Текст книги "Наутро там нашли три трупа. Поэзия"

Правда Великого Уравнителя!

 
Как всё просто на земле,
Если правда – при стволе.
Просто правда, так, пустяк,
За муде, и о косяк.
 
 
А когда при этом ствол,
Мимо денег произвол,
К слову правды – пулемёт,
И, глядишь, твоя в намёт!
 
 
Если силою ты слаб,
Но, чужих не любишь лап,
Кольта старого прицел-
Уравнитель, с ним ты цел.
 
 
Так крепи, Россия, щит,
От ракет любой пищит,
Нет оружья, будет бас,
Мир – он тот же Карабас.
 
 
Всё к себе в нору тащит,
Всех в английский мелет «щит»,
А по морде огребёт,
Крики, Русь меня ****!
 

Ляшковцы

 
Запорожец за Дунаем
Фаловал Одарку,
А Ляшко наш выконает,
Корча под пидарку.
 
 
Где вы, деды-бандуристы,
Кобзари с сопелкой,
Мы тут сами все игристы,
Попрощались с целкой!
 
 
Це ж воны, сепаратисты,
Грубы и суровы.
Все противны, не речисты,
Нашей чужды мовы!
 
 
Вы б, ребята, к нам поближе,
Заходите с тыла,
Буквой «зю» стоим здесь, иже,
Нам война постыла.
 
 
Вот таким, горячим, с пыла
Мы не строим ковы.
Так что прямо сразу с тыла,
Мы уже готовы.
 

На Тиссе

 
Несёт река к низам плота,
Бежит стремительно вода,
А плотогоны гонят груз,
Благословляя крепость уз.
 
 
Идёт суровая зима,
Тюрьма на выбор, иль сума.
Нет мира, и единства нет,
Сегодня-враг, вчера-сосед.
 
 
Откуда напасть нанесло,
И где у кормчего весло?
Кто управляет и ведёт,
И что там в будущем грядёт?
 
 
Для Закарпатья нет пути,
Им с Украиной не идти,
Давно отрезанный кусок
Упрямо целит ей в висок!
 
 
Народы, жизни, языки,
Они друг другу не близки.
Тут либо деньги, либо штык,
Европа! Жди последний крик!
 

Гевел геволим, кулой гевел. Суета сует и всяческая суета

 
Будь ты проклят, царь Амос.
Тыща лет – нам не вопрос,
В рабстве были – отомстим,
Всех в свистелки засвистим!
 
 
Быть мудрее, Галич звал, мол, евреи.
Не носили б вы евреи ливреи.
Так они взялись-таки за заточки,
Доведя соседей прямо до точки.
 
 
Другой, писатель, не поэт,
Евреям дал иной совет.
Как сел еврей ты на коня,
Прощай еврейская родня!
 
 
Когда же сел за танк еврей,
Его попробуй, одолей.
И он, по-прежнему, аид,
А у арабов – бледный вид.
 
 
Нет фараонов, есть евреи,
Фашистов крах, евреи злее.
Совсем побед забрал кураж,
Евреи, близок уж тираж!
 

Наша Московская Русь!

 
Я сегодня про родню размышлял,
Ну, и чем послал Господь, промышлял,
Говорят, среди основ норман Рюрик,
Только ближе Долгорукий мне Юрик!
 
 
Мои предки все с Пахры, да реки,
Жили там давно Руси мужики.
А другие проживали в Подольске,
Да селились, кто в Коканде, кто в Вольске.
 
 
Говорят теперь, что мы не славяне,
Да ещё и держат кукиш в кармане.
Мол, от финнов вы пошли и татар,
Так что вам бы всем назад, да в Тартар!
 
 
Не скажу я про слияния, не был,
Но, гоняли москвачи лодьи с хлебом,
С Новогородом дружили, братались,
И такими с той поры мы остались.
 
 
Нету Киевской Руси, и не надо,
Русь Московская – вот наша награда.
А окраина Руси – Украина,
Вновь вернётся, то не дело, рутина!
 

Поэтам войны далёкой

 
Кто-то угол рисовал,
Кто-то не любил овал,
Но, в боях на речке Шпрее,
Каждый жизнью рисковал.
 
 
Всем идти за Пиренеи
С карабином на ремне,
И гиганты и пигмеи
Бились в страшной той войне.
 
 
Лишь потом их по ранжиру
Злое время развело,
И, одни бесились с жиру,
А другим не повезло.
 
 
Схоронили как Гудзенку,
Что живым пришёл с войны,
И от боли бился в стенку
Среди мирной тишины.
 
 
И застыла «Бригантина»
Средь могильных берегов,
Сбит Петров над Украиной,
Нету Уткина стихов.
 
 
Сколько их седых и юных
Не вернулось с той войны?
Даже нет крестов чугунных
На полях родной страны.
 
 
И давно они забыты,
Время прорва, канул – всё,
Вроде как опять убиты,
Мимо нас их всех несёт.
 
 
Скоро юбилей Победы,
Время вспомнить и издать,
Ведь за нас сражались деды,
И не внукам их предать!
 

Холлоуинская история

 
Не судите меня люди
За залётные дела,
Я сама тут как на блюде,
Всё другое отмела.
 
 
Как парнишку полюбила,
Так себя и отдала,
А потом его забыла,
Может, пьяная была!
 
 
Он пошёл к речушке бурной,
Утопиться порешил,
Но, в препорции фигурной,
Там с русалкой согрешил.
 
 
Как чего они сумели,
Не пойму я до сих пор,
Только через две недели
Он заводит разговор.
 
 
Мол, русалка залетела,
Ожидаемый приплод,
Судя по размерам тела,
С тех коней, что сделал Клод!
 
 
А чего и как родится,
Неизвестно, верный факт,
Но, родиться, не сгодится,
Больно странен был сам акт!
 
 
Через месяц груз привозит
На прицепе к «Жигулям»,
А в степи уже морозит,
И сосульки по стеблям.
 
 
Завороченный в пелёнки
В лентах, чепчике лежит,
В родовой, как видно, плёнке
Чудо-Юдо, рыба – кит.
 
 
И рыдает громким басом,
Весь в слезах он и соплях,
А во рту бутылка с квасом,
И записка на полях.
 
 
Кто возьмёт сего ребёнка
До взросленья на постой,
Тот получит жеребёнка,
И с поклажей не простой!
 
 
Чисто золото во вьюках,
Сахар прямо в бураках,
И, по жизни, сталь во брюках,
Ну, и силушка в руках.
 
 
Это – если ты мужчина,
Ну, а если жоно ты,
Твоего лица личина
Будет редкой красоты.
 
 
Также, до скончанья света,
Хер размером с кабачок,
Камасутры три совета
Твой получит мужичок.
 
 
Я смотрю, встаёт китёнок,
Хер достал, и шасть ко мне,
Ничего себе, с пелёнок
Норов бурный в шалуне.
 
 
А его шатун природный
Был как башенный таран,
Явно к бабе непригодный,
Но, активный, как баран.
 
 
Как он дал мне, куда надо,
Я взвилась, давай орать,
Прерывая все преграды,
Про кита и его мать!
 
 
Слава Богу, тут проснулась,
Дома я, парнёк сопит.
Вся душою встрепенулась.
Пусть, пацан, ещё поспит!
 

Новый пациент

 
Вид на новые ворота,
Звездолёт «Златой баран»,
После курса разворота,
Обозрел Альдебаран!
 
 
Все лежат в анабиозе,
Я проснулся и молчу,
Маловато что-то в дозе,
Зря я, нешто, врал врачу!
 
 
Экипаж – народ известный,
Все, как ветер и вода,
Я один из них не местный,
И молчу, ни нет, ни да.
 
 
Так и так меня кололи,
Мол, сознайся, заслан был.
Били, языком мололи,
Я молчал, ведь не дебил.
 
 
В несознанке, значит живый,
Только правду я скажи,
И, конец тебе, служивый,
Иглы в вену, и лежи!
 
 
Точно, в этом экипаже
Я средь эльянов один,
Зря они, в служебном раже,
Контрапупят до седин!
 
 
Я дождался, все заснули,
Полыхнёт на корабле,
Спички стырил, ёлы-були!
Всех сожгу, а сам в седле!
 

Живой аттракцион

 
Я, парнишечка такой,
Заплати, и бей рукой.
Если всё ж я на ногах,
Значит ты не при деньгах!
 
 
У меня аттракцион,
Выбиваем бубны вон.
Всё по-совести, в кулак,
Ни свинчатку, ни пятак.
 
 
Можешь в рожу, иль поддых,
Предпочту я молодых.
Старый волк, он волк и есть,
Кулачищем лечит спесь.
 
 
Ноне трудны времена,
Вся в огне лежит страна,
Кандидат я в мастера,
Бокс любимая игра!
 
 
По сусалам получи,
Боль свою в себя втопчи,
Так, за малую деньгу,
И роблю, чрез не могу!
 

Курильщик опия!

 
Мадам! Как это интересно,
Мы под столом, и нам не тесно.
Ну, ладно я, а вы-то как?
Ужли и вам так вреден мак?
 
 
Я покурил в курильне местной,
Затем поспал в клетушке тесной,
Затем ещё я покурил,
И, выпив виски, задурил.
 
 
Потом пошло, куда не знаю,
Я сонм чудовищ здесь пинаю,
Провал в дыру, я пролетел
Куда то вглубь, скользя меж тел!
 
 
И вот я здесь, в ложбине тесной,
И жизнь мне кажется не пресной,
Я не пойму, зачем хрю-хрю?
И что за гадость я курю?
 

Пролетарий

 
Я, ребяты, не железный,
Человек я всем полезный,
Летний коли есть сортир,
Я по чистке бригадир!
 
 
Двое в деле всяко нас,
То есть, мы – рабочий класс.
Руки в ход, не голова,
Чисть, и не расти трава!
 
 
Раньше звался золотарь,
Так народ нас звал исстарь,
Хлеб для нас был, калачи,
С ручкой прямо из печи.
 
 
Без работы не сидим,
Смело мы вперёд глядим,
Как почищу, швырк дрожжей,
Дело прётся из гужей.
 
 
Пролетарий – он не лох,
Труд почётен и не плох,
Нашей жизни – полный круг,
В ней не всё решает плуг.
 

И чего боялись?

 
Неудачно заскочили
И по морде получили,
Старый городской романс,
Есть и изыск в нём, и станс.
 
 
Особливо, где про вилку,
Моню, «мойку» и бутылку.
И, конечно, там о Песи,
Что бандирует в Одессе.
 
 
Так чего его сто лет
Запрещал нам Лит. Совет?
Для чего на бас нас брать,
И запретами карать!
 
 
Нам не нужно про кичман,
Журавлей и ресторан,
Вдруг шансон на завтрак съест,
А остатки слупит Вест?
 
 
Потому, в тяжёлый час,
Весь народ и клал на вас,
Надоели до тошнот,
Вот и выплюнул народ.
 
 
Русский терпит и века,
Зато бьёт наверняка.
Тут поменьше потерпел,
Но, ко времени поспел!
 

Бендер жив!

 
Как чугунный монолит
Типажом нам Ипполит.
Съела жадность старика,
Воробьянинов? Пока!
 
 
Бендер в битве устоял,
Жизни случай обоял.
Лишь глубокий белый шрам,
Как путёвочка в ашрам!
 
 
Он укрылся в Же Ка Ха,
Есть квартира и меха,
Под несчётный звон монет,
Людоедочки минет.
 
 
И не надо убегать,
Под шумок фуфло толкать,
Сами люди всё несут,
И, не страшен Страшный суд!
 
 
Только на руку закон,
Сытость смотрит из окон,
Собирает, только так,
А доходы – не пустяк!
 
 
Ах, уж эти Же Ка Ха,
Позолочена рука,
Населенье обнесли
И в офшор доход снесли!
 
 
И не нужно воровать,
Долю сильным отдавать.
Проживёшь, как в масле сыр,
А закон, он не без дыр!
 

Невинные девы Прибалтики

 
Кто пытался, знает тот,
Банка шпрот не лезет в рот.
Печенюшка тут нужна,
И она в делах сполна!
 
 
Что же делать? Шпроты есть,
Им давно отдали честь.
К ним бы булочки кусок,
И на аглицком басок.
 
 
Нам восточный наш сосед
Приготовил много бед,
Вежлив, формою зелён,
Украиной закалён.
 
 
Тётя Нуланд, приезжай,
Да с приездом не возжай,
Печенюшек напечём,
И соседа допечём.
 
 
Пусть не думает, нахал,
Что нам мил его оскал,
Ничего не продадим,
Сами шпроты все съедим!
 
 
Нам ещё нужны игрушки,
Надувные танки, пушки,
Будем вежливых пугать,
И, по-нашему, ругать!
 
 
Так что, тётя, ждём тебя,
По фрейдистски полюбя.
Все мы станем буквой зю
Выбрав среднюю стезю.
 
 
Как положено в Европах,
Жизни смысл заложен в жопах..
Только скажем фекс, брекс, пекс.
Мы – за безопасный секс.
 

Правда

 
Я скажу вам только правду,
Лишь одну святую правду,
Ничего не преуменьшу,
Содрогнётся монастырь!
Потому что эту правду
Говорить легко и сладко,
Пусть она расправит крылья,
Вот она: Коль надо – тырь!
 

Дела украинские

 
Украинские дела
От села и до ствола.
Пушка бьёт и миномёт,
Чёт и нечет в пересчёт.
 
 
Нет войны, лишь мира дни,
Люди гибнут от мудни,
Кто-то с травкой согрешил,
Стрельнул, наших порешил.
 
 
Ну, и мы шмальнём в ответ,
Шлём бандеровцам привет.
Огребайте, мусорня
От соседа и меня!
 
 
Ждите, мы ведь к вам придём,
В нас стрелявших всех найдём,
И чего тогда, в леса,
Всё, мол, божия роса?
 
 
Русских тронули вы зря,
Зря пришли наш край зоря.
Побежите вы в обрат,
Всё припомнит брату брат!
 

Горох

 
Раз я тырила горох,
Урожай мой был не плох,
Тут Егорка, вот сыкло,
Подвалил, а с ним бухло!
 
 
Ну, и где тут работать?
Стали мы икру метать,
Разыгрался интерес,
Мой Егор под низ полез.
 
 
После сверху продолжал,
И от страсти весь дрожал,
Я в сторонке не была,
Всё процессу отдала!
 
 
А потом Егор сгорел,
И литровую огрел,
Говорит: Передохну,
А потом ещё махну.
 
 
И заснул он в борозде,
При первой ночной звезде,
А же побрела домой,
Словно нищая с сумой.
 
 
А наутро прихожу,
Паренька не нахожу,
Ночью трактор всё собрал,
И сгрузил в большой «Урал».
 
 
Слава Богу, был в умот,
К чудесам Господь не жмот.
Вознесся, продолжив спать,
Словно кузов был кровать!
 
 
Мы молотим тот горох,
Мой Егорушка не плох,
А с лица не воду пить,
Есть елда, так можно жить!
 

Военные корреспонденты

 
На войне корреспондент
Пулю ловит за момент.
Только-только был живой,
И уже в гробу домой!
 
 
Сколько лет с Большой войны
Шли на смерть страны сыны?
Правда, аппарат иной,
Смерть всё так же, за спиной.
 
 
Что бы правду мир узнал,
Наш спецкор от ран стонал,
Шёл под «Градами» вперёд,
Вроде, смерть и не берёт.
 
 
Забирает лучших ночь,
И они уходят прочь,
Только память, только сны,
Живы мы, и вы видны!
 
 
Где-то там, в глуби миров,
Каждый весел и здоров,
Во Вселенной смерти нет,
Есть спасение от бед!
 

Пятилетняя школьница

 
А, Б, В и Эй, Би, Си,
О прогулке не проси.
Мне б с бульдожкою во двор,
Нет, о буквах разговор!
 
 
Знаю, сколько дважды два,
Как меняются слова,
Инглиш легче для меня,
Русский – мука среди дня.
 
 
До чего ж вы не легки
В школе первые шаги,
Плюс – ученье на дому,
А мне картуны по-уму!
 
 
Три родных мне языка,
Инглиш ближе мне пока,
Мать испанка, дед русак,
Не попасть бы мне впросак.
 
 
Этим самым просаком
Баба мне грозит мельком.
Что оно и где лежит,
Или, по двору бежит?
 
 
Деда мой – не полиглот,
И у меня набор зилот.
Побеждает дедов ген,
Лучше редьки, только хрен.
 
 
Так мне деда обсказал,
Про базар и про вокзал,
После мы пошли гулять,
Белок Булькой изумлять.
 
 
Говорили по-английски,
Я – прилично, дед пил виски!
Никому не расскажу,
Хотя, в общем-то, можу!
 

Медведь

 
Пробирается медведь
Сквозь лесное что-то,
И не думает реветь,
Просто неохота.
 
 
А вокруг малины рай,
В речке прёт горбуша,
В два обхвата собирай,
Необъятна суша.
 
 
Это всё вокруг его,
Нет врагов напасти,
Спи зимой в плену снегов,
В вёсны млей от страсти.
 
 
И зачем чужой кусок?
Своего хватает.
Так он, с пятки на мысок,
В отдаленьи тает!
 

Всё легко получится

 
Как говорила подруга одна,
Та, что при койке, ещё не жена.
Тут, при раскладе, идёшь баш на баш,
Ты ему дашь, он в обрат, и шабаш!
 
 
Нет ни морали, ни боли, ни ран,
Лишь бы любви не явился капкан.
Если полюбишь, прощай, ты в плену,
Но, не забудь про его ты жену!
 
 
Там ребятишки, привычки, семья,
Жизнь им сломаешь в потоке вранья,
Ну, а назавтра, другая придёт,
И мужика твоего уведёт!
 
 
Так что без сложностей, выбери трах,
При шашлыках, ухаженьях, пирах.
Бог не без милости, глядь и пошлёт
Что-нибудь нужное в близкий полёт.
 
 
Тут не теряйся, охоться, не маж,
Выдай за девственность дела мандраж,
Счастье залётное в руки дано.
Тем нам индийское славно кино!
 

Полиглоты

 
Все мы стали полиглоты,
Ох, ты ёканый бабай.
Русский вышел из охоты,
Нам другие подавай!
 
 
Только в разные сторонки
Устремленья у людей,
В этой вот словесной гонке
Сплошь смешение идей!
 
 
Москаляку на гиляку-
Это что оно и как?
Кто там прёт на наших в драку,
Задевает москаляк?
 
 
Оселедец, да чуприна,
Сокил в небе, воля тут,
Незалежна Украина,
К нам на Русь с Карпат идут.
 
 
А Карпатские русины
Горды русским языком,
Венгр – изгой для Украины,
Чех вообще живёт тайком!
 
 
А болгары, греки, турки,
И у всех родной язык,
А на них «Свободы» урки,
Со стремленьем – всем кирдык!
 
 
Украина не Россия,
Но, народов тоже тьма.
И у всех народов – мрия,
Пусть развалится тюрьма!
 

Другой век

 
Золотой поры поэты
Шлют нам всем свои приветы.
Из таинственной из дали,
Мол, мы всякое видали!
Вы – такие же как мы,
От богатства до сумы.
И тюрьма не чужда вам,
Вольнодумье – головам,
И, уж если мы грешили,
Вряд ли вы там порешили,
Что б в монахи скопом всем,
И не трахаться совсем!
 
 
Нет, условья изменились,
Всё же мы переменились,
Мы такие же как предки,
Но, всё больше, века детки!
Наплевать теперь на пол,
В секс годится и осёл.
Педофилы правят бал,
И сексизм заколебал.
Трансвестит на сцене первый,
Всем образчик он примерный,
Правит в мире ныне зад,
Прёт, не ведая преград!
 
 
Что бы душу не сушить,
Надо с бабами грешить.
Им приятно, нам ништяк,
Да и, в целом, не пустяк!
Ночи длинны на Руси,
Предков ты о том спроси,
Пусть гремит над Русью клич:
Населенье увеличь!
А Европа пролетит,
Сгинет с ней и трансвестит.
Однополым в никуда
Светит адская звезда!
 

Шлимазл

 
Какое красивое слово «Шлимазл!»,
Не знающим идиш, оно словно пазл.
А пазл – он загадка, раздолье кусков,
Забава для малых, иль для дураков!
 
 
Есть слово простых состояний людей,
В оценочных мерах – наличье мудей.
Коль скажут тебе откровенно – мудак,
Так значит не сильно загружен чердак!
 
 
В Америке легче, там лузер царит,
О жизни невзгодах в лицо говорит.
Услышать – ты лузер, – обидней всего,
Сказали тебе про нехватку мозгов!
 
 
Шлимазл – это лузер, а также, мудак,
Но хитрые люди всё сгладили так.
Ты, мол, неудачник, игрушка судьбы,
И хочешь избегнуть ненужной борьбы.
 
 
Так тихо себе погружайся на дно,
Поскольку поплавать тебе не дано.
Звучишь ты красиво, но в жизни – тони,
Шлимазлы, вам светят несчастья в тени!
 

Потери

 
После боя весь изранен рядовой,
Отделенья больше нет, один живой.
Остальные все погибли, смерть нашли,
Автоматы и винтовки не спасли.
 
 
А от взвода лейтенант и пять солдат,
Остальным в миры иные дан мандат.
Да и эти чуть живые, взвода нет,
Десять глаз глядят пока ещё на свет.
 
 
В роте списан третий каждый, он убит,
Их телами ров глубокий весь забит.
Пирамидка, да фанерная звезда.
Не вернуться им до дому никогда.
 
 
В батальоне половины нет бойцов,
Мужиков, что не женаты, и отцов.
Невозвратные потери, плюс возврат,
Так что многие стоят у райских врат!
 
 
Ну, а в армии нач. штаба говорил,
Батальон не зря солдатами сорил.
Шла разведка боем, был приказ,
Подготовьте наградной Указ.
 
 
И потери незначительны к тому ж.
Это точно знал военный муж.
Так, в масштабе армии – ничто!
А людская кровь сквозь решето!
 

Плач

 
Ох, зачем же, Еремеюшка,
Бороздишь ты море Чёрное?
Я с тобой, бродячий змеюшка,
Поделю кровать просторную.
 
 
Вполз ты в душу, в душу бабскую,
Растревожил поцелуями,
Ты на сторону арапскую,
Мне в станице жить с холуями.
 
 
Там по морю, морю бурному
Корабли плывут турецкие,
Топять лодьи вои смурные,
Охраняют грузы грецкие.
 
 
И гляди, потопят ясыньку
Моего, с любовью в душеньке.
Так топор срубает ясеня,
А потом грозит и грушеньке.
 

Разведчик

 
Сидя в окопе, солдат докурил,
Того кто дал дёрнуть – поблагодарил,
После растёр о подошву бычёк.
Он обстоятельный был мужичок!
 
 
Сверху – пилотка, за ней – маскхалат,
Нож на ремне, и заточен булат.
Пара гранат, да родной ППШа,
Из документов, вообще ни шиша!
 
 
Где-то в нейтралке напарник застрял,
Сам-то он с немцем в окопы похрял,
Друг прикрывал, да видать не свезло,
Пуля пометила жизни назло!
 
 
Вот он на бруствер и дальше ползком,
Только, видать, всё пошло кувырком.
Грянул вдали миномётный разрыв,
Синим дымком поле боя укрыв.
 
 
И не вернулся разведчик домой,
Только на холмике крест над рекой.
Надпись одна: Неизвестный солдат.
Сколько таких по России лежат?
 

Первый

 
Это не правда, что сразу встаёт
После команд атакующий взвод.
Кто-то украдкой себя оглядел,
После чего и на бруствер взлетел.
 
 
Шёл он в атаку, не шёл, а бежал.
Вал огневой немцам бить не мешал.
Вот и высотка, летят трассера,
Бой – он взаправду, не в детстве игра!
 
 
В дота предполье залёг батальон,
Тут всё в «колючке», а враг отделён.
Снова он первый, но только ползком,
Взрывы гранаты кровавым мазком!
 
 
Не из железа был тот, кто вставал,
Дома у матери – фотки овал.
И, на бумаге, геройски, в бою,
Отдал он жизнь за Державу свою.
 
 
Нет у него ни отца, ни детей,
Время решило – на фронт без затей.
Кто его помнил? Лишь старая мать.
Смерть – она любит судьбины ломать!
 

Гросс-Егерсдорф!

 
Больше нету батальона,
Что поднялся всем составом на заре.
Жизнь редута обнулёна,
Обмелёна, батальон стоял под пушками в каре.
Кавалерия летуча, налетает, словно туча,
Супротив спасает лишь каре.
Гренадёров баламуча, тут из тел кровавых куча,
Света мало, хоть и день в своей поре.
Кучно бьют «единороги», барабаны бьют тревоги,
Хоть не слышно их за пять шагов.
Не дождаться нам подмоги, перехвачены дороги,
Погибать придётся тут, без дураков!
Замелькали тени лесом, и оттуда мелким бесом
Нам пришли на помощь егеря!
И враги остались с носом, их победа под вопросом,
Значит здесь держались мы не зря!
 

Кутузов

 
Говорят, что шельму метит
Сама матушка – судьба,
Так его порой приветит,
Не готов, сойдёшь с ума.
 
 
Вот Кутузову входила
Прямо в голову картечь,
И ему не повредила,
Шёл опять он в пламя сечь.
 
 
Был Кутузов дипломатом,
Ну, и значит, шельмой был.
Но, прославился солдатом,
Кто ж поход его забыл?
 
 
Но, недаром старым лисом
Быть Кутузов обречён.
Хитрым сказочным иблисом
Среди турок наречён.
 
 
Был великим среди воев
Сей великий дипломат.
Среди многих злобных воев,
Всем врагам поставил мат.
 
 
И оружьем, и словесно,
От Дуная до Можая,
Было славе его тесно,
Супостатов поражая.
 
 
И закончил, как великий,
Путь свой славный по земле.
Словно Янус многоликий,
И с трактатом, и в седле!
 

Лётчик

 
Ястребок зелёный
В синем небе,
Море, дом.
Ветер острый просолёный,
Крут, хоть мажь на хлебе,
А вокруг войны Содом!
И летун летит в огне войны,
Таки дела,
Про войну давно его все сны.
От гашетки до ствола.
Лишь свои, или чужие, но горят.
И могилы не отыщет их отряд!
Где-то там, внизу,
Осталась тишина,
В пулемётную грозу
И не слышна.
В доме том,
Что под крылом его лежит
На берегу,
В горле ком,
Из глаз слеза бежит
В тоску.
Там и мать,
И сёстры встать,
Старик – отец.
А ему стрелять,
Их жизнь ломать,
Вконец.
Нету выбора, фашистский штаб,
У него, в родном дому
Пригрелся шваб.
Всё теперь не по уму,
По приказу одному,
Огонь! Капец!
Всем! Насовсем!
 

Отставной козы барабанщик

 
Барабанщик у козы оставной,
А коза уже давно ему женой.
Что ж с того что баба, всё же коза,
Сунет в рыло, и хулит заглаза.
 
 
Но, попробуй хоть одна посмотреть,
Подмигнуть, зачем тебе с ней гореть?
Приходи, я дам тебе обогрев,
На козу твою в прищурку смотрев!
 
 
Что тут будет? Просто чистый Содом.
Перебьёт у ней, шквороба, весь дом.
Оттаскает за волосья, да в мат,
Так уроет, что завидует кат.
 
 
Такова уж россиянок любовь,
Что лупцует ровно в нос, или бровь.
А не лупит, значит нет и любви.
Вот такие вот уж страсти в крови!
 

Таинства

 
Назову себя я Люмиганом.
Слово это таинство несёт.
Подпояшусь поясом с наганом,
И химеры разом рассосёт.
 
 
Ни к чему мне с призраками шастать,
Злобно ночью листьями шуршать.
Буду я сокровища грабастать,
Нищих ими буду утешать.
 
 
Много серебра в подлунном мире,
Скоро Санта Клаусов пора,
Я гоп-стопну их как будто в тире,
Всё под молодецкое Ура!
 
 
Жаль что мне сейчас всего четыре,
Из пособий – только лишь мультфильм.
Что-то про мышей в бесплатном сыре,
И огни, что зажигает Ильм.
 
 
У меня фантазия богата,
Мама это часто говорит.
Милосердье не удел пирата.
Превращаюсь, всё во мне искрит!