Текст книги "Наутро там нашли три трупа. Поэзия"

Бессмертный Гаврила

 
Служил Гаврила честно музам,
Знавал Гаврила ласку муз,
Предпочитал формат арбузов,
И мощность обнажённых пуз!
 
 
Гавриле дар был дан от Бога,
Недаром превзошёл он суть,
А место, где творил небога,
Как у Лотрека, в коем ссуть!
 
 
Куда там Рубенс с Тицианом,
Гаврила жизни правду нёс,
Долбил Малевича стаканом,
Квадрат зелёный – не вопрос!
 
 
А коли надо, будет синий,
Еврей чего, пускай летит.
Был чёрным у Гаврилы иней,
Картина каждого смутит.
 
 
Гаврила не любил Шагала,
За то что тот в Париже жил.
Руси Гавриле было мало,
Творил художник и тужил.
 
 
Но раз, с веслом ваяя вумен,
Где из одежды лишь весло,
Гаврил не был благоразумен,
И вот ему не повезло.
 
 
На самой середине сеанса,
С бабца скатилась голова.
Строкой старинного романса
Его последние слова.
 
 
Несчастны все мы, кто Гаврилы,
Будь проклят Ляпис-Трубецкой.
Бросаем мы палитры, лиры,
Пора на вечный нам покой!
 
 
Всё, ноне кончился Гаврила,
Ушёл в своё небытиё.
А всё же трудно без кумира,
Как без словечка ё-маё!
 

Кто я?

 
Ох, несчастный я ребёнок,
Надо мной висит гроза,
Слышу ругань я с пелёнок,
И в глаза, и заглаза!
 
 
Если папа мой козлина,
То оно куда ни шло.
В целом, нужная скотина,
Пусть словес впитала зло.
 
 
Но, при этом, мама Жучка,
Мне и Брэм тут ни к чему,
Я-то что тогда за штучка,
Коль прикинуть по уму?
 
 
Ну, любители ругаться,
Погодите, подрасту,
Я не буду с вами драться,
Как со Змеем на мосту.
 
 
Выйду замуж за парнишку,
Что по жизни – человек.
Я люблю соседа Мишку,
Проживу с ним долгий век.
 
 
Никогда он не услышит,
Ругань, или склоки пыл.
Ваш союз на ладан дышит,
Каждый каждому постыл!
 
 
И откуда что взялося?
Нет что б душечкой назвать,
Иль там соколом пришлося,
А потом нырнуть в кровать!
 
 
Носорог спит с обезьяном,
Зайка с котиком сопит.
Зоологии романом
Жизнь то блеет, то вопит!
 

Перетрём

 
Славно слово перетрём,
Два угодья будут в нём.
Перетрём, поговорим,
Словесами посорим.
 
 
Или что-то перетрём,
Это техники приём.
Скажем, трут простой табак,
Или, для готовки мак.
 
 
Только Русь умом сильна,
Такова у нас страна.
Две ноги и вервиё.
Перетёрли, ё-маё!
 
 
Кончив с бунтом в городах,
Люд топили во прудах,
И, крамолу что б пресечь,
Большинство решали сечь.
 
 
А иных перетереть,
Дать в кострищах угореть,
Частью можно и на плаху,
Или там штыком с размаху.
 
 
Вот тебе и перетру,
Мол, вражинам нос утру.
Был один, а будет два.
И, не думай голова!
 

Давние дела

 
Длинными ночами,
У деревьев тёмных,
Веточки свечами,
Тень в изломах томных.
 
 
Что там ночью было,
Кто тебе расскажет?
Тайна окружила
Чернотой всё мажет!
 
 
Пролетает случай,
Над коньками крыши,
Пропадай, не мучай,
Нам в покое тише.
 
 
Убегай оттуда,
Темень тебя старит,
Хронос, как Иуда,
Поцелуи дарит.
 
 
В потаённом храме,
Сладко спать метелям.
А зиме, как маме,
Пух грести к постелям!
 

Русины

 
На окрайне Украины
Гордый есть народ – русины.
Русаки все, без подмеса,
Но, сейчас в объятьях беса.
 
 
Было время, австрияки
Постоянно лезли в драки,
Что б русинов приструнить,
Разорвать им с Русью нить.
 
 
Истребляли речь и веру,
В лагерях не знали меру.
Только сами вышли вон,
А русины – за кордон.
 
 
А теперь опять напасти,
Украинцы щерят пасти,
Мол, русин в помине нет,
Их давно простыл и след.
 
 
Есть сыны там Украины,
Как один там все едины,
Для отдельных из скотов
Наш конвой уже готов.
 
 
Кто не прыгает – не наш,
Ни к чему ажиотаж,
Расстрелять, и все дела,
Мол, люстрация пришла.
 
 
Только было это всё,
Тисса мусор унесёт.
И свободен будет край,
Жди, русин, не умирай!
 

Слово изречённое

 
Если слово ты изрёк,
Так себя на ложь обрёк.
Слава Богу, если нем,
Тут для лжи не будет тем!
 
 
Вот и классик написал,
Словно мудрость отсосал,
Я бы вырвал свой язык.
Жаль, что я к нему привык.
 
 
Слово слову – тоже враг,
Словоблудит и дурак.
Мудрый любит помолчать,
Просто жестом отвечать.
 
 
Нам до мудрых далеко,
Пули шлём мы в «молоко!»
Любим громко говорить,
Больше чем детей творить!
 
 
Автор ты и автор я,
Мы – басистая семья.
Наших истин, сколько нас,
И гундим, как унитаз!
 

Умные слова

 
Батьку лучше бить гуртом,
Да оглоблею при том.
А метлу нам не сломать,
Только прут, едрёна мать!
 
 
Коли с воза уронил,
Пропадёт, как ни хранил.
И не плюй в колодец ты,
Недалёко до беды!
 
 
Коли взялся ты за грудь,
Лезь в трусы, отнюдь не трусь.
Лист бумажный не руби,
Ты топор свой не губи!
 
 
Этих истин – цельный воз,
Осторожек и угроз.
Просто не учись читать,
Слушать, думать и считать!
 

Буян ветер

 
От Камчатки и Саян
До Калининграда,
Ветерок летит Буян,
Ширь ему награда.
 
 
Где-то камень Алатырь,
Гамаюн в высотах,
Соловецкий монастырь,
Речки в старых дзотах.
 
 
Средне-русские леса,
Ленты рек, озёра,
Наша Куршская коса,
Ширь степей простора.
 
 
Крым медведицей бежит,
Грозна высь Кавказа,
И в спокойствии лежит
Мощь ракеты Краза!
 
 
Видит ветер с высоты
Русские просторы,
Спят в объятьях красоты
И леса и горы.
 
 
Океана целых три,
Есть, где разгуляться.
От зари и до зари
Жизни изумляться.
 
 
Я смотрю, в любой стране
Русский – на отличку,
На гривастом скакуне
Ловит счастья птичку.
 
 
Но, России лучше нет,
Я сравнил и знаю.
Шлю, Буян, тебе привет,
С западного краю.
 

Матримониальное

 
Полюбила Жучка
Ваську Котофея.
Возжелала сучка
Энтова трофея.
 
 
И откуда только
Странные замашки?
Кот не стоит столько,
Сколь когтей у Машки.
 
 
Мужем он у бабы,
Чуть чего, так в рыло.
Тута всё без «кабы»
Ей подраться мило.
 
 
Враз распустит в ленты,
В мелки ремешочки,
Не помогут менты,
Доведёт до точки.
 
 
Так что зря ты, Жучка,
Жизнь мечтою греешь.
Машка – это штучка,
Ой, гляди, сомлеешь.
 
 
В жизни кот – котяра,
Может и Хавронью,
Только для коровы
Ейный рост стал бронью.
 
 
Он тебя сымеет,
Надсмеётся, бросит.
Машка же сумеет,
На бегу подкосит.
 
 
Ты очкнись, подруга,
Да валяй к Трезору.
Нашего он круга,
Трахнет без позору.
 

Ужас

 
В чаще заросшей и дикой,
В тёмном и старом лесу,
Я познакомился с Викой,
Встретил девицу-красу.
 
 
Честно она мне сказала,
Что уж прошло много лет,
Как ядовитое жало
Резало юный скелет.
 
 
Тело потом схоронили,
Лес порывался стонать,
Сосны слезу уронили,
Всяк порывался канать.
 
 
Злоба её оживила,
Месть на борьбу позвала,
Стала тесна ей могила,
А на приличья клала!
 
 
Скоро она отследила,
Тех кто в ней душу убил,
Всем чем могла им вредила,
И довела до могил.
 
 
Мне же готова отдаться
С пылкостью умерших душ,
Только тут надо считаться,
Мёртвый годится лишь муж.
 
 
Я всесторонне прикинул
В целом заманчивый брак,
Бедную жертву я кинул,
Я ведь не вовсе дурак.
 
 
Был я с большою лопатой,
Лихо её применил,
Мёртвая стала горбатой,
И улеглась средь могил.
 

Геи Севастополя

 
Расслабленною, вялою походкой
Педрила Севастополем бредёт.
Его душа, накачанная водкой,
Домой от пира шумного ведёт.
 
 
Что делать? Изменилась коньюктура,
В родном гей-баре стали доставать,
Причём, народ, а не прокуратура,
Побьют вточняк, да и кому давать?
 
 
Ужасно жить в России с их обломом,
Не любят геев, просто дикари.
Пока словами бьют, а могут ломом,
Ну, а к Европам лучше не ори!
 
 
И горестью исходят лесбиянки,
Их не любить, сплошной оксюморон.
Пришли славяне, а мы ждали янки,
Коловорот, смещение сторон.
 
 
Сбегу я всё же на Украйну-неньку,
В фаворе ныне пидар там Ляшко,
Ему себя подставлю как ступеньку,
Он в президенты, нам всем жить легко!
 

Свобода, блин

 
Если есть городовой,
То живи себе, не вой!
Коль полиции почёт,
Сыщик за вором сечёт.
 
 
Будет в городе лишь тишь,
Может, под полом где мышь,
Горожан по шерсти гладь,
По-иному, благодать!
 
 
Ну, а если на майдан
Был приказ по сети дан,
Под огнём стоит спецназ,
Кувырком летит всё враз!
 
 
С автоматом бродит люд,
Смесь речей из разных блюд,
Конфискации, облавы,
Демократии приправы.
 
 
Русич! Ты вперёд гляди,
И на выборы иди.
Не согласен, флаг те в руку,
Голосуй, снимай докуку!
 

Фельдшера

 
Есть сословье фельдшеров,
Они ниже докторов,
Зато выше медсестёр,
Оттого их взгляд остёр.
 
 
Я и сам один из них,
Потому и не был тих,
Ох, уж эти фельдшера,
Пашут сутки до утра.
 
 
Щорс – он тоже среди них,
Фрунзе подпирает стих,
А любимый мной Серпилин
Выжил, даже не замылен!
 
 
На здравпунктах и на «Скорой»,
Среди травм и пьяни сворой,
Фельдшер на переднем крае,
Хоть в больничке, хоть в сарае.
 
 
Как говаривал мой друг,
Отряхнувши службу с рук,
Пока живы фельдшера,
Спирт им в глотку, и Ура!
 
 
Это ж, только промежуток,
Прём по жизни – не для шуток.
А «медуха» – жизни старт,
Задаёт всем нам стандарт!
 

Всё плохо

 
Расшумелось небушко,
Разлетались голуби.
Нету больше хлебушка,
Солнце скрылось в пролуби.
 
 
По углам мазурики,
А по центру ватники,
Лезут нагло жмурики,
Где ж вы, вои-латники?
 
 
С Запада далёкого
Не идёт спасение,
В виде волоокого
Ангельского пения.
 
 
Нет линкоров с пушками,
Грантов с грантоедами,
Прыгаем мы тушками,
Вместе только с бедами.
 
 
Нас не любит публика,
И облом с концертами,
Где б срубить нам рублика,
Зал грозит офертами.
 
 
Нет, валить по-скорому,
Коль пути открытые.
Страха нет пред сорому,
Жаль, что ставки битые!
 

Саур-могила

 
Мы давно уже убиты
Под Саур-могилою,
Нету жизни, ставки биты,
Смерть поймав постылую.
 
 
Но, опять гремят разрывы,
Мины со снарядами.
Мы ж и так уже не живы,
Под землёй отрядами.
 
 
Что б по вечному покою,
По жилью могильному,
Мчаться огненному бою,
Сделать смерть всесильною,
 
 
Надо очень постараться
Позабыть, что было тут,
Так ведь мы умели драться,
Внуки нас не подведут!
 

Любовь побеждающая

 
Островок неслабый
Посреди болот,
Там с прекрасной жабой,
Царь лесной живёт.
 
 
Чудна эта пара,
Всё пучком у них,
И не для кошмара
Создан этот стих!
 
 
Сказка она сказка,
С крыльями чудес,
Но, пришла развязка,
Аист к ним залез.
 
 
Взял и на болоте
Слопал жабу враз.
Разум дремлет в глоте,
Сказка – не указ.
 
 
Царь на битву вышел,
Одолел врага,
Вышвырнул из дышел,
Обломал рога.
 
 
А потом женился на лягушке вновь,
Не бывать пустотам, коль пришла любовь!
 

Монолог пирата

 
Я недавно, братцы,
Библию прочёл.
Впору побираться,
Жить средь мирных пчёл.
 
 
Как же так, пиратам
Ничего нельзя?
Ни ругаться матом,
Ни балдеть звиздя?
 
 
Что же нам, воякам,
С бою, да на пир?
Не пинок по сракам,
А всеобщий мир?
 
 
Кто ж тогда заплатит
За уменье бить?
Библия толмачит,
А пиратам жить?
 
 
Бороздим фрегатом
Дальние моря,
Славно быть пиратом,
Мы – одна семья.
 
 
Вместе мы пируем,
Вместе и на дно.
Жизни мы воруем,
Деньги заодно.
 
 
Мы творим прелюбы,
Если повезло,
К женщинам мы грубы,
Что хотите? Зло!
 
 
Нам давно кумиром
Золотой телец.
Властвует над миром
Этот удалец.
 
 
Капитан отцом нам,
Виселица – мать.
Никаким концом нас
В жизни не сломать.
 
 
Стерпит всё бумага,
Сбрешет говорун,
Нас ведёт отвага,
Под бренчанье струн.
 
 
Заповеди где-то,
Мы со стороны.
Терпит нас планета,
Значит, мы нужны!
 

Мартынов

 
Поручик, к барьеру, извольте стреляться,
Такие как вы средь живых не нужны.
В вине и словах вы не знаете меру,
Мы пулей решить все проблемы должны!
 
 
Я знаю одно, вы там пишете что-то,
Простите, поручик, но я не читал.
В крови и кинжалах вся наша работа,
От модных журналов в боях я отстал.
 
 
Мы вместе учились, но чином я выше,
Не вам обсуждать поведенье и дам,
Жалею, что речи такие услышал,
Но вам, до дуэли, руки не подам!
 
 
Господь нас рассудит, кто прав, кто не очень,
Стреляемся завтра в ущелье Машук.
И пусть пистолет будет верен и точен,
А наша судьба в воле божеских рук!
 

Ворон на дубу

 
Сидит ворон на дубу,
Да играет во трубу.
Там про Муромца расклад,
И златой Кащея клад.
 
 
То играет, то поёт,
Спать деревне не даёт.
Чисто вовсе обнаглел,
Хоть бы к утру околел!
 
 
Затянул про Соловья,
Льётся песня на поля.
Соловей мой, соловей,
Ураганом ты не вей!
 
 
Дуй потихому, тишком,
Пыльным вдаренный мешком.
Ты, Разбойник, должен дуть,
Или по башке дадуть.
 
 
К дубу подошла старуха,
И сказала – нескладуха,
Кошка дрищет молоком,
А ты лижешь языком.
 
 
Ворон точно обалдел,
Для начала – поседел,
А потом на век замолк,
Так что есть и с бабок толк!
 

Остатние слова

 
Столько есть народных слов,
Про здоров и не здоров.
Под микитки подхватить,
На закорки посадить,
Иль посвёртывать вязы,
Дать в поддых не для красы,
Взять вражину за кадык,
Что б ему пришёл кирдык,
На Адамов яблонь плод,
Надавил, прощай приплод.
Яйца тоже не коли,
Жди Кондрашку на мели,
Да про белку не забудь,
Что Кондрашке чистит путь!
Есть Антона огонёк,
Можно развязать пупок,
По сусалам завернуть,
После можно отдохнуть.
Даль – он в нашей жизни Даль,
С ним идём вперёд и в даль.
Консультируйся, дружок,
Запоёшь, как тот рожок!
 

Нобеля лауреаты

 
Одиночества сто лет,
Нам от Маркеса привет.
Гений, что ни говори,
Как словами ни сори.
 
 
Лев Толстой. «Война и мир».
Для России всей кумир.
«Тихий Дон» и «Целина»,
В них эпохи суть видна.
 
 
А «Живаго» это что?
Явно с автором не то,
Гениальный был поэт,
Но, постыл романа след.
 
 
Солженицина стряпня
Процвела, народ распня.
Коньюктурщик, дилетант,
Прямо скажем, не талант.
 
 
Зря и Гроссмана на щит,
От него блевать тащит.
Не язык, а кирпичи,
Коль не можешь, не торчи.
 
 
Правда Нобеля тут нет,
Но в хвалах весь белый свет.
Нет бы Симонову честь,
У него заслуг не счесть.
 
 
Не боясь совсем греха
Закрепляют на века,
Не таланты, коньюктуру,
И громят литературу.
 

Кукарача

Методическое пособие.

 
Кукарача под столом
Затаилася с колом.
Не скучает, тапок ждёт,
Жрать захочет и придёт.
 
 
Обнаглел, позорный гад,
Лупит всех друзей подряд.
Ничего, придёшь, придёшь,
И от кола пропадёшь!
 
 
Вот и тихие шаги,
Но, канают две ноги,
Босиком, а тапка нет,
Прямо драма, не сонет!
 
 
Хрен с тобой, – решает зверь,
И бежит домой под дверь,
Завтра тоже будет день,
Мне и подождать не лень!
 
 
Вдруг срывается рука,
Тапок бьёт наверняка,
Кукарачи больше нет,
Зверь покинул белый свет!
 
 
Мне, конечно, жалко душку,
Но уж коль берёшь на мушку,
Не теряйся, не зевай,
Ничего не забывай.
 
 
Всё учти, не будь трухой,
Отомсти, и на покой!
 

Аэромобильная

 
Силой изобильная,
Аэромобильная.
Сами мы десантники,
Жизни наши – фантики.
 
 
Котелки, котлушечки,
Пулемёты, пушечки.
Я дружбана Вовика
Прикопал у ровика.
 
 
Коль других лупцуете,
Вроде как гарцуете,
А когда под «Градами»,
Все друзьяки гадами!
 
 
Вон, под Иловайскою,
Жизнь казалась райскою.
Шли вперёд, не охали,
Только танки грохали.
 
 
Нате, окружение,
Потных рук дрожение.
Ни патронов, ни жратвы,
Не сберечь тут головы!
 
 
Ще не вмерла старая,
Наша мать кошмарая,
Как и Польска – не сгинела,
Только мне, какое дело?
 
 
Нету мне тут Вовика,
Буду гнить у ровика.
Ох, Шевченке хорошо,
Смерти место сам нашёл!
 
 
«После смерти поховайте на Украйне милой,
Посередь степу широкой, выройте могилу.
Что б лежать мне на вершине, на высокой круче,
Что бы видеть…» Шевченко.
«Мне на земле истлевать суждено…» Некрасов. Почти.
 

Мечты киборга

 
Ах, мне бы новый мозжечок,
Извилин для башки пучок,
Гипофиз с тестами пройти,
Гипоталамус отскрести.
 
 
Я был бы новый человек,
Пройдя сквозь этот нужный ТЭК.
Потом рихтовка и тюнап,
И всё, уже готов для баб!
 
 
Всё остальное по местам,
Я этим всем им всем воздам.
С передним приводом для дам.
И для девиц, и для мадам!
 
 
Живём мы, киберги, в раю,
Построив дружную семью.
Любой любому даст свой член,
Размер – с вершка и до колен!
 
 
Взаимно части поменяв,
Мы в суть вошли, себя поняв,
Свободны, быстры и легки,
Как и вот эти вот стихи!
 

Дед

 
Жил один в деревне дед,
Чуть не ста с излишком лет.
Он, как некий Цинцинат,
Сеял гречку и шпинат.
 
 
В целом, был дедок востёр,
Грёб до Евиных сестёр,
Мог, при случае, пригреть,
И, при том, не помереть.
 
 
Дал Господь ему талант,
Был амурен и галант,
Молодухи, под полста,
Не держали с ним поста.
 
 
Только раз не повезло,
Встретил дедка в жизни зло.
Он к концу, она опять,
Может за ночь и раз пять!
 
 
И сгорел во цвете лет
Этот самый ушлый дед.
Так и помер, как мужик,
Задержав последний крик.
 
 
Дав закончить визави,
С пляской бешеной в крови.
Дед лежал, елда торчала
У последнего причала.
 
 
Слава русским мужикам!
Молодым и старикам!
 

Настроение

 
Всё сегодня не в кайф мне, словно завтра на плаху,
Жизнь упёрлась в болото, настроения нет,
И не знаешь что хочешь, рвать ли с горя рубаху,
Иль в запое зарыться, убегая от бед.
 
 
А всего-то и было, разговор на рассвете,
Полюбила другого, и к нему ухожу.
Я давно всё решила, мы не малые дети,
Это так поэтично, а я музам служу.
 
 
А потом я их встретил, он в шикарных колготках,
Чёрной кожаной куртке, и с обритой башкой.
Раскоряка-бабёнка, в прибамбасовых шмотках,
Обжимала подругу, и кружилась мошкой!
 
 
Это как же случилось, Сапфо что ли проснулась?
Мне она изменила, только не с мужиком.
В голове закружилось, сердце вдруг встрепенулось,
Горло враз прихватило злобной грусти комком!
 
 
Так что я в рассужденьи, что же делать мне с этим?
На российских просторах, да лесбийский разврат,
А потом поостыл я, раны местью мы метим,
Мы им с другом ответим, страсть не знает преград!
 
 
Вот такие вот нравы, к нам пришли из Европы,
Вроде, внешне прилично, а, по сути, разврат,
Всё в природе смешалось, писюки, губы, жопы,
Может стоит нам, русским, кончить этот парад!
 

Соблазны

 
Шли по лесу зайчики,
Мальчики всё пайчики.
Вдруг глядят, стоит козлина,
Только хвост как у павлина.
 
 
Яркий, радугой богат,
Ну, приманка для зайчат.
На козле записочка,
Чисто, в виде списочка!
 
 
Налетай, подешевело,
Было рубель, стало два,
Наживайся, разум в дело,
Ведь на то и голова!
 
 
Зайчики – по пёрышку,
Рвут себе в уморушку,
Но, прилипли, склеились,
Клей, где перья веялись.
 
 
Подошёл мужик с мешком,
Всех собрал, и шасть, пешком.
Продал бедных за деньгу,
Ох, я плачу, не могу!
 
 
Шкурки их на шапочки,
Из обрезков – тапочки,
Салушко на шкварочки,
В общем, всем подарочки.
 
 
А мораль тут скучная,
Жизнь – подруга штучная,
Если сразу шлёт и всем,
Тут капкан, без всяких схем!
 

Нечто вроде городского романса

 
Ты хотела всего и, желательно, сразу,
А дела были плохи, я сидел на мели.
И не знал как распутать мне безденежья фазу,
Разговоры без смысла, хоть чего ни мели!
 
 
Навела ты меня на торговую хазу,
Там хозяином был азиатский чурбан.
Я среди корефанов держал тогда мазу,
Но, работе по скоку, был милее мне бан.
 
 
Воротил я углы на бану Трёхвокзальном,
А шестёрки мои доставали скулы,
По лопатникам шли в нашем деле печальном,
Ну, и жили не бедно, плюс наши углы!
 
 
Ты сказала, что лучше, если сразу и много,
Кто бы был из нас против, дураков же нема!
Знаю фарта для вора нехватает у Бога,
Ты сегодня пануешь, а назавтра, тюрьма!
 
 
Вместе с другом Серёгой был налёт на ту хату,
Всё как надо по-делу, руки в гору, гоп-стоп,
Что б себя не пустить мне в могильную трату,
Одного я прикончил, это был ихний поп.
 
 
И теперь мы в прицелах, чурки нам не спустили,
Мы сидим по блат-хатам, залегли в глубину,
Что-то наши друзья пропадать зачастили,
Начинали на мелком, а пришли на войну!
 
 
А подруга моя, что кулеш заварила,
Отбыла себе в Крым, что б поправить дела,
Говорит, разберёшься, с тем, что жизнь натворила,
Не скучай, всё бывает, мол, такие дела!
 

Окна агитации Перемоги

 
Перемога входит в раж,
От неё сплошной кураж,
Наступает, ихних бьёт,
«Ще не вмерла» им поёт!
 
 
От, хлопьята-молодцы,
Сзади деды и отцы,
Что Волынь им, что Хатынь,
Всех курочь, а сам не бздынь!
 
 
Прыгай, пасть свою оскаль,
Газ в трубе, давай, москаль.
Украинцы, на Луну,
В космос прём свою страну!
 
 
Коль в районе ты АТО,
То не стой, как конь в пальто,
Вывози на Галичину
Как хабар, так и скотину!
 
 
Главно дело, власти верь,
Вот она, в Европу дверь.
Мы подправим имидж их,
Делим всё, не на двоих!
 
 
Что твоё, оно моё,
А моё, и так моё!
Арифметика проста,
Перемога, как с куста!
 

Баламуты

 
Кто варить кашицу крут,
Ходят с кличкой баламут.
Сын Отечества, иль дочь,
Балаболят день и ночь!
 
 
Баламутят до глубин,
Раскатав ковёр губин,
Слава Богу, много тем,
Хоть весь день тони совсем.
 
 
То во Внуково беда,
То в Венеции вода,
Иль в парламенте стрелок,
Иль у Ксюши вновь милок!
 
 
А Латынину рас пять,
Там кому пришлось рожать,
Новороссию – на слив,
Баламут на слух визглив.
 
 
Главно дело, быть в струе,
Лучше всё же, за УЕ.
Рассказать про цен обвал,
Как на нефть, так и металл.
 
 
И закончить, надо рвать,
Сколько нас им фаловать?
Баламуты – за кордон,
Музыкальный там гандон,
 
 
И с десяткою Зека,
Шахматист наверняка,
Шендерович битый там,
Рвём все вместе под там-там!
 
 
Там, тара ра там там там!
 

Мельчают темы для обсуждения

«У Казбека с Шат-горою был великий спор». М. Ю. Лермонтов.

 
Урыльник как-то говорит,
Здесь человечности транзит.
Одна струя, в одной цене,
И в человеке, и во мне.
 
 
Так повелось со старины,
Едины мы для всей страны,
Порывы слиты, цель одна,
А друг без друга, нам хана!
 
 
Я дополняю жизни суть,
Я тот сосуд, в который ссуть,
Не тот, в котором красота,
А тот, с которым лепота!
 
 
Я жизни часть, пусть прикладно.
Но, тут вмешалося судно,
Нечестно это, как же так?
Я тоже часть, без всяких врак!
 
 
Художник, что муде прибил,
Ты был бы паре этой мил.
Чего там ухо? Режь мудя,
Про перформансы всем нудя!
 
 
Ты тоже жизни нашей часть,
Не щерь на общество ты пасть,
Тебя, как видишь, берегут,
Спасать толпой тебя бегут.
 
 
Урыльник, судно, Перформанс,
Искусство вам поёт романс.
Без вас, народа знатоков,
Мы пропадём, без дураков!
 

Профессион де фуа!

 
Я уже создал нетленку.
Снял с литературы пенку,
Всё, пошить костюм с отливом,
В Сочи, да и быть счастливым!
 
 
Вы поймите, гений я,
Говорят мои друзья,
Голосист я и ретив,
И имею свой мотив.
 
 
Я слыхал про амфибрахий,
Не чуждаюсь тавромахий,
Сам что надо я бычок, (я – гигант среди бычков)
Щёки видны сверх очёк! (видны щёки сверх очков)
 
 
Я – поэт и гражданин!
С биссеристами един,
Критикуем и шумим,
Расшалившись, всем хамим!
 
 
Да возьмём хоть этот стих,
Пусть неровен, зато лих!
Я – средь ватников манто,
Остальные все – ничто!
 

Трансвестит

 
Шагает по Руси Евграф,
Законы всякие поправ,
Он лично – баба и мужик,
Природа спит, а ножик – вжик!
 
 
Какой роскошный слов набор,
Вот «вор в законе» – это вор.
Пусть нам он чужд, сто раз неправ,
Но он «в законе», всё поправ!
 
 
А тут идёт кусок дерьма,
Природа, ты сошла с ума!
Искусством созданный кусок,
Тебе же целится в висок!
 
 
Звучит аккордом, трансвестит,
Из янь и инь природой слит.
Он – совершенства идеал,
Икар он сразу и Дедал!
 
 
И наплевать, что жизнь одна,
Не быть потомству из гавна,
Сама природа рвёт ту нить,
Что в никуда, не нам винить!
 
 
Но, вот сейчас он на коне,
Диктует свой устав стране,
А может в монастырь чужой
Не лезть с уставом и вожжой?
 
 
Не надо Русью управлять,
Её взнуздать не выйдет, млядь!
Европа, руки в потолок,
А то развяжется пупок!