Текст книги "Приложение к клятве Гиппократа"

Аттракцион «Твоя большая тайна»
О. Померанцева, М. Ветров

Самолет совершил посадку и Максим поднял с сидения затекшее, не столько от долгой неподвижности, сколько от напряжения тело. «Только поезд, – думал он, – больше никогда..» Кое-как он добрался до выхода, но когда вдохнул свежий прохладный воздух севера, его захлестнула радость жизни, и он бодро и быстро спустился по трапу. Было два часа ночи, а вокруг – белый день.

Позади, щурясь, с кислой миной плелась молодая жена. Она не выспалась, муж то и дело будил ее, хватал за плечо ледяной рукой и тряс, и, вообще, в свой медовый месяц Таня мечтала загорать на юге, расхаживать в бикини. В этот раз она благоразумно промолчала: нельзя же сразу раскрывать свои планы на семейную жизнь, но потом она уверенно возьмет руль в свои руки. При мыслях об этом, ее маленький красивый лобик морщился, личико приобретало серьезное и вдохновенное выражение.

Друг Коля, примчался в аэропорт на своем Кроссовере, раз десять обнял Максима и столько же раз поцеловал ручку Тани, которая подавала ее лопаточкой, жеманно отворачивая лицо. Автомобиль быстро продвигался по почти пустой автостраде, а показавшийся город, струился со склона яркими разноцветными домами. Максим вспомнил свой городок, который летом выглядел как зеленая волна – дома едва видны. А тут низкие деревца и ни одного человека – все спят, ночь.

В гостях у армейского друга время прошло замечательно – в застольях, разговорах, в поездках по окрестностям Полярска. Так продолжалось две недели и, наконец, все устали. Жена Коли металась между кухней, детьми, гостями и с раздражением поглядывала на жену Максима, которая, не получив юга и моря спала до полудня, отговариваясь тем, что она долго не может уснуть в светлую ночь. Николай разрывался между работой, женой и гостями. Максим решил, что пора уезжать.

Когда он объявил об отъезде, у всех будто гора с плеч упала, все повеселели и даже снова подружились. Друг Коля напоследок решил повести гостей в парк аттракционов. Парк был роскошным: всевозможные карусели, качели, даже аналог американских горок. Когда перепробовали все, исключая лишь детские карусели с оленями и лошадями, когда детей вырвало одного за другим, а самого Максима затошнило, Николай предложил еще один аттракцион – «Твоя большая тайна».

– Ерунда, конечно, но впечатляет, – сказал он.

Это было что-то вроде комнаты страха, куда впускали по одному, поэтому, когда Максим хотел войти с женой, ему отказали.

У входа охранник надорвал билет и сказал:

– Билет не терять, иначе не выпустим.

Максим хмыкнул на примитивную шутку. Он потянул за ручку двери, любительски разрисованной всякими сказочными фигурами – драконами, скелетами, вампирами, а затем закрыл дверь за собой. Охранник что-то ему сказал и даже попытался остановить, но, вероятно, ему показалось. Попав в крохотный коридорчик, он обнаружил там худенькую старушку, с белыми волосами, лежащими шапочкой, с накрашенными глазами и губами. Контраст между коричневатой морщинистой кожей, седыми волосами и краской на лице не понравился ему и оставил какой-то неприятный осадок.

Старушка засмеялась и кокетливо сказала, что он должен дать клятву о неразглашении. Все, что он увидит, все, что с ним произойдет, – это тайна. Он смущенно повторил слова клятвы и подумал, что детям, наверное, это интересно, но почему эта бабушка дурака валяет перед ним? Кроме того, могли бы найти кого-нибудь посимпатичнее, хотя ее внешность, дополненная металлическими зубами должна добавить страха и таинственности. Все начинается, думал он, с провинциальных дурных шуток.

Старушка отперла дверь, он шагнул и дверь захлопнулась. Максима окутала какая-то туманная тьма. Воздух был густой, и, казалось, состоял из очень мелких капелек, которые прохладно касались его щек. Немного трудно дышать и Максим решил вернуться. Он повернулся, но не нащупал никакой двери, хотя минуту назад вошел в нее и не успел сделать и шагу. Блуждания в тумане были прерваны громким, резким и неприятным звуком: перед ним засверкала надпись, вероятно, выполненная галогеновыми трубками: «Держитесь данного направления». Мигание вывески позволило рассмотреть тоннель, ведущий в туман или в дым. «Скорее всего, – подумал Максим, – это мерзлота. Холодная почва нагревается и дает пар». Он удовлетворенно кивнул своему объяснению.

Потолки тоннеля оказались низкими, а сам он был квадратной формы. Вспышками высвечивались, свисающие с потолка то ли веревки, то ли корни. Максим двинулся вперед, и вскоре надпись осталась позади, вспышки становились все слабее, и он вынужден был идти в почти полной темноте. Под ноги попадался какой-то мусор, в одном месте запахло мочой, затем, шурша, дорогу перебежал какой-то зверек. Максим подумал, что крыса и в душе у него начала нарастать паника. «Оригинальное решение проблемы без затрат, – усмехнулся он. – Используй заброшенный тоннель, не чисть его, не трави крыс, насекомых, – он, содрогаясь, прислушался к себе – не зудит ли где-нибудь, – и все – повышенный адреналин обеспечен. Неужели они действительно думают, что смогут долго обманывать? Найдется ведь кто-то, кто не поверит в необходимость выполнять клятву. Вообще – дешевый трюк». Неприятный путь по тоннелю, следуя по которому он дважды вступил во что-то подозрительно мягкое и скользкое, испачкал руку в какой-то слизи, коснувшись стены, окончился надписью, теперь горевшей на старой покосившейся двери и выполненной, вероятно, фосфором: «Заходите».

Он зашел и оказался в тесной кабинке, из которой тут же попытался выскочить, так как вместе с ним в нее юркнул какой-то зверек, но дверь захлопнулась и кабинка рванула вверх – она оказалась лифтом. Зверек, расправил крылья – это была летучая мышь, взлетел, пристроившись под потолком. Максим никогда не видел их вблизи и когда рассмотрел, содрогнулся. Глазки-бусинки на ниточках, лапы только задние, а вместо передних – сложенные крылья. Мышь спустилась ниже, перебирая крыльями-палочками и то ли зашипела, то ли зацокала на него.

Скорость была такой, что его сердце оказалось в горле и грозило вот-вот выпрыгнуть. Он судорожно схватился за какой-то выступ. Через несколько долгих минут дверь распахнулась, мышь вылетела, задев Максима и чуть не запутавшись у него в волосах. В глаза ударил свет, а его легкие наполнились свежим воздухом, тело обвеяло ветром. Свет был радужный, и когда он приоткрыл глаза, его охватил восторг. Небо переливалось всеми существующими цветами и их оттенками. «Вот это да! – мысленно воскликнул Максим, – это же северное сияние!». Он невольно сделал шаг из кабинки, и она, лязгнув дверями, унеслась вниз. «Странно все-таки, говорили, что только ночью можно его увидеть».

Вскоре площадь свечения стала сокращаться, и радужное сияние втянулось как будто в большую воронку. Под конец осталась лишь пятно ярко-голубого цвета, затем затянулось и оно. Максим оглянулся, и чуть не закричал, – он находился на вершине какой-то горы и стоял на краю небольшой площадки, а ветер, между тем, крепчал. Вокруг также были вершины гор и за некоторые из них зацепились облака.

Паника была так сильна, что он уверился, что падает, так как все завертелось и стало переворачиваться. На самом деле, тело действовало правильно. Когда головокружение немного прошло, он обнаружил, что сидит на площадке. Осторожно оглянувшись в поисках надписи, указывающей путь, он ее не нашел. Раздражение накрыло его с головой и перешло в кипение. Теперь понятно, зачем требуется клятва о неразглашении, ведь за такое обслуживание судят.

Шло время, но ничего не происходило, а его ярость сменилась страхом, и он даже подумал: а суждено ли ему вернуться обратно? Подумав, Максим решил, что бояться нечего – он ведь не первый кто воспользовался этим «развлечением». Люди же возвращаются, да и друзья его ждут, если что – поднимут тревогу. Но времени прошло прилично, жена, наверное, волнуется. «А вернулась ли она? Или, может, идет за мной?». Он решил подождать еще и спуститься вместе. Мысль о спуске заставляла его сердце сжиматься, и он всячески оттягивал этот момент.

Тем не менее, напряжение немного спало, он, конечно на вершине горы, но в этом есть некая стабильность. Максим осторожно лег на спину и расправил затекшие мышцы. «Только бы не уснуть, а то ведь упаду – костей не соберут». Он напряженно смотрел в небо, чтобы не закрыть глаза, но усталость взяла верх и, прикрыв глаза на минуту, он провалился в сон. Проснувшись, еще не открывая глаз, почувствовал, что утро солнечное – солнце, просвечивая сквозь веки, делало все вокруг красным. Дул ветер. «Неужели я еще здесь?» – в отчаянии подумал Максим и открыл глаза. Свет ударил по глазам, небо как синяя эмаль. «Сколько проспал? – он посмотрел на часы – семь часов, но чего – вечера, утра? Для северного лета надо было купить электронные часы», – с досадой подумал он.

Поднявшись, он заметил на поверхности самой площадки какую-то надпись. Он отполз ближе к краю и прочитал: «Спускайся».

– Ну ни фига себе! – возмутился парень. – Я вам что – скалолаз?

«И вообще, – подумал он, – кто это написал?» Он стал кричать, в надежде, что его услышат – это ведь просто аттракцион – а гора и все остальные эффекты – иллюзия. Но ветер относил его голос в сторону, забивался в рот и звук получался слабым. Максим продрог, захотел пить, но это была не самая большая проблема. Он вдруг заметил, что площадка стала осыпаться и уменьшаться в размерах, а камушек, который он поднял, рассыпался у него в руках. «Нужно хотя бы посмотреть, что там внизу». Довольно далеко внизу текла река, но гора, к его облегчению, оказалась не такой уж крутой, и спуститься по ней было можно, но для него только теоретически. Он попробовал спуститься вперед спиной, прижавшись к горе, которая каким-то образом снова стала каменистой, но вскоре застыл в неподвижности, не в силах оторвать конечности от неглубоких выступов.

Вдруг рядом с ним кто-то тихо проговорил:

– Не бойся, не двигайся, я тебе помогу.

Он осторожно повернул на голос голову, увидел развевающиеся темные волнистые волосы, а из-под них светлые глаза. Это была девушка, и она стала спускаться рядом с ним, указывая, на какие неровности нужно ставить ноги и за какие браться руками. Сама она сновала вверх и вниз, помогая ему.

Через полтора часа потный, растрепанный, с разодранными джинсами, он оказался на берегу горной реки, которая пенилась и разбрызгивала фонтанчиками воду, наталкиваясь на многочисленные камни. «Откуда здесь горы?» – подумал Максим.

– Воду можно пить, – прозвенел голос его спутницы.

Максим спохватился, стал горячо благодарить девушку.

Вода в речке оказалась очень вкусной и если бы не ее холод, ломивший зубы, то, казалось бы, пил бы ее и пил. Девушка сказала, что нужно перебраться через реку, там есть ягоды и орехи. Переход дался ему также трудно. Вода била по ногам, камни были скользкие. На середине реки он выбился из сил от напряжения, хотел присесть, чтобы отдохнуть, но оступившись, упал. Вода крепко схватила его и потащила. Девушка снова его спасла – стоя на большом плоском камне, протянула маленькую ладонь. Колебаться было некогда, и Максим схватился за нее. Девушка даже не покачнулась и ловко вытащила его на камень. Проморгавшись, он стал украдкой ее рассматривать: небольшая, крепенькая, лицо как у ангела – губы изящно изогнуты, ямочки на щеках, темные пышные волосы, а глаза! Большие, серебристые, с синей искрой – никогда таких не видел. Максим представил, как он на карачках карабкался на камень, весь мокрый, с прилизанными волосами и щекам его стало горячо. Но девушка была так ему рада, так славно щебетала, что смущение скоро прошло. Она восхищалась природой, говорила, как любит птичек, зайчиков, белочек…

– Ты как сюда попала? – спросил он, – тоже развлекалась в парке?

– Я? – немного растерялась девушка. – Да, конечно.

Поддерживая друг друга, они выбрались на берег. Речку окружали горы, и самые настоящие скалы. За ними ничего не было видно, только вверху – туман.

Девушка, которую звали Анжелика, уверенно нашла углубление в скале – небольшую пещеру, распотрошила рюкзак и достала флягу. Она предложила ему набрать воды в реке. Когда вернулся, увидел, что на скатерти, которую Анжелика расстелила на каменном полу пещеры, лежал хлеб, вареная картошка, яйца. Вид пищи вызвал у Максима такой спазм в желудке, что он даже покачнулся.

– Ешь скорей, – сказала девушка.

Наевшись и напившись, Максим сказал:

– А ты запаслась.

Анжелика засмеялась:

– Конечно, я ведь не впервые.

– А что сама не ела?

– Я не голодна.

Они отправились в путь, и он даже не спрашивал, куда они идут. Предполагалось, что в Полярск, но прошло несколько дней, а города было не видно: казалось, что они все больше углубляются в чащу леса. Но Максим влюбился в девушку с первого взгляда и готов был идти за ней куда угодно. Радость его переполняла и он не желал ничего. Лишь бы идти рядом, смотреть на нее и слушать ее звонкую скороговорку. День сменялся днем, они спали, когда хотелось. Иногда он спрашивал:

– Сейчас день или ночь?

– Здесь мы сами все решаем, – смеялась она, – захотим – будет ночь, захотим – день. При смехе ее ямочки углублялись, а нос смешно морщился.

Девушка его совсем очаровала, и однажды он сказал ей:

– Я тебя люблю.

Лицо Анжелики просветлело, она сказала, что тоже любит его и что они, вероятно, предназначены друг для друга.

Прикидывая, как они будут жить и где, Максим начал расспросы:

– Ты живешь в Полярске или приехала?

Анжелика замялась, а потом ответила, что живет не в Полярске, а здесь, не очень далеко.

– А что это за место? – наконец то спросил он, – где мы находимся?

Анжелика задумчиво опустила глаза:

– Ты узнаешь об этом, если останешься со мной. Скоро мы окажемся у моего городка, и ты должен будешь принять решение. Если ты захочешь вернуться, я провожу тебя обратно.

– Конечно, я останусь с тобой! – он изумился тому, что можно желать другого.

– Не торопись, – сказала девушка. – Дело в том, что в наш город закрытый и у тебя будет много обязанностей, и свою семью ты не сможешь навещать… часто, – запнулась Лика.

– Главное – мы будем вместе, – сказал Максим и подумал, что без Татьяны он вполне обойдется, а вот с родителями он расставаться бы не хотел.

Конечно, он уже устал и желал добраться хотя бы до какого-то жилья, помыться теплой водой, поспать на мягкой постели, получить готовую еду и не искать дрова, и не носить воду. «Город – это хорошо, – размышлял он. – И работа уже есть. А как с жильем? И как мне развестись с Таней?». Но эти напряженные размышления не мешали его счастью. Стоило ему посмотреть на Лику, и все вокруг становилось простым и прекрасным. Но она тоже стала уставать. Ее лицо побледнело, рот как будто пересох, и ела она очень мало. На каждом привале он уговаривал девушку поесть побольше, но она отказывалась, говоря, что главное его здоровье, а она скоро отдохнет и поправится.

Незадолго до окончания пути им повстречался кабан. Максим знал, что желательно уклониться от встречи с ним, знал, что кабан не станет нападать, если его не провоцировать. Но Лика вдруг схватила заостренный посох и помчалась навстречу зверю. Кабан явно готовился напасть и яростно визжал, но девушка, уколов его острым концом, вдруг вскочила на него. Кабан, казалось, в ужасе, вереща, помчался прочь с наездницей на спине. Максим, ошеломленный, не знал, как ему поступить. Искать ее? Но он не знает леса. А вдруг она ранена? После часа мучительных размышлений, он все-таки решил идти на поиски. Он закинул на плечо рюкзак Анжелики, но тут среди деревьев появилась ее фигура. Лика шла бодрым шагом и вся лучилась. На ярких губах порхала улыбка, щеки порозовели. Максим испытал невыразимое облегчение:

– Где ты была? – закричал он, кидаясь навстречу. – А где кабан?

Лика ответила лишь на один вопрос, она сказала, что убила кабана и показала ему кусок мяса:

– Вот, можно будет зажарить.

Максим, не веря своим глазам, смотрел на окорок и окровавленную одежду девушки. Но для нее, казалось, в этом не было ничего необычного. Она сделала вертел и, вскоре, запах свежего жареного мяса сгладил неприятное впечатление. Тем более что Лика искупавшись и выстирав одежду, была прекрасна и от ее усталости ничего не осталось.

Наконец между гор и огромных деревьев появились строения, дорога и автомобили неизвестной марки. Здания были высокими, по всей видимости, многоэтажными. Но когда Максим пригляделся, то был весьма удивлен и даже больше того – его неприятно кольнула тревога. Здания напоминали зернохранилища и окна располагались под крышей. Людей было мало, вернее, не было совсем, кроме потрепанного мужчины лет 50—60, вышедшего из-за угла. Увидев их, он раздвинул губы в улыбке и воскликнул с восторгом:

– Анжелика!

Ему вторило эхо или чьи-то еще голоса, на разные лады повторявшие ее имя. Глаза мужчины были широко раскрыты и сияли как пуговицы – радостно и пусто.

– О, господи, – прошептал на ухо Анжелике Максим, – какой странный тип.

Словно услышав эти слова, человек сжался как кошка, и улыбка исчезла с его лица.

– Не бойся, Виссарион, это мой жених.

Тип снова разулыбался, вытаращив глаза.

«Как то все быстро за меня решили, – пытаясь загнать раздражение внутрь, подумал Максим. – Я еще вообще то женат».

Анжелика, словно прочитав его мысли, печально и потерянно на него оглянулась и сказала:

– Пойдем, любимый, ты отдохнешь, а потом решишь, как поступить.

Она повела его в одно из зданий-зернохранилищ. Лика вытащила большой ключ, вставила и с усилием попыталась его повернуть. Сделав несколько попыток, она виновато сказала:

– Сразу не всегда получается.

– Давай помогу, – сказал Максим. Он тоже с усилием, но с первого раза повернул ключ и шагнул в темный подъезд. Когда он вошел, зажегся тусклый свет. Максима охватило неприятное чувство. Где-то он это уже видел. «Ах, да, – спохватился он, – тоннель». Они с Ликой поднимались по убогой выщербленной лестнице, и за ними гас свет, а впереди зажигался. Стены были, видно давно покрашены бежевой краской самого гадкого оттенка, в углах скопилась грязная паутина. Впрочем, ничего особенного в этом подъезде не было – он много таких повидал, но атмосфера была тягостной: ему казалось, что он уже здесь давно и не верилось, что за стеной лес и солнце. Может быть, влияло отсутствие окон? Он оглянулся на Лику, – тусклый свет сделал ее кожу землистой, а легкие тени вокруг глаз сгустились.

Поднимались долго и молча. Наконец подъем закончился, они оказались на последнем этаже, и Лика открыла единственную на площадке дверь. Войдя в квартиру, Максим повеселел. Это была обычная светлая квартира. Обстановка тоже была обыкновенная, но скудная. Казалось, здесь жили квартиранты, снявшие жилье на короткий срок.

Помывшись и пообедав тем, что дала Анжелика, Максим уснул на кровати, которая представляла собой сбитые доски, положенные на кирпичи. Правда, матрац был удобным. Усталость и возбуждение давали о себе знать – сон его был не крепок, он то и дело просыпался, а когда засыпал, ему снились сны, из которых он потом помнил только фрагменты, отличавшиеся красочностью и пугающей реальностью.

Раз проснувшись, он открыл глаза в темноте, на кухне капала вода, и этот звук давал звонкое эхо. Потом ему снилось, что Лика знакомит его со своими родственниками. Они толпой стоят у стены и улыбаются, а глаза у них как у нее – серебристые с синей искрой. Только у Лики они красивые, а у родственников – нет, потому что слишком широко раскрыты. Родственники хором, а затем на все голоса, с умоляющими интонациями, повторяли его имя.

Самый тревожный сон приснился под утро. Анжелика, но только исхудавшая, бледная с провалившимися глазами стояла вместе с толпой родственников и смотрела на него. Все молчали, иногда всхлипывали, а вокруг разливалась безнадежность как на похоронах.

Несмотря на беспокойный сон, он все-таки отдохнул, и к нему вернулось счастливое состояние духа, особенно после того, как услышал, как Лика хлопочет на кухне. Он поспешил к ней, и когда она радостно взглянула на него своими серебристыми глазами, чуть не упал в обморок от счастья.

– Тебе здесь нравится, милый? Ты останешься?

– Мне нравится везде, где ты, – сказал Максим, – но мне ненадолго необходимо вернуться, а то будет как-то не по-человечески. Нужно объяснить все жене, развестись, деньжат ей оставить, да нам на первое время заработать.

– Ты не вернешься обратно, – звенящим голосом сказала Анжелика.

– Как же я могу не вернуться? – искренне спрашивал Лику Максим. – Для меня каждый день с тобой – рай.

Он смотрел на ее глаза, полные слез и удивлялся силе своей любви.

Девушка печально взглянула ему в глаза и сказала, что если он уйдет сейчас, то встретиться они больше не смогут. Максим про себя подумал, что это ерунда. Он рассчитывал вернуться домой и обо всем подумать. Память у него хорошая, поэтому он очень внимательно изучит и запомнит дорогу. Потом он придет и женится на Анжелике, но не сейчас.

– Ты не успеешь соскучиться, – нежно сказал он.

– Тогда иди прямо сейчас, – сказала девушка.

Максим немного растерялся и даже обиделся, но возражать не стал.

– Чем скорее уйдешь, тем быстрее вернешься, – пояснила Лика, с трудом, даже болезненно, как ему показалось, улыбнувшись.

Максим вытащил из кармана карандаш и блокнот, чтобы вычертить путь, по которому он возвратится.

– Иди, любимый, – сказала Анжелика и открыла входную дверь.

Уже шагнув на площадку, он заколебался: «Может ну его все? Я остаюсь». Повернувшись к двери, Максим увидел узкую щель, в которой сквозил синий халатик Лики и нажал на дверь, пытаясь войти. Дверь поддалась, и он оказался в парке. Оглянувшись, позади себя увидел вход в аттракцион. Неподалеку стоял Николай, оживленно разговаривая со знакомым, его жена, озабоченно склонилась над малышом. Сердце Максима сжалось, дыхание стало трудным – как сквозь вату, из руки выпал карандаш. «Дороги то назад нет», – ошеломленно подумал он.

Через 15 минут из аттракциона появилась Татьяна. На что-то надеясь, он спросил свою жену:

– Как тебе понравился аттракцион?

Татьяна захихикала:

– Там такие прикольные скелетики.

– И все? – испытующе посмотрел на нее Максим

– Ну еще Дракула, – удивленно вскинула на него глаза жена. – Ты же сам видел. А где это ты успел так все порвать? Дыры везде, неудобно по городу идти.

– Да, Максим, где ты так? – спросил друг и подмигнул.

«Неужели знает? Наверное. Он ведь сам предложил этот аттракцион».

– А какое сегодня число? – бодрым голосом спросил Максим.

– Двадцатое июля, – удивленно сказала жена. – Ты что, с дуба рухнул? Завтра улетаем – ты же сам билет брал на 21-е.

«Но почему сегодня 20-е июля? Я ведь провел там недели две? Это что мне все приснилось?». Переодеваясь, он нащупал в кармане какой-то комочек. Это оказался платочек Анжелики с вышитым зайцем, который она намочила в ледяной воде, чтобы приложить к его ушибу.

– Странное приключение! – произнес он вслух, испугав жену.

Мысли о том, где ему найти Лику до вечера не отпускали его. Он перестал слышать, что говорит жена, ей приходится повторять. Но когда он, засыпая, произнес имя «Анжелика», она, вспылив, назвала его идиотом, кретином и дебилом. В другое время он бы выдал в ответ много «хороших» слов, но не теперь. Теперь он удивленно посмотрел на нее и подумал, как его угораздило пустить в свою жизнь чужого человека.

По пути в аэропорт он уже не интересовался видом северной природы, он вглядывался в людей, питая призрачную надежду увидеть ее. Поднимаясь по трапу самолета, он, оглядывая толпу, споткнулся. Жена закатила глаза, что-то пробормотала в его адрес.

Дома стало еще труднее – он почувствовал как огромно расстояние, разделяющее его с Анжеликой. Он стал избегать общества жены, а она, не понимая, что происходит, принялась следить за ним, злобно ревновать к каждому рассеянному взгляду, который он останавливал на девушках и женщинах.

Попытка «залить» горе ни к чему не привела, – он после первого же раза отказался от этого. Находясь в алкогольном забытьи, он время от времени выныривал из него, с ужасом вспоминая, что он потерял Анжелику. Трезвым он, по крайней мере, мог отвлечься хотя бы на несколько минут, обдумывая планы поиска и надеясь на встречу.

Надежда на излечение временем рассыпалась через год, так как ничего не изменилось. У него в кармане по-прежнему был ее платок, который он прижимал к лицу, вдыхая запах, уже иллюзорный. Еще хуже стало, когда он нашел в кармане старых, порванных джинсов (он запретил их выбрасывать) шнурок, которым стягивался капюшон ее куртки. Бусина на одном конце отпала, и шнурок пришлось вытащить. Он обещал что-нибудь придумать, но так ничего и не сделал. Если ветер «там» усилится, ей придется держать капюшон рукой… Эта мысль почему-то была невыносима и он почувствовал, что не в силах смотреть на эти вещи.

Его жизнь стала представляться ему унылой колеей, пропитанной серым туманом, с оазисом, который был встречей с ней. Оазисом, который все дальше. Окинув внутренним взглядом свое предполагаемое будущее, Максим подумал, что без нее смысл дальнейшей жизни ему непонятен. Отчаяние, охватившее его, было столь сокрушительным, что он, испугавшись, замотал головой: «Подожди, подожди, – сказал он себе, – можно ведь снова поехать на север и вновь войти в ту дверь. И, вообще, она ведь человек и где-то живет».

Просьба дать ему отпуск, отгулы или еще что-нибудь была отклонена. Тогда, заняв деньги у друга, он купил билет в Полярск. Его уже не волновал страх высоты – он ее уже не боялся. Прилетев, он сразу же из аэропорта отправился в парк. Никакие красоты и диковины города его в этот раз не интересовали. Не интересовал и старый друг. Он издалека увидел тот же, несколько обшарпанный павильон, который ему показался дорогой в рай. Он купил билет – все тот же охранник знакомо ухмыльнувшись, сказал ему ту же фразу, что и год назад:

– Билет не терять, а то не выпустят.

Сердце у Максима застучало. «Неужели?» – подумал он. Потянув на себя разрисованную дверь, готовясь поприветствовать накрашенную старушку, он оказался у турникета. Группа людей, некоторые с детьми, стояла перед ним, вероятно, дожидались своей очереди. Подкатил маленький электровоз, ведущий за собой поезд, составленный из тележек, и все стали оживленно рассаживаться. Максим тоже сел, и поезд загрохотал по рельсам. Вскоре погас свет, и из темноты выступила вначале фигура скелета, который защелкал челюстями, а дети завизжали от страха, перемешанного с восторгом, затем фигура вампира раскинула свои крылья – и так всю дорогу. А потом поезд привез всех обратно к турникету.

Все еще не веря тому, что его надежда рассыпается, купил билет еще трижды. Но все по-прежнему – нет неприятной старушки, нет грязного тоннеля.

Сам не свой от горя он побрел в кафе, заказал бутылку водки и как мучимый жаждой, стал лихорадочно пить из нее.

– Что вы делаете? – спросил его чей-то голос, и кто-то попытался забрать у него бутылку.

Максим боролся изо всех сил и, наконец, заполучил бутылку обратно.

– Это, конечно, не мое дело, но так можно умереть.

Это был мужчина лет сорока, чисто выбритый и аккуратно одетый.

– Это мое дело, не нужно вмешиваться! – истерически закричал Максим.

На них стали оглядываться – кто с любопытством, кто с опаской.

– Тише, тише, – сказал мужчина. – Вижу, у вас что-то случилось и довольно неприятное, я видел, как вы несколько раз заходили в «Тайну», как мы ее называем.

Он стал участливо расспрашивать уже пьяного парня, и Максим рассказал незнакомцу все, что с ним случилось, и что он пережил.

– Как мне теперь жить, – спрашивал он, размазывая по лицу пьяные слезы.

Мужчина уже давно замолчал: по мере рассказа он становился все серьезнее.

– Ты меня понимаешь, друг? – пьяным голосом выводил Максим. – Никто не может понять, как я несчастлив.

Мужчина крякнул, зажег сигарету и, закуривая невнятно произнес:

– А я тебе скажу, что ты редкостный счастливчик. Ты ведь вырвался из такой передряги, что и представить не можешь.

– Какая передряга? Это сейчас у меня передряга, – всхлипывая, говорил Максим.

– Тебя как звать, парень? Максим? Замечательное имя, – сказал он, а меня – Степан. – Тебе нужно протрезветь, а потом я тебе что-то расскажу. Это изменит твое отношение к происшедшему и к твоей жизни.

Переночевав в квартире у Степана, Максим наутро был угрюм и неприветлив. Ему было плохо физически и, особенно, морально: он жалел, что открыл душу чужому человеку и все порывался уйти. Степан не отпустил – он начал разговор с того, что спросил – помнит ли тот, о чем ему рассказал? Максим мрачно кивнул.

– Так вот, я тебе еще раз повторю, что ты счастливчик. Во-первых, потому что спасся, а во-вторых, потому что встретил меня. Я, конечно, впервые слышу о том, что упыри используют аттракцион, но, вероятно, это так. А ты вошел не в ту дверь и попался им. Кровь-то они из тебя, наверное, попили, но она уже, скорее всего, восстановилась. Тут на севере всякое случается. Край земли как-никак. Так что, – мужчина хлопнул его по плечу, – иди, живи и радуйся. Мог бы уже под землей лежать, а скорее всего, где-нибудь валяться обглоданным.

Максим недоуменно таращился на Степана, а потом вспылил:

– Что за бред! Какие упыри? Вы, наверное, насмотрелись РЕН ТВ?

– Спроси, кого хочешь! У нас все о них знают – это наша проблема, как и пришельцы. За ними охотятся, даже специальная добровольная дружина создана в городе, но они то и дело пытаются поймать человека.

– Вампиры, – поучительно сказал Максим, – если они есть, конечно, не переносят солнечного света, а тогда был один сплошной день, и Лике было хорошо, она даже загорела!

– Я же не сказал «вампиры», я сказал «упыри». Ты знаешь, кто такие упыри? Они могут жить среди людей, но у них всегда есть убежища, где их не достанешь, потому что где они находятся, сказать невозможно. Может на другой планете, может в другом времени, может где-то на краю земли.

– Это неправда! Если бы она хотела из меня выпить кровь – она бы это сделала! Но она меня отпустила!

– Ну так – правильно – без согласия они не могут всю кровь выпить и мясо съесть. Нужно согласие. Но только человек не знает, на что соглашается. Что предлагали тебе?

Максим изменился в лице и это заметил собеседник. Он потрепал парня по плечу и сказал:

– Ну вот видишь! Дай ка я тебе кое-что прочитаю!

Мужчина раскрыл ноутбук. «Отличительными чертами упырей являются ярко-синие глаза и почерневшая кожа на руках, как при обморожении, независимо от причин смерти. Остальная кожа остается очень бледной, до белизны. Упырь обладает сверхчеловеческой физической силой и скоростью».