Текст книги "Железом и кровью"

– Откуда? Эрик, откуда они всё это взяли?

– Видимо, оттуда же, откуда и инструкции. Иннокентий обладает весьма солидными средствами. Вероятно, предполагалось, что я нагряну сюда и всё начну крушить.

– Думаете, он хорошо подготовлен к осаде?

– Безусловно. Поэтому его нужно брать штурмом. Если мы затянем, то наш любимый друг сможет легко объявить их озарёнными светом Божьим мучениками, которые принимают героическую смерть от еретиков. Как контрмеру нужно начать распространять по приходам версию о том, что монахи хулят не только патриарха, но и папу римского, и придумать какую-нибудь правдоподобную байку. Но надобно выдумать что-то, что наступит Иннокентию на мозоль, и он не сможет выступить в их поддержку.

– Хорошая идея. Мы немедленно приступим к её реализации. Когда вы начнёте штурм?

– Через два-три дня. Нам нужно обработать этих бойцов. Я слышал, у вас обширное хозяйство при монастырях, найдутся ли там прошлогодние листья, солома и куриный помёт?

– Безусловно, но зачем вам это?

– Монахи слишком уверенно себя чувствуют за этими крепкими стенами. Нужно им напомнить, что их путь в адскую жаровню скоро подойдёт к финалу. Ну что вы так удивлённо на меня смотрите? – Эрик улыбнулся. – Куриный помёт разводим водой, добавляя на три порции воды одну порцию помёта и прошлогоднюю опавшую листву и солому. Катаем из этого шары. В центр каждого шара кладём камень, чтобы его можно было метать, и высушиваем. Подготовленные таким образом шары поджигаем и метаем на территорию монастыря в большом количестве.

– А что это даст?

– Очень много дыма. Если вести обстрел подобными снарядами в определённом темпе, то можно окутать весь монастырь густым дымом и поддерживать его в течение пары суток. Это сильно ослабит монахов, которые там засели.

– А как вы их будете туда забрасывать?

– Сделаем несколько малых требюше. Кстати, Игнатий, – обратился Эрик к игумену, – отбери мне сто двадцать человек. Видишь вон ту скалу с небольшим плато? Они разместятся там. Сегодня с кораблей доставят луки, так что они смогут незамедлительно начать обстрел монастыря.

– Но они же не умеют стрелять!

– Они не попадут в монастырь? Их разобьют три смены по сорок человек. Каждая смена будет стрелять в монастырь по графику. Пока одна треть стреляет, остальные отдыхают. Это позволит им стрелять круглосуточно. Сколько тебе нужно времени на подбор людей?

– Думаю, часа за два управлюсь.

– Отлично. Как соберёшь людей, выдвигай их к порту, там их вооружат и нагрузят боеприпасами. А нам остаётся только ждать.

В полночь того же дня монахи с луками начали системный обстрел монастыря. Дальним кордоном и внешними патрулями выступили их собратья, выделенные игумену Игнатию, а непосредственные боевые заслоны организовали силами войск князя в непосредственной близости от монастыря. Причём не просто заслоны, а укреплённые, с частоколом и наблюдательными башнями, которые смастерили из дерева.

Вечером четвёртого дня начали обстрел дымовыми шашками. К утру весь монастырь был скрыт в густом дыму. На шестой день прекратили закидывать дымовые шашки, так как на раннее утро седьмого дня был намечен штурм, и территорию следовало проветрить. Все войска князя были разбиты на штурмовые колонны и отлично знали не только все свои задачи и маршрут, но и план монастыря.

И с первыми лучами солнца по воротам заработали баллисты. После четвёртого залпа одна из створок рухнула во двор. Сразу после этого артиллерия перенесла точку обстрела на удачно расположенную башню за воротами, где, вероятнее всего, стоял хорошо пристрелянный крепостной арбалет. А то и не один. После второго залпа по башне в ворота двинулись бойцы, построившись в плотную колонну и укрывшись щитами. Ни на стенах, ни во дворе им сопротивления никто не оказывал, поэтому решили действовать и дальше по плану. Действовали достаточно просто. Группа воинов в бригантинах брала ручной таран и начинала выбивать внутренние двери. Остальные воины стояли справа и слева от вышибающих дверь молодцев. После вышибания этой импровизированной преграды группа тарана отходила назад, уступая место щитоносцам, которые, прикрываясь большими щитами-пависами, первые входили внутрь помещения. За ними шли стрелки с арбалетами наизготовку.

Во внутренних покоях сопротивление всё же было встречено, но очень вялое. Эти монахи были совершенно ужасного вида – лица зеленоватые, под глазами большие чёрные круги, глаза в желтизну. До рукопашной так и не довели, хватало точных и аккуратных выстрелов из арбалетов. На такой дистанции их не спасали ни кольчуги, ни шлемы, ни щиты. Болт, попавший в лицо, выходил с тыльной стороны шлема. Продвижение шло достаточно медленно, так как буквально каждая дверь была не только заперта, но и подпёрта с другой стороны бревном. Часто приходилось прибегать к большому тарану. Однако уже к обеду вся наземная часть монастыря была взята, а оставшиеся защитники укрылись в подвальных помещениях. Там была организована последняя линия обороны с несколькими тяжёлыми крепостными арбалетами, которые, стреляя практически в упор, пробивали даже латы навылет. Потеряв одного сержанта, Эрик решил пойти другим путём.

От требюше принесли глиняные походные ёмкости со спиртом. Сбив одной из них крышку и обнаружив, что там осталось граммов двести, он засунул туда немного ветхих тряпок и, выждав, пока материя пропитается спиртом, поджёг и метнул её рукой из-за угла в сторону засевших арбалетов. Судя по крикам, он достиг искомого эффекта. Поэтому Эрик скомандовал ещё трём сержантам перекатом вваливаться в коридор и с пола стрелять в расчёт крепостных арбалетов. Но это было излишне. Те, будучи одеты в рясы, пылали как факелы и не обращали внимания на врага. На них даже болты тратить не стали, добив мечами. Этот барьер был пройден, и Эрик двинулся дальше.

Перед ними была, судя по плану монастыря, последняя комната, которая ещё не взята. Большой зал. Сколько там человек и есть ли тяжёлые арбалеты – неизвестно. Дверь оказалась очень крепкой, пришлось даже нести большой таран. За ней находилось человек пятнадцать с копьями, стоящих так, что любой входящий попадал под удар сразу нескольких бойцов. Среди них было два человека в дорогих доспехах. Дав необходимые распоряжения, Эрик наблюдал, как один за другим падали монахи, поражённые в лицо из мощных арбалетов с малой дистанции, в конце остались только эти двое. К ним вышел сам князь и, поймав руками их синхронный удар в грудную клетку, прижал их копья под мышками. Его люди не растерялись и очень оперативно ввалились и скрутили этих бойцов. Как и ожидалось, в этой последней комнате находился настоятель Саввас и его помощник Мелетий. Их ждала очень страшная и увлекательная судьба длительного пыточного допроса.

До конца дня люди князя вместе с монахами занимались наведением порядка в монастыре – избавляли от доспехов и выносили в зал главной церкви для отпевания трупы, собирали оружие, боеприпасы, демонтировали крепостные арбалеты и прочее. Собственно, последнее оставили в дар Иоанну, чтобы он смог ими укрепить Великую лавру, так как Эрику они были совершенно ни к чему. По общим подсчётам получилось, что монастырь защищало двести тридцать два человека, больше половины из которых монахами не были. Простые бойцы имели стёганые гамбезоны и акетоны, унтер-офицеры дополняли последние кольчугами, а несколько офицеров носили чешуйчатые доспехи из болгарских мастерских. Стрелами, кстати, побило всего двадцать человек, однако на доспехах насчитали большое количество попаданий. Видимо, скала была недостаточно высокой, и эффект крымской Сугдеи не удалось повторить. Потери же со стороны князя оказались довольно скромными – пять бойцов и два ефрейтора легко раненными и один сержант убит.

Савваса и Мелетия пытали в отдельных комнатах подвала, разнесённых на максимальное расстояние. Само собой, патриарх лично присутствовал на допросах обоих и узнал очень много нового. В общем, предположение о том, что всё это происки папы, подтвердилось полностью. Что касается этих двух активистов, то их ждала очень незавидная судьба. Они надеялись на то, что искреннее раскаяние смягчит их участь, а потому выложили всё, что знали, практически без пыток. Правда, это их не спасло, а даже напротив, усугубило наказание, так как они не только однажды уже предали своих, но и сдали без особого сопротивления нового сюзерена. Поэтому, поняв, что они более ничего не знают, с них живьём срезали кожу, после, связав и обильно посолив крупной солью, обернули простынёй. Далее разместили на дне одной лодки под парусом и отправили по ветру от берега. Лоханка, что служила им последним в жизни плавательным средством, имела небольшую течь, так что сутки мучений у них были. После же они пошли на дно вместе с лодкой. Жестоко, зато отменное назидание будущим предателям, так как все монахи Святой горы узнали об их судьбе.

Все доспехи и оружие, само собой, князь забрал как трофей, в то время как патриарх порадовал его прекрасными рукописями, ряд которых датировался временами аж древней Латинской империи. Особой прелестью стала «Риторика» Аристотеля в двух частях – то есть потерянная мистическая вторая часть, о которой в его мире столько слагали легенд, теперь была у него в руках. Хотя особую ценность сейчас для Эрика представляли, конечно, многочисленные рукописи римских инженеров, конструкторов, мореходов, учёных – целый ворох древних, но крайне полезных текстов. Там были и тексты на древнегреческом языке, оказавшиеся переводами древнеегипетских, шумерских и вавилонских работ по астрономии, что само по себе очень большая и удивительная редкость. Это не считая просто титанического объёма текста в виде более чем двадцати тысяч свитков по работам собственно греческих учёных, таких как Архимед, Пифагор, Аристарх Самосский, Демокрит, Платон, Сократ, уже упомянутый Аристотель, Евдокс Книдский, Эратосфен, Апполоний Пергский, Гиппарх, Гиппократ, Птоломей и прочие. Это было по-настоящему потрясающее богатство, которое позволило бы, при должном подходе, организовать феноменальный рывок вперёд даже без знаний самого князя, полученных в далёком будущем. Такого богатого улова полезных книг ему даже Афины и Константинополь не приносили. В общем, неспешно грузясь и собираясь, Эрик смог отплыть в сторону Константинополя только первого июля.

По пути его эскадра заметила странный корабль, который, увидев её, развернулся в противоположную сторону и решил спасаться бегством. Раз бежит, значит, виновен. Поэтому наш герой загнал его в одну из бухт побережья и взял на абордаж. После обыска его ждал сюрприз – в трюме, переодевшись в простого моряка, прятался бывший император Алексей III Ангел, который плыл… да это уже, собственно, не важно, куда он плыл, так как его путешествие окончилось. Эрик приволок его к себе в каюту, закрыл дверь, достал из ящика лист чистой бумаги, чернильницу, связку перьев и прочие письменные принадлежности.

– Садись и пиши.

– Как ты себе позволяешь обращаться со своим императором! – Алексей попробовал повысить голос, но, схлопотав резкий удар в печень, скрючился на полу, постанывая.

– Садись и пиши. Или тебе мало?

– Хорошо, хорошо. Что писать?

– Пиши, что отрекаешься от императорского престола в пользу Балдуина, графа Эно и Фландрии.

– Что! Да как ты смеешь?!

После подобных заявлений князь вежливо взял императора за горло, прижал к стене каюты, приложив об стену затылком, и душевно отходил по ливеру. И продолжил:

– Ты ведь правша? Отлично. Так вот. Ещё один возглас подобного толка – и я тебе ломаю палец на левой руке. Когда закончатся пальцы, я сломаю тебе кисть, потом локоть. Ты меня ясно понял?

– Да, – кисло ответил наш мученик.

– Любезный Алексей, ты в любом случае напишешь эту бумагу. Вопрос только в том, как ты будешь себя чувствовать после написания. Так что не усложняй себе жизнь.

После этого, охая и ахая, беглый император принялся не спеша писать отречение. Когда он закончил, Эрик потребовал от него императорские регалии, которые тот захватил с собой во время бегства, и удостоверил текст не только подписью, но и оттиском печати. После перечитал, всё перепроверил, ещё раз обыскал экс-императора, вывел его на палубу поближе к борту и, быстрым движением рубанув ножом по сонной артерии, столкнул за борт. Жизнь одного из самых непутёвых императоров Восточной Римской империи прервалась так, как и ожидалось, – совершенно бесславно.

Экипаж корабля, который его вёз, само собой, также перебили, а после того, как забрали всё ценное имущество, пустили и корабль ко дну. Дальнейший путь Эрика в Константинополь уже ничто не прерывало, поэтому 6 июля он уже был на приёме у избранного советом крестоносцев и венецианцев императора Латинской империи Балдуина I Фландрского, где поднёс письмо с отречением Алексея. Регалии императора Эрик решил раньше времени не светить и оставил при себе. Но и этого подарка хватило более чем, он просто поразил всех присутствующих в зале, так как давал весомую долю легитимности для столь неожиданно выбранного правителя, власть которого держалась исключительно на силе. В благодарность Балдуин подарил ему в довесок к землям подворья Деметры весь район Ксеролофос с прилегающим портом. Это было сущей формальностью, так как эти земли и так де-факто уже принадлежали Эрику.

Всё проходило спокойно и тихо, даже разговор с Марией, который таки состоялся в кулуарах, хотя Эрик и избегал его. В нём не было ничего особенного, лишь переживания женщины, которая тревожилась за судьбу своего сына Бенно и грудной дочери Марианны, которые были с ней в Константинополе, в отличие от старшей наследницы, что жила в родовом замке герцогов Шампани. Князю ничего не оставалось, кроме как пообещать ей поддержку и помощь, если что-то случится, а также он указал связного – Деметру или любого из её братьев, которых он предупредит о необходимости содействия и помощи в критической ситуации. Собственно, никаких особых дел в древнем городе его более не держало, а потому он 10 июля отбыл в сторону Боспора. Большая авантюра увенчалась успехом.

Глава 2
Битва за Крым

Эрик хотел себе устроить небольшой недельный отдых, в котором был бы только отдалённый тихий пляж, минимум людей, вкусные фрукты и спокойствие. Князь ужасно измотался в этом походе и буквально всю дорогу домой грёзил так ласкающим его душу покоем и тишиной. Но его желанию не суждено было сбыться. Сразу по прибытии его встретила жена и выложила целую кучу проблем для решения. Было бы полбеды, если бы проблемы оказались только внутренними. Оказалось, что соседи князя спят и видят его в белых тапочках, а его государство в руинах. Пока он был в походе, к стенам Феодосии подходили войска соседей – княжества Феодоро. Однако серьёзных успехов их кампания не принесла. Они даже на штурм не решились, памятуя о трагедии 1202 года, когда погиб весь цвет лукоморских половцев при штурме Кафы.

Княжество Феодоро было армяно-греческим, набирало силу на землях полиса Херсонеса, где объединяло западные колонии византийцев в Тавриде. В 1204 году княжество всё ещё было достаточно слабым, однако уже смогло подчинить практически все иссары, которые возвели крымские готы в горной части полуострова, что граничила с итальянцами, и связали их вассальными узами. Помимо этого, оно методично расширяло своё влияние на ставший независимым после падения Константинополя греческий полис Херсонес. Формально он имел доминирующее положение, но на деле управлялся армянской династией Гаврасов, взявшей титул князей Феодоро в 1140 году. К югу и юго-востоку от армянского княжества вдоль побережья проходили земли генуэзцев, однако они были столь сильно ослаблены после падения Сугдеи и Кафы, что не имели ни сил, ни возможностей стремиться к реваншу самостоятельно. Отчасти это послужило причиной объединения остатков капитанства Готия в союз с Феодоро против Боспора.

Несколько особняком стояли половцы, которые не желали вновь испытывать судьбу, ибо при разгроме при Кафе и последовавшем за ним набеге киевского князя они потеряли больше двадцати тысяч человек и всех воинов в Лукоморской орде и Таврических вежах. Второго такого удара они бы не пережили. И это несмотря на то, что Днепровские и Бужские орды могли и желали оказать помощь воинами. Они, конечно, помогут, это бесспорно. Но потом-то помощники уйдут, а они так и останутся между Киевом и Боспором, как между молотом и наковальней. Причём ещё неизвестно, от кого страшнее получить удар, так что они, пытаясь восстановиться, держались подальше от конфликтов с соседями. Таким образом, расклад по Тавриде был весьма характерен для предвоенной обстановки. Оставалось только готовиться к масштабным боевым действиям. Осенью военную кампанию никто начинать не будет, так что у князя было в запасе квартала три, до марта-апреля следующего года.

Сразу же после оценки ситуации развернулась бурная деятельность, в первую очередь металлургическая. Предстояло создать ещё две параллельные цепочки по преобразованию чугуна в прокатную сталь и развернуть цех по производству доспехов, в котором будет реализована система секционного конвейера. Смысл идеи заключается в том, что производство делится на чёткие технологически автономные этапы, в каждом из них разворачивается параллельное асинхронное производство в три восьмичасовые смены. Этот подход был реализован к сентябрю и позволил выпускать до ста латных комплектов в месяц. Сами доспехи выпускались по трём базовым размерным группам, которые охватывали весь диапазон габаритов его дружинников, а подгонка осуществлялась индивидуально в мастерской либо путём регулирования утяжки ремнями. Доспех надевался поверх простёганного паклей льняного акетона, что было вполне удобно. После поверхностной цементации и закалки элементы доспехов полировались и поступали на склад арсенала, который непосредственно собирал из них комплекты доспехов и подгонял их по фигурам конкретных людей.

Параллельно шло развёртывание мастерской с поточным производством композитных арбалетных дуг, так как стальных дуг не хватало для удовлетворения всех нужд. Через месяц проб и ошибок пришли к выводу, что организовать потоковое производство композитных дуг необходимой мощности и качества не получится. Нужный результат оказался возможным только при штучном изготовлении. Но так как цех уже был развёрнут, то решили задействовать его для производства значительно более простых и менее технологичных ручных семидесятифунтовых композитных луков ретрофлексного типа, благо технологии очень близкие. Ими решили поначалу вооружать штат городской милиции, а после завершения комплектации и формирования тысячного резерва в арсенале отправлять на экспорт, ибо, учитывая систему секционного конвейера, они получались не только удивительно стабильного качества, но и достаточно дешёвые. Производство луков уже к концу декабря вышло на отметку двести готовых изделий в месяц.

Так как с композитным заменителем дуг для арбалетов произошёл облом, то пришлось экстренными темпами развёртывать ещё один небольшой конвейерный поток – для производства стальных многослойных дуг. Его производительность была умеренной, но позволяла к весне полностью вооружить арбалетами новой конструкции всю дружину. В итоге к декабрю 1204 года в металлургической мануфактуре были развёрнуты четыре конвейерные линии, которые не только увеличили ежедневный выход стали до трёхсот килограммов в сутки, но и позволили серьёзно ускорить и улучшить процесс перевооружения армии новыми образцами. Особо стоит отметить появление в первых числах ноября химической лаборатории, в которой собрали пять алхимиков, вывезенных тайком из ряда европейских городов. Основным их достижением на начальном этапе деятельности стало освоение процесса воронения стальных поверхностей в расплаве селитры, что было немедленно пущено в дело, так что уже к концу февраля 1205 года вся дружина князя щеголяла в красивых тёмно-синих латах из цементированной и закалённой, легированной кремнием стали.

В конце января начал работать научно-исследовательский центр, где сформировались две рабочие группы: первая занималась доводкой конструкции арбалета с целью его облегчения, повышения точности, технологичности и скорострельности; вторая работала над конструкцией доспехов, занимаясь их совершенствованием. Как дополнительное задание второй рабочей группе поручили проектирование типового латного доспеха. Помимо непосредственно прикладной деятельности в академическом центре была развёрнута обширная работа по переводу на латинский язык древних авторов, переработке их трудов и подготовке кратких учебных и методических пособий. Сильно разросшийся штат подчинённых Морриган уже не умещался в нескольких маленьких домиках, а потому для него в спешном порядке начали строить большое трёхэтажное здание на территории Боспора.

В первых числах марта были закончены работы по возведению внешней крепостной стены города, после приёмки которой Эрик направил значительную часть крепостных строителей реконструировать укрепления Феодосии, а небольшую часть, самую квалифицированную, оставил для подготовки проекта и строительства гранитной цитадели в столице. Её предполагалось строить полигональной кладкой, а потому требовались самые опытные и умелые рабочие. Несмотря на жуткую спешку, это было последнее дело, что он успел завершить до начала боевых действий. Девятого числа того же месяца он отбыл во главе трёх полных рот встречать вышедшую из Феодоро союзную армию генуэзцев, готов и византийских армян. Всего под его началом было 861 боец и 24 хиробаллисты.

Войска встретились вблизи Солхата, в поле, недалеко от озера, что расположилось аккуратно между двумя небольшими речками, питающими его. Основной ударной силой противника была группа из ста двадцати катафрактов во главе с господином Готии Феодором Гаврасом. Союз готских феодалов выставил порядка трёх сотен лёгких всадников, а также до двух тысяч строевых пехотинцев. Последние были вооружены копьями да топорами, из доспехов у них были большие деревянные щиты, железные шлемы и стёганые гамбезоны. Херсонес выставил порядка тысячи пеших лучников, вооружённых рекурсивными луками, само собой без доспехов, а итальянцы – восемьсот городских милиционеров, полных аналогов византийских скутатов, и пятьсот арбалетчиков, снаряжённых так же, но вооружённых стокилограммовыми композитными арбалетами. Всего 420 всадников, 2800 пехотинцев, 1000 лучников и 500 арбалетчиков. Солидная, очень солидная армия по тем временам.

Прибыв на место предстоящей битвы раньше противника, князь занял холм, что располагался недалеко от густого леса, южнее озера на пару миль. Сразу же начались работы по развёртыванию оборонительных позиций. Создавались рваные линии ячеек из цепочек наклонных кольев, которые вмещали до тридцати бойцов и позволяли вести бой в полном окружении, а по своему геометрическому устройству напоминали малые редуты. За день получилось создать три цепочки из подобных ячеек, расположенных со смещением, то есть в шахматном порядке. Это были линии обороны. Алебарды были равномерно распределены по всем ячейкам, но с приоритетом первой линии, где их количество совпадало с числом бойцов. Щитами дополнительно укрепили позиции артиллеристов и первой линии редутов. Так как фланги и тыл были прикрыты густым лесом и рекой, то баллисты поставили на самом высоком и удалённом от приближающегося противника месте холма. Сам же склон был добросовестно обмерен и размечен небольшими колышками с яркими тряпочками, которые позволяли легко и быстро определять дистанцию. Разметка была сделана на триста шагов от позиций вдоль склона, и по ней было пристреляно оружие. То есть определены углы возвышения по каждой отметке. Вечером всё было готово и оставалось только ждать.

К счастью, безделье надолго не затянулось, ибо ранним утром 15 марта 1205 года союзные войска, имея пятикратное превосходство в живой силе, подошли к занятому бойцами князя холму. Пехота врага построилась двумя фалангами вдоль фронта глубиной по пять человек в каждой и подошла на дистанцию около четырёхсот шагов. Вдоль всего фронта были расположены группы стрелков по 50 человек, готовые в любой момент приблизиться и начать обстрел. Кавалерия стояла чуть поодаль и представляла собой вместе с арбалетчиками своего рода оперативный резерв.

Первыми выдвинулись лучники – подошли на дистанцию ста шагов и начали обстрел первой линии полевых укреплений. Стрелы не причиняли никакого вреда хорошо прикрытым доспехами дружинникам, а потому решили подождать и не отвечать им, не выдавая эффективности своего стрелкового оружия. Отстреляв весь носимый боезапас, то есть совершив двадцать два залпа, лучники отступили за пехоту к запасным колчанам, а пехотные порядки не спеша двинулись к укреплениям Эрика. Эта стена щитов шла очень медленно, чтобы не разрушить строй. Щиты были выполнены из дерева, а потому нужно было подпустить врага поближе. И вот, когда пехота подошла ближе семидесяти метров, князь отдал приказ открыть беглую стрельбу из арбалетов и баллист. Ядра баллист пробивали строй на глубину в два-три человека. Арбалеты били скромнее, но щит пехотинца не спасал его от небольшого стального болта, который, пробивая себе небольшое аккуратное отверстие в деревянной преграде, гарантированно поражал гота или генуэзца, что укрылся за ним. На дистанцию в пятнадцать шагов от первой линии пехота подошла уже сильно потрёпанная и солидно деморализованная.

Сделав рывок, противник завяз на линии полевых укреплений, которые обороняли латники князя, взявшие в руки алебарды. По проходам между импровизированными редутами первой линии били баллисты и арбалеты второй и третьей линий, нанося весьма серьёзный ущерб, так как пехотинцы, пытаясь обойти укрепления, поворачивались боком к фронту обстрела, и их уже не так хорошо защищали щиты. Поэтому болты, часто пробивая навылет одного бойца, задевали стоящего за ним. В конце концов, через двадцать с лишним минут боя, пехота готов и генуэзцев не выдержала и побежала, пытаясь выйти из-под плотного обстрела. Зону поражения покинуло не более четвёртой части их первоначальной численности. Обе имевшиеся фельдкоманды сразу же, как противник побежал, бросились к первой линии, дабы оказать первую медицинскую помощь и вынести раненых. Оказалось, что потери весьма скромны – трое убитых, двое тяжело и тридцать легко раненных. Для восполнения числа бойцов в самой важной первой линии туда направили пехотинцев с третьей линии.

Спустя пару часов Гаврас привёл в чувство деморализованную пехоту и, распределив её по стрелковым группам для их прикрытия, подготовился к новой атаке. Кавалерийская группа под его началом ушла буквально к опушке леса, что прикрывал левый фланг и тыл Эрика, а пехота распределилась равномерно вдоль всего фронта и медленно двинулась в атаку. В задачу скутатов входило прикрытие лучников своими щитами от обстрела боспорцев. Вдоль реки по самому краю правого фланга продвигалась баталия генуэзских арбалетчиков. Серьёзную опасность представляла только кавалерия и арбалетчики. Поэтому Эрик распорядился в момент атаки кавалерийской группы сосредоточить обстрел из всех видов оружия по ней и после её уничтожения вернуться к обстрелу бьющих с хорошей дистанции генуэзцев. Собственно, так и получилось за исключением той детали, что обстрел защищённых чешуйчатыми доспехами катафрактов начали преждевременно, то есть с дистанции двести метров. Это позволило им вовремя отвернуть в сторону и уйти из-под обстрела, потеряв всего три десятка человек, да и то из числа лёгких кавалеристов, что сопровождали их в атаке.

Дуэль с генуэзскими стрелками шла на дистанции две сотни шагов, и потому никто не мог нанести друг другу ущерба, ибо одни надежно прикрывались щитами, а другие доспехами. При этом итальянские стрелки были рассеяны маленькими группами, в результате чего не получалось полноценно задействовать баллисты. Обстрел лучников также давал весьма скромный результат, то есть жертву находил только каждый пятый-шестой болт. В то время как их стрелы результата не давали вовсе. В общем, видя такую картину, князь отдал приказ не расходовать довольно дорогой боеприпас и ждать. Через два часа у лучников и арбалетчиков, что вели обстрел боспорских позиций, закончились стрелы и болты, включая те, что подносили с обоза. Результат их расхода практически нулевой – всего два легко раненных дружинника.

После прекращения стрельбы противник вышел за пределы пристрелочных отметок и стал выжидать, так как повторять самоубийственную атаку на укрепившихся арбалетчиков Боспора готская и итальянская пехота отказалась наотрез. Так и простояли до темноты. В сумерках по редутам был разнесён горячий ужин, а в поле отправлены разведчики, которые должны были прояснить позиции противника. После их возвращения выяснилось, что ситуация крайне умилительна – в двух милях от холма прямо в открытом поле расположились вповалку все оставшиеся войска, которых ещё насчитывалось около двух с половиной тысяч. В центре лагеря отдельной группой стояли палатки знати. Постов практически не было, боевого охранения не было вовсе. Короче, бардак.

Поэтому было решено действовать незамедлительно. Вывели из обоза коней и начали готовиться к атаке. Конечно, люди были сильно изнурены тяжёлым дневным боем, но упускать такую возможность было бы преступлением. Все пятьсот с «хвостиком» кавалеристов в латных доспехах с палашами в руках были построены в четыре равные линии. Расстояние между всадниками – минимальное. Эрик лично повёл их в атаку на врага, двигаясь в первом ряду. Перед атакой он проинструктировал бойцов. Они должны были пройти сквозь лагерь противника, сохраняя строй, а дальше, в связи с практически нулевой видимостью, действовать на своё усмотрение.

И вот около двух часов ночи кавалерия шагом двинулась к лагерю противника. За сто шагов от крайних костров вражеского ночлега дружинники, разгоняясь, перешли на рысь и ворвались в расположение противника уже галопом. В пятом часу, с первыми лучами солнца, стало ясно – армии, что шла сокрушать Боспорское княжество, больше не существует физически. Были найдены трупы всех известных офицеров армии, а подсчёт позволил предположить, что поле между притоками озера покинуло совсем немного чудом спасшихся бойцов. После чего, собрав под знамя всех дружинников, кто ещё не падал от усталости, Эрик атаковал обоз, что стоял чуть поодаль, но там уже никого не было, так как слуги задолго до рассвета разбежались, желая спастись бегством.