Текст книги "Братки"

В конце концов она была готова принять от судьбы любое избавление, лишь бы не оставаться в плену у этих братьев-головорезов.

Сергей оглядел лицо Валерии и спросил:

– У вас красные пятна на щеках.

Они били вас?

Валерия молча кивнула и, закрыв лицо руками, заплакала. Потапов повернулся и зло посмотрел на бандитов.

С теми произошла удивительная метаморфоза: они сидели тихо, уставившись в пол перед собой, положив руки на колени, словно мальчики-паиньки.

Они живо позабыли о своей крутости, стараясь ничем не раздражать победителей.

– Успокойтесь, – произнёс Потапов, положив Валерии руку на плечо, – ничего плохого с вами больше не случится, я вам это обещаю. Больше ни они и никто другой вас не тронет.

Стрижакова, взяв себя в руки, перестала плакать и, достав из кармана носовой платок, стала вытирать лицо.

– Спасибо вам, Сергей, – произнесла она наконец, – честно говоря, я уже не рассчитывала на то, что мне кто-либо поможет. И ещё я сожалею о том, что так плохо думала о вас все это время.

– Нет ничего удивительного, – ответил Потапов, – в вашей ситуации было трудно разобраться, кто вам друг, а кто враг.

Потапов присел перед Валерией на корточки и, взглянув ей в глаза, сказал:

– Теперь вы обязаны быть со мной откровенной, если хотите, чтобы я и дальше мог быть вам полезным.

Валерия молча кивнула.

– В таком случае скажите, – продолжил Потапов, – что они хотели от вас после смерти Губина и какова вообще история этого немецкого проекта.

– Все дело в том, – ответила Валерия, – что Губин несколько месяцев назад сделал меня партнёршей по бизнесу, я стала учредителем нашей совместной фирмы «Артис» и работала в ней в качестве заместителя директора. Вместе с Губиным я вела переговоры с немцами из фирмы «Бригель» и была в курсе всех нюансов этого проекта.

– Таким образом, – задумавшись, подытожил Потапов, – после смерти у вас остались реальные рычаги влияния для продвижения этой коммерческой сделки.

– Да, – ответила Стрижакова, – к тому же я контролирую счёт, в моем распоряжении находится печать фирмы. На один из наших счётов, находящихся в Сбербанке, переведена крупная сумма авансового платежа по этому проекту… Об этих моих возможностях мало кто знал, – произнесла Валерия. – Честно говоря, после смерти Губина я хотела отказаться от этой сделки и убедить пойти на это наших немецких партнёров. Я понимала, что Дмитрия убили именно из-за этой сделки, он взвалил на свои плечи гораздо больше, чем мог вынести. Видимо, поэтому он и обратился к вам за помощью, под вашим патронажем он мог бы чувствовать себя спокойно… Но, похоже, его опередили…

– Кто тот человек, который угрожал вам с Дмитрием и по чьей указке действовали эти отморозки? – спросил Потапов, кивнув в сторону Грибановых.

Валерия колебалась, не торопясь с ответом. Она испуганно взглянула на сидящих бандитов, которые, казалось, не обращали на неё никакого внимания.

Потапов, видя колебания Валерии, взял её руку в свою и твёрдым голосом произнёс:

– Лера, вы должны мне назвать этого человека, я не могу вести бой с тенью, мы проиграем оба – и вы и я.

– Это Альберт Дадамян, – собравшись с духом, ответила Валерия, – именно его больше всего опасался Дмитрий, и именно он угрожал нам.

Валерия кивнула на бандитов и сказала:

– Эти сволочи между собой называют его «папой».

– Дура ты, – неожиданно протянул меланхоличным голосом Антон Грибанов, почти не глядя на Стрижакову, – лучше бы ты молчала, меньше было бы проблем.

Титов ударил его по лицу рукояткой пистолета. Антон, схватившись за лицо, откинулся на спинку дивана.

– Заткнись, скотина, – произнёс Титов, – тебе слова не давали.

В этот момент в кабинет не спеша вошёл Горчаков. Он снял с головы фуражку и, вытерев платком пот со лба, сказал:

– Ну давайте рассказывайте, ребята, что у вас тут произошло.

Потапов коротко изложил ему суть дела. Горчаков, выслушав Потапова, взглянул на Грибановых и со вздохом произнёс:

– Ну ладно, дело ясное, захват заложника, вымогательство, незаконное хранение оружия, будем брать.

Горчаков выглянул в коридор и крикнул одному из своих подчинённых:

– Петренко, зови сюда пэпээсников и вызывай «воронок», здесь есть кого грузить! – Он посмотрел на Потапова и произнёс:

– Вам надо тоже проехать с нами, необходимо взять показания у потерпевшей, а также ваши показания.

Если все пойдёт нормально, мы этих ребят надолго засадим.

В следующий момент в коридоре послышался какой-то шум и в кабинет вошёл, к удивлению всех присутствующих, подполковник Левченко из отдела по борьбе с организованной преступностью.

Он посмотрел на Горчакова и спросил:

– Что случилось, майор? Нам тут позвонили из администрации клуба и сказали, что на втором этаже клуба происходит бандитская разборка со стрельбой.

Следом за Левченко в кабинет ввалились несколько одетых в камуфляж автоматчиков, лица которых были скрыты масками.

– Да все нормально, подполковник, – произнёс Горчаков, – мы уже разобрались. Сейчас везём эту братву, – он кивнул на Грибановых, – к нам в «криминалку» и оформляем по всем статьям.

Левченко бросил хмурый взгляд на Титова с Пастуховым.

– А эти что здесь делают?

– Да разобрались мы во всем, не беспокойся, подполковник.

– Ни в чем мы не разобрались, – вскричал вдруг Грибанов и, вскочив, обратился к Левченко:

– Это они на нас напали, угрожали оружием, избивали, вот видите, у меня ссадина на скуле.

Левченко также хмуро посмотрел на Грибановых и, помолчав, произнёс:

– Так, в общем, их всех надо вязать!

Отвезём их в отдел и там разберёмся, кто на кого напал.

– Подожди, Левченко, – Горчаков удивлённо взглянул на своего коллегу, – не гони волну, я же тебе сказал, что во всем разобрался. Ты что, мне не веришь?

Обоповец с грустью усмехнулся и произнёс:

– Я никому не верю.

Левченко кивнул своим людям, те обезоружили Титова и Пастухова и вывели всех из кабинета.

Глава 7

Илья Монин во сне вскрикнул и, вскочив, сел на кровати. Его рука почти автоматически выхватила из-под подушки пистолет, а большой палец также рефлекторно снял его с предохранителя.

Несколько секунд Илья сидел, тупо уставившись перед собой в пространство, на лбу у него выступила испарина.

Наконец, окончательно проснувшись, он устало вздохнул. Кисть правой руки, державшая пистолет, немного расслабилась.

– Черт, – выругался Монин, – опять этот дурацкий сон.

Он повернул голову и посмотрел на лежащую рядом с ним Надю – она не спала. Голова её лежала на подушке, и она молча наблюдала за Ильёй.

– Что, испугал я тебя? – спросил он у девушки.

– Нет, я привыкла, – ответила Надежда, – в последнее время ты часто так просыпаешься. Что тебе приснилось на этот раз?

– Все тот же дурацкий сон, – хмуро ответил Монин. – Он снится мне последнее время постоянно. Как будто я сижу на точке и жду очередного клиента весь в напряжении, готовый в любой момент выстрелить. И вот, когда этот клиент наконец появляется, я беру его в перекрестье прицела, веду несколько шагов и, когда я уже готов спустить курок, вдруг слышу за спиной какой-то скрип или шорох и явственно ощущаю, что там, сзади меня, кто-то находится.

Я оборачиваюсь, но там никого нет…

– Ты просто сильно устал, – произнесла Надя, она протянула к нему тонкую белокожую руку и добавила:

– Иди ко мне… ложись…

Монин улыбнулся, поставил пистолет на предохранитель и, положив его под подушку, лёг рядом с девушкой.

Они лежали, повернувшись друг к другу.

– Скажи, только честно, ты устала жить со мной? Тебе, наверно, это тяжело даётся? – спросил Надю Илья.

– Нет, – твёрдо сказала она, – мне нравится быть с тобой, хотя это действительно тяжело даётся.

Она помолчала, затем продолжила:

– Каждая женщина выбирает себе мужчину сама. У каждой из нас есть свой идеал. Недавно я поняла, что мой идеал – это ты… Ты сильный и мужественный, ты всегда начеку и всегда готов защитить себя и своих друзей. Я никогда не видела, чтобы ты предавался унынию. Но ты живёшь опасной жизнью, и это не может не сказаться на тебе и на твоей психике. Тебе надо больше отдыхать. Мы почти никогда не отдыхали с тобой вместе.

Илья улыбнулся и, обняв Надю, прижал её к себе.

– Не волнуйся, у нас все будет, и очень скоро, осталось сделать ещё несколько дел, и мы с братвой добьёмся многого из того, что хотели. И тогда мы с тобой уедем в круиз, может быть, даже кругосветный… Не волнуйся, денег у нас хватит, у нас будет много денег.

– У нас и сейчас есть деньги, – произнесла Надя.

Илья снисходительно улыбнулся.

– Это разве деньги, глупышка, это копейки по сравнению с тем, сколько у нас их будет.

Неожиданно Надя спросила:

– А сколько тебе надо денег, чтобы ты остановился? Мы ведь можем жить совсем другой жизнью.

Реакция Ильи была довольно прохладной – он отстранился от Нади и лёг на спину.

– Выйти из этого дела, Наденька, мне никто не даст, – холодно проговорил он, – это поезд, из которого можно выпрыгнуть только на ходу, рискуя сломать себе шею.

Надя ласково положила руку ему на грудь. От этого жеста Монин смягчился и снова заговорил:

– Да и не хочу я никуда уходить, я профессионал, и меня в этом деле уважают и боятся. Я знаю, я точно знаю, что боятся, – с энтузиазмом добавил он. – А те, кто не уважает, долго не живут.

– Скажи, а тебе хоть когда-нибудь бывает их жалко, я имею в виду…

Надя не договорила, Монин и так понял, о чем она хотела спросить.

– Никогда, – холодно ответил он, – с этим чувством в моей профессии делать нечего… Да и кого жалеть, этих козлов, которые поделили все вокруг нас, захватив себе все лакомые кусочки большого пирога и живут себе в довольстве, желая, чтобы мы всю жизнь питались оставшимися крохами? Нет, никого из них мне не жалко, я их валю и буду валить дальше.

Эти слова явно возбудили Монина, он оторвал голову от подушки и взглянул на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Часы показывали половину шестого утра.

– Сегодня ты снова уйдёшь по делу? – спросила Надежда.

– Да, – произнёс Илья, – сегодня есть важная работа.

– К которому часу тебе надо идти?

– В восемь вечера у меня встреча, – ответил Монин.

– Но ещё есть время, – произнесла Надежда, – не бойся, я разбужу тебя, когда будет нужно. – Она ухватила его за плечо и нежно потянула обратно на подушку.

Монин поддался этому её движению и снова прилёг. Уткнувшись в подушку, он, уже засыпая, тихо проговорил;

– Я не должен опоздать, это очень, очень важная встреча.

– Не волнуйся, – прошептала Надя и, нежно положив руку на голову, погладила по волосам, – все будет хорошо… спи…

* * *

Глеб выключил подслушивающую аппаратуру и, сняв с головы наушники, убрал их в чемоданчик, последней он упаковал антенну, вынув её из вентиляционного отверстия в стене чердака.

Потом закурил и посмотрел на часы – было около шести утра. Глеб решил, что оставаться на чердаке больше нет смысла, он находился здесь и так уже больше восьми часов. Сам же Монин явился домой около двенадцати.

Из разговора Монина с Надей Глеб так и не понял, где Илья провёл часы после убийства Капитонова. Судя по всему, он отсиживался на квартире одного из своих под ельников.

Монин был слегка выпивши и, зайдя в квартиру, сразу отправился спать.

Панкратов, не выключая своего «электронного уха», тоже дремал, прислонившись к стене чердака.

Проснулся он оттого, что в наушниках послышался разговор Ильи и Нади.

Прослушав его, Глеб узнал, что на сегодня намечено очередное заказное убийство, исполнять которое придётся Монину.

Поразмыслив, Глеб решил, что оставаться на чердаке нет смысла. Он не понял, где и кого на сей раз «устранит» Монин по приказу своих боссов.

Чтобы выяснить это, ему снова сегодня будет необходимо следить за передвижениями Монина по городу.

К тому же Глеб хотел ещё немного поспать, и удобнее всего это было сделать в машине, а не на холодном чердаке.

Взяв чемоданчик с аппаратурой, Панкратов спустился вниз и отправился к припаркованному «Москвичу». Он выехал со двора и через несколько минут припарковался недалеко от стоянки, где Монин ставил свою машину.

Серая «девятка» по-прежнему стояла на месте. Выключив двигатель, Глеб поставил на двенадцать дня будильник наручных часов.

Потом откинулся на спинку сиденья и мгновенно заснул. Железный организм Глеба подчинился многолетней привычке: спать лишь тогда, когда разрешает хозяин.

Проснулся Панкратов за минуту до того, как прозвенел будильник, и первым делом посмотрел, стоит ли на стоянке серая «девятка» – она была на месте.

Глеб вышел из машины и, перейдя улицу, зашёл в небольшой кафетерий, где накупил гамбургеров с ветчиной и сыром, а также пакет с соком.

Прежде чем сесть в машину, он взял в ближайшем киоске ещё несколько газет. Все-таки ему предстояло очень долгое ожидание.

Монин появился на стоянке около половины восьмого. На сей раз он был одет в джинсы, кожаную куртку, на ногах у него были кроссовки, на плече он нёс свою неизменную чёрную сумку.

К этому времени Глеб уже несколько раз поел, перечитал всю прессу и вполглаза дремал под музыку, доносившуюся из радиоприёмника.

Однако с появлением киллера Панкратов стряхнул с себя всю дремоту и, заведя машину, приготовился следовать за Мониным.

Тот проскочил мимо Глеба на большой скорости. Глеб, подождав, когда «девятка» повернёт за угол, резко развернул машину на проезжей части и направил её следом.

На сей раз путь Монина лежал в Октябрьский район города. Глеб, как и прежде, держался далеко позади, соблюдая максимум осторожности, при том что он не должен был выпустить» киллера из виду. Они ехали около тридцати минут.

Монин остановил свою «девятку» в районе Щукинской бани. Это было большое кирпичное трехэтажное здание, уходившее в глубину квартала. Вокруг располагались в основном двухэтажные дома старой застройки.

Вход в баню был на улице Лепестковой. Официально баня носила название «Банно-прачечный трест № 7, и в неё, кроме парилок, входило ещё несколько сопутствующих служб.

Монин остановил машину за углом, на улице Кирпичной, вышел из машины, подхватив свою сумку, и направился к перекрёстку улиц Лепестковой и Кирпичной.

Панкратов проехал на своём «Москвиче» мимо «девятки» Монина и, когда тот завернул за угол, последовал за ним, припарковав машину на Лепестковой улице недалеко от входа в баню.

Перед самым входом располагалась обширная площадка для парковки автомобилей, напротив была площадь перед многоэтажным зданием проектного института.

Эти два современных здания словно вырубили себе место в старом районе, застроенном в основном одно-двухэтажными застройками конца девятнадцатого века.

Вокруг этих зданий, несмотря на поздний час, было довольно много машин. Монин направился к припаркованному недалеко от здания «Роспромпроекта» старенькому «БМВ» пятой модели.

Подойдя к машине, Монин открыл дверь и уселся на заднее сиденье. Глеб вгляделся и пришёл к выводу, что в машине сидят трое. Лица этих людей Глеб разглядеть не мог, несмотря на хорошую освещённость вечерней улицы.

Он достал чемодан с аппаратурой и принялся распаковывать его, подготавливая к работе, и тут неожиданно взгляд Глеба упал на две иномарки, стоящие недалеко от входа в баню.

Это были два джипа «Гранд-Чероки», оба чёрного цвета.

Глеб достал из «бардачка» бинокль и, наведя резкость, разглядел номера на джипах. У него не осталось никаких сомнений, что это были машины, принадлежащие Сергею Потапову.

Глеба охватил панический страх, Сергей мог появиться из бани в любой момент. Площадка перед входом хорошо простреливалась. Такому меткому киллеру, как Монин, не составляло большого труда даже из пистолета попасть в свою жертву с расстояния в двадцать, даже тридцать шагов.

Глеб лихорадочно вытащил из кармана сотовый телефон и быстро набрал номер телефона Потапова.

Сотовый не отвечал, тогда Глеб, не убирая трубки, вынул из «бардачка» пистолет «ТТ». Прижав плечом трубку телефона к уху, он передёрнул затвор пистолета и, сняв его с предохранителя, положил себе на колени.

– Давай, Сергей, давай, возьми трубку, – прошептал Глеб, нервно вглядываясь во входные двери бани, к которым вела широкая гранитная лестница.

Неожиданно входная дверь открылась, сердце Глеба замерло, он схватил пистолет и приготовился открыть стрельбу сразу же, как только окно «БМВ» опустится…

* * *

Потапов освободился из милиции около семи часов вечера. Все это время он давал показания сначала Горчакову, потом Левченко.

В конце концов его отпустили вместе с охраной, однако Титов и Пастухов были отправлены с романовскими вместе с Левченко в отдел по борьбе с организованной преступностью давать показания.

– Не волнуйся ты за них, – успокоил Горчаков Потапова, – Левченко ещё тот самодур, стебанулся на борьбе с бандитами и теперь видит их почти в каждом, кто не служит под его началом.

Тебя он отпустил, потому что ты депутат городской Думы, у тебя авторитет.

Попозже отпустит и Титова с Пастуховым, помурыжит их немного там у себя в отделе, уточняя разные детали.

– Что-то он рвёт каблуками траву, усердствует, – хмуро ответил Потапов, – ни Титов, ни Пастухов никуда бы не делись, их можно было бы и на следующий день вызвать.

– Ладно, не злись, – весело произнёс Горчаков, – что с этих обоповцев взять. Но ты не волнуйся, я все проконтролирую.

Потапов попрощался с Горчаковым и, выйдя из отделения милиции, сел в машину, в которой его поджидали охранники. Учитывая сложность ситуации, Потапов ездил теперь на двух машинах: в одной он сам, в другой – охрана.

Едва усевшись на сиденье джипа, Сергей позвонил в офис Дадамяна.

– Это Потапов говорит, я хочу поговорить с Альбертом, – объяснил Сергей секретарше.

– Его сейчас нет, он в бане, – ответила девушка.

Потапов поблагодарил её и отключил связь.

– Куда едем? – спросил его водитель.

– В баню, – ответил Потапов, тяжело вздохнув, – и это, к сожалению, не шутка.

* * *

Как это часто бывало, когда в бане парился Альберт Дадамян со своей компанией, она не обслуживала обычных посетителей.

Дело в том, что с Дадамяном часто парились высокие начальники или крупные бизнесмены, зачастую заезжие гости из Москвы.

Всех их за редким исключением сопровождала охрана. Вот и сегодня Потапов заметил на стоянке перед баней несколько дорогих иномарок, из чего он сделал вывод, что у Альберта важные гости.

Обычных посетителей в холле бани не было, он был наполнен многочисленной охраной. Сам же Дадамян ездил в сопровождении лишь одного телохранителя и помощника, он был убеждён, что в городе ему бояться некого.

Как только Потапов вошёл в холл в сопровождении своих телохранителей, к нему сразу приблизился один из дежуривших в вестибюле секьюрити и вежливо поинтересовался:

– Вы среди приглашённых?

– Нет, – ответил Сергей, – но я уверен, что меня пригласят, скажите Альберту, что приехал Потапов.

Парень понимающе кивнул и направился в сауну. Появился он через пять минут и так же вежливо сообщил:

– Вас ждут, проходите., Потапов кивнул своим телохранителям, чтобы они остались здесь, присоединившись к другим скучающим секьюрити, а сам пошёл за помощником Дадамяна.

Дадамян вместе с гостями находился в просторной комнате отдыха люксового номера на первом этаже. Гостей было человек восемь. В основном люди уже в возрасте. Все они сидели на мягких диванах, окружавших широкий и обильно уставленный закусками стол.

Щукинские бани назывались так в честь прежнего многолетнего директора этих бань, носившего фамилию Щукин. Однако теперь они принадлежали Дадамяну.

Дадамян как хозяин сидел во главе стола в большом кожаном кресле, так же как и гости, обёрнутый лишь простыней. Потапов отметил, что девочек на сей раз нет, и в следующий момент понял почему. По правую руку от Дадамяна сидел вице-губернатор Василий Горский.

Несмотря на неформальную обстановку, его влажные волосы были тщательно причёсаны, лишь лицо ещё больше раскраснелось.

В отличие от других гостей, приветливыми возгласами встретивших Потапова, Горский молчал, внимательно и насторожённо глядя на него.

– Серёжа, дорогой, – Дадамян поднялся из кресла и, повернувшись к Потапову, приветливо развёл руками, – заходи, дорогой гость, наконец-то ты откликнулся на моё приглашение.

Потапов сделал шаг навстречу и остановился, засунув руки в карманы плаща.

– Что встал, что встал, дорогой, – во взгляде Дадамяна скользнуло небольшое недоумение, – заходи, раздевайся, не бойся, здесь все свои, все друзья.

Почему до сих пор стоишь одетый?

Потапов устало усмехнулся и произнёс с сарказмом в голосе:

– Боюсь снимать бронежилет…

Знаешь ли, в последнее время я даже среди друзей не чувствую себя в безопасности… Может быть, даже среди друзей в особенности, – добавил он.

– Плохая шутка, Серёжа, ты сегодня в дурном настроении. Садись за стол, посиди с нами, выпей, уверен, лучше себя чувствовать будешь.

– За последние дни до меня дошло много информации, которая сильно испортила мне настроение, – произнёс Потапов, – в связи с чем я хочу с тобой переговорить. Удели мне десять минут сейчас.

Блестящие глазки Дадамяна на секунду застыли, впившись в лицо Потапова, но уже в следующий момент он снова заулыбался и, повернувшись к гостям, сказал весёлым тоном:

– Ешьте, пейте, дорогие, вечер только начинается. Сейчас мы с Серёжей поговорим и вернёмся к вам. Извините меня за отсутствие, все, что надо, все будет, Гарик обеспечит, только скажите ему.

Дадамян кивнул на своего подчинённого, высокого темноволосого мужчину, сидевшего за дальним концом стола. Он уже не первый год работал личным секретарём Дадамяна.

Альберт жестом пригласил Потапова в соседнюю комнату, служившую раздевалкой. Когда они оказались наедине, Дадамян уселся в кресло, жестом пригласил Потапова сесть напротив.

Но Потапов остался стоять, задумчиво глядя на Дадамяна.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить, Серёжа? – мягко спросил Дадамян.

– Я хотел спросить тебя, Алик, что с тобой произошло?

Альберт с улыбкой оглядел себя и, хитро посмотрев на Потапова, произнёс:

– Да вроде ничего, разве что похудел чуть-чуть. Что, разве незаметно?

– Честно говоря, не очень, – ответил Потапов, – зато заметно, как ты изменился в другом смысле, я ведь тебя знаю не один год. Неужели жажда власти так перепахала тебя, что ты готов идти на крайности. Ты ведь никогда не был беспредельщиком, ты всегда старался договариваться и избегал жестокости.

– Мир меняется, Серёжа, – ответил Альберт, – и мы вместе с ним, иногда приходится поступать жёстко, чтобы добиться каких-то целей, так как другого отношения некоторые люди не понимают. Но что ты имеешь в виду конкретно?

Дадамян говорил сдержанно, но чувствовалось, что это ему удаётся тяжело.

– Я имею в виду то, что ты с бандой обыкновенных отморозков и мокрушников теперь чинишь самый натуральный беспредел. Ведь это по твоему указанию романовские братки завалили Губина, взяли в заложники его помощницу и чуть не угрохали меня, ранив моего телохранителя. Ты покровитель банды подонков, с каждым из которых приличному человеку даже рядом стоять зазорно. Все это делаешь ты – человек, который раньше слово ценил, как аргумент, гораздо больше, чем пулю.

Человек, который презирал насилие как метод решения проблем. Зачем ты завалил Губина? Неужели ты не мог решить этот вопрос иначе?

– Губин – это шакал, – яростно вскричал Альберт, клокотавшее в нем негодование наконец прорвалось, и он заговорил страстно и с ненавистью:

– Это шакал, который питается объедками львов. На сей раз он спёр слишком жирный кусок, пока львы разбирались меж собой, и не хотел его никому отдавать. Когда же он понял, что отдавать все равно придётся, он решил сделать хитрый ход и хотел поделиться этим куском с тобой. В общем, львам это надоело, этот маленький паскудник получил то, что он заслуживал. И я больше ничего не хочу о нем слышать. Ещё раз говорю тебе, это был мой кусок, мои деньги, и я их получу во что бы то ни стало.

– Что же, и меня ради этого замочишь? – спросил Потапов, холодно усмехнувшись.

Дадамян бросил на него яростный взгляд и произнёс:

– Вот что, Серёжа, в том, что произошло, моей вины нету. То, что ты оказался там, это случайность, – после этих слов Дадамян сделал паузу, затем спокойно с каким-то зловещим оттенком добавил:

– Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я хотел, тебя уже давно бы устранили.

Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, наконец Дадамян произнёс:

– Но я этого не хочу и никогда не хотел, потому что считаю тебя своим другом, и давай не будем ссориться из-за этого прохвоста. А романовских я усмирю, ты не волнуйся. Сегодняшнее недоразумение в ночном клубе, я имею в виду вашу разборку с привлечением ментов, мы тоже замнём. Как видишь, я уже знаю о ней и уже задействовал свои связи, чтобы всех отпустили. Поэтому ещё раз говорю тебе, Серёжа, давай не будем ссориться. Я уверен, нам вместе ещё большие дела делать.

Потапов ничего не ответил, продолжая задумчиво смотреть на Альберта.

– Может быть, ты хочешь взять себе этот проект с немцами? – улыбаясь, спросил Дадамян. – В принципе, я возражать не буду, мне эти деньги нужны были для избирательной кампании, но у меня и так сейчас денег хватает. Видел сегодняшних гостей. Все они подписались отстегнуть крупную сумму в мой избирательный фонд, этого хватит, чтобы выиграть даже президентские выборы.

Потапов и на сей раз ответил не сразу. Он прошёлся по комнате, потом снова остановился перед Альбертом и задумчиво, даже с некоторой долей печали посмотрел на него и сказал:

– Нет, Альберт, не будет у нас больше никакого сотрудничества. Никаких совместных дел у нас больше не будет.

– Ты что же, объявляешь мне войну? – усмехнулся Альберт, однако глаза его смотрели очень внимательно, следя за каждым жестом Потапова.

– Нет, – медленно покачав головой, ответил Потапов, – не объявляю, воевать мне с тобой незачем, да и глупое это занятие.

– Хорошо, что ты это понял, – надменно произнёс Альберт, – тягаться со мной тебе не по силам.

– Но и сотрудничать с тобой противно, – произнёс Потапов. – Прощай, Альберт, мне искренне тебя жаль.

Потапов развернулся и вышел из комнаты. Дадамян ещё долго сидел, с задумчивым видом глядя на закрывшуюся за Потаповым дверь.

Слова Сергея больно задели его самолюбие, но в то же время в глубине души он чувствовал, что Сергей в чем-то прав.

Посидев в одиночестве минут десять, Альберт наконец тяжело поднялся и отправился к гостям.

* * *

Потапов шёл по коридору бани, направляясь к выходу, когда его окликнули сзади.

Сергей обернулся и увидел подходящего к нему Горского. На сей раз на нем были штаны и рубашка, видимо, бегать за Потаповым, будучи завёрнутым в простыню, он посчитал несолидным для своего статуса.

– Сергей Владимирович, я не ожидал, что вы так быстро уедете, мне бы хотелось с вами поговорить.

В этот момент в кармане Потапова зазвонил сотовый телефон. Потапов вынул трубку из кармана, но активизировать её не стал.

– Что вы хотели обсудить? – спросил он Горского.

– Я все по поводу той темы, которую мы затронули недавно у меня в кабинете. Кое-какие обстоятельства изменились, поэтому мне бы хотелось поговорить ещё раз о предстоящих выборах.

– Извините, – сказал Потапов, – но мне это малоинтересно.

– Напрасно вы так, – произнёс Горский, на его лице отразилось огорчение, – уверяю вас, что это и в ваших интересах.

– Я ещё раз вам заявляю, – с раздражением произнёс Потапов, – я не собираюсь поддерживать на выборах ни вас, ни Дадамяна, ни ваш совместный блок, если, конечно, таковой сегодня состоится. О чем, как я догадываюсь, вы ведёте сегодня переговоры.

Потапов повернулся, произнеся напоследок:

– Извините, я очень спешу, – и продолжил свой путь.

Телефон опять зазвонил, на сей раз в его руке, Потапов с неохотой нажал на кнопку связи и поднёс трубку к уху.

– Слушаю вас, – произнёс он.

– Сергей, это я, Глеб, – послышался в трубке голос Панкратова.

– Что-нибудь случилось? – сразу спросил Потапов.

– Может случиться, – ответил Глеб, – не выходи из бани.

– Почему? – удивился Потапов. – И откуда ты знаешь, что я здесь?

– Обе твои машины стоят перед входом, и перед входом же в машине засел мой подопечный, ты знаешь, о ком я говорю.

Потапов тем временем уже вышел в вестибюль.

– Так, – задумчиво произнёс он, – ты думаешь, это по мою душу?

– Не знаю, – ответил Глеб, – даже думать не хочу. В любом случае надо выйти не через этот вход. Дай команду своему шофёру, чтобы он подогнал машину к чёрному входу.

– Понял тебя, Глеб, – ответил Потапов и жестом подозвал к себе своего телохранителя.

– Разузнай, есть ли здесь чёрный вход, – приказал Сергей, – и скажи, чтобы джип подогнали к нему. Есть информация, что на центральном входе нас уже поджидают.

Телохранитель быстренько отправился выполнять приказание.

* * *

Глеб, следивший за входом в баню, увидел, как один из потаповских джипов, припаркованный у лестницы, вдруг тронулся, совершив небольшой манёвр на площадке, задним ходом заехал в проулок между баней и двухэтажным жилым домом и скрылся из виду.

Джип появился через несколько минут и на большой скорости, вписавшись в поворот, помчался по улице Лепестковой, следом за ним устремился другой джип, в котором сидела охрана.

Когда Глеб понял, что Сергей без проблем покинул баню, у него отлегло от сердца. Он спокойно распаковал чемоданчик с аппаратурой и, приладив к спинке соседнего кресла антенну, направил её на старенький «БМВ», после чего надел наушники. Через несколько секунд ему удалось услышать голоса людей, среди которых выделялся знакомый ему голос Монина.

– Вас не так давно менты отпустили? – спросил Монин у своих собеседников.

– Нас-то отпустили, – ответил один из них, – а вот потаповских людей до сих пор там держат, и думаю, что не скоро выпустят, Левченко нам это обещал.

– А странно, – произнёс Монин, – почему это Крёстный вышел не через центральный вход, а через чёрный.

– Наверное, потому, что страху на него нагнали, он боится даже своей те ни, поэтому и перестраховался, сука, – произнёс голос, незнакомый Монину.

– А когда выйдет «папа»? – снова спросил Монин.

– Кто его знает, – ответил ему один из его собеседников, – когда этому жирному борову надоест свою толстую жопу в парной греть.

Далее последовала пауза, потом Монин произнёс:

– А вот, кажись, и гости разъезжаются.

Глеб также со своей позиции наблюдал, как из бани один за другим в сопровождении охраны выходили гости Дадамяна.

Наконец вышли и Дадамян с Горским. Оба не спеша стали спускаться по лестнице.

– Ну вот и «папа» пожаловал, – задумчиво произнёс незнакомый Глебу голос, – ну что ж, Никита, пойдём с ним поговорим.

– А мне, Антон, что делать? – спросил Монин.

– Как всегда, бди за клиентом, раньше нашей команды ничего не предпринимай.

Дадамян и Горский попрощались и разошлись каждый к своей машине.