Текст книги "Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской"

Аббас-мирза был назначен правителем Азербайджана и сделал Тебриз его столицей (украсил город, благоустроил), воевал с Россией и вёл с русскими мирные переговоры. Он командовал войсками в двух русско-персидских войнах, проиграл их Ермолову и Паскевичу. Но было единственное сражение, которое он выиграл – сражение при Султанабаде 13 февраля 1812 года: персидские войска вторглись в Карабах и вынудили капитулировать небольшой отряд русских. Мусульманский художник тщательно и любовно изобразил торжество персов: мы видим отрубленные головы русских солдат, знамёна, брошенные к ногам победителей, дым сражения – доблестные персы со знамёнами Льва и Солнца бесстрашно сражаются. Генерал Алексей Ермолов, покоритель Кавказа, был возмущён этой картиной. Он увидел её во дворце Аббаса и, говорят, «ругался неприлично».

Прошло время, началась Вторая русско-персидская война. Дворец Аббаса был захвачен, а трофеи, в том числе эти две картины, отправлены в Россию. Дипломат и поэт Александр Грибоедов, один из авторов Туркманчайского мирного договора (1828), наблюдал, как уходил караван с трофеями в Россию: «Картины были взяты во дворце, потому что там больше нечего было брать. Их можно преподнести императору, чтобы тот показал их в своём дворце хотя бы французам-путешественникам». Грибоедов поехал дальше, в Тегеран, навстречу своей страшной судьбе… В 1829 году Аббас-мирза поехал в Петербург улаживать отношения после убийства Грибоедова. Картины долго скучали в Зимнем дворце, в XX веке их реставрировали и выставили в специальном зале.

Рассказывают: художник гулял вечером по берегу озера, увидел луну – она отражалась в озёрной глади – и чешую переливающихся рыб в волшебном лунном свете. Он пришёл домой и нарисовал узор, рискнул остановить мгновение: полная луна, серебристый отблеск рыб, мерцающий свет… В Коране сказано: «Этот мир сотворён Аллахом за шесть дней. Сначала в бесконечности пустой Вселенной возникли семь небес и зажглись светила, а потом под ними прекрасным ковром была расстелена земля…»

 
Блажен, кто на ковре сверкающего луга,
Пред кознями небес не ведая испуга,
Потягивает сок благословенных лоз
И гладит бережно душистый локон друга.
 

Омар Хайям

В Эрмитаже хранится несколько удивительных ковров – дары русским царям, знак внимания восточных правителей владыкам европейским. Ковёр – особенный подарок, в нём большой смысл: на Востоке дом начинается там, где расстелили ковёр. Знатоки говорят, что хороший ковёр с возрастом не изнашивается, а приобретает благородство и силу – ковёр должен «созреть»: «Как перебродивший сок винограда – ещё не вино, так и только что сотканный ковёр – ещё не ковёр». Мастера часто приходили на базарную площадь и бросали ковёр, чтобы по нему ходили люди и топтали ковёр – ему это шло на пользу. Ещё одна трогательная традиция: по готовому ковру пускали побегать маленького мальчика – пожелание, чтобы по этому ковру ходили внуки и правнуки хозяина, чтобы род не прерывался.

Однажды разбойники напали на караван персидского принца, хотели убить, но принц уговорил их не спешить – позволить ему соткать дорогой и красивый ковёр, настоящее сокровище. Прошло несколько месяцев, ковёр готов. Разбойники хвастались сокровищем на площади города, одно не учли они – ковры могут говорить. Узоры ковра прочли сторонники принца, поняли, где он находится, и спасли его.

Узор ковра – всегда рассказ, и каждая деталь о многом говорит. Например – круг (или круги с лучами) символизирует процветание дома и его хозяев, их защищают высшие силы. Круг – символ вечности, идеал справедливости. Треугольник означает гармонию и уравновешенность; полумесяц – Божественное покровительство, возрождение; звезда внутри – независимость и Божественность; спираль воплощала основные законы природы; свастика – один из популярнейших узоров, солярный, солнечный символ, счастливый знак благополучия, плодородия, щедрости жизни.

В 1852 году французский учёный Эжен Бюрнуф дал четырёхконечному кресту санскритское название «свастика» – «несущая добро», а обладатель знака – тот, кто распоряжается стихиями. Европеец уточнил смысл древнего восточного символа, и он появился в Европе. К сожалению, в извращенной интерпретации. Свастика была знакома и в России. У Николая II на автомобиле она была чётко изображена, а у Александры Фёдоровны – украшала обложку личного дневника. На некоторых православных храмах стоят кресты, опирающиеся на полумесяц. Стандартное толкование – христианство, победившее ислам. Ничего подобного! Это знак, который существовал задолго до ислама, у него множество толкований, и одно из них – полумесяц символизировал власть.

Борис Успенский написал книгу «Крест и круг: Из истории христианской символики» (М., 2006): в посланиях апостола Павла есть рассуждение о том, что христиане имеют возможность «взяться за предлежащую надежду, которая для души есть как бы якорь, безопасный и крепкий». Это – и защита от поругания, и знак избавления от греха. Ни Мухаммед, ни другие исламские правители не использовали полумесяц как религиозный символ – знамёна представляли собой однотонные полотна материи зелёного, белого или чёрного цвета с выдержками из Корана.

Мусульманский мастер не просто рисовал, плёл изумительные фантастические узоры, переплетая круги, спирали, звёзды, кресты, цветы, – он напоминал о тайнах и рассказывал о Божественных законах. Невидимый Творец поддерживает и направляет Своей волей развитие видимого мира со всем его бесконечным многообразием форм и, тем не менее, несущего в себе идею единства Господа миров. «Мир тайных образов» исламского искусства защищён завесой «мира явленных, видимых образов», но доступен он лишь тому, кто, вступив на путь веры, сможет обрести свет истины. Это – путь долгого, усиленного, неустанного поиска, размышления и совершенствования, ибо сказано: «…Возвращайтесь назад и ищите свет»[30]30
  Сура 57 «Железо», аят 13. Перевод Э. Р. Кулиева.


[Закрыть], «Я был спрятанным сокровищем, и Я желал быть узнанным, посему Я сотворил мир»[31]31
  Часть хадиса.


[Закрыть].

Узоры, которые так любили мусульманские художники, увлекли художников европейских, а ковры – важнейшие предметы жизни мусульман – стали модным украшением в европейском укладе жизни. Увлечения и влечение переплетаются, как причудливые узоры исламских художников.

В Эрмитаже есть ещё несколько великолепных подарков, а значит – историй. Сеид Абдулахад-хан – интереснейшая личность: он стал первым правителем Бухары, который сотрудничал с русскими императорами, с Российской империей – успешно торговал, умел договариваться, смог стать полезным и пользовался большим авторитетом.

Судьба его сложилась интересно и необычно. В 1882 году отец отправил его в Россию, потому что старший брат, подкупленный англичанами, поднял мятеж против отца и бежал в Индию. Сеид Абдулахад-хан был официально признан наследником бухарского престола, встречался с императором Александром III и несколько лет жил в России и путешествовал по ней.

4 ноября 1885 года – после кончины отца – был провозглашён эмиром Бухары, не без помощи русских войск. Его ценили за ум, справедливость, скромность. Он вёл довольно простой образ жизни, единственное излишество, которое позволял себе, – роскошные лошади, эмир считался одним из лучших наездников Эмиратов. Прекрасно говорил на нескольких языках, хорошо знал русский, увлекался поэзией и даже составил «Диван» (сборник стихов). Писал свои поэтические опыты под псевдонимом Оджиз – что значит «слабый», «беспомощный».

В России бывал часто – в Киеве, Одессе, Тифлисе, Баку, Бахчисарае. Обожал Крым и построил в Ялте роскошный дворец, который назвал «Дилькисо» – «обворожительный». В Ялте Сеид Абдулахад-хан прославился благотворительностью: щедро жертвовал на помощь нуждающимся, на строительство школ, помогал Обществу древностей, построил бесплатную лечебницу и попросил у Николая II соизволения назвать лечебницу именем цесаревича Алексея. Он присутствовал на коронации Николая II – сохранились воспоминания: «Осыпанный милостями Его Величества Государя Императора и ныне гостящий в Санкт-Петербурге Его Светлость бухарский эмир Сеид Абдулахад-хан, чрезвычайно представительный, красиво сложённый брюнет, с очень выразительным лицом и большой чёрной как смоль окладистой бородой. Как и все лица его свиты, он носит пёстрый бухарский костюм, чалму и массу звёзд».

Всё увиденное в России «глубоко запало ему в душу», и по восшествии на престол он первым делом стал переносить нашу культуру в родную страну: Сеид Абдулахад-хан уничтожил невольничество, сократил армию, упразднил подземные тюрьмы, пытки и зверские казни, много сделал для развития торговли в своей стране. Чрезвычайно живой, деятельный темперамент отличал эмира среди бухарцев и вызывал в них заслуженную дань удивления и уважения к своему главе.

Эмир привозил в Россию массу ценных материй, драгоценностей и лошадей для подарков, причём стоимость всего привезённого оценивается в два миллиона рублей. Подарки эмира хранятся в Эрмитаже. Поражает красотой и богатством коллекция дорогих халатов. Халат, преподнесённый в дар, считался символом большого уважения и почтения, а также признательности и благодарности. Халаты сшиты из шёлка и расшиты золотыми нитями – считалось, что шёлк, касаясь человеческого тела, избавляет от множества хворей. Эмир и его приближённые во время парадных выездов одевались в золотые одежды: золото – знак бессмертия и сильной власти. В кладовых Эрмитажа много драгоценных халатов, они сложены по видам и в строгом порядке, особенно бережно – золотые. Дело в том, что золотые халаты могли быть подарены только лично эмиром.

Петербург благодарен Сеиду Абдулахад-хану – эмир пожертвовал один миллион золотых рублей на постройку военного корабля. Во время Русско-японской войны 1905 года корабль назвали «Бухарский», он славно и храбро воевал, но команда перешла на сторону большевиков. Корабль переименовали в «Яков Свердлов», а в 1925 году переплавили.

Сеид Абдулахад-хан добился от царского правительства разрешения на постройку мечети, заплатил 350 тысяч рублей за землю и выделил 100 тысяч рублей на строительство. Газеты писали: «3 февраля у мусульман, живущих в нашей столице, был большой праздник – в этот день состоялась закладка первой мечети. В Петербурге насчитывается несколько тысяч татар и иных иноверцев магометанского вероисповедания, но до сих пор они не имели своего храма. Они долгие годы мечтали о мечети. Щедрый дар Эмира Бухарского сразу подвинул дело и дал петербургским магометанам возможность создать для себя подобающий столице храм. Торжество продолжалось – в конторе постройки устроили завтрак с тостами и речами, причём вместо шампанского был подан лимонад. Первый тост эмир провозгласил по-русски за Государя Императора, и в ответ грянуло – “Ура!!!”. Эмир был совершенно счастлив. Уезжая, он заявил, что в этот радостный для него, как для мусульманина, день жертвует пять тысяч рублей для бедных столицы». Мне кажется, прекрасный пример уважения, понимания и плодотворного сотрудничества.

Часто бывая в нашем Отделе Востока, я брожу, размышляю, разглядываю узоры. Один хрустальный сосуд особенно хорош: горный хрусталь нежен и хрупок, и сделать из него чашу, вырезать на нём цветы, фигурки – невероятное мастерство, магия. Возможно, художник действительно чародей. Я представляю, как в этот дивный кубок наливали тёмный алый шербет или вино, представляю, как загорался хрусталь и закипала кровь. Недаром считалось, что красный цвет возбуждает мистические чувства. Знаменитый кубок святой Ядвиги… Святая Ядвига – одна из особо почитаемых католических святых, у неё был кубок, обладавший чудесным свойством: вода в нём превращалась в священное вино. «Ты пьёшь вино святое – и многие миры и тайны открываются тебе». Чудное соединение – восточный кубок превратился в атрибут христианской святой.

Тонкие нити связывают разные культуры, а музей напоминает: мир един, но он разнообразен в своём единстве. Бог – един и непостижим, но к нему можно приближаться разными путями, много дорог ведут к нему. Искусство помогает приблизиться и терпеливо смиряться перед удивительным многообразием мира. Самое страшное – гордыня, именно она – причина раздора, бед, злобы.

Есть одна история. К Пророку пришли люди и стали спрашивать, не гордый ли человек их сосед, который слишком много занимается своей внешностью. Они получили ответ: «Бог красив и любит красивое».

1 ноября 1920 года – день рождения Отдела Востока. Когда было создано отделение мусульманского Средневековья – мусульманского Востока, его возглавил 33-летний Иосиф Абгарович Орбели. Молодой преуспевающий учёный был известен как исследователь Кавказа, археолог, знаток восточных языков и, кроме того, яркий, энергичный, смелый. Какой у него был характер? Шутили у нас: «На первом этаже – в Отделе древностей – говорят по-немецки, на втором – где картинные галереи – говорят по-французски, а на третьем – армянин Орбели смачно матерится по-русски». В 1934 году Орбели возглавит Эрмитаж и 17 лет будет им руководить. Он от многого уберёг музей, много важных преобразований проведёт, многих спасёт от гибели.

Я помню его, конечно, очень хорошо: мы даже жили какое-то время в одной квартире. Что помню? Его кабинет – огромная мрачноватая комната, уставленная книгами. К книгам он относился как к живым существам, оберегал. Рассказывают, что его жена, Антонина Николаевна Изергина, специалист по западноевропейской живописи, остроумная, блестящая, но, как говорил Орбели, «не рассчитывайте на изысканный ужин». Гости собирались, разговаривали, спорили, Орбели ласково говорил: «Антонина ушла на кухню, скоро будет ужин, а может быть – просто чай?!» Антонина Николаевна уходила на кухню и пропадала надолго, может быть, час проходил. Орбели усмехался: «Кажется, что она жарит барана. Не обольщайтесь… когда позовут к столу – выяснится: на столе чай и двести граммов сыра или пряники».

Характер Орбели? Я часто о нём думаю… Мирный, вежливый человек, но его не случайно называли «Маленьким Сталиным»: безупречно владел искусством интриги и конфликта, никогда не боялся конфликтов с властью… и ничего не боялся. Однажды пришло строгое письмо – «сколько дворян работает у вас в Эрмитаже?».

– Видите ли, мне трудно судить. Дело в том, что по материнской линии мой род известен как царский с X века, а по отцовской – с XII. Согласитесь, мне трудно судить о русских дворянских фамилиях, они, как правило, исчисляются с XVII века.

Орбели получил приказ составить список сотрудников Эрмитажа, имеющих дворянское происхождение. Он составил и отправил: первым в этом списке стояла его фамилия.

Говорят, что в 1930-е годы существовал план: заменить статую ангела на шпиле Петропавловского собора на изображение Сталина. Иосиф Орбели ознакомился с планом и сказал: «Помилуйте, товарищи, Петропавловский шпиль отражается в Неве, и что же вы хотите – чтобы товарищ Сталин оказался вниз головой?» Ангел остался.

Орбели многих спасал, кого-то спасти не удалось… страдал. Во время войны помог Эрмитажу выжить, помог спасти шедевры, сохранил сотрудников. «Я никогда не был артиллеристом, но в Эрмитаж попало тридцать снарядов, а в мост рядом – один. Я могу с уверенностью судить о том, куда целился фашизм. В этих пределах я – артиллерист» – это выступление на Нюрнбергском процессе.

Рассказывают: когда он начинал создавать Отдел Востока – собирал и привозил в Эрмитаж восточные редкости, удивительные предметы из разных собраний, музеев. Он брал всё, что другим было не нужно или казалось ненужным: в результате собралась одна из богатейших коллекций восточного искусства в мире, более того, именно Орбели и его Отделу Востока мы обязаны тем, что удивительные сокровища Эрмитажа сохранились, остались в России. Дело в том, что в начале 1920-х годов активно и нагло действовала некая структура под названием «Антиквариат». Она специально была создана для того, чтобы отбирать наиболее ценные экспонаты из музеев и выгодно их продавать за рубеж. В Эрмитаже, например, было отобрано почти три тысячи картин для продажи и многие были проданы. Что сделал возмущённый Орбели? Он, беспартийный, в 1932 году написал личное письмо Сталину о беспределе и легкомыслии, о незаконности продаж. Письмо передал по личному каналу Енукидзе – старый друг Бориса Васильевича Леграна, тогдашнего директора Эрмитажа. Напомню: Авель Енукидзе – крёстный отец жены Сталина, близкий к дому человек, член ЦК – человек, который мог запросто войти к вождю и поговорить. Его любила и знала вся семья – был на хозяйстве, в Кремле решал все важные жизненные вопросы обитателей. В фондах Эрмитажа это письмо хранится: «…Деятельность “Антиквариата”, и до сих пор тяжело отражавшаяся на Эрмитаже вообще, за последние годы приобрела особенно угрожающие Эрмитажу формы, а в настоящее время заявками “Антиквариата” ставится под угрозу и сектор Востока, притом в форме, которая неминуемо должна будет привести к полному крушению нашего дела… Я окончательно утвердился в неслучайной и глубоко вредительской природе операций, развертывавшихся с 1928 по 1932 год, по продаже за границей наиболее ценных картин и других наиболее замечательных произведений Эрмитажа, которые снимались по молниеносному приказу и исчезали из Эрмитажа иногда в течение получаса».

Сталин ответил:

«Уважаемый товарищ Орбели!

Письмо ваше от 25.X получил. Проверка показала, что заявки “Антиквариата” не обоснованы. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наукомвнешторг и его экспортные органы не трогать сектор Востока Эрмитажа. Думаю, можно считать вопрос исчерпанным».

Важный документ – пример мужества, безусловно, благородства, риска – идти до конца, в каком-то смысле – бравировать смелостью. Мне кажется, это ценная черта характера. Я много об этом думаю… степень риска – нужно ли его учитывать или в какие-то моменты не нужно думать о степени, а просто идти на риск. Орбели, безусловно, победил – от Эрмитажа отстали, и появилась возможность спасать шедевры: все великие картины, все ценные предметы начали приписывать к Отделу Востока – их удалось сохранить. Орбели инициировал передачу в Эрмитаж, а затем – глубокое изучение вещей из Мощевой Балки.

Что такое Мощевая Балка? «Мощевая» – от слова «мощи» – высохшие тела. Высоко в горах Северного Кавказа найдены богатые могильники, в них – ценнейшие вещи: шёлковые одежды, драгоценности, благовония, сосуды, посуда, даже зёрна пшеницы сохранились. Чудеса да и только! Стали изучать… и оказалось, что таких предметов нет нигде в мире!

Через Северный Кавказ проходил один из маршрутов Великого шёлкового пути – дороги, которая связывала миры, культуры, цивилизации. Караванные дороги, которые шли из Китая в Центральную Азию, Иран, Ирак, Сирию, Россию, Европу. Один из маршрутов – горные дороги Кавказа, где жили горцы – адыго-аланцы (осетины – их потомки). Они контролировали путь караванов: иногда помогали, иногда грабили, но всегда брали деньги за удобный переход. Как правило, платили шёлком – его приравнивали к золоту. Шёлк – отличная валюта, он блестит, как золото, и струится, как вода, шёлк дарит силы и уводит болезни, печали, помогает сильнее ощущать красоту жизни, музыки, поэзии, пробуждает чувства. Конечно, были свои особенности: чтобы всем досталось поровну, огромные куски шёлка разрезали на части, и каждый заинтересованный получал свою долю. Что делали с кусочками шёлка? Разумеется, уносили домой, шили одежду, украшали жилище, перепродавали – повседневная жизнь.

Интересно расшифровывать тайны предметов, рисунков, изображений. Несколько фрагментов шёлковых тканей удалось соединить и прочитать легенды, рассказанные на шёлке. Одна из них изображена на кафтане, скорее всего, какого-то знатного человека или вождя: фантастические чудовища – Сенмурвы (Симурги) украшают одежду и обозначают смыслы. Сенмурв – собака-птица – бессмертное существо, оно когда-то было другом человека, его помощником. Сенмурв жил на дереве, семена которого могли излечить зло мира. Каждый раз, когда Сенмурв садился на дерево, на землю сыпались тысячи семян – они вылечивали все болезни, прогоняли гнев и злость. В поэме Алишера Навои «Язык птиц» рассказывается, как, пролетая над Китаем, Сенмурв обронил перо необычайной расцветки, сверкающее столь ярко, что весь город наполнился сиянием и всем жителям захотелось рисовать, а самым виртуозным стал Мани – легендарный основатель манихейства, гениальный художник.

Изображение Сенмурва считалось магическим – оно помогало понять тайны миров и отогнать злобных духов. Человек, который носил кафтан с изображением этого существа, чувствовал себя в безопасности. Казалось бы, маленькая деталь, но как о многом она говорит: мы начинаем представлять себе человека, его характер, даже его внешность и привычки. Самое главное в музее – понять, когда и как вещи начинают рассказывать о временах, нравах, чувствах… Понять, уловить и передать этот удивительный момент. Вещи начинают говорить… вот смысл экспозиций.

Как жили люди? Как выглядели? Чего боялись, а чему радовались? Что ценили? Кого опасались, а кого просили о защите? Духи, которые оберегали, лечили, были очень важной частью жизни горцев. В каждом доме должен был быть специальный ящик, похожий на пенал, в котором жил Дух дома. Ценные пеналы – их уносили и на тот свет – клали в могилу, чтобы усопший человек не боялся нового пути и не тревожился о тех, кого оставил на солнечной земле.

Обереги очень ценились – они приносили благополучие, отгоняли зло, укрепляли здоровье. Например, очень трогательные полоски ткани, верёвочки, ниточки с оберегающей надписью – благословением от Аллаха: «Нет никакого божества, кроме Аллаха». Ниточка-браслет… на нём семь узелков: когда их завязывают – читают молитву, и тем самым человек защищается от наветов, тёмных сил. Способов завязывать узелки было много, один из них – фразы из Корана: листок со святыми словами складывается в треугольник, потом заматывается в чёрную ткань или кожу, и с ним не расстаются – носят или на шее, или в кармане. Сохранился такой браслет со словами аята 255 из второй суры: «Нет Бога, кроме Него, вечно Живого, Сущего. Его не постигнут ни сон, ни дремота. Ему принадлежит всё, что в небесах и на Земле. Кто заступится пред Ним, иначе, как по воле Его!? Ему ведомо то, что было, и то, что будет. Никто не в состоянии постигнуть и частицы знания Его, кроме как по воле Его». Ещё один вид амулетов: несколько разноцветных нитей связывали 114-ю узелками. Почему? 114 – число сур в Коране, и пока узелки завязывались – читались суры, то есть главы Корана.

Из мелочей, из крошечных подробностей повседневной жизни складываются события, история. Мы вникаем, вдумываясь в простые события истории, слова, примеры, и постепенно открываются неведомые дали, время начинает с нами разговаривать – мы слышим его, оно слышит нас.

Мы – в музее. Находки из Мощевой Балки – одна из самых редких и ценных коллекций в мире. Час сокровищ настал… Терпение, желание и влюблённость учёных сотворили чудо – нам открывается пленительный Древний мир, полный чудес, и он заговорил. Мы научились понимать его язык, а значит – понимать жизнь тех далёких времён. Каждый предмет этой коллекции уникален и сказочно прекрасен.

Сасанидское серебро – предмет восторга и, кажется, зависти многих музеев. Сасаниды правили более четырёх веков – мудрые, коварные персы, великая династия иранских шахов. Именно при них Иран стал великой державой. «Сасанидские древности» – первая выставка Отдела Востока в 1920-е годы вызвала небывалый интерес. В Эрмитаже находится самая большая в мире коллекция серебра Сасанидов: изысканные кубки, оружие, изящные блюда, чаши, подносы. Каждое изделие рассказывает свою историю, важную для жизни общества, выражавшую идеи, волновавшие умы, легенды – печальные и поучительные, тревожившие сердца людей.

Блюдо, на котором изображён сасанидский царь Бахрам-гур – он охотится на газелей… Мы читаем историю, узнаём характер царя. Как же ведёт себя царь? Существует легенда – она изображена на блюде. Возлюбленная царя, увидев стадо газелей, потребовала от Бахрам-гура превратить с помощью стрелы самца в самку, а самку в самца – «чтобы ста́тью своей поменялись они». Бахрам-гур справился: стрелой подсёк самцу рога, а самке вместо рогов всадил две стрелы. Жестоко, что поделаешь – их нравы… Мудрец, поэт и философ Фирдоуси в поэме «Шахнаме» описал эту историю, ничем хорошим она не закончилась. Дикие желания порождают дикие события. Красавица сказала:

 
…«Это не отвага.
Ты злобный бес, ты чужд любви и блага!»
Красавицу ударил юный шах.
 

Хаким Фирдоуси

Она погибла.

В коллекции Сасанидов есть сосуд, на нём изображены женское лицо и сцены охоты. Кто эта женщина? Скорее всего, Анахита – богиня воды и плодородия, медицины и мудрости, богиня божественной любви. И она – идеал женской красоты: пухлые чувственные губы, тонкий нос, узкие томные глаза – она восхищала.

На другом экспонате – блюде изображён царь Шапур II – смелый, умный, жестокий, хитрый правитель Ирана, он царствовал 70 лет. «Я превосхожу древних царей блеском и множеством выдающихся подвигов, на сердце у меня прежде всего чувство правды: придерживаясь его, я не сделал ничего такого, в чём бы приходилось каяться. Я должен поэтому возвратить себе Армению и Месопотамию, которые коварно были отняты у моего деда» – так царь говорил о себе. Прославился храбростью, жестокостью, гонением на христиан, строительством великолепных городов.

Несколько предметов – несколько событий, судеб, характеров. Если вслушаться – история красноречива, она не молчит, она готова с нами разговаривать.

Из Мощевой Балки удалось перенести в Эрмитаж несколько захоронений, вернее – восстановить их по сохранившимся деталям. Спорили долго и яростно: стоит ли, гуманно ли, прилично ли выставлять на всеобщее обозрение мумии, захоронения, скелеты… этична ли такая позиция? Действительно, останки женщины – зрелище печальное. Ей было, наверное, лет 45; она будто спит на боку – спокойно. Учёные кое-что узнали о ней: она была замужем, у неё дети, так как её головной убор полностью закрывает волосы. Очень важная деталь: до рождения ребёнка женщины, так же как и девушки, не прятали волосы – они их заплетали в тоненькие косички. На шее у нашей женщины – бусы-амулеты. Рядом с ней глиняный кувшин и деревянный ковш – вдруг там, в неведомом мире, захочется пить? Всё продумано с нежностью и заботой. Редкий и очень ценный экспонат. Вокруг него разразился сильный скандал: «Как посмели?! Какое надругательство, зачем?!» Когда археологи тревожат человека в могиле – это нехорошо, с одной стороны, но с другой стороны – это процесс, некое возрождение: человек возвращается на землю, чтобы напомнить о себе, о своём времени. Не случайно людей хоронили с вещами, которые им были дороги и полезны, могли пригодиться, а на гробницах писали имена – если имя написано, если оно не исчезло, то человек будет жить вечно. Музеи дают им новую жизнь.

Моя позиция – нужно показывать и захоронение, и мумии. Это часть поиска, это узнавание, это всегда повод к размышлению. Музеи похожи на кладбище, и, как знать, может, ей и таким, как мумия, в музее уютно, хорошо, и здесь – в тихих залах – она обрела покой. Как знать?

В Эрмитаж приехал внук основателя Саудовского королевства принц Султан ибн Салман – первый космонавт-мусульманин. Его высочество в одном из интервью, когда его спросили о космических впечатлениях, сказал: «Нам всем есть о чём задуматься». Мне симпатично, что мусульмане умеют жить сразу в нескольких пространствах, в нескольких цивилизациях одновременно. И нам, европейцам, нужно понимать – они дома совсем другие, чем в гостях или в других мирах.

Однажды мой знакомый вернулся из Ирана и похвастался: «Мы так подружились с иранцем, так сблизились, что, когда я пришёл к нему в гости его жена встречала меня с открытым лицом». Что сказать? Не надо обольщаться – и с осторожностью относиться к жестам: ты мог ей быть совершенно неинтересен, она тебя и за человека не считает и поэтому позволила себе то, что обычно делать не полагается. Нужно чувствовать грани отношений, чётко реагировать и понимать границы дозволенного и невозможного в общении.

Хиджаб – хорошая вещь, это – бытовой признак, как и косынка, покрывающая голову православной женщины. Это важно, но это – всего лишь часть бытовых привычек и совсем не обязательное предписание.

Я замечаю: когда самолёт прилетает, скажем, в Париж – многие мусульманки снимают традиционные одежды и переодеваются в европейские платья. А когда из Парижа самолёт летит в Эр-Рияд, то женщины (и восточные, и европейки) надевают покрывала. Похвальное желание не выделяться в чужом пространстве. Во всех странах существует свой этикет, и надо научиться понимать его и следовать ему, чувствовать, о чём прилично разговаривать, спрашивать, а о чём не стоит. Есть вещи, которые в одной стране никого не обижают, а в другой могут оскорбить чувства людей. Например, у нас хранится чернильный прибор, на нём изображены трофеи побед над Турцией. Надо ли к нему специально подводить турецких гостей?! Грани… всё дело в тонком понимании и уважении другого, не похожего на тебя, не соблюдающего твои правила:

 
Святая наука – расслышать друг друга.
 

Булат Окуджава

Мне нравится смотреть сериалы, особенно английский – «Корона». Я узнаю многих персонажей, с которыми встречался, разговаривал. В сериале есть одна поучительная история. Энтони Иден, премьер-министр Великобритании, встречается с президентом Египта Гамалем Абдель Насером. Иден хорошо владел арабским языком и решил блеснуть: во время беседы перешёл на арабский. Что же произошло? Его поступок не вызвал восторга, наоборот – раздражение, возмущение. В результате они не смогли договориться, переговоры провалились. Почему? Дело в том, что не всегда уместно говорить на языке страны, в которой вы оказались, людям это может не нравиться: им неприятны подобные «фамильярности», они опасаются, что вы могли понять и узнать что-то, слушая их разговоры, – то, что вам знать не полагается. Множество оттенков, и всё нужно учитывать, когда прикасаешься к чужой культуре, к чужим обычаям.

Я часто читаю Коран, но также читаю Библию – Ветхий Завет, Евангелие, Деяния апостолов и не вижу в этом никакого противоречия. Меня раздражает примитивный подход к миру, людям, искусству, событиям… ко всему. Надо прекращать упрощать, может быть, наступило время сложных вопросов? К сожалению, мы нечасто вразумляемся. Вразумлять, вразумляется… Вдумайтесь – какая глубина таится в слове. Вразумить – значит, принять верное решение.