Текст книги "Нэнси Дрю. Проклятие"

– Нет никого соблазнительнее, чем девчонка, которая может покарать злодея! Ты согласна? – поинтересовался он.

– Пожалуй.

– Ну так вот: меня ничего не пугает. Раскрой это дело. Флаг в руки. Трепещите, злодеи!

– Так и будет, – ответила я.

Он нежно убрал с моего лица упавшую прядку и прильнул к моим губам. Я ответила на поцелуй, но, хотя внутри вновь запорхали бабочки, в уме всколыхнулись мрачные мысли. Паркер пообещал не мешать мне с расследованием. Разрешил раскрыть это дело. Но мне не нужно его разрешение. Наверняка толпы девчонок увидели бы в нем благородного заботливого рыцаря. Но в глубине души я понимала: я вовсе не из тех, кто твердо верит, что будущее за женщинами. Мы ведь живем в настоящем. Важны лишь вещи, происходящие сейчас.

А если Паркер и дальше будет вести себя как альфа-самец…

Что ж, может, для него это норма. Но точно не для меня.

Глава восемнадцатая. Пятница

Если накануне вечером городская площадь пугала пустотой, то теперь все до единого жители города, казалось, решили исправить это недоразумение. На срочное собрание в мэрии, созванное шефом Макгиннисом, пришло столько народа, сколько я здесь отродясь не видела. Люди были крайне встревожены исчезновением Мелани и Дейзи и настроены исключительно серьезно. Я отчасти радовалась, ведь наконец мы с хорсшу-бэйцами на одной волне, пускай волна была жуткой и лучше бы ее и не существовало вовсе. Это внушало надежду на то, что пропавших скоро найдут. И на то, что кто-то из местных жителей, может, все-таки знает о загадочном проклятии.

Весь город набился в зал для собраний. Мы с родителями сидели на самом первом ряду, мама справа от меня, а папа – слева, и они оба до того сильно сжимали мои запястья, что я уже начала переживать за циркуляцию крови. Глаза у мамы покраснели, а папа напряженно стиснул зубы. Оба не на шутку волновались за Дейзи. Лена с родителями тоже была где-то в толпе. Я их не видела, но знала, что и они очень переживают. Как и Паркер.

Воздух в комнате был душным и спертым. На сцену поставили длинный стол, за которым сидели шеф полиции, госпожа Вагнер и мэр – женщина примерно одних лет с директором школы «Кин» (и примерно с такой же манерой поведения), а перед ними возвышался графин с водой. От жары стекло запотело, и конденсат стекал вниз и капал на белую скатерть. Родители Дейзи тоже сидели за тем самым столом. Глаза у матери раскраснелись и поблескивали от слез, которые так и норовили сбежать по щекам. Отец же держался спокойно, стоически, но чувствовалось, будто и он на грани. Одно их присутствие задало собранию зловещий тон: чего стоили только их черные шерстяные одежды, мрачные лица, гнетущая атмосфера весомости и важности, которую они излучали…

Да и сам тот факт, что их дочь бесследно исчезла.

А у самого края стола сидели еще изможденные и уставшие мужчина и женщина. Родители Мелани. Мне вдруг сделалось совестно. То, что сама я куда острее переживала исчезновение Дейзи, чем Мелани, никоим образом не умаляло их страданий.

Девочек надо найти.

Я непременно должна их отыскать.

Боль – настоящая, физическая – захлестнула меня горячей волной. Нельзя было терять ни минуты!

Шеф Макгиннис потянулся к микрофону, стоящему перед ним на столе, и постучал по нему пальцами, проверяя, подключен ли он.

– Приветствую всех, – сказал шеф полиции, и по залу разнесся оглушительный гул.

Люди невольно поморщились и заерзали в своих креслах.

– Спасибо, что пришли, – продолжил Макгиннис. – Знаю, вас всех очень тревожат недавние события и приближающийся праздник в честь Именин города.

– Отмените Именины! – потребовал кто-то с задних рядов, и зал тут же наполнился возмущенным улюлюканьем.

Трудно было понять, против чего возражают горожане: то ли им не хочется, чтобы праздник состоялся, то ли их возмутило предложение его отменить. Пускай никто и не говорил о таинственном проклятии, народ едва ли оставит без внимания жуткое послание, которое подкинули Лене, когда пропала Дейзи.

– Понимаю, сейчас очень сложно бороться с эмоциями… – начала мэр Джонсон.

Голос у нее был выдержанный, по-королевски спокойный, точно она впитала эмоциональный накал, царящий в зале, и снизила его градус до более выносимого уровня.

– Наши дети в опасности! И неизвестно, кто станет следующей жертвой! – крикнула маленькая невзрачная женщина, сидящая в нескольких рядах от меня.

Я не раз видела ее в школе – она была казначеем родительского комитета. Ее дочка – такая же невзрачная – училась в девятом классе, она заняла первое место на научной ярмарке с каким-то проектом, связанным с осмосом и солнечной энергией.

Мать Дейзи побледнела как мел. А отец ударил кулаком по столу с такой силой, что ему позавидовал бы даже заправский судья.

– Наша дочь пропала! – проревел он.

– И наша тоже… – добавила мать Мелани дрожащим от рыданий голосом. – Но что-то никто и не подумал созвать срочное собрание в мэрии, пока не исчезла наследница семьи отцов-основателей!

Шум толпы только нарастал, стремительно приближаясь к апогею. Откуда-то сзади прилетел большой бумажный ком – видимо, программка сегодняшней встречи. Мама крепче сжала мою руку, а я опустила голову ей на плечо, радуясь, что она рядом.

Госпожа Джонсон поднялась со своего места. Теперь на ее лице застыло напряженное выражение. Она вытянула руку, призывая горожан к тишине.

– Прошу вас, тише, – сказала она. – Понимаю, всем сейчас тяжело. – Она перевела взгляд на родителей Мелани и Дейзи. – Но я уверяю вас, мы непременно найдем ваших дочерей. Обеих.

– Мэр попросила меня еще раз четко изложить все детали, известные нам к этому часу. Произошли следующие события, которые, как мы полагаем, тесно связаны друг с другом, – начал шеф Макгиннис.

Человеком он был довольно хладнокровным (разве что иногда не сдерживал раздражения), но в присутствии такого количества убитых горем родителей явно хотел говорить помягче.

– Во-первых, в одно из школьных окон врезалась птица с угрожающей запиской в клюве. Ученики сперва решили, что это просто чей-то розыгрыш…

Несмотря на то, что зал был забит под завязку, я все равно поймала на себе взгляд шефа полиции. Он прожег меня, точно муравьишку – солнечный луч, многократно усиленный лупой.

– По этой причине нам не сразу сообщили о произошедшем.

Зал огласили возмущенные крики, а мне снова стало мучительно стыдно.

– Затем был испорчен шкафчик Дейзи Дьюитт, а следом произошел погром в редакции газеты «Первая полоса». Впоследствии виновник обоих происшествий был обнаружен – выяснилось, что одна из учениц школы «Кин» решила так пошутить. Ее не взяли участвовать в праздничной постановке, и она затаила обиду.

По залу пронесся взволнованный шепоток, но его тут же заглушил громкий смех. Мне вдруг стало очень обидно за Кэролайн, которая тоже была где-то в зале. Пускай Макгиннис и не назвал ее по имени, едва ли среди горожан нашелся бы хоть один человек, не понявший, о ком он говорит. Сейчас Кэролайн, наверное, испытывает страшное унижение.

– Однако сразу же после инцидента со шкафчиком поступило сообщение об исчезновении Мелани Форест. А затем – о том, что пропала и Дейзи Дьюитт. В шкафчике ее подруги была найдена записка с угрозой, а впоследствии мы обнаружили послание с точно таким же содержанием у Дейзи в кошельке, который лежал у нее в шкафчике.

Еще одна записка? Я нетерпеливо вытянула шею. На проекторе, висевшем за спиной шефа, показали две фотографии: на одной виднелась записка, найденная Леной, а на второй – та, которую достали из кошелька Дейзи. Кошелек был от Кейт Спейд, красного цвета, и на нем темнело пятнышко – однажды Дейзи взяла в кофейне латте с собой, но крышечка оказалась сломанной, и напиток пролился на на аксессуар. Как она ни старалась его оттереть, сколько бы чистящих средств ни покупала – у нее так ничего и не вышло. Кошелек лежал на столе рядом с прозрачным пакетиком для улик, в котором была точно такая же записка, как и на соседнем снимке.

К горлу моему подкатил ком, а лицо обдало жаром. Я и не подумала о том, что шеф полиции может обыскать шкафчик Дейзи, хотя это было по меньшей мере логично, и меньше всего на свете ожидала увидеть на собрании такие вот снимки. А ведь последние лет пять, если не больше, я каждый день, пускай и мельком, видела у Дейзи этот самый кошелек… Теперь от одного взгляда на него становилось жутко.

Мама, кажется, прочла мои мысли – это у нее всегда хорошо получалось – и успокаивающе погладила меня по спине.

– И наконец, – продолжил Макгиннис, – незадолго до того, как стало известно об исчезновении Дейзи, нам поступило сообщение о еще одном акте вандализма, связанном с Именинами города. На этот раз все случилось на ярмарочной площади, – пояснил он и снова посмотрел на меня – на этот раз куда спокойнее.

– А что та девушка? – пропищал кто-то из задних рядов. – Из школы? К этим преступлениям она тоже причастна?

– Мы исключили ее из списка подозреваемых в похищении двух учениц и инцидентах с птицей и ярмарочной площадью, – пояснил Макгиннис.

Все на свете бы отдала, чтобы выяснить, каким же это образом и почему он исключил Кэролайн из списка, но, судя по всему, он не лукавил. Да я и сама была на девяносто девять процентов уверена, что она не имела к похищениям никакого отношения и отвечала честно, когда мы разговаривали о слежке… и обо всем остальном.

И пускай два из произошедших преступлений уже были раскрыты, оставалось еще найти пропавших.

– Увы, в деле об исчезновении Мелани Форест у нас пока маловато зацепок, – признался шеф полиции, и лицо миссис Форест тут же болезненно позеленело. – И хотя мы пока не исключаем версию о том, что исчезновения девушек связаны между собой, тот факт, что похититель Дейзи…

Услышав слово «похититель», госпожа Дьюитт пошатнулась. Ее супруг тут же обнял ее мясистой рукой, не давая упасть.

– …оставил записку с угрозами, наводит меня на мысль, что связи здесь может и не быть.

Теперь уже мать Мелани, глухо зарыдав, уронила лицо в ладони. Супруг тут же приобнял ее и увел со сцены.

– Мы очень просим всех, кто обладает какой-либо информацией о пропавших девушках, связаться с нами, – послышался голос мэра. – И, пожалуйста, давайте все поддержим семьи Дьюиттов и Форестов в это непростое время.

– Помолитесь за нас, – коротко попросил отец Дейзи в микрофон, и его густой баритон эхом разнесся по залу.

– Надежды с молитвами? Вы и впрямь думаете, что это поможет делу?

На этот раз узнать говорившего не составило труда. Это был Тео, который, несомненно, пришел в самый настоящий ужас, услышав, что власти и не думают отменять Именины города.

– А, мистер Маккейб, – мрачно поприветствовал его Макгиннис. – У вас что же, есть идеи получше?

Тео поднялся с бокового сиденья в первом ряду, подошел к краю сцены и встал, чтобы видеть и тех, кто сидел за столом, и горожан в зале.

– Хотите – считайте меня сумасшедшим, – начал он. В его голосе звучали привычные саркастические нотки, вот только он стал на октаву, а то и на две выше. – Но я предлагаю… хм… дайте-ка подумать… а почему бы нам не отменить Именины города? – спросил он и вскинул руки в воздух. – Кто-то именно этого и добивается! Так давайте пойдем ему навстречу, от нас не убудет!

В него полетело еще несколько скомканных программок собрания, и он неуклюже от них увернулся.

– Нельзя уступать негодяям! – крикнул кто-то из зрителей.

А вот и можно, когда на кону жизнь друга.

– Иногда можно, – ответил Тео, словно прочтя мои мысли. – Уступка стоит того, если взамен к нам вернутся наши друзья. – Он скользнул по залу умоляющим взглядом. – Пожалуйста, скажите, что я не один здесь считаю, что людская жизнь куда важнее дурацкого празднества?

Я поморщилась. Зря он назвал Именины «дурацкими». Тут ему это так просто с рук не сойдет.

– Я согласен, – произнес еще один голос, и к Тео подошла долговязая фигура.

Паркер. Он нашел меня среди горожан и остановил на мне взгляд.

– История, традиции… и все в таком духе – это, конечно, важно.

Он осекся на последнем слове, и мне даже показалось, будто тем самым Паркер хотел подчеркнуть, что истории некоторых из нас отнюдь не так уж и важны, как мы привыкли думать.

А может, я просто слишком сильно себя накрутила.

– Излишняя предосторожность сейчас не помешает, – продолжил он, по-прежнему не сводя с меня глаз. – На кону ведь людские жизни!

Что ж. Один – ноль в пользу Паркера.

Впрочем, нет. Я помотала головой, чтобы поскорее прийти в себя. Неужели он не понимает? Как раз потому, что на кону жизнь Дейзи, я и не могу остановиться, не могу позволить себе даже секундную заминку. Паркер мне безумно нравился, но если бы пришлось выбирать между ним и расследованием, я, конечно, предпочла бы второе.

– Поверьте, мы уже очень подробно обсудили этот вопрос со всеми, кто сидит за этим столом, – пояснила госпожа Вагнер. – И пришли к выводу, что лучше устроить голосование. В конце концов, это ваш город. И ваши дети.

Мама Дейзи тихонько всхлипнула.

Шеф поднялся со стула.

– Голосуем, господа. Кто за то, чтобы провести Именины города, как и планировалось, – поднимите руки, – велел он.

Я повернулась, желая увидеть ход голосования. Даже поверхностного взгляда было достаточно, чтобы заметить лес рук, тотчас же взметнувшийся в воздух. Мать Мелани болезненно поморщилась, а моя мама крепче сжала мои плечи.

Противники Именин проигрывали в численности, зато заметно выигрывали в громкости. Зал тут же наполнился криками, а шеф полиции быстро кивнул подчиненным, и в проходы между рядами поспешила группа полицейских. Раскинув руки в стороны, они жестами просили горожан замолчать.

Папа погладил меня по спине.

– Хотел бы я сказать, что удивлен, но, увы… Такой уж у нас город…

У меня отвисла челюсть.

– Это что, все? – На глаза навернулись горячие слезы. – Папа, нельзя это так оставить! А как же Дейзи?!

Папа вздохнул.

– Котенок, я тебя понимаю. Если б я только знал, чем помочь…

– Поговори с шефом полиции, – взмолилась я дрогнувшим голосом. – Скажи ему, что так нельзя! Он тебя послушает!

Папа печально улыбнулся.

– По-моему, ты сильно преувеличиваешь мои ораторские таланты, солнышко. Или недооцениваешь влияние, которое на Макгинниса оказывают горожане. Как бы там ни было, битва еще не проиграна. Ты же знаешь, родители Дейзи ни за что не опустят рук, пока ее не найдут.

– И Мелани тоже! – напомнила я. – Понятно, что похищение Дейзи тревожит меня сильнее, но ведь и Мелани в страшной опасности! Ее мама права. До чего же гадко поступил шеф полиции… Это же надо: всерьез взяться за дело, лишь когда пропал кто-то из Дьюиттов.

– Нэнси, я понимаю, что ты расстроена исчезновением подруги и переживаешь за нее, – спокойно сказал папа. – И я тебя не виню. Честное слово, я и сам места себе не нахожу. Но, поверь, у шефа Макгинниса были и другие причины на то, чтобы ускорить расследование после исчезновения Дейзи. Дело не только в том, какую фамилию она носит, а в том, что она стала второй жертвой.

Я пристально посмотрела на него.

– Ну да, разумеется. Звучит очень логично.

Он поцеловал меня в лоб.

– Пойдем домой. Подготовка к празднику продолжится…

– Какая же это все глупость, – процедила я, скрестив руки на груди.

– Возможно, – мягко ответил папа. – Но мы с твоей мамой вплотную взялись за это дело. Да что там, весь город тоже – даже те, кто поднял руку за проведение праздника.

Предатели. Я посмотрела на сцену. Тео по-прежнему стоял у края с очень встревоженным видом, но уже не один, в обществе Анны, подруги Кэролайн, которую мы видели тогда во дворе. Она вместе с Мелани, Дейзи и Кэролайн занималась в школьном театре. Что она говорила, я понять не сумела – в зале было слишком людно, а прочесть слова по губам я не могла, – но ее речи явно успокаивали Тео. Вскоре он, совершенно поникший, ушел вместе с ней.

Папа взял меня за руку и крепко сжал. Ладонь у него была теплой, а сильное рукопожатие успокаивало.

– Мы обязательно их найдем, Нэнси, – сказал он. – Обещаю.

Я кивнула. Папа никогда не нарушал обещаний. У него было множество прекрасных черт, но эта нравилась мне больше всего.

Но на этот раз ему тем более не стоило переживать за исход дела.

Потому что за расследование, помимо прочих, взялся еще один человек.

Я.

Глава девятнадцатая. Суббота

Они всегда прилетают на рассвете.

Впрочем, если их приручить, они явятся на любой твой зов, и лучше, конечно, этим озаботиться. Иначе они так и останутся себе на уме и будут творить что хотят.

А уж это точно никому не нужно.

Что нужно – так это… послушание.

«Кто ты?» – так и подмывает меня спросить, но я снова во сне, снова по горло увязла в кошмаре, а под ногами у меня широкие половицы, окно распахнуто, шторы танцуют на ветру…

В нос бьет едкий, тошнотно-сладкий запах гниения и… навоза? Да, точно, именно такой запах я недавно уловила на городской площади.

Нэнси, ты что-то забыла. Что-то очень важное. Какую-то деталь, какой-то ключ ко всему происходящему…

Я замираю. И понимаю – прямо во сне, – что…

Скоро опять слетятся вóроны.

Они всегда прилетают на рассвете.

Мне так сказали.

Прилетят они и на этот раз. За мной.

Я просыпаюсь, тяжело дыша, и слышу за окном утренний щебет птиц. Этот звук отнюдь не навевает ужас, но, возможно, в этом новом мире, мире-без-Дейзи, действуют совсем иные законы.

Я вздрогнула. Даже думать об этом не смей, Дрю.

Дейзи жива. И ты обязательно ее найдешь.

Ты что-то забыла.

Эта мысль меня не оставляла – хотя правильнее было бы назвать ее уверенностью. Впрочем, как ни называй, я никак не могла понять, что же я упускаю.

Как это ни иронично, но сама по себе уверенность в этом не пробуждала никаких воспоминаний.

Я выбралась из кровати и укуталась в мягкий уютный халат, надеясь, что он сможет отогнать мои тревожные мысли. Это помогло, но лишь отчасти. Куда больше спокойствия принес шум кофемашины, который я уловила, пока спускалась на первый этаж. Мама с папой уже сидели в кухне, и повсюду белели страницы утренней газеты.

– Доброе утро, котенок, – поприветствовала меня мама. Ее губы тронула улыбка, но в глазах читалась тревога. – Как спалось, ничего?

Мерзкий запах… хлопанье птичьих крыльев…

Я улыбнулась, постаравшись принять самый что ни на есть беззаботный вид, хотя чувствовала себя совершенно не беззаботно.

– Прекрасно! А что?

Мама едва заметно нахмурилась.

– Да нет, ничего… Мне просто показалось, что ты сегодня разговаривала во сне.

– Приснилось что-то, наверное.

Я налила себе кофе в любимую кружку. Надписи «Будущее за женщинами» на ней не было, зато была нарисована улыбчивая и сильная Клепальщица Роузи[10]10
  Героиня одноименной картины американского художника Нормана Роквелла, культовый американский образ.


[Закрыть], и этот образ, как мне казалось, подходил куда лучше. Я села за стол и отпила кофе, стараясь скрыть от родителей свою задумчивость. Я не хотела их тревожить. Они и так порядком взволнованы.

– Судя по всему, сон был не из приятных, – заметила мама. – Но если ты его не помнишь, тем лучше!

Она поставила передо мной тарелку с тостами, и я, взяв один, осторожно откусила кусочек.

Послышался тихий хруст. Как это ни странно, он напомнил мне о шорохе листьев, который я слышала, пока сидела в беседке на городской площади. И хотя я уже знала, что тогда за мной следил не кто иной, как Паркер, неприятное чувство чужого присутствия, вязкое, словно нефтяное пятно, охватило меня, и я содрогнулась. Положив хлеб обратно на тарелку, я отодвинула ее в сторону.

– Точно все в порядке? – спросил папа, внимательно глядя на меня. – Выглядишь… изможденной.

– Ой, да ладно, – сказала я, сделав вид, что страшно смутилась. – Вот это комплимент!

– Хватит над родителями насмехаться, – сказала мама. – Да, мы за тебя беспокоимся. Хочешь – подай на нас в суд. Времена сейчас непростые, и мы оставляем за собой право на какой-никакой контроль.

Я сглотнула. Ну вот, уже целых три минуты без мыслей о Дейзи. Я делаю успехи.

– Да ладно, какой еще контроль…

И тут мой взгляд кое-что привлекло. Папин кошелек, лежащий на полочке под стационарным телефоном, который по-прежнему висел у нас на стене, хотя им, по-моему, никто не пользовался с самого моего рождения. Обычно на этой полочке хранились всякие важные мелочи: ключи, наличные, мобильники… ничего удивительного в этом не было.

Сама по себе картинка казалась совершенно обыденной… но она всколыхнула что-то в моем сознании. Как знать… может, это зацепка?

Кошелек… Я еще раз прокрутила в памяти собрание в мэрии. Шеф Макгиннис тогда сказал, что записку нашли в кошельке Дейзи… который его подчиненные вынули из ее шкафчика. Все сходится. Дейзи ни за что не оставила бы кошелек в шкафчике добровольно… но раз его там нашли, значит, ее и впрямь похитили.

А вот после исчезновения Мелани никаких записок никто так и не отыскал – как и других улик. О том, что она пропала, узнали лишь потому, что она не пришла на встречу с Тео… и не появилась впоследствии.

Да, она и впрямь бесследно исчезла. Но ее могли похитить далеко не те же люди – и не при тех же обстоятельствах, – что и Дейзи.

После исчезновения Мелани должно было что-то остаться – не кошелек, так еще какая-нибудь вещица. И я должна была отыскать эту улику.

Я резко вскочила из-за стола.

– Мне пора, – сообщила я, сделав последний глоток кофе. – Надо срочно в школу съездить, забрать кое-что.

– К Именинам, что ли? – уточнила мама. – Между прочим, костюмы уже готовы. Можешь их с собой прихватить.

– Спасибо. – Я склонилась к ней и быстро поцеловала на прощание. – Так и сделаю.

* * *

Шкафчик Дейзи и пространство вокруг него оцепили оградительной лентой – как-никак это самое настоящее место преступления. Но при помощи пары латексных перчаток и набора отмычек я без труда преодолела все преграды. По счастью, кошмар разбудил меня до того рано, что когда я добралась до школы, тут еще никого не было, несмотря на предпраздничную суматоху, охватившую весь город. Я посмотрела на часы. Скорее всего, у меня совсем мало времени. Действовать надо незамедлительно.

Полиция срезала замок, висевший на шкафчике Дейзи раньше, но на всякий случай повесила новый – видимо, чтобы зеваки ничего не растащили. Затаив дыхание, я сунула отмычку в замочную скважину и повернула. Послышался тихий щелчок, и я, набрав побольше воздуха, открыла дверцу, желая обыскать шкафчик сама.

От картины, представшей перед моим взглядом, разрывалось сердце. Казалось, тут застыла сама жизнь Дейзи – та, какой она была еще пару дней назад, до исчезновения. Я ахнула, не в силах совладать с нахлынувшими на меня чувствами.

Внутри лежала сумочка из темно-серой кожи, в которой и нашли тот самый кошелек. Ее можно было носить на плече, а можно – переделать в рюкзачок, что Дейзи и делала по настроению. Дверцу с внутренней стороны украшали магнитные рамки с фотографиями, на которых мы с Дейзи и Леной пели в караоке (надо сказать, из рук вон плохо) в одном китайском ресторанчике неподалеку от города, где иногда проводились тематические вечеринки. Если зажмуриться и напрячь память, можно было даже вспомнить: тот самый вечер был посвящен восьмидесятым. Мы втроем сделали себе начесы и высокие хвосты и надели сетчатые перчатки без пальцев. Я даже помнила, что мы заказали в тот день – димсам, свиные ребрышки и китайские вареные пельмени. Мне отчетливо вспомнился их вкус.

На другом снимке Дейзи была запечатлена рядом с Купером в день первого матча сезона. На ней был чирлидерский костюм, а у Купа под глазами темнели полосы черной краски, блестящие от пота. Его команда победила в том матче. Интересно, а как Купер переживает случившееся?

Я втянула носом воздух и вдруг заметила, что по щекам у меня струятся слезы.

Не время раскисать, Дрю. Пора браться за работу. Но эти воспоминания сослужили мне добрую службу. Они напомнили, ради чего сейчас стоит приложить все усилия.

Что общего у хорошего сыщика и хорошего актера? И тот и другой знают цену мотивации.

Шкафчик Дейзи внутри оказался точно таким, каким я себе его представляла, вплоть до застоявшегося аромата туберозы, входящей в состав духов «Майкл Корс», которыми Дейзи брызгалась каждое утро. Он пробудил во мне страшную тоску, но это можно было предвидеть.

Теперь же пришел черед заглянуть в шкафчик Мелани.

И снова оградительная лента, и снова висячий замок. Очередная возможность проверить свои навыки взлома.

Нет ничего проще.

Замок щелкнул у меня в руках, и я открыла дверцу с такой легкостью, будто это была книга.

Если шкафчик Дейзи вызывал странное ощущение остановившегося времени, то тут чувства были… самые что ни на есть постапокалиптические. Впрочем, не совсем так; постапокалипсис больше ассоциируется с разрухой и запустением, а за дверцей меня ждала полная противоположность этому. Увиденное, сказать по правде, противоречило любым ожиданиям. Вообще всему, что только можно помыслить.

В шкафчике было пусто. Совсем.

Мелани не оставила никакой записки.

Она вообще ничего не оставила.

Неужели ее похититель оказался более предусмотрительным? Или она исчезла при совсем иных обстоятельствах, чем Дейзи?

Впрочем, это было очевидно.

Кто-то тронул меня за плечо, и я подскочила.

– Нэнси, не бойся! – сказала мне Лена, обезоруживающе вскинув руки, мол, «прости, виноваты». Рядом с ней стоял Паркер. – Это мы.

– Вы что тут делаете? – спросила я. – Да еще в такую рань?

– Ну что ты, всему городу не до сна! Именины вот-вот начнутся! – с деланным восторгом сообщила Лена и закатила глаза. – Половина школы уже давно на ярмарочной площади – выставляет сцену и декорации.

– Спектакль… его же покажут сегодня… – ахнув, вспомнила я.

– Теоретически, да, – ответила Лена. – Но учитывая, до чего же сильно кое-кому не хочется, чтобы он состоялся, я с трудом в это верю. Такая беспечность!

– Фиби Келлер будет выступать вместо Дейзи, так? – спросила я.

Неужели мы упустили из внимания одного из самых очевидных подозреваемых? Сценарий, конечно, клишированный до жути, но как было бы здорово, если бы дело удалось раскрыть немедленно!

Паркер посмотрел на меня.

– Понимаю, к чему ты клонишь, но не сходится. Я поговорил с Фиби – и она сказала, что ни за что не станет участвовать в спектакле. Ей неловко браться за роль Дейзи. Да и вообще, она, по всей видимости, переметнулась к противникам Именин города.

– Ты… говорил с Фиби? – переспросила я.

Меня точно током прошибло – до того удивительно было осознать, что Паркеру в голову тоже пришла эта мысль. Но на смену удивлению явилось раздражение. В конце концов, мы ведь могли поговорить с ней вместе!

Казалось, в лице Паркера я наконец обрела вторую половинку.

Но неужели и эти отношения закончатся плохо?

Я помотала головой, отгоняя недобрые мысли.

– Противники Именин города? Что ж, единомышленники нам не помешают. Хотя если Макгиннис настоит на том, что праздник все же надо провести, это будет нам только на руку: возможно, тогда похититель выйдет из укрытия, и мы нападем на его след.

«Если он еще не успел расправиться с Дейзи», – пронеслось в голове, но я отогнала эту мысль.

– А кто же тогда будет играть вместо Дейзи?

Лена нахмурилась.

– Не знаю, может, никто. Если ничего не путаю, Стефенсон быстро переписал сценарий и убрал оттуда сцены с ее участием.

– Похвально… и в то же время как-то жутко.

– А что ты вообще тут ищешь? – спросил Паркер. – И что с тобой сделает Макгиннис, когда узнает, что ты проникла на место преступления?

– Ой, пустяки, – сказала я. – Да и потом, я же специально улучила момент, когда его тут нет. Так что он ни о чем не узнает. – Я постучала себя пальцем по лбу. – Главное – всегда на шаг опережать соперника.

Но было и еще одно обстоятельство: в случае чего меня могла прикрыть Карен, детектив и по совместительству друг семьи. Такими привилегиями разбрасываться не стоит.

– Очаровательно. Ну и как, нашла что-нибудь?

– В шкафчике Дейзи – да. Там все ее вещи. Такое чувство, будто она просто провалилась сквозь землю. А это говорит в пользу версии о похищении, потому что злоумышленнику явно не было никакого дела до того, прихватит ли она с собой фотографии с лучшими подружками, где они все вместе распевают хиты Мадонны рядом с тарелкой, полной вареных пельменей.

На глаза Лене навернулись слезы.

– Она хранила те фотографии?

Я кивнула.

– Хранит, – твердо поправила ее я. – Дейзи жива. Да, она пропала – но не навсегда. Прошедшее время ни к чему.

– Ты права, – признала Лена. – А что со шкафчиком Мелани?

– Полная противоположность ситуации с Дейзи, – пояснила я. – Вычищен до предела, никаких следов не осталось. Такое чувство, будто кто-то специально потратил время, чтобы его опустошить… и имел на то веские причины.

– Какие, например? Похититель хотел, чтобы она не отставала по программе и исправно делала домашку по тригонометрии? – предположил Паркер.

– Интересная теория, – сказала я.

У меня же родилась совсем другая. Но я не спешила ею делиться – сперва нужно было кое-что уточнить.

– Так что, ты уже заканчиваешь? – с надеждой спросил Паркер и сделал полшага ко мне.

– Честно говоря… пока нет, – ответила я, хотя он наверняка надеялся вовсе не на такой ответ.

Мне безумно хотелось его обнять и утешить, но что-то меня остановило. В конце концов, это у меня пропала лучшая подруга. И мне сейчас утешение куда нужнее.

– То есть ты не пойдешь с нами на ярмарочную площадь? – разочарованно спросила Лена.

– Не могу, – ответила я и неопределенно кивнула на шкафчик.

Но Лена поняла меня без лишних слов.

– Если хочешь, мы можем остаться! Вдруг тебе понадобится помощь! – сказал Паркер.

– Спасибо, – ответила я. – Но будет лучше, если вы, как и собирались, пойдете на ярмарочную площадь. Побудьте моими глазами и ушами, понаблюдайте за происходящим, пока я тут выискиваю зацепки.

– Какие еще зацепки? – спросила Лена. – Тут же ничего нет.

– В этом-то все и дело, – ответила я. – Обещаю, я объясню позже. А пока прикройте меня, хорошо? Побудьте настороже. Если тот, кто стоит за этими странными преступлениями, задумал еще что-нибудь масштабное и страшное, то он наверняка попытается воплотить свой план в жизнь именно сегодня. Беда может застать нас врасплох, даже если нам кажется, что мы во всеоружии.

– Если ты и впрямь так думаешь, – нахмурившись, начал Паркер, – зачем вообще все эти риски?

– Вспомни, почему ты вдруг решил поговорить с Фиби, – сказала я. – Да потому что это дело надо раскрыть. – Я пожала плечами. – Знаю, это нелегко, ты волнуешься. Но таково уж мое ремесло.

Паркер посмотрел на Лену, и та кивнула.

– Если тебя это утешит, могу тебя заверить, что Нэнси – бесподобный детектив.

– Что ж… – проговорил он и провел рукой по волосам, очаровательно их взъерошив.

Я подошла ближе и пригладила их, а он скользнул кончиками пальцев по моей щеке.

– Ладно, тогда мы будем держать руку на пульсе. Не волнуйся, мы справимся. Может, еще что-нибудь?