Текст книги "Судьба (биография писателя)"

X

На следующее утро мать проснулась раньше Аннушки и заметила, что кровать, на которой спал Гарольд, пуста. В комнате еще витал запах перегара, значит, он ушел относительно недавно, подумала Тереза. Но ей было не до этого. Сегодня особенный день, печальный – она хоронит своего мужа, с которым прожила двадцать с лишним лет. Придя на кухню, женщина начала беззвучно плакать, сильно кусая кожу на руке. Сквозь пелену слёз, застилающих глаза, она нагрела воду и налила себе чай. Тереза пила сладковатую жидкость маленькими глотками, не понимая, что это такое, а в чашку падали крупные слёзы. Глядя в окно, ей казалось, что сейчас вот-вот пройдёт её любимый, молодой муж и крикнет: «Тереза, выходи на двор, бегать по росе». Сколько же приятных воспоминаний ушло с ним. Углубившись в ностальгию, женщина не заметила, как допила свой чай. Её мокрые глаза бессмысленно глядели куда-то вдаль. Вдруг кто-то прошмыгнул под окнами дома. Тереза испугалась, а в голову закралась страшная мысль:

– Либо я сошла с ума и увидела дух своего покойного мужа, либо по двору действительно кто-то бегает.

Она замерла и стала прислушиваться. Кто-то и вправду топал по терраске. Тереза сразу рванула к двери, проверить все ли замки на двери закрыты. Кто может прийти в такое раннее утро, когда все ещё спят? Подойдя к порогу, дверь внезапно распахнулась. От неожиданности у Терезы чуть сердце не выпрыгнуло. Это был Гарольд с охапкой полевых цветов.

– Ох, извините, что я так резко. Это вам, – протягивая красивый букет, громко сказал Гарольд.

– Спасибо большое, мне уже давно не дарили цветы, – расплылась в улыбке женщина, – разувайтесь, проходите, только тихо, дочка ещё спит.

Гарольд обратил внимание, что у мамы глаза на мокром месте, но, не подавая вида, прошёл за ней, присел за стол и сказал:

– Вы уж простите меня за вчерашнее. Надеюсь, вы не сильно на меня разозлились, и я не особо вам помешал. Если что, я искуплю свою вину, – с усмешкой заметил Гарольд.

– Да нет, что вы, все в порядке, с каждым бывает, – ответила мама Анны.

– Ваш муж не сильно ругался? – шёпотом поинтересовался молодой человек?

Терезу как иглой укололи, ей лишний раз напомнили, что её муж жив и никуда не делся. Это было очень сильно. Она отвернулась от Гарольда и снова заплакала, шмыгая только носом.

– Ой, извините, пожалуйста, я не хотел вас обидеть. Что случилось? – Испугался Гарольд и поднялся со своего места. Он поспешил успокоить женщину.

– Его больше нет с нами, сегодня похороны, – сквозь слёзы произнесла она.

– Извините меня еще раз, я не знал. Мы вчера с Анной не разговаривали особо. Я пришёл как свинья на ушах к ней на работу и больше ничего не помню. Помню, что она меня потащила к вам домой.

Гарольду стало очень неловко за эту ситуацию, он почувствовал себя полнейшим идиотом. Однако теперь у него появилась ещё одна причина остаться со своей любимой девушкой. Но вот захочет ли она? Может, им нужна помощь?

– Да ничего страшного, – успокоилась Тереза, – я все понимаю, вы не знали. Анне сейчас очень не просто. Вы бы не могли побыть с ней?

– Да, конечно, с радостью. Может быть, вам нужна какая-то помощь от меня? Вы только скажите.

– Нет-нет, спасибо, дорогой. Сейчас я тебя попрошу только об одном: будь рядом с Анной. Сегодня ещё похороны в двенадцать часов…

– То есть мне можно пойти на похороны, чтобы поддержать Анну?

– Да, конечно, – утирая платком нос, ответила мама, – думаю, дочке будет спокойнее с вами.

Напоив Гарольда чаем, Тереза стала потихоньку готовиться к выходу. Через какое-то время из комнаты вышла девушка.

– Здравствуй, Гарольд! Привет, мам, – потирая глаза и улыбаясь, сказала Анна.

Она выглядела, как сонная принцесса с волнистыми, слегка растрёпанными волосами.

– Доброе утро, детка, – с лукавой улыбкой произнёс парень, – как тебе спалось? Прости, пожалуйста, что заставил тебя вчера понервничать. Клянусь, я не хотел. Не знаю, что на меня нашло.

Девушка протиснулась в кухню и села за столик рядом с Гарольдом. Пока мама мыла посуду и наливала дочке чай, молодые мило общались.

– Да ладно. С кем не бывает, вероятно, на то были причины, – сладко потягиваясь и обнимая Гарольда, произнесла Анна.

– Это правда, обычно я так не надираюсь, – соврал парень, – я, конечно, в последнее время пристрастился к алкоголю, причём сильно.

В это время, мама, невольно подслушивая их разговор, понимала, что ни к чему хорошему это не приведёт. Хватит того, что её муж пил. И вот какой вышел результат.

– Ничего страшного. Мам, во сколько мы выходим? – Зная, что Терезе не нравятся темы про распутную жизнь, поинтересовалась дочка.

– Через полчаса, – ответила Тереза, вытирая чашки, – поедем немного пораньше, чтобы спокойно прибыть туда и дождаться знакомых.

Когда мама ушла в комнату, Гарольд рассказал всё Анне в подробностях о вчерашнем дне. Обида на родителей клокотала в его груди. Однако юная девушка была готова в любое время разделить с ним их комнату. Но согласиться ли мать? Да и сам Гарольд после роскошных хором не захочет тут жить.

– Ты, если хочешь, можешь остаться на какое-то время у нас. Думаю, мама не будет против, – понимая, что это может быть совсем не так, предложила девушка.

– Мне так неловко. Я не хочу вас стеснять. Спасибо тебе большое! Тебе кто-нибудь говорил, какое у тебя большое сердце и искренняя душа? – Тихонько защебетал Гарольд.

Он был тронут этим предложением, а Анна просто растаяла. Никто ей никогда таких слов ещё не говорил. Это было так печально. Почему-то в ее сердце что-то подсказывало, что это скоро должно кончиться. Этого просто не может быть, чтобы такой богатый и красивый парень мог столь любезно обходиться с простой девушкой. Но пока у нее есть этот шанс, она воспользуется им и позволит себе расслабиться в его жарких объятиях.

– Гарольд, ты меня просто сводишь с ума своими словами. Хватит, – едва сдерживаясь эмоции, ответила девушка.

Внутри её все пылало так, что горячий чай, стоявший на столе, казался ледяным айсбергом.

– Я поговорю с мамой насчёт тебя, но только не сейчас. Кстати, ты идёшь с нами? – Сменив тему разговора, поинтересовалась девушка.

– Если ты хочешь. Только твои родственники ничего не скажут? А то они меня не знают.

– Нет, все в порядке. Их и будет всего несколько человек.

Мама и дочка с Гарольдом оделись и вышли на улицу. В воздухе стояла мокрая прохлада.

– « Погода плачет», – подумала Анна. Она понимала, что сейчас придётся проститься со своим родным отцом. И больше она его никогда в своей жизни не увидит: ни плохим, ни хорошим. Остаётся только память о человеке. Как это странно осознавать, что недавно ты пила чай, ела пирог, делилась секретами, радовалась и плакала с этим человеком. А сейчас он просто и тихо уходит из твоей жизни. Его больше нет, и никогда не будет. Это печально. Грустно то, что мы не в силах вернуть тех, кого хотели бы, даже на секунду. Смерть близких – это самое страшное, что есть в нашей жизни. Эти унылые мысли никак не получалось отогнать от себя. И даже Гарольд со всем своим свойственным обаянием не способен был убрать их прочь.

Придя в морг, девушки надели тёмные платки. Гарольд был в своём чёрном пальто, которое он успел прихватить из дома. Люди подтягивались. Вся церемония прошла довольно быстро. Девушка жутко боялась увидеть отца в гробу, и не только она. Это было и вправду страшно. Но, тем не менее, она выдержала, и почти не плакала. Прижавшись к груди Гарольда, Анна спокойно всматривалась в лицо своего отца. Он был почти таким же, как и в жизни. На мгновение ей показалось, что сейчас он откроет глаза и встанет, а вся эта церемония окажется всего лишь сном и не правдой. Но, к сожалению, как бы она себя не щипала, не закрывала и открывала глаза, этого не случилось.

После траурной церемонии, всех отвезли в здание завода, где работала Тереза. Поскольку она была первоклассной прядильщицей и работала уже почти тридцать лет, руководство фабрики организовала поминальный обед. Спустя два часа, когда все немного расслабились от выпитого алкоголя, Анна спросила мать, можно ли Гарольду остаться в их доме. Тереза положительно кивнула головой, уже плохо соображая от усталости и вина. Стоит отметить, что молодой человек не выпил ни одной стопки горячительного напитка и на протяжении всего дня держал руку Анны. Все шло к новой жизни, счастливой жизни. Так думала Анна.

XI

После похорон прошло уже несколько недель. Гарольд с лёгкостью обжился в доме двух женщин. Он очень хорошо помогал своей новой семье. Тереза старалась не мешать жизни молодым, изредка аккуратно спрашивая Анну о деликатных моментах. А дочка на время забросила торговлю вязаными вещами, потому что они с Гарольдом устроили ремонт в комнате. Сложив все деньги в «общий котёл», они стали покупать материалы и тут же обустраивать жильё. За считанные дни небольшая комнатка преобразилась, став светлым и большим пространством.

– Я думаю, твоя мама не будет против светло – бежевых обоев? – Спросил Гарольд, соскабливая старую, темно-желтую труху со стен.

– Может, все же нежно-розовые? – Не унималась Аннушка.

– Ладно, Тереза придёт вечером с работы, спросим у неё, – Гарольд взял Анну за талию и притянул к себе. Он нежно поцеловал её в губы, ощущая всю любовь к ней.

На самом деле, за последние несколько дней они очень сблизились. Конечно, мама, которая жила вместе с ними в комнате, не давала той свободы, которой хотелось бы молодым. Но весь день, пока Тереза на заводе, им предоставлялась возможность побыть наедине друг с другом. Однако не так всё хорошо. Девушка стала чувствовать лёгкую тошноту, которая сопровождала её периодически. Такие симптомы она раньше не испытывала. Вечером, после семейного чаепития, когда Гарольд ушёл ошкуривать стену, Анна решила обсудить с мамой эту проблему.

– Мам, я хочу тебе кое-что сказать. Мы с Гарольдом очень сблизились в последнее время, сдружились. У нас оказалось много общего в интересах, и, как оказалось, он совсем не похож на избалованного мальчишку, – с усмешкой заметила Анна, начиная разговор издалека.

– Кстати, да. Вот мы уже больше месяца живем вместе, а я ничего такого капризного в нем не заметила. Свой парень, – подытожила Тереза.

– Так вот. У меня чего-то в последнее время начались странные симптомы.

– О чем ты? – Осеклась мать.

– Мам, ну неужели ты не понимаешь? – Недовольно пробурчала дочь.

– Ты серьезно??

– Я пока не знаю точно. Но у меня задержка. Плюс тошнит каждый день. Я боюсь.

– Да ты что! Дочка, это же, это так прекрасно. Господи. Ха-ха-ха. Я поверить не могу. Ура! – Не сдерживая эмоций, весьма громко, закричала Тереза.

На шум пришёл Гарольд:

– Что тут у вас? В честь чего такая радость?

– Да ничего, просто мама радуется, что мы с тобой крепко сдружились и у нас много общих интересов, – выкручиваясь, ответила Анна, понимая какой бред она несет.

– А, ну это да, – тупо ответил Гарольд.

– Ты иди, доделывай стену, я к тебе сейчас присоединюсь, – сказала Анна, быстрее спроваживая Гарольда, чтобы продолжить разговор. Парень послушно удалился.

– Мама, ты чего? Можно потише? – Зашептала Аннушка.

– Прости дочка, это такие эмоции. Просто когда теряешь родного человека, хочется, чтобы это как-то восполнилось. И лучшее восполнение – это рождение ребёночка! – Мечтательно подметила Тереза.

– Ну, я же не уверена…

– Хорошо. Время все расставит по своим местам. Я очень надеюсь, что у тебя будет ребёнок. Думаю, ты уже созрела для того, чтобы стать мамой, – подытожила Тереза.

– Я боюсь! Боюсь не справиться, тем более, неизвестно, как Гарольд отреагирует. А вдруг он уйдёт от меня, узнав это, – испугалась девушка.

– Я понимаю тебя, вы ещё не досконально друг друга знаете, а живете вместе и ещё меньше, но знаешь, не думай об этом, справимся! Ради ребёнка будешь жить! Я в тебя верю, будем держаться вместе, если что. Люблю тебя!

Тереза крепко обняла свою дочь и поцеловала в лоб. Анна лишь слегка улыбнулась и направилась к комнате. Почти выйдя из кухни, она вспомнила про обои, хотя маме сейчас было не до них. Ей бы переварить эту информацию. Но дочка всё же спросила:

– Кстати, мам, как думаешь, какие обои лучше подойдут в нашу комнату? Наши с Гарольдом мнения на этот счёт поделились: он – за светло-бежевые, а я за нежно-розовые. Они такие с сиреневыми цветочками. Мне очень понравились.

– Аннушка, конечно нежно-розовые, – с широкой улыбкой ответила мать.

Анна поняла, что мама ответила не раздумывая, встав на сторону любимой дочки. Зайдя в комнату, девушка сразу сказала Гарольду, что клеить они будут нежно– розовые обои. Но вопрос оставался открытым: беременна ли Анна? И нужен ли ей сейчас ребенок. Она почему-то боялась в этом признаться Гарольду, хотя точно ещё не знала всю правду. Ведь сейчас не самое лучшее время для беременности, исходя из последних событий.

На следующее утро, Анна проснулась раньше Гарольда. Мама уже ушла на работу, а дочка стала готовить завтрак. Девушка в первую же ночь начала спать вместе с парнем, но при этом маму как-то стало жалко, как будто дочь её бросила. Хотя Тереза сама предложила перебраться в угол, где раньше спала её дочь. Ощущения, которые девушка испытывала, ложась каждый раз в кровать к своему любимому парню, были непередаваемы. Это только сближало и усиливало их связь. Главной задачей остаётся как именно и когда признаться Гарольду в беременности. Какая будет его реакция? Уйдёт ли он? Вопросы оставались открытыми. Гарольд проснулся через полчаса. Они вместе позавтракали и начался не менее важный разговор.

– Ты знаешь, я бесконечно благодарен и тебе и твоей маме, но всё же, мне кажется, я должен вернуться домой. Я не могу вот так просто уйти от своих родителей, мне нужно с ними поговорить, в частности с отцом. К тому же, я не могу ходить в одних и тех же вещах, в которых ушёл из дома, а также донашивать одежду твоего отца, которая мне жутко мала, – начал молодой человек.

– Я понимаю, но что ты предлагаешь? Ты хочешь нас оставить, когда мы только начали счастливую страницу новой жизни? – Поинтересовалась Анна, хотя предполагала, что рано или поздно это должно было случиться.

– Не знаю. Мне надо хотя бы просто сходить туда.

– Ты боишься или что? – Не понимала девушка.

– Да никого я не боюсь. Не знаю, как отцу в глаза смотреть. А матери? В последний наш разговор я вёл себя, как урод. Я ещё тогда был с жуткого похмелья, – раскаивался Гарольд.

– Значит, тебе надо выбрать день и сходить. Если хочешь, я могу с тобой, – предложила помощь Анна.

– Не надо, любимая. Понимаешь, они могут начать говорить все, что угодно. И я не хочу тебя во все это вовлекать, чтобы твои ранимые ушки всё это слышали. Я приму на себя весь удар, ведь это мои родители, – ответил молодой человек. Ему уже не хотелось возвращаться в ту изысканную и сложную жизнь, потому что он настолько уже влился в эту атмосферу простоты. Слишком там все фальшиво, считал он.

– Хорошо. И когда ты собираешься?

– Думаю, надо сходить сегодня вечером. В пять часов, когда начинается вечерний чай, отец, как правило, уже дома.

– Ты уверен, что это надо сделать сегодня?

– Волнение, конечно, есть, – заёрзал на стуле Гарольд, чувствуя, как начинают потеть ладони, и появляется лёгкое сердцебиение, – но сколько уже можно оттягивать этот момент? Смысла нет.

Он уже представил, как войдёт на порог дома, и как будет смотреть в глаза родителям. За это время, что он живет у Анны, Гарольд многое переосмыслил, мозги встали на своё место. Парень понимал, что смысл жизни отнюдь не в деньгах, а хорошие отношения в семье строятся на общении и взаимопонимании. Однако сам он этими качествами пренебрегал в разговорах с мамой и папой. Пообщавшись еще немного с Анной, он набрался мужества и успокоился, потому что девушка сказала нужные слова поддержки. Ребята сходили в магазин за обоями и принялись за работу. Почти все дурные мысли выветрились из его головы, а ремонт продвигался очень быстро и весело.

Незаметно наступил вечер, и Гарольд стал собираться. Перед выходом, Анна сказала еще несколько фраз, которые придали ему смелости. Она в него верила всеми силами, была его ангелом-хранителем, и он это чувствовал. Девушка решила его все же проводить до станции, хоть Гарольд умолял её остаться дома.

– Ты вернёшься сегодня? – Зная ответ, спросила Анна.

– Конечно. Как бы ни сложилась моя встреча с родителями, что бы они мне не наговорили, моё место теперь рядом с тобой. Даже, если они меня будут умолять остаться.

– Правда? – Расцвела Анна, – а я думала, ты останешься у себя.

– Да. Ждите вечером. Приеду.

Обнявшись крепко, они поцеловали друг друга, как будто прощаются навсегда. Девушка посадила Гарольда в электричку и стала махать платком, пока поезд не скрылся из виду. Что-то скребло на душе, создавая впечатление, что она его провожает в последний путь.

XII

Гарольд решительной поступью зашёл на крыльцо своего родного дома. Волнение охватывало каждую клеточку его тела. Откуда такая дрожь? Неужели проснулась совесть? Ведь раньше ему было все равно на мнение окружающих его людей, в том числе и на родителей. Это странное чувство, чувство ответственности и взрослости появилось ровно тогда, когда он бросил пить и стал трезво смотреть на жизнь. Как же тяжело жить правильно, о ком-то постоянно заботиться, раскаиваться в своих ошибках – думал парень. Сейчас ему хотелось выкурить целую сигару без остановки или выпить залпом половину бутылки спирта. Да-да, именно спирта. Но нельзя так, я же человек, а не зверь. В жизни существует столько приятных моментов, способных сфокусировать человека на правильные мысли и позитивный настрой. В его голове проскочила мысль пойти в церковь и раскаяться за всё то зло, что он причинил близким. Ведь это шанс побыть наедине с собой и Богом. Парень долго не решался войти внутрь, мялся на пороге. И все же Анна, как бы он этого не хотел, была права – он боится. Боится разговаривать с отцом и матерью, боится смотреть им в глаза. Тяжёлые облака собирались в тучу и дул сильный ветер, что очень давило на его состояние.

– Не пойду! – Решил Гарольд, – не могу я. Ну, что я им скажу? Хотя я же иду за вещами. Зайду в дом, молча пройду в свою комнату, возьму, что надо и уйду. Черт! Ну, зачем я пришёл, когда отец дома?

Руки дрожали, как у пьющего человека со стажем. Бледное лицо не издавало никаких эмоций, а взмокший лоб сигнализировал о сильном стрессе. Но, в конце концов, он взял себя в руки нажал на звонок, одновременно громко стуча в дверь. Ожидания были мучительны, ему казалось, что он звонит не себе домой, а к чужим людям, которых хочет убить. Всё здесь казалось не своим. Дверь открыла мать. Элеонор замерла на пороге в одном домашнем халате. Меньше всего она ожидала здесь увидеть своего сына, который не появлялся дома уже несколько недель.

– Ну, здравствуй, сынок, – прошептала мать, не пуская Гарольда в дом. Она боялась, что муж узнаёт о присутствии сына.

– Привет, мам, – спокойно ответил Гарольд с улыбкой. Увидев родные глаза, страх начал постепенно улетучиваться. Ведь он говорил сейчас со своей матерью, стоя на пороге своего дома, – что, помешал вам пить чай? Ну, извини. Может, впустишь меня в дом?

– Ты понимаешь, что если отец тебя увидит, то будет скандал, – продолжала шептать Элеонор, – Гарольд, приходи завтра, когда его не будет дома. Мы с тобой обо все поговорим. Ты даже себе представить не можешь, как Ричард был зол на тебя, когда ты сбежал.

Эти слова кольнули Гарольда, ведь отец давал ему в жизни все. Он хотел вырастить сына своей точной копией. Но, похоже, перестарался.

– Я как раз хочу с ним поговорить, – не отступал сын, – да и к тому же, раз такое дело, мне надо забрать свои вещи. Пусти.

Гарольд вошёл внутрь, отодвигая мать в сторону, однако Элеонор и не сопротивлялась. Сердце её разрывалось на части при виде сына: не могла она держать его на пороге, хотя прекрасно понимала, каким это чревато последствиям. Тем временем, молодой человек направился прямиком в кухню. Войдя в неё, он замер. За кухонным столом, сидел мужчина лет пятидесяти. Он был одет в большой махровый халат, а его чёрные с проседью волосы были уложены назад. По всей видимости, отец только что вышел из ванной. Вальяжно покуривая толстую сигару, он читал свежий выпуск экономической газеты. Около него стояла красивая чашечка из королевского сервиза, в которой был налит чёрный, не сладкий кофе (Ричард не любил чай). Однако рядом на тарелке, из того же сервиза, лежали разные сладости. Гарольд глядел на него и поверить не мог, что видит точную копию себя, но более зрелую и мудрую.

– Здравствуй, пап! – Бодрым голосом сказал Гарольд.

– Ричи, тут вот сын пришёл. Сказал, что хочет поговорить с тобой, – подоспела запыхавшаяся мать.

Очень медленно глава семейства отложил газету и сигару в сторону и уставился на своего отпрыска. В воздухе повисло сильное напряжение. Элеонор заметила, как ее муж напрягся: жилки на висках взбухли, а лицо стало покрываться бордовым цветом. Она прекрасно знала, что у него проблемы с сердцем и лишнее волнение ему не на руку.

– Что ж, проходи, садись, сынок, – спокойно, но уверенным голосом пробасил отец.

Элеонор поспешно засуетилась, подталкивая сына вперёд к столу. Гарольд сел напротив отца, не глядя на него, а мать стала наливать ему чай.

– Сынок, тебе какой? Горячий? Сладкий? – Защебетала Элеонор, весьма обрадованная спокойной реакцией мужа.

– Спасибо, мам, но я сюда пришёл не чай пить, – резко сказал сын.

– А зачем же ты явился? – Вклинился отец.

– Мне надо с тобой поговорить, – поглядев впервые на отца, ответил Гарольд.

– Ну, уж нет! Сначала ты выпьешь чашку чая, поешь, а потом мы поднимемся ко мне в кабинет и там все обсудим, что да как, – твёрдо отчеканил Ричард.

С отцом было бесполезно спорить. Гарольд вздохнул, согласившись с ним, хоть было очень неудобно, и принялся за чай. Взглянув в очередной раз на Ричарда, Гарольд понял, что в будущем он будет таким же, и не только внешне, но и внутренне, со всеми болезнями и привычками. Его мудрые, полные жизни и стремлений глаза вновь впились в газету, а белые зубы в сигару. Он не смотрел на сына, а Элеонор кидала частые и короткие взгляды, намекая, что уже всё хорошо, что всё идёт по плану. А когда отец решил поделиться новостями с работы, напряжённая и неловкая обстановка стала разряжаться; и на секунду, Гарольду показалось, что никакого скандала не было и они собрались всей семьёй на вечерний чай.

– …А эти дурни возьми, да и спали движок. Ведь говорил же я им, что соединять провода надо в определенном порядке. Ну, так разве за всеми уследишь? Разве они слушаются? Вот они и творят, что хотят. Кошмар! – Выдохнул Ричард, взявшись снова за газету, – ну, а здесь смотри, что пишут: «Цены на автомобили будут расти из-за повышения цен на запчасти!» – Бред! Никаких повышений цен на запчасти я не заметил. Мелют, что хотят.

Ричард работал директором и главным инженером в крупной автомобильно-строительной компании. Ему уже было тяжело справляться с таким объёмом, так как на его плечах было всё предприятие. Каждый вечер, приходя домой, он недовольно ворчал себе под нос, читая разные газеты и ругая сотрудников. А Элеонор была тем человеком, которая регулярно выслушивала бранные истории своего супруга, порой одни и те же. Она понимала, как мужу тяжело, несмотря на то, что была простой домохозяйкой. Но надо отдать ей должное: такой огромный дом она содержала в безупречном порядке.

– А как у тебя дела, сын? – Вдруг неожиданно поинтересовался отец, отложив газету, – где хоть ты сейчас обитаешь?

Гарольд совсем не хотел сейчас этого разговора, тем более при матери. Лишний раз краснеть и стыдиться было не очень приятно. И как ответить, чтобы скандала не произошло, об этом тоже стоило задуматься.

– Я более-менее в порядке, – с волнением в голосе ответил сын, запивая фразу чаем.

– Что же ты нас забыл, совсем не навещаешь? Небось, деньги кончились, поэтому ты приполз? – Надавил на больное отец. Ведь он прекрасно понимал, что у парня нет никакого дохода, кроме отцовских денег, – или ты взялся, наконец, за голову и устроился на какую-нибудь работу?

– У меня в жизни многое поменялось, пап. Сейчас я нахожусь в стадии восстановления. Я перестал пить, гулять, правда, работу пока ещё не нашел, – не веря своим ушам, произнёс Гарольд. Он никогда не признавал своих ошибок, тем более при родителях. Раскаяться при них? Да он лучше сунет голову в осиное гнездо.

– Надо же, – удивился отец, – интересно. То есть ты у нас больше не ведёшь аморальный образ жизни? Так?

– Ричард, – вступилась мать, видя, как сыну становится не по себе.

– Ну, а что? Мне же интересно, куда подевался мой сынок, без вести пропавший. Однако ты похудел, – заметил Ричард, – ладно, давай допивай свой чай и поднимайся ко мне. Продолжим этот интересный разговор в моей комнате.

Глава семейства встал из-за стола, пыхтя и хромая, и направился к себе в кабинет.

– Сынок, будь поаккуратней с выражениями. Сам знаешь, у него проблемы с сердцем. Резких слов не надо, – позаботилась Элеонор.

Гарольд кивнул и понял, что сейчас самое время извиниться перед матерью, пока отца нет:

– Мам, пожалуйста, прости меня, что я себя так вёл, и в последний наш с тобой разговор, я хлопнул дверью. Я – подонок!

Элеонор опешила: её сын никогда не извинился перед ней за все годы. И уж тем более не раскаивался за свои ошибки. Неужели, это так повлияла на него та девушка из простой семьи, про которую он говорил?

– Гарольд, я тебя, конечно, прощаю, ты же мой сын, – тут у матери стали наворачиваться слёзы. Она подошла к нему и поцеловала в лоб, – ответь мне только, ты действительно бросил пить? И ты ещё встречаешься с той девушкой, про которую рассказывал?

– Да, я бросил пить, я не соврал отцу! Я уже сказал, что многое обдумал в своей жизни, мне было очень тяжело к вам возвращаться. Но камень на сердце меня тянул. Я понял, что должен придти и расставить точки над i, – ответил поспешно сын. Он чувствовал, что к горлу подступает комок, но мужественно выдержал.

– Ты правильно сделал, что пришёл! – Поддержала его мать

– А что касается Анны, да, мы с ней вместе. Во многом это её заслуга, что я здесь. Именно она научила меня видеть красоту во всём. Благодаря ей я бросил пить и взялся за голову.

Элеонор не верила своим ушам – и это говорит её сын! Боже! С другой стороны, мать осознавала, что сама недоглядела за ребёнком в своё время и очень избаловала. А какая-то простая девица взяла и наставила Гарольда, взрослого, созревшего парня, на путь истинный. Вот, что делает любовь! И не смотря на то, что эта девушка была из низших слоёв общества, Элеонор начала её уважать.

– Я рада за тебя, сынок. И знай одно, я приму тебя таким, какой ты есть, несмотря ни на что! – Мать ещё раз крепко обняла сына, – а теперь иди к отцу и расскажи ему все. Но помни, аккуратней. А то уж больно он впечатлительный стал в последнее время.

– Хорошо, мам, – широко улыбнулся сын.

Гарольд встал из-за стола, чмокнул Элеонор в щеку и направился к отцовскому кабинету, который находился на втором этаже. Как же стало легко, какой груз с плеч упал, – думал Гарольд. Теперь осталось самое сложное – поговорить с отцом. И я уверен, все будет хорошо!

Прежде чем войти в рабочую комнату Ричарда, сын едва слышно постучал в дверь, хотя раньше никогда такого не делал. Достаточно было пнуть с ноги дверь и ввалиться в кабинет.

– Заходи уж, чего скребешься там, – крикнул через дверь отец.

Гарольд толкнул дверь и увидел, что обстановка была все та же, ничего не изменилось. Да и глупо, конечно, было сравнивать, как было и как стало, ведь прошло не так много времени. Возможно потому, что у самого парня в жизни много чего изменилось за столь короткий срок, поэтому он и решил, что у отца должно было что-то поменяться. Однако нет, всё та же просторная комната, заваленная бумагами. Напротив входной двери – широкое окно, прямо перед которым расположен рабочий стол. Обычно сидя спиной к окну, Ричард поворачивался, чтобы посмотреть на пейзажи своего сада. Просторный палисадник был раскинут по всей территории двора, а огромное дерево било своими ветками в окно. Когда он сильно зашивался в работе, на помощь приходила окружавшая его природа, она успокаивала его. А если совсем было плохо, то он ложился на свой шикарный, чёрный, кожаный диван, стоявший сбоку от стола, закуривал сигару и делал смачную затяжку. Гарольд всё это знал, потому что в детстве часто сидел в кабинете у отца и играл его бумагами. А все остальное пространство было занято шкафами и журнальным столиком.

– Что осматриваешься, как в первый раз? – Прервал молчание отец, – проходи, садись.

– Да, я и вправду не замечал многих вещей у тебя в кабинете, – подойдя к столу, ответил Гарольд, – а давно у тебя стоят пуфики у журнального столика?

– Однако. Здесь не менялось уже ничего лет двадцать, если не больше, – улыбаясь, заметил отец.

Гарольд уселся напротив него, как будто на приеме у врача.

– Ну, давай поговорим, сынок. Думаю, ты мне много чего должен рассказать, – начал диалог Ричард, заметно посерьезнев.

– И с чего начать? – Спросил Гарольд.

– Для начала расскажи, где ты сейчас живешь и чем занимаешься?

– Ты знаешь, – начал сын, – я бросил пить и ушёл от прежнего образа жизни. Не хотел тебе говорить, но я повстречал любимого человека. Эта девушка из простых, можно даже сказать из нищих.

– Ну и как тебе, нравится? – Поинтересовался отец.

Их разговор походил на сеанс у психолога. Хоть Ричард и был суров внешне, но душа его была весьма сентиментальна. Его можно было растрогать даже маленькой, самой простой деталью. Но, в то же время, отец Гарольда мог заводиться с полпинка, крушив все, что попадается ему под руку. Его трудно в чём-то переубедить, если он настаивает на своём. Сын был для него его собственной копией, которой должна была достаться львиная доля наследства. Поэтому лояльность к Гарольду он применял все время, несмотря на то, что тот себя плохо вёл.

– Мне трудно жить в таких условиях…

– Естественно, – прервал отец, – ты же привык жить в роскошных условиях и на те деньги, что я тебе давал из своего кармана. Вот поэтому я и поинтересовался, каким образом ты сейчас выживаешь.

– Нет, ты меня не понял, – более уверено ответил сын, – именно любовь заставила меня поменяться. Любовь.

– Смешно. И что же тебя привлекло в простолюдинке? Небось, ни грамоты, ни музыки она не знает. О чем вы разговариваете?

– Она мне просто открыла на многое глаза. Я больше стал ценить жизнь, деньги, свободу, природу.

– Ну, понятно! Так, а живешь ты у неё?

– Да. И мне нравится. Я нахожусь рядом с любимым человеком, с которым мне хорошо, – не отступал Гарольд.