Текст книги "Алмазы Карибского моря"

Глава 9
Конкурентная борьба

Пробежав взглядом контракт, Быков поднял глаза и посмотрел на Майкла:

– Ручка есть? Я подпишу.

– Тебя ничего не смущает?

– А что меня должно смущать?

– Там есть пункт о том, что в своей гибели ты винишь только себя.

Быков засмеялся, взял протянутую ручку и поставил размашистый росчерк на бумаге.

– Знал бы ты, сколько я таких контрактов подписал. И при спуске в батискафе, и на Полюсе…

– Странный ты парень, – сказал Майкл, забирая ручку и свой экземпляр контракта.

Они сидели в своей никопольской квартире, освещенной закатным солнцем. Джейн вышла в супермаркет. За открытым окном с писком носились стрижи.

– Что же во мне странного? – спросил Быков.

– Не сидится тебе на месте, – пояснил свою мысль Майкл. – Деньги, я понимаю. Но с твоим именем давно можно было поставить дело на поток. Одни фотографируют, ты покупаешь снимки и продаешь.

Предложение вызвало у Быкова недоверчивый смешок. Потом он понял, что Майкл не шутит, и стал серьезным.

– Это было бы скучно, – сказал он. – Мне казалось, что мы с тобой оба это понимаем.

– Конечно, Дима! – Майкл рассмеялся, сделав это несколько громче обычного. – Но когда видишь перед собой такого же чокнутого, как ты сам, то никогда не перестаешь удивляться. Виски хочешь?

– Бурбон? – спросил Быков, которого не слишком вдохновлял привкус кукурузного виски.

– Я редко изменяю своим привычкам.

– Бурбон так бурбон.

Они добавили в стаканы колотого льда и расположились на балконе, откуда открывался вид на ничем не примечательную улицу. Если убрать с нее современные автомобили и пустить «Жигули» с «ГАЗами» и «ЛАЗами», то она снова смогла бы служить декорацией для съемок фильма об СССР. Ах да, оконные рамы были пластиковые. Но установлены они были в домах, построенных очень, очень давно. И все те хрущевки, которые считались когда-то временными жилищами в переходный период между социализмом и коммунизмом, вросли в потрескавшийся асфальт навечно, даже не думая уступать место современным зданиям.

Пока делались пробные глоточки для смакования напитка, Быков изображал полную расслабленность, хотя успел убедиться в том, что Майкл никогда не делает ничего просто так. Распивание виски было затеяно для какого-то разговора. Майклу была нужна непринужденная атмосфера, и он ее создавал.

– Парни Макса тоже подписали такие договоры, – обронил он как бы невзначай.

– Не сомневаюсь, – сказал Быков, глядя в стакан.

У него осталось самое неприятное впечатление от знакомства и общения с «великолепной семеркой». Подлое нападение Самвела и его угрозы характеризовали всю компанию красноречивее любых слов и вежливых улыбок. Негодяй оказался прав в одном: Быков не мог рассказать Майклу об инциденте, чтобы не получить обвинение в домогательствах к Джейн.

Во время пикника, пока все беззаботно поедали шашлыки, к Быкову как бы невзначай приблизился шкафообразный Вадик и сел на бревно рядом.

– Говорят, ты сегодня чуть не утонул, – сказал он, макая лаваш в острый соус и отправляя в рот кусок за куском, отчего его губы казались накрашенными помадой.

– Кто говорит? – бесстрастно спросил Быков, не переставая жевать.

Почему-то этот простой вопрос рассердил Вадика.

– Ты не умничай, мужик, – процедил он. – Я пришел сказать, что у нас один за всех и все за одного. Ты не только Самвелу не понравился, но и всем нам.

– Он объяснил, – кивнул Быков, отставил одноразовую тарелку и стал пить пиво.

– А раз объяснил, – продолжал Вадик, сопя, – то собирай манатки и проваливай. Мы сами сфоткаем, чего хошь. Ты, Дима, лишний.

– Что вы так взъелись на меня?

– Не твоего ума дело.

– А вот я так не считаю. – Быков встал, сунул в руки растерявшемуся Вадику пустую банку, тарелку с непрожеванными комочками и пошел к костру, обронив через плечо: – Отнесешь в мусор. Только на пляже не бросай, мы же боремся за чистоту природы, верно?

Как и следовало ожидать, Вадик не бросился на обидчика с кулаками, а ограничился тем, что растоптал пластик и жесть своими огромными ножищами. Подобно Самвелу, он предпочитал действовать украдкой, исподтишка. Это могло означать только одно. Парни, найденные Максом, по неизвестной причине стремились избавиться от Быкова. Перебрав все возможные причины такой антипатии, он пришел к выводу, что семерка видит в нем соперника. Какими глазами смотрели они на Джейн! С присутствием Майкла Чернова они вынуждены смириться, поскольку он, как говорится, заказывает музыку, и, следовательно, остальным остается лишь плясать под его дудку. А вот лишний танцор им ни к чему. Вот почему эти семеро так ополчились против Быкова. Они попросту хотят избавиться от конкурента в его лице.

Сейчас, сидя на балконе с Майклом, он предположил, что разговор о команде зашел не зря, и не ошибся.

– Между нами говоря, – сказал Майкл, – Максим и ребята от тебя не в восторге.

– Я тоже, – буркнул Быков. – Они объяснили, в чем дело?

– Напрямую нет. Но Максим уже несколько раз спрашивал, зачем я беру тебя, и предлагал не заключать с тобой контракт.

– Но он чем-то это мотивирует?

– Утверждает, что даже необоснованная, инстинктивная неприязнь может оказаться роковой при совместном путешествии. Замкнутое пространство, вынужденная близость – эти обстоятельства порой не только до конфликтов доводят, но и до настоящего кровопролития.

– Майкл, – заговорил Быков, выслушав партнера, – скажи честно, ты решил обойтись без моих услуг? Не люблю, когда ходят вокруг да около.

– Если бы я хотел от тебя избавиться, то зачем бы подписывал с тобой контракт?

– Тогда к чему этот разговор?

– Постарайся найти общий язык с Максом, – ответил Майкл. – Мне в коллективе конфликты ни к чему. Вам вместе плыть, работать и делить трудности. Хотелось бы, чтобы вы достигли взаимопонимания.

– Максим тоже отправляется с нами? – неприятно удивился Быков.

До этого момента он не отдавал себе отчета в том, что с большим недоверием относится к знакомому Майкла. Как-то уж больно подозрительно выглядела их встреча в Никополе. Словно Макс специально попался Майклу на глаза, а потом еще и подсунул ему этих странных гребцов и яхтсменов, половина из которых не умеет плавать как следует. Может быть, в этом все дело? Может быть, Максим и его команда замышляют что-то недоброе? Если так, то тем больше у Быкова оснований держаться рядом. Только он будет способен защитить Джейн в случае чего.

Пока эти мысли проносились в его голове, Майкл подтвердил, что Максим намерен сопровождать «своих бравых парней», как он выразился. Быков пожал плечами, понимая, что от его мнения тут ничего не зависит. Уставившись на закатное небо над городскими крышами, он сказал:

– Завтра приглашу Макса с собой на строительство, там поговорим. Ты его давно знаешь?

– А тебя я давно знаю? – ответил Майкл вопросом на вопрос. – Нет, Дима. Дело не в этом. Дело в доверии. Максиму я доверяю. И тебе тоже. И я хочу, чтобы между вами не было трений.

Быков не стал говорить, что конфликт у него возник не с самим Максимом, а с его компанией. Да он бы и не успел объяснить. Вернулась Джейн, и Майкл отправился к ней, чтобы наградить сочным поцелуем, похожим по звучанию на то, как если бы он быстро и энергично высосал мякоть инжира или попробовал на вкус истекающую соком хурму. Для Быкова это было слишком. Он отправился на прогулку, умудрившись при этом не хлопнуть дверью слишком сильно.

Отношения этой пары были, мягко говоря, странными. Майкл часто обращался с Джейн грубо, с особым удовольствием проделывая это в присутствии посторонних. Почему она позволяла и прощала ему хамские выходки, у Быкова в голове не укладывалось. Эта странная зависимость Джейн от Майкла не давала Быкову покоя. Будь у них теплые отношения влюбленных, он давно пошел бы своей дорогой, оставив их в покое. Но американка явно страдала и, бывало, откровенно тяготилась присутствием Майкла. Порой Быков перехватывал ее смущенные, тоскливые взгляды, говорящие о ее истинном отношении к положению невесты такого человека, каким являлся Майкл. При этом о помощи она никогда не просила ни вслух, ни безмолвно. Такое ее поведение связывало Быкову руки. Он не мог бросить ее на произвол судьбы. Он должен был находиться рядом в тот момент, когда последняя капля переполнит чашу терпения Джейн и она станет искать защиты от произвола Майкла. Вот почему Быков был вынужден ждать и находиться рядом. В этом он видел свой долг. И возможное счастье.

Захваченный своими мыслями, он шел по ночным улицам все дальше и дальше. Теплый воздух был ласков и ароматен. Розоватый свет фонарей придавал городу особое, неповторимое очарование.

Вспомнилось, как давным-давно, такой же летней ночью он возвращался со своего первого свидания. Девочку звали Ларисой. Она жила в том же доме, что и Быков, но в соседнем подъезде и двумя этажами выше.

Балконы тогда стеклили редко, а дом был г-образным, так что каждое появление Ларисы отслеживалось Быковым из-за шторы. Она выходила на балкон в достаточно коротких халатиках, и его мальчишеское сердце трепетало от запретного восторга. Его сердце было готово взорваться, когда ему казалось, что предмет обожания откуда-то знает о его присутствии. Время от времени скучающая на балконе Лариса поворачивала голову и смотрела прямо на окно Быкова, заставляя его холодеть от страха быть обнаруженным.

А потом настал день, когда она неожиданно приблизилась к нему возле школы и, строго заглянув в глаза, спросила:

– И долго это будет продолжаться, Быков?

– Что? – пролепетал он, едва ворочая языком и готовый провалиться сквозь землю.

Они оба учились в восьмых классах, только в разных, и в школе почти никогда не сталкивались или же мельком видели друг друга издали. Образа Ларисы, стоящей на балконе с голыми ногами, было вполне достаточно ему для любви, а вблизи она выглядела совсем другой девочкой. Курчавые волосы ее секлись, кофта на плечах была усеяна подозрительными мусоринками, а лоб она лучше бы не пудрила, потому что от этого прыщи были еще более выпуклыми и заметными.

– Подсматривать за мной, – жестко произнесла Лариса. – Думаешь, я не вижу, как ты за занавесочкой прячешься?

– Я… Никто не прячется! – выпалил Быков.

– Дурак ты, Быков, – заключила она. – Чем в окно пялиться, лучше бы пригласил куда-нибудь.

От растерянности он пригласил. А потом, проводив Ларису до двери, долго бродил вокруг дома, раздираемый противоречиями. Волшебное видение окончательно растаяло, сменившись вполне себе осязаемой девушкой с налитой грудью и прочими выпуклостями, будоражащими воображение. Но без любви все это было чужим и ненужным, хотя, судя по поцелуям, Лариса была готова предоставить свои прелести в полное распоряжение Быкова. Тогда, промаявшись, он твердо решил для себя, что никогда не сблизится с девушкой без любви. Потому что тогда перед глазами всегда будут стоять прыщавые лбы, а во рту ощущаться вкус скисшего молока.

И надо отдать должное, Быков ни разу не изменил своему принципу. Беда состояла лишь в том, что влюбленности разили его с регулярностью простуд или инфекционных заболеваний в детстве. Увидев красивую девушку, он терял голову и был готов связать с ней всю дальнейшую жизнь, но этого никогда не происходило. Каждый раз что-нибудь мешало. И, похоже, Джейн не была исключением.

Может, действительно, плюнуть и выйти из проекта? Но как же плавание на чайке через Атлантику? Неужели оно состоится без Быкова? Нет, нет, это невозможно! Двойная приманка удерживала Быкова, лишая его маневра и свободы выбора. В очередной раз убедившись, что он крепко-накрепко привязан к американской паре, Быков вздохнул и отправился домой.

Подъезд встретил его тишиной, тусклым светом и всевозможными запахами, сочащимися из всех квартирных щелей. Лифт в подобных пятиэтажках отсутствовал, лестничные площадки были узкими с дверями, составленными почти вплотную. Заблудиться здесь было невозможно, даже при том, что, начиная с третьего этажа, лампочки в плафонах не горели. «Странно», – отметил про себя Быков. Когда он выходил из дома, свет был повсюду, начиная с пятого этажа, где размещалась съемная квартира.

Как вскоре выяснилось, ничего странного в этом не было.

На последней площадке Быкова подстерегала темная мужская фигура. Вначале она была незаметной, поскольку мужчина стоял вплотную к торцевой двери и сливался с ней в почти полной темноте. Когда он сдвинулся с места, это выглядело, как если бы от мрака откололся изрядный кусок и двинулся на Быкова. Над головой нападающего угадывалась занесенная дубинка.

Попытайся Быков увернуться или прикрыться руками, на него все равно обрушился бы этот удар, не этот, так следующий. Вряд ли удалась бы ему и контратака. Но он не был силен в единоборствах, а потому избрал третий из возможных вариантов: пустился наутек.

Принято считать, что настоящие герои никогда не отступают и даже не останавливаются. Встретится им превосходящий по силам противник, они прут напролом. Попадется река – форсируют, стены крушат лбом, в пропасти бросаются, очертя голову. Если так, то Быков не принадлежал к их числу и, подвергшись нападению вооруженного здоровяка, превосходящего его ростом и прочими габаритами раза в полтора, он повернулся и побежал вниз по лестнице.

Нападающий устремился за ним. Прыгнув на площадку между лестничными пролетами, Быков схватился за перила, намереваясь перемахнуть сразу через несколько ступенек, но в темноте оступился, скользнул каблуком по бетону и сел на лестнице в нелепом подобии шпагата. Тут бы ему и пришел конец, если бы преследователь оказался не таким расторопным. Но он находился слишком близко за спиной Быкова, чтобы успеть затормозить, да еще в темноте. Налетев на раскорячившуюся фигуру, он издал обреченный возглас и, распластавшись в воздухе гигантской летучей мышью, обрушился на следующую площадку.

Дубинка покатилась по кафельному покрытию. Здесь было несколько светлее, чем на самом верху, и Быков сумел разглядеть врага, вернее, еще раз оценить его массивные очертания и плюс к этому обратить внимание на гангстерскую маску на голове и на могучий торс, обтянутый черным свитером.

Было ясно, что если Быков бросится обратно, то ему никак не успеть скрыться в квартире, чтобы отгородиться от опасности дверью. Путь вниз был прегражден. Ожидать, пока гигант встанет и приготовится к поединку, было бы безумием чистейшей воды.

Мгновенно взвесив все эти варианты в голове, Быков вскочил и, продолжая держаться за перила, подбросил себя в воздух. В этот момент он походил на заправского каратиста, наносящего удар в прыжке. Его подошва врезалась куда-то в середину обращенной к нему физиономии в обтягивающем колпаке. Голова опрокинулась, так что одной ногой Быков приземлился прямо на нее. Был отчетливо слышен звук, с которым затылок противника впечатался в пол – хрясь! – это лопнула плитка.

Быкова бросило вперед, он бы врезался лбом в простенок, если бы не выставил перед собой руки. Тем не менее он не сохранил равновесие и был вынужден присесть, нащупав коленом дубинку. Это было весьма кстати. Громила как раз приподнимался на локтях, собираясь с силами перед продолжением схватки. Быков от души огрел его литой резиновой дубинкой по голове с люто сверкающими глазами в круглых прорезях.

Он успел сделать это дважды, прежде чем противник перехватил дубинку и вырвал ее из руки Быкова, одновременно с этим поднимаясь во весь рост. На площадке внизу возник силуэт второго типа в маске. Он явно спешил на помощь товарищу. Все, что оставалось Быкову, это присесть и рвануть ближнего к нему противника за лодыжки.

Здоровяк, уже заносивший дубинку, повалился прямо на своего товарища. Грохнуло оконце, вышибленное на уровне пола. Пока нападавшие возились на тесной площадке, Быков белкой взлетел на пятый этаж, воткнул ключ в скважину верхнего замка и вломился в квартиру.

Дверь захлопнулась перед носом черного силуэта. Быков, тяжело дыша, попытался разобрать, что происходит в подъезде, но слышал только пульсацию крови в ушах. Его грудь тяжело вздымалась, руки и ноги дрожали. Он посмотрел на свои пальцы, дивясь тому, что им удалось выхватить ключи, найти нужный и с первого раза попасть им в скважину.

– Дима? – спросила Джейн, возникшая в прихожей. – Что с тобой? Что случилось?

– Бежал, – ответил Быков, продолжая ловить ртом воздух.

– От кого? – поинтересовался Майкл, тоже явившийся на шум.

– Просто бегал по лестнице вверх-вниз, вниз-вверх.

– Зачем?

– Говорят, помогает для похудения. Хочу сбросить лишние килограммы… или как там у вас? О, фунты!

– У тебя рука до крови ободрана, – сообщила Джейн. – И из губы кровь идет.

– Прикусил, – пояснил Быков.

Это было чистой правдой. Чтобы не врать в остальном, он отправился в ванную.

Дыхание восстановилось только после десятиминутного душа.

Глава 10
Искушения и покушения

Максим вел машину уверенно и красиво. Ветерок, врывающийся в приоткрытое окно, ерошил его волосы, но был не в состоянии растрепать безупречную прическу или нарушить ровный пробор. Его можно было смело вставлять в ретро-фильмы, где он как раз пришелся бы ко двору. Пестрая рубашечка с короткими рукавами застегнута под воротник, на левом запястье часы, солнцезащитные очки зацеплены за нагрудный карман, лицо гладко выбрито. Образ нарушали только узкие бежевые шорты, подкаченные чуть выше колена, чересчур короткие носочки и несомненно современные кроссовки на флуоресцентной подошве.

– Нет, – произнес он, выслушав Быкова. – Этого не может быть.

– Кто бы еще мог на меня напасть, Макс? Они явно собирались меня покалечить.

– Но с какой целью?

– Чтобы я не смог отправиться в плавание, – пояснил Быков, искоса наблюдая за спутником. – Именно этого добиваются от меня твои парни. Самвел прямо меня предупредил.

– Слушай, – произнес Максим, отрывая взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Быкова. – А ты детективных сериалов не пересмотрел, а? Такое только в кино бывает.

– Я не смотрю сериалы.

– Тогда, может, книги почитываешь, а? – Максим подмигнул. – «Он выхватил из ножен кинжал и вонзил его в спину несчастной жертве». Хе-хе.

– Ничего смешного не вижу, – сказал Быков.

Затеяв этот разговор на следующий день после нападения, он не надеялся добиться от Максима признания. Просто хотелось проследить за его реакцией и проверить свою догадку. Проведя ночь в бесконечных размышлениях, Быков все больше склонялся к мысли, что гигантом с дубинкой был не кто иной, как Вадик, а его сообщником выступил еще кто-то из «семерых козлят», оказавшихся на проверку самыми настоящими козлами.

– Я за своих парней ручаюсь, – произнес Максим с обиженным видом. – А у тебя, извини, мания преследования какая-то.

– Мания? Разве ты не знаешь, что твои спортсмены против моего участия в экспедиции?

– Ну не понравился ты им, Дима. Такое бывает. Но это не повод калечить человека, рискуя получить за это реальный срок.

– А что, – сказал Быков, – это идея. Вот возьму и накатаю заявление в полицию. Пусть разбираются с гномами сами.

– Гномы?

Лицо Максима напряглось. Он не слишком аккуратно и расчетливо обогнал автобус, а потом еще и подрезал его, торопясь покинуть встречную полосу перед носом грузовика.

Эта нервозность не укрылась от внимания Быкова.

– Сказка такая есть, «Белоснежка и семь гномов», – сказал он.

Профиль Максима застыл, заострившись.

– По-твоему, я похож на Белоснежку? – спросил он.

«Съезжает с темы, – подумал Быков. – Делает вид, что оскорблен до глубины души, а сам выигрывает время, чтобы перестроиться и выбрать новую линию поведения».

– Послушай, Дима, – медленно заговорил Максим, не дождавшись ответа. – Это серьезные обвинения, но беспочвенные. Никто ничего не докажет, потому что ничего не было. Но копать полиция начнет обязательно, потому что учует запах американских долларов. К Майклу прицепятся, обложат налогами, потребуют взятку, он потрепыхается, а потом бросит все к чертовой матери. Ты этого добиваешься? Хочешь сорвать экспедицию? Хочешь, чтобы полицейские стали проверять, из чего мы строим и для чего? Кто станет бумаги всякие оформлять? Может быть, ты?

Закончив эту тираду, Максим сменил гневный тон на доверительный, почти задушевный.

– Если хочешь, давай соберемся все вместе и обсудим проблему. Мы с тобой, Майкл, Джейн и парни. Поговорим начистоту. Можешь даже выдвинуть им обвинения. Правда, при этом всякая грязь всплывет, но это даже хорошо, пора выяснить отношения.

– Какая грязь?

Задав этот вопрос, Быков невольно отыскал в зеркале заднего обзора следующую за ними машину с американцами.

– Говорят, ты какие-то шуточки отпускал в адрес Джейн, – сказал Майкл, глядя прямо перед собой. – Или хвастался, что она твоя будет. Не знаю. Я не вникал. Но ребятам это не понравилось, вот они против тебя и ополчились. Не в их характере нападать исподтишка. Хотели бы, дали в морду и все. Самвел, кстати, собирался, нет?

Каждое слово, достигая сознания Быкова, ранило его, как отравленная заноза. Он представил себе, какими глазами посмотрит на него Джейн. А Майкл? Можно сколько-угодно переубеждать их потом, но, как говорится, «осадочек останется». Если нападение действительно было делом рук спортсменов, то это была грубая, топорная работа. Для того чтобы избавиться от Быкова, было достаточно поссорить его с американцами и настроить против него Джейн. В этом случае он попросту собрал бы вещички и покинул негостеприимный Никополь.

Быков перехватил взгляд, брошенный на него Максимом через зеркало, и прочитал там подтверждение своим мыслям. Тот как раз решал для себя, насколько болезненно относится Быков к клевете против себя. Нужно было лишить его иллюзий. Стоит шантажисту нащупать наиболее болезненную точку, как он будет давить на нее до посинения.

– Я не против разговора по душам, – кивнул Быков. – И на собрании мы посмотрим на лицо Вадика. Готов спорить, что на физиономии у него остались следы вчерашней стычки. Я хорошенько врезал ему ногой, может быть, даже нос сломал.

Максим рассмеялся:

– Ох эти мне любители теорий заговоров! Вадим, чтобы ты знал, со вчерашнего дня в отъезде. На сборах он, Дима. В Херсоне. Так что твои утверждения голословны.

– Там был и второй, – напомнил Быков и решил блефануть. – У него тоже отметины остались. Вот сегодня проверим.

– Да сколько угодно! – скривился Максим. – Только не забывай, что парни – спортсмены, а не какие-то там неженки. У них без ссадин и шишек не обходится. – И снова Майкл вернулся к доверительному тону. – Вот что я тебе скажу, Дима. Ты мне нравишься, честно. Давай выбросим все эти мутки из головы. Я поговорю с ребятами, обещаю. Они, наверное, что-то не так поняли. Вот я пообщался с тобой и вижу: ты человек порядочный. Ошиблись парни. Сам знаешь, как это бывает: один что-то ляпнул, другие подхватили. Просто недоразумение. Кому они нужны, недоразумения? Тебе? Мне? Да никому. В общем, проехали. Как говорится, замнем для ясности. Возражения есть?

– Нет, – сказал Быков, всегда считавший, что худой мир лучше доброй ссоры.

– Вот и отлично! – искренне обрадовался Максим. – Терпеть не могу, когда свои между собой собачатся. Мы ведь в одной лодке, верно? Зачем же ее раскачивать, а? Давай не будем.

– Давай.

Быков подумал, что, скорее всего, после этого разговора новых инцидентов не будет. Все эти гребцы-яхтсмены угомонятся. Максим определенно имеет на них влияние, и только что он, похоже, решил пойти на мировую. Быкова это устраивало.

Они съехали с трассы и, пропетляв по стежкам-дорожкам, остановились. Отсюда нужно было идти пешком, потому что через плавни на машинах не доберешься.

Быков достал из багажника рюкзак. С этого дня ему и четверке спортсменов – Самвелу, Юре, Жене и Валентину – предстояло жить в лагере и участвовать в постройке чайки. Нужно было ускорять процесс, а рабочих рук не хватало. Один из подручных Шовкуна беспробудно запил, другой заболел, остальные трое срочно выехали на заработки, так что он остался с плотником и подручными. Быков и спортсмены были привлечены поучаствовать в строительстве, чтобы успеть соорудить лодку до холодов. Майкл и Максим пачкать руки не собирались. Вадик с двумя дружками пропадали на сборах или где-то еще. Таким образом, городская жизнь для Быкова закончилась. Как и ежедневное общение с Джейн.

Словно подчиняясь его мысленному зову, Джейн догнала Быкова и пошла по тропинке сзади, сходя на траву туда, где не мешали растения.

– Теперь мы долго не увидимся, Дима, – сказала она. – Как думаешь, строительство скоро закончится?

– В месяц уложимся, – ответил он. – Может, недели три.

– Долго, – заметила Джейн.

– Вы будете приезжать. Майкл ведь захочет знать, как у нас идут дела. Так что мы будем видеться.

У нее вырвался нервный смешок.

– Я хотела сказать, что до начала путешествия еще так много времени. Мне ужасно надоел этот городок.

Быков весь налился кровью, сообразив, что принял желаемое за действительное, и частично выдав свои чувства. Сначала он почувствовал себя тем мальчишкой, которого поймала на горячем ушлая соседка Лариса. Потом разозлился и не удержался от язвительной шпильки:

– Не забывай, что у вас романтическое путешествие, Джейн. Теперь вы будете еще больше времени проводить вдвоем.

Она оглянулась, проверяя достаточно ли далеко Майкл, и спросила:

– Ты действительно думаешь, что это меня радует, Дима? Ты казался мне более проницательным.

– Тогда в чем дело? – тихо заговорил он. – Почему вы вместе, если ты его не любишь? Что вас связывает? Что удерживает рядом? Ты боишься Майкла? Скажи только слово, и я позабочусь обо всем. Никто не посмеет тебя обидеть, Джейн. Хочешь, я увезу тебя? Куда захочешь.

Джейн вздохнула:

– Спасибо, Дима. Но мы не всегда можем делать, что хотим, сам знаешь. Поэтому все останется, как есть. Хотя…

Она умолкла, и наступившая пауза показалась Быкову очень обнадеживающей.

– Что «хотя»? – быстро спросил он.

– Я была бы счастлива встретить тебя при других обстоятельствах.

– Джейн!.. – начал Быков порывисто.

– Молчи! – потребовала она. – Мы и так заболтались. Майклу это не понравится. На самом деле ему плевать, кому я нравлюсь, но он любит устраивать мне выговоры. Это его вдохновляет. У него заметно улучшается настроение, когда ему удается довести меня до слез или хотя бы просто сделать несчастной.

– Ты не должна этого терпеть. Ты красивая, умная, ты…

– Молчи, – повторила Джейн. – Хватит этих сентиментальных бредней. От них только хуже становится.

С этими словами она отстала, незаметно присоединившись к Майклу, занятому беседой с Максимом.

На берегу затона компанию встретил Шовкун с помощниками. Они с гордостью подвели гостей к простой на вид конструкции, представлявшей собой липовый киль, к которому постепенно прибивались ярусы тщательно подогнанных досок, которым предстояло подняться на почти трехметровую высоту. Для удобства киль был погружен в глубокую яму, устланную листами нержавеющего железа. Чайку предполагалось спустить по ним на воду, как по скользкой горке. По уверениям Шовкуна, задача была вполне по силам полутора десяткам мужчин.

Он убедил Майкла сократить длину лодки с двадцати метров до пятнадцати, чтобы с ней могли управляться шесть-восемь гребцов. Для них уже начали устанавливаться широкие прочные скамьи, сидя на которых нужно было упираться ногами прямо в днище, поскольку палуба на чайке отсутствовала.

– По-хорошему надо бы садить по два человека на весло, а весел иметь хотя бы дюжину пар, – рассуждал Шовкун. – Но тогда потребовалась бы целая куча народу, которую надо кормить и поить.

– У нас будет парус, – напомнил Майкл. – Мачту еще не вытесали?

– Мачта нужна сборная, шеф. При виде турков казаки мачты снимали и укладывали на дно, чтобы издали не заметили. Сами тоже ложились. Борта-то всего на метр из воды торчат. Попробуй разгляди такую чаечку издали. А она раз – и уже рядом.

– Нам-то зачем такие премудрости? – скривился Макс. – Ставьте обычную мачту, нормальную. Лишь бы парус навешивать.

– Нет, – отрезал Шовкун. – Тогда сами стройте. Или на моторке плывите. Это казачья чайка, а не корыто. Кабы знал, что так повернете, то не брался бы.

Его помощники покивали в знак согласия, а потом на всякий случай пожали плечами, давая понять, что готовы принять любое мнение, лишь бы им платили.

– Окей, окей, успокойся, Петр, – вмешался Майкл. – Будем делать все, как положено. У нас все-таки научный эксперимент, а не увеселительная прогулка.

Максиму явно не понравилось, что последнее слово осталось не за ним. Ткнув пальцем в деревянный остов, он заметил:

– Что-то у тебя не видно разницы между передом и задом. Нос должен быть острый, а корма шире и выше. Разве не так?

– А вот и нет, – возразил Шовкун, не скрывая чувства превосходства. – У чаек руль с обеих сторон размещался, и плыть они могли хоть туда, хоть сюда. – Он показал ладонью. Это позволяло мгновенно, без разворота менять курс на противоположный, всего лишь начав грести в обратную сторону. Турки офигевали. У них корабли годами строились и не имели такой маневренности. А казаки могли хоть полсотни чаек пустить на воду за два или три месяца. Потеряли флот – не жалко, новый отстроим.

– И верфи не надо, – поддакнул Быков, прислушивавшийся к разговору.

– Точно! – обрадовался Шовкун при виде единомышленника. – Экономнее чайки корабля не было на всем свете. Дерево, смола, чуток железа, канаты да веревки, вот и все расходы.

– Работа мне не так уж дешево обходится, – заметил Майкл с кислой миной.

– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты каравеллу строил.

Фраза вызвала смешки у рабочих, которые, впрочем, стали дружно откашливаться, заметив косой взгляд, брошенный на них боссом.

– Мне не нужна каравелла, – заявил Майкл заносчиво. – Мне нужна чайка.

– И это правильный выбор, – улыбнулся Шовкун. – Быстроходнее, надежнее и проще корабля не было. Запорожские казаки запросто развивали скорость в восемь узлов на одних только вёслах.

– Это сколько? – поинтересовался Юрий, приблизившийся к компании вместе с остальными спортсменами.

– Пятнадцать километров, – сообщил ему Быков. – А ты разве не знал?

– Почему я должен знать?

– Разве ты на яхте не ходишь?

Спортсмены переглянулись. Юрий сплюнул и сказал:

– У нас паруса, а не узлы.

– Понятно, – сказал Быков.

– Что тебе понятно? – вызверился Жека.

– Дима! – укоризненно воскликнул Максим и покачал головой, говоря взглядом: «Мы же договаривались, а ты опять начинаешь!»

– Я просто объяснил про узлы, – стал оправдываться Быков.

Торопясь погасить назревающий конфликт, Шовкун выдал еще одну порцию информации:

– Путь от устья Днепра до Анатолии казаки проделывали часов за сорок, если погода позволяла. А это через все Черное море, представляете? Турецкие галеры в сравнении с ними были медлительными и неповоротливыми.