Текст книги "История изучения восточных языков в русской императорской армии"

В раздел о поощрении наиболее отличившихся слушателей было сделано дополнение, предуcматривающее командирование одного офицера в Персию. Отдельно оговаривались суммы, выделяемые на такие командировки, – сверх получаемого содержания денег и прогонных по 15 франков суточных, а также подъемные – 800 франков при командировании в Индию, 600 франков – в Персию.

Особое значение имел п. 13 проекта, в котором предпринималась попытка закрепить служебное положение офицеров после окончания курса. Предлагалось офицеров, показавших наилучшие успехи, распоряжением командующего войсками назначать на вакантные должности по военному и военно-народному управлению. Остальные выпускники возвращались в свои части на штатные должности и обязаны были отслужить в Туркестанском крае два года. Кроме того, предусматривалось, что офицеры, успешно окончившие курс, ожидающие назначение на должности и имеющие оклады менее 1800 руб., могли получать вознаграждение в виде ежегодного прибавочного содержания в размере 180 руб. за знание языка индустани и такую же прибавку за знание двух языков – персидского и сартовского. Знающие все три языка получали вознаграждение в размере 360 руб. (п. 14). Относительно критериев владения языками проект Положения имел несколько туманную формулировку: «Правом на получение упомянутого вознаграждения пользуются только те из офицеров, которые могут правильно и бегло вести разговор, писать и без особого труда читать разные почерки на тех языках, за знание которых получают или желают получить вознаграждение» (п. 15).

Проект нового Положения имел некоторые весьма практичные и рациональные идеи и был значительно улучшенным продуктом по сравнению с действовавшим Положением 1897 г., но, к сожалению, покоился на слишком зыбких финансовых основаниях. В рассматриваемый период пресловутая политика «экономии от казны», практиковавшаяся в эпоху военного министра П. С. Ванновского, достигла в армии своего эпогея. Штаб округа в буквальном смысле боролся за каждый рубль, не предусмотренный сметой.

Тем не менее в декабре 1898 г. проект нового Положения был представлен начальником штаба Туркестанского военного округа в Главный штаб, где он пролежал без всякого движения до апреля 1899 г. Наконец был получен ответ за подписью управляющего ВУК Главного штаба генерал-лейтенанта В. У. Соллогуба, в котором сообщалось, что военный министр, ознакомившись с документом, указал на желательность «предварительного утверждения сего проекта в установленном порядке»[417]417
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 17–18. Отношение управляющего делами ВУК Главного штаба на имя начальника штаба Туркестанского военного округа, 5 апреля 1899 г.


[Закрыть]. Предлагалось проект доработать, включив в него изменения о командировании офицеров за границу и порядке прохождения службы офицерами после окончания курса. Изменения эти перечеркивали саму идею проекта положения. К примеру, указывалось на необходимость установить командирование офицеров в Индию и Персию «не в виде обязательной ежегодной меры, а согласно существующему ныне порядку, по соображению с ожидаемою от данной командировки пользою». При этом было не ясно, о каком «существующем порядке» шла речь – том, что существовал применительно ко всей императорской армии, или предусмотренном действовавшим Положением 1897 г. Что касается вопроса о дальнейшей службе офицеров после окончания курса, то Главный штаб не только не пошел навстречу руководству округа, но высказался по сути за своеобразное наказание выпускников курса – «всех окончивших курсы офицеров возвращать в свои части с обязательством прослужить в войсках Туркестанского военного округа не менее двух лет, не предоставляя им до истечения этого срока должностей по военному и военно-народному управлению». На практике для выпускников курса это означало двойное ограничение: к двум обязательным годам службы в Туркестане, изначально предусмотренным Положением 1897 г., добавилось новое ограничение – невозможность занимать должности по военному и военно-народному управлению. И это в то время, когда служба по линии военно-народного управления ввиду отсутствия штатных должностей в войсках округа представлялась наиболее оптимальным местом службы выпускников ташкентской и асхабадской школ.

На документе с замечаниями ВУК Главного штаба по существу нового проекта курсов начальник штаба Туркестанского военного округа генерал Вс. В. Сахаров оставил короткую резолюцию – «Повременить». Остается неизвестным, был ли доработан проект нового Положения в свете требований Главного штаба и затем повторно представлен в Петербург для дальнейшего рассмотрения. Однако это представляется маловероятным в свете тех требований Главного штаба, которые фактически сводили на нет саму идею проекта. К тому же в 1901 г. Главный штаб выступил с инициативой пересмотра всей системы изучения офицерами восточных языков, о чем уже упоминалось выше, и «туркестанский» проект терял свою актуальность.

8 апреля 1899 г. состоялись выпускные экзамены для офицеров первого набора на ташкентский курс языка индустани. В состав приемной комиссии входили помощник командующего войсками Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Н. А. Иванов, временно исполняющий должность начальника окружного штаба генерал-майор А. С. Писаренко, помощник начальника окружного штаба генерал-майор А. А. фон Ремлинген; известный ориенталист, директор Ташкентской классической гимназии статский советник Н. П. Остроумов, преподаватель курса языка индустани штабс-капитан А. И. Выгорницкий.

На это событие благожелательно откликнулась туркестанская пресса. «Порядок испытания, – отмечалось в одной из статей, – был следующий: каждый экзаменовавшийся читал статью из хрестоматии и переводил прочитанное, затем передавал устно содержание отрывка на том же языке, после этого переводил несколько отдельных фраз с русского языка на язык индустани и, наконец, вел разговор на этом языке в качестве переводчика с туземцем-практикантом. Все экзаменовавшиеся офицеры в числе десяти человек, несмотря на короткое время обучения этому языку, обнаружили вполне хорошее знакомство с грамматическим его строем, усвоили значительное число слов и оборотов и приобрели достаточный навык для обыкновенного разговора. <…> Прекрасному делу положено хорошее начало. Естественно желать, чтобы оно не останавливалось в дальнейшем развитии, а для этого необходимо поощрять изучающих язык народа соседней с Туркестаном страны и доставлять возможность совершенствоваться в нем путем живой практики с природными туземцами, говорящими на этом языке. Командировки в эти страны офицеров могли бы оживить это новое и симпатичное дело и оправдать те затраты, с каковыми сопряжены подобные командировки. Без постоянной практики чужой язык скоро забывается, и было бы обидно для дела и самих офицеров, если бы приобретенные ими знания стали ослабевать и не имели приложения. Пример англичан, немцев и французов может служить хорошим примером, что дело это заслуживает внимания и поддержки со стороны Военного министерства»[418]418
  Экзамены по языку индустани // Туркестанские ведомости. 1899. № 29.


[Закрыть].

В донесении генерал-майора А. А. фон Ремлингена о результатах экзамена отмечалось: «Все десять офицеров оказались вполне владеющими этим языком, чтобы свободно общаться между индусами, не затрудняясь понимать их и быть понятыми ими; каждый из десяти экзаменовавшихся в течение года жизни между индусами может самостоятельно вполне усовершенствоваться в этом языке»[419]419
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 9. Об окончании курса индустани. Докладная записка помощника начальника штаба Туркестанского военного округа на имя начальника штаба округа, 12 апреля 1899 г.


[Закрыть]. Было также указано, что если офицеры-выпускники курса языка индустани будут отправлены в строевые части, то помимо своей воли, не имея языковой практики и учебных пособий, «вскоре забудут то, что знают, и весь труд пропадет даром». В связи с этим предлагалось отправить выпускников в Бухару, где имелась небольшая колония выходцев из Индии. Кроме языковой стажировки офицеры в Бухаре могли попутно собрать полезные для штаба округа сведения. При этом генерал Ремлинген не указывал, что делать с выпускниками после возвращения их из стажировки. Предложение Ремлингена о командировании выпускников в Бухару не встретило поддержки у руководства Туркестанского военного округа.

Кроме Бухары Ремлинген высказал мысль о желательности командирования в Индию трех офицеров, с отличием окончивших курсы: Генерального штаба подполковника А. А. Полозова, поручика В. С. Яковлева (окончившего офицерский курс восточных языков) и 6-го Туркестанского линейного батальона поручика И. Н. Ивашева. При этом было отмечено, что поручика Яковлева желательно командировать в Индию с целью подготовки к преподаванию на курсах языка индустани. Поручика Ивашева предлагалось командировать для усовершенствования в английском языке, которым он уже достаточно хорошо владел, а также с целью «поддержать в строевых офицерах стремление идти на курсы, а там ревностно изучать языки».

Генерал Ремлинген также высоко отозвался о личных заслугах штабс-капитана А. И. Выгорницкого в организации учебного процесса на курсах. «Таким успехам, – отмечал Ремлинген, – помимо примерного трудолюбия и серьезного отношения к делу, курс этот единственно обязан умелому преподаванию штабс-капитана Выгорницкого, который на моих глазах вполне вложил в это дело всю душу и, помимо знания дела, особенностями характера заслужил полное доверие, глубокое уважение и преданную любовь своих товарищей-учеников и замечательно умело провел их по всем трудностям языка»[420]420
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 9–9 об.


[Закрыть].

По докладу начальника штаба округа, командующий войсками обратился к военному министру с рапортом, в котором доложил о результатах выпускных экзаменов на ташкентских курсах языка индустани. В рапорте командующий войсками сделал запрос на командирование в Индию только одного офицера – Генерального штаба подполковника А. А. Полозова. Также была высказана просьба о назначении полугодового оклада жалованья и ежегодной прибавки к содержанию всем офицерам-выпускникам, а также о назначении полугодового оклада жалованья преподавателю курса штабс-капитану Выгорницкому. В ответе управляющего делами ВУК Главного штаба сообщалось, что военный министр изъявил согласие на командирование Генерального штаба подполковника Полозова. По вопросу о поощрении офицеров и преподавателя курсов было отказано, за исключением полугодового оклада жалованья только для трех офицеров, добившихся наилучших успехов[421]421
  Там же. Л. 32–33. Отношение управляющего делами ВУК Главного штаба на имя начальника штаба Туркестанского военного округа, 25 июня 1899 г.


[Закрыть]. Такими оказались Генерального штаба подполковник А. А. Полозов, поручик И. Н. Ивашев и подпоручик Н. М. Бабушкин[422]422
  Там же. Л. 34–34 об. Рапорт начальника штаба Туркестанского военного округа в Главный штаб, 19 июля 1899 г.


[Закрыть].

Из выпускников первого выпуска ташкентских курсов следует выделить двух офицеров – Генерального штаба подполковника А. А. Полозова и подпоручика Н. М. Бабушкина. Подполковник Александр Александрович Полозов (1864 – после 1909 г.) получил известность своими исследованиями Памира и Северо-Западной Индии. Явился первым офицером – выпускником курсов языка индустани, кому удалось приложить на практике полученные знания во время рекогносцировки Индии в 1899 г. Полозов является автором нескольких военно-востоковедных работ.

Николай Михайлович Бабушкин (? – ок. 1920 г.) после окончания курсов языка индустани получил назначение на должность офицера консульского конвоя при Российском императорском генеральном консульстве в Кашгаре (18991900), участвововал в рекогносцировках Генерального штаба капитана Л. Г. Корнилова по Южной Кашгарии; занимал должности начальника Таш-Курганского поста в Сарыколе (1904–1906), офицера-востоковеда при штабе Туркестанского военного округа (1911). Участник Первой мировой войны, после войны в чине подполковника вернулся в Ташкент, где был расстрелян большевиками по обвинению в контрреволюционной деятельности.

Исходя из результатов деятельности ташкентских курсов языка индустани в 1897–1899 гг., заведующий курсом генерал Ремлинген высказал ряд соображений относительно последующей деятельности курса в случае, если последовало бы решение на продолжение подготовки офицеров-востоковедов[423]423
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 24 об. – 25. О занятиях на курсе языка персидского и сартовского. Доклад помощника начальника штаба Туркестанского военного округа, 8 мая 1899 г.


[Закрыть]. По его мнению, в первый год обучения было бы желательно сочетать теоретические и практические занятия, уделить внимание освоению большего лексического запаса и изучению почерков. Во второй год основное внимание уделить практическим занятиям, чтению газет и знакомству с литературой. Для практических занятий он предлагал использовать не одного, а нескольких практикантов, чтобы слушатели имели возможность привыкать к разным диалектам и произношению. Перевод слушателей из класса в класс осуществлять только после строгого переводного экзамена и при общей оценке не менее 10 баллов (при 12-балльной системе). Генерал Ремлинген высказался также за то, чтобы не отправлять офицеров на летний период в свои части для отбытия лагерного сбора, а с тем, чтобы они не забывали языка, отправлять их на период с 1 мая по 1 октября в Бухарский эмират для языковой стажировки.

Расходы на содержание курсов в 1898–1899 учебном году составили 1546 руб.[424]424
  Там же. Л. 26–27. Справка по отчетному отделению [штаба Туркестанского военного округа], 19 сентября 1899 г.


[Закрыть], которые штабу округа пришлось частично покрывать за счет экстраординарных сумм, находящихся в распоряжении туркестанского генерал-губернатора, и из средств, отпущенных в распоряжение начальника штаба округа на негласные расходы. В связи с этим было принято решение продолжить деятельность курсов, но в усеченном виде, убрав из программы английский, сартовский и персидский языки.

Летом 1899 г. состоялся второй набор офицеров на ташкентские курсы языка индустани. Всего были приняты 12 офицеров, из которых один – офицер Генерального штаба, двое – от казачьих полков, двое – от артиллерийских частей, остальные семеро офицеров – от Туркестанских стрелковых и Западно-Сибирских линейных батальонов. В ноябре 1899 г., когда занятия на курсе уже начались, право на обучение, по личному указанию начальника штаба округа, получил еще один офицер – поручик 2-го Западно-Сибирского линейного батальона П. В. Благовещенский. Накануне он окончил НАГШ (без причисления к Генеральному штабу) и обратился с личной просьбой к генерал-квартирмейстеру штаба Туркестанского военного округа с просьбой принять на курс языка индустани[425]425
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 76. Докладная записка поручика 2-го Западно-Сибирского линейного батальона П. В. Благовещенского, 29 октября 1899 г.


[Закрыть].

В связи с изменениями в программе курса штабс-капитан Выгорницкий расширил теоретическую часть лекций языка индустани и увеличил время, отводимое на практические занятия. Была введена методика двусторонних переводов с индустани на русский и обратно, расширена тематика военного перевода. В первое полугодие ставилась задача усвоить около тысячи лексических единиц, что позволяло слушателям с помощью словаря переводить более сложные тексты. Во втором полугодии заканчивалось изучение основ грамматики, и основные усилия в учебном процессе переносились на практические занятия. Последние заключались не столько в развитии речевого общения, сколько в совершенствовании навыков аудирования. Выгорницкий также разработал методику изучения грамматики языка индустани с разделами морфологии и синтаксиса[426]426
  Там же. Л. 86–87. Выгорницкий А. И. Объяснительная записка к программе курса языка индустани в 1899–1900 учебном году при штабе Туркестанского военного округа.


[Закрыть].

9 апреля 1900 г. в штабе Туркестанского военного округа в присутствии временно командующего войсками округа состоялся переводной экзамен для офицеров-слушателей. В работе экзаменационной комиссии в качестве экзаменатора и практиканта принял участие Генерального штаба подполковник А. А. Полозов, незадолго до этого вернувшийся из служебной поездки в Индию. Несмотря на короткий срок обучения, результаты оказались вполне успешными – все офицеры свободно читали и писали под диктовку, обладали достаточным запасом слов и могли вести простой разговор на новом для них языке[427]427
  См.: Разведчик. 1900. № 503. С. 539.


[Закрыть].

Начало осени 1900 г. пришлось на крупные организационные изменения в деятельности как ташкентского, так и асхабадского курсов. Просуществовав самостоятельно три года, по инициативе командования Туркестанского военного округа 11 сентября 1900 г. курсы были объединены в Ташкенте и получили название «Курс для обучения офицеров Туркестанского военного округа языку индустани (урду)». Новое Положение об объединенном курсе сохранило основные пункты предыдущего, но имело и ряд новых моментов, к примеру, передавало управление курсом в руки окружного генерал-квартирмейстера, более определенно регламентировало вознаграждение выпускников (п. 8). Заведующим объединенным курсом был назначен окружной генерал-квартирмейстер генерал-майор М. Д. Евреинов, преподавателем – капитан И. Д. Ягелло.

Штабс-капитан А. И. Выгорницкий никакого назначения при организации нового курса не получил и был прикомандирован на должность воспитателя в приготовительную школу Оренбургского кадетского корпуса в Ташкенте. По какой причине Выгорницкий, много сделавший для становления ташкентского курса и пользовавшийся в штабе округа заслуженной репутацией талантливого организатора и специалиста по восточным языкам, остался не удел, остается загадкой. В конце 1900 г. Выгорницкий получил назначение на должность негласного военного агента в Бомбей. Он был переведен на службу в Министерство иностранных дел и назначен драгоманом Российского императорского консульства в Бомбее для заведования разведывательной частью[428]428
  АВПРИ. Ф. 147. Оп. 491. Д. 1030 (1900 г.). Л. 1–56. О командировании штабс-капитана Выгорницкого, драгомана Генерального консульства в Бомбее.


[Закрыть]. 7 января 1901 г. слушатели курсов языка индустани в Ташкентском военном собрании за завтраком «скромно, но задушевно» простились со своим бывшим преподавателем, покидающим Ташкент[429]429
  См.: Местные известия // Туркестанские ведомости. 1901. № 13.


[Закрыть].

Выпускные экзамены для второго набора офицеров курсов языка индустани состоялись 2 мая 1901 г. В экзаменационную комиссию кроме окружного генерал-квартирмейстера вошли капитан И. Д. Ягелло и штабс-капитан В. С. Яковлев. Результаты испытаний показали высокий уровень владения офицерами языком индустани, особенно в плане практических знаний. Командующий войсками по итогам выпускных экзаменов ходатайствовал перед военным министром о награждении шести наиболее отличившихся офицеров полугодовым окладом жалованья. Генерального штаба подполковника И. К. Серебренникова, выпускника курсов, командующий войсками рекомендовал к командированию в Индию[430]430
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1589. Л. 33–33 об. Рапорт командующего войсками Туркестанского военного округа на имя военного министра, 15 мая 1901 г.


[Закрыть].

Среди выпускников 1901 г. следует выделить Генерального штаба подполковника И. К. Серебренникова и поручика С. М. Николаева. Иван Константинович Серебренников (1865–?) для совершенствования языковых и страноведческих знаний совершил в 1901 г. поездку в Индию. По материалам поездки опубликовал фундаментальную работу «Индо-британская армия»[431]431
  Серебренников И. К. Индо-британская армия / Сост. И. Серебренников, подполк. Ген. штаба. Вып. 1–2. Ташкент: Тип. Штаба Туркест. воен. окр., 1903–1908.


[Закрыть]. В период службы в Туркестане Серебренников совершил несколько рекогносцировок в Бухарском эмирате (1895), на Кушке (1900), в Ферганской области (1902). Серебренников выступил автором нескольких военно-востоковедных работ.

Сергей Михайлович Николаев (?–1910) широко использовал знания, полученные на курсах языка индустани. В качестве офицера-востоковеда при штабе крепости Кушка руководил агентурной разведкой в вилайетах Северного Афганистана. Прославился своими тайными рейдами на сопредельную афганскую территорию. Скоропостижно скончался (по другой версии – отравлен афганцами) в крепости Кушка.

Деятельность на курсах языка индустани капитана Ягелло началась с попытки решить вопрос о неопределенном статусе курсов и бесправном положении выпускников. Спустя месяц после перевода в Ташкент он решается на довольно смелый шаг – выступает в ташкентской прессе со статьей «Офицерские курсы восточных языков»[432]432
  Ягелло И. Д. Офицерские курсы восточных языков // Туркестанские ведомости. 1900. № 89.


[Закрыть], в которой предает гласности основные проблемы курсов. Статья была перепечатана в журнале «Разведчик», в результате чего проблемы ташкентских курсов стали известны всей русской армии[433]433
  Ягелло И. Д. Офицерские курсы восточных языков // Разведчик. 1900. № 532. С. 1169–1170.


[Закрыть]. В статье Ягелло предложил объединить курсы языка индустани с офицерскими курсами восточных языков в единый курс, выработав для него новые Положение и программу. Новые курсы было предложено учредить в Ташкенте. «Сюда бы шел тогда не случайный элемент из Европейской России, – отмечал Ягелло, – а офицеры и чиновники, служащие в Средней Азии, привыкшие уже более или менее к особым условиям местного климата и жизни, знакомые уже отчасти с народами, их окружающими, успевшие уже полюбить свой край <…>. Здесь слушатели курсов могли бы иметь непосредственную практику по всем основным восточным языкам и их дальнейшим разветвлениям. И сам предмет мусульманского права, основы всех мыслей и чувств последователей Магомеда, не показался бы здесь мертвечиной и диковинкой, а был бы точно схвачен и усвоен. Вообще, здесь офицерские курсы восточных языков оправдали бы свое существование, принесли бы действительные плоды и были бы любимым детищем края»[434]434
  Ягелло И. Д. Офицерские курсы восточных языков // Туркестанские ведомости. 1900. № 89.


[Закрыть].

Целям популяризации курсов языка индустани и разъяснения важности изучения этого языка послужила и другая статья Ягелло – «Язык индустани и изучение его на Западе»[435]435
  Ягелло И. Д. Язык индустани и изучение его на Западе // Туркестанские ведомости. 1900, № 103.


[Закрыть]. В статье приводились общие сведения о языке индустани, сообщалось о постановке дела изучения этого языка во Франции с указанием преимуществ и недостатков французской системы.

В январе 1901 г. капитан И. Д. Ягелло вновь обращается к проблеме курсов языка индустани в записке на имя военного министра, о которой уже упоминалась выше в разделе деятельности офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД. В записке курсам языка индустани был уделен отдельный раздел (II). Ягелло отмечал падение престижа курсов языка индустани ввиду отсутствия для выпускников материальных стимулов и служебных перспектив. «Офицеры, – отмечал Ягелло, – убедившись в бесцельности окончания курсов языка индустани и не видя для себя ничего привлекательного в будущем, идут на курс неохотно, занимаются не с должным рвением и достигают меньших результатов. Положение преподавателя – необеспеченное в настоящем и неопределенное в будущем. Цель правительства “обеспечить округ офицерами, знающими язык индустани”, не достигается. Офицеры возвращаются в часть, теряют связь с курсом, языка применить не могут и через два-три года забывают его. Случись действительная в них необходимость, отчего правительство не застраховано, в распоряжении округа может оказаться весьма сомнительный комплект подобного рода офицеров»[436]436
  Записка Ягелло. Л. 10.


[Закрыть]. В документе напротив этой мысли капитана Ягелло начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Вс. В. Сахаров оставил пометку «Согласен».

В связи с неудовлетворительной постановкой курсов Ягелло предлагал закрыть их и ввести преподавание этого языка на офицерских курсах восточных языков при Азиатском департаменте МИД, т. е. высказал мысль прямо противоположную той, что обнародовал в статье в газете «Туркестанские ведомости» в ноябре 1900 г. Шаг этот был довольно рискованным для Ягелло, поскольку в случае переноса изучения языка индустани в Петербург его служебное положение было далеко не гарантировано. На преподавательское место в Петербурге могли расчитывать и другие офицеры-восточники – Гильфердинг и Выгорницкий.

Начальник штаба округа генерал-лейтенант Вс. В. Сахаров в разделе записки, где предлагалось закрыть курсы языка индустани в Ташкенте, оставил пометку «Согласен». Взгляд на курсы восточных языков командующего войсками округа генерал-лейтенанта Н. А. Иванова также известен по письму в Главный штаб, о котором упоминалось выше в связи с проектом нового Положения для офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД. Иванов указывал на желательность изучения офицерами округа только тех восточных языков, которые могут быть использованы на должностях по линии военно-народного управления. Таким образом, можно сделать вывод, что к 1900 г. курсы языка индустани вступили в полосу организационного и идейного кризиса. Основная проблема заключалась не в системе преподавания языка, к которой отсутствовали какие-либо претензии, а в применении военно-востоковедных кадров. Разрешить этот вопрос на окружном уровне не представлялось возможным, это была компетенция органов центрального военного управления. Курсы языка индустани в Ташкенте спасло только то обстоятельство, что созданы они были благодаря инициативе императора Николая II, и «Высочайшую волю» ни в Петербурге, ни тем более в Ташкенте никто не осмеливался подвергнуть ревизии.

Записка Ягелло по времени совпала с окрытием дискуссии в туркестанской правящей элите по поводу создания в Ташкенте крупного общероссийского востоковедного центра с целью подготовки кадров не только для Туркестана, но и для всей страны. В эту дискуссию оказались вовлечены высшие чины туркестанской администрации, туркестанские общественные деятели и востоковеды, крупные российские ученые. В начале января 1901 г. синхронно с запиской Ягелло в газете «Туркестанские ведомости» появилась статья, в которой высказывалась мысль о необходимости иметь в Туркестанском крае специализированный институт по подготовке драгоманов. За основу предлагалось взять проект бывшего главного инспектора училищ Туркестанского края А. Л. Куна, подразумевавшего создание института драгоманов на правах среднего учебного заведения и составленного еще в 1880 г.[437]437
  Вопрос о переводчиках в Туркестанском крае // Туркестанские ведомости. 1901. № 2, 3, 6.


[Закрыть]

В марте 1902 г. академик С. Ф. Ольденбург выступил с идеей создания высшей школы востоковедения в Ташкенте[438]438
  Ольденбург С. Ф. Французская школа Крайнего Востока в Сайгоне // Журнал Министерства народного просвещения. 1902. Ч. CCCXXXX. С. 50.


[Закрыть]. «Ташкент, – отмечал Ольденбург, – мог бы явиться прекрасным центром для деятельности этой школы, из которого можно было бы изучать не только русские среднеазиатские владения, но и Персию, Афганистан, Кашгарию, Тибет и даже Китай и Монголию». Идея Ольденбурга по времени совпала с началом деятельности во Владивостоке Восточного института и неслучайно нашла горячую поддержку в Ташкенте, особенно в среде туркестанских востоковедов, рассматривавших Ташкент как подходящее место для учреждения подобного учебного заведения. Сочувственно отнеслась к идее и местная пресса, в которой, в частности, отмечалось: «Не будем говорить о том, как нуждается наше отечество в людях, получивших систематическую подготовку к практической деятельности в восточных странах. Умолчим и о том, насколько удовлетворяют этой жизненной потребности нашего государства существующие высшие школы восточных языков, основанные в стороне, за тысячи верст от так называемого Востока. <…> Расположенный в мусульманской стране, недалеко от Памирского нагорья, разделяющего области самой разнообразной культуры и самого различного населения – Туран и Индию, Иран и Китай, – Ташкент удовлетворяет всем условиям для создания в нем института восточных языков»[439]439
  Туркестанские ведомости. 1902. № 24.


[Закрыть].

Против идеи Ольденбурга активно выступил профессор Санкт-Петербургского университета В. В. Бартольд, опубликовавший в туркестанской прессе свой отзыв «По поводу проекта С. Ф. Ольденбурга»[440]440
  Бартольд В. В. По поводу проекта С. Ф. Ольденбурга // Туркестанские ведомости. 1902. № 33.


[Закрыть]. В отзыве отмечалось, что для создания в Ташкенте, в дали от существовавших в то время в России научных центров, еще одной высшей школы отсутствовали необходимые условия. Бартольд отстаивал идею целесообразности крупных специализированных востоковедных центров, каким был, к примеру, Санкт-Петербургский университет, и выступал против создания новых востоковедных учебных заведений на окраинах империи. Этот подход входил в противоречие с желанием местных администраций приблизить подготовку востоковедных кадров к насущным потребностям удаленных окраин. Бартольд также оказался не готов жертвовать теоретическим востоковедением в пользу практического: «При теоретическом знании восточных языков, при знакомстве с литературой, историей и географией восточных стран, будущему дипломату, чиновнику или коммерсанту нетрудно на короткое время приобрести практическое знание нужного ему языка, ознакомиться с вопросами текущей политики, изучить условия коммерческой деятельности на Востоке и т. п. Жертвовать полнотой научного образования ради того, чтобы в будущем избавить молодых людей от несложной самостоятельной работы, значило бы вредить интересам не только науки, но и жизни»[441]441
  Туркестанские ведомости. 1902. № 33.


[Закрыть]. Как показал дальнейший ход событий, подходы профессора В. В. Бартольда получили поддержку как в правительстве, так и в академической среде, и от идеи создания в Ташкенте высшего востоковедного учебного заведения отказались.

Весной 1901 г. ситуация вокруг курсов языка индустани стабилизировалась, и никаких радикальных предложений по их поводу не поступало ни в штаб Туркестанского военного округа, ни в Главный штаб. Капитан И. Д. Ягелло в этот период поставил перед штабом округа вопрос о своем служебном положении. В Положении о курсах был совершенно упущен вопрос о правах и обязанностях преподавателя, в частности право на производство в штаб-офицерский чин. По существовавшему в то время порядку чинопроизводства обер-офицер, не имевший штатной должности, не мог быть произведен в штаб-офицеры. В связи с этим Ягелло для получения штаб-офицерского чина необходимо было покинуть курсы и вернуться в строй. «Сверстники мои по роду оружия (артиллерия. – М. Б.), – сообщал капитан Ягелло начальнику штаба округа, – уже на очереди ехать в артиллерийскую школу для дальнейшего движения по службе и производства в подполковники, а потому и я могу остаться на нештатной должности преподавателя без ущерба дальнейшему производству и служебному движению год-два, не больше. Бросить, однако, начатое дело и идти в строй, затратив немало труда и времени на восточные языки, в частности на индустанский, и отдавшись с душою делу преподавания, я не хотел бы»[442]442
  Записка Ягелло. Л. 4–42 об.


[Закрыть]. Ягелло предлагал сделать должность обучающего языку индустани штатной и приравнять права преподавателя к должности штаб-офицера, заведующего обучаемыми в академиях, или старшего адъютанта штаба округа. По мысли Ягелло, на такого офицера можно было бы возложить и обязанности штатного драгомана штаба округа. Вопрос, поднятый капитаном Ягелло, был решен только в 1905 г., когда военный министр, по докладу начальника Азиатского отдела Главного штаба, согласился учредить при штабе Туркестанского военного округа новую должность штаб-офицера для поручений с возложением на офицера обязанностей штатного драгомана и с назначением его заведующим обучением языку индустани[443]443
  РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 3321. Л. 3. Отношение начальника Азиатского отдела Главного штаба на имя начальника штаба Туркестанского военного округа, 1 июня 1905 г.


[Закрыть].

Осенью 1901 г. на курсы языка индустани были зачислены девять слушателей: один офицер Генерального штаба, три офицера от казачьих полков, три – от туркестанских стрелковых батальонов и по одному от саперного и резервного батальонов. Набор этого года показал новую тенденцию – снижение общего числа желающих поступить на курсы, что во многом объяснялось причинами, о которых шла речь выше. Это положение было недолгим, и уже после окончания войны с Японией интерес туркестанских офицеров к курсам языка индустани вновь вырос, о чем свидетельствует и статистика поступивших на курс после 1905 г.

В январе 1902 г. Главный штаб, отмечая неудовлетворительную организацию изучения офицерами армии восточных языков, предложил штабу Туркестанского военного округа выработать новый проект Положения о курсах языка индустани, который был бы «в достаточной мере способен обеспечить войска округа офицерами, основательно знакомыми с туземными наречиями, и в то же время отвечающим всем прочим предъявляемым курсам требованиям»[444]444
  Краткая историческая справка о школе // Вестник Ташкентской офицерской школы (I). С. 8.


[Закрыть]. В июле 1902 г. командующий войсками округа генерал-лейтенант Н. А. Иванов представил начальнику Главного штаба проект, разработанный в штабе округа.