествам, но и подходящим моментом, чтобы привлечь внимание общественности к состоянию в русской армии вопроса об изучении офицерами восточных языков.

19 ноября в помещении учебного отделения был отслужен благодарственный молебен, на котором присутствовали старший советник Министерства иностранных дел К. Э. Аргиропуло, русский посланник в Персии Н. Г. Гартвиг, вице-директор Первого департамента МИД А. А. Нератов, чиновник особых поручений при МИД В. О. Клемм, начальник учебного отделения министерства профессор В. А. Жуковский, начальник Азиатского отдела Главного штаба полковник С. В. Цейль, Генерального штаба подполковник А. Е. Снесарев, профессора, выпускники курсов и офицеры-слушатели. С речами выступили официальные лица и выпускники курсов, которые отметили большую роль офицерских курсов восточных языков в деле подготовки квалифицированных специалистов по Востоку.

Выпускник курсов действительный статский советник Д. М. Левшин в своей речи отметил тот энтузиазм, с которым офицеры-слушатели занимались восточными языками, дополнительно изучали английский язык, параллельно посещая занятия в других учебных заведениях Петербурга, например, в Археологическом институте. Он отметил, что не все выпускники продолжили службу на ниве военного востоковедения, но это нисколько не умаляло заслугу офицерских курсов. Левшин считал, что курсы «должны существовать, преобразоваться и давать полезных родине людей»[354]354
  Юбилей офицерских курсов восточных языков // Санкт-Петербургские ведомости. 1908. № 269.


[Закрыть].

В своей блестящей речи А. Е. Снесарев отметил: «Когда в последнюю войну у нас оказался сильный недостаток в переводчиках и проявлено было крупное незнание языка и стран Востока, то печать и общество по этому поводу стали метать громы и молнии, возмущаясь, как можно было не подготовить людей, знающих язык соседей. Теперь это улеглось и как будто позабылось. Но кто знает, какая гроза может вновь надвинуться… Это может случиться вдруг, когда мы не успеем опомниться и опять окажемся неготовыми. Поэтому было бы желательно, чтобы наши студенты и офицеры теперь же были поставлены в условия, при которых, в случае надобности, они могли бы спокойно разобраться по отношению к любой стране»[355]355
  Там же.


[Закрыть].

После завтрака все участники встречи совместно сфотографировались на память (эта редкая фотография публикуется в настоящем издании). Затем состоялся товарищеский обмен воспоминаниями и впечатлениями. Делопроизводитель Азиатского отдела Главного штаба полковник А. Давлетшин предложил ежегодно 19 ноября устраивать товарищеский обед, за которым выпускники и офицеры-слушатели могли бы встретиться и обменяться мнениями.

В декабре 1908 г. по указанию военного министра в Главном штабе было созвано Особое совещание, которое приняло решение о реформировании всей системы изучения офицерами восточных языков. Подробно о военно-востоковедной реформе в русской армии будет сказано ниже. В соответствии с новым порядком изучения офицерами восточных языков прием на офицерские курсы восточных языков при учебном отделении Первого департамента МИД с 1909 г. был прекращен[356]356
  Разведчик. 1909. № 954. С. 81.


[Закрыть]. 10 июля 1909 г. военный министр уведомил о принятом решении министра иностранных дел: «В ожидании окончательного разрешения находящегося ныне на рассмотрении законодательных учреждений вопроса об установлении нового порядка подготовки для армии офицеров, знающих восточные языки, Его Императорскому Величеству благоугодно было 18 мая повелеть прекратить с наступающего года прием офицеров на курс восточных языков, учрежденный при Первом департаменте вверенного Вам министерства»[357]357
  АВПРИ. Ф. 153. Оп. 663. Д. 205. Л. 60. Отношение военного министра на имя министра иностранных дел.


[Закрыть].

С введением нового порядка изучения офицерами восточных языков обучающимся на курсе офицерам было предоставлено право завершить образование. В 1909 г. курсы закончили штабс-капитан Кричевский, поручик Матиясевич, подпоручик Елчанинов.

Летняя языковая и страноведческая стажировка в 1909 г. была организована для всех остававшихся на курсе офицеров-слушателей[358]358
  Там же. Л. 104. Сведения о пунктах командирования офицеров-слушателей курса восточных языков.


[Закрыть]. В связи с нестабильной обстановкой в Персии Главный штаб перенес стажировку в Турцию и разработал для нее соответствующую программу. Исключение было сделано только для одного слушателя – штабс-капитана Султан-Сейдалина, который командировался в Тегеран. Офицеры старшего класса были распределены в Турции по следующим пунктам: капитан Добромыслов – Конья, штабс-ротмистр Фромм – окрестности Смирны, штабс-капитаны Васильев – Брусса, Малиновский – Айдын, Мамонтов – Салоники. Офицеры среднего класса командировались в следующие пункты: подъесаул Кожевников – Айдын, штабс-капитан Мариамбей – Брусса, поручики фон Трентовиус – Мерсина[359]359
  Мерсина – совр. портовый город Мерсин на юге Турции.


[Закрыть], Иванченко – Айдын, Макаров – Брусса.

По результатам стажировок офицеры представили в Азиатскую часть Главного штаба отчетные работы. Из последних известны работы штабс-капитанов СултанСейдалина[360]360
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3784. Л. 88–118 об. Отчет штабс-капитана Султан-Сейдалина о поездке в Персию.


[Закрыть], Мамонтова[361]361
  Там же. Л. 126–131, 134–145. Рапорт штабс-капитана 14-го пехотного Олонецкого полка Мамонтова начальнику Азиатской части Главного штаба с приложением отчета на турецком языке о пребывании в Салониках (17 августа 1909 г.).


[Закрыть] и Мариамбея[362]362
  Там же. Л. 146–169 об. Общие впечатления от командировки в г. Бруссу.


[Закрыть].

В 1910 г. курсы закончили капитан Добромыслов, штабс-ротмистр Фромм, штабс-капитаны Васильев, Малиновский, Мамонтов. Среди выпускников этого года следует выделить штабс-капитанов Н. Н. Малиновского и Н. П. Мамонтова.

Николай Николаевич Малиновский (1879–?) в период обучения на офицерских курсах восточных языков получил дополнительное образование на курсах востоковедения в Практической восточной академии и в Санкт-Петербургском археологическом институте. Проходил службу в разведке штаба Кавказского военного округа, являлся преподавателем турецкого языка в окружной подготовительной школе восточных языков при штабе Кавказского военного округа.

Николай Петрович Мамонтов (1884 – после 1920 г.) получил известность благодаря работам по изучению Персии. Автор книги «Очерки современной Персии»[363]363
  Мамонтов Н. П. Очерки современной Персии / Н. П. Мамонтов. СПб.: тип. В. Ф. Киршбаума (отд-ние), 1909. 205 с.


[Закрыть], написанной по материалам поездки в Персию в 1908 г. В качестве военного корреспондента находился в 1912 г. на театре Первой Балканской войны. По материалам поездок на Балканы опубликовал книгу «С болгарскими войсками от Балкан до Чаталджи»[364]364
  Мамонтов Н. П. С болгарскими войсками от Балкан до Чаталджи: Зап. воен. корреспондента / Н. П. Мамонтов. М.: Т-во тип. А. И. Мамонтова, 1913. 175 с.


[Закрыть]. В период Первой мировой войны за мужество и героизм удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. и Георгиевского оружия.

В 1910 г. на курсе восточных языков состоялись последние языковые стажировки. Точное число офицеров и места стажировок остаются неизвестными. Как следует из архивного дела «О командировании офицеров курса восточных языков на летние месяцы за границу для совершенствования в изучаемых языках (13 мая – 16 декабря 1910 г.)», как минимум три офицера командировались в Турцию – штабс-капитан Султан-Сейдалин, подъесаул Кожевников и поручик Макаров. В деле также отложились составленные ими отчетные работы[365]365
  См.: РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3887. Л. 33–50. Отчет штабс-капитана 12-го саперного батальона Султан-Сейдалина о командировке в Турцию (30 октября 1910 г.); Там же. Л. 5668. Доклад подъесаула Кожевникова о пребывании в Турции; Там же. Л. 81–120. Доклад Л.-гв. Семеновского полка поручика Макарова о командировке в Турцию в 1910 г. Поручик Макаров также представил две отчетные работы – «Впечатление от турецкой армии» (РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3887. Л. 123–137 об.) и «Подробное топографическое описание дороги от Багдада до Аданы» (РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3887. Л. 138–160).


[Закрыть].

Последний выпуск офицерских курсов восточных языков состоялся в 1911 г. и был представлен шестью офицерами: подъесаул Кожевников, штабс-капитан Мариамбей, поручики Султан-Сейдалин, фон Трентовиус, Иванченко, Макаров. С этим выпуском была закрыта последняя страница славной истории «самой маленькой академии» русской армии.

Обращаясь к истории офицерских курсов восточных языков, следует кратко остановиться на некоторых итогах их деятельности. Анализируя состав обучавшихся на курсах офицеров по родам оружия, можно заметить ряд интересных особенностей. В числе окончивших курс восточных языков (102 чел.) преобладают офицеры армейской пехоты – 35 чел. (34,3 %)[366]366
  Цифры берутся округленно без сотых процента.


[Закрыть], затем следуют артиллеристы – 29 чел. (28,4 %), офицеры Гвардии – 24 чел. (23,6 %); в равной степени представлены офицеры кавалерии, казачьих войск и специальных войск (саперы и железнодорожники) – по 4 чел. (3,9 %) в каждой группе, офицеры Генерального штаба – 1 чел. (0,98 %). В этих цифрах следует обратить внимание на большую популярность курсов у артиллерийских офицеров, число которых лишь немногим уступает офицерам пехотных полков. Небольшой интерес к курсам был проявлен со стороны кавалерийских офицеров, несмотря на то что части армейской кавалерии в императорской армии дислоцировались преимущественно в Европейской России.

Также привлекает внимание тот факт, что, несмотря на очевидную связь знания восточных языков и служебного роста офицеров Генерального штаба, многие из которых занимали ответственные должности в штабах азиатских военных округов и по военной агентуре, интерес этой категории офицеров к курсам восточных языков оставался невелик. Попытка Главного штаба изменить ситуацию и стимулировать поступление офицеров Генерального штаба на курсы восточных языков, предпринятая в 1891 г. и поддержанная военным министром П. С. Ванновским, успеха не имела. Отчасти это было связано с нерешенными вопросами о порядке поступления офицеров Генерального штаба на курсы и их дальнейшей служебной деятельности после получения военно-востоковедного образования.

Вместе с тем Главный штаб предпринимал усилия по стимулированию интереса офицеров-выпусников офицерских курсов восточных языков к поступлению в НАГШ. Для поступивших в академию предусматривался ряд льгот, в частности установлено право на получение за время прохождения курса в академии добавочных к содержанию 15 руб. в месяц. Эта льгота была зафиксирована в Приказе по военному ведомству № 440 за 1907 г. с внесением дополнения в п. 41 Положения о курсе восточных языков (в редакции Приказа по военному ведомству № 276 за 1897 г.)[367]367
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1351. Л. 16.


[Закрыть].

Рассматривая состав выпусков в разные периоды истории офицерских курсов восточных языков, можно заметить, что спад интереса гвардейских офицеров к поступлению на курсы, наблюдавшийся после обнародования Положения о курсах 1885 г., длился сравнительно недолго. Начиная с 1887 г., офицеры Гвардии вновь стали проявлять устойчивый интерес к поступлению на курсы.

Представляют интерес сведения о том, из каких мест империи поступали офицеры на курсы восточных языков. Среди слушателей представители частей, дислоцированных в Европейской России, составляли подавляющее большинство – 92 чел. (90,2 %). На представителей частей, дислоцированных в азиатских военных округах, приходилось всего 10 чел. (9,8 %): от кавказских войск – 5 чел., от туркестанских – 3 и по одному представителю – от Оренбургского и Забайкальского казачьих войск. Сложившаяся картина географического распределения может быть объяснена фактором территориальной близости частей, давших слушателей на курсы, к Петербургу – военной столицы империи, а также политикой Военного министерства, особенно на начальном этапе деятельности курсов, направленной на преимущественный прием представителей войск Гвардии и Петербургского военного округа. Эта политика основывалась на стремлении военного ведомства сократить расходы на командирование в Петербург офицеров из удаленных гарнизонов Азиатской России. Мнение руководства азиатских военных округов о желательности приема на курсы преимущественно офицеров с Кавказа и Туркестана не встречало понимания в Главном штабе в течение всего периода существования курсов. По этой причине первый офицер кавказских войск появился на курсах только десять лет спустя после их открытия (штабс-капитан Агабеков в 1894 г.).

В свое время в Главном штабе было подготовлено два интересных документа, содержащие ценные сведения о выпускниках офицерских курсов восточных языков с указанием их последующей служебной деятельности: «Список офицеров, окончивших курс восточных языков со дня учреждения такового по 1894 год включительно»[368]368
  РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 28, ч. 2 (1894 г.). Л. 45–46 об.


[Закрыть] и «Список офицеров, окончивших курс восточных языков, учрежденный при Министерстве иностранных дел. С 1886 по 1907 год»[369]369
  Там же. Оп. 1. Д. 3529. Л. 228–234.


[Закрыть]. Первая мировая война не позволила Главному штабу обобщить сведения за более продолжительный период времени с указанием офицеров всех выпусков. Стремясь восполнить этот пробел, нами, на основе документальных источников, предпринята попытка свести сведения о выпускниках курсов в общий список, доведя его до начала Первой мировой войны[370]370
  См.: Прил. № 2 к настоящему изданию.


[Закрыть].

Составленный список содержит сведения о 102 выпускниках офицерских курсов восточных языков по состоянию на июль 1914 г. Эти сведения могут быть представлены в следующем виде:

Умерли 13 чел. Находились в отставке или запасе 18 чел. ГУГШ 4 чел. Главный штаб 1 чел. По военной агентуре (разведывательные отделения штабов военных округов, негласные военные агенты) 14 чел. Преподавательский состав окружных подготовительных школ восточных языков 3 чел. Строевые части (на различных должностях) 19 чел. Нестроевые части 5 чел. ГУВУЗ 3 чел. Военно-народное управление 9 чел. ОКПС 1 чел. Министерство иностранных дел 3 чел. Другие государственные ведомства 6 чел. Уволен со службы по суду 1 чел. Сведений не имеется 2 чел.

Таким образом, перед Первой мировой войной в военном ведомстве непосредственно по специальности, полученной на офицерских курсах восточных языков, проходил службу 31 офицер[371]371
  В подсчет входят офицеры, проходившие службу в ГУГШ, Главном штабе, по военной агентуре, в окружных подготовительных школах восточных языков, в военно-народном управлении на Кавказе и в Туркестане.


[Закрыть].Основная часть офицеров приходится на более поздние выпуски (после 1900 г.). Одновременно в более поздних выпусках наблюдается уменьшение числа офицеров, проходивших службу по линии военно-народного управления. Эти количественные показатели в двух основных сегментах служебной деятельности выпускников курсов свидетельствуют о том, что к Первой мировой войне тенденция использования офицеров-восточников в сфере разведки становилась доминирующей. Этому во многом способствовало быстрое развитие в русской армии в предвоенный период органов разведки в азиатских военных округах и, как следствие, значительная потребность в квалифицированных востоковедных кадрах. В период Первой мировой войны на Кавказском фронте основной контингент офицеров разведки – специалистов по Турции и турецкой армии – на уровне корпусных и отрядных управлений был представлен именно выпускниками офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД.

Завершая анализ качественных характеристик всей группы выпускников офицерских курсов восточных языков, следует отметить, что, несмотря на значительные проблемы с распределением офицеров-восточников на соответствующие их образованию служебные должности, в действительности положение в этом вопросе не было столь драматичным. Вопреки мнению, распространенному в русской военной прессе того времени о трудной судьбе офицеров-восточников, перспективы службы этой категории офицеров были вполне удовлетворительными. Подтверждением этому тезису могут служить следующие цифры: из 102 выпускников курсов восточных языков дослужились до генеральского звания 18 офицеров (4 генерал-лейтенанта, 14 генерал-майоров), десять офицеров получили образование в Николаевской академии Генерального штаба[372]372
  А. А. Давлетшин, М. Д. Гутор, И. С. Кашуба, Д. М. Левшин, П. А. Рейхель, В. И. Фляас (все – без причисления к Генеральному штабу), Р. И. Термен, В. Ф. Попов, А. В. Беляков, А. А. Герарди.


[Закрыть].

«Самая маленькая академия» вошла в историю русского военного востоковедения как блестящий эксперимент, и, как всякий эксперимент, она имела свои успехи и неудачи, но именно они позволили выработать ту оптимальную модель подготовки военно-востоковедных кадров, которая с успехом была использована при учреждении и других крупных военно-востоковедных учебных заведений – Ташкентской офицерской школы восточных языков и офицерского отделения Восточного института, а затем и при создании окружных подготовительных школ восточных языков. Наиболее ценное в этом опыте – фундаментальность теоретической подготовки, языковые и страноведческие стажировки, привлечение к подготовке кадров крупных российских специалистов и преподавателей – носителей языка, вовлечение офицеров-слушателей в научную работу, разработка методических и учебных пособий, адаптированных к целям военно-востоковедного образования, и др. Важное значение имела и отработка на основе офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД нормативной базы деятельности учебных заведений подобного профиля, вопросов организации учебного процесса и административного руководства.