Текст книги "Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы"

Другой важной для Советского Союза проблемой был вопрос о статусе Аландских островов. Зная о стремлении Финляндии вооружить их, Москва 27 июня заявила о своей готовности принять участие в этом процессе или, если финны откажутся от их милитаризации, иметь возможность контролировать положение на островах. Уже 3 июля Финляндия заявила о готовности сохранить демилитаризованную зону на Аландских островах, а СССР предложил организовать там советское консульство. Советское предложение о совместном с Финляндией и Швецией укреплении Аландских островов было отклонено. Дальнейшие переговоры показали, что Финляндия не была готова сотрудничать с Советским Союзом в этом вопросе, и стремилась интернационализировать эту проблему. Москва же настаивала на заключении соглашения, не связанного с конвенцией 1921 г., которое в итоге и было подписано 11 октября 1940 г., определив границы демилитаризованной зоны и право СССР через советское консульство контролировать режим островов[565]565
  ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 379–380, 407, 542, 630–632, 639–640, 660–662; Кан А.С. Указ. соч. С. 170–176.


[Закрыть].

Создание советской военно‐морской базы на Ханко требовало урегулирования вопроса о сухопутном транзите из Советского Союза различных военных грузов. В результате переговоров 9 сентября было подписано советско-финляндское соглашение о транзите на Ханко, и 25 сентября начались переброски советских войск. 9 декабря 1940 г. заместитель командующего войсками ЛВО генерал-лейтенант Н.Е. Чибисов в своем докладе об итогах командировки на Ханко так оценивал стратегическое значение полуострова: «Ханко с прилегающими к нему островами, отошедшими к нам по договору, вооруженный мощной береговой артиллерией, вместе с укрепленным районом Таллин прикрывает Ленинград с моря и закрывает прорыв морских сил противника в Финский залив. Район Ханко одновременно может быть использован как плацдарм для нанесения удара вглубь Финляндии. Роль Ханко становится еще более значительной при владении нами Аландскими островами, позволяющими запереть Ботнический залив и служить плацдармом для удара не только на восток по промышленному району Финляндии, но по обстановке и на запад. Крупное оперативное значение полуострова Ханко как Советского Гибралтара требует прочного обеспечения его от вторжения противника, как с суши, так и с моря»[566]566
  РГВА. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 188. Л. 6; Курмышов В.М. Аренда полуострова Ханко в 1940–1941 гг.: Первый опыт военно-политического руководства страны по созданию военно‐морских баз за рубежом // Клио. 2004. № 3. С. 223–230; Курмышов В.М. Создание и оборудование обороны военно‐морской базы Ханко: 1940–1941 гг. // Военно-исторический журнал. 2006. № 12. С. 8—12.


[Закрыть].

Для обороны Ханко в марте 1940 г. в ЛВО была сформирована 8‐я отдельная стрелковая бригада, которую нарком обороны 5 мая предложил передать в состав КБФ. Это предложение было реализовано постановлением Комитета обороны при СНК СССР № 208сс от 19 мая. Однако 23 октября НКВМФ поставил вопрос о ее возвращении в состав Красной армии, поскольку в ВМФ отсутствовали специалисты по организации сухопутной обороны, а у комначсостава бригады не было перспектив служебного роста. Соответственно, 6 ноября Комитет обороны принял постановление № 419сс о передаче бригады с 1 декабря 1940 г. в состав ЛВО[567]567
  ГАРФ. Ф. р-8418. Оп. 28. Д. 116. Л. 99—100; Д. 122. Л. 213; Оп. 24. Д. 1078. Л. 20–21; Д. 1476. Л. 3. Соответствующие приказы наркома обороны № 0307 от 6 ноября и наркома ВМФ № 00279 от 10 ноября 1940 г. см.: РГВА. Ф. 7. Оп.15. Д. 138. Л. 223, 236.


[Закрыть]. На 1 января 1941 г. бригада насчитывала 10 710 человек, 428 пулеметов, 189 гранатометов, 166 орудий и минометов, 49 танков, 5 бронемашин. Обороняя полуостров, бригада должна была не допустить на него и прилегающие острова войска противника, не дать возможности высадки внезапного морского и воздушного десанта и обеспечить сосредоточение и высадку подходящих советских частей в порту Ханко[568]568
  РГВА. Ф. 25888. Оп.3. Д. 189. Л. 1, 35.


[Закрыть]. В январе 1941 г. Москва, раздраженная позицией Финляндии по никелю, отозвала полпреда из Хельсинки и увеличила численность войск на Карельском перешейке, а штаб ЛВО подготовил план новой операции против Финляндии, но до лета 1941 г. соглашение так и не было достигнуто[569]569
  1941 год. Документы. Кн. 1. С. 253–260, 418–423; Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии. 1809–1995. М., 1998. С. 198–204; ДВП. Т. 23. Кн. 2. М., 1998. В 2 ч. Ч. 1: 1 ноября 1940—1 марта 1941. С. 261–263, 334–335, 353–354, 360–361, 392–394; Ч. 2. С. 672–673, 801.


[Закрыть].

Скандинавские страны оказали значительную экономическую помощь Финляндии, которая, утратив 10 % территории, была вынуждена заниматься расселением ранее проживавших там 12 % населения. Война и послевоенные социально-экономические трудности способствовали усилению в руководстве Финляндии авторитарных тенденций. Оккупация Германией Норвегии, отрезавшая Финляндию от прямых связей с Англией и Францией, привела к оживлению в Хельсинки надежд на сближение с Берлином, которые еще больше усилились после капитуляции Франции. Со своей стороны Германия была заинтересована в том, чтобы использовать Финляндию как канал для снабжения своих войск в Северной Норвегии и возможный плацдарм для войны с СССР. Довольно хорошо зная о реваншистских настроениях финского руководства, Германия осторожно, но настойчиво предлагала Финляндии свои услуги для ее защиты от советской угрозы. В августе 1940 г. проходили германо-финские переговоры о транзите германских войск через территорию Финляндии и о поставках ей германского вооружения. 12 сентября было подписано соглашение о разовом транзите 5,5 тыс. военнослужащих, которое было 22 сентября официально закреплено путем обмена нотами. 21 сентября первые части вермахта высадились в Финляндии и начали продвижение в Норвегию. В сентябре 1940 г. между Берлином и Хельсинки была достигнута договоренность о координации деятельности генеральных штабов и разведок против СССР. Финляндия увеличивала военные расходы, модернизировала армию[570]570
  Барышников Н.И., Барышников В.Н., Федоров В.Г. Указ. соч. С. 126–152.


[Закрыть].

Швеция и Финляндия настороженно восприняли события в Прибалтике в июне – августе 1940 г., а также проведенную в это же время войсками ЛВО сплошную рекогносцировку советско-финляндской границы[571]571
  РГВА. Ф. 25888. Оп.15. Д. 568.


[Закрыть], что стимулировало тенденцию их взаимного сближения. В августе 1940 г. состоялись шведско-финские военно‐морские маневры, в ходе которых в качестве потенциального противника рассматривался СССР. С осени 1940 г. Швеция разрабатывала планы действий на случай новой войны между Советским Союзом и Финляндией, предусматривавшие переброску 1–2 дивизий в северные районы Финляндии. Обе стороны рассматривали Германию в качестве противовеса СССР, а Финляндия связывала с Германией надежду на реванш. Во второй половине 1940 г. по предложению Германии Швеция минировала свои территориальные воды. В октябре 1940 г. Финляндия предложила Швеции обсудить вопрос о союзе, который был бы потенциально направлен как против Советского Союза, так и против Германии. Но в декабре 1940 г. Москва и Берлин негативно отреагировали на эту идею, поскольку Германия надеялась поодиночке втянуть Швецию и Финляндию в войну, а СССР стремился иметь на своей границе нейтральные и разобщенные страны. По мере укрепления германо-финского союза Финляндия перестала интересоваться союзом со Швецией, и высказанное в апреле 1941 г. согласие СССР на этот союз уже не могло заинтересовать Хельсинки. 21 апреля Швеция была в принципе ориентирована о возможной войне Германии против СССР, и часть военных выступала за тесное сотрудничество с рейхом, но правительство решило выжидать. Уже в начале мая 1941 г. Финляндия заявила Швеции, что в случае германо-советской войны не останется нейтральной[572]572
  Кан А.С. Указ. соч. С. 176–180; Носков А.М. Указ. соч. С. 136–138; Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Указ. соч. С. 202; Йокипии М. Финляндия на пути к войне: Исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940–1941 гг. Пер. с фин. Петрозаводск, 1999. С. 75–78, 135–138.


[Закрыть].

Понятно, что проникновение Германии в Финляндию беспокоило Москву, поэтому финский вопрос стал предметом обсуждения на переговорах в Берлине в ноябре 1940 г. Советское руководство стремилось добиться того, чтобы Германия подтвердила отнесение Финляндии к советской сфере интересов «на основе советско-германского соглашения 1939 г., в выполнении которого Германия должна устранить всякие трудности и неясности (вывод германских войск, прекращение всяких политических демонстраций в Финляндии и в Германии, направленных во вред интересам СССР)»[573]573
  ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 31.


[Закрыть]. В ходе обсуждения финского вопроса на переговорах в Берлине Германия, подтвердив прошлогоднее соглашение и заявив о своей политической незаинтересованности в Финляндии, обратила внимание СССР на важность финского экспорта леса и никеля для германской экономики и необходимость недопущения нового конфликта на Балтийском море. Чтобы финский вопрос не мешал более широкому советско-германскому соглашению, советская сторона 25 ноября внесла следующее компромиссное предложение. Германские войска должны быть выведены из Финляндии, которая является сферой интересов СССР на основании соглашения 1939 г., а Советский Союз обязуется «обеспечить мирные отношения с Финляндией, а также экономические интересы Германии в Финляндии (вывоз леса и никеля)»[574]574
  Поездка В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. // Новая и новейшая история. 1993. № 5. С. 64–99; Международная жизнь. 1991. № 6. С. 120; ДВП. Т. 23. Кн. 2. Ч. 1. С. 135–137.


[Закрыть]. Но ответа на это предложение не последовало.

В Финляндии велась антисоветская и реваншистская пропаганда, поддерживалось принудительное единомыслие. Деятельность созданного 22 мая 1940 г. Общества мира и дружбы с СССР, которое к декабрю объединяло до 40 тыс. человек, всячески преследовалась финскими властями, и в декабре оно было запрещено. В это же время Германия и Финляндия достигли договоренности о совместных действиях на случай войны с СССР, и генштаб финской армии приступил к отработке конкретных военных планов. Военные контакты Германии и Финляндии расширились в первой половине 1941 г., и в ходе военных переговоров 15–28 мая и 3–6 июня Финляндия была информирована о германских намерениях в отношении Советского Союза, причем стороны согласовали планы военных операций. 30 мая И.В. Сталин принял финского посла в Москве и завел речь о дружественных советско-финляндских отношениях, которые он намеревался подкрепить поставкой 20 тыс. тонн зерна, но это уже не могло изменить позицию Финляндии, где 1 июня началась частичная мобилизация. 17 июня Финляндия официально вышла из Лиги Наций, а 18 июня начала всеобщую мобилизацию. С 7 июня началось сосредоточение германских войск в Норвегии и Финляндии для нападения на СССР. Вечером 21 июня финские подводные лодки вместе с германскими начали минировать советские территориальные воды в Финском заливе. 21 июня финские войска были приведены в состояние полной боевой готовности и утром 22 июня заняли демилитаризованные Аландские острова, а германские войска заняли область Петсамо[575]575
  Барышников Н.И., Барышников В.Н., Федоров В.Г. Указ. соч. С. 140–152; ДВП. Т. 23. Кн. 2. Ч. 2: 2 марта 1941 – 22 июня 1941. С. 705, 733; Новая и новейшая история. 1992. № 1. С. 96; Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2: От запланированного вторжения в Англию до начала Восточной кампании (1.7.1940—21.6.1941). М., 1969. С. 555; Йокипии М. Указ. соч. С. 81—305.


[Закрыть]. Таким образом, стремясь использовать советско-германскую войну для осуществления своих реваншистских намерений, Финляндия примкнула к Германии в ее «Восточном походе», хотя формально, чтобы не испортить отношений с Англией и США, финское руководство не подписывало никаких документов о сотрудничестве с вермахтом и активно пропагандировало идею некой «параллельной» войны на Востоке, которую оно вело якобы совершенно самостоятельно, а не в союзе с Германией[576]576
  Вайну Х.М. Из истории «большой стратегии» правителей Финляндии в первой половине 1941 года // Скандинавский сборник. № 15. Таллин, 1970. С. 103–119; Барышников Н.И., Барышников В.Н., Федоров В.Г. Указ. соч. С. 153–160; Невакиви Ю. Финляндия и план «Барбаросса» // Война и политика, 1939–1941. М., 1999. С. 445–455; Йокипии М. Указ. соч. С. 317–320; Барышников В.Н. Вступление Финляндии во вторую мировую войну. 1940–1941 гг. СПб., 2003.


[Закрыть].

Скандинавия, традиционно считавшаяся периферийным регионом Европы, с началом Второй мировой войны привлекла внимание великих держав в силу своего выгодного стратегического положения. Первоначально экономическая борьба за влияние в Скандинавии развернулась между Германией и Англией, которые довольно быстро убедились в недостаточности только мирных средств влияния на скандинавские страны и начали прорабатывать варианты прямого военного вмешательства. Со своей стороны Советский Союз, добившись признания Германией сферы своих интересов в Восточной Европе и удовлетворительно для себя решив польскую и прибалтийскую проблемы, надеялся довольно быстро усилить свое военное присутствие в Финском заливе и влияние в Финляндии. Однако финское руководство, и так предубежденное в отношении СССР и получившее моральную поддержку других стран, заняло бескомпромиссную позицию. В итоге советско-финляндские переговоры окончились провалом, и перед советским руководством встала проблема «сохранения лица». Следовало либо признать невозможность повлиять на Финляндию, что могло негативно сказаться на поведении прибалтийских стран и сделать СССР объектом насмешек в мировой прессе, либо заставить финнов признать Советский Союз великой державой и принять советские предложения. Понятно, что демонстративная неуступчивость Финляндии и развернутая в мировой прессе кампания поддержки ее позиции не оставляла Москве иного выбора, кроме войны.

В принципе в возникновении советско-финляндской войны в той или иной степени были заинтересованы как Англия с Францией, так и Германия. В Лондоне и Париже советско-финляндский кризис рассматривался как возможность оживить советско-германские противоречия, а в Берлине надеялись на ухудшение советско-английских и советско-французских отношений. При этом никто не сомневался, что СССР быстро разгромит Финляндию, но события приняли неожиданный оборот и война затянулась. Это позволило Англии, Франции и Германии в декабре 1939 – марте 1940 г. параллельно разрабатывать планы обеспечения своих интересов в Скандинавии военным путем. Однако скандинавские страны, напуганные угрозой втягивания в войну, заняли позицию отстаивания своего нейтралитета, что, особенно после завершения советско-финляндской войны, ставило Англию и Францию в сложное положение, поскольку они не желали явно нарушать международное право. Поэтому союзники сделали ставку на провоцирование Германии на действия в Скандинавии, что дало бы им прекрасный повод для собственного вторжения. Однако в Берлине понимали, что дальнейшее использование нейтралов в интересах Германии все более ограничивается Англией и Францией, и, использовав шумиху в западной прессе насчет военных планов союзников, первыми нанесли удар. К июню 1940 г. Германия оккупировала Данию и Норвегию, что дало ей прекрасную базу для развертывания военно‐морских операций, хотя сил германского флота для борьбы с английским флотом было недостаточно.

Оставшиеся вне большой войны Швеция и Финляндия стали объектом военно-политической борьбы Германии и Советского Союза. В итоге Стокгольм и Хельсинки, поставленные перед выбором, предпочли ориентацию на Берлин. Правда, если Швеция все же старалась сохранить видимость нейтралитета, то Финляндия сделала ставку на поддержку Германии в попытке реванша за войну 1939–1940 гг. Версия о том, что именно советско-финляндская война толкнула Финляндию к сотрудничеству с Германией, не учитывает того, что политика Финляндии и до этого была антисоветской, а оккупация Германией Норвегии ставила Хельсинки перед выбором: союз с СССР или с Германией. Ясно, что Москву тогдашнее финское руководство не выбрало бы никогда! Поэтому советско-финляндская война была лишь удобным поводом для сотрудничества с Германией. Таким образом, Советский Союз смог отодвинуть границу с Финляндией от Ленинграда и Кировской железной дороги, что повышало обороноспособность на его северо-западных границах. Однако не удалось добиться расширения советского влияния в скандинавских странах, которые были либо оккупированы Германией, либо занимали прогерманскую позицию. В этих условиях только сокрушение Третьего рейха открыло бы Москве путь к господству в Европе.

Наращивание советского военного присутствия в Прибалтике

Проблемы истории Прибалтики 1939–1941 гг. традиционно рассматривались в отечественной историографии в русле официальной позиции советского руководства, в наиболее полном виде закрепленной в исторической справке «Фальсификаторы истории». В последние годы характерное для предыдущих десятилетий официальное единомыслие сменилось выработкой альтернативных взглядов, чему способствовало расширение источниковой базы исследований[577]577
  Прибалтика вступает в Союз (Документы об отношениях СССР со странами Прибалтики в 1939–1940 годах) // Международная жизнь. 1990. № 2. С. 140–158; № 3. С. 122–140; Литва, Латвия и Эстония по документам ГАФ СССР в 1939–1940 гг. // Советские архивы. 1990. № 2. С. 24–45; 1940 год в Эстонии. Документы и материалы. Таллин, 1990; От пакта Молотова – Риббентропа до договора о базах. Документы и материалы. Таллин, 1990; Полпреды сообщают… Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией: Август 1939 г. – август 1940 г. (далее – Полпреды сообщают…). М., 1990; На чаше весов. Эстония и СССР, 1940 год и его последствия. Таллин, 1999; СССР и Литва в годы Второй мировой войны. Сборник документов. В 2 т. Т. 1: СССР и Литовская Республика (март 1939 – август 1940 гг.). Вильнюс, 2006, Т. 2: Литва в политике СССР и в международных отношениях (август 1940 – сентябрь 1945 г.). Вильнюс, 2012; Прибалтика и геополитика. 1935–1945 гг. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации. М., 2009; Накануне Холокоста: Фронт литовских активистов и советские репрессии в Литве, 1940–1941 гг.: Сборник документов. М., 2012; Дюков А.Р. Протекторат «Литва». Тайное сотрудничество с нацистами и нереализованный сценарий утраты литовской независимости, 1939–1940 гг. М., 2013.


[Закрыть]. В литературе получили значительное освещение вопросы политической истории Прибалтики, но большая часть военно-исторических проблем осталась неизученной. Доступные архивные материалы позволяют устранить этот пробел и, опираясь на достижения новейшей отечественной историографии, дать комплексную оценку событий в Прибалтике на рубеже 1930–1940‐х гг.

В течение межвоенного двадцатилетия Эстония, Латвия и Литва были объектами борьбы великих держав Европы за влияние в регионе. Англо-французское влияние в Прибалтике, характерное для 1920‐х – начала 1930‐х гг., все более ограничивалось ростом влияния Германии. В силу стратегической важности региона советское руководство также стремилось усилить там свое влияние, используя как дипломатические средства, так и активную социальную пропаганду. К концу 1930‐х гг. основными соперниками в борьбе за влияние в Прибалтике оказались Германия и Советский Союз. Будучи буферной зоной между Германией и СССР, прибалтийские государства оказались связаны с ними системой экономических соглашений и договоров о ненападении от 1926, 1932 и 1939 гг. Советский Союз рассматривал Эстонию и Латвию как сферу своих национальных интересов, о чем было недвусмысленно заявлено в нотах от 28 марта 1939 г. Эту же позицию советские представители отстаивали на переговорах с Англией и Францией весной – летом 1939 г. В ходе обсуждения вопросов о гарантиях прибалтийским странам и «косвенной агрессии» советское руководство убедилось, что Англия и Франция не пойдут на удовлетворение советских требований в отношении Прибалтики. Не желая связывать себе руки, в условиях отказа Франции и Англии от подобной уступки советское руководство вступило в переговоры с Германией, достижение договоренности с которой позволяло добиться усиления советского влияния в Прибалтике.

В ходе советско-германских переговоров 23 августа 1939 г. в Москве германское предложение о разделе Прибалтики на сферы интересов по линии реки Даугава натолкнулось на жесткое советское требование о признании всей Латвии зоной советских интересов. Германское руководство, слишком заинтересованное в нейтрализации СССР в предстоящей войне с Польшей, было вынуждено пойти на удовлетворение советских претензий в Прибалтике. В секретном дополнительном протоколе к советско-германскому пакту о ненападении было записано: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия и Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами»[578]578
  Полпреды сообщают… С. 18. Подробнее о советско-прибалтийских отношениях в 1920‐е – 1930‐е гг. см.: Мельтюхов М.И. Прибалтийский плацдарм в международной политике Москвы (1918–1939 гг.). М., 2015. С. 204–512.


[Закрыть]. Тем самым СССР добился признания своего преимущественного влияния в Эстонии и Латвии, хотя, конечно, реализовать эту договоренность можно было лишь в определенных условиях.

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии, а 17 сентября Красная армия перешла советско-польскую границу. В ноте, врученной в тот же день государствам, состоявшим в дипломатических отношениях с СССР, в том числе и прибалтийским, подчеркивалось, что «в отношениях с ними СССР будет проводить политику нейтралитета»[579]579
  Внешняя политика СССР. 1917–1944 гг. С. 448–449.


[Закрыть]. После разгрома и раздела Польши между Германией и СССР произошло продвижение советских границ на Запад, была создана советско-литовская граница и продемонстрирована невозможность англо-французского вмешательства в дела Восточной Европы. Военно-политическое положение Прибалтики изменилось, что побудило Германию и СССР приступить к реализации своих договоренностей. 20 сентября в Берлине был составлен проект договора с Литвой, превращавший ее в германский протекторат, но германо-литовские переговоры так и не состоялись. 25 сентября А. Гитлер подписал директиву ОКВ № 4, согласно которой следовало «держать в Восточной Пруссии наготове силы, достаточные для того, чтобы быстро захватить Литву, даже в случае ее вооруженного сопротивления»[580]580
  Дашичев В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 389.


[Закрыть]. В тот же день в ходе начавшихся советско-германских контактов об урегулировании польской проблемы СССР предложил обменять территорию Варшавского и Люблинского воеводств на Литву и сообщил о желании заняться решением проблем Прибалтики[581]581
  СССР – Германия. 1939–1941. Т. 1. С. 105–106.


[Закрыть].

Для новейшей отечественной историографии характерна дискуссия о заключении договоров о взаимопомощи между СССР и странами Прибалтики. Сторонники официальной версии продолжали утверждать, что с началом Второй мировой войны в этих странах обострилась классовая борьба, возросла угроза их захвата Германией, а следовательно, им не оставалось другого выхода, кроме заключения договоров о взаимопомощи с СССР, на которые их правительства пошли под давлением населения[582]582
  Фальсификаторы истории. М., 1948. С. 63; История Великой Отечественной войны. Т. 1. М., 1960. С. 250–258; История второй мировой войны. Т. 3. М., 1974. С. 365–369; Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия: Политический портрет И.В. Сталина. М., 1989. Кн. 2. Ч. 1. С. 40–41; Венков Н.Н. «Допустить размещение войск…» // Военно-исторический журнал. 1990. № 4. С. 31–32; Волков С.В., Емельянов Ю.В. До и после секретных протоколов. М., 1990. С. 164–168.


[Закрыть]. Как правило, отвергается всякая связь этих договоров с советско-германской договоренностью о разделе сфер интересов в Восточной Европе[583]583
  Волков С.В., Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 165.


[Закрыть]. Лишь А.С. Орлов отмечает, что по договору от 28 сентября 1939 г. СССР получил свободу рук в отношении Прибалтики и, для того чтобы создать предполье, обезопасить себя от вторжения Германии и задержать вермахт вдали от своих границ, заключил с прибалтийскими государствами договоры о взаимопомощи[584]584
  Орлов А.С. СССР – Германия: август 1939 г. – июнь 1941 г. М.,  1991. С. 15.


[Закрыть]. Сами договоры оцениваются как вполне законные (что это означает, похоже, не ясно самим авторам) и выгодные обеим сторонам[585]585
  Волков С.В., Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 166–168; Орлов А.С. СССР и Прибалтика. 1939–1940 // История СССР. 1990. № 4. С. 46–47; Венков Н.Н. Указ. соч. С. 32–34.


[Закрыть]. Но есть и более критические оценки, согласно которым советско-германские договоренности предопределили судьбу стран Прибалтики и положили конец их независимости; переговоры велись советской стороной с позиции силы под угрозой военного вторжения, что и привело к подписанию договоров о взаимопомощи[586]586
  Донгаров А.Г., Пескова Г.Н. СССР и страны Прибалтики (август 1939 – август 1940) // Вопросы истории. 1991. № 1. С. 33–39; Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992. С. 209–214; Дризулис А. Памятная записка министра иностранных дел Латвии В. Мунтерса о советско-латвийских переговорах 1939 г. по поводу заключения пакта о взаимопомощи // Отечественная история. 1992. № 2. С. 176–183; Шуранов Н.П. Политика кануна Великой Отечественной войны. Кемерово, 1992. С. 87–99.


[Закрыть]. Чья же точка зрения наиболее убедительна? Для ответа на этот вопрос подробно рассмотрим ход событий.

В Прибалтике начало войны в Европе усилило опасения быть втянутыми в события и побудило ввести в действие законы о нейтралитете. Одновременно эти страны стали рассматривать возможность экономического сближения с СССР, предложив, со своей стороны, переговоры о расширении товарооборота, что было положительно оценено Москвой. Появившиеся слухи о советско-германском разделе Прибалтики вызвали озабоченность у руководства этих стран, которое обратилось за разъяснениями в дипломатические представительства Германии и СССР. Дипломаты обеих стран сделали ряд общих заявлений, более или менее уверенно отрицая наличие такой договоренности. В частности, советские полпреды ссылались «на выступления руководства и печати Советского Союза, на мирные традиции нашей внешней политики, на постоянное стремление Советского Союза помочь малым странам сохранить свое самостоятельное и независимое существование»[587]587
  Полпреды сообщают… С. 27.


[Закрыть]. В прибалтийских странах наблюдались противоречивые настроения: часть правящих и состоятельных кругов была согласна продолжать сближение с Германией, значительная часть населения придерживалась антигерманской ориентации и видела реальную возможность для сохранения национального существования в опоре на СССР, а часть левых кругов не исключала возможности присоединения к Советскому Союзу.

Пока 13–21 сентября шли советско-эстонские экономические переговоры, советское руководство тщательно готовилось к решению политических проблем. Бегство интернированной польской подводной лодки 18 сентября из Таллина вызвало недовольство Москвы, опасавшейся ее действий против советского судоходства. 19 сентября В.М. Молотов заявил эстонскому посланнику, что СССР возлагает ответственность за это происшествие на Эстонию и советский Краснознаменный Балтийский флот (КБФ) будет искать эту лодку по всему Финскому заливу, в том числе и в ближайших окрестностях Таллина. В ответ эстонское правительство 20 сентября выразило свое удовлетворение тем, что СССР решил «предпринять розыск названной подводной лодки», и желание быть в контакте с соответствующими советскими органами[588]588
  От пакта Молотова – Риббентропа до договора о базах. С. 130; Полпреды сообщают… С. 50–51.


[Закрыть]. Тем самым советская сторона получила прекрасную возможность для демонстрации своего военно‐морского флота, которая сопровождалась вторжением советских кораблей в территориальные воды Эстонии. 24 сентября для подписания договора о торговле эстонский министр иностранных дел К. Сельтер выехал в Москву, где в 21 час начались его переговоры с Молотовым. От обсуждения экономических проблем Молотов перешел к проблемам взаимной безопасности и предложил «заключить военный союз или договор о взаимной помощи, который вместе с тем обеспечивал бы Советскому Союзу права иметь на территории Эстонии опорные пункты или базы для флота и авиации». Сельтер пытался уклониться от обсуждения договора, ссылаясь на нейтралитет, но Молотов заявил, что «Советскому Союзу требуется расширение системы своей безопасности, для чего ему необходим выход в Балтийское море. Если Вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придется использовать для гарантирования своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии».

В ответ на замечание Сельтера о том, что возможно недовольство Германии и необходимо информировать правительство и парламент, Молотов заявил, что «это дело срочное. […] Советую Вам пойти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего. Не принуждайте Советский Союз применять силу для того, чтобы достичь своих целей. Рассматривая наши предложения, не возлагайте надежд на Англию и Германию. Англия не в состоянии что-либо предпринять на Балтийском море, а Германия связана войной на Западе. Сейчас все надежды на внешнюю помощь были бы иллюзиями. Так что Вы можете быть уверены, что Советский Союз так или иначе обеспечит свою безопасность». После некоторого перерыва эстонской делегации был вручен проект договора о взаимопомощи, а подписание договора о торговле было отложено до следующего визита Сельтера в Москву с ответом на советское предложение. Вернувшись 25 сентября в Таллин, Сельтер информировал о советских предложениях германского посланника и попытался получить поддержку Финляндии и Латвии, которые решили не вмешиваться, а Германия посоветовала удовлетворить советские требования[589]589
  От пакта Молотова – Риббентропа до договора о базах. С. 135, 137–138, 139–140.


[Закрыть].

Тем временем на границе Эстонии и Латвии создавалась советская военная группировка. Еще 13 августа 1939 г. нарком обороны маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов издал приказ № 0129 о формировании в период с 15 сентября по 1 октября в Ленинградском военном округе (ЛВО) Новгородской армейской группы (управление – Новгород), переименованной затем в 8‐ю армию. В Калининском военном округе (КалВО) по мобилизации была развернута 7‐я армия (управление – Калинин), которая согласно изданным 14 сентября директивам наркома обороны № 16664/сс/ов и 16668/сс/ов была с 15 сентября передана в оперативное подчинение Военного Совета ЛВО. 14 сентября нарком обороны издал директиву № 16669/сс/ов, которой определил состав войск прикрытия территории ЛВО на Кингисеппском (11‐я стрелковая дивизия, 447‐й корпусной артполк) и Псковском (управление 1‐го стрелкового корпуса, 49‐я, 56‐я и 75‐я стрелковые, 25‐я кавалерийская дивизии и 10‐й танковый корпус) направлениях.

22—23 сентября началось сосредоточение войск 8‐й армии на границе с Эстонией, а управление армии передислоцировалось в Псков. Согласно директиве наркома обороны № 030 от 25 сентября, войска 7‐й армии приступили к сосредоточению на латвийской границе, а управление армии передислоцировалось в Идрицу. С 25 сентября начались разведывательные полеты советских самолетов над Эстонией. В 20.15 26 сентября в штабе ЛВО была получена директива наркома № 043/оп, согласно которой требовалось «немедленно приступить к сосредоточению сил на эстонско-латвийской границе и закончить таковое 29.9.39 года». Между Финским заливом и Чудским озером развертывался Отдельный Кингисеппский стрелковый корпус, южнее Псковского озера – войска 8‐й армии, а в районе Себеж, Юхновичи, Клястицы – соединения 7‐й армии, в состав которой были включены войска 4‐го стрелкового корпуса 3‐й армии Белорусского фронта, сосредоточенные на левом берегу Западной Двины 26–29 сентября.

Войскам была поставлена задача «нанести мощный и решительный удар по эстонским войскам, для чего: а) Кингисеппской группой быстро наступать на Везенберг [Раквере], Тапс [Тапа], Таллин; б) 8‐й армии разбить войска противника и наступать на Юрьев [Тарту] и в дальнейшем – совместно с Кингисеппской группой на Таллин, Пернов [Пярну], выделив для обеспечения своего фланга одну танковую бригаду и 25‐ю кавдивизию в направлении на Валк [Валга]. В случае выступления латвийских воинских частей на помощь эстонской армии, частью сил содействовать 7‐й армии в направлении от Валка на Ригу; в) 7‐й армии – прикрыть операции ЛВО со стороны латвийской границы. В случае выступления или помощи латвийской армии эстонским частям, 7‐й армии быстрым и решительным ударом по обоим берегам р. Двины наступать в общем направлении на Ригу». КБФ получил задачу «уничтожить эстонский флот», нанести «удар по морским базам» Эстонии и «содействовать наступлению сухопутных войск ЛВО». Нарком обороны требовал подготовить к 27 сентября план операции и предупреждал, что «о времени перехода в наступление будет дана особая директива». В 17.45 28 сентября нарком обороны и начальник Генштаба шифротелеграммой № Ш1/01019 сообщили командующему ЛВО об утверждении представленного плана операции против Эстонии. «Начало операции по особому моему указанию. Продолжать срочным порядком сосредоточение войск, подвоз горючего, боеприпасов и организацию связи и управления войсками. При постановке задач частям избегать разрушения железнодорожных мостов, стремиться захватывать их целыми. Балтфлоту поставить задачей не уничтожение флота противника, а захват его, приняв меры к недопущению ухода его в нейтральные воды Финляндии или Швеции»[590]590
  РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 22. Л. 204; Ф. 37977. Оп. 1. Д. 232. Л. 6, 8, 10–11, 17, 79–81; Ф. 25888. Оп. 11. Д. 14. Л. 5, 6–7, Д. 22. Л. 21, 123–125; Ф. 35086. Оп. 1. Д. 527. Л. 269–272; Ф. 32578. Оп. 2. Д. 8. Л. 1–4, 6; Донгаров А.Г., Пескова Г.Н. Указ. соч. С. 34–35; Ващенко П.Ф. Если бы Финляндия и СССР… // Военно-исторический журнал. 1990. № 1. С. 29; От пакта Молотова – Риббентропа до договора о базах. С. 148–150; 1940 год в Эстонии. С. 52–54; Зимняя война 1939–1940 гг. Политическая история. Кн. 1. М., 1998. С. 116; Тайны и уроки зимней войны. С. 39–41; Петров Б.Н. Вооруженные формирования Прибалтики накануне и в начале Великой Отечественной войны // Военно-исторический архив. 2000. № 10. С. 270.


[Закрыть].

В тот же день командующий ЛВО отдал соответствующие приказы войскам. Отдельному Кингисеппскому стрелковому корпусу приказом № 4413/сс/ов предписывалось к утру 29 сентября закончить сосредоточение на границе. «По получении особого приказа корпусу перейти в наступление с задачей во взаимодействии с КБФ захватить переправы через р. Нарова, уничтожив Нарвскую группу противника, овладеть Везенберг [Раквере], имея конечной целью занять Таллин». 8‐я армия получила задачу «разбить Изборско-Печерскую группу противника и наступать на Юрьев (Тарту), совместно с Кингисеппским стрелковым корпусом овладеть Таллин, Пернов [Пярну]». КБФ было приказано к утру 29 сентября быть в полной боевой готовности для того, чтобы, получив приказ, нанести удар по военно‐морским базам Эстонии, захватить ее флот, не допустив его ухода в нейтральные воды Финляндии и Швеции, поддерживать артогнем сухопутные войска на побережье и иметь в виду высадку 4-тыс. десанта по особому приказу. В случае выступления Латвии следовало захватить и ее флот[591]591
  РГВА. Ф. 25888. Оп. 11. Д. 17. Л. 154–156; Д. 22. Л. 123–125.


[Закрыть].

В 1.00 29 сентября командующий ЛВО приказал 7‐й армии: «Сосредоточение войск… к латвийской границе на фронте Красный, Себеж, оз. Освейское, Придруйск закончить к исходу 29.9.39, имея их в полной боевой готовности… Задача 7‐й армии прикрыть операции ЛВО против Эстонии со стороны латвийской границы. В случае выступления или помощи Латвийской армии эстонским частям, 7‐й армии, по особому приказу быстрым и решительным ударом по обоим берегам р. Западная Двина, наступать в общем направлении на Рига». Справа действуют войска 8‐й армии, чей левый фланг «в сторону Валк [Валга] обеспечивается 1[‐й] танковой бригадой и 25 кд, усиленных двумя с[трелковыми] п[олками] на автомашинах, которые в случае выступления или помощи Латвийских воинских частей Эстонской армии, действуют [в] направлении Рига. […] О времени перехода в наступление будет дана особая директива… Всю подготовку и занятие исходного положения провести скрытно, в исходном положении войска должны быть замаскированы»[592]592
  Там же. Д. 22. Л. 92–94.


[Закрыть].