Текст книги "Алмазы Карибского моря"

Глава 25
Блуждающие во мраке

Время в подземелье текло по своим особым законам. Поначалу каждый раз, когда Быков спрашивал у Джейн, который час, выяснялось, что прошло всего несколько минут. Потом время полетело слишком быстро, чтобы отмерять его привычными мерками. Казалось, проходило не больше двадцати минут, но нет, непонятно куда девались сразу два или три часа жизни.

А потом телефон в руке Джейн пожаловался на слишком низкий заряд батареи и отключился.

– Вот и все, – спокойно произнесла она. – Конец. Можно было не бегать так долго. Умереть сразу и не мучиться.

– Это никогда не поздно сделать, – сказал Быков.

– Вода осталась?

Он поболтал бутылкой и определил по звуку:

– По паре глотков. Нужно экономить.

– Я не хочу экономить, – заявила Джейн. – Я хочу пить, ясно? Ты меня сюда завел, ты и заботься.

– Пей, – коротко предложил он, касаясь ее протянутой бутылкой.

Вместо того чтобы взять ее, она разрыдалась.

– Не надо, – попросил Быков. – Не плачь.

Его голос звучал совершенно равнодушно и бесчувственно. У него не осталось сил, чтобы проявить хотя бы минимум эмоций. Они проблуждали в подземных коридорах около десяти часов, а до этого был километровый кросс с Джейн на плече. Испытания отобрали все запасы энергии, и пополнять их было нечем.

Быков не знал, в какую сторону двигаться. И у него не было сил проверять все те ответвления, которые попадались на пути.

– Пей, – сказал он Джейн. – Я не хочу, правда.

– Врешь, – сказала она. – Ты хочешь пить. И ты тоже не веришь, что мы когда-нибудь выберемся отсюда. Мы погибнем, Дима. Мы уже погибли на самом деле.

– Знала бы ты, сколько раз я так думал, – произнес Быков и хрипло рассмеялся. – Но нет. Всегда случалось одно и то же. Когда моя жизнь висела на волоске, кто-то брал ее и возвращал мне обратно…

Как по заказу, вспомнились ему амазонские джунгли, от которых поднимались влажные испарения. Был вечер. Западный склон неба полыхал фантастическими переливами. Цикады и древесные лягушки соревновались друг с другом, выясняя, чей хор звучит громче, а потом разом стихли. В наступившем безмолвии чудилось что-то враждебное, как будто природа приготовила смертельную ловушку. Для кого, для чего?

Стоило Быкову задать мысленно эти вопросы, как последовал ответ. В животе у него похолодело, а яички в мошонке съежились при виде двухметрового зверя с черными и бурыми пятнами, покрывавшими его оранжевую шкуру.

– Это был ягуар, – сказал он притихшей Джейн, когда вкратце пересказал ей тот случай.

– И что ягуар? – заинтересовалась она.

– Он напомнил мне кота, – ответил Быков.

И в самом деле выглядел ягуар как огромный кот, затаившийся в кустах перед прыжком на зазевавшихся голубей. Его немигающие глаза были зелеными, как подсвеченные изумруды. Квадратная морда почти лежала на передних лапах. Зад был задран, и мощный, пружинистый хвост шевелил окружающую листву.

Быков подумал, что вот сейчас, прямо сейчас он умрет. Перестанет видеть, слышать, не будет ничего испытывать, желать, воспринимать. Его, Дмитрия Львовича, попросту не станет. Останутся вот эти влажные от сырости пальмовые листья, эти повисшие как попало лианы, этот гнилой лиственный ковер под ногами, а он исчезнет. И никаких чудес вроде отделения от тела и наблюдения за происходящим сверху, никаких полетов по тоннелям, никаких родственников, встречающих радостно у выхода. Мрак. Безысходность. Конец всему.

Несправедливость такого итога всей пусть не самой правильной жизни ощущалась остро, как нож, вонзившийся в грудь. Сбросив оцепенение, Быков чуть присел на расставленных ногах и наклонил корпус вперед, готовясь встретить прыгнувшего хищника когтями и зубами. Он не собирался задешево отдавать свою жизнь. Она была у него одна. По сути, ничего, кроме нее, у Быкова никогда не было и не могло быть.

Ягуар почувствовал настроение человека, но даже не подумал отступать. Подобравшись, он весь собрался в мускулистый ком, которому осталось лишь распрямиться, взвившись в воздух. Преодолевая расслабляющий ужас, Быков впился взглядом в горящие глаза ягуара. Свирепый лесной зверь разинул алую пасть. Блеснули острые желтоватые клыки, и тишину джунглей нарушил протяжный, гнусавый звук, похожий на многократно усиленный стон мартовского кота.

Волосы на голове и теле Быкова встали дыбом. Его восприятие обострилось до такой степени, что он мог разглядеть встопорщившиеся усы ягуара. А боковое зрение отметило движение в стороне, и, скосив глаза, Быков увидел там почти голого индейца с бамбуковой палкой в руке. Щеки индейца надулись и опали. Прозвучал резкий сиплый выдох.

Ягуар попытался отпрянуть, но стрела уже впилась ему в шею. Хищник прищурился, прижал уши к голове и угрожающе открыл пасть. Оттуда вырвалось рокочущее рычание, делающееся все тише и тише с каждым мгновением. Ягуар поднялся во весь рост и потряс пятнистой головой, словно отгоняя назойливое насекомое. Потом долго-долго – Быкову показалось, что целую вечность, – он стоял, шатаясь… пока не упал на бок, вывалив из пасти язык, похожий на красную тряпку.

– Это был яд? – догадалась Джейн, выслушавшая историю в полном молчании.

– Да, – подтвердил Быков. – Смертельный. Индеец меня спас от гибели, но тотчас подверг новой опасности. Я столько раз бывал на волоске от смерти, что уже и счет потерял этим случаям…

Он хотел откашляться, чтобы перейти к следующей истории, но замер с открытым ртом. Жуткий рев, прозвучавший в отдалении, сотряс пещеру. Волосы на голове Быкова зашевелились, он почувствовал, как по его коже бегут мурашки.

– Что это было? – спросила Джейн дрожащим голосом.

– Обвал. – Он откашлялся. – Где-то рухнула порода. Эхо подхватило шум и разнесло по подземелью, понимаешь? Обычное явление.

– Скажи, Дима, ты часто блуждал в пещерах?

– Приходилось.

– И слышал что-нибудь подобное?

– Нет, – признался Быков, а сам вспомнил кошмарное чудовище из подземного озера в Арктике.

Если подобные твари водились там, то почему бы им не обитать здесь, в беспросветном мраке, где никто никогда их не видит?

– Выведи меня отсюда, Дима, – попросила Джейн, прижимаясь к нему. – Пожалуйста. Знал бы ты, как мне хочется жить!

– Я выведу, – пообещал Быков. – Не сомневайся, Джейн. Мы еще будем сидеть с тобой в красивом кафе, попивать вино и вспоминать, как тряслись от страха. Но тогда все будет уже позади.

Едва он успел закончить эту оптимистическую тираду, как рычание повторилось. На этот раз оно было не таким раскатистым, а коротким, низким и урчащим.

– Порода обвалилась? – спросила Джейн. – Опять?

– Почему нет? – пробормотал Быков. – За первым обвалом часто следует второй. Опоры рушатся.

– Не надо мне врать, Дима. Это было рычание зверя.

– Если и так, то я сумею тебя защитить.

– Ножом?

– Наши предки забивали пещерных львов и саблезубых тигров камнями.

– Ты не первобытный человек, – напомнила Джейн.

– А по-моему, сейчас я мало от него отличаюсь, – усмехнулся Быков.

– Нет. Ты человек современный. И у тебя есть мобильный телефон Петра. Там наверняка осталось чуть-чуть заряда. Давай включим свет и опять будем искать выход. Может быть, на этот раз повезет.

– Нельзя, Джейн. Если в подземелье кто-то есть, то светом мы выдадим себя.

– Ага! – воскликнула она. – Значит, ты тоже понимаешь, что мы слышали рев, а не грохот обвала. Включи свет, Дима. Мне страшно! Мне очень страшно!

Быков нашел в темноте руку Джейн, ласково сжал ее и сказал:

– Заряда процентов пятьдесят осталось. Телефон старенький, быстро разряжается, даже когда не работает. А он нам понадобится, когда мы поднимемся выше и появится связь.

– Ты прав, Дима. Но я все равно ужасно боюсь.

Торопясь отвлечь Джейн от мрачных мыслей, Быков принялся рассказывать очередную историю, приключившуюся с ним в Африке. Он отправился туда на фотоохоту с местным специалистом по сафари, словаком, которого звали… дай бог памяти, Михаилом или Михасем. И вот, бродя однажды по саванне, они услышали выстрелы, поспешили на шум, и вскоре их взорам открылась душераздирающая картина. На земле лежало изуродованное тело темнокожего проводника в набедренной повязке. Неподалеку раскачивался и переступал с ноги на ногу огромный разъяренный слон со сломанным бивнем. Две девушки, блондинка и брюнетка, прятались от него за деревом. Но ствол был слишком тонок, чтобы обеспечить им надежное укрытие. Слон увидел их. Что оставалось Быкову в этой ситуации? Разумеется, только одно. Крича и размахивая руками, он постарался отвлечь животное и обратить его внимание на себя.

К чести Михася, он, не задумываясь, проделал то же самое. Это получилось импульсивно, а потому легко. Но как только слон выбрал именно его объектом своего преследования, Михась понял, что пришло время спасать собственную шкуру. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он кинулся обратно в кусты.

Возможно, Михасю удалось бы убежать от слона, спохватись он хотя бы секундой раньше. Ему не хватило как раз этой секунды. Хобот слона обвил его вокруг пояса, оторвал от земли и подбросил в воздух.

Несомненно этот трюк потребовался для того, чтобы человек переломал кости при падении и превратился в беспомощную жертву, которую можно было бы терзать и топтать без помех. Затаив дыхание, Быков проследил за полетом приятеля, который взмыл на шестиметровую высоту.

Слон, задравший голову, тоже смотрел на преодолевшего земное притяжение Михася. Но падения он так и не дождался. Понимая, что ожидает его внизу, бесстрашный словак схватился за ветку дерева, мимо которой пролетал.

Это был настоящий цирковой номер, правда не слишком грациозный. Михасю не хватало акробатической подготовки. Повиснув на дереве, он болтал ногами и раскачивался, силясь подтянуться, чтобы занять безопасное положение на вершине дерева. Ошеломленный слон несколько мгновений стоял, хлопая своими громадными ушами. Однако он недолго пребывал в растерянности. Сердито задрав хвост и издавая пронзительные крики, он потянулся хоботом к Михасю.

Словаку наконец удалось лечь животом на ветку, за которую он держался. Не задержавшись здесь ни на мгновение, он проворно перебрался выше. Слон обвил хоботом покинутую человеком ветку и сломал ее пополам, точно хворостинку. И все же Михась оставался вне досягаемости. Испуская трубные звуки, слон стал хватать ветку за веткой и выламывать их из кроны, будто тонкие прутики.

Неожиданно поднявшись на задние ноги и опершись передними о ствол, он дотянулся хоботом до ветки, на которой стоял Михась, и дернул ее на себя. Раздался треск. Потерявший равновесие Михась полетел вниз. Падая, он хватался за все, до чего доставали его пальцы, но тщетно. С шорохом и хрустом Михась свалился с дерева на голову слона, прокатился по его серой спине и шмякнулся на утоптанную землю.

Недолго думая, Быков схватил ружье, оставленное девушками. Он не был опытным стрелком и вообще не дружил с оружием, однако в эти критические секунды руки сами нашли все, что требовалось. Обе пули попали в слона, который злобно затрубил, отыскивая маленькими глазками нового врага.

Увидев Быкова, он даже не заметил того, что наступил на лежащего Михася и, взяв разбег, бросился в атаку.

Сделать третий выстрел не получилось. Отбросив разряженное ружье, Быков побежал, куда глаза глядят. Лезть на дерево к девушкам нечего было и думать: слон был слишком близко. Совершая размашистые прыжки, Быков молился о том, чтобы не споткнуться и не оступиться, потому что это означало верную гибель.

Ему удалось выиграть пару десятков метров благодаря холму, склон которого оказался слишком скользким и крутым для слона, истекающего кровью. Пока преследователь искал путь для подъема, Быков проворно вскарабкался на вершину.

Куда бежать дальше? Во все стороны простиралась равнина, на которой от взбешенного зверя не спрятаться. Повернуть обратно и попытать счастья на одном из деревьев? Слишком рискованно. Кроме того, Быкову не хотелось приводить слона туда, где остался Михась. Вряд ли словак сохранил способность передвигаться самостоятельно после того, как по нему потопталась тяжелая туша. Нельзя было подвергать его новой опасности.

Слон уже завершал подъем, сверля Быкова злобным взглядом. Мягкий золотистый свет уходящего дня оттенял каждую складку, каждую морщину на его серой шкуре. Оба – и зверь, и человек – понимали, что настал решающий момент.

Похолодев от ужаса, Быков собирался спуститься к подножью холма, когда в голову ему пришла идея получше. На вершине валялось несколько больших валунов, оставшихся здесь, вероятно, еще с ледникового периода или великого потопа. Один камень напоминал по форме высокий обелиск с одной пологой гранью и ровно срезанной макушкой. Добравшись до него в несколько прыжков, Быков с ловкостью кошки полез наверх, пользуясь выступами и впадинами, как ступенями.

Еще секунда, еще полсекунды и было бы поздно. Не успел он достигнуть вершины обелиска, как слон схватил его концом хобота за лодыжку, и, держись Быков чуть слабее, он был бы сдернут с каменной поверхности, после чего мгновенно скатился бы наземь.

Обошлось. Высвободив ногу, Быков ударил каблуком по чувствительному кончику хобота. Взревев, слон вскинулся на дыбы, упершись передними ногами в каменный обелиск.

Быков, достигший верхней площадки, поспешно присел, когда камень качнулся под ним. Слон не оставлял попыток достать врага. Он продолжал стоять на задних ногах, и его гибкий, вытянутый во всю длину хобот шарил по поверхности валуна на расстоянии каких-нибудь десяти сантиметров от ног Быкова.

Это вселяло в сердце тревогу. Во-первых, камень не стоял как вкопанный, а покачивался. Во-вторых, слон мог зайти с другой стороны. А что, если новые попытки окажутся более удачными? Стоит крохотному зазору сократиться, и хобот дотянется до ног Быкова.

Слон тоже понимал это. Убедившись, что с этого места ему не достать до верхушки, он стал на четыре ноги и принялся бродить вокруг постамента, налегая на него с разных сторон. Быков был вынужден то приседать, то расставлять руки, чтобы сохранить равновесие. Находись он на земле, это не составляло бы для него труда, но на высоте дело обстояло иначе. Любой толчок грозил Быкову падением. Его убежище вовсе не было таким надежным, как представлялось вначале.

Дела Быкова пошли совсем плохо, когда слон тоже обратил внимание, что валун покачивается под его напором. Он заметно ослабел от ран, но сил у него хватало на то, чтобы расшатывать постамент, давший приют человеку. Поскольку толчки передними ногами не принесли желаемого результата, слон изменил тактику и принялся упираться в камень лбом и даже поддевать его уцелевшим бивнем.

Побледневший Быков совсем скис. Он не отваживался спрыгнуть с валуна, опасаясь вывихнуть ногу. Оставалось балансировать на узкой площадке, полагаясь на чудо. Других вариантов просто не было.

Яростный толчок так сильно накренил камень, что Быкову пришлось упасть на живот, чтобы не свалиться. Коварный слон тут же встал на дыбы, поймав его за свесившуюся ногу. Это был конец. Как Быков ни упирался, как ни дергался, хватка не ослабевала. Сантиметр за сантиметром он сдавал позиции, с ужасом готовясь к худшему.

Как это будет? Ослепительная вспышка и конец? Или долгое и мучительное угасание сознания? Увидит ли Быков себя со стороны, истерзанным, изуродованным, похожим на кучу окровавленного тряпья? Предстоит ли ему пресловутый полет через темный тоннель, в конце которого ждет благостный, всепрощающий свет, а может, кто-нибудь из покойных родственников?

Здравствуй, Димочка, мы тут тебя заждались…

Ну нет! Он не хотел никаких тоннелей! Он хотел жить здесь, на земле. Дышать, поглощать вкусное и вредное, грешить с женщинами, страдать и наслаждаться, падать духом и опять превозмогать себя. Только не смерть, только не небытие. Он к этому не готов, он должен еще многое успеть…

Пальцы из последних сил выдерживали страшное напряжение, благодаря которому Быков все еще удерживал свою позицию. И тогда слон придумал, как достать врага другим способом. Внезапно отпустив ногу, он всем весом обрушился на каменный столб.

Вся убывающая мощь зверя была вложена в этот толчок. На этот раз камень не просто покачнулся, а накренился. Быков, продолжающий держаться за шершавую поверхность, почувствовал, что опора под ним медленно заваливается на бок.

Потом был резкий удар, заставивший его наконец разжать пальцы. Это произошло, когда высокий валун ударился о другой, обычный, и застыл, опасно перекосившись. Быков перекатился с одной каменной поверхности на другую. Оглушенный, но невредимый, он шлепнулся на землю, подобно таракану, которого небрежно смахнули со стола.

Слон навис над ним, с трудом перебравшись через получившийся завал. В сумерках он походил на еще одну скалу – ожившую. Потом рядом грянул выстрел: один, другой. Живая скала постояла немного в неустойчивом равновесии и опрокинулась, скрывшись из виду…

– Кто стрелял? – поинтересовалась Джейн, когда рассказ подошел к концу.

– Э-э… Одна из тех девушек, которые прятались на дереве, – ответил Быков.

– Брюнетка или блондинка?

– Это так важно?

– Понятно, – протянула Джейн. – Самого интересного ты мне рассказывать не хочешь.

– Это история не про мои отношения с женщинами, – стал защищаться Быков. – Не в этом дело.

– А в чем?

– Я хотел донести до тебя мысль, что в каждой критической ситуации, когда смерть казалась неминуемой, приходило спасение.

– Не совсем так, – сказала Джейн.

– Что ты имеешь в виду?

– Не спасение приходило. Появлялся спаситель. Тот, кто неожиданно вмешивался в события и менял их ход. Индеец, отважная охотница… – Помолчав, американка добавила с горечью. – А сюда никто не придет, потому что люди не подозревают о существовании этой пещеры. Так что мы не спасемся. Я знаю это.

Подтверждением этого мрачного пророчества стал новый рокочущий рев, прокатившийся по пещере.

Где-то посыпались камешки, сорвавшиеся от вибрации.

И звук этот был страшнее самого рева.

Глава 26
Лучи света в темном царстве

– На этот раз он гораздо ближе, – пролепетала Джейн.

– Обман слуха, – сказал Быков. – Но, пожалуй, на всякий случай сменим позицию.

Рычание прозвучало не просто ближе. Таинственный зверь явно унюхал существ, осмелившихся нарушить границы его владений. И вряд ли он питался мхом или какими-нибудь грибами.

– Цепляйся за мою шею, – сказал Быков, включив мобильник. – Здесь достаточно высоко, чтобы бежать. Только не забывай пригибаться одновременно со мной. И освещай путь.

– Оно клацает! – пролепетала Джейн. – Когтями или зубами, не знаю. Но я слышу, слышу!

– И оно нас слышит. Поэтому молчок!

Поддерживая американку под бедра, Быков взял с места в карьер. Он понимал, что тряска причиняет наезднице страдания, однако решил не обращать на это внимания. Нужно было как можно скорее выбраться на поверхность. Существо, обитающее в катакомбах, должно было обладать превосходным слухом и обонянием. Кроме того, оно прекрасно ориентировалось в этом лабиринте, в отличие от людей, спасающихся бегством.

Быков молил бога, чтобы коридор внезапно не сузился или не закончился бы непреодолимой преградой. Хотя понимал, что господь вряд ли вмешивается в подобные ситуации, учитывая то, что мир населен хищниками и все они чем-то питаются. Кем-то. И не так уж редко людьми.

Невозможно было представить себе ту тварь, которая неотступно преследовала беглецов, но кое-что о ней сказать было можно. Во-первых, она была очень велика, если не огромна, и это чувствовалось по сотрясению почвы под ногами всякий раз, когда чудище приближалось. Во-вторых, оно передвигалось достаточно медленно, иначе люди давно были бы пойманы.

Оставалось только благодарить провидение за долгие скитания в подземелье, потому что многочисленные следы, оставленные Быковым и Джейн сбивали преследователя с толку. Руководствуясь великолепным нюхом, он часто проскакивал мимо нужного поворота, а размеры не позволяли ему разворачиваться быстро.

Тем не менее конец погони был предрешен. Джейн давно действовала на автомате, точно зомби, не понимая, зачем и куда ее тащат, несут и заставляют бежать. Временами, когда боль в ноге становилась невыносимой, она теряла сознание, а заодно – и светлячок мобильника, и тогда Быков был вынужден останавливаться, теряя драгоценные секунды и метры.

В итоге батарея села окончательно, и они очутились в полной темноте. За секунды до этого Быков успел увидеть боковой лаз, затолкал туда Джейн и юркнул следом. Пол, стены и потолок были покрыты острыми выступами и наростами, ранящими кожу при каждом неосторожном движении. Джейн проползла несколько метров и остановилась, пробормотав:

– Дальше слишком узко.

– Попробуй еще, – попросил Быков, опасаясь, что зверь сможет выковырять его из норы, если не удастся забраться поглубже.

Джейн молчала. Должно быть, в очередной раз потеряла сознание. И очень вовремя. Кто знает, как отреагировала бы ее психика на тот факт, что чудовище подберется к их укрытию вплотную?

Несмотря на беспросветный мрак, Быков понял это. Близость чудища ощущалась каждой клеткой, каждой порой, каждым волоском, вставшим дыбом. Сработало также обоняние. Запах, проникший в нору, был настолько густ и смраден, что Быкова едва не вывернуло наизнанку. Стало жарко и душно – это принюхивающаяся морда заткнула отверстие. Раздалось шипение втягиваемого воздуха. Затем раздался рев такой оглушительной громкости, словно где-то совсем рядом прогремел гром. Зловоние сделалось невыносимым.

– А-а-а! – закричала Джейн, вся сотрясаясь от панической дрожи и рыданий.

Она решила, что настал их смертный час. Быков – тоже.

В нору протиснулась лапа чудовища, а, может, его щупальце или хобот – это было невозможно определить, поскольку темнота стояла такая, что хоть глаз выколи. Быков поджал ноги. Каждое мгновение он ожидал, что вот сейчас коготь… или присоска… или щупальце схватит его и поволочет наружу, туда, где поджидает алчно разинутая пасть.

Но этого не произошло, хотя невидимое чудовище неоднократно возобновляло попытки добраться до добычи. Когда же в нору снова проник свежий воздух, Быков машинально прикоснулся к волосам, словно желая проверить, не поседел ли он за эти минуты, показавшиеся ему вечностью.

– Оно ушло? – спросила Джейн из темноты.

– Да, – ответил Быков, прислушиваясь к удаляющемуся шуму.

– Но оно может притаиться и подстерегать нас где-нибудь поблизости.

– Может.

– Что же делать? – спросила Джейн. – Так и будем подыхать в этой вонючей дыре?

– Подождем и пойдем искать выход, – пообещал Быков. – Пусть только эта тварь уйдет подальше.

– Она никогда не уйдет.

– Уйдет. Даже монстрам нужно пить и есть.

– А нам? – В голосе Джейн звенела нарастающая истерика. – Нам, по-твоему, не нужно пить и есть?

– Успокойся, – попросил он.

– Я не могу успокоиться! Я ничего не могу! Разве ты не видишь, что я на пределе?

– Не вижу, – горько пошутил Быков. – Тут, понимаешь ли, темновато.

Он тотчас пожалел о своей шутке. Джейн расхохоталась незнакомым, визгливым смехом, который очень скоро перешел в рыдания. Не переставая вопить и брыкаться, не щадя свою сломанную ногу, она забилась в самой настоящей истерике, вызванной как паникой, так и приступом клаустрофобии. Быков мог только заслонять лицо руками и втягивать голову в плечи, чтобы уберечься от ударов ее пяток. Но через некоторое время Джейн отдалилась и уже больше не доставала его ногами. Не переставая вопить, плакать и ругаться, она стала уползать куда-то вглубь норы.

Последовав за ней, Быков не сразу понял, куда она запропастилась. Пришлось замереть и навострить уши, чтобы определить направление. Оказалось, что, стремясь во что бы то ни стало выбраться из тесной западни, Джейн случайно отыскала щель, которая вела дальше.

– Остановись! – звал ее Быков. – Если застрять здесь, то будет не так-то просто выбраться. Слышишь меня, Джейн? Остановись, пока не поздно.

Уговоры не помогли, и, охваченный тревогой, он был вынужден углубиться в щель, выбранную Джейн. Она больше не завывала и не плакала, но не останавливалась, продолжая движение вперед с упорством насекомого. Не было смысла окликать и уговаривать ее остановиться хоть на минуту. Девушка была не в себе. Приходилось просто гнаться за ней, надеясь, что она остановится, когда силы покинут ее.

Не два и не три раза Быков с ужасом чувствовал, что засел между камнями плотно, как пробка в бутылочном горлышке. Однако ему удавалось вывернуться таким образом, что в конечном итоге он все же умудрялся протиснуться дальше… и дальше… и дальше…

Пока лаз неожиданно не закончился. Ползшая впереди Джейн не успела среагировать и вскрикнула, провалившись куда-то. У Быкова остановилось сердце.

– Джейн! – заголосил он. – Джейн, ты где?

Ответом был слабый стон, донесшийся откуда-то снизу. Ощупывая дорогу перед собой, Быков добрался до провала. Внизу смутно вырисовывалась фигура лежащей Джейн. Сперва он не обратил внимания на тот факт, что окружающий мрак больше не был непроглядным. Ему было не до того. Упершись ладонями в камни, он, не раздумывая спустился к спутнице.

– Джейн! Джейн? Как ты? Ты меня слышишь?

– Да, – прошептала она. – Извини меня, Дима. Я ничего не могла с собой поделать. Накатило. Я совсем потеряла голову.

– Главное, что не в буквальном смысле, – неуклюже пошутил он и испугался, что Джейн опять отреагирует неадекватно, но она уже спала, дыша часто, но ровно.

Временами из ее открытого звука вырывался храп, но она не просыпалась. Сон Джейн был глубоким, как обморок. Она не очнулась, даже когда Быков развернул ее поудобнее, чтобы она не отлежала подвернутую руку. Повязка сползла с ноги и дощечки бесцельно болтались на размотавшихся грязных тряпках. Осматривая голень американки, Быков опять осознал, что в пещере достаточно светло и поднял голову, озираясь.

По всей видимости, снаружи было утро или даже день, потому что лучи света, проникающие сквозь отверстия и трещины в потолке, были яркими и золотистыми от пронизывающего их солнца. Пещера была довольно велика, и Быков пока что не видел выхода, но солнечные отсветы на полу и стенах преисполнили его сердце уверенностью в том, что блуждания во мраке позади. Не случайно же он видел столько лучей света в темном царстве!

Первым делом Быков сорвал с себя и с Джейн то, что осталось от их футболок. Заготовив относительно чистые полосы ткани, он заново наложил шины на сломанную кость. Один раз она скрипнула зубами, но не вышла из своего забытья. Что ж, так было даже лучше. Можно было заняться поисками хода наружу.

Перед тем как оставить Джейн, Быков окинул ее сочувственным взглядом. Все ее тело представляло собой сплошную ссадину, один растекшийся по коже синяк. Перепачканный, как у шахтера, живот провалился до самого позвоночника, так что шорты девушки были теперь на пару размеров больше. Ребра, проступившие на ее боках, делали Джейн похожей на девочку из голодного края, и только грудь напоминала, что перед Быковым лежит совершенно зрелая и еще недавно весьма привлекательная женщина.

Отведя взгляд, Быков пошел вдоль стены, чтобы обойти всю пещеру по периметру. Сделав шагов десять, он обнаружил нишу с треугольным проломом размером примерно с усеченное окно. За ним царил мрак, заставивший Быкова поспешно отступить, как будто мрак этот обладал всасывающими свойствами и был способен поглотить человека без остатка.

Иных отверстий или проемов в каменной поверхности не обнаружилось. Дойдя до торцевой стены, Быков хотел переступить блеснувший предмет, но машинально задержал ногу и присел. Это был не кварц и не слюда. На полу пещеры лежал смартфон, сразу опознанный Быковым. Эта вещица принадлежала Майклу. Быков часто видел мобильник в его руках и был уверен, что не ошибается. Он включил экран и увидел, что заряд составляет двадцать процентов. На два или три звонка хватит, если не садить батарею напрасно.

Сунув находку в задний карман, Быков осмотрелся. Ему пришла в голову простая догадка. Майкл не случайно побывал в этой пещере. Именно здесь он хранил сокровища. Алмазы должны по-прежнему находиться здесь, потому что из пещеры были вынесены стеклянные подделки. Майкл схитрил, когда понял, что снаружи его караулят бандиты.

Где же заветные алмазы?

Быков присел на корточки, потом лег на пол, прижавшись щекой к пыльной каменной поверхности. Предчувствие его не обмануло. В сумраке сверкнул кристалл, лежащий у противоположной стены. Быков поднял его и стал медленно водить взглядом из стороны в сторону. Сундучок он увидел не сразу, поскольку тот потемнел от времени и сливался с окружающими валунами. Быков отодвинул засов и открыл крышку. Алмазы вспыхнули в полумраке голубоватым ледяным блеском. Быков присоединил к ним оброненный камешек и провел ладонью по темному дереву, пропитанному лаком и оббитому медными накладками. Сундук производил впечатление старинного, отполированного временем. Скорее всего, Майкл для достоверности обзавелся действительно древней вещью, купив ее на аукционе или у антикваров.

Быков посмотрел на Джейн, гадая, не разбудить ли ее, чтобы обрадовать добычей. Но она спала так крепко, и измученное лицо ее даже во сне было преисполнено такой безысходной тоской, что он решил дать ей отдохнуть еще немного. Подхватив сундук за медные ручки, Быков вытащил его на открытое пространство и поискал взглядом выход. Отверстие нашлось не сразу, потому что находилось ниже уровня пола, представляя собой яму, прикрытую снаружи густым кустарником. Неплохое местечко подыскал Майкл для своего тайника. И фальшивые алмазы заготовил своевременно. А вот с сундуком дал маху. Никакое дерево, сколько его ни покрывай лаком, не простоит четыре века, не обратившись в труху. Таким образом, столь тщательно подготовленная легенда не выдержала бы никакой экспертизы. Впрочем, Майклу теперь было все равно. Он, как говорится, отдал душу богу… или кому там еще. Вот за эти самые сверкающие камушки.

Быков протянул руку, чтобы потрогать алмазы, и обмер. Они с Джейн находились в пещере не одни.