Текст книги "Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы"

В итоге 7 сентября польский военный атташе во Франции был вынужден констатировать в своем донесении в Варшаву: «на западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно так же нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше»[256]256
  Проэктор Д.М. Указ. соч. С. 85; Дашичев В.И. Указ. соч. С. 352.


[Закрыть]. Польские представители продолжали настаивать и просить французское руководство выполнить свои обязательства перед Варшавой. Это вызвало раздражение генерала М. Гамелена, который писал: «Польский военный атташе продолжает нам надоедать! Я знал также, что польский посол в Париже проявлял нервозность и даже несправедливость в отношении французской армии и особенно авиации». Единственное, чего добились поляки, было обещание послать в Польшу через Румынию военное снаряжение и боеприпасы, которые так и не были посланы ввиду разгрома Польши. В середине сентября генерал Гамелен записал в дневнике, что Франция может оказать помощь Польше в 1940 г., а к наступлению на широком фронте она подготовится в 1941 или 1942 гг.

Английское правительство вело себя точно так же, как и французское. 3 сентября в Лондон прибыла польская военная миссия, но встретиться с начальником английского генштаба генералом У. Айронсайдом полякам удалось лишь 9 сентября. В ходе встречи Айронсайд стал выяснять ситуацию на фронте, а поляки с удивлением узнали, что у Англии нет никаких конкретных планов помощи Польше, поскольку этим должна была заниматься Франция. Сославшись на занятость, Айронсайд прекратил беседу, порекомендовав напоследок полякам закупить оружие в нейтральных странах. 10 сентября польскую военную миссию уведомили, что английские ВВС начали бомбардировки Германии, а в Румынию прибыл транспорт с 44 самолетами для Польши. Все это было откровенной ложью. Предложение поляков о посылке англо-французской авиации на польские аэродромы так и не было принято. 13 сентября поляки констатировали, что «Англия не сдержала, как и прежде, своих обязательств, ибо в течение 14 дней войны мы остаемся предоставленными самим себе, и помощь, которая должна была быть направлена в Польшу в результате переговоров с генералом Клейтоном, происходивших в мае в Варшаве, не была предоставлена Польше». 15 сентября в ходе последней встречи с Айронсайдом поляки узнали, что, кроме 10 тыс. пулеметов и 15–20 млн патронов, Англия не может выделить никакого другого вооружения, да и это может поступить лишь через 5–6 месяцев. Айронсайд вновь посоветовал полякам закупить оружие у нейтралов[257]257
  Станевич М. Сентябрьская катастрофа. М., 1953. С. 226–229; Проэктор Д.М. Указ. соч. С. 87; Дашичев В.И. Указ. соч. С. 352–353.


[Закрыть].

Каково же было состояние войск сторон на Западном фронте в начале германо-польской войны?

Германия развернула на своей западной границе к 1 сентября 1939 г. группу армий «Ц», на которую возлагалась задача тылового прикрытия операций в Польше от угрозы англо-французского вмешательства. Эти войска развертывались в полосе от нижнего течения Рейна до швейцарской границы и на 1 сентября насчитывали 31 2/3 пехотную дивизию, и еще 3 пехотные дивизии находились в стадии передислокации на Запад. После 3 сентября группе армий «Ц» были подчинены еще 9 пехотных дивизий, которые в основном сосредоточились к 10 сентября, увеличив общую численность группировки до 43 2/3 пехотных дивизий, из которых лишь 11 2/3 «могли быть названы полноценными, все остальные являлись новыми формированиями, совершенно не соответствовавшими по своей подготовке и техническому оснащению требованиям маневренной войны»[258]258
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 342; Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 2. С. 20–23.


[Закрыть]. К 1 сентября эти войска насчитывали около 915 тыс. человек и располагали примерно 8 640 орудиями и минометами, но не имели ни одного танка. Сухопутные войска поддерживали 2‐й и 3‐й воздушный флоты, в которых насчитывалось 1 094 самолета (из них 966 боеготовых), кроме того, командованию группы армий «Ц» были подчинены летные части, располагавшие 144 самолетами (из них 113 боеготовых), а морская авиация на Западе насчитывала 121 самолет (114 боеготовых). Всего на Западе находилось 1 359 самолетов (1 193 боеготовых), в том числе 421 бомбардировщик и 632 истребителя[259]259
  Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 5/1. S. 718–719.


[Закрыть].

Сооружение Западного вала, на который должны были опираться эти войска, еще не было завершено. «К началу войны в основном имелись только укрепленные точки для пехотного оружия, командные пункты, сеть линий телефонной связи укрепленных районов, противопехотные и противотанковые заграждения. Артиллерийских позиций в виде бронированных сооружений еще не было, как не было железобетонных или бронированных укреплений для противотанкового оружия»[260]260
  Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 1. С. 47.


[Закрыть]. По мнению генерала Н. Формана, «Западный вал не представлял собой непреодолимого препятствия. Правда, между Люксембургом и Швейцарией, главным образом на участке между Саарбрюккеном и Карлсруэ, было некоторое количество готовых бронированных огневых точек, противотанковых рвов и прочих препятствий. Однако повсюду еще ускоренными темпами вела работу организация Тодта. Большая часть линии была еще на бумаге. О готовых сильных позициях вообще не могло быть и речи. Глубокого эшелонирования нигде не было создано»[261]261
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 343.


[Закрыть].

Французское командование развернуло против Германии Северо-Восточный фронт в составе 1‐й, Арденской, 2‐й, 3‐й, 4‐й, 5‐й, 7‐й и 8‐й армий, в которых к 3 сентября насчитывалось 78 дивизий (из них 13 были крепостными, а 7 завершали формирование). В этих войсках имелось 17 500 орудий и минометов, свыше 2 тыс. танков. ВВС Франции насчитывали 1 400 самолетов первой линии и около 1 600 в резерве, кроме того, для действий во Франции можно было использовать 1 021 английский самолет. Уже 4 сентября мобилизация во Франции завершилась, а войска были развернуты на позициях. К 10 сентября французские вооруженные силы закончили развертывание по штатам военного времени и насчитывали почти 5 млн человек[262]262
  Кимхе Д. Указ. соч. С. 150–151; История второй мировой войны. Т. 2. С. 432; Zgorniak M. Europa w przededniu wojny. Krakow, 1993. S. 454.


[Закрыть].

Таблица 5. Соотношение сил на фронтах в сентябре 1939 г.

^* С учетом ВВС Англии, но без резерва.

С 31 мая французский генеральный штаб разрабатывал план наступления на фронте между Мозелем и Рейном, который должен был стать основой военных действий против Германии и был 1 сентября 1939 г. предложен генералом М. Гамеленом правительству. Французские войска должны были наносить главный удар вдоль Рейна на Майнц, отрезая основную германскую группировку с тыла. Однако это предложение так и не было реализовано. Вместо него французское командование предприняло ограниченную операцию около Саарбрюккена. В ночь на 7 сентября французские поисковые группы впервые пересекли германскую границу западнее города. С 9 сентября части 9 французских дивизий 4‐й и 5‐й армий начали продвижение в предполье линии Зигфрида к востоку от Саарбрюккена, не встречая сопротивления германских войск, которым было приказано уклоняться от боя и отходить на линию укреплений. Заняв Варндский лес к западу от города и продвинувшись на 7–8 км между Шпихерн и Хорнбах на фронте около 25 км, французы получили 12 сентября приказ прекратить наступление «ввиду быстрого развития событий в Польше»[263]263
  Проэктор Д.М. Указ. соч. С. 86; Дашичев В.И. Указ. соч. С. 354.


[Закрыть].

В тот же день французский главнокомандующий, который считал, что эти атаки не могут больше повлиять на события в Польше, заявил на первом заседании Высшего военного совета союзников в Абвилле: «В настоящее время больше нет необходимости немедленно обеспечить базу атаки против линии Зигфрида… Если осуществится атака противника через Люксембург и особенно через Бельгию, нам не хватит всех наших активных сил, чтобы противостоять ему». Хотя Совет одобрил решение о прекращении наступления, генерал М. Гамелен 14 сентября сообщил главе польской военной миссии во Франции: «Последнее заседание Верховного совета союзников определило твердую решимость Франции и Великобритании обеспечить Польше всю возможную помощь. Формы этой помощи намечены совместно с нашими британскими союзниками после тщательного анализа общей обстановки, и я могу Вас заверить, что ни одна из возможностей прямой помощи Польше и ее армии не будет оставлена без внимания»[264]264
  История второй мировой войны. Т. 3. С. 27; Челышев И.А. СССР – Франция: трудные годы 1938–1941. М., 1999. С. 194–196.


[Закрыть].

Анализируя эти события, французский историк А. Гутар не без остроумия замечает: «Французы и англичане почувствовали облегчение, а так как немцы его тоже почувствовали, то можно сказать, что редко бывало, чтобы какое-нибудь решение вызвало в обоих лагерях такое единодушное облегчение»[265]265
  Цит. по: Проэктор Д.М. Указ. соч. С. 86.


[Закрыть]. Как справедливо отметил Ж. Мордаль, «решение, принятое в Абвилле 12 сентября 1939 г. Верховным советом союзников, было не только отказом от данного слова, это была настоящая капитуляция без боя»[266]266
  История второй мировой войны. Т. 3. С. 27.


[Закрыть].

В то же время французская пресса начала шумную кампанию по поводу «операций против Германии», которые, как сообщалось, поставили перед ней «трудную стратегическую проблему». 14 сентября, когда продвижение войск прекратилось, в прессе сообщалось, что «военные операции на Западном фронте между Рейном и Мозелем продолжаются. Французы окружают Саарбрюккен с востока и запада». 19 сентября, когда французские части отводились на исходные позиции, последовало сообщение, что «бои, которые ранее ограничивались районом Саарбрюккена, охватили теперь весь фронт протяженностью 160 км»[267]267
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 354.


[Закрыть]. 3–4 октября французские войска покинули территорию Германии, а к 16 октября передовые части вермахта вновь разместились на границе с Францией[268]268
  Челышев И.А. Указ. соч. С. 196.


[Закрыть].

Таким образом, вместо 35–40 дивизий, которые Франция обещала бросить против Германии, было использовано всего 9 дивизий. Но французское командование старательно преувеличивало масштаб этой ограниченной операции. 10 сентября генерал М. Гамелен уверял польское руководство, что «больше половины наших активных дивизий Северо-Восточного фронта ведут бои. После перехода нами границы немцы противопоставили нам сильное сопротивление. Тем не менее мы продвинулись вперед. Но мы завязли в позиционной войне, имея против себя приготовившегося к обороне противника, и я еще не располагаю всей необходимой артиллерией. С самого начала брошены военно-воздушные силы для участия в позиционных операциях. Мы полагаем, что имеем против себя значительную часть немецкой авиации. Поэтому я раньше срока выполнил свое обещание начать наступление мощными главными силами на 15‐й день после объявления французской мобилизации»[269]269
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 354.


[Закрыть]. Однако подобные заявления не могли, конечно, скрыть того факта, что Польша была брошена своими союзниками на произвол судьбы.

В Берлине прекрасно понимали опасность активизации англо-французских вооруженных сил, которая была тем выше, что Рурская индустриальная область находилась фактически на западной границе Германии в радиусе действия не только авиации, но и дальнобойной артиллерии союзников. Обладая на Западном фронте подавляющим превосходством над Германией, союзники имели в начале сентября 1939 г. полную возможность начать решительное наступление, которое, скорее всего, стало бы роковым для Германии. Участники событий с немецкой стороны единодушно утверждали, что это означало бы прекращение войны и поражение Германии. Генерал А. Йодль считал, что «мы никогда, ни в 1938, ни в 1939 г., не были собственно в состоянии выдержать концентрированный удар всех этих стран. И если мы еще в 1939 г. не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными»[270]270
  Фомин В.Т. Указ. соч. С. 101.


[Закрыть]. По мнению генерала Ф. Гальдера, «в сентябре 1939 г. англо-французские войска могли бы, не встречая серьезного сопротивления, пересечь Рейн и угрожать Рурскому бассейну, обладание которым являлось решающим фактором для ведения Германией войны»[271]271
  Цит. по: Волков Ф.Д. За кулисами второй мировой войны. М., 1985. С. 26–27.


[Закрыть].

Как отмечал генерал Б. Мюллер-Гиллебранд, «западные державы в результате своей крайней медлительности упустили легкую победу. Она досталась бы им легко, потому что наряду с прочими недостатками германской сухопутной армии военного времени и довольно слабым военным потенциалом… запасы боеприпасов в сентябре 1939 г. были столь незначительны, что через самое короткое время продолжение войны для Германии стало бы невозможным»[272]272
  Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 1. С. 160–161.


[Закрыть]. По мнению генерала Н. Формана, «если бы пришли в движение эти силы (союзников. – М.М.), имевшие чудовищное превосходство, к которым затем, вероятно, примкнули бы голландцы и бельгийцы, то война неизбежно закончилась бы. Сопротивление группы армий «Ц» могло продолжаться в лучшем случае несколько дней. Если бы даже это время использовали для переброски войск с востока на запад, то это все равно не помогло бы. В этом случае любые действия были бы бессмысленными. В Польше нужно было бы прекратить боевые действия еще до достижения решающих успехов, а на запад дивизии не поспели бы вовремя и подверглись разгрому поодиночке – конечно, при наличии энергичного, целеустремленного руководства у противника. Самое позднее через неделю были бы потеряны шахты Саара и Рурская область, а на вторую неделю французы могли бы направить войска туда, куда они сочли бы необходимым. К этому следует добавить, что поляки тоже снова обрели бы свободу действий и привели бы в порядок свою армию»[273]273
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 355.


[Закрыть].

Генерал-лейтенант З. Вестфаль полагал, что «если бы французская армия предприняла крупное наступление на широком фронте против слабых немецких войск, прикрывавших границу (их трудно назвать более мягко, чем силы охранения), то почти не подлежит сомнению, что она прорвала бы немецкую оборону, особенно в первые десять дней сентября. Такое наступление, начатое до переброски значительных сил немецких войск из Польши на Запад, почти наверняка дало бы французам возможность легко дойти до Рейна и, может быть, даже форсировать его. Это могло существенно изменить дальнейший ход войны… Не воспользовавшись временной слабостью Германии на Западном фронте для немедленного нанесения удара, французы упустили возможность поставить гитлеровскую Германию под угрозу тяжелого поражения»[274]274
  Роковые решения. Пер. с англ. М., 1958. С. 35–36.


[Закрыть]. Таким образом, Англия и Франция, оставаясь верными своей политике «умиротворения» и не подготовившись к действительной войне с Германией, упустили уникальный шанс совместно с Польшей зажать Германию в тиски войны на два фронта и уже в сентябре 1939 г. нанести ей решающее поражение. Однако события развивались иначе, и в результате, «отказавшись воспользоваться сложившейся в самом начале войны обстановкой, западные державы не только покинули в беде Польшу, но и ввергли весь мир в пять лет разрушительной войны»[275]275
  Кимхе Д. Указ. соч. С. 147.


[Закрыть].

Опасаясь отхода польских войск на восток, командование группы армий «Север» 8 сентября поставило войскам задачу ускорить наступление вдоль Вислы на Варшаву и, форсировав Нарев и Буг, обойти польскую столицу с востока. Начавшееся наступление позволило немцам уже 11 сентября выйти на Вислу от Влоцлавека до Модлина и охватить с востока район Варшавы. На юге 14‐я германская армия, продолжая наступление, к 11 сентября форсировала реку Сан в среднем и верхнем течении. 10‐я армия продолжала наступление в центральные районы Польши, и 8 сентября ее 4‐я танковая дивизия достигла предместий Варшавы. К 11 сентября германские войска в основном достигли Вислы на фронте от Варшавы до Сандомира. 9 сентября началось сражение на Бзуре, когда части отходящих к Варшаве армий «Познань» и «Поможе» нанесли фланговый удар по соединениям наступавшей севернее Лодзи 8‐й германской армии, командование которой не ожидало, что отходящие польские войска станут ввязываться в серьезные бои. В ночь на 10 сентября 3 польские дивизии нанесли внезапный удар по противнику и отбросили его к югу. Германское командование довольно быстро смогло укрепить свою оборону и, стянув до 16 дивизий, с 13 сентября перешло в контрнаступление. В ходе упорных боев к 18 сентября польские войска были окружены и разгромлены. Чуть ранее, 13–14 сентября, 3‐я армия обошла Варшаву с востока, окончательно блокировав ее гарнизон.

В Польше нарастала неорганизованность. 1 сентября столицу покинул президент И. Мосцицкий, 4 сентября началась эвакуация правительственных учреждений. 5 сентября из Варшавы выехало правительство, а в ночь на 7 сентября – и главнокомандующий маршал Э. Рыдз-Смиглы. Ставка была перенесена в Брест, с 10 сентября – во Владимир-Волынский, с 13 сентября – в Млынов (близ Дубно), а 15 сентября – в Коломыю. Днем раньше там же оказался и Мосцицкий. 9—11 сентября польское руководство вело переговоры с Францией о предоставлении убежища для правительства. 16 сентября начались польско-румынские переговоры о транзите польского руководства во Францию, и 17 сентября правительство покинуло страну[276]276
  Станевич М. Указ. соч. С. 234–236.


[Закрыть]. Все это усугубило хаос и подрывало обороноспособность польских войск. Еще 10 сентября польское командование приняло решение оттягивать оставшиеся войска на юго-восток к границе с Румынией и здесь создать новый фронт. Однако обстановка коренным образом изменилась, и это решение уже не могло быть выполнено. Фланги германских войск продолжали продвижение восточнее Вислы, завершая окружение остатков польской армии. Наступавшие с севера части 3‐й германской армии 15 сентября захватили Брест, 16 сентября – Белосток, а 17 сентября – Влодаву. Наступавшие с юга войска 14‐й армии к 16 сентября вышли на линию Самбор – Львов – Владимир-Волынский – Замосць, а войска 10‐й армии, форсировав Вислу, подходили с юго-запада к Люблину.

В Москве внимательно следили за развитием событий в Европе, рассчитывая использовать их в своих интересах, которые в Восточной Европе были обеспечены договоренностью с Германией. Германское руководство, признав часть этого региона советской сферой интересов, видимо, считало, что СССР использует для ее занятия войска, что отвечало и германским интересам, поскольку в Берлине всячески подчеркивали советско-германскую «дружбу», стремясь удержать Англию и Францию от вмешательства в германо-польский конфликт. Германский МИД, обеспокоенный слухами об отводе частей Красной армии с польской границы, 27 августа запросил свое посольство в Москве о выяснении этого вопроса[277]277
  Akten zur deutschen auswärtigen Politik (далее – ADAP). Serie D. Bd. 7: 9. August bis 3. September 1939. Baden-Baden, 1956. S. 302.


[Закрыть]. Выполняя это распоряжение, германский посол Ф. фон дер Шуленбург 29 августа выяснял у В.М. Молотова, правдивы ли подобные слухи, и передал пожелание Берлина об их опровержении в печати. Молотов поинтересовался, верит ли подобным слухам германское правительство, и, после отрицательного ответа Шуленбурга, согласился дать опровержение и подчеркнул серьезность, с которой советское правительство относится к договору о ненападении[278]278
  Год кризиса, 1938–1939: Документы и материалы. Т. 2. М., 1990. С. 337.


[Закрыть]. 30 августа в советской прессе появилось опровержение ТАСС, согласно которому «ввиду обострения положения в восточных районах Европы и ввиду возможности всяких неожиданностей советское командование решило усилить численный состав гарнизонов западных границ СССР»[279]279
  Правда. 1939. 30 августа.


[Закрыть].

1 сентября в 11 часов в НКИД явился советник германского посольства в Москве Г. Хильгер и сообщил о начале войны с Польшей, о присоединении Данцига к Германии и передал просьбу начальника генштаба германских ВВС, чтобы радиостанция в Минске в свободное от передач время передавала для срочных воздухоплавательных опытов непрерывную линию с вкрапленными позывными знаками «Рихард Вильгельм 1.0», а кроме того, во время передач своей программы по возможности часто слово «Минск». Советская сторона согласилась передавать лишь слово «Минск», что использовалось люфтваффе в качестве радиомаяка[280]280
  Год кризиса. Т. 2. С. 356–357; ДВП. Т. 22. Кн. 2: 1 сентября – 31 декабря 1939 г. С. 6–7.


[Закрыть]. 3 сентября в Берлине произошло вручение верительных грамот советского посла в Германии А.А. Шкварцева. На церемонии Шкварцев и А. Гитлер заверили друг друга от имени своих стран, что выполнят свои обязательства по договору о ненападении[281]281
  Год кризиса. Т. 2. С. 359–360; ДВП. Т. 22. Кн. 2. С. 14–15.


[Закрыть]. В тот же день германское посольство в Москве получило задание министра иностранных дел И. фон Риббентропа прощупать намерения СССР относительно возможного вступления Красной армии в Польшу[282]282
  ADAP. Serie D. Bd. 7. S. 450–451; ДВП. Т. 22. Кн. 2. С. 600.


[Закрыть]. На этот запрос В.М. Молотов ответил 5 сентября, что советское правительство согласно, что ему в подходящее время «обязательно придется… начать конкретные действия. Но мы считаем, что этот момент пока еще не назрел», а «торопливостью можно испортить дело и облегчить сплочение противников»[283]283
  ДВП. Т. 22. Кн. 2. С. 25.


[Закрыть].

Отношение советского руководства к начавшейся войне в Европе было четко выражено И.В. Сталиным 7 сентября в беседе с руководством Коминтерна. По его мнению, «война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент – подталкивать другую сторону»[284]284
  Фирсов Ф.И. Архивы Коминтерна и внешняя политика СССР в 1939–1941 гг. // Новая и новейшая история. 1992. № 6. С. 18–19; 1941 год. Документы. М., 1998. Кн. 2. С. 584.


[Закрыть]. Германия получала и более материальную помощь. 4 сентября все германские суда в северной Атлантике получили приказ «следовать в Мурманск, придерживаясь как можно более северного курса»[285]285
  Горчаков Р. Загадка северной «Барбароссы». О малоизвестных страницах истории советско-германских отношений в канун Великой Отечественной войны // Урал. 1989. № 5. С. 148; этот приказ был передан только для лайнера «Бремен», но по техническим причинам его получили и другие суда.


[Закрыть]. 6 сентября германский МИД сообщил в Москву: «Мы намереваемся и далее направлять немецкие торговые суда в Мурманск и ожидаем, что советское правительство облегчит разгрузку, погрузку и транспортировку грузов по железной дороге в Ленинград, куда будут заходить для погрузки немецкие суда». 8 сентября Москва дала разрешение на заход немецких судов в Мурманск и гарантировала транспортировку грузов в Ленинград[286]286
  ADAP. Serie D. Bd. 8: 4. September 1939 bis 18. März 1940. Baden-Baden/Frankfurt am Main, 1961. S. 12.


[Закрыть]. Всего за первые 17 дней сентября 18 германских судов нашли убежище в советском порту[287]287
  Отечественная история. 2000. № 6. С. 10.


[Закрыть].

Охарактеризовав Польшу как фашистское государство, угнетающее другие народности, И.В. Сталин заявил, что «уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространим социалистическую систему на новые территории и население»[288]288
  Новая и новейшая история. 1992. № 6. С. 18–19; Коминтерн и Вторая мировая война. Ч. 1. М., 1994. С. 11.


[Закрыть]. Соответственно и зарубежные компартии получили 8–9 сентября директиву ИККИ, в которой отмечалось, что «настоящая война – империалистическая, в которой одинаково повинна буржуазия всех воюющих государств». Поэтому «ни рабочий класс, ни тем более компартии» не могут поддерживать эту войну. Тем более «международный пролетариат не может ни в коем случае защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза, угнетающую другие национальности»[289]289
  Новая и новейшая история. 1992. № 6. С. 19.


[Закрыть]. Соответственно, вопреки мнению ряда авторов[290]290
  Парсаданова В.С. Трагедия Польши в 1939 г. // Новая и новейшая история. 1989. № 5. С. 24 (там же автор приводит данные об отказе СССР от этих поставок); Антосяк А.В. Освобождение Западной Украины и Западной Белоруссии // Военно-исторический журнал. 1989. № 9. С. 52; Шуранов Н.П. Политика кануна Великой Отечественной войны. Кемерово, 1992. С. 68.


[Закрыть], советское руководство 5 сентября отказало Польше в поставках военных материалов, сославшись на угрозу втягивания в войну[291]291
  Семиряга М.И. 17 сентября 1939 г. // Советское славяноведение. 1990. № 5. С. 3—18; ДВП. Т. 22. Кн. 2. С. 25–26.


[Закрыть].

Естественно, советское руководство не собиралось безучастно взирать на развитие ситуации в Польше и без всяких просьб Берлина начало собственные военные приготовления. С 20 часов 2 сентября на советско-польской границе был введен режим усиленной охраны в связи с германо-польской войной. Согласно указанию начальника Пограничных войск Белорусского округа № 1720, все погранотряды были приведены в боевую походную готовность[292]292
  РГВА. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 521. Л. 9.


[Закрыть]. 3 сентября нарком обороны СССР маршал К.Е. Ворошилов направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 80936/сс с просьбой разрешить задержать на 1 месяц увольнение 310 632 красноармейцев и младших командиров в войсках Ленинградского (ЛВО), Московского (МВО), Калининского (КалВО), Белорусского особого (БОВО), Киевского особого (КОВО) и Харьковского (ХВО) военных округов и призвать на 1 месяц на учебные сборы 26 014 человек приписного состава частей ПВО в ЛВО, КалВО, БОВО и КОВО[293]293
  Там же. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 51–54; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 613. Л. 136–137; ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 23. Д. 963. Л. 1–2.


[Закрыть]. В тот же день было утверждено Политбюро ЦК ВКП(б) и издано постановление СНК СССР № 1374‐287сс о задержании в войсках ЛВО 65 665, в МВО – 31 997, в КалВО – 13 610, в БОВО – 86 103, в КОВО – 94 171, а в ХВО – 19 086 военнослужащих. Было разрешено призвать на учебные сборы на 1 месяц 8 524 человека приписного состава частей ВНОС (из них в ЛВО – 2 118, в КалВО – 658, в БОВО – 3 579 и в КОВО – 2 196). Кроме того, призывалось 50 % приписного состава, 50 % лошадей, 10 % автомашин и 25 % тракторов в зенитные и прожекторные части пунктов ПВО, что составляло 17 490 человек, 186 лошадей, 157 автомашин и 41 трактор. Призыв следовало производить в Ленинграде (8 тыс. человек, 81 автомашина и 10 тракторов), Великих Луках (1 050 человек, 56 лошадей и 10 автомашин), Минске (2 247 человек, 130 лошадей и 20 автомашин) и Киеве (6 193 человека, 46 автомашин и 31 трактор)[294]294
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 25. Л. 166–167; ГАРФ. Ф. р-5446. Оп. 1 в. Д. 505. Л. 228–229.


[Закрыть]. На основании этих решений правительства, нарком обороны отдал 4 сентября соответствующую директиву № 14496/14502[295]295
  РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 217. Л. 1–2; Д. 218. Л. 1а; На земле Беларуси: канун и начало войны. Документы и материалы. М., 2006. С. 214–215.


[Закрыть].

6 сентября около 23–24 часов в семи военных округах была получена директива наркома обороны № 14650 о проведении скрытой мобилизации («Больших учебных сборов», БУС), которая началась с утра 7 сентября и проходила не совсем организованно, с опозданием на 2–3 дня[296]296
  РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 25. Д. 4566. Л. 1–2; РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 217. Л. 3; Д. 218. Л. 1а; На земле Беларуси. С. 215–216.


[Закрыть]. 7 сентября решениями СНК СССР №№ 8560/ко, 8564/ко и 8566/ко вводился в действие мобилизационный план по продфуражному довольствию РККА по ЛВО, МВО, КалВО, БОВО, КОВО, ХВО и Орловскому (ОрВО) военному округу, утвержденный постановлением Комитета обороны при СНК СССР № 210 от 21 июля 1939 г., и план доснабжения РККА вещевым довольствием, утвержденный постановлением КО № 50сс от 3 марта 1939 г. В округах предлагалось разбронировать мобилизационные запасы продовольствия и хлебофуража. В тот же день председатель СНК СССР В.М. Молотов направил председателям СНК ССР, АССР и облисполкомов телеграмму № 8578/ко, в которой сообщал, что «войсковые части ЛВО, МВО, КалВО, ОрВО, БОВО, КОВО, ХВО привлекают на учебные сборы приписной состав, автотранспорт, лошадей и обоз. Вызов производится строго по повесткам без опубликования. Окажите всемерное содействие»[297]297
  РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 63–65, 68–69, 70–71; ГАРФ. Ф. р-5446. Оп. 23а. Д. 2096. Л. 10–11.


[Закрыть]. Помимо чисто военных приготовлений соответствующие меры были приняты и по линии политорганов РККА. 9 сентября было решено увеличить тиражи красноармейских газет в округах, проводящих БУС, и центральных газет для распространения в армии[298]298
  Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939–1941 гг. М., 1997. С. 72.


[Закрыть]. В БУС приняли участие управления 22 стрелковых, 5 кавалерийских, 3 танковых корпусов, 98 стрелковых, 14 кавалерийских дивизий, 28 танковых и 3 мотострелковые бригады[299]299
  РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2338. Л. 12–20, 23, 93–96, 98, 103.


[Закрыть]. Всего было призвано 2 610 136 человек, 634 тыс. лошадей, 117 439 автомашин и 18 900 тракторов[300]300
  Там же. Ф. 40443. Оп. 3. Д. 297. Л. 128; Д. 298. Л. 142; Ф. 31811. Оп. 2. Д. 853. Л. 276–277.


[Закрыть].

Тем временем активизировались советские военные приготовления. 8 сентября Военные советы БОВО и КОВО получили директиву наркома обороны № 14726 с приказанием начать предварительные оперативные перевозки войск по коммерческому графику[301]301
  Там же. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 218. Л. 2.


[Закрыть]. В тот же день было утверждено Политбюро ЦК ВКП(б) и издано постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 1396‐297с «Об изменении плана перевозок грузов и сокращении пассажирского движения по железным дорогам на сентябрь 1939 года», согласно которому с 10 до 20 сентября по 25 железным дорогам объем перевозок сокращался в среднем с 66 448 до 46 243 вагонов в сутки. Так же сокращалось количество пассажирских поездов: дальних с 160 до 120, местных с 294 до 234, и пригородных с 3 154 до 2 844. При этом НКПС разрешалось в случае необходимости сократить количество пассажирских поездов еще на 38, 60 и 400 соответственно[302]302
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1014. Л. 8–9; ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 23. Д. 213. Л. 18–19; Ф. р-5446. Оп. 1 в. Д. 506. Л. 45–48.


[Закрыть]. 10 сентября нарком обороны своей докладной запиской № 80977/сс просил СНК СССР разбронировать в военных округах, проводивших БУС, 50 % резервов резины (около 8 тыс. комплектов – камера и покрышка) для обеспечения автомашин, поступающих из народного хозяйства[303]303
  РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 76; ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 23. Д. 287. Л. 2–3. 10 сентября нарком обороны просил СНК СССР разбронировать мобзапас ГСМ в Европейской части страны и ускорить поставки Красной армии бензина, лигроина и дизельного топлива, а 14 сентября – ускорить поставки авиационного бензина. Согласно изданному 15 сентября постановлению Экономического Совета при СНК СССР № 1026‐226сс было решено ускорить поставки НКО бензина, лигроина, дизельного топлива и керосина в 7 проводящих учебный сбор военных округах (ГАРФ. Ф. р-5446. Оп. 23а. Д. 1737. Л. 1—34).


[Закрыть]. 11 сентября Военным советам КОВО, БОВО, ХВО, ОрВО, МВО и КалВО было приказано приступить под видом учений к сосредоточению войск на границе с Польшей[304]304
  РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 168. Л. 1–9, 17–19, 65–66; Д. 217. Л.  4–7; Д. 218. Л. 3–4.


[Закрыть]. 12 сентября было издано постановление Комитета обороны № 334сс/ов, согласно которому с 18.00 13 сентября по 24 сентября для выполнения воинских перевозок для БУС на железных дорогах европейской части страны вводился в действие воинский график перевозок. Сокращался план гражданских перевозок, железные дороги получали 500 тыс. т мобзапаса угля, на ряд железных дорог назначались уполномоченные СНК СССР по выгрузке грузов[305]305
  ГАРФ. Ф. р-8414. Оп. 23. Д. 214. Л. 1–3; Оп. 28. Д. 73. Л. 32–44. Затем 24 сентября было издано постановление Комитета обороны № 361сс «О продлении воинского графика на железнодорожном транспорте», согласно которому на Калининской, Западной, Юго-Западной и Белорусской железных дорогах воинский график продлевался до 30 сентября, а остальные дороги с 18.00 24 сентября переходили на обычный график перевозок (ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 28. Д. 73. Л. 209).


[Закрыть]. С 8 по 16 сентября было погружено 2 888 воинских эшелонов (из них 972 за 14–16 сентября), из которых 2 058 прибыли в пункт назначения и были разгружены, а из 830 оставшихся 443 уже находились на железных дорогах, где они должны были разгружаться[306]306
  РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2338. Л. 48. Как позднее было доложено И.В. Сталину, за период с 7 сентября по 6 октября 1939 г. общий объем воинских перевозок составил 6 003 эшелонов и 300 155 вагонов (в том числе для окружных перевозок было использовано 1 459 эшелонов и 61 214 вагонов, для межокружных перевозок – 894 эшелона и 49 189 вагонов, для перевозок по сосредоточению – 3 000 эшелонов и 150 000 вагонов и для перевозок по снабжению – 635 эшелонов и 34 888 вагонов) (ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 25. Д. 584. Л. 20, 57, 70–80).


[Закрыть]. Тем не менее воинский график был сорван, и железные дороги работали неудовлетворительно[307]307
  ГАРФ. Ф. р-8414. Оп. 23. Д. 214. Л. 1–3; РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 94—100.


[Закрыть]. 13 сентября нарком обороны направил в СНК СССР докладную записку № 16653/сс с просьбой о переводе на военное положение железнодорожной охраны НКВД в 7 военных округах, проводящих БУС[308]308
  РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 79.


[Закрыть].

15 сентября было издано постановление Экономического Совета при СНК СССР № 1023‐224с «Об отгрузке авторезины в сентябре месяце 1939 года», согласно которому НКХП был обязан отгрузить с 8 сентября по 1 октября для НКО 126 тыс., а для НКВМФ 6 тыс. комплектов авторезины, что составляло 38,2 % плана их производства[309]309
  ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 23. Д. 522. Л. 1, 2–3.


[Закрыть]. 16 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «ввести выдачу красноармейского пайка начсоставу РККА всех частей, находящихся в полевых условиях, в связи с начинающимися военными операциями»[310]310
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 26. Л. 6.


[Закрыть]. В тот же день нарком обороны докладной запиской № 81025/сс просил правительство разбронировать мобилизационные запасы на 7 базах железнодорожного имущества для обеспечения работ по восстановлению железных дорог на ТВД[311]311
  РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 89–91; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 614. Л. 84–85.


[Закрыть]. 16 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное 17 сентября постановление Комитета обороны № 339сс, согласно которому железнодорожная охрана НКВД в 7 военных округах была переведена на положение военного времени «для обеспечения бесперебойной работы железных дорог»[312]312
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 26. Л. 7; ГАРФ. Ф. р-8414. Оп. 28. Д. 73. Л. 95. Кроме того, 16 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное 17 сентября постановление Комитета обороны № 340сс о разбронировании из мобзапаса западных железных дорог 100 км рельс (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 26. Л. 6; ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 28. Д. 73. Л. 96; Д. 286. Л. 1).


[Закрыть]. 18 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные 19 сентября постановления Комитета обороны №№ 347сс, 350сс и 351сс и постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 1500‐342сс, которыми разрешалось разбронировать из мобрезерва 1 830 тыс. противогазов, 4 560 тонн хлорной извести, 8 тыс. комплектов авторезины, средства связи и железнодорожное имущество на 7 базах НКПС[313]313
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 26. Л. 11, 12–13; ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 28. Д. 73. Л. 118, 121, 129, 130; Д. 284. Л. 1; Оп. 23. Д. 287. Л. 1. Решения о разбронировании противогазов и хлорной извести приняты по докладным запискам наркома обороны №№ 81020/сс и 81024/сс от 16 сентября (РГВА. Ф. 4. Оп. 19. Д. 62. Л. 82–88; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 614. Л. 80).


[Закрыть]. 18 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные 19 сентября постановления Комитета обороны № 348сс, согласно которому на Белорусской, Западной и Юго-Западной железных дорогах в Полоцке, Минске, Калинковичах, Коростене, Казатине и Жмеринке создавались головные дорожно-транспортные группы НКВД по 420 человек и по 9 вагонов в каждой, и № 349сс, согласно которому с 20 сентября конвойные войска НКВД в БОВО, КОВО и ЛВО переводились на военное положение и им под охрану передавались 8 приемных пунктов и 2 лагеря-распределителя военнопленных в БОВО и КОВО[314]314
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 26. Л. 12; ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 28. Д. 73. Л. 122–124, 128. Соответствующая записка наркома внутренних дел СССР о переводе на военное положение конвойных войск была направлена в Политбюро ЦК ВКП(б) 17 сентября (Катынь. Пленники необъявленной войны. Документы и материалы. М., 1997. С. 68–69).


[Закрыть].

В ходе начавшейся скрытой мобилизации к 11 сентября на базе управлений БОВО и КОВО были сформированы и развернуты управления Белорусского (командующий – командарм 2‐го ранга М.П. Ковалев) и Украинского (командующий – командарм 1‐го ранга С.К. Тимошенко) фронтов. Витебская, Бобруйская и Минская армейские группы БОВО были 15 сентября 1939 г. развернуты соответственно в 3‐ю (командующий – комкор В.И. Кузнецов), 4‐ю (командующий – комдив В.И. Чуйков) и 11‐ю (командующий – комдив Н.В. Медведев) армии. В рамках частичной мобилизации из управления БОВО было выделено и развернуто с использованием личного состава управления КалВО управление Конной армии, названное Конно‐механизированной группой (КМГ) (командующий – комкор В.И. Болдин). Кроме того, из управления МВО согласно приказу Генштаба от 9 сентября выделялось управление 10‐й армии (командующий – комкор И.Г. Захаркин), передававшееся в состав Белорусского фронта, куда оно передислоцировалось 11–15 сентября. Из Житомирской, Винницкой, Одесской и Кавалерийской армейских групп КОВО в Польской кампании участвовали все, кроме Одесской. С 16 сентября Житомирская, Винницкая и Кавалерийская группы были переименованы соответственно в Шепетовскую (командующий – комдив И.Г. Советников), Волочискую (командующий – комкор Ф.И. Голиков) и Каменец-Подольскую (командующий – командарм 2‐го ранга И.В. Тюленев). Позднее после ряда переименований они были преобразованы соответственно в 5‐ю, 6‐ю и 12‐ю армии. Далее мы будем обозначать эти объединения в соответствии с их нумерацией.