Текст книги "Судьба (биография писателя)"

– Спасибо большое, мистер Прайс, – произнесла Анна с широкой улыбкой.

– Берите что хотите и когда хотите.

Сейчас Анна не стала рассматривать книги, ведь это могло занять всю Рождественскую ночь. Она пошла вместе с Ричардом снова за праздничный стол, решив, что лучше будет завтра выбрать себе несколько интересующих её книг.

– А вы знаете, я только сейчас поняла, что ваша фамилия мне кое-что напомнила, – увидев Ричарда, громким голосом, но несвязной речью, произнесла Тереза.

– Ну и что же? – Усаживаясь за стол, спросил глава семейства.

– Когда-то, очень давно, лет сто назад, моя покойная бабушка пришла работать в одно большое поместье семейства Прайс, что в графстве Суррей. Она трудилась там на кухне день и ночь, готовя еду для его светлости и большой семьи.

– Подождите-ка, а как звали вашу бабушку? – с серьёзным видом спросил Ричард.

– Её звали Изабель. Прекрасная женщина, но я её помню только по рассказам матери, потому что бабушка умерла, когда мне было лет пять. Я её видела всего лишь один раз в жизни, но этого было достаточно, чтобы я на всю жизнь поняла, что она за прекрасный человек. Работая сутками на износ в этом поместье, она зарабатывала на жизнь, чтобы прокормить нас, большую семью. Не знаю, может это как-то и относится к вашим корням? Но я решила поделиться историей своих предков.

Ричард расплылся в широкой улыбке, а на глаза вышли слёзы:

– О, любимая Изабель. Конечно, как же мне её не помнить. Мы все её называли бабушка Изабель, потому что она была нам как родная, – с большой теплотой начал вспоминать Ричард, – я был племянником его светлости, Роберта Прайса. Его сестра Вайолет была моей матерью. Мы жили все вместе в огромном поместье, что среди леса. Слава богу, у нас отсутствовала грань между прислугой и знатью. Мы все, как могли, помогали друг другу в то нелёгкое время. Бабушка Изабель проработала всю свою жизнь в этом доме, она уже была практически членом семьи. Помню, как я, маленький сорванец, бегал к ней на кухню, чтобы выпросить сладкую конфету. Она никогда не жалела для нас сил. В тридцатые года, когда прислугу стали активно сокращать и увольнять, в нашем доме стало пусто и тоскливо. Изабель тогда было уже около восьмидесяти. Она не выдержала такого напряжения, в связи с военными событиями и гонением прислуги, и умерла. Мне было тогда десять. Для каждого члена семьи, в том числе и для меня, это стало великой утратой. И вскоре мои родители тоже решили покинуть наше большое семейство и начать жить самостоятельно, отдельно от всех. Так мы и переехали сюда. И вот, всю жизнь я оберегаю это гнездо.

Почти у всех присутствующих на глаза выступили слёзы из-за очень трогательной истории. Узнав эту правду, каждому члену семьи стало ещё легче. Они поняли, что предназначены свыше друг другу.

– Давайте выпьем за нашу любимую бабушку Изабель, что объединила нас и наши сердца! – Вставая, прогрохотал Ричард.

Все последовали его примеру и в полной тишине осушили свои бокалы.

Хозяева и гости, теперь уже большая семья, сидели почти до четырёх часов за праздничным столом. Никому не хотелось расходиться, и лишь только под утро Элеонор предоставила Терезе её спальню, а Анна ночевала в комнате Гарольда.

Девушке спалось на новом месте не очень хорошо, поэтому она встала раньше всех. На часах было уже одиннадцать, и Анна решила не терять время зря. Одевшись, она вышла из комнаты и пошла гулять по дому. Заглянув в гостиную, девушка заметила, что стол уже был убран, от чистоты все сияло так, как будто никакого праздника не было и вовсе. Следующим её местом была уборная, а после девушка вспомнила, что теперь у неё есть потрясающая библиотека. Ни секунды не раздумывая, она пошла туда. Вновь её окутала радость, ведь книги были её самой большой слабостью! Девушка осмотрела все стеллажи, не пропустив ни одну книгу. Самую первую она отложила для себя Библию, а дальше были приключенческие и любовные романы, детективы и даже поэзия. Сколько времени прошло – неизвестно, только выйдя оттуда с грудой книг, Анна понимала, что прошло уже несколько часов. Девушка направилась на кухню.

– Дочка, ты опять так рано встала? – тихонько, сиплым голосом спросила Тереза. Она сидела за столом и скромно попивала чай.

Анна не заметила маму, так как книги стопкой были уложены в её руки, которую она держала перед собой.

– Господи, откуда ты столько книг набрала? – ахнула мать и бросилась помогать дочери, ставя все это богатство на стол.

– Доброе утро, мам! – запыхаясь, ответила Анна, – я уже давно не сплю. А это я взяла из домашней библиотеки Прайсов. Наконец-то, мне будет что почитать. Этого мне хватит на какое-то время, когда вы все снова выйдете на работу.

– А разве можно было рыться в чужих вещах? – потягивая чай, поинтересовалась Тереза.

– Так, ну, во-первых, я не рылась, а спокойно взяла; а во-вторых, вчера вечером мне папа Гарольда показал их огромную библиотеку и сказал, чтобы я брала все, что захочу. Просто рай на земле, – расплылась в улыбке девушка.

– Ну, хорошо, – успокоилась мать.

Оставшееся время дамы листали книги и обсуждали вчерашний день. Сегодня снега уже не было, всё вернулось на круги своя, и жизнь заиграла прежними красками, как будто и не было никакого веселья.

Через какое-то время встали и остальные члены семьи. Уже сама Элеонор накрывала на стол завтрак, однако Тереза не осталась в стороне и активно ей помогала. После завтрака мама Анны стала собираться домой, а ребята решили ещё погулять.

– Дорогая Тереза, нам жалко, что вы уже уходите, но праздник был незабываемым! – улыбаясь, произнесла Элеонор и потянулась обниматься, – я лично буду по вам скучать.

– Спасибо, дорогая! – обнимаясь и целуясь в ответ, произнесла мама Анны.

– Вы уж сильно нас не забывайте, заглядывайте почаще, – бодро пробасил Ричард.

– Да-да. Ну а вообще, я и до этого сколько раз вам предлагала переехать к нам. Места хватит всем, – добавила хозяйка дома.

Тереза, услышав эти слова, изумилась открытости и добродушию людей. Они готовы были пустить двух человек, которых едва знали.

– Огромное спасибо! – смутилась Тереза, – но у меня там дом, хозяйство, и не хотелось бы все это так, в одночасье, забросить.

– Да кто же заставляет вас все забрасывать? Вы пока подумайте, мы вас с ответом не торопим. К тому же, можно же жить и на два дома, – не унималась мать Гарольда, – и ребеночку у нас будет хорошо.

Последнюю фразу Элеонор произнесла очень деликатно, однако Ричард тут же незаметно дернул жену за рукав.

– Хорошо! В любом случае теперь мы уже лучше друг друга знаем и будем всегда на связи, – Терезе уже не терпелось выйти из дома, – я пойду, а то меня ждут домашние дела. Спасибо большое ещё раз за шикарный праздник, потрясающе вкусную еду и замечательный приют!

– Всего доброго! Ждём вас в гости, – попрощался Ричард.

– Спасибо вам, что пришли! – поцеловавшись на прощание, сказала Элеонор.

XXIII

Праздники прошли быстро и незаметно, и все стало, как прежде. Анна и Гарольд сходили в театр и насладились постановкой, что весьма украсило их повседневные будни. После премьеры они медленно прогуливались по освещенному бульвару под шлейф крупных хлопьев снега.

– Как там, в пьесе, всё красиво и романтично, – мечтательно вздохнула девушка, – а вот у нас, совсем не так.

– У нас реальная жизнь, а там всё очень приукрашено, начиная от декораций и заканчивая разговорами и отношениями в сюжете, – уверил Гарольд, – вот представь, я бы тебе сказал: «О, милая ты, Анна, отчего ты так прекрасна до сей поры? Не должен ли я думать, что смерть, бесплотный призрак, влюблена…?»

Девушка захихикала, прикрывая рот перчатками, но не осталась в долгу:

– Ого! А тебя постановка не оставила равнодушным. Но я пока здесь и жива. Это ты будешь рыдать уже над моим телом, когда меня не станет.

– Не говори так, – сжав руку девушке, произнёс парень, – рано ещё думать об этом.

– Да, действительно. Но я ведь тоже прониклась историей Ромео и Джульетты. Чем-то мы с тобой на них похожи, – улыбнулась Анна.

– Что ж, давай тогда всю жизнь будем общаться высоким стилем и в стихотворной форме. Я не против, – посмеялся Гарольд.

Трагедия Уильяма Шекспира действительно никого не оставила равнодушным. Анне впервые удалось посетить театр в осознанном возрасте, а Гарольд понимал классику и вычурный стиль в искусстве, как никто другой. Всё же образование дало о себе знать. Ребята возвращались домой уже глубоким, тихим вечером. В такое время, хотелось погулять подольше, оставаясь наедине со своими мыслями и любимым человеком.

Когда рождественские и новогодние каникулы кончились, Анна вновь почувствовала одиночество. Но в этот раз скучать особо не пришлось: теперь её лучшими друзьями стали книги. Каждые три дня она бралась за новую, и теперь её больше интересовали классические пьесы. Когда Гарольд отправлялся к родителям, девушка давала ему с собой список книг, которые он должен был взять. Также всё хозяйство по-прежнему оставалось на Анне: вставая в шесть утра, она готовила всем завтрак, провожала на работу. Ежедневно протирала пыль на полу и полках, а церковные службы были обязательным пунктом в её распорядке дня. Кажется, девушка очень сильно ушла в веру, она проводила много времени сама с собой и забивала голову большим количеством информации, даже не нужной. Однако, когда живот вырос, её главной заботой стали частые наблюдения у врачей. Ей хотелось, чтобы всё прошло очень гладко, и малыш родился крепким, умным и здоровым. Она снизила физические работы до минимума, стала больше гулять, ходить к соседям в гости, общаться, но и не забывала к себе приглашать на чай. А мама Анны взяла в привычку раз в неделю ездить к Элеонор в гости, уж очень они сдружились. Гарольд успел сделать на кухне ремонт, обновил гарнитур, холодильник. Теперь их холодный, старый домишко с паутиной под потолком превратился в уютный, крошечный, но главное красивый теремок, в который можно приглашать в гости без стеснений.

Наступила весна, но состояние и настроение особо не изменилось, а наоборот ухудшилось. Всё те же серые, томные тучи крались по небу, голые ветки деревьев устрашающе тряслись под завыванием ветра, а дождь оставлял свои частые капли на стёклах. Анна отошла от окна, стараясь не думать о плохом.

– Как-то всё не то, надоело мне уже так жить, – рассуждала девушка, – может мне и вправду переехать пока к родителям Гарольда? Там хотя бы есть с кем поговорить, всегда будешь под вниманием и с должным уходом. А здесь случись со мной что, никому не буду нужна, буду валяться на полу без сознания, истекая кровью, пока вечером кто-нибудь не придёт.

Анна завела свой личный дневник, в котором писала свои душевные истязания и планы на будущее. Но каждый раз, когда ей становилось лучше, она бросала это дело. Сегодня снова что-то накатило, и девушка, спустя долгое время, села за стол со своей верной тетрадкой. В глухой тишине мысли роились со страшной силой. В голове звенело, она не знала с чего начать. Иногда ей даже казалось, что по дому кто-то ходит и следит за ней. И вот сейчас были слышны какие-то тихие шаги.

– Господи, Анна, ты так скоро с ума сойдёшь, – громко вслух произнесла девушка.

Но стук повторился. Анна встряхнула головой и слегка себя взбодрила, отложив карандаш с тетрадкой.

В третий раз шум стука усилился, и Анна поняла, что это стучат в дверь. Девушка бросилась к окну, чтобы посмотреть, кто там пришёл, но на улице никого не оказалось. Ну, это и логично, ведь стучали в дверь, которая ведёт непосредственно в дом.

– Боже я опять забыла запереть дверь, которая ведёт с улицы в сени, хорошо хоть эта заперта, – подумала Анна, крадясь к выходу.

Сердце бешено колотилось, но она набрала побольше воздуха в грудь и громко и отчётливо произнесла:

– Кто там?

– Аннушка, дорогая, это я, тётя Мариам.

Тут Анну как будто током ударили. Девушка тут же бросилась открывать все замки на двери:

– Сейчас-сейчас, подождите.

Распахнув дверь, Анна увидела всё ту же добрую и полную даму, которая всегда встречала её милой улыбкой. Спутанные волосы тётушки Мариам были накрыты капюшоном, а в руках – два огромных баула. Впрочем, всё, как всегда.

– Здравствуй, моя девочка, – громко заохала Мариам.

– Здравствуйте, проходите, что же вы на пороге стоите.

– Ох, спасибо, – протискиваясь в узкий дверной проём, поблагодарила тётушка.

Поставив сумки на пол, женщина продолжила:

– Ну, как ты, моя дорогая?

Они стали обниматься, целоваться, как старые добрые друзья, которых разлучило время.

– Ой, а это у нас что такое? – резко разжав объятия почувствовав большой живот, спросила тётя.

– А это мой ребёночек, – хвастаясь, ответила Анна.

– А я так сразу и не приметила тут в темноте-то.

– Ладно, пойдёмте на кухню, а то вы, небось, с работы, уставшая. Кстати, как там дела на базаре?

Тётушка Мариам взяла свои тяжёлые сумки и поплелась за Анной в кухню:

– Деточка моя, я там уж и не работаю. Вот как ты тогда в последний раз поторговала, я еще неделю побыла там и всё. Ушла. Точнее дети запретили, сказали: «Будешь с внуками сидеть»! А внуки и рады, кричат: «Бабушка, мы больше тебя никуда не отпустим»!

Мариам была всё той же, что излучает только свет и позитив. Если бы существовал живой, уютный и тёплые дом, то им непременно была бы Мариам. Анна всё время представляла, как детишки прижимаются к её пухлому животу, а руки её пахнут щами и пирогами.

– У тебя-то как дела? Рассказывай поподробнее, и про это тоже, – указывая на живот, потребовала тётушка.

Анна вскипятила чайник, заварила крепкого чаю и расставила красивые, специально для гостей, чашки. Девушка рассказывала всё очень быстро, активно жестикулируя и с малейшими подробностями. Ей так наскучило сидеть дома и видеть одни и те же лица.

– Ну, я так сразу и поняла, что это тот парень, про которого ты мне тогда все уши прожужжала. Видишь, мечты сбываются, дорогая! А посмотри, какая у тебя шикарная теперь кухня, совсем всё по-другому стало. Помню, когда была у вас в последний раз, дом-то ваш совсем разваливался на глазах. Каков парень молодец!

– Это да, заслуга Грольда. Так вы же еще комнату не видели, пойдемте, покажу.

Анна провела небольшую экскурсию по комнате, показывая стопки прочитанных книг, новые шкафы, кровать. За недолгое время, им удалось пообщаться на разные темы, потому что Мариам для Анны была отдушиной или психологом, если можно так сказать.

– А Тереза во сколько придёт? – спросила тётушка

– Через пару часов, – ответила Анна.

– Она всё на заводе пупок рвёт?

– Да.

– Ох, бедняга. Ну и досталось же ей от отца твоего. Вот гляди, несмотря на то, что вы сейчас живёте в достатке, она всё равно не кинула свою тяжёлую работу, нравится, видимо, или уже привыкла.

Тут взгляд Мариам упал на её сумки, что стояли в углу кухни:

– Ой, дура я беспамятная, Боже мой, забыла ведь совсем!

– Что такое? – испугалась девушка громкого голоса женщины.

– Я же тебе… вам, привезла много всего вкусного. Знаю, что вы и сами, бывает, делаете немного заготовок на зиму, но вот.

Тётушка Мариам встала из-за стола, взяла баул и начала выкладывать разные продукты.

– Вот держи, всё своё. Это мясо, недавно телёнка зарубили. Тут в банках тушёнка. Это замороженные лесные ягоды, растаяли, правда, положи их скорей в морозилку, – завалив полстола, ответила Мариам, – так, дальше. Это грибочки уже сварены и обработаны, тоже замороженные, положи в морозилку. А это сушёные грибы, из них можно супчик сварить. Вот ещё яблоки сушёные, компотик сваришь или так можно погрызть. И последнее в этой сумке – картошка. Из погреба вчера вытащила и набрала тебе пару килограммов. Ну, а во второй сумке у нас закрутки.

Тётушка начала вынимать разные банки, объясняя, что есть что. Там были и огурцы, солёные и маринованные, помидоры, лечо из красного перца, грибная солянка, компот из красной смородины, вишнёвое и малиновое варенья, яблочный сок, клубничный джем…

– Куда же столько? – охнула Анна.

– Кушайте, у нас этого добра много, никто уже и не ест. А тебе сейчас витаминов набираться надо. Так что без разговоров, – отрезала Мариам, – фух, ну, а мне теперь полегче станет идти домой.

– Спасибо, моя дорогая! – Анна бросилась обнимать свою родную душу.

– Не за что, дитя моё. Ладно, пора мне, а то я что-то засиделась у тебя, ты уж устала от разговоров, наверное, да и твои домочадцы скоро придут с работы.

– Да ну что вы, не говорите ерунды. Я наоборот тоскую тут одна. Вы даже себе не представляете, как я рада, что вы пришли ко мне. Боже. Вот сейчас вы уйдёте, а я буду сидеть и плакать.

– Не вздумай мне! Поняла? – в шутку пригрозила тётушка.

Анна кивнула, чувствуя, как комок уже встал в горле, а слёзы набегают на глаза. Одевшись в прихожей, Мариам бодро произнесла:

– Что ж, не скучай ни в коем случае. Будет времечко, еще забегу, проведаю тебя.

– Да, – только и смогла выдавить из себя Анна.

Женщина заметила, как Аннушка держится из последних сил, чтобы не разрыдаться. Тётушке даже не хотелось обниматься, иначе будет ещё хуже. Но Мариам крепко зажала Анну в объятиях и тихо произнесла на ухо, чеканя каждое слово:

– Ты очень сильная девушка, столько пережить, сколько уже пережила ты, не многим удаётся. А тем, кому это всё же досталось, от природы сильные и выносливые люди. Сама такая была. Крепись, я за тобой слежу.

У Анны глаза уже были на мокром месте и все красные. Девушка проводила тётушку и побежала в дом, заперев все замки. Первым делом она зашла в комнату и стала навзрыд реветь, уткнувшись в подушку. Анна долго не могла успокоиться, и что с ней было, она и сама не понимала. Девушка раньше никогда такой сентиментальной не была. И чтобы спровоцировать её на слёзы, надо было сильно постараться. Проревев без остановки минут семь, она резко успокоилась, взяла себя в руки и направилась на кухню. Увидев гостинцы от тётушки, Анна снова начала хлюпать носом. Убрав всё по местам, девушка окончательно успокоилась, умылась и прилегла на кровать.

– Ну вот, мне стало легче, – улыбнулась она себе, – вот я дура-то. На самом деле секрет прост, если тебе плохо, то надо просто прореветься хорошенько, тогда станет легче. Почему я раньше не пользовалась этим методом?

Размышления вслух помогают лучше понять себя. И если вы дома разговариваете сами с собой, то лучшего собеседника, чем вы сам, и не сыщешь. Анна взяла себя в руки и стала накрывать на стол ужин. Сегодня она всё приготовила быстрей обычного, ей не терпелось рассказать маме и Гарольду о гостье. Первой пришла мама:

– Ой, а чем это так вкусно пахнет?

– А это я сделала ростбиф, – выходя из кухни, радостно ответила Анна.

– Ух-ты! – удивилась Тереза, – ты ходила за мясом в магазин?

– Нет, мамуль, – целуя в щеку Терезу, произнесла Анна, – представляешь, приходила тётя Мариам.

– Да ты что? И она меня не дождалась?

– Она давненько ушла, ведь теперь ей приходится сидеть с внуками. На базаре она больше не торгует.

Женщины проследовали на кухню вслед за ароматом вкусного, запеченного в духовке, мяса. Глаза Терезы округлились, когда она увидела ломящийся от еды стол.

– Это откуда столько всего? Неужели Мариам?

– Точно, – надевая перчатку на руку, девушка взялась за сковородку. Она наложила маме жареной картошки в тарелку и налила смородинового компота, – садись скорей.

– Я потрясена. И это мягко сказано, – обезумела Тереза.

С четверть часа дамы общались наедине. Анна рассказала почти всё, что ей поведала тетушка Мариам. Тереза же медленно поглощала вкусную горячую пищу.

Вдруг послышался скрип двери – это пришёл Гарольд:

– Ого, чувствую сегодня что-то вкусное…

Анна вскочила из-за стола и побежала встречать мужа.

Гарольда тоже оповестили о добродушной тётушке.

– Вот это человек! С большой буквы! У неё у самой семья большая, а она нам всего натащила, – дожёвывая последний кусок мяса и картошки, промямлил парень, – а можно мне добавки?

На сытый желудок и спать лучше. Анна заснула почти сразу, толком не пообщавшись с молодым человеком. Гарольд ощущал, что ему стало как-то не хватать близости. В последнее время его жена очень изменилась, стала более чувствительной. Разумеется, он пытался все свалить на беременность, но даже её мысли и разговоры стали другими. Всё это не давало покоя. Он больше не видел в ней ту прежнюю девочку – зажигалку. Теперь это была взрослая женщина, жена и почти что мать. Каждый раз в постели, когда Гарольд хотел её поцеловать или чего-то большего, Анна отворачивалась на другой бок, что очень задевало парня.