Текст книги "Нэнси Дрю. Проклятие"

Но что же тогда случилось с Мелани?

Пока я искала ответ на этот вопрос, обдумывая все возможные версии, Макгиннис, закончив с обыском, начал проталкиваться к выходу сквозь тесный коридор, запруженный любопытными школьниками.

– Дорогу! Дорогу! Прошу прощения! – ревел он на весь этаж, и его слова эхом отдавались от выложенных плиткой стен. – Нам надо пройти. Спасибо за содействие.

Но, сказать по правде, оказывать ему содействие никто не спешил. Ученики, вытянув шеи, с интересом наблюдали за происходящим, сотрудники школьной администрации встревоженно следили за полицейскими, делая вид, будто случайно шли мимо и задержались здесь буквально на секундочку (но кто бы им поверил, право слово). Посреди коридора, уперев руки в бока, стояла госпожа Вагнер. На ее лице застыло суровое каменное выражение. За Макгиннисом шагал один из офицеров в полицейской форме, обхватив за плечи Кэролайн Марк, – похвальная обходительность, всяко лучше, чем заковывать ее в наручники. Впрочем, достаточно было вспомнить об изуродованном шкафчике, о погроме в редакции и… пропавшей ученице, которую так и не нашли, – и наручники переставали казаться зверством.

Я схватила за плечо какого-то парня, идущего мимо.

– Во сколько Макгиннис приехал в школу? – спросила я.

Он настороженно поглядел на меня и пожал плечами.

– Точно не знаю. Недавно. Вскоре после того, как школу открыли.

Это мало что дает. Для сотрудников вход открывали в семь утра, а учеников, предпочитавших завтракать в школе (таких было немного, но тем не менее), начинали пускать в половину восьмого.

Могла ли Кэролайн за это время успеть устроить поджог на ярмарочной площади? Если дверцу шкафчика и впрямь испортила она и она же разгромила редакцию, значит ли это, что именно она оставила на траве те страшные слова? Или ее снова кто-то подставил, пытаясь сбить нас с нужного пути? Возможно, он же похитил Мелани и теперь хочет направить нас по ложному следу!

Я вспомнила, как выглядела ярмарочная площадь – трава не дымилась (хоть и изрядно обуглилась). А значит, ее подожгли за несколько часов до нашего приезда. За это время огонь успел погаснуть, а дым – рассеяться.

Кэролайн и впрямь могла провернуть это все за ночь.

Вот только «мочь» и «сделать» – разные вещи. Нам еще многое предстоит выяснить. Да и о Мелани нет никакой информации.

А время идет.

Я смело выступила вперед, прямо навстречу Макгиннису, который вел свою мрачноватую свиту по тесному коридору, точно Гамельнский крысолов. Заметив меня, он картинно закатил глаза.

– Ну конечно. Нэнси Дрю. Куда же без вас. – Он кивнул на своих спутников и улики, которые они несли. – Вам, наверное, интересно будет узнать, что мы, получив ордер на обыск шкафчика Кэролайн Марк, нашли в нем улики, которые теперь дают нам полное право допросить ее по поводу недавних актов вандализма в школе.

– Это… замечательно, – сказала я, хотя слово, учитывая контекст, было далеко не самым удачным. – Прекрасная новость. Но ведь… Никаких свидетельств причастности Кэролайн к исчезновению Мелани вы так и не обнаружили, верно?

Макгиннис одарил меня удивленной улыбкой – впрочем, взгляд его оставался серьезным.

– Что ж, Нэнси, я наслышан о ваших талантах сыщицы, – начал он, стараясь говорить терпеливым тоном (получалось, кстати сказать, не очень).

Я кивнула.

– Только мне больше нравится, когда меня зовут детективом.

Его губы тронула неприятная снисходительная усмешка. На этот раз глаза тоже улыбались.

– Ах да. Детектив. Так вот, мы очень благодарны за помощь, которую вы с друзьями нам оказали, – сказал он и выразительно посмотрел на меня, безмолвно напомнив о том, как поздно я согласилась поделиться со всеми рассказом о вóроне. – Но отныне наши пути расходятся. Вы правы, мы пока не знаем, где искать Мелани, и, хотя я не могу разглашать подробности текущего расследования, уверяю вас, мы прорабатываем все возможные версии.

– Но я…

Меня так и подмывало рассказать ему о выжженной траве. А что делать со словами, проступившими на стекле машины?

Что это было, галлюцинация?

Даже если и нет, на надежную улику это никак не тянет. А вот выжженные буквы были бесспорным, осязаемым, зримым доказательством. Их видели даже Дейзи с Леной. Такое никак не получится проигнорировать. Наконец-то.

– Никаких «но», – прервал меня шеф полиции. – Я спешу в участок. Надо задать мисс Марк несколько вопросов. Такое дело, сами понимаете.

– Мы хотим сделать заявление! – выпалила Лена. – Вандализм продолжается! Кто-то выжег на ярмарочной площади зловещее предупреждение!

Макгиннис заинтересованно вскинул голову.

– Серьезно?

– Еще как, – ответила я, глядя ему в глаза.

– Это очень ценные сведения, большое спасибо, – сказал он. – Мои подчиненные разберутся, что тут к чему.

– И это все?! Как так?! – спросила я потрясенно и разочарованно. – Вы даже не расспросите нас об этом случае?

Шеф пожал плечами.

– Вы же все нам уже рассказали: на ярмарочной площади кто-то пожег траву. Мы съездим туда и посмотрим, что там да как, – пообещал он и склонился ко мне. – Нэнси, неужели вы не понимаете? Для меня это вовсе не хиханьки-хаханьки и не загадочки для старшеклассниц. Это моя работа – и мой долг. И, хотите верьте, хотите нет, но свое ремесло я знаю прекрасно. И блестяще справляюсь со своим делом.

– Ну разумеется, – огрызнулась я.

Мне не было еще и семнадцати, но я уже на горьком опыте убедилась в том, что далеко не каждому нравится, когда его ставит на место какая-то девчонка.

Ну и напрасно.

Потому что я тоже со своим делом справляюсь блестяще. Эти самые «загадочки», как их презрительно назвал Макгиннис, прекрасно мне даются.

Может, он и впрямь не хотел моей помощи – достаточно было лишь мелких наводок и подсказок. И все же она ему понадобится. Кэролайн Марк, конечно, задержали по подозрению в вандализме, но это вовсе не значило, что дело закрыто. Где искать Мелани никто по-прежнему не знал. Связано ли ее исчезновение с вандализмом, в котором винят Кэролайн? А с предупреждением, выжженным на траве? Следили ли за мной на пути из Стоун-Ридж?

И самый главный вопрос, нависший надо мной угрожающей петлей: в чем состоит это самое проклятие Именин города и неужели оно не пощадит никого, учитывая, что подготовку к празднику так и не отменили?

Глава шестнадцатая

Паркер: «Пообедаем вместе?»

Нэнси: «Давай!»

Нэнси: «Иду в столовую. Займешь мне местечко?»

Паркер: «И даже отложу парочку наггетсов из субпродуктов! М-м-м!»

Нэнси: «Не хочу показаться нахалкой, но без этого вполне можно обойтись».

Паркер: «Ты же их даже не пробовала!»

Паркер: «Впрочем, ладно, будь по-твоему».

Нэнси: «Все всегда бывает по-моему».

Паркер: «Аналогично. Думаю, мы идеальная пара».

«Идеальная пара или гремучая смесь?» – подумала я, перечитав последнее сообщение Паркера. Как-никак два человека, которые привыкли к тому, что их воля всегда исполняется, рано или поздно непременно столкнутся лбами, разве не так?

Впрочем, об этом можно поразмыслить и позже. Поводов для переживаний сейчас и без того хватало.

Для меня время будто остановилось после того, как Макгиннис арестовал Кэролайн. Обошлось без наручников, но когда тебя уводят под конвоем, приятного все равно мало, уж поверьте. А в реальности жизнь продолжалась. Меня ни на миг не оставляли мысли о произошедшем – как, наверное, и родных и близких Мелани. Но для тех, кого вандализм никак не коснулся, для тех, кто не видел черную птицу, влетевшую в окно редакции, в клюве которой лежало зловещее послание, ничего толком не изменилось, особенно теперь, после ареста подозреваемого. Шефу полиции оставалось только найти Мелани – а учитывая, с какой легкостью он прижал к стенке Кэролайн, казалось, это вот-вот случится – во всяком случае, окружающим.

А я не могла отделаться от мысли, что все складывается как-то удивительно гладко.

Я шла в сторону столовой, в животе у меня бурчало от голода, но вдруг я услышала голоса. Я немного опаздывала на обед, и в коридорах уже было безлюдно, и потому фразы не тонули в шуме. Я напрягла слух.

Разговаривали парень и девушка. Судя по всему, ссорились.

Сперва я решила, что это обычная подростковая ссора, и хотела было продолжить путь, тем более живот снова скрутило от голода. Но тут я узнала голос парня и остановилась как вкопанная.

Это был Тео. И в его словах отчетливо сквозило раздражение.

– Послушай, мне очень жаль, что все так вышло, но я тут вообще ни при чем. Ты сама вырыла себе могилу.

Сама вырыла себе могилу. Это, конечно, была просто фигура речи, не больше, но по спине у меня все равно пробежал холодок.

– Ишь ты, какой невинный нашелся! – воскликнула девушка – тоже не без раздражения.

Впрочем, именно по этому тону я тут же узнала ее. Это была Кэролайн.

Я сместилась в угол коридора и прижалась к ряду шкафчиков, старательно напрягая слух.

– Ну послушай. У копа в списке было всего два человека: ты и я. Больше никто не высказывался вслух против постановки. Не направь я его по твоему следу, он взял бы на мушку меня! Но ты ведь, позволь напомнить, и впрямь виновата!

– Ах вот оно что! За шкурку свою испугался? – съязвила она. В ее голосе сквозило презрение.

– Нечего из себя строить невинную овечку, Кэролайн. Ты эту кашу заварила – увы, теперь придется ее расхлебывать.

Меня захлестнуло жаркой волной. Так значит, Кэролайн и впрямь виновата – по меньшей мере, частично! Не сдержавшись, я завернула за угол и столкнулась нос к носу с Тео. И он, и Кэролайн явно не ожидали меня увидеть.

– Нэнси, бог ты мой! – воскликнул Тео. – Шпионишь, значит?

Я бросила на него мрачный взгляд.

– Видишь ли, временами это очень полезное умение, – заметила я и перевела взгляд на Кэролайн, с трудом сдерживая ярость.

Вот, значит, кто испортил Дейзи шкафчик. Это был не просто акт вандализма, да еще сопряженный с угрозой. Тут имела место и личная вражда.

– Тебя, значит, уже отпустили? – спросила я. – Так быстро?

– Я же несовершеннолетняя. К тому же меня обвиняют в вандализме. И это первый мой привод. Родители поговорили с Макгиннисом, и они решили, что дело обойдется штрафом и исправительными работами. Хочешь верь, хочешь нет, но мне поручили помогать собирать сцену для праздничного спектакля, – поведала она и издала такой звук, будто ее вот-вот стошнит. – Макгиннис на славу постарался сделать так, чтобы наказание соответствовало преступлению. Иронично, что тут еще скажешь.

– Ничего ироничного тут нет, – с горечью сказала я.

– Никто не знает, как правильно употреблять это слово, – невозмутимо заметил Тео.

– Давай отложим урок английского на потом, – перебила я. – Сперва с обвинениями разберемся. Получается, тебя обвинили в порче шкафчика, погроме в редакции и инциденте с вороном. Выходит, преступления – три, а наказание – только одно. Повезло тебе, что шеф полиции еще не видел выжженную траву на ярмарочной площади, когда тебя допрашивал. Иначе все было бы куда жестче.

– Вот-вот, чего доброго, заставили бы тебя еще и макияж актерам делать, – съязвил Тео.

Я смерила его мрачным взглядом.

– Тео, не мешай.

Кэролайн же с удивлением посмотрела на меня.

– Честное слово, ворон – не моих рук дело. И траву я не жгла.

Я уперла руки в бока.

– Еще скажи, что не следила за мной на днях, когда я возвращалась из Стоун-Ридж, – подколола ее я.

О зловещих посланиях на стекле я решила не упоминать.

Кэролайн покраснела и потупилась.

– Прости… – пробормотала она. – Я… Понимаешь, я надеялась, что, если буду постоянно упоминать о проклятии, люди перепугаются и, возможно, вовсе отменят праздник. Но выяснилось, что про него никто толком ничего не знает, поэтому задачка оказалась сложнее, чем я думала.

– О да, – ответила я. – О проклятии и впрямь крайне мало информации. В этом-то все и дело.

Странно, но во мне вдруг проснулось сочувствие к Кэролайн – впрочем, не то чтобы бесконечное. Как-никак она преследовала меня по мрачной извилистой дороге, а это не внушает особого расположения (но зато теперь я точно знала, что Паркер здесь ни при чем, и это не могло не радовать).

– Помнишь, – начала она, переступив с ноги на ногу и заглянув мне в глаза, – ты спрашивала у меня про алиби, про то, была ли я у Стефенсона…

– Так-так, – отозвалась я. – Погоди… получается, он солгал, чтобы тебя прикрыть?

Кэролайн пожала плечами и покраснела.

– Но зачем ему это? – непонимающе спросила я.

Когда щеки Кэролайн стали пунцовыми, а взгляд уперся в пол, я вдруг все поняла.

– Ах вот оно что… Кэролайн, ты должна об этом кому-нибудь рассказать.

– Ты все не так поняла! – воскликнула она и глубоко вздохнула. – Ну, точнее, не совсем так. Я не против… Точнее, была не против. Поэтому… мне было вдвойне обидно, что он не взял меня в спектакль. Такое унижение…

Неудивительно, что Кэролайн была в такой ярости.

Я шагнула к ней и коснулась ее плеча.

– Кэролайн, ты же знаешь, что это…

– Знаю, – сказала она, не дав мне договорить, и кивнула. – Знаю. И, поверь, Стефенсон тоже знает. Что бы между нами ни происходило – а у меня к нему, между прочим, чувства, точнее сказать, были чувства, и мне казалось, будто они взаимны… – Кэролайн вздрогнула. – В общем, поверь, мы оба понимали, что это неправильно. Между нами не было ничего такого. Одни эмоции, только и всего.

– Что ж, хорошо, – ответила я.

Поверила ли я Кэролайн? Возможно. Она старалась казаться правдивой – в этом у меня не было никаких сомнений. Но начни я расспрашивать ее подробнее и проявлять скепсис, едва ли она прониклась бы ко мне доверием, так что я решила промолчать.

– В общем, мне было очевидно, что ты занялась расследованием. Да и потом… – Она осеклась, заметно смутившись, а потом продолжила: – Все, кто хоть раз слышал твое имя, знают, что ты прирожденный детектив. И если кто и мог докопаться до сути проклятия, то только ты.

– И ты поехала за мной следом в Стоун-Ридж, – сказала я.

Что ж, недаром по пути меня не оставляло тревожное чувство, будто за мной следят: за мной и правда следили.

– Вот только ты ничего не добилась. Как, впрочем, и я.

– Все так, – подтвердила Кэролайн.

В ее голосе слышалось сожаление. Я невольно обратила на это внимание, хотя и сама не понимала, что это может значить.

– Но зачем? Зачем ты все это затеяла? – спросила я, посмотрев на нее в упор.

– Дело в Дейзи. Вот уж кому повезло по жизни. И в постановку взяли, и в газету, да еще семья – старейшая в Хорсшу-Бэе…

– Вот-вот, считай, старая как мир, – подал голос Тео, будто специально пытаясь напомнить о своем присутствии.

Не то чтобы оно тут было кому-то нужно. И все же не стоило забывать: это я тут была лишней, это я прервала их с Кэролайн разговор. Поэтому я изобразила самую терпеливую (пускай и слегка натянутую) улыбку, какую только могла.

– Поэтому я ее и выбрала, – продолжила Кэролайн. – Приятного было мало, конечно, но других способов достичь цели я не нашла.

– Достичь цели…

Сама мысль о том, что мою подругу выбрали на роль жертвы, чтобы только воплотить в жизнь план мелочной мести, была мне ненавистна, но глядя на Кэролайн, ловя ее печальный, униженный взгляд, я невольно прониклась к ней сочувствием.

Я только открыла рот, собираясь что-то добавить, хотя и сама пока не понимала что. И тут ко мне подбежала Лена. Ее волосы, всегда безупречно уложенные, растрепались, глаза покраснели, а вокруг них черными полукружьями растеклась тушь. Вид у нее был, прямо скажем, обезумевший. Сердце у меня сжалось. Что на этот раз?..

– Паркер сказал, ты уже идешь в столовую, – хриплым голосом выговорила она. – Я тебя там искала.

– Что случилось? – спросила я.

– Дейзи! – воскликнула она и истерично всхлипнула.

– Что? Что с Дейзи? – спросила я.

По спине пробежал холод – казалось, кто-то насыпал мне за ворот льда.

Лена издала новый всхлип – гортанный, надрывный. Она посмотрела на меня и схватила меня за плечи.

– Она тоже пропала!

Часть третья. Проклятие

Дело было в 1942 году. Японцы уже разбомбили Перл-Харбор, и США вовсю готовились выслать на войну новобранцев. Пускай временами и впрямь кажется, что в Хорсшу-Бэе время застыло, в этот раз все было иначе.

Помимо прочих, повестку получил и Хьюго Дьюитт – он тогда всего год как выпустился из школы «Кин». Его возлюбленная, как и многие другие девушки в ту пору, поклялась, что дождется его.

Вот только для нее – как и для многих других невест по всей стране – это ожидание должно было стать бесконечным.

Пока остальные горожане праздновали Именины города, упиваясь беспечным восторгом, юные хорсшу-бэйцы отправились на войну, откуда им было уже не суждено вернуться. Через неделю их близкие получили печальные письма и горько пожалели, что восхваляли историю города, пока их сыны гибли за них на фронте.

Это была не первая трагедия, совпавшая с Именинами города. Не стала она и самой громкой, известной или жестокой.

Да и последней не стала.

О проклятии Именин в Хорсшу-Бэе говорить не принято. Но вовсе не секрет, что на дни этого беспечного праздника приходятся и самые страшные потери.

Почему же сейчас все должно сложиться иначе?

Нет уж, этому не бывать. Я вам клятвенно обещаю.

Глава семнадцатая

Моменты паники принято описывать фразами вроде «время остановилось». Я всегда думала, что это просто красивое старое клише, фигура речи, примерно как «вырыть себе могилу». Пожалуй, теоретически это и впрямь была она, а мои ощущения в те минуты можно объяснить не столько короткой галлюцинацией, сколько трещинами в метафизической ткани жизни, глубинным шоком, который испытало все мое существо, когда я узнала страшную, немыслимую новость.

Поначалу казалось, будто я сплю.

Только мой сон обернулся кошмаром.

Я видела, как шевелятся губы Лены, но не слышала ни слова. Казалось, из помещения выкачали весь воздух. Зрение сузилось до крошечных точек, будто я вдруг оказалась на самом дне глубокого заброшенного колодца. Наконец до меня все-таки начали доноситься слова – едва различимые, приглушенные, словно доносившиеся сквозь толщу воды. Записка… пропала… Слышать-то я их слышала, а вот понять никак не могла, не могла связать их воедино и вычленить хоть какой-то смысл.

Но я была не одна. Откуда-то шел мерзкий гнилостный запах.

Я вскинула руку и, нисколько не удивившись, нащупала на шее потрепанную веревку. Петля.

Да-да. Я стояла на самом дне странного душевного колодца, укутавшись в шерстяной свитер, а шею мою опутывала веревка.

Нэнси-в-трансе… Нэнси-в-мире-грез… Кем бы ни была эта девушка, случившееся и впрямь ее не удивляло.

Лена снова судорожно схватила меня за плечи – настолько крепко, что сумела вытащить меня из призрачного колодца в коридор нашей школы. Она стала меня трясти и кричать (теперь я уже отчетливо слышала голос):

– Нэнси! Ты меня слышишь? – Новая встряска. – Слышишь, что я говорю, Нэнси? Она пропала! Нэнси! – Голос Лены с каждым разом становился все выше, в нем начинала проступать хрипотца. – Ты меня слышишь?

Панические, почти истеричные нотки вернули меня к реальности. Колодец, темнота, петля – все пропало, остался только запах гнили и разложения. Я стояла в школьном коридоре, в этом больше не было никаких сомнений, а Дейзи…

– Пропала? – повторила я.

Голова закружилась, и меня повело в сторону. Я схватилась за Лену, чтобы не упасть.

– Это точно? – спросила я, постепенно приходя в себя.

Впрочем, этот вопрос не имел смысла. Лена была не из тех, кто поднимает панику без веской на то причины.

– Я нашла записку… у себя в рюкзаке… видимо, от похитителя… понятия не имею, когда она туда попала… как я могла не заметить? Ну как, Нэнси, скажи?

Пришел мой черед спасать подругу из бездны. Глаза у Лены увлажнились. А ведь она почти никогда не плакала – дни, когда я видела ее в слезах, можно было сосчитать по пальцам одной руки.

– Так бывает. Не переживай. Ты ни в чем не виновата, – сказала я и взяла ее за руку. – Покажи мне записку.

– Может, в похищении я и не виновата, – покачав головой, сказала она, – зато виновата в том, что не смогла его предотвратить!

– Здесь есть и моя вина, – ответила я.

Хотя я ведь пыталась. Пыталась разгадать тайну проклятия, несмотря на отсутствие информации. И ведь не угадаешь, когда тайны спасут тебя, а когда – погубят. Как тут не сойти с ума?

Впрочем, не время было размышлять об этом.

– Покажи записку.

– Вот. – Лена достала лист бумаги и осторожно разгладила его на дверце ближайшего шкафчика.

Я внимательно оглядела улику. Напечатана на принтере, шрифт стандартный, черный, ни бумага, ни чернила странными не кажутся. Подкинуть такое послание мог любой человек, у которого есть ноутбук, принтер и пачка листов.

Проклятие живо. Отмените Именины города, если хотите, чтобы Дейзи Дьюитт вернулась.

Живой.

В записке не было ровным счетом ничего необычного. Но я сфотографировала ее на телефон – на всякий случай.

Я содрогнулась. С исчезновением Мелани вышло иначе: я не нашла ни записок, ни улик, а значит, при желании можно было и дальше отрицать случившееся. Похитители так и не вышли на связь, никто не потребовал выкупа. А здесь же пространства для домыслов просто не оставалось. Дейзи похитили. Кто-то до того хотел, чтобы Именины города отменили, что даже пошел на преступление.

– Лена, надо скорее показать записку шефу полиции. И родителям Дейзи, – сказала я.

Та удивленно улыбнулась и ответила смягчившимся голосом:

– Шутишь, что ли? Я это уже сделала.

Мне нужно было основательно подумать. С уроков нас отпустили пораньше – по настоянию моей мамы, которая с высоты своего профессионального опыта работы с кризисными ситуациями сочла, что так будет лучше.

Исчезновение сразу двух учениц и впрямь знаменовало собой нешуточный кризис, и госпожа Вагнер переживала за то, как это все отразится на школе, не меньше, чем мы волновались за судьбу пропавших девушек. Макгиннис, госпожа Вагнер и мэр даже созвали экстренное совещание, которое должно было состояться в мэрии в пятницу вечером, то есть завтра, но Именины города при этом никто и не подумал отменить. Поэтому Лена продолжила работу над декорациями, которым, как мы втайне подозревали, не придется уже снискать восхищения публики. За дело она взялась неохотно, но потом призналась, что лучше уж так, чем сидеть сложа руки и изводить себя мыслями о том, где же сейчас Дейзи – и все ли с ней в порядке.

– Сейчас как раз пытаюсь разобраться, – заверила я ее, хотя, признаться честно, меня изводила не меньшая тревога. – Как только что-нибудь выясню, непременно тебе сообщу.

Весь день я провела за поисками в интернете, надеясь вопреки всему отыскать какую-нибудь зацепку, связанную с историей проклятия, что она притаилась где-то поблизости и ждет не дождется моего появления. Но так ничего и не нашла. Наконец, отчаявшись, я взяла блокнот и устремилась в центр города, бродить по Главной улице.

А еще меня весь день заваливал обеспокоенными сообщениями Паркер – милый жест, вот только мысли мои в тот момент были только о Дейзи. Дело казалось каким-то слишком уж тупиковым. Еще неизвестно, что хуже: когда подозреваемых нет совсем или когда их слишком много. Пожалуй, первое, ведь в этом случае совершенно не от чего оттолкнуться.

Солнце уже начало клониться к закату, окрасив оранжевыми лучами грязно-белое вечернее небо. Вдалеке послышалось карканье птицы – громкое, пронзительное, зловещее.

Мне тут же вспомнился мертвый ворон, его свернутая шея, невидящий взгляд, капли крови, оросившие траву под безжизненным телом. Этот образ по-прежнему тревожил меня, то и дело вспыхивая на самых задворках сознания. Он был точно выбившаяся нить, которая нет-нет да и уцепится за что-нибудь, потихоньку распутываясь, распуская весь свитер.

А может, это я потихонечку распутываюсь – и скоро выйду на верный след?

На небосводе вспыхнула луна. В ее бледном свете казалось, что деревья вокруг извиваются, манят меня своими руками-ветками.

Предупреждают о чем-то.

Меня колотило. Я устроилась в беседке на самом краю городской площади. Отсюда виднелся скалистый берег, я чувствовала соленый воздух, как у самой воды, а еще сюда долетали крошечные брызги волн. В беседке было тихо и спокойно. Обычно я приходила сюда подумать, перечитать свои заметки, привести мысли в порядок. Но сегодня пустая площадь пугала, а я прекрасно понимала, что родители далеко не обрадовались бы, узнай они, что я сижу тут одна, ведь недавно исчезли сразу две мои подруги.

Родители не сомневались, что я смогу постоять за себя в случае чего, но не понимали, зачем лишний раз испытывать судьбу. Во всяком случае, так они мне говорили.

Не зная, куда себя деть, я достала телефон. Меня ждало несколько новых постов на страничке школы «Кин». После инцидента с птицей и последующих событий мне было не до инстаграма. А вот Лене – пускай и не по доброй воле – приходилось поддерживать активность в интернете. Я пролистала недавние фотографии, не без грусти отметив, что остальные ученики продолжают вести себя как ни в чем не бывало, когда для многих из нас жизнь перевернулась с ног на голову. Вот снимок с репетиции, на котором актеры позируют в облезлых старомодных париках. Вот Паркер в компании ребят из футбольной команды улыбается в камеру с инструментами в руках, а позади них красуется остов парадных декораций. Глядя на эту фотографию, я и сама улыбнулась, жалея о том, что не могу присоединиться к ребятам. Паркер сдержал свое слово в тот день, когда я его нарушила, и все-таки пошел в мастерскую.

А вот фото постарее: Мелани ослепительно улыбается и показывает в камеру распечатанные реплики, которые ей надо выучить к спектаклю.

Вдруг я услышала шум: сперва хрустнул сухой лист, а потом треснула веточка. Я подскочила и обернулась, обведя отчаянным взглядом площадь и выискивая на ней хоть какие-то признаки жизни. Но рядом не было ни души.

Город-призрак. Я содрогнулась. Вот тебе и еще одна фигура речи.

Новый шорох. Теперь я отчетливо различила чьи-то шаги.

– Кто здесь? – спросила я и тут же почувствовала себя ужасно глупо.

Впрочем, не настолько, чтобы пожалеть о содеянном. Паранойя выручала меня уже столько раз – и не сосчитать.

Но в ответ – тишина.

И снова птичий крик – и в памяти вновь пробудились страшные образы: как знать, может, это были остатки того кошмара?

Широкие половицы. Утробное карканье. Тени огромных птиц с большими крыльями. Эхо мужского голоса – уверенного и твердого.

Черт, да что происходит? Все казалось пугающе реальным, настолько, что я вдруг уловила запах опилок и навоза.

Но я никак не могла разобраться, откуда у меня эти воспоминания, о чем они. Да и вообще, можно ли им верить?

Бам!

Я хотела вскрикнуть, но сильные пальцы зажали мне рот и закрыли глаза.

Меня объял мрак.

Интересно, а так ли все происходило с Дейзи? Или иначе?

Я стала вырываться, силясь отбиться от невидимого врага, я пыталась кричать, несмотря на зажатый рот.

– Эй-эй, потише!

Я вдруг узнала его голос.

– Нэнси!

Паркер?

Пульс вернулся в норму, а адреналин, вскипевший в жилах, наконец растворился.

Паркер убрал руки с моего лица и повернул меня к себе. Вид у него был смущенный.

– Нэнси, это я. Прости, если напугал.

– Если напугал?

Я многозначительно посмотрела на него, стараясь говорить как можно сдержаннее. Но это было не так-то легко, учитывая, что сердце по-прежнему беспокойно колотилось о ребра.

– Напоминаю: ты подкрался ко мне сзади! Зачем?

Он покраснел.

– Честное слово, не думал, что ты так испугаешься. Прости, пожалуйста. Я думал, будет мило. Хотел закрыть тебе глаза и попросить угадать, кто это. Но ты так переполошилась…

– Переполошишься тут, когда сидишь на совершенно пустой площади с видом на утесы совсем одна, да еще вскоре после исчезновения твоей лучшей подруги, – запальчиво ответила я.

В голосе послышались нервные нотки, и меня это расстроило, пускай сейчас они были более чем объяснимы.

Паркер поморщился.

– Понимаю. Дурацкая была идея. Идиотская шутка, если это вообще можно так назвать. Обещаю, больше не буду пытаться быть милым.

Казалось, он прямо-таки убит горем. Мое потрясение начало потихоньку развеиваться. Трудно было долго на него сердиться, пускай сейчас он этого и заслуживал.

– А тебе и не надо «пытаться быть милым», – сказала я. – Ты уже такой от природы. – Я достала телефон и показала ему недавние фото в инстаграме. – Вот, гляди. Ну разве не милашка?

– Какая прелесть, – с улыбкой ответил Паркер. – Стало быть, я прощен?

– Прощен, – подтвердила я и, шагнув к нему, взяла его за руки, притянула к себе и нежно поцеловала.

А потом заглянула ему в глаза.

– Честно говоря, я очень рада, что это оказался ты. А то я сперва подумала, что это опять Кэролайн.

Паркер нахмурился.

– Опять?

Хм-м-м. Неужели я ему ничего не рассказывала?

– Ну да, была там одна история, – со смехом отмахнулась я. – На днях я выехала из города… по детективным делам… А потом выяснилось, что она за мной следила.

– Погоди! – Он встревоженно сдвинул брови. В свете луны я отчетливо видела беспокойство на его лице. – Кэролайн Марк следила за тобой?

Я пожала плечами.

– Судя по всему. Она сама в этом призналась сегодня утром.

Он схватил меня за запястья и усадил на скамейку в беседке.

– Нэнси, что происходит?!

Я вкратце изложила ему суть дела, стараясь преуменьшить возможные риски, чтобы не разжигать в нем панику.

– С Кэролайн Марк я и сама справлюсь, даже не сомневайся, – заверила я его. – Еще и не с такими справлялась.

– Не то чтобы это меня успокаивало, – заметил он.

Я стала убеждать себя, что такая забота с его стороны – это очень мило.

Вот только если ты, Паркер, переживаешь из-за моих расследований – это совсем не моя проблема.

Впрочем, вслух я этого говорить не стала.

– Может, тебе пока… повременить с расследованием? – предложил он, вырисовывая пальцем круги у меня на ладони.

Внутри у меня все сжалось. Неужели и Паркер окажется в точности таким, как Дэвид – и другие друзья и возлюбленные, с которыми мне пришлось распрощаться ради работы детектива?

– Мне приятно, что ты беспокоишься. Это очень мило, – начала было я.

Правда, что ли?

– Но пойми: расследования – это вся моя жизнь.

– Понимаю. Честное слово. Но с Кэролайн Марк явно шутки плохи, – заметил он. – Как знать, вдруг она опасна? Не говоря уже о том, что похитители Дейзи и Мелани еще на свободе. От одной мысли об этом жуть берет.

– Все так.

Неужели он думает, что я этого не знаю? Дейзи – моя лучшая подруга! Понятно, что я сейчас встревожена сильнее всех!

– Именно поэтому я должна сделать все, что в моих силах, и раскрыть это дело как можно скорее, – пояснила я и заглянула ему в глаза. – Тебя это сильно пугает?

Паркер тяжело вздохнул.

– Все-таки недаром говорят, что будущее за женщинами.

Мне совсем не понравились шутливые нотки, прозвучавшие в его голосе.

– Видела такую надпись у кого-то на кружке, – осторожно ответила я.