Текст книги "Как управлять собой, делом и судьбой. Психология управления в действии"

Конечно, человек предполагает, а Бог располагает. Но я верю, что раз этот образ проявился, значит, он в Татьяне есть и она его найдет или, как говорят у нас в селфхантинге, выследит и поймает.

Кейс 13
Какие бывают повороты в охоте

Еще одна история, также о достаточно молодом человеке, резко поменявшем свой профессиональный путь.

С Валентином мы также познакомились на тренинге в их компании. С большим числом моих «любимых» клиентов мы так и знакомимся, тренинги – мое основное место пребывания. Из этой компании, кстати, выделилась целая группа «звездных» ребят, которые очень необычно и творчески дальше строили свои жизненные истории. Там собственник и руководитель такой: умеет находить таланты и развивать в своих интересах. И вовремя отпускать, помочь «стать на крыло» тем, кому дальше внутри компании расти некуда. Это его качество позволило ему не плодить конкурентов, а выращивать партнеров или просто друзей, готовых в любую минуту прийти на помощь, хорошо отзываться о своей бывшей компании, помогать ей прокладывать дорогу. Но об этом руководителе как-нибудь потом (да и есть маленький кейс об этой компании, я рассказывала, как мы им, утомленным развитием, делали нестандартный парадоксально-смешной тренинг).

Вот Валя как раз из этих «утомленных». В смысле, у него хорошая база знаний. Он и еще несколько ребят пошли обучаться на наш курс по управленческой психологии. Ну и все они прошли у нас индивидуально то, что мы называем коучингом, чтобы не пугать окружающих экзотическими терминами. А в чистом виде, это обучение охоте на свой талант, на свой жизненный путь – селфхантинг, как вы уже знаете. Вот и Валентин стал «охотником». У него интересная душевная организация. В общении это шумный весельчак и балагур. Наблюдательный, с хорошим чувством юмора, прямой и прямодушный, «что на уме, то и на языке». Возможно, сыграло роль предыдущее военно-инженерное образование. И при этом он очень тонкого душевного склада, чувствительный, с ярким образным мышлением. Вот таким эпизодом, его характеризующим, рискну поделиться, хотя там есть намек на ненормативную лексику. Он как-то пришел разобраться с рабочей ситуацией ко мне в офис вечером, но разбор вроде бы стандартной ситуации далеко завел нас в его образы, мечты. И как-то очень хорошо «копнули» внутренние ресурсы, нашли классные «трофеи».

Он, воодушевленный, одухотворенный, прощается, я выхожу его проводить на крылечко офиса. Был уже совсем глубокий вечер – фонари, подсвечивающие осенние желтые листья, легкий туман. Мы изображаем сцену расставания. И он, такой еще разогретый, все пытается выразить свое чувство благодарности, останавливается на каждой ступеньке и все повторяет: «Татьяна, спасибо», «Прямо не знаю, какое спасибо». Ступеней там штук восемь, он все так ищет на каждой ступени новое слово к своему «спасибо», шагает на последнюю, поднимает глаза и сердечно так: «П-ц, какое спасибо тебе!» Я чуть с крыльца не свалилась от такого выражения чувств. Хотела возмутиться, все-таки официальная ситуация, он топ-менеджер, я уважаемый специалист, женщина, а он посмотрел чуть влажными от душевных переживаний глазами и выдохнул: «Ну, нет других слов у нас в языке!» махнул рукой и ушел в темноту.

Вот такой непосредственный товарищ. Он довольно быстро прошел все менеджерские ступени, стал хорошо зарабатывать. Потом вдруг прибежал, когда в компании освобождалось место руководителя инновационного отдела. Зашел, аж дрожит весь – такое напряжение. Ему вроде не совсем по профилю было направление, но он вдруг почувствовал там свои перспективы. Хотя зарплата изначально меньше и задачи совсем другие, но стали опять смотреть, «щупать», искать мотивы – а он там себя прямо органично ощущает, видит, как можно совсем неожиданно развернуть новые идеи. Но при этом и сомнений много, действительно, слаб он в этом направлении. Отрепетировали речь, пошел к руководителю. Правда, честно сразу сказал, что был у меня, готовился к разговору. Виктор, руководитель, конечно, позвонил мне, я ему, как могла, рассказала, что может быть в зоне риска, а что может получиться нового, хорошего. В общем, поспособствовала, потому что собственник и мне доверял, и забрезжившие направления развития отдела ему понравились.

Как вы думаете, что из этой затеи выросло?

И Валентин за несколько лет (три года где-то) вывел отдел вообще в уникальное подразделение, очень четко выстроенное, с хорошими механизмами управления. От того дрожащего от волнения паренька, беспокоящегося, станут ли его вообще слушать, возьмут ли, осталось мало. В хорошем смысле лощеный управленец, подкованный, авторитетный, отлично знающий свое дело, свой статус, модно и дорого одетый, окруженный вниманием. Приходил достаточно часто за это время, много что делали, но больше по конкретным вопросам и проблемам, как-то получилось, что больше так глубоко не заходили в работе, и горячих благодарностей, тоже, соответственно, больше не было.

Неожиданно интересной работой была его подготовка к большой городской презентации с очень серьезными партнерами. Долго выбирали ему роль, где он себя будет чувствовать естественно, и нашли не ту, где он такой «крутой менеджер», а очень живую, немного шкодную, человека, всю эту авантюру замутившего и реализующего. Я хоть увидела прежнего Валю, а то уже готова была с ним на «вы» переходить. На презентации я была, порадовалась, потому что действительно было здорово. Такой прямо звездный час у Валентина.

А где-то через пару недель мне вдруг позвонил собственник компании, Виктор, и задал странный вопрос: что я думаю о будущем Валентина? Я удивилась, сказала, что не то чтобы мне больше нечего было делать, как непрестанно думать о будущем его сотрудников. У меня таких компаний по России приличное количество, так что хотела бы вопрос поконкретнее.

Пришлось встречаться, разбираться уже с Виктором. Тот, со свойственным ему чутьем, поймал, что Валя уткнулся в потолок своего развития. И ничего бы страшного, можно долго еще развивать направление и «вширь» (других должностей такого уровня не было на их карьерной лестнице, но это как раз та ситуация, когда отдел, деятельность развиваются, а руководитель нет. Он, что называется, «матереет» и либо теряет интерес, либо просто функционирует, как сформулировал Виктор – становится «управленческой сволочью». Валентин уже был близок ко второму варианту. А куда его двигать дальше, Виктор не видел.

Мы с ним вместе поискали, поразмыслили, перебрали варианты в наших технологиях – не нашли. Договорились, что он предложит Валентину прийти ко мне самому. Виктор сказал, что готов к любому варианту будущего: помочь открыть Валентину новый бизнес, отпустить, искать совсем новые направления, только чтобы найти выход, не допускать застоя в своей управленческой команде.

Валентин «шел» месяц. Все время находил отговорки. Когда пришел, мне тоже не очень понравился. Видна была эта «сволочь» – и интереса к делу мало, и заносчивость проявилась уже ярко. Знаете, как мы говорим в таких случаях: «зазвездел и сгорел». Попробовал мне что-то такое втолковывать про «реалии бизнеса», «разные интересы собственника и сотрудников». (Это ему-то говорить?! Сколько шансов, сколько вложений моральных и материальных, сколько Виктор дал лично ему, я за свою бытность в бизнесе очень мало встречала. Эту встречу тоже Виктор оплачивал.) Попробовал меня поучить, как надо жить и работать, ну, до кучи, так сказать.

Я ему тихо и корректно предложила выбор: либо он сейчас встает и уходит, сразу, молча и без комментариев, либо мы работаем всерьез, и тогда он принимает мои условия взаимодействия и работает честно. Он опешил, подумал, встал и молча вышел. Я смотрела в окно, опять те же ступеньки, и он очень медленно по ним шел. Также на каждой останавливался, как будто что-то себе говорил. И вроде уже шагнул с последней, пропал из виду. Но потом раздался топот, и он ворвался обратно злой, как черт, но отдышался и сказал, что будет работать, чтобы я поняла ситуацию и «своему Виктору» передала.

Я ему предложила… сесть на мое место и из моей роли рассказать Валентину, что я вижу, думаю и хотела бы сделать. Он сел, посмотрел на свой стул и действительно очень горько рассказал, как он неприглядно выглядит в моих глазах и как я сожалею о том, другом Валентине, о его возможностях. И добавил: «Я бы вообще ему в морду дал!». Я пообещала двинуть ему по личности как-нибудь в нерабочей ситуации, а в рабочей мы стали искать выход. И… не нашли. Из его прошлых исследований я помнила одну красивую «ветку» развития, где он был счастлив. Он тогда был с дедом и отцом, которые были хорошими механиками и мастерами. Как их уважали, как ему нравилось работать с ними. Но он сам туда не пошел искать варианты, а мне без его включенности не очень понятно было, что там искать. Те версии, что он «смотрел», пока энергии не давали. Но хуже всего ему было в варианте нынешней работы. Так что единственным понятным «выхлопом» нашей сессии было решение об уходе из компании в ближайшем будущем. Пока просто в никуда.

Есть прогнозы ваши?

Вам, думаю, знакомо выражение «бутылочное горлышко топ-менеджера». Чем дальше по карьерной лестнице поднимается менеджер, тем он дороже, но тем сложнее ему находить новую работу по своему уровню и запросам. У Валентина как раз такая ситуация, мне самой хотелось понять, куда он пойдет, что его снова увлечет, вернет его прежний азарт, интерес. Но сильно не переживала и не фантазировала. Для его уровня работа рано или поздно должна была найтись.

Честно скажу, достаточно долго я о Валентине не слышала и даже не думала. Я действительно постоянно не могу думать о всех сотнях и тысячах моих клиентов, участников проектов, даже о моих самых «любимых» – тех, с которыми плотно и много работала.

Но если о ком-то подумала или ночами кто снится, стараюсь сразу как-то просигналить, потому что (я часто об этом всем напоминаю) считаю, что это сработала моя интуиция и пора выходить на связь, что-то делать.

Но тогда как раз у нас была горячая пора, шло несколько проектов, мы летали всю весну и лето почти безвылазно. Это была именно та ситуация, когда нам даже сложно было заметить переход «из лета в зиму». Было дело, в середине августа мы улетели по дикой жаре в маечках из Ростова, работали больше месяца по всем городам: в Москве, Оренбурге, Томске, Улан-Удэ. И улетали из Читы в конце сентября в сильную метель, из-за заносов долго сидели в закрытом по метеоусловиям аэропорту. Так что про Валентина я иногда вспоминала, но писать, звонить, работать с ним не было возможности никакой. Мы прилетали и снова улетали, а однажды у нас дома сломалась стиральная машина.

Техника очень хорошая, абы кому доверять не хотелось, я у знакомых поспрашивала рекомендации надежного мастера и их попросила его номер дать. Освободилась, набрала номер и услышала… голос Валентина. Решила, что ошиблась в наборе, стала расспрашивать, как дела, он весело сказал, что обязательно позвонит мне, расскажет, но сейчас занят, срочно надо позвонить клиентам. Через минуту опять звонок и он задумчиво сказал: «Тань, а срочный клиент – это ты. А я как раз мастер по стиральным машинам». И захохотал тем прежним раскатистым хохотом. Я так и села. Этого развития событий я никак не могла предположить. Где он, а где стиральные машины, что называется. В общем, опущу подробности, как он к этому пришел – годы работы зря не прошли. У него сейчас неплохая фирма по ремонту бытовой техники, он и управленец, и иногда, для вип-клиентов, мастер. Как он работает! Я вообще уважаю мастеров, которые, как хорошие доктора, кидаются к технике с возгласом: «Что с ней?!» И относятся так же, как доктор к пациенту. Вы же помните, я сама врач, плохих докторов попрошу сейчас не вспоминать. Валя из таких, хороших. Проявились почти генетические способности мастера.

Не знаю, может, вас эта история не порадует, вы решите, что он снизил уровень. Ведь чаще ждут хеппи-энда с занятием все более крутых позиций. Но я несколько лет уже вижу довольного, веселого, подвижного, мне даже кажется (тьфу, чтобы не сглазить) счастливого человека. У него трое детей, в достатке он уже серьезно обогнал свой прошлый уровень. И делает то, что ему по душе. Может, его душе еще чего-нибудь захочется, я помню, были еще интересные мечты и задатки у него. Но пока основные он реализует. А захочет нового – опять выйдет на охоту.

Кейс 14
История «от обратного»

Барышня Ирина, 35 лет. Высшее образование, закончила в свое время экономический факультет. В сложные времена, когда был маленький ребенок, пошла на курсы парикмахеров, освоила «ручную» специальность.

Руки у нее оказались проворные, работала она красиво, с огоньком, плюс общительность. Сложился свой круг клиентов и связи.

В какой-то момент за разговорами «по душам» во время работы она стала вникать в проблемы своих клиентов, давать советы, ее слушали, с ней все чаще стали советоваться уже и вне работы, звонить ей. И она стала получать от этого удовольствие, считать это чуть ли не своей «миссией» – помогать, руководить чьими-то жизнями. Конечно, прозвучало: «Да ты же, Ирочка, прямо психолог».

И Ира озарилась – «Ну, конечно!» Вначале пошла по разным тренингам, потом получила дополнительное образование. Знаете, это очень занятный современный феномен: интерес к психологии. Причем, мне кажется, что это прямо какая-то эволюционная задача сегодняшняя у человечества: понять себя, законы жизни. И к этому феномену, «на сдачу», я бы сказала, прилагается еще один. Очень многие прикоснувшиеся к этому, можно сказать, к чуду психологии – изменений, осознавания, влияния на жизнь других людей, общение в группе, которое сильно отличается от общения за пределами, резко хотят стать психологами, коучами, учителями жизни. И ничего в этом плохого, в целом, нет. Я знаю много отличных грамотных специалистов, сложившихся благодаря такой «инициации психологией». Да что там, я сама к этому числу могу себя отнести, просто чуть другим путем шла: через расширение своей медицинской и педагогической практики и через профессиональное медицинское обучение у Михаила Ефимовича Литвака.

Но есть там такая история – слишком многие путают причину и следствие. Кайф от влияния – это следствие, причем очень опасный кайф, сродни наркотическому (экстаз жреца). Это зависимость от манипулирования другими жизнями, если прямо говорить. Но это разговор отдельный, здесь я упоминаю чуть-чуть об этом феномене в свете истории Ирины.

Как часто бывает, если в развитии путают направление, она вроде и выросла как специалист, но получилось, что если из экономистов в парикмахеры это был «путь вбок», причем вынужденно, то когда она стала психологом, это вообще развитие в другую сторону. Ни экономиста, ни хорошего мастера не стало, а профессионального психолога не получилось. То есть она-то долго считала, что получился. Сделала психологический клуб, создавала свои «авторские тренинги» с забубенными названиями типа «Стань Властительницей и Обольстительницей».

Такие психологи обычно притягивают к себе определенный круг невротических клиентов, получается что-то вроде мини-секты по «личностному развитию». Используется много трафаретных фраз вроде «любить себя», «психосоматика», «детский страх», «внутренний ребенок», «у вас много комплексов» и т. д. Также много жестких оценок людей, ярлыков, штампов, разделение мира на «мы» (те, кто «посвящен в развитие») и «они» (обыватели, которым невдомек). Туда обычно относят родителей, мужей и всех, кто нам не нравится. Не случайно Альберт Элис, известный психолог, автор РЭПТ (Рационально-эмоциональной поведенческой терапии) назвал это явление – интеллектуальный фашизм. И под видом и соусом психологии народ вовсю пестует свои неврозы, выдавая их за развитие. Тот самый случай: «Развился в неизвестном направлении». Оно бы и ничего, люди вроде при деле и кое-что полезное там находят, осваивают виды общения, книжки читают, очень почему-то любят ораторское искусство. Но недоучтенный закон групповой динамики всегда приводит к внутренней конкуренции, поэтому вспыхивают конфликты между участниками.

Так было и в клубе у Ирины. Вначале ее юноши и девушки стали воевать между собой (под очень благовидными предлогами, сами понимаете, «интересов развития»), а потом пошел конфликт между ними и Ириной. «Девочки» вырастают, тоже идут «в психологи», начинают утягивать клиентскую базу, темы тренингов. Под видом «милого общения» на Ирину, естественно, вываливают кучу агрессии, претензий, перекладывают ответственность.

По всем законам жанра Ира и сама старается соответствовать званию «тыжпсихолога» – ставит цели, планирует время, ведет дневники. Но на самом деле это банальный перфекционизм, который еще больше изматывает. С подросшими детьми нарастают конфликты. С мужем все больше отчуждение. А надо держать лицо и быть примером. В общем, Ирина попала в замкнутый круг, я его называю «Осторожно, психология!». Он приводит к профессиональному выгоранию. Которое, в общем, надо лечить, но кто же сознается? А лечиться необходимо. Восстанавливаться приходится под руководством опытного терапевта и супервизора от 2 месяцев до 3 лет или вообще грозит дисквалификация. Ирина долго тянула. И только когда совсем все заболело, и стало подводить здоровье, и конфликт с мужем дорос до развода, Ирина почти тайно, через доверенных знакомых, попросилась на консультацию ко мне.

Сделайте прогноз, пожалуйста, зачем она пришла? Как будет работать?

Откровенно говоря, мне сложно было с ней работать. Невооруженным взглядом видно было истощение эмоциональных ресурсов. Но в качестве компенсации ею постоянно используется объяснение (самогипноз такой), что эмоции вредны, надо быть логичной, все решать на уровне простых формул и рассуждений На любой вопрос была готовая цитировать «корифеев». Знаете эти магические формулы: «Надо не только слушать, но и слышать», «Наши мысли влияют на то, что происходит с нами». При этом очень плохо слушает, любую фразу сразу как-то пытается интерпретировать, готовит «правильный» ответ, а не отвечает по сути. Ну, мы-то тоже – «плавали, знаем». Таких «вещателей психологии» сейчас много, тут просто случай запущенный. Раз ты учитель, то уже не можешь быть слабой и права на ошибку нет, как она считает.

Начали потихонечку не только говорить, но и моделировать ситуацию, погружаться в события, раскладывать мысли и чувства, «заходить» за них глубже, понимая, что там «прячется». Видно стало ей самой, что есть ошибка изначальная, когда вместо понимания причин возникающих чувств, отделения их от следствий и развития умения с ними обращаться осознанно: что-то принимать, чем-то управлять, брать энергию от своих чувств, но быть при этом живым и чувствующим человеком, она стала почти роботом с алексетимией (нарушение в чувственной сфере, характеризующееся отсутствием чувств).

В такой встрече с собой слезы уже рекой, но все-равно моя Ирина, погрузившись, вновь и вновь отбрыкивается от своего же понимания и опять пытается рассказать о «правильных подходах» к жизни. И я так, ненароком, не сильно настаивая, вывожу ее на «охоту на себя».

Создаем круг из тех персонажей, которых она в свое время «поставила на место» и вывела из своего близкого общения. На самом деле, надеюсь, вы понимаете, что это канва работы, сами приемы сложнее и глубже и делали мы это не в один подход. Мне важно вам суть передать, которая даже меня, привычную, потрясла. А в сути – рядом у нее сейчас «псевдоблизость», не охота на себя, свой талант, а имитация его в искусственном, придуманном «парке». А все близкие, действительно любимые, отодвинуты по «иерархии интересов» на задний план. Из разных «ролей» своих близких очень похожий текст: «Ты загродилась, как забором, своими «правильными подходами», развитием, а никого реально не видишь, не слышишь, не любишь. А из роли двадцатипятилетнего сына: «Мама, ты уже лет семь биоробот, с программой «психология считает…» А мне стольким хотелось поделиться как раз в этот период своего становления, столько хотелось спросить».

В общем, долго говорили как раз из роли сына, отделяя, где должна была произойти сепарация (и не произошла). А где, наоборот, должны были идти сближение, близость душевная, интеллектуальная взрослых матери и сына. Они остались связанными обидой и толканием друг другу формул и претензий. Сын выбрал другое направление «лучшей» психологии и воспитывал, укорял им маму. Опять опущу подробности, но как-то пришли к умиротворению. Также говорили из ролей, а затем искали «новое место» родителям, друзьям, клиентам, участникам групп.

А потом остался один маленький участок в этом кругу, который она обозначила, но не назвала. Пошли проверить его. И тут Ирина легла. В буквальном смысле. Упала, как подкошенная, и завыла. Это был образ нерожденного ребенка. Даже не зачатого. Просто отмененный, как возможность, потому что «надо было развиваться как профессионалу».

А время и отношения ушли, есть вещи, на которые отведен нам определенный период, и они невозвратны. Не будут дети снова маленькими, не помолодеют родители, не вернутся любимые в состояние, когда они нас любили. И мы не станем моложе, не полюбим заново тех, кого разлюбили. Осталось только оплакать, проститься и простить. Плакали долго, реально промок ковер на полу у Иры под щекой.

Потом только смогли завершить, выдохнуть и посмотреть уже спокойным, не повернутым в прошлое взглядом, что есть сейчас и куда хочется по-настоящему, а не в ту картинку, красиво расписанную разноцветными маркерами на трех страницах, с которой Ирина пришла.

Вот это была настоящая охота!

Когда по-настоящему, без иллюзий стали смотреть, то появились азарт, понимание, ради чего, какой «трофей» добываем.

Тоже, как на охоте – каждому зверю и птице и свой способ, и свой сезон, и место. Не надо зимой бегать в забродских сапогах по болоту за гусями. Они уже улетели и болото замерзло.

Уже можете делать предположения, как пойдет и чем эта охота закончится.

Если коротко завершить, выяснили вот что: кроме согретого самолюбия по-настоящему Ирине для развития уже ничего не дает ведение своей клубной и тренерской деятельности. Только обратите внимание, я точно формулирую «по-настоящему» и конкретно Ирине. Это ее охота, она у каждого своя. Рассказывать, что «вообще» развивать других или еще чего такое делать полезно, это как говорить, что летом бывает тепло и хорошо. (Кто помнит анекдот про молодого сельского фельдшера? Ему привезли больного тифом, тот очень просил кислой капусты, фельдшер разрешил. Больной выздоровел. И фельдшер записал в своем справочнике рецептов: «Кислая капуста помогает при брюшном тифе». Следующему пациенту с этим диагнозом же он уже смело дал кислую капусту, а тот взял и умер. Фельдшер подумал и записал новый рецепт: «Кислая капуста помогает при брюшном тифе в 50 % случаев». Мне наше сегодняшнее повальное увлечение «рецептами» психологии сильно напоминает такой фельдшеризм.)

А Ирина, во-первых, действительно «выгорела» и такие контакты в качестве психолога ей были просто надолго противопоказаны (и я ее отправила к коллеге психотерапевту-психологу восстанавливаться).

Во-вторых, выросли навыки общения, изменились потребности.

В-третьих, была уже внутри следующая задача по предназначению. Она создала достаточно уникальный бизнес, причем из всей предыдущей базы знаний вырос главный навык – управленческий. И как раз долгая работа в группах позволила взять навык «от противного». Мы хорошо проанализировали, чего ей стоит делать, а чего ей делать не надо, как работать с коллективом под свой запрос и свою индивидуальность.

А вот что за бизнес-идея родилась у нее, сложившись из опыта работы экономистом, парикмахером, психологом, ведущим клуба, – не скажу. Хуже нет давать готовые выводы и рецепты, чтобы их копировали. И все хотят быть Стивами Джобсами и Михаилами Литваками.

Можете подумать сами, а можете и не думать. Суть кейса не в том, чтобы назидательно рассказывать, как правильно шла и в каком деле нашла себя наша героиня. А в чем? Тоже не скажу. Хотите понять, проштудируйте кейс еще раз. Сами ответьте. Кстати, когда бизнес хорошо развернулся, Ирина вернулась к ведению тренингов, что называется, для души. Это бывает не часто, и тренинги у нее действительно с уникальными темами. Периодически она их проводит вместе с сыном, очень интересный тандем у них получился. И в одном из направлений бизнеса они партнеры.

А еще Ирина сейчас появляется у нас на консультациях и работает над новым этапом своего развития. Думаете, все гладко идет? Нет, даже не надейтесь, что я скажу, что она обрела душевный покой и все у нее теперь получается. Но «охотиться» стала значительно лучше, за это могу поручиться.