Текст книги "Волшебный поезд. Сборник сказок для мудрых"

– Да, Рокжена, – уверенно ответил Антон. – Я влюбился в Вас и уверен, что никого, никогда не смогу больше так полюбить, как сейчас Вас. А ещё мне очень приятно, что я могу Вас осчастливить.

– Осчастливить меня? – спросила Рокжена, снова не глядя на Антона, а глядя в окно. – Каким образом Вы можете меня осчастливить? Не понимаю.

– Ну как же! – воскликнул Антон. – Ведь я – тот самый принц, о котором все мечтают. А Вы – не кто иная, как простушка, которой посчастливилось со мной встретиться. Разве, нет? И я влюбился в Вас на самом деле. Вам очень повезло, что Вы родились такой красивой девочкой. Будь Вы хоть чуточку менее красивы и всё, я бы в Вас не влюбился и… при всём моём желании не смог бы составить Ваше счастье. Но самое главное, что и я – не урод. Нам повезло обоим. Мы оба красивы и мы составим красивую пару.

– Простите, принц, пару мы с Вами прямо сейчас будем составлять? – спросила Рокжена, глядя в окно.

– Я Вас не понимаю, – ответил Антон.

– Не сердитесь, принц, – ласково произнесла Рокжена, глядя Антону прямо в глаза, – всему виной мой вздорный характер, который у меня в силу именно моей прекрасной внешности. Вы правы, Антон, я действительно очень красивая девочка и в меня постоянно кто-то влюбляется. Особенно часто в меня влюбляются принцы. Но хочу Вас огорчить, Антон. Вы называете меня красивой по той причине, что Вы ещё не видели мою сестру.

– Вашу сестру? – воскликнул Антон. – Так у Вас есть сестра?

– Младшая сестра, – лукаво и нежно произнесла Рокжена. – Славная девочка. Она на год младше меня. Её зовут Вольжена. А вот, кстати, и она сама.

Дверь купе открылась и на сцену вышла ещё одна очень красивая девочка.

Увидев Вольжену, Антон Павлович на какое-то время просто потерял дар речи. Он тупо смотрел на неё и молчал.

– Ты чего здесь? – обратилась Вольжена к сестре.

– Да вот, Вольжена, меня только что замуж позвали, – ответила Рокжена.

– Замуж? – удивилась Вольжена. – Тебя? А не рано? Тебе ведь только-только исполнилось двенадцать. Интересно, что на это скажет папа? А кто тебя позвал замуж? Он? – Вольжена посмотрела на Антона, который всё ещё прибывал в немом восторге и не сводил восхищённого взгляда с Вольжены.

– Он самый, Вольженочка, – ответила Рокжена.

– Вот как? – Вольжена с интересом стала рассматривать Антона. – А он… ничего. Красивый. Молчит вот только… Может, он – немой? Ты знаешь, Рокжена, я всю жизнь мечтала о том, что у меня когда-нибудь будет немой муж. Может, уступишь мне его? Ведь между вами ещё ничего не было? В лучшем случае, вы влюбились друг в друга, но ты же, Рокженочка, прекрасно понимаешь, что это всего-навсего мимолетная страсть, которая пролетает очень и очень быстро; достаточно какое-то время побыть наедине, и всё. Помнишь, как случилось с одной нашей общей знакомой? Статистика показывает, что год совместной жизни убивает любую страсть.

– Он – принц, – перебила сестру Рокжена. – И он – не немой. Скорее всего, он настолько поражён твоей красотой, сестрёнка, что просто потерял дар речи. Только что он объяснялся мне в любви, а теперь уже минут пять не сводит с тебя восхищённых глаз. Впрочем, я предупреждала его, что его увлечение мною пройдёт сразу, как только он увидит тебя. Ведь так, принц, Ваше сердечко разбито очаровательным личиком моей младшей сестрёнки? Я права?

К тому времени Антон Павлович несколько оправился и стал снова способным разговаривать.

– Вы правы, Рокжена, – ответил Антон. – Я действительно и подумать не мог, что может быть кто-то красивей Вас. Но сейчас я вижу, что это возможно. Я забираю все свои слова обратно, Рокжена. Теперь я навсегда отдаю своё сердце Вашей младшей сестре. Тем более что она младше Вас на целый год.

– А Вы в самом деле принц? – спросила Вольжена.

– Антон Павлович является единственным сыном нашего президента, – сказала Рокжена. – Ведь так, Антон Павлович?

– Всё верно, всё правильно, – гордо отвечал Антон. – Я – самый влиятельный мальчик на планете Земля. Уже сегодня меня боятся миллиарды, живущих на ней. Но самое главное не это.

– Не это? – в один голос воскликнули сёстры.

– Но что может быть главнее, что может быть важнее того, что Вас уже сейчас боятся миллиарды? – спросила, причём спросила очень серьёзно, Вольжена. – Это так романтично. Представляю, в какого завидного самца Вы превратитесь со временем. Редкая самочка сможет Вам отказать, Антон, не так ли? – лукаво спросила одиннадцатилетняя Вольжена.

Здесь Антон впервые насторожился. Он почувствовал, что что-то идёт не так. Как-то необычно вели себя с ним эти две красивые девочки.

– Вольжена, а Вам не кажется, что Вы слишком много болтаете? – спросил Антон. – Всё, что от Вас требуется, так это только сказать мне: согласны Вы принять моё к Вам расположение или нет.

– О! Простите, Ваше Высочество, – испуганно пролепетала Вольжена, но сделала она это как-то слишком театрально, чем вселила в душу Антона сомнение в искренности этого извинения. – Я действительно, Антон Павлович, ужасная болтушка. Но прежде, чем дать ответ Вам на Ваш вопрос, должна кое-что о себе рассказать.

– Вы хотите в чём-то признаться, Вольжена, – сурово спросил Антон. – Вы уже с кем-то дружили до меня?

– Это само собой разумеется, Антон, – отвечала Вольжена, но уже без какого-либо заискивания, а даже несколько нагло, – разумеется, у меня есть друг, но сказать я хотела не это. Вы же видите, Антон, какая я красивая. На данный момент я самая красивая девочка в… – Вольжена задумалась и посмотрела на сестру.

– Думаю, сестрёнка, что во всей Вселенной нет сейчас девочки, красивей тебя, – подтвердила немой вопрос Рокжена.

– Спасибо, сестрёнка, – поблагодарила старшую сестру Вольжена. – Вот видите, Антон, я самая красивая девочка во Вселенной. А потому я и слишком ветрена.

– Вы? Ветрены? – воскликнул Антон, с трудом подавляя в душе закипавшую ревность. – Но… как же так? Разве Вы не из порядочной семьи? Разве Ваши родители и школа, в которой Вы учились, не привила Вам нравственных основ? Почему Вы ветрены, Вольжена? Может, это по той причине, что Вы до сих пор не встретили меня?

– Нет, Антон, Вы здесь не при чём, – ответила Вольжена. – Всё дело именно в моей красоте. Чем девочка красивей, тем она ветренней. Слишком велик соблазн, Антон. Чем девочка красивей, тем больше у неё возможность покорить любого мальчика. Вы же понимаете? Увидев Вас, я сразу же в Вас влюбилась. Я могу себе это позволить, так как уверена в том, что мои чувства будут взаимны. Уверена, потому что нет никого, кто мог бы устоять перед моей красотой. Но стоит только мне увидеть другого красивого мальчика, как тут же я влюблюсь в него.

– В кого, например? – стиснув зубы и кипя от злости, спросил Антон.

– Например, в Вашего лучшего друга, – ответила Вольжена.

Глава пятьдесят первая

В это время дверь купе открылась и из него вышел Павел Антонович Смешин. В зале раздались аплодисменты.

– Папа, ты не мог бы вернуться в купе? – раздражённо сказал Антон. – У нас здесь ведётся серьёзный разговор.

– Но, сынок, – воскликнул Павел Антонович, – разве я помешаю? Ведь я твой отец!

– Почему, папа, – воскликнул в ответ Антон, – объясни мне, пожалуйста, как только я начинаю с кем-то серьёзно разговаривать, так сразу в моей жизни возникаешь ты?

– Но…

– И почему ты, папа, всё превращаешь в какое-то театральное действие, в спектакль, – не обращая внимания на попытку Павла Антоновича ответить, сказал Антон. – Где бы ты не возник, так сразу откуда-то возникают с аплодисментами твои благодарные зрители?

– Скорее всего, это происходит по той причине, – сказал Саша Стрешнев, выходя из купе рядом, – что жизнь Павла Антоновича наиболее похожа на спектакль, а сам он в большей степени живёт так, как будто играет какую-то роль?

– Вы кто? – восхищено спросила Вольжена, глядя на Сашу.

– Разрешите представиться, Александр Сергеевич Стрешнев, – представился Саша.

– Какая прелесть, – ответила Вольжена. – Вы очень красивый и милый мальчик. Теперь я влюбилась в Вас.

Вольжена посмотрела на Антона.

– Вот видите, Антон, стоило здесь появиться ещё одному красивому мальчику, как я сразу же влюбилась в него, – сказала Вольжена. – Вы, Антон, мне более неинтересны. Советую Вам вернуться к моей сестре.

– Простите, дети, но вам не кажется, – вмешался в разговор Павел Антонович, – что всё происходящее сейчас не очень вежливо в отношении меня? Не забывайте, дети, что я не только старше вас, но я ещё и президент страны, в которой вы живёте! И мне очень не понравилось то, как ты, – Павел Антонович показал на Сашу, – сказал про меня, что я играю роль!

– Это потому, Павел Антонович, – ответил Саша, – что в этом поезде уже почти все проснулись, кроме Вас и Вашего сына.

– Папа, не ставь и себя, и меня тем самым в глупое положение, – сказал Антон. – Иди в купе и сиди там до тех пор, пока тебя не позовут. Ты же видишь, что происходит что-то очень и очень странное, что тебе просто не под силу понять.

– Как ты смеешь так разговаривать с отцом, маленький подлец! – воскликнул Павел Антонович, а в зале раздались жидкие аплодисменты.

– Ну вот, – сказал Антон, – мы опять в зале и опять благодарные слушатели аплодируют моему отцу. Папа, я никакой не подлец. Я – твой сын и ты души во мне не чаешь. Я – единственный твой наследник. Стоило мне родиться, как ты сразу же сошёл с ума, глядя на меня, и теперь вся твоя жизнь, все твои помыслы посвящены исключительно одному мне. А я это знаю и пользуюсь этим. Иди, папа, в купе, иди к маме, ждите меня там; ешьте курицу, пейте чай, делайте, что хотите, но только без меня. Поверь, папа, что все уже устали от того спектакля, который ты разыгрываешь каждый день перед нами. Устали! Поймёшь ты это или нет. Дай нам хоть чуть-чуть пожить нормальной жизнью.

– Но, сынок… Я разве тебе мешаю? Со своей стороны ты только скажи, что сделать, а я всегда готов прийти тебе на помощь, – сказал Павел Антонович.

– Да пошёл ты, папа, в купе, – закричал Антон.

Под гром аплодисментов Павел Антонович испуганно прячется в купе. Антон огляделся: сцена и зрители исчезли сразу, как дверь за Павлом Антоновичем закрылась.

– Вы очень строги к своему отцу, Антон, – сказала Рокжена.

– А как иначе прикажете себя вести, когда имеете дело с идиотом, – ответил Антон.

– В любом случае необходимо помнить, что родители не виноваты в том, что теряют большую часть своего здравомыслия сразу после нашего рождения, – сурово произнесла Рокжена.

– Да-да, Рокжена, – быстро ответил Антон, – конечно же, Вы правы, я не имел права быть столь строгим с больным человеком. Но поймите и Вы меня, Рокжена. Я был в таком состоянии, что не контролировал свои слова. Только что Ваша сестра заявила, что влюбилась в моего друга. Это очень тяжело, поверьте. Такое перенести не всякому под силу.

– А как же я, Антон? – спросила Рокжена. – Ведь совсем недавно Вы точно так же разлюбили меня и отдали своё сердце моей младшей сестре. Как, по-Вашему, я вынесла подобный удар?

Антон снова посмотрел на Рокжену с недоверием. Слишком театрально, слишком наигранно она произнесла эту последнюю реплику.

– Знаете что, сударыня, – ответил Антон Рокжене через некоторое время.

– Что? – испуганно спросила Рокжена.

– А я Вам не верю, вот что, – сказал Антон.

– От чего же? – лукаво спросила Рокжена, хитро глядя на Антона и весело подмигивая Саше.

– Да от того, что даже сейчас Вы строите глазки ему! – закричал Антон, показывая на Сашу.

– Антон, не огорчайтесь, – сказала Вольжена, – таково уж наше счастье. Нам положено разбивать вдребезги мужские сердца, в противном случае на Земле прекратится род людской. Мы заставляем мужчин страдать из-за нас, бороться за нас. Всё это, Антон, затем, чтобы выбрать лучшего для своих будущих детей. Я права, сестренка? – обратилась Вольжена к сестре.

– Не слушайте её, Антон, это она начиталась Мопасана, Бальзака и мадам Жорж Санд, – сказала Рокжена. – А кроме того они сейчас в школе проходят размножение млекопитающих, ну вот фантазии и разыгрались в голове нашей красавицы.

– Господи, да что же за люди воспитывают таких дочерей? – в сердцах воскликнул Антон.

– Хотите, я познакомлю Вас со своим папой? – радостно предложила Вольжена. – Уверен, что Вы ему понравитесь и он обязательно про Вас сочинит какую-нибудь историю.

– Ваш отец едет в этом вагоне? – спросил Антон.

– Он – писатель? – спросил Саша.

– Ну естественно, он едет с нами. Что за вопрос? – сказала Вольжена и посмотрела на свою сестру. Рокжена только пожала плечами и недовольно фыркнула, дескать: делайте, что хотите, только от меня отстаньте. – Он – не писатель, он… он – Волшебник.

Глава пятьдесят вторая

В это время дверь третьего купе открылась и из купе вышел Волшебник.

– Вы чего здесь встали? – строго спросил Волшебник у дочерей. – Рокжена, Вольжена, марш в купе.

Рокжена и Вольжена молча, слегка улыбнувшись, кивнули мальчикам на прощание и скрылись в своём купе.

– Простите, любезный, но… Ваши дочери вправе сами решать, где и с кем им стоять и разговаривать, – строго сказал Антон.

– Насилием, папа, Вы ничего не добьётесь, – заметил в свою очередь Саша.

– Вот как? – изумился Волшебник. – Вы в этом уверены?

– Абсолютно? – хором ответили ребята.

– А с кем, простите, имею честь разговаривать? – спросил Волшебник.

– Я – Антон Павлович Смешин, – гордо представился Антон, – сын президента. Я – самый могущественный, самый влиятельный ребёнок. Мне одиннадцать лет и я влюблён в Вашу дочь.

– В какую из двух, простите, Вы влюблены? – поинтересовался Волшебник.

– Разумеется, в Вольжену, – ответил Антон. – Какие здесь могут быть ещё вопросы и сомнения.

– Да, в общем-то, никаких не может быть сомнений, разве что я подумал, что может быть Вы заинтересовались Рокженой, – сказал Волшебник.

– Буду с Вами честен… Простите, не спросил Вашего имени-отчества, – поинтересовался Антон.

– Волшебник, – скромно представился Волшебник. – Просто, Волшебник.

– Волшебник? – начал вспоминать Антон. – Где-то я слышал эту фамилию? Не напомните?

– В сказках, – подсказал Саша. – Там много разных Волшебников. Случайно не Ваши родственники?

– Шутить изволите? – поинтересовался Волшебник.

– Шучу, Волшебник, шучу, – благодушно ответил Саша. – У меня слишком хорошее чувство юмора. А кроме этого я очень начитан. Сказки – мой любимый жанр.

– Меня зовут Волшебник, – спокойно произнёс Волшебник, глядя прямо Саше в глаза.

– Что? – не понял Саша.

– Я же сказал вам, молодые люди, что ко мне следует обращаться не иначе, как Волшебник, – назидательно произнёс Волшебник.

– Волшебник, дело в том, что я не верю в Волшебников, – сказал Антон. – И в этом Ваша проблема. Сегодня вечером Вас расстреляют. И это не жестокость с моей стороны, Волшебник, нет, но… Вы поймите, что мое положение вынуждает меня поступить с Вами именно так. Я прав, Саша? – обратился Антон к другу.

– Антон прав, Волшебник, – ответил Саша. – Мы… – Саша на какое-то время задумался, – как бы это Вам объяснить? Мы – новое поколение. Понимаете?

– Понимаю, – спокойно ответил Волшебник, – вы – новое поколение.

– Мы должны превосходить старое поколение во всём, понимаете, во всём, – нервно говорил Саша. – А тем более, что именно в наши руки переходит власть, переходит богатство и слава наших отцов.

– Вы поймите, Волшебник, – сказал Антон, – что власть, слава и деньги требуют от нас жестокости, требуют от нас недоверия, сомнения. И не просто жестокости, а жестокости, которая превосходит жестокость отцов наших.

В это время из купе вышел президент.

– Антон, зайди в купе, мне надо с тобой поговорить, – сказал президент.

– Мне некогда, – грубо ответил Антон, – не мешай, у нас здесь серьёзный разговор.

– Но… – попытался было возразить сыну президент, но Антон грубо втолкнул его в купе и с силою задвинул дверь.

– Господи, если бы вы знали, как он мне надоел, – сказал Антон. – В одиннадцать лет дети уже не нуждаются в своих родителях, но родители упорно не хотят этого понимать и продолжают жить. Вы не знаете, Волшебник, почему они так упорно продолжают жить?

– Вы поймёте это, Антон, когда сами станете отцом, – ответил Волшебник.

– Кстати! – воскликнул Антон. – Насчёт того, что я тоже когда-то стану отцом. Хорошо, что напомнили. Я думаю, это очень хорошо, что Вас сегодня вечером расстреляют и я женюсь на сироте. Кстати, а Ваша жена, я имею в виду маму Рокжены и Вольжены, она ещё жива?

– Жива, – ответил Волшебник.

– Так я и думал, – грустно произнёс Антон. – И она здорова? Не собирается скоро умирать?

– Уверен, что она проживёт как минимум лет сто пятьдесят, – ответил Волшебник.

– Это вряд ли, – задумчиво сказал Антон. – Её, как и Вас, сегодня расстреляют. А кстати, сколько ей сейчас лет. Впрочем, это неважно. О будущем своих дочерей можете не волноваться. Ваши дочери окажутся в надёжных руках. Мы с Сашей о них позаботимся. Разлюбим мы их уже через год после свадьбы, но в случае развода они получат очень много денег.

– У нас будут красивые дети, Волшебник, – весело сказал Саша. – Вы только представьте, что уже через восемь лет, Вы могли бы стать дедушкой. Скажите, Волшебник, а чем занимаются Волшебники?

– Кто – чем, – ответил Волшебник. – В основном, мы исполняем желания людей.

– И всё? – спросил Антон. – В таком случае я – тоже Волшебник. Я тоже могу исполнить любое желание.

– А ещё Вы что-нибудь делаете? – спросил Саша.

– Ещё? – задумался Волшебник. – Ещё я строю дома, в которых поселяю таких уродов, как вы, ребятишки и ваши родители. А чтобы подразнить таких, как вы, я воплощаю в реальность ваши фантазии.

– Каких уродов? – зло спросил Антон.

– Какие фантазии? – испуганно спросил Саша.

– Больные фантазии, – ответил Волшебник. – Рокжена и Вольжена – это ваша больная фантазия.

– Ваши дочери – наша больная фантазия? – спросил Антон.

– Увы, – ответил Волшебник. – Таким образом я как бы исполняю ваши желания. Рокжена, – громко позвал Волшебник, – Вольжена, доченьки, выйдете к нам.

Рокжена и Вольжена вышли из купе. Антону и Саше они показались ещё более красивыми.

– Что не говорите, Волшебник, – сказал Антон, – а наша больная фантазия – очень красивая.

– Ты звал нас, отец, – спросила Рокжена.

– Через семь лет, Рокжена, ты станешь женой Антона, – сказал Волшебник. – А ты, Вольжена, через семь лет выйдешь замуж за Сашу. Вам всё ясно?

– Всё ясно, отец, – ответила Рокжена. – Я стану женой сына президента, а Вольжена выйдет замуж за советника президента.

– Умницы, доченьки, – сказал Волшебник. – Сейчас вы можете исчезнуть, но в нужное время вы станете явью.

– Хорошо, отец, – сказали девочки и скрылись в купе.

Волшебник посмотрел на часы.

– Пьеса подходит к концу, – задумчиво произнес Волшебник, – скоро финальная сцена. Монолог президента. Не хочу пропустить его. Такие вещи я предпочитаю смотреть из зала. Напоследок, ребята, я вам вот что скажу. Ваша больная фантазия заставила меня воплотить в реальность ваши желания. Мои дочери превратят вашу жизнь в ад. Любить они вас не будут, у них будет множество любовников, а вы попросту сойдёте с ума от ревности. Рокжена – роковая женщина. Вольжена – вольная женщина. Их красота достигнет абсолютного совершенства к их совершеннолетию. Каждый из вас попросту свихнётся от красоты своей жены. Самое ужасное для вас будет то, что они не состарятся и не утратят своей привлекательности до самой вашей смерти, потому что это тоже ваша мечта. А сразу после вашей смерти они исчезнут. Да-да, исчезнут, поскольку они – всего лишь ваша больная фантазия, которую я воплотил в реальность.

В зале раздались жиденькие аплодисменты.

– Поклонитесь зрителям, – шёпотом произнёс Волшебник, кланяясь в зрительный зал.

– Что? – испуганно произнёс Антон, глядя на переполненный зал, ничего не понимая.

– Какого чёрта? – прошептал Саша.

– Кланяйтесь, кланяйтесь и валите за кулисы, – шептал Волшебник, – через минуту – финальная сцена, и я должен быть в зале.

Саша и Антон неуклюже раскланялись, получили колючими букетами по роже и испуганно скрылись за кулисами.

– Всё замечательно, ребята, – радостно встретил их за кулисами помощник режиссёра. – Вы очень хорошо справились со своей ролью. Особенно ты, Антон. Ты вёл себя, ну просто как настоящий подонок. В какой-то момент я даже поверил, что ты – не простой школьник из театрального кружка, а и в самом деле, сын президента. Из тебя в будущем может выйти хороший ведущий комедийного шоу.

– А я? – спросил Саша. – Как я сыграл?

– Ты тоже сыграл хорошо, – ответил помощник режиссёра. – Но чувствуется некоторая скованность на сцене. Ну, с этим мы ещё поработаем. Для первого раза – нормально. Всё, тише. Начинается финальная сцена. Выход президента

Глава пятьдесят третья

– Твой выход, Павел Антонович, – сказал Лев Николаевич.

– А? – нервно спросил Павел Антонович, оглядываясь по сторонам. – Что?

Президент огляделся. Он понял, что сидит в зрительном зале, во втором ряду, что зал переполнен зрителями и многие даже стоят вдоль стенок и все с интересом смотрят на него.

– Ваш выход, – прошептал Лев Николаевич.

– Да, что это такое, я не понимаю, – сказал президент, – это какое-то… безумие.

– На сцену, Павел Антонович, идите на сцену, – сказал Лев Николаевич.

Павел Антонович поднялся и стал проходить мимо сидящих зрителей.

– Это всё какое-то безумие, – тихо говорил он, но встроенный микрофон усиливал его голос и все зрители его хорошо слышали.

Оказавшись в проходе, Павел Антонович оглядел весь зал.

– Граждане, – неуверенно произнёс президент, – поверьте, всё это какое-то недоразумение.

– Иди на сцену, – грубо крикнули из зала. – Поднимись выше, а то тебя плохо видно.

– Да-да, – быстро произнёс президент, – конечно, конечно, я понимаю.

Павел Антонович поднялся на сцену и вышел на её середину.

– Вы поймите, друзья мои, – произнёс уже со сцены Павел Антонович, – что это всё – недоразумение. Я – не тот, за кого вы меня принимаете. Вернее… Я именно тот и есть, за кого вы меня принимаете. Понимаете? – в зале стояла гробовая тишина. – Как-то вдруг я стал центральным персонажем всего этого, – задумчиво произнёс Павел Антонович. – Но, граждане, поймите, что я – никакая не центральная фигура. Я всего-навсего президент. В моих руках сконцентрирована вся власть. А ещё у меня – сын. И все мы едем на Южный курорт. Я не понимаю, зачем я еду на Южный курорт. но… Там, на Южном курорте, я чувствую, должно случиться что-то важное, что-то очень и очень серьёзное для всей нашей страны. Мы что-то должны понять. Мои мысли путаются, вы извините. Мне кажется, что я очень серьёзно болен. А ещё мне кажется, что я сплю и это мне всё снится. Да-да, – радостно закричал Павел Антонович. – Я вспомнил. Всё это нам снится и мы должны проснуться. Но вот только, – тихо произнёс Павел Антонович и задумался, – я не понимаю, а при чём здесь Южный курорт? И почему я сейчас стою на этой сцене? И почему вы все так странно смотрите на меня?

– Как странно? – раздалось из зала.

– Да так вот и странно, – крикнул Павел Антонович в зал, ища глазами того, кто это крикнул и, не найдя его, продолжил: – Вы смотрите на меня так, как будто ожидаете от меня чего-то.

– Ты – президент, – раздалось из зала, – и мы ждём от тебя чуда. А как ты хотел? Ты умеешь творить чудеса?

– Нет, – ответил президент. – Я не умею творить чудеса.

– Но ты пойми, – кричали из зала, – что наша жизнь – сплошной кошмар. Мы не умеем любить, мы все – больные насквозь, мы стремимся к богатству, а богатства на всех не хватает. Мы хотим славы, а славы тоже на всех не хватает. Мы хотим власти, но президентом может быть кто-то один. Уступи нам своё место. Уступи нам своё место. Отдай нам своё место, – эти крики раздавались уже с разных концов зала. – Дай и нам посидеть на твоём бриллиантовом троне. Мы тоже хотим, чтобы и наши дети могли безнаказанно давить людей своими машинами.

– Я понимаю, что вы хотите многое от жизни, – сказал Павел Антонович, – но вы и меня должны понять. Я ведь тоже человек и тоже хочу многое от жизни. И я вам своё место не отдам. Слышите? Не отдам. Я вцеплюсь в него мёртвой хваткой, я буду держаться за него зубами, если понадобится.

– Отдай, – орали из зала, – отдай нам своё место, Павел Антонович. Мы, как и ты, хотим власти над миллиардами.

– Нет, друзья мои, нет, – убеждал Павел Антонович зрителей, – вы поймите, что это невозможно. Власть свою я вам не отдам. Она слишком дорого мне досталась. А кроме того, не забывайте, что у меня есть сын, Антон, вы его знаете.

– Твой сын – подлец, – орали из зала. – Его место на электрическом стуле.

– Тем более, – сказал Павел Антонович, – тем более я не могу покинуть свой пост. И я вас сразу предупреждаю, что свой трон я передам по наследству. Мой сын станет следующим президентом нашей страны. Так надо, граждане, поймите. Это не я придумал, это придумал Чарльз Дарвин, – в зале раздался смех. – Вы напрасно смеётесь, граждане, – моё стремление к тому, чтобы занять лидирующее положение в группе – это всего-навсего часть процесса под названием «эволюция». Господи! – Павел Антонович схватился за голову. – Что я несу? Это какой-то бред. Мне надо что-то делать. Мне надо что-то придумать, чтобы исправить эту ситуацию. Южный курорт! Мы все сейчас едем на Южный курорт! Кто мы? Мы – это самые больные люди. Те, которые спят. Но я точно знаю, что когда мы проснёмся, то… Но я не хочу просыпаться. В этом сне я занимаю очень высокое положение. А в реальности? В реальности я… Кто? – Павел Антонович задумался.

– Актёр Бубенцов, – раздалось из зала и затем послышался смех.

Лицо Павла Антоновича вдруг стало очень злым.

– Ах, вам смешно! – зло произнёс Павел Антонович. – Ну так вот, чтобы вам стало ещё смешнее, я обещаю вам, что никогда, слышите, никогда я не проснусь. Здесь вот некоторые ожидают, что эта поездка что-то исправит. Так вот, огорчу всех, кто на что-то надеется. Ничего эта поездка не исправит и не изменит. Я всегда буду тем, кто я есть. Я не проснусь никогда и можете даже не надеяться. Такие, как я, не просыпаются. Таким, как я, стремящимся к власти, к богатству и славе, просыпаться нельзя, ни в коем случае.

– Чай будете? – услышал Павел Антонович за своей спиной.

Обернувшись, Павел Антонович увидел проводницу со стаканами. Посмотрев влево, а затем вправо, Павел Антонович понял, что снова находится в вагоне поезда. Никакого зрительного зала не было, а было только окно, за которым мелькали белые столбы.

Двери во всех купе открылись. В коридор вагона вышли начальник тюрьмы и охранник, Саша и Антон, Владимир Яковлевич, Сергей Павлович, Маша и Ольга Николаевна. Они все встали у окон и молча стали смотреть на мелькающие за окном белые столбы. Каждый из них вдруг понял, что они никогда и никуда не приедут, что этот поезд – не что иное, как ловушка, куда их заманили, а Южный курорт… Южный курорт – это всё миф, сказка. Никакого Южного курорта для них уже не будет. Каждый из них понял, что ехать им предстоит в этом поезде до тех пор, пока они не проснутся.

КОНЕЦ.