Текст книги "Железом и кровью"

Предстоящее многомесячное плавание стало большим ходовым испытанием для новых кораблей, названных нависами. Эти небольшие корабли для того времени стали просто чудом судостроения, так как, везя помимо штатного снаряжения ещё до ста тонн полезного груза, выдавали под 12 узлов, а порожняком – все 14. В их строительстве использовали корабельную сосну, персидский дуб, латунные крепления и лёгкие паруса из плотной шёлковой ткани. Экипаж кораблей был немногочисленный и составлял по штату 42 человека, правда, в дальний поход он отправился с усилением – эскадре выделили целую пехотную роту, экипаж колебался от 110 до 90 человек. Изюминка нового флота заключалась в том, что при всей внешней простоте сложность копирования этих кораблей была чрезвычайно высокая, ибо технологических новинок было крайне много. А главное, почти все они были неявными. Но на этих пяти кораблях судостроительная кампания не остановилась, а потому эскадру провожала в дальний путь партия систершипов такого же числа, что строилась на стапелях Боспорской верфи. Увы, хотелось бы быстрее и больше, но остро не хватало качественного строительного материала, а делать корабли, что развалятся через пару лет, не было никакого желания.

Третьим большим и весьма важным событием стало собрание в июне 1212 года совета делегаций русских земель в Боспоре, результатом которого стало создание днепровской торговой магистрали. Эрика стали воспринимать как дружественного князя, который не лез во внутренние дела русских земель, занимаясь лишь обоюдовыгодной торговлей. Конечно, особенно прозорливые догадывались, что этот крепкого вида германец с выдержанным, холодным взглядом имеет прямое отношение к гибели Романа Мстиславича и Ивана Всеволодовича. Но никаких следов, указывающих на его причастность к этим делам, у них не было, а потому старались эти вопросы не муссировать.

Но вернёмся к собранию делегаций. Ключевым вопросом совета стала торговля и способы её организации. Эрик преследовал вполне конкретную цель – создание единого экономического пространства, центром которого должен был стать Боспор. Для реализации этой затеи князь предложил создать транспортную компанию на паях и ввести единую оборотную монету. Компания была нужна для того, чтобы построить нормальные волоки, серию укреплённых постоялых дворов и прочую необходимую инфраструктуру для упрощения торговых операций. Да и налоги как-то упорядочить и привести к единой системе учёта, смысл которой сводился к концепции централизованного сбора компанией транзитно-транспортного налога и его пропорционального дележа между пайщиками. Расчёт решили производить ежегодно по подведении годового баланса. Налог вводился небольшой и твёрдый, а купец, уплативший его торгово-транспортной компании, освобождался от аналогичных сборов во всех княжествах-участниках.

Этим шагом достигалось привлечение иностранных торговцев и развитие внутреннего рынка в русских землях, ибо создание достаточно надёжной и стабильной системы позволит больше вовлекать крестьян в товарный оборот. Да и вообще – способствовало бы экономическому росту и конкретной прибыли князей – участников компании. Собственно, эти мысли и были изложены в письмах, которые стали основанием для созыва совета. Для того чтобы понять колоссальность прорыва, нужно пояснить, как обстояли дела до того времени. Торговцы, тайком пробираясь по земле тех или иных княжеств, старались всеми доступными способами избежать налога, который представлял собой весьма солидную сумму – на что глаз ляжет. А иногда и откровенный грабёж со стороны князей, которые зачастую были хуже разбойников. Теперь же княжества выступали как пайщики единого дела, внося первоначальные средства в оборот компании, которая решала массу наболевших вопросов.

Зачем это было нужно князьям? Всё примитивно – порядок и безопасность на коммуникациях увеличивали суммарно торговые сборы с транзитных купцов, а также оживляли торговлю в их землях. Введение единой монеты, которой стал, как это ни удивительно, боспорский денарий, позволило устранить менял из торговых оборотов на территории единого торгового пространства, что раскидывалось от балтийских до черноморских берегов. В сухом остатке это приводило к снижению транзитных издержек, то есть данное направление становилось приоритетным для торговцев, по факту приводило к увеличению торгового оборота и непосредственных денежных поступлений в казну от конкретных князей.

20 мая 1213 году умер Остронег, следом за ним, 10 июня, Рудольф. Это стало настоящей трагедией, причём не столько личной, сколько организационной, ибо оказались вакантными позиции ректора системы интернатов и командующего армией. Ставить на их место было некого, так как тот же Георг, сын Рудольфа, хотя и был неплохим офицером, но не обладал сопоставимым с его отцом опытом в области военного дела. К тому же оба соратника князя умерли при весьма загадочных обстоятельствах, которые наводили на определённые мысли. Впрочем, никаких более-менее адекватных спецслужб в распоряжении князя всё ещё не было, так что провести серьёзное следственное мероприятие Эрик не мог.

В общем, в один из июльских вечеров он взял из аптечки бутыль рафинированного спирта, велел принести ему несколько литров яблочного сока, жареного мяса и пару лимонов, после чего закрылся в своём кабинете и стал не спеша пить. За полночь пришла Морриган, которая испугалась, что её мужу стало плохо, и приказала двум дружинникам взломать дверь. За столом лежал мертвецки пьяный Эрик и мерно храпел. Запой длился неделю. Для двора он представлял весьма необычное явление, особенно когда князь нагишом бегал по дворцу с топором за неудачливым слугой, что имел наглость заявить, что, дескать, хватит пить. В общем, подурил он хорошо. К счастью, Морриган догадалась привести его в чувство, разбудив как-то утром ушатом ледяной воды и возгласом «Война!». Как ни странно, это подействовало, и Эрик собрался и стал себя приводить в порядок, а ближе к обеду, разобравшись, что сделала жена, тихо подошёл к ней, обнял и шепнул на ухо: «Спасибо». Окончательно придя в себя, князь взялся за решение накопившихся проблем. В частности – реформирование корпуса городской милиции, создание спецслужб, артиллерии, организацию навигации и подготовку к Собору всех христианских конфессий, который должен пройти уже летом следующего года в его столице.

В августе 1213 года стало ясно, что продовольственный кризис преодолён – рыболовные хозяйства теперь выдавали в пересчёте на год порядка ста тысяч тонн морепродуктов, поля на Таманском полуострове полностью покрывали запросы княжества в зерне. Мало того, в районе Боспорского полуострова стало организованно развиваться огородное хозяйство, в том числе и тепличное. В результате репка, редька, морковка и прочее стали поступать на внутренний рынок по весьма низким ценам. Так что с голоду теперь народ не помрёт. Но это было только одним положительным следствием. Вторым оказалось то, что высвободились солидные средства в общем торговом балансе, которые можно было направить на реформирование ряда важных социальных структур.

Поэтому уже 15 августа на базе городской милиции и государственной безопасности было развёрнуто три управления. Первое (Управление государственной милиции) занималось поддержанием порядка, охраной важных объектов, исполнением решений суда и следственными делами по розыску и выявлению преступников. Численность после доукомплектования этой структуры составила 2115 человек. Управление делилось на штаб и четыре территориальных ведомства: Боспорское, Таманское, Аркское и Перекопское. Второе управление (Управление государственной контрразведывательной деятельности) было первой спецслужбой. Численность штата составляла всего 83 человека. В эту службу были отобраны лучшие бойцы городской милиции, которые проявили себя на сборе информации и раскрытии преступлений. Третье управление (Управление государственной разведывательной деятельности) занималось не только разведкой, но и диверсиями. Штат составило 47 человек. Больше не нашли достаточно вменяемых и квалифицированных людей. Даже для начального уровня.

Для повышения уровня физической подготовки бойцов этих двух спецслужб начали разбивать специальный тренировочный лагерь рядом с горой, которая много позже стала называться Чатыр-Даг. Деметре и тамплиерам были заказаны рабы китайского или индийского происхождения, владеющие какой-либо техникой рукопашного боя. В феврале 1214 года в Боспор в ордена храма привезли индуса, который неплохо владел техникой каларипаятту. Не совсем то, что нужно, но хоть что-то. Но дело на этом не остановилось, и к концу этого же года в тренировочном лагере «Горный» работало семь инструкторов, в том числе и один монах из Шаолиня. Осенью 1213 года группа числом десять человек из третьего управления отправилась на практику в земли Владимиро-Суздальского княжества – нужно было накалить обстановку в этих владениях. Там, ближе к зиме, недалеко от Белоозера, ребята смогли наладить контакт с небольшой группой славян-язычников, что промышляли скоморохами зимой, а летом – земледелием и охотой. Эта группа представляла собой остатки племенного рода, который отказался креститься и медленно вымирал. Ситуация у них была очень тяжёлая – они впали в немилость у Юрия Всеволодовича, нового князя Владимирского, а потому их не только обобрали, но и запретили промышлять скоморошеством, что поставило их на грань голодной смерти. Молодых стажеров-разведчиков заинтересовали навыки, которыми обладали скоморохи, особенно в области подслушивания, маскировки и тому подобного. В общем, сговорились, и примерно около середины марта 1214 года разведчики привели к Перекопу селян, правда, те еле на ногах держались, ибо средств у группы стажировки едва хватило, чтобы всех прокормить даже впроголодь. Эрик решение оценил, принял присягу у новых жителей своего государства и разрешил верить во что угодно, только храмов и прочих культовых сооружений не строить. Те не прогадали – дело пошло, и пошло на лад. Правда, с нюансами.

Главный заключался в том, что среди прибывших скоморохов Эрику приглянулась одна девица. Ничего особенного, внешне – ни рыба ни мясо, но что-то зацепило – и всё тут. Её звали Радмила, была она дочерью патриарха рода. Собственно, скользкая ситуация в духе «и хочется, и колется, и мама не велит», так как если Морриган узнает, то князю она слова поперёк не скажет, а девушку тихо придушит в уголке и скажет, что её такой привезли. Или отравит. Но желание было зашкаливающим, а потому Эрик решил рискнуть и завести роман с Радмилой. Всё завертелось и поначалу шло гладко, а потом, жена, как и следовало ожидать, стала догадываться о чём-то, но виду не подавала. Да князь бы и не узнал об этом, если бы не контрразведка, которой было поручено учиться слежке, в том числе и за княгиней, которая, в свою очередь, попробовала приставить парочку служанок следить за девушкой. Создалась очень милая ситуация. Никакой любви у Радмилы с Эриком не было, но они нравились друг другу как любовники, тем более что она ни на что не претендовала, но оказалась чистоплотной. О том, что князь завёл себе любовницу, знали единицы, да и те помалкивали, поэтому положение спасла совершенно случайная ситуация: его старый боевой товарищ Валентино был тронут девушкой. Произошло внушение со стороны князя, и она ответила взаимностью мастеру-металлургу, а через месяц они уже были мужем и женой при активном содействии небезызвестной персоны. Брак не сильно останавливал любовников, но теперь нужно было ещё тщательнее шифроваться, поэтому стали искать для дамы серьёзное занятие, дабы прикрываться рабочими встречами. Увы, дело оказалось непростое, так как она оказалась совершенно оторванной от реальности особой. Решение пришло случайно: Эрик как-то раз заметил, с каким интересом она рассматривала небо, поэтому было решено строить обсерваторию с большим зеркальным телескопом. Тем более что этот шаг действительно пора было делать. Так что мало-помалу подозрительность Морриган улеглась, ибо она увидела отдачу, ради которой Эрик бегал вокруг этой девушки. А весной у Валентино и Радмилы родилась дочка, правда, чья именно это дочь – металлурга или князя, сказать было нельзя. По крайней мере, точно. Благо этого и не требовалось, ибо в итальянца это событие вдохнуло новую жизнь, и он с новой силой и энергией занялся своим делом.

Вернувшиеся летом 1212 года корабли эскадры, после прохождения пятнадцатимесячных учений в Средиземном море, принесли с собой не только бесценный опыт, но и много проблем. Одной из задач, которая ставилась перед Антонио, являлось противодействие пиратам на коммуникациях торгово-транспортной компании Деметры. У неё, конечно, были и свои силы для борьбы с ними, но до серьёзных крейсерских операций дело не доходило в связи с отсутствием этих самых крейсеров – быстроходных боевых кораблей. В ходе двадцати семи боевых столкновений с кораблями пиратов был выявлен серьёзный минус корабельной механической артиллерии – её слабость и маломощность. Потопить корабль она могла, а серьёзно содействовать абордажу – нет. Да и по дальности возникали определённые проблемы. Короче, она оказалась совершенно непригодна для флота и могла выступать только как временное средство.

Другой проблемой стала навигация. Примитивный компас и довольно убогая астролябия, что имели в распоряжении капитаны кораблей, давали весьма неточные показатели. Особенно при наличии песочных часов. Навигационная технология в принципе была отработана, однако остро требовала более качественного инструментального оснащения. После некоторых раздумий Эрик решил задержать экспедицию на пару лет, так как неизвестно, какие задачи экспедиционному корпусу придётся решать при столкновении с цивилизациями американских индейцев. А чтобы ребята не расслаблялись, задействовал их для обучения экипажей других нависов Боспорского военного флота, число кораблей которого возросло с пяти до десяти и в скором времени достигнет пятнадцати. Проблему с артиллерией Эрик решил посредством освоения литья бронзовых дульнозарядных гладкоствольных пушек. Эта задача особых проблем не создавала. Дело в том, что развитие огнестрельной артиллерии Эрик специально не ускорял, так как подобную пушку очень легко скопировать. Да, уже в 1118 году при осаде Сарагосы Европа узнала огнестрельное оружие. Однако прошло практически сто лет, а артиллерия так и осталась для большинства в разряде малополезных диковинок. Введение подобной, столь легко копируемой артиллерии – очень опасная игра, но делать было нечего, так как старые средства оказались совершенно неудобны и недостаточно эффективны.

За основу корабельного артиллерийского орудия была взята пушка калибра порядка восьми сантиметров и с длиной ствола двенадцати калибров. В общем, дело оказалось весьма не сложным, так как к 1212 году на феорумской фабрике вполне освоили технологический процесс литья. Проблемой стал станок и способ расположения орудий на корабле. Для этих целей пришлось отказаться от барбетной конструкции механической артиллерии, так как те станки, что приходили в голову, получались либо очень тяжёлыми для подобного корабля, либо очень ненадёжными. Поэтому пришлось размещать пушки вдоль бортов – каждый борт шхуны получил по пять таких орудий, на баке и корме располагалось два «посадочных» места для размещения ещё двух орудий, что должны были использоваться либо как погонные, либо как ретирадные. Всего же получилось двенадцать пушек, которые после испытаний показали дальность стрельбы двухкилограммовыми чугунными ядрами порядка 1500 шагов. Это был отменный результат. Неприятным сюрпризом стала сильная отдача при выстреле, о которой Эрик совершенно забыл. Поэтому пришлось разрабатывать схему откатного крепления для примитивного лафета, который, однако, оснастили клиновой системой вертикального наведения, а также заниматься укреплением набора корабля.

Для повышения скорострельности ввели порционные картузы из тонкого шёлка, в которых располагались фиксированные порции пороха. Выбор шёлка был обусловлен тем, что он оказался единственной тканью, которая после выстрела, сгорая полностью, не оставляла тлеющих ошмётков. Это решение дало поразительные для того времени результаты и вплотную приблизилось к показателям XIX века. Правда, сильно хромала точность.

В зависимости от вида снаряда применялись и разные виды зарядов – полный – для ядра и половинный – для картечи. Это очень серьёзно повышало скорость заряжания. Штатным боеприпасом для новых артиллерийских орудий стали чугунные ядра и чугунная же картечь, то есть небольшие шарики диаметром порядка пятнадцати миллиметров. Касательно второго вида выстрела, орудие заряжали в уже готовом картузе, который для сохранения формы размещали в плотном картонном цилиндре, что делался выклеиванием по форме из обычной бумаги.

На каждую пушку по штату для нависа положили по двести выстрелов ядрами и двадцать картечью. Таким образом, каждый корабль военно-морского флота Боспора после оснащения его огнестрельной артиллерией должен нести по 2400 ядер, 240 картечных картузов и 2520 полных зарядов пушки. Все эти доработки снизили полезную нагрузку нависа с 100 до 70 тонн и несколько утяжелили корабль, снизив скоростные показатели в среднем на пол-узла. Да и команда возросла на сорок человек. В общем, проблема усиления боевой мощи эскадры решилась к осени 1213 года и упиралась не столько в изготовление пушек, сколько в отливку ядер с картечью и изготовление нужного запаса пороха. Поэтому всю осень, зиму и весну следующего года команды выходили в море и учились стрелять из орудий по плавающим целям и мишеням на берегу. К слову, остальные нависы, как построенные, так и строящиеся, решено было также оснащать артиллерией по тому же принципу и штату.

Помимо артиллерии полным ходом шла разработка навигационных инструментов. Одной из ключевых проблем в этой задаче стало создание часов хоть сколь-либо точных. Это упиралось в ряд фундаментальных теоретических проблем. В частности – введение единой системы измерений (как это ни странно). В неё упиралась не только проблема создания относительно точных часов, но и способы измерения скорости, расстояния, углов и прочего. Наступил серьёзный научный кризис, который необходимо было максимально быстро преодолеть. Смысл его заключался вот в чём: к середине 1212 года основной объём книг, награбленных в четвёртом и девятом годах, уже получил первичную обработку – из них сделали лаконичные выжимки, устранив пространные размышления и мистические бредни. Получился значительный массив неупорядоченной информации, которую предстояло анализировать и систематизировать с целью формирования научной картины мира. Для этой задачи нужно было иметь инструмент – единый взаимосвязанный стандарт единиц измерения и систему координат, в рамках которой и будет это всё измеряться и упорядочиваться. С решением обеих задач были очень серьёзные проблемы, так как, во-первых, подобных прецедентов ещё не было, а во-вторых, имевшиеся знания были пестры и замысловаты в своих оценках и изложениях, а потому не позволяли из них сложить нечто единое, стройное, упорядоченное и взаимосвязанное. При этом те ученые, что у князя уже получились, стали буквально с ходу заболевать совершенно глупой звёздной болезнью и вместо дела потихоньку скатываться в склоки между собой, дабы выяснить, кто из них круче и «нажористей». Настолько, что Эрика стали часто посещать мысли о создании сталинских «шарашек» для вправления мозгов особо одарённым и голосистым. Поэтому 1 сентября ещё 1212 года Эрик собрал в одном из рабочих залов уже полностью достроенной академии всех учёных, что у него имелись, и начал брать быка за рога – создавать рабочую атмосферу методом научно-технического террора.

– Итак. Господа учёные, я собрал вас всех здесь для того, чтобы сообщить весьма неприятное известие… – Эрик выдержал паузу, обвёл холодным жёстким взглядом всех присутствующих и продолжил: – О том, что академия пришла в тупик, а вы, господа, зажрались. Ещё несколько лет назад вы были обычными людьми, многие из которых не умели даже читать, а теперь, освоив это нехитрое дело и проглотив по сотне книг, кого вы стали из себя корчить? Избранных мессий, что свысока взирают на этот серый и убогий мир? Вы, случаем, умом не повредились? Вы все – неофиты, новички, новобранцы, которые только приобщились к мировому наследию полезной информации, а сами по себе совершенно ничтожны, ибо никакого прока не приносите. Что глаза опустили? Вы думаете, зачем мне нужна академия? Чтобы учредить земной рай для заносчивых людей, дабы они там бездельничали за мой счёт? Разбежались! Вы избраны для тяжёлого и ответственного труда, настолько неподъёмного для основной массы людей, что вам создают особые условия. И результат вашего труда должен быть не в виде личных амбиций в духе «кто круче – я или варёное яйцо?», а в виде конкретных результатов научных исследований. Не переписывания чьих-то трудов со своими комментариями, дескать, какие разумные мысли, а собственные научные изыскания. Вы должны приносить пользу мне и тому народу, который пашет не разгибаясь от зари до зари ради того, чтобы у вас было всё необходимое. Я это говорю первый и последний раз. Замечу ещё раз за кем-то подобные замашки – первый раз внушать уже буду по печени и почкам. На второй раз посажу на хлеб и воду на месяц в маленькую камеру, где вы будете спать в холоде и собственных испражнениях. Дабы мозги на место встали. На третий раз упеку в башню, откуда вы до конца своей жизни больше не выйдете. Надеюсь, ни у кого из присутствующих нет иллюзий на тему того, что я шучу? – Князь не спеша обвёл холодным и жёстким взглядом перепуганных людей в аккуратных камзолах и продолжил: – Отлично. Теперь к делу.

Дальше на суд предварительно обработанных психологическим прессингом зрителей была представлена небольшая презентация того, как им нужно работать. Естественно, Эрик ничего не выдумывал и не изобретал. Просто кое-что вспомнил из школьной программы и кое-как связал с теми вещами, которые ему приходилось прочитывать, изучая отчёты о работе академии. Основной задачей этой встречи было не только дать могучий пинок размякшим ребятам, совершенно не умеющим работать в режиме дедлайн и крайне напряжённого графика, но заложить фундамент новой картины мира. Для этого он изготовил целый ряд плакатов на больших листах и подготовил несколько демонстраций – все эти мероприятия длились до глубокого вечера. Да и закончились весьма специфически – князь прервал бурное обсуждение словами:

– Ну что, пример я показал. Надеюсь, теперь вы понимаете, чем должны заниматься. Так что я – спать. А завтра поставлю задачи.

Эрик вышел из зала, а все остальные до самого утра провели время, увлечённо обсуждая и играя с теми игрушками, что соорудил Эрик. Там, собственно, ничего особенного не было, но это для него. Ртутный барометр Торричелли, пространственная модель Солнечной системы с эллипсоидами траекторий движения планет, примитивный микроскоп, электростатическая машинка, перепугавшая всех шарахнувшим пробоем в виде маленькой молнии. И много других безделушек. Короче, князь готовился основательно и произвёл на своих подопечных неизгладимый эффект. Поэтому утром он их в том же зале и застал – они спали вповалку, причём далеко не все, кто-то продолжил ковыряться с увлекательными игрушками. Разговаривать серьёзно с людьми, находящимися в столь неадекватном состоянии, было бессмысленно, а потому Эрик волевым решением, пинками и матом выгнал всех спать, обещая принуждение к разным формам сексуальных извращений тем, кто ослушается.

Следующим утром начался второй акт импровизированной научной конференции, на которой обсуждался вопрос единого стандарта единиц размерности и измерительных стандартов в целом. Это решение стало базовым для дальнейшего развития науки. Обсуждение шло долго, в ходе него всплыло множество разнообразных проблем, поэтому князю пришлось возиться около месяца, направляя их в нужное русло, дабы они не ушли чёрт знает куда.

Изначальное желание князя привязать новую систему единиц измерения к той, которая ему привычна, довольно быстро оказалась сложнореализуемым, так как остро не хватало традиций и знаний. По большому счёту любую систему нужно придумывать с чистого листа. Отчасти из-за этого всё и затянулось, так как князь был совершенно не готов к подобному повороту. Пришлось импровизировать на ходу. Итак, предстояло ввести три основные шкалы для измерения геометрии пространства, массы и времени, из которых в дальнейшем выводить все остальные.

Для развёртывания взаимосвязанной единой системы измерения необходимо было окончательно утвердить основание для расчётов. Ничего особенного в этом не было, за исключением того, что разгорелись споры об основании системы исчисления. Принятие его было одним из самых тяжёлых и напряжённых, чуть до рукопашной не дошло, так как в Европе и Азии, на стыке которых располагался Боспор, бытовал целый спектр оснований. То есть присутствовали сторонники всех. Само собой, принимать что-то отличное от привычного им активно не хотелось, но пришлось.

Так как введённая волевым решением Эрика в 1203 году десятичная система подвергалась резкой критике в связи с тем, что в бытовом и торговом счёте практически повсеместно использовалась двенадцатеричная система, пришлось от неё отказаться. Для князя это было неудобно, но не критично, а задача стояла максимально унифицировать расчёты в государстве на всех уровнях, выстроив их по единой позиционной системе исчисления.

Принятие двенадцатеричной системы обосновывалось тем, что, во-первых, это был бытовой счёт: любой человек на пальцах мог производить простые расчёты не до 10, а до 144, ибо вместо пальцев использовались фаланги пальцев. Во-вторых, в отсутствие вычислительной техники основание 12 давало максимальное количество удобных делителей. Вроде бы мелочь, но, учитывая, что деление – самая сложная операция из простых и в торговом счёте самая распространённая, довод этот был значительный. Само собой, сразу пришлось вводить систему цифр с графическими обозначениями, наименованиями, приставками доли и кратности, а также выдумывать названия для наиболее ходовых чисел. Работа довольно нудная, но была сделана, что позволило получить инструмент для удобных расчётов в бытовом и коммерческом секторе.

Эталоном длины стала высота ртутного столба в простом ртутном барометре от уровня моря, которая не просто замерялась, а высчитывалась как показатель при нормальном давлении путём многочисленных замеров и выведения среднего арифметического показателя. Полученный результат «эталонировали»: с отрезка снимались копии и рассылались по местам для использования. Единицу длины князь решил назвать привычным для него словом «метр», который, правда, составлял всего 76 привычных сантиметров. Из эталона длины вывели две вторичные характеристики – площадь и объём, соответственно квадратный метр и кубический. Они также были меньше привычных размеров. Для удобства использования их назвали аром и стером. Следующим шагом стало выведение эталона массы. Взяли массу куба пресной воды со стороной в ¹/₁₂ местного метра, который оказался равен 0,254 килограмма. С названием в этот раз оказалось всё не так просто, ибо полученный результат перевешивал обычный грамм и приближался к местному эталону массы – марке, которая колебалась в зависимости от региона в пределах 200–350 граммов. И, подумав, Эрик остановился на приятном и достаточно благозвучном латинском слове «солид», что в переводе значило «тяжёлый». Такое решение было неудивительным для государства со столь распространённой латынью.

После определения основных критериев пространства взялись за время и углы.

Сутки разделили на двенадцать часов, час на 144 минуты, минуту на 144 секунды. То есть привычные для нас сутки делились не на 86 400 секунд, а на 248 832, что сократило секунду примерно втрое. На растерзание, безусловно, пошёл и календарь. Всем участникам конференции было известно о прецеденте високосного года и тех проблемах, с которыми сталкиваются календари. Поэтому экспериментировали весьма свободно, без особых оглядок на религиозные традиции. Да, собственно, и традиции как таковой тоже не было, так как общая стандартизация летосчисления ещё не сложилась. В общем, получилось так: год был разделён на 61 неделю, из них одна была праздничная, а остальные равномерно распределились на двенадцать месяцев по пять в каждом.

Особенность подобного подхода заключалась в том, что недели были по шесть дней, а не по семь. Этот шаг позволил сделать в каждом месяце одинаковое количество дней, с соответствующими упрощениями учётного, отчётного и организационного характера. Например, каждый месяц первое число попадало на понедельник, а тридцатое на субботу. Праздничная же неделя имела переменное количество дней – от пяти до шести (в високосный) и не включалась ни в какой месяц, выступая в качестве новогодней, предваряющей новый год. Таким образом, по календарю прошлись весьма основательно, перевернув все современные представления. А напоследок проехались ещё и по точке отсчёта. В качестве оной выбрали последний день последнего зимнего солнцестояния, предварившего новый дом астрологической прецессии – эпоху Рыб. Фактически вводилось летосчисление, почти полностью совпадающее с отсчётом лет от Рождества Христова за тем исключением, что они получались смещены на несколько дней относительно друг друга.

С углами всё получилось просто – круг делился на 1728 равных секторов (12 в третьей степени). Угол, образованный таким сектором, назвали градусом, который выходил примерно в пять раз меньше привычного: так, на транспортире, оформленном в этом стиле, вместо 180 градусов стоит 864, а вместо 90 – 432. Для более точных расчётов градус разделили на 144 минуты, а минуту на 144 секунды. Морская навигация не нуждалась в такой детализации, поэтому для неё ввели румб, который равнялся 48 градусам, в результате окружность была разделена на 36 румбов.

К радости князя, конференция выразила желание пойти дальше и навести порядок ещё в двух сферах – языке и деньгах. Как говорится, собравшиеся решили довести начатую процедуру упорядочивания до конца.

Относительно монет это желание было вполне очевидно и естественно, так как они оставались пока ещё в десятичном измерении. Пользуясь случаем, Эрик решил финансовую систему не только упорядочить, но и максимально развернуть, создав предельно гибкие для того времени инструменты. Проблем было две.