Текст книги "Наутро там нашли три трупа. Поэзия"

В кино

 
По асфальту чешут кеды
По бульварам до « Победы».
У Крестьянки кинозал
Пол Москвы надысь всосал!
 
 
Пятьдесят восьмой годочек,
Время мутное, без точек.
Культ уже почти снесли,
И едим, что припасли.
 
 
Может Сталин был тиран,
Только он не лез в стакан.
Цен совсем не повышал,
Жить народу не мешал.
 
 
Как придёт в Москву весна,
Цен колышется стена.
Цен, буквально, листопад,
Летом цены на отпад!
 
 
А Хрущёв на всё поднял,
Да при том ещё вонял,
Что от культа все проблемы,
Уходя в x**ню от темы.
 
 
Но, я нонче не про то,
Не про театр Шапито.
Наш народ тогда мужал,
Всех Хрущёв, как мог, лажал!
 
 
А сегодня мне в кино
Фильм ковбойский зреть дано.
Нет, ребята, это класс,
Понял я, как свет погас!
 
 
Семь ковбоев-удальцов
Мочат в крошево бойцов,
Что в деревне мексиканской
Правят бал свой окаянский.
 
 
Я такого не видал,
Зал смеялся и рыдал,
Не было у нас кино,
Что б влияло как вино.
 
 
Но, и тут Хрущёв достал,
На глазах потвёрже стал,
Впал, как следовало, в культ,
И другой пришёл за пульт.
 
 
Снова гайки затянул,
А народ совсем заснул!
 

Два уркана

 
Сегодня в ночь из дурки сбежали в город урки,
Чего не совершит аминазин!
В башке припевы «Мурки», что в кожаной тужурке,
А по дороге винный магазин.
 
 
Один из них отпетый, лекарством подогретый,
Решился на отчаянный рывок.
Схватил бутылку водки, две фляги, две двухсотки,
И смылся, сделав в сальто кувырок!
 
 
Другой стоял на стрёме, в привычной корчась коме,
Его уделал галоперидол.
А улица бежала, как девушка дрожала,
Когда её ты схватишь за подол!
 
 
На вяземской малине, себя отдали Зине,
И тут же порешили: Всё пучком.
Мы с нею здесь под крышей, навроде, сонных мышей,
А остальное где-то и торчком!
 
 
Их взяли санитары, тут начались кошмары,
Суровый был режим для беглецов.
Всё из-за жалкой шмары, уколы и удары,
Страдания и муки без концов!
 

Или надо «без концей»? Кто в дурдоме русский знает?

Прозрение физика

 
Я сегодня промолчу,
Правду не скажу врачу.
Потому, он мне не друг,
Я сегодня понял вдруг.
 
 
Я-то верил дурачок,
Коль попался под сачок,
То лечение идёт.
Лопухнулся идиот!
 
 
Мне один тут объяснил,
Что по жизни я – дебил.
Но, практически здоров,
Для сестёр и докторов.
 
 
Мы – дебилы – не больны,
Просто с дурью рождены.
Это самое Ай Кью
Погубило жизнь мою.
 
 
Что с того, что физик я,
Мне все формулы семья.
По Ай-Кью я – имбецил,
Пру как вошь среди бацилл.
 
 
Я – в дурдоме пациент,
Перегрелся элемент,
Совершенно сон пропал,
Начал пить – сюда попал!
 
 
Был проверен мой Ай Кью,
На предмет, зачем я пью.
Опустив в низы меня,
Ниже плинтуса гоня.
 
 
Ну, а коли я – дебил,
То на доктора забил.
Дважды два – никак не пять.
Чисто семь, едрёна мать!
 

Боты

 
Ах, какие были боты
Всё на осень, на весну.
Люди чапали с работы
В них обули всю страну.
 
 
Были боты из резины,
Да и войлочных вагон.
Нюры, Машеньки и Зины
Шли в тепле в домов загон.
 
 
Старики их не гнушались,
Дешевизна и тепло.
Цены, правда, повышались,
Ну, так общим это зло!
 
 
А потом они исчезли,
Видно, времечко прошло.
В сапоги девицы влезли,
Боты в прошлое снесло.
 
 
И воскресли, в интернете
Боты прут во все красе,
Поливая всё на свете
Чуть ли, даже, не в эссе!
 
 
На дороженьке на склизькой,
Наломать стремятся дров,
Что бы мериться пиписькой
Крутизны из бранных слов!
 

Баба Яга и Кащей

 
Суженый и ряженый,
Мною в печь посаженый.
Будь румяным, с корочкой,
Мы тебя с икорочкой!
 
 
Мы тебя под водочку,
Кока-колу содушку,
Сельдефан с огурчиком,
Да с чесночным зубчиком.
 
 
Бабка куховарила,
Всё Кащея жарила.
Бестолку старания,
И в обед играния.
 
 
Нет, старик не жарится,
Хоть кряхтит, не парится.
Только разгорается,
Бабке отыграется.
 
 
Ночка стала бурною,
Оргией культурною.
Секс смешав с игрищами
Старыми мудищами.
 
 
Не попортил борозды
Старый конь из простоты.
Выдал бабке Ёжке так,
Что почти сломал кутак!
 
 
Ролевая, блин, игра
Ночь ломала до утра.
А к утру Кащей заснул,
Неактивен стал и снул.
 
 
И его старуха – в печь,
Вновь начнёт под вечер жечь!
 

Атаман

 
На стене горит лампадка,
На иконе строгий лик.
День погас в тени распадка,
Груз на совести велик.
 
 
Сорок бочек арестантов,
Если только вспоминать,
Тут и вкус китайских мантов,
И желанье всё познать.
 
 
Гаолян, китайцев фанзы,
Сладкий опиума вкус,
Пел Харбин тогда романсы,
А поручик был не трус.
 
 
Сколько раз он с эскадроном
Коммуняк громил дома,
Трупы оставлял воронам
Жёг зерно и закрома.
 
 
А потом был взят на деле,
Отмотал все двадцать пять,
Всё расписано на теле,
Не хотелось бы опять.
 
 
Никого на свете нету,
Ни кола и ни двора.
Чуждый мир объял планету,
Не поймёшь в нём ни хера.
 
 
Вот и выбрал он распадок,
Что подальше от людей.
А сейчас пришёл в упадок,
Расплатившийся злодей!
 
 
Только он, да Святый Спасе,
Ночь последняя в окне.
Слышит он в предсмертном гласе,
Ты прощён, гряди о мне!
 

Коллизия

 
В огороде ли, в саду
Хрен попал на лебеду.
Вроде, в баню шла Наташа,
А навстречу девке Саша.
 
 
Там же видели Егорку,
Только спьяну он под горку.
Сашка, девка, никого,
Само время для всего!
 
 
Пара быстро сговорилась,
Что там в банюшке творилось,
Не видал тогда Егор,
Больно крут был косогор.
 
 
Но, подумалось ему,
После милой, хоть в тюрьму.
Он к Наташеньке домой,
Со своей любви чумой!
 
 
Как же парень удивился,
Вроде, с печки он свалился,
Нет Натальи, след простыл,
Стал колхоз ему постыл.
 
 
Слово абитуриент
Он познал в один момент.
Девка поступает в ВУЗ,
Что б тащить искусства груз.
 
 
Как-то, Сашку повстречав,
Он спросил, не осерчав,
Что, мол, было среди вас?
И такой словил рассказ.
 
 
Натка пела, я играл,
Наш посёлок так уж мал,
Что стеснялася она,
Я молчал, моя вина!
 
 
Я ни сбока, ни с припёка,
Отношенья – без упрёка.
Ты девчонке напиши,
Что же мучиться в тиши!
 
 
Между вами нет меня,
Нет ни дыма, ни огня.
Всё решай с Наталкой сам,
Ни к чему мне этот гам!
 

Пута. Путана. Бич

 
Каждый знает слово «пута»,
Слово «проб***ь» слишком круто,
Ну, а пута, иль путана
Здесь, в России, без изъяна.
 
 
В самых мизерных оттенках,
У поэтов в мелких сценках,
Вроде даже без упрёка,
Слово выжато для сока!
 
 
Ах, девчоночка – путана,
Твои чары без обмана,
Деньги, мелкие услуги,
Вы, путаны, часть обслуги.
 
 
Обзови девицу «б***ь»,
Сразу хочется карать,
А скажи: Она – лишь пута,
И её занятье – круто!
 
 
Как нам быть со словом «бич»,
В нём и кличка есть и клич.
Как и в русском слово «сука»
Делит надвое наука!
 
 
Так что слово «проститутка»
Как оно для дам ни жутко,
Отражает идеал,
Тех, кто за деньгу давал!
 
 
Если ж брать нам остальное,
То оно лишь наносное.
Б***ь – она по жизни б***ь.
Так и надо понимать!
 
 
А мужик оно, иль баба
Разберёмся, нам не слабо!
Не при чём здесь естество,
И понятий воровство!
 

Граммофон

 
На пластинке старенькой
Жёлтый граммофон,
Песни петы Варенькой
В глубине времён.
 
 
Пёс на диске баркает
Точно на расструб,
И басами каркает
Старый марш из труб.
 
 
А потом Амурские
Волны, да гробы.
Догорают бурские
Сёла средь пальбы.
 
 
Буланже бравурные
Марши под гобой,
И дела амурные,
Никнут головой.
 
 
Но, пружина ветхая,
Богом дан предел,
Времечко советское,
Старость не у дел.
 
 
Полнились помоечки,
Жгло небытиё.
Нет залётной троечки,
Жалко, ё-маё!
 

Павлины

 
Боже, как кричат павлины,
С красотою в диссонансе,
Изогнув хвосты и спины,
В жутком сумрачном романсе.
 
 
Из павлинов каждый знает,
Он красив, а голос – чуден,
Пусть он в небе не летает,
Так зато цветами буен.
 
 
Совершенен, сто процентов,
Где там воронам и галкам!
Свой среди он джентельментов,
Остальным летать по свалкам.
 
 
Почему их привлекают
Наши русские равнины,
И зачем их опекают?
Не ответят и раввины.
 
 
Чудный праздник, Симха стойра,
Для павлинов с головой!
Нити прерывает Мойра,
Все взлетели, и домой!
 

Страдание от чиновников!

 
Вот человек, идёт, спешит,
От напряжения дрожит.
На город рухнула беда,
И рвётся от того елда.
 
 
Закрыт Макдональдса сортир,
Бедует весь подлунный мир,
Ведь на замках парадняки,
А москвичи – не дураки.
 
 
Попробуй лишь войти во двор,
Так сразу, ссун ты или вор?
Вам, проходимцам, хода нет.
Вали отсюда, и привет!
 
 
А в Вене, вот же городок,
Везде для секса закуток.
Найди его, бросай жетон,
Решай проблему, выйди вон!
 
 
Зачем всего лишаешь, Русь?
Я без Макдональдса уссусь!
Ну, ладно секс, я потерплю,
Открой сортир тебя молю!
 

Абдул

 
Однажды, горестно Абдул
Своей ослице мощно вдул.
Что делать, если нет жены,
А лишь про гурий видишь сны?
 
 
Тут жизнь одна, один халат,
Ещё коран и автомат.
Желанья лезут, как на грех,
Так надо в рай и без помех!
 
 
Пророк грешить не разрешал,
А после смерти утешал,
Невинных гурий эскадрон
Вам облегчит посмертный сон.
 
 
И много будет там воды,
Столам – ломиться от еды,
Будь правоверным, чти намаз,
Такой пророка был наказ!
 
 
Ты потерпи и не греши,
Пускай имеешь ты гроши,
Фахид всегда живёт в раю,
Коль вере отдал жизнь свою!
 
 
Дорога в рай была легка,
Абдул зарезал мунлика,
Взорвал машину на ходу,
И ниспослал на всех беду.
 
 
Тот караван вакцины вёз,
Без них один на смерть прогноз.
Почти весь город пострадал,
От взрыва, что Абдул создал!
 
 
Вот он на чёртовом мосту,
Где ангел смерти на посту,
Как волос тонок этот мост,
Пройти невинным – не вопрос.
 
 
Но, если тянешь груз греха,
Летишь к чертям под их ха-ха.
Здесь ангел смерти, злой Мунир,
К чертям отправит на гарнир!
 
 
Оставлю этот я рассказ,
Его решение – на вас.
Вот пострадал простой народ,
В сознаньи – жизнь наоборот.
 
 
Абдул взорвался. Рай иль Ад?
Абдул совсем не виноват.
Его-то помыслы благи,
Ведь в той машине шли враги!
 

Алконавт

 
Время скручено узлом,
В паутинах мирозданье,
Звездолёт летит колом,
В синеве очарованья.
 
 
В нём отважный алконавт,
Пожиратель звёздной пыли.
Он всегда, по-жизни, прав,
Звёзды все сомненья смыли.
 
 
Пусть сейчас анабиоз,
Так быстрей избыть парсеки,
Пусть космический мороз,
Жизнь теплится в человеке.
 
 
Ждёт его в конце пути
То ли Лиллит, то ли Ева.
А пока, герой, лети!
Уползай скорей из хлева!
 

Бегемот

 
Бегемот раскрыл свой рот
На «Ла скала» сцене.
Честно думал обормот
О судьбины смене.
 
 
Буду басом я мычать,
И реветь, по-жизни.
То-то будут привечать
Все меня в Отчизне.
 
 
Коли глоткой я глубок,
Пасть моя – пещера,
Петь могу через зубок,
Нам, большушим, вера.
 
 
И протяжно закричал,
Громко, но коровой.
То есть басом замычал,
А потом по-новой!
 
 
Те, кто с мовою знаком,
Подставляй ладони.
Украинский избирком
Не зверюшки-сони!
 
 
Утвердили, вознесли
Пана президента.
Жаль что только не учли
Бегемот-момента.
 
 
Ну, не может этот зверь
Управлять страною.
У него на Запад дверь,
Там он за стеною.
 
 
Разворует и сбежит,
Блея козлетоном.
А страна в грязи лежит
Штопаным гандоном!
 

Вот бы так!

 
Пулемётчик Джон Дакота
Бьёт талибов с пулемёта,
А сержант РФ Петров
Добавляет будь здоров!
 
 
Два союзных взвода рядом,
Общим следуют приказам,
Тут важна одна лишь цель,
Огневой устроить сель!
 
 
Враг один, ползёт по миру,
Как гельминты по сортиру,
Истребляя христиан
Оккупированных стран.
 
 
Под знамёнами Пророка
Никому не одиноко,
Ну, а коли в массе звери,
Халифат растёт в размере.
 
 
Режут головы и глотки,
Отморозки ждут работки.
Коль убил, так ты шахид,
И на Рай имеешь вид!
 
 
И совсем отринув страсти,
Пред лицом такой напасти,
Встали рядом как когда-то
Континентов двух ребята.
 
 
Иванов и Макферсон
Бьют врагов на свой фасон.
Вместе, дружески и рядом,
А потом идут парадом!
 
 
Кто там как, а всё же верю,
Не прорваться к людям зверю.
Видя Путина полёт,
Глядь, и нам Господь пошлёт!
 

Заяц как секс. маньяк!

 
Зайка резов по натуре,
Все прикиды – по фигуре,
Его дело не рожать,
Сунул, вынул и бежать!
 
 
Ладно бы одни зайчихи,
Зайцы напуском ведь лихи.
Как-то встретилась лиса,
Всё смела её краса.
 
 
Зайка разум потерял,
Всех в несчастьях укорял.
Мол, не может без лисы,
Как без анкера часы.
 
 
Разработал заяц план,
И смастрячил свой капкан.
Всё тогда продумал честно,
Где залётной будет тесно.
 
 
Как-то подбежал и хрясь,
Сотворил он рыжей шмазь,
А потом рванул на старте,
И лиса за ним в азарте.
 
 
Сам зайчишка чрез дыру,
Пробежал в свою нору,
А лиса застряла в ходе,
Толстовата по природе.
 
 
Заяц выбрался из норки,
Обсмотрел лису до корки,
И использовал её,
Как имущество своё.
 
 
Ну, чего возьмёшь с маньяка?
Заяц тот, конечно, бяка.
Нехороший, просто злой.
Чикатилов он малой!
 
 
Но, и лиска хороша,
Не понявши ни шиша,
Влезла в страшные отнорки
Жуткой этой зайки норки.
 

План романа

 
Где-то там, в безумной дали,
Звёзды ждать людей устали.
Прямь-таки, все жданки съели,
И зависли в карусели.
 
 
И тогда земной народ
Получил посланье от!
От туманности Кентавра,
Где планета Минотавра.
 
 
Факс пришёл, а в тексте план
Куда слать аэроплан,
В крайнем случае, ракету.
Но, со скоростью, со свету!
 
 
Инда, если будет тише,
Пропадёт в небесной крыше,
Даже дюзы прогорят,
Разорвав стальной наряд.
 
 
Астронавты под уколом
Спят, как вдаренные колом.
Сон такой – анабиоз,
А по нашему – наркоз.
 
 
Тут подпустим мы интригу,
Им вражина кажет фигу,
Завербованый от Штатов,
Что б украсть секреты с платов,
 
 
Не туда пустить ракету,
Экипаж изжить со свету.
Дать им в смысле по рукам,
По ногам и по рогам!
 
 
Как при Ягоде, с привесом,
Размешать святое с бесом,
Ну, не может Янкин Дудль
Разделить своё на нуль!
 
 
Потому наш экипаж
Ввёл с французами марьяж.
Чисто против Штатов гнутых,
И, конкретно, шатлов дутых!
 
 
Если с планом вы согласны,
То намеренья прекрасны,
Создавайте договор,
И продолжим разговор.
 
 
Да, пришлите предоплату,
И не долго жуйте вату.
Есть другие, что мой труд
Прямь с руками оторвут.
 
 
Сам я тут и подписуюсь,
Своей подписью красуюсь.
Вася Крючкин, муж Маруси.
Жаль её склевали гуси.
 
 
А я слопал птичек тех!
Нам, вдовцам, полезен смех!
Скоро вышлю я сатиру,
Не добегнете к сортиру,
Потому настоль смешно,
Что дудонить не грешно!
 

Господа положения

 
Труба играла одиноко,
Звала в атаку, иль в поход,
Но, пил народ спокойно мокко,
И про себя считал доход.
 
 
Кончали с жизнью автоматы,
Разрывы крыли тишину,
В боях схлестнулися солдаты,
За ту и эту сторону.
 
 
И всем нужно вооруженье,
Во имя истины святой.
Бои, отходы, окруженья,
Да и расходы на постой!
 
 
Довольно потирая руки,
Давая деньги под процент,
Терпя почти оргазма муки,
Банкиры клали к центу цент.
 
 
Да пусть она продлится вечно,
За мир великая война.
Глуха, слепа, бесчеловечна
Стоит банкирская стена!
 

Подлодка

 
Она ушла на глубину,
Оставив в трауре страну,
Пусть глубина её удел,
Но, тут Господь создал предел.
 
 
В ночи пучин подкрался враг,
Что точно там случилось – мрак,
А те кто знают, те молчат,
Хоть уши штатские торчат!
 
 
Погибли наши моряки,
В дни мира подкрались враги,
Одна могила им на всех,
Как был бы и один успех!
 
 
На кораблях таких систем
Как погибать, так вместе всем.
На отдых вместе, вместе в бой,
Одной единственной судьбой.
 
 
Теперь их принял океан,
Им не поставить и стакан,
С краюхой хлеба на плиту.
Ушли, оставив пустоту!
 

Редактор «Новой газеты» назвал свой опус «Распять Латынину на рассвете!» Так когда-то пролетела «Правда!»

 
Снимок был в одной газете,
Рельсы новые на свете,
Молодых гуляет пара
По путям, коль нет бульвара.
 
 
Он – жених, она – невеста,
Поздравленьям, вроде, место.
Но, от подписи внизу,
Весь Союз пустил слезу.
 
 
«Коль не ходят поезда,
Так гуляем мы всегда!»
С виду, вроде ничего,
Коль не знаешь одного.
 
 
«Приезжай ко мне на БАМ,
Я тебе на рельсах дам.
Пока не ходят поезда,
Пусть работает ****а!»
 
 
Знали все частушку эту,
Разлетелась на полсвету.
Хохот рвался по Союзу,
Каждый славил «Правды» музу!
 
 
Нет, Латынину раз пять.
Почему тогда не шесть?
А потом начать опять,
Что б уже не перечесть!
 
 
Только где же тот герой,
Что на подвиги пойдёт?
Сколько по Руси ни рой,
Вряд ли кто-то забредёт.
 
 
Это ж сколько надо влить,
Что бы подвиг совершить?
Будем боженьку молить,
Что бы нам не согрешить!
 

Эбола и салафиты!

 
Курдов режут исламисты,
В вере истинной нечисты.
Режут именем Пророка,
По обычаям Востока.
 
 
На Кавказе было так,
За исламом крылся враг.
Где, в какой суре Корана,
Есть исток того обмана?
 
 
Только зря, пусть салафиты
Знают, все их карты биты.
Эпидемия Эболы —
Перед ней все просто голы.
 
 
Ни врачей, ни санитаров,
Эпидемий жди кошмаров,
Вспомним сколько мусульман
В их рядах из разных стран!
 
 
Да и курдов пешмерга
Исламистов рвёт бока.
Так что Бог нам в помощь всем.
И таких поменьше тем!
 

Сочи

 
Иди вперёд российский спорт,
Спортивен сочинский курорт.
Бодрит как лучший винный спирт.
Души Кавказа с спортом флирт!
 
 
Союз такое бы не снёс,
Хотя б пахал до горьких слёз.
Тут помогла России стать,
Руинам прежним заблистать.
 
 
А сколько сказано словес
От тех, кто в жизнь меж строк залез.
Чья вера точно у Фомы,
А кругозор в размер тюрьмы.
 
 
Сегодня – Формула один,
Ревёт сгорающий бензин.
За поворотом поворот,
Как будто рвётся наш народ.
 
 
А тем, кто Родину чернил,
Не пожалев слюней-чернил,
Нашёл я в эпосе «Манас»,
Про олимпийский спорт рассказ
 
 
Бодание лысых плешивцев-
Занятие всяких паршивцев.
Давай, тренируй свою плешь,
Соперника плешь переешь!
 
 
Вот такой народный бой
Заведите меж собой.
И получится, с охотой
Совместите спорт с работой!
 

Спасибо от змеюки

 
Кто-то раз нашёл змеюку,
Замерзала в холода.
Гаде он подставил руку,
Мол, давай, влезай сюда.
 
 
Я тебя спасу от стужи,
Хоть змея ты, всё ж душа.
Вон, метель пуржит и кружит,
Шансов выжить – ни шиша!
 
 
Тут змеюка полоснула
Враз зубами по руке,
Лишь потом навек заснула,
А мужик кричал в тоске.
 
 
Не видать мне точно Раю,
Отогреть кого решил.
В чистоплюйстве помираю,
Точно, разум согрешил.
 
 
Надо б ейной головою
Да об камень приложить,
Вот теперь сижу и вою,
А ведь мог спокойно жить!
 
 
Мужики, коль дружбы руку
Протянули вы врагу,
Ожидай в ответку муку,
Тяпнет, через не могу!
 

Друзья ли народы?

 
Сокол киевской Руси
Разговор на мове,
Пронеси нас и спаси
Ошибиться в слове.
 
 
Хто не прыгае – москаль,
Так же в разговоре,
На Россию пасть оскаль,
Сей кацапам горе!
 
 
Если это дружбы знак,
Что тогда с врагами?
Нахрена такой кунак,
Что забьёт ногами?
 
 
Чисто здесь бамбармия,
Коль схотят – зарежут.
Мы враги им, ты и я.
Вот себя и пежут!
 

Легенда. Быль

 
Пусть не было залпа «Авроры»,
Лишь крики ломали покой,
В легенды ушли комендоры,
Туманная ночь над рекой,
 
 
Матрос на узорных воротах,
Да бьющий во тьме пулемёт,
И паника в юнкерских ротах,
Всё ждавших приказа «Вперёд!»
 
 
Но, были в ночи караулы,
Мостов разведённых покой,
Дома, что горбаты и снулы,
Да сотни солдат под рукой.
 
 
Вокзалы, и прочие точки,
Умело захвачены в ночь,
Газет извещающих строчки,
Балтфлот, порешивший помочь.
 
 
И съезд, где на мир прозвучало,
Свершилось, готово, сошлось.
А всё это было начало,
Того, где нам жить довелось!
 

Невиновные

 
Записные дуэлянты,
Зря не тратили таланты.
Ты, мол, Берни,
Из Оверни?
Пара слов, один вопрос
И покойного унос!
Что с того, что тот не Берни,
И не видел той Оверни,
Извини, но вызов был,
Вынул шпагу и убил.
 
 
Беспилотника удар,
По низам сплошной пожар.
Погибает муджахед,
И горит его Мешхед.
Что с того, что рядом дети,
Что плодим сирот на свете?
Извини, борьба с террором,
Враг за каждым косогором.
Беспилотник – он дебил,
Вот случайно и убил!
 

Любовь

 
Какие странные дела,
Вот только что любовь была,
А оглянулся – больше нет,
Пропала, и растаял след.
 
 
Уходит быстро, как песок,
Что кистью удержать не смог,
Скользит меж пальцами с тоской,
Не удержать её рукой.
 
 
Да и душой не удержать,
Таков удел любви – бежать,
С тобою, или от тебя,
Завесу тайны теребя.
 
 
А ты стоишь себе один,
Как положенья господин.
Сбежала эта? Ну, дела!
А вон другая уж пришла!
 

Мухобойка

 
Мухобойка вдруг решила,
Что её огромна сила.
Может жизни отбирать,
Прямо до смерти карать!
 
 
Без суда и вне закона
Как палач во время оно,
Или красный из ЧКа,
Контрразведка Колчака.
 
 
Так она рассвирепела,
Лупит с делом и без дела.
Никого не признаёт,
Только трупы выдаёт.
 
 
Но, она лишь исполнитель,
Есть над нею повелитель,
Кто приказы отдавал,
Развязав смертей навал.
 
 
Мухобойку, да и руку
Суд определит на муку.
Не забыть бы головы,
Прецеденты не новы!
 

Не забудем, не простим

 
Нас обманувших, не прощаем.
Мы изменивших гоним прочь.
Своим презреньем отмечаем
Всех, отказавшихся помочь.
 
 
А сами, в ангельских одеждах,
Всегда готовы снизойти,
Что б совесть вызволить в невеждах,
И всех, желательно, спасти.
 
 
Не мы камнями бьём пророков,
Линчуем скопом и толпой,
Уход приветствуем до сроков
Остатков разума в запой.
 
 
Они – толпа, а мы – герои.
Стоим над сворой колорад.
И что с того, что против рои?
Идём, не ведая преград!
 
 
Дурная ветка Палестины
Одна в снегах, вокруг осины!
 

В гостях у Рериха

 
Босиком и на снегу,
Ом-мани-падма-ху.
Я от холода бегу,
Вот бы шубу на меху.
 
 
Чёрти знает, где Тибет.
Может, даже, вовсе нет.
Я у Рериха в гостях,
Вот и вспомнил о страстях.
 
 
Кто не знает, их ведь два,
Старший Рерих – голова.
У него «Пантелеймон»,
Да драккарский пантеон.
 
 
И, конечно, же Тибет,
Что писал он столько лет.
Буйство цвета, краски чисты,
И сюжеты так речисты!
 
 
А его родной сынок
Был по Индии знаток.
Мир писал он и Индир,
И индийских дел задир.
 
 
Всё хранит музей «Востока»,
Жизнь к нему была жестока.
Был на «Обуха» когда-то,
Я работал там ребята.
 
 
Восемь девок, один я.
Чиста функция моя.
В рядовых компартаментах
Процветала жизнь в моментах!
 

Холлоуин

 
Что такое, как случилось,
Отчего и почему,
У скелетов получилось
Угнездиться на дому?
 
 
На кустах висят костяхи,
Ветер воет, злобы глаз,
Слышны охи, слышны ахи,
Как бы разум не угас.
 
 
Над дверями красный некто
Вместо света фонаря,
Часть ужасного проекта
Что не гонит и заря.
 
 
У порога, ужас просто,
Чан с отрубленной рукой.
Мумий, дьявольского роста,
Не загонишь на покой.
 
 
А по окнам ведьмы мчатся,
Лезут чёрные коты,
Смерть приходит отмечатся,
Что бы жить без скукоты!
 

Лирическая без запросов

 
Хороша была Ирина,
И Марина хороша,
Как замедленная мина
Между них рвалась душа.
 
 
Та, иль эта, мы ж христьяне,
Сразу двух никак в семью,
Я шалел в любви бурьяне,
Пред грехами, пред семью.
 
 
Потому пройдя по кругу,
Среди этих вот грехов,
Испытал отврат я к плугу,
И к писанию стихов.
 
 
Заглянул на дно бутылки,
Падал в сладкую я лень,
Глаз освоил на затылке,
Колебал родную сень.
 
 
Но, однажды, устоялось,
Устаканилось само,
Мне осталась только малость,
Взять и выплеснуть дерьмо.
 
 
И зачем такая мука,
Вот зачем вести к венцу?
Коли жизнь, такая сука,
Шлёт подмогу подлецу.
 
 
Я спокойно кувыркаюсь
И с одною и с другой,
Не семейной жизнью маюсь,
В жизнь ни в зуб я, ни ногой.
 
 
А потом скажу я Ире:
Погуляли? В добрый путь.
Вона, шлёпанцы в сортире,
Ты их взять не позабудь!
 
 
А ещё скажу Марине:
Как нам было, хорошо?
Извини, но счастье в тине,
Так что я домой пошёл!
 
 
Тута, Таньку отхвачу я,
Та уже во всей красе.
От мечты такой торчу я,
В кимоно, как у Бассе!