Текст книги "Алмазы Карибского моря"

Глава 19
Земля уходит из-под ног

Ранним утром Быков стал свидетелем паники в стане врагов. Солнце еще только поднималось над горизонтом, окрашенным в цвет яичного желтка. Песок был холодным, на стеблях травы и листьях проступила роса. Быков, скажем так, отошел от навеса на небольшую прогулку, закончившуюся тем, что он присел отдохнуть в зарослях ямайского бурьяна.

С пригорка был виден двор и площадка возле маяка. Из дома вышел Майкл и осмотрелся по сторонам. На спине его висел объемистый и, по-видимому, пустой рюкзак – тот самый, с которым он покинул «Редкую птицу».

Быков насторожился. Куда Майкл собрался в такую рань? Почему один? Зачем несет с собой пустой рюкзак? Неужели он задумал бежать и добираться до людей в одиночку? Чем это вызвано? Поссорился с командой? Непохоже. Накануне Майкл и его приспешники, включая Максима, были заодно. Тогда в чем дело? Почему американец уходит тайком, явно не желая никому попасться на глаза, почему он крадется мимо часового чуть ли не на цыпочках, определенно опасаясь выдать себя шумом?

Пытаясь разгадать эту загадку, Быков не покинул свой наблюдательный пост, а подобрался поближе и стал ждать. Жене, исполнявшему обязанности часового, было суждено поспать еще минут десять. Потом на крыльцо выскочил растрепанный Максим и завертел головой с такой скоростью, словно собрался избавиться от нее за ненадобностью. Заметив спящего Жеку, он растормошил его, заставил принять сидячую позу и наградил затрещиной.

– Где америкос? Где он, я тебя спрашиваю? Спишь, сука? Ты у меня вечным сном уснешь, тварь!

Возгласы сопровождались все новыми и новыми оплеухами, которые парень переносил со стоической покорностью, совершенно не вязавшейся с его обычно дерзким поведением. Вкрадчивый и вежливый Максим тоже проявил себя с совершенно новой и неожиданной стороны. Не ограничившись легким внушением, он схватил провинившегося парня за горло и несколько раз ударил затылком о стену. Обретя свободу, Женя схватился за голову и наклонился, покачиваясь из стороны в сторону.

– Где теперь искать Чернова? – спрашивал его Максим, явно не ожидая внятного ответа. – А что, если он не вернется? Возьмет казацкий общак и слиняет? Что тогда? Кто ответит?

«Да он настоящий бандит, – понял Быков. – Они все тут бандиты. Зачем же им было прикидываться спортсменами и проделывать такой длинный, полный опасностей путь? Цель могла быть только одна. Они опекали Майкла, чтобы не прозевать момент, когда он отыщет сокровища. Выходит, клад – не миф, не выдумка. Бандиты никогда не были романтиками с большой дороги. Они люди практичные и, как выражаются в их среде, конкретные. Здесь был четкий расчет. Парни знали заранее, куда и зачем направляется Майкл Чернов. По идее они его охраняют. Я был нужен только для легализации предприятия. Шовкун пригодился в качестве корабела и морехода. Что касается Джейн, то Майкл таскал ее с собой от скуки или же в качестве приманки. И каждый из нас успешно сыграл отведенную ему роль в этом спектакле».

Пока Быков размышлял, из дома выбрались остальные обитатели, привлеченные громкими голосами. Обступив Женю и Максима, они выслушали рассказ о том, что случилось. От избытка чувств Вадик хотел отдубасить провинившегося еще сильнее, но Максим не позволил.

– Пока что хватит с него, – решил он. – Нельзя терять ни минуты. Нужно идти за Майклом. Ройте землю, пацаны. Найдите его, хоть кровь из носу. И не отпускайте одного никуда. Ведите на базу.

– Силой? – уточнил Самвел.

– Если понадобится, то силой. Но вежливенько так, вежливенько. Мы же дружбаны и все такое. Мол, нехорошо уходить, не попрощавшись. Макс извелся весь от тоски. Так и говорите.

Продолжения разговора Быков не услышал, потому что парни сблизили головы и понизили голоса. Тщетно пытаясь разобрать хотя бы отдельные голоса, он упустил время. Закончив совет, сообщники Макса двинулись вглубь острова, постепенно расходясь в стороны, чтобы охватить намеченные сектора обзора. Пригорок, на котором находился Быков, должен был непременно попасться им на глаза. Если он будет обнаружен прячущимся в кустах, то парни догадаются, что за ними шпионили. В этом случае его отведут к Максиму, оставшемуся дома, и подвергнут допросу. Неизвестно, чем это закончится. Лучше убраться подальше и укрыться там, где заросли погуще, и никто не пройдет рядом.

Приняв такое решение, Быков обратился в бегство. Сначала он пробирался на четвереньках, чтобы его не было видно снизу, а когда спустился с холма, побежал во все лопатки. Нужно было как можно скорее пересечь равнину и нырнуть в рощу на следующем холме. Эти холмы, подобно грядам исполинских волн, громоздились все выше, уходя вдаль, к горам, покрытым зеленью. Где-то за ними находились города и курорты, но здесь, на краю острова, процветала дикая природа, и законы тоже царили дикие.

Очутившись на открытом пространстве, Быков почувствовал себя преследуемым зверем. Он не рассчитал свои силы и скорость, с которой был способен бежать по песку. Ноги вязли и скользили на рыхлой поверхности, не находя опоры.

Добежав до середины равнины, Быков понял, что вот-вот будет замечен с того самого холма, который покинул, или же с флангов, где должны были вот-вот появятся шагающие фигуры парней. Может быть, остановиться и притвориться любующимся местными красотами? Нет, заподозрят! Подумают, что он тоже выслеживает Майкла, и решат избавиться от конкурента. Почему бы нет? Местечко глухое и тихое, а Самвел, как успел заметить Быков, отправился в разведку с помповым ружьем на плече. Объясняться с ним не хотелось.

Быков в отчаянии оглянулся. За гребнем пригорка уже маячила чья-то макушка, когда неожиданная идея пришла ему в голову. Недолго думая, он упал ничком в канаву среди редких зеленых стеблей и принялся обеими руками нагребать на себя песок.

Управился он так быстро, что, когда бандиты оказались в поле его зрения, он был совершенно не видим. Зарывшийся по шею, подобно некому обитателю пустыни, Быков еще и голову накрыл листьями, совершенно слившись с местностью. Ему стало смешно как в детстве, когда он прятался от враждебно настроенных людей, пережидая опасность. Сохраняя неподвижность застывшей ящерицы, он следил за парнями, избегая смотреть на них прямо и слишком пристально, чтобы они не почувствовали на себе его взгляд.

Очень скоро все четверо прошли мимо, а потом и вовсе пропали из виду, покинув равнину.

– Счастливого пути, – пробормотал Быков, отряхиваясь.

Пора было возвращаться к товарищам. Они, должно быть, давно проснулись и беспокоились. Да и вообще не стоило оставлять Джейн одну надолго. Мало ли что. В местах, где шастают бешеные звери и бандиты, необходимо соблюдать предельную осторожность.

Быкову надоело отгребать от себя песок, и он попробовал встать. Дудки! Ничего из этой затеи не получилось. Почему-то он теперь не просто сидел на песке, а был погружен в него по бедра и ягодицы. Ноги были закопаны. Что за наваждение.

Быков задергался, стремясь избавиться от давящей тяжести. Он успел сделать несколько резких движений, прежде чем до него дошло, в какую смертельную ловушку он угодил.

Зыбучие пески! Одно из опаснейших природных явлений. Они подобны трясине и способны за считанные минуты засосать человека или животное.

С виду это обычный рассыпчатый песочек, но под его толщей кроется подводный резервуар или источник, который стремится добраться до поверхности. Вода просачивается наружу, уменьшая сцепление между песчинками. В результате такое место становится подвижным и топким. Вязкая смесь песка и воды постепенно затягивает жертву вниз.

А жертвой западни может оказаться кто угодно. Зыбкое место невозможно отличить от твердой почвы. Прогретая солнцем, поверхность топи покрывается слоем сухого песка. Сквозь него даже может прорастать трава, еще коварнее маскируя песчаную трясину. Стоит ступить туда, и почва под ногами начинает разжижаться и проседать под тяжестью тела. Именно это и произошло с Быковым. Он начал не сразу погружаться, потому что лежал, а не сидел, увеличивая тем самым площадь опоры. Но сидячая поза нарушила баланс. Песок словно всасывал тело в себя. Внизу было холодно и сыро.

«Не паниковать, только не паниковать! – сказал себе Быков. – Попадая в болото, необходимо двигаться как можно меньше, чтобы не будоражить зыбкую опору под собой… Есть ли рядом палка или ветка? Нет. Вокруг совершенно не за что ухватиться. Эти стебли растений вокруг не выдержат тяжести не то, что взрослого мужчины, но и младенца. К тому же они погружаются тоже. Это конец. Конец».

Не веря, что можно погибнуть так легко и глупо, Быков, насколько это было возможно, откинулся на спину, приняв неудобную, но наиболее безопасную позу. Нужно было звать на помощь. Это все, что оставалось Быкову. Тем не менее он не сразу заставил себя издать первый крик. Мешало ложное чувство гордости. Даже находясь на грани жизни и смерти, Быков не хотел предстать перед спутниками в таком жалком и нелепом положении. Мысль о том, что крики заставят вернуться спортсменов, была отвратительна. Поморщившись от унижения, Быков выдавил из себя негромкое:

– На помощь!

Слишком тихо и глухо. Такими призывами только птиц пугать. Быков набрал полную грудь воздуха и заорал во всю мощь легких и голосовых связок:

– Кто-нибудь! Эй! Сюда! На помощь!

Ничего не изменилось вокруг. Все так же висели облака в синем небе над головой и шелестели стебли на ветру. Рядом с Быковым беззаботно сновали муравьи и букашки, возле самого носа, словно издеваясь, порхал мотылек.

– Погибаю! – заорал Быков.

Мотылька словно ветром сдуло, но этим все и ограничилось. Все осталось прежним, если не считать, что Быков успел погрузиться по середину груди. Он раскинул руки на манер крыльев и снова закричал, нисколько не веря, что его призыв будет услышан.

Вот тебе и райский остров! Вспомнилось, что в конце семнадцатого века на Ямайке в песок ушла чуть ли не половина Порт-Ройяла. По самым скромным подсчетам тогда погибло более двух тысяч человек. Началось все с землетрясения, нарушившего равновесие почвы. Хватило десяти минут, чтобы песок засосал дома и улицы вместе с обитателями и прохожими, после чего желеобразная песочная масса вдруг затвердела, как цемент, и намертво стиснула свои жертвы. Тех несчастных, которые остались торчать по пояс или по шею, сожрали собаки. Обглоданные скелеты еще долго пугали выживших горожан.

«Почему они не погрузились в песок полностью? – спросил себя Быков. – Ага, вспомнил! Песчаные трясины не бездонны. Некоторые имеют в глубину всего полметра или метр с небольшим. Если мне повезло, то я угодил именно в такую ловушку. Интересно только, какого я роста в сидячем положении?»

Сделав мысленные прикидки, Быков опять разразился душераздирающими криками. Ему уже не было стыдно. Ему было жутко. Подкравшаяся смерть оказалась значительно страшнее, чем все те, которые можно было себе представить. Очень скоро Быков окажется в песке по плечи, потом по кадык, по подбородок… Как ни вытягивай шею, как ни запрокидывай голову, а рано или поздно песок все равно защекочет горло, подбородок, нижнюю губу. Сначала он заполнит ушные раковины, после чего потечет-посыплется в рот. Хотя нет, губы, подчиняясь инстинкту самосохранения, плотно сожмутся, не пропуская внутрь ни песчинки. А с ноздрями этого не получится. Так что любая попытка вдохнуть воздух закончится полной песка носоглоткой. Тогда уже не покричишь.

– На по-омо-ощь! – заблажил Быков. – Петро! Где ты, мать твою? Слышишь меня?! Погибаю-у-у!!

Шовкун никак не мог услышать эти призывы о помощи, потому что он находился возле включенного генератора. Ему удалось отыскать и приладить на место кабель, сорванный Вадиком. Дверь в дом оказалась открытой, так что Шовкун произвел небольшой обыск и ушел с добычей. Помимо кабеля он забрал фотоаппаратуру и пару проводов для подзарядки, чтобы напитать электричеством не только свой мобильник, но и планшет, сохранившийся у Джейн.

Она, кстати говоря, успела удалиться от стоянки на такое расстояние, что рокот генератора слышался едва-едва. Повод для дальней прогулки был банален – естественные потребности человеческого организма, которые стыдливо замалчивает мировая литература. Герои романов никогда не занимаются тем, что вынуждены ежедневно и неоднократно проделывать простые смертные.

Опираясь на палку, Джейн побродила немного по территории и направилась в сторону зеленой полосы. То, что в лагере почти не осталось мужчин, не облегчало положения. Они могли вернуться в любой момент, и девушке совсем не хотелось попасться им на глаза. В особенности Быкову. После ночных поцелуев это было бы настоящей катастрофой.

Каково же было изумление Джейн, когда она услышала его голос! Или это ей почудилось? Нет, это был он, Дима. И он звал на помощь! Какая-то опасность угрожала ему!

Предположив, что громилы Максима напали на него, Джейн без промедления устремилась на крики Быкова. Она понимала, что ничем не сможет помочь ему, если ее догадка верна, однако не допустила даже мысли о том, чтобы отступить или остаться в стороне. Собственное самосохранение беспокоило ее меньше всего. Она спешила, насколько это было возможно с поломанной ногой в самодельном лубке.

Опереться, прыгнуть, снова опереться и снова прыгнуть, и так много-много раз подряд без остановки. К тому времени, когда призывы Быкова сделались отчетливыми, Джейн была мокрой как мышь и постанывала от боли, усталости и напряжения.

– Дима! – выкрикнула она звонко. – Я иду, я уже рядом! Держись!

– Джейн? – донеслось до нее. – Ты где?

– Я здесь! А ты?

– Здесь! Слышишь меня?

Окончательно сориентировавшись, Джейн продралась сквозь жесткие кусты, едва не оставившие ее без футболки. Прямо перед ней расстилалась обширная песчаная прогалина, посреди которой…

(Не может быть!)

…посреди которой лежала…

(Господи, помилуй!)

…лежала бородатая и косматая Димина голова, отделенная от тела.

– Нееееет!!! – завизжала Джейн и ринулась вперед.

Ошеломленная увиденным, потрясенная гибелью любимого человека, она едва не бросила свою палку, что было бы роковой ошибкой с ее стороны. Во-первых, потому что тогда бы она не добежала до Быкова, а растянулась бы где-нибудь на середине дистанции. Во-вторых, потому что в таком случае ей нечего было бы протянуть ему, когда стало понятно, что с ним приключилось.

– Не стой на месте! – рявкнул он, высвобождая руки из песка. – Оставь свою клюку и отползай. Ты мне здесь не нужна.

– Что такое клюка? – спросила Джейн.

– Палка твоя! Это сейчас самое важное, да?

– Держись за нее, я тебя вытащу!

– Даже не думай. Видишь? Я на нее лег, глубже не засосет. А ты ползи как можно дальше.

– Одной палки мало, – решила Джейн, тоскливо озираясь. – На нее не обопрешься как следует. А вокруг ни деревьев, ни…

Она запнулась.

– Уходи! – потребовал Быков. – Не смей торчать здесь!

– Сейчас, – забормотала она. – Сейчас. Сейчас.

Ломая ногти, она принялась развязывать и разматывать повязку на своей ноге. Как только это было сделано, в сторону Быкова полетели две плоские дощечки, а потом и скрученная жгутом повязка.

Всякий раз, когда Джейн чувствовала, что песок под ней проседает, она откатывалась в сторону и снова распластывалась на животе. В один из таких моментов ее взгляд упал на молодую поросль неподалеку. Добравшись туда ползком, Джейн стала крутить, рвать и ломать зеленоватые стебли, сооружая из них охапку, которая тоже пошла в дело. Попутно девушка обнаружила сухой сук, торчащий из песка, подобно сломанной кости некого доисторического чудовища. Она сумела вывернуть его и переправить Быкову, который, извиваясь и выкручиваясь, лез наверх из своей песчаной могилы.

Вот на поверхности появилась его шея, затем ключица, затем верхняя часть волосатой груди. Освобождаясь, он не забывал покрикивать на Джейн, требуя от нее соблюдения осторожности.

Песок упорно не желал отпускать добычу. Веток и палок хватило лишь на то, чтобы не дать Быкову погрузиться с головой. Когда уже казалось, что дело пошло на лад, песчаное дно под ним снова просело, и он разом утратил все отвоеванные сантиметры. К счастью, к этому моменту Шовкун, наконец, отправился на поиски товарищей и увидел их с пригорка. Второй огромной удачей стало то, что он не поспешил на помощь без подручных средств, а сбегал в лагерь и вернулся с носилками, на которых была принесена Джейн.

Они-то, эти носилки, и позволили Быкову выбраться из плена зыбучих песков.

– Что ты здесь забыл, Дима? – спросил взмокший Шовкун. – Какая нелегкая тебя сюда занесла?

И Быков приступил к рассказу, который внезапно прервался по той простой причине, что обессилевшая Джейн потеряла сознание.

Глава 20
Снизу вверх и сверху вниз

Новые шины, наложенные на ногу американки, лучше прилегали и были примотаны надежнее. Уложенная под навесом, она моментально уснула.

– Вымоталась, бедняжка, – произнес Быков с нежностью.

– Ты о ней, как о своей жинке говоришь, – заметил Шовкун.

– Не выдумывай! Она мне не жена!

– Дело наживное, Дима. Ты подумай, подумай. Какая бы еще баба тебя спасать кинулась с поломанной ногой?

– Да, Джейн умница, – согласился Быков. – Без нее я бы пропал.

– А я, выходит, просто так рядом болтался? – обиделся Шовкун. – Не пришей к руке рукав?

– Без тебя я бы тоже пропал, Петро.

Беседуя, они остановились метрах в двадцати от Джейн, чтобы не разбудить ее своими голосами.

– Нормальные люди должны выручать друг друга. – Шовкун пожал плечами. – Быть заодно. Иначе нас скоро вообще на земле не останется.

– Думаешь, плохих людей больше, чем хороших? – спросил Быков.

– А как же, – удивился запорожский философ. – Если бы наоборот было, то разве мы до такого дошли бы? Катастрофы бесконечные, войны, эпидемии и прочие напасти. Там от голода мрут, там от дыма задыхаются, там радиация выше крыши. Это отчего, скажи мне, Дима? Оттого что людей добрых и умных много? Ну скажи. Только не поверю я тебе. Факты свидетельствуют против.

– Что-то у тебя мрачно все получается, Петро. Не может быть, чтобы все было так плохо. Добро всегда побеждает. Не сразу, правда. Но в конечном итоге. По большому счету.

– В том-то и дело, что не сразу. Пока добро раскачается, так зло успевает в лагерях смерти миллионы уморить. Это ты называешь победой? – Шовкун саркастически хмыкнул. – Нет, Дима. Я достаточно на свете пожил, чтобы утверждать: дураков и сволочей вокруг больше, чем тех, кого можно отнести к числу порядочных людей. Возьми нашу компанию. Когда мы отплывали, нас было двенадцать. Ты, я и Джейн – получается трое. Соотношение четыре к одному. Как тебе такая арифметика?

– Почему я должен считать нас хорошими, а остальных плохими? – возразил Быков, скорее, из духа противоречия, чем из любви к истине.

– А ты считаешь иначе? – криво усмехнулся Шовкун. – Ладно, можешь не отвечать, чтобы не кривить душой и не выкручиваться. Расскажи мне лучше, куда подевалась вся эта свора? Готов спорить, они тут какую-то подлянку затевают.

– Похоже на то, Петро. Рано утром Майкл отправился куда-то туда. – Быков махнул рукой. – Он явно не хотел, чтобы дружки увидели его. Спешил и крался.

– Шел по дороге? – деловито спросил Шовкун.

– Нет. Через кусты и за холмы.

– Значит, вернется.

– Почему ты так считаешь?

– Если бы он торопился сбежать, то пошел бы дорогой.

Быков недоверчиво хмыкнул:

– Может быть, он боялся, что его догонят.

– Есть и другие соображения в пользу моей версии, – сказал Шовкун. – Он твои фотоаппараты не забрал. Скажи, он с вещами был?

– Только с рюкзаком, – припомнил Быков. – С почти пустым.

– Вот видишь. Почему не взял с собой ничего? Потому что не насовсем ушел.

– Если только ему не хотелось быть налегке. Чтобы идти быстро.

– Тогда бы он выбрал накатанную дорогу, как я уже говорил, – торжествующе заключил Шовкун.

– Ты у нас прямо Шерлок Холмс, – не мог не восхититься Быков.

– Элементарно, Ватсон. Полезли на маяк?

– Хочешь окрестности осмотреть?

– Почему бы и нет, – согласился Шовкун. – Гляди, кажись, Максим возвращается. Проследим сверху, что он делать будет. И других заметим, как только появятся. Может, поймем, из-за чего весь этот сыр-бор.

– Мальчики боятся, что Майкл без них клад отыщет и не поделится.

– Тогда они просто дебилы. И Майкл тоже. Посуди сам, если даже карта существует, то какова могла быть ее точность в семнадцатом веке, а? Прикинь, Дима. И вот, пользуясь каракулями четырехвековой давности, кто-то рассчитывает с ходу выйти на нужное место. Тебе не кажется это полной чушью?

Они остановились возле башни, составленной из разноцветных бетонных колец, красных и белых. В стенах темнели беспорядочно размещенные оконные проемы. На белой поверхности отчетливо выделялись рыжие потеки от поржавевших скоб и накладок.

– Должны быть какие-то ориентиры. – Быков запрокинул голову, рассматривая маяк.

– Какие? – спросил Шовкун. – Какие такие приметы мог выбрать старшина Григорий Черный на безлюдном побережье? Дерево? Скалу? Остов разбитого корабля? Допустим. Но что от всего этого сохранилось сегодня? А? Не знаешь? То-то.

Поставив Быкова в тупик, Шовкун двинулся вверх по узким ступенькам, опоясывавшим башню двумя витками. Там была установлена двустворчатая железная дверь, выкрашенная в черный цвет. Шовкун отодвинул засов и открыл одну створку. Из башни пахнуло сырым цементом, кошачьей мочой и дохлятиной.

– Заходи скорее, – позвал Шовкун. – Пока Максим нас не засек.

Морщась, Быков переступил порог и очутился в затененном бетонном колодце. Пол был завален строительным мусором и выпачкан побелкой.

– Ремонт недавно был, – определил Быков.

– Белили, – согласился Шовкун, поднимаясь по лестнице первым. – И оконные рамы ставили. Видишь, пластик новехонький.

– Кто сюда мог забраться? В такое отверстие взрослому человеку не протиснуться.

– Дуло, небось. И птицы залетали. Или летучие мыши. Только представь себе, каково подниматься по этой лестнице, когда внутри чайки носятся. Особенно в темноте.

– Тут свет проведен, – заметил Быков. – Иначе как, по-твоему, маяк работал?

Они преодолели треть подъема и остановились передохнуть. Путь наверх пролегал по железным лестничным пролетам, составленным таким образом, что приходилось постоянно разворачиваться в обратном направлении.

– Поставили бы обычную винтовую лестницу, – проворчал Шовкун, недовольный таким инженерным решением.

– Ямайцы по-другому рассудили, – сказал Быков.

– Травы своей обкурились, наверное. Чего еще от этой публики ждать.

– Ты расист, Петро.

– Я реалист, – возразил Шовкун. – И люблю, когда все по уму сделано, а не тяп-ляп.

Они возобновили подъем. Во время следующей передышки Быков открыл одно окно и высунул голову наружу. Его взору открылись зеленые холмистые дали, прорезанные одинокой желтой дорогой. На площадке внизу стоял Максим и смотрел по сторонам, словно бы решая, чем заняться.

– Я вниз пойду, – сказал Быков. – Там Джейн одна.

– Она у нас на виду будет, – успокоил его Шовкун. – Давай поднимемся, раз уже сюда забрались.

Они преодолели еще несколько пролетов и очутились под стеклянным куполом, под которым был установлен мощный светильник, снабженный сложной оптической системой. К ней товарищи прикасаться не стали, чтобы не испортить что-нибудь. Вместо этого Шовкун толкнул оранжевую дверку и вышел на такую же оранжевую площадку, окаймляющую башню. Круглая метровая дорожка из рифленого железа была снабжена перилами, доходящими мужчинам до пояса.

– Голова кружится, – признался Шовкун. – Я высоты боюсь.

– Ты держись, – сказал ему Быков.

Максим поднял голову, увидел их на площадке и приветливо помахал рукой. Они помахали ему в ответ. Он что-то крикнул. Быков приложил ладонь к уху, давая понять, что не слышит. Максим понимающе кивнул и пошел к маяку.

– Блин! – воскликнул Шовкун.

– Что случилось? – не понял Быков.

– На двери засов, Дима. Снаружи. Если закрыть…

Не договорив, Шовкун сорвался с места и загромыхал пятками по ступенькам. Быков ринулся следом. Они сбегали вниз, поворачивали, снова сбегали. Под конец спуска у обоих так закружилось перед глазами, что до двери они добрались шатаясь, как пьяные. Поздно. Она была закрыта.

– Эй! – заорал Быков, пиная створки. – Не дури, Макс! Открой.

– Посидите там, – произнес насмешливый голос Максима. – Прохладно и видно далеко. Теперь это ваш дом. Прекрасный выбор, поздравляю.

– Открывай, подонок! – рявкнул Шовкун. – Иначе пожалеешь.

– Да? И что ты мне сделаешь, запорожец задунайский? Побьешь? Для этого тебе придется сначала дверь прошибить своей башкой. Ты попробуй. Она у тебя крепкая и тупая, должна выдержать.

Посмеиваясь, Максим отошел. Некоторое время Быков видел его сквозь зазор между створками, а потом тот исчез. Щель была узкая, и засов держался крепко, как выяснили товарищи после десятиминутной тряски и раскачивания дверей. Не принес успеха и таран, сооруженный из досок разобранных строительных лесов.

– Вот так попали, – процедил Шовкун, посасывая палец, проколотый гвоздем. – Как две мыши в мышеловке.

– Давай попробуем через окно, – предложил Быков. – Может быть, удастся протиснуться.

Не удалось. Совершив две безрезультатные попытки, мужчины снова пошли наверх, словно надеясь отыскать незамеченную до сих пор брешь в стене. Но ее не было, как не было и подручных средств, чтобы взломать железную дверь.

– Если бы хоть петли были внутри, – рассуждал вполголоса Шовкун. – Или задвижки. Дима, ты видел когда-нибудь идиотов, которые устанавливают дверные створки щеколдами наружу? Они же заржавеют.

– Я таких идиотов не видел, но точно знаю, что они существуют, – прокомментировал это высказывание Быков. – Только от этого нам не легче. Мы в западне. И, похоже, самостоятельно нам отсюда не выбраться.

Они вышли на круговую площадку и облокотились на ограждение. Максим, не оглядываясь, приблизился к дому и вошел внутрь. Возле навеса появилась фигура Джейн. Быков замахал руками, показывая, чтобы возвращалась и оставалась на месте. К чести ее будет сказано, что она поняла сразу и не стала противиться.

– Я не имею права оставлять ее одну, – сказал Быков. – Нужно отыскать способ спуститься.

– Разве что прыгнуть, – мрачно пошутил Шовкун. – Без парашюта.

– Может, веревку связать?

– Из того, что на нас надето? Не смеши. В лучшем случае метров на пять хватит. А тут все тридцать.

– В таком случае до площадки перед дверью – двадцать семь.

– Хорошо, – кивнул Шовкун. – Отними от тридцати три и еще пять. Что получится? Как ты это расстояние пролетишь? На крыльях?

– Было бы из чего дельтаплан соорудить, я бы рискнул, – сказал Быков.

– Мечтай, мечтай. Не возбраняется.

– Ты бы лучше что-нибудь придумал, чем язвить, – огрызнулся Быков. – У тебя же должна техническая смекалка работать.

– А у тебя нет? Ты тоже думай давай, Дима.

Шовкун хотел сплюнуть на далекую землю, но ветер подхватил слюну и привесил к ребру площадки. Некоторое время Быков следил, как она раскачивается, растягиваясь, а потом заявил:

– Придумал!

– Выкладывай, – подбодрил его Шовкун. – Но помни, у меня высотобоязнь. Головокружительные трюки не предлагать.

– Внизу доски, – заговорил Быков задумчиво. – Если их соединить…

– Чем? Соплями?

Оба уставились на нить слюны. Она сорвалась и полетела вниз.

– Пальчик болит? – спросил Быков.

– Какой пальчик? – удивился Шовкун.

– Тот, который ты гвоздем поранил.

– Да я уже забыл совсем.

– А ты вспомни. Думай, Петро, думай.

– Ух ты! – Шовкун в восторге ударил себя по ладони кулаком. – Лишь бы гвоздей хватило.

– Хватит, – заверил его Быков. – Там на полу чего только не валяется. Собьем вместе штук пять досок с перекладинами, это будет уже около десяти метров.

– Мало!

– Больше нельзя – гвозди не выдержат общего веса. Ты полезешь, а они разогнутся или сломаются.

– Верно, – согласился Шовкун. – Я внизу моток кабеля видел. Прочный вроде. Не знаю, правда, какой длины.

– Привяжем кабель, – рассуждал Быков, – дальше веревку сплетем. Главное, закрепить как следует. А сама конструкция выдержит.

– Может, да, а может, нет. Бабка надвое сказала.

Шовкун помрачнел. Должно быть, представлял, как будет лететь на землю с оторванной доской в руках. Она, зараза такая, падение не замедлит, как ее ни поворачивай.

– Я первый полезу, не переживай, – сказал Быков, вспомнив о страхе высоты, в котором признался товарищ.

– Спасибо, утешил, – сказал Шовкун язвительно. – Все разболтаешь, расшатаешь, а потом давай, дядька Петро, твоя очередь.

– Ты не понял. Тебе совсем лезть не придется.

– Что же я тебя одного отпущу?

– Я спущусь и открою засов, вот и все. – Быков подмигнул. – Но лестницу все равно на совесть делай. Как для себя. Я в подмастерьях буду. У тебя опыта и соображения больше.

– Это да, – не стал скромничать Шовкун. – Ладно, цели намечены, задачи определены. За дело, товарищи!

Они спустились вниз, где занялись сбором подручных средств и материалов. Пока все это было доставлено наверх, Быков совсем выбился из сил, а Шовкун, знай, подгонял его, требуя то одно, то другое. Сколько раз пришлось Быкову подняться на высоту девятиэтажного дома с надстройкой и цоколем, он не знал. Потерял счет бесконечным спускам и подъемам. Но усилия того стоили. Шовкун и прочный трап сколотил, и кабель надежно приладил, и стальную проволоку использовал в качестве подвески.

– Она гнется тяжело, поэтому перекладины всего три будет, – объяснял он. Все на высоте твоего роста, Дима. Дальше проще дело пойдет. Я на кабеле узлы сделал, а доски с планками поперечными. Но ты ладони тряпками обмотай, чтобы кожу не содрать. Жаль, страховочный конец сделать не из чего. Все в ход пошло.

– Обойдусь без страховки, Петро, – сказал Быков. – Давай спускать нашу лестницу, а то вечер скоро. Максима не видно?

– Шляется периодически по двору, – ответил Шовкун. – С американкой о чем-то говорил. Сейчас опять в дом ушел.

– Это хорошо. Но спускаться я все равно с обратной стороны маяка буду. Поехали.

Они стали двигать и помаленьку опускать свое хитроумное сооружение, которое до этого было предусмотрительно разложено кольцом по окружности площадки. Слушая, как скрипят гвозди и постукивают деревянные сочленения, Быков гнал из сердца страх, усиливающийся с каждой минутой. Чтобы не передумать в последний момент, он не стал медлить и приготовился перебраться через ограждение, как только Шовкун закончил затягивать стальные узлы на опорах.

– До встречи внизу, Петро, – сказал он. – Ты уже можешь спускаться. Жди меня возле двери.

– Успеется.

– Боишься пропустить самое интересное? – подмигнул Быков, сидящий верхом на перилах.

– Я-то не пропущу, – пообещал Шовкун и внезапно, без перехода, схватил Быкова за плечо и повалил на площадку.

– Ты что? Перегрелся?