Текст книги "Самоучитель танцев для лунатиков"

– А-а-а, – опустив голову на подушку, протянула Амина. – А ты хочешь обратно?

– Нет! Индия – отстой!

Амина вздохнула с облегчением. Это знала даже она. Закрыв глаза, она удивилась тому, как быстро проваливается в глубокую темноту сна – мягкую, настойчивую и неподдельную.

– Она же наполовину бабушка, наполовину волк, ты в курсе? – прошептал Акил через несколько секунд, и Амина уже в полусне приняла его слова на веру совершенно искренне, поскольку в самые невероятные вещи веришь легче всего.

Она увидела холодный волчий блеск в глазах бабушки, ее искривленные от артрита руки превратились в лапы. В последующие дни девочка инстинктивно прикрывала рукой горло, когда Аммачи смотрела на нее в упор.

А где же все? Амина открыла глаза и в синих сумерках разглядела пустую постель Акила. Девочка села, подождала, пока голова перестанет кружиться после сна, надела индийские сандалии и направилась по коридору к комнате родителей.

– Мам? – позвала она и вошла в спальню, где Камала убирала одежду в шкаф из темного дерева.

– О боже! Пора просыпаться, а то ночью спать не будешь…

– А где все?

– Папа, Сунил и все остальные пошли в гости к соседям.

– А где Акил?

– На кухне.

– У меня голова болит, – заморгала от сухого воздуха Амина и почувствовала легкую тошноту.

Камала тут же подскочила к ней и встревоженно потрогала лоб:

– Ты воду пила?

– Нет.

Вода в Салеме по вкусу напоминала раскаленные монетки. Амина старалась использовать ее только для чистки зубов.

– Тогда иди вниз и попей… Нет! – отрезала мать, когда Амина жалобно захныкала. – Только не устраивай мне тут опять мисс Хочу-Но-Не-Могу!

– Мам…

– Хочешь опять как в прошлый раз? Не какать четыре дня?

– Ладно-ладно! Иду!

Солнце уже село за Стеной, когда Амина тихо выбралась в тенистый двор и пошла на кухню. Одна из служанок, та, что повыше, пыталась разбить кокос о бетонный пол и пристально посмотрела на девочку, когда та проходила мимо. Амина помахала ей рукой, но девушка ее проигнорировала, и тогда Амина напустила на себя отсутствующий вид.

– Руки прочь от ги, а то пальцы отрежу! – кричала повариха Мэри, когда Амина вошла на кухню. – Сколько тебе раз повторять?! А-а-а, малышка проснулась! Что такое, детка? Хочешь булочки с сахаром?

– Мама сказала, что мне нужно попить.

– Хорошо-хорошо…

Повариха Мэри, черная, как автомобильная покрышка, и изнывающая под тяжестью грудей размером с подушку, была ровесницей Аммачи, хотя верилось в это с трудом, ведь время раздуло ее тело именно в тех местах, где Аммачи съежилась. В результате у Мэри на лице не было ни морщинки, а фигура при ходьбе напоминала огромную подрагивающую котлету.

– Вода-вода-вода! Всю неделю вам воду собирала! Помнишь, что было в прошлый раз? Ты же целых четыре дня не могла…

– Помню-помню, – быстро оборвала повариху Мэри Амина, беря из ее рук чашку. – А что у нас на ужин?

– Бирьяни, – гордо кивнула повариха в сторону окровавленной куриной тушки, лежавшей на столе. – А может, еще отбивная из этого дурака, если он будет нести чушь!

– А вот и не чушь! – запротестовал Акил. – И вообще, откуда ты знаешь? Ты же с нами чай не пила!

– Чай не пила? Чай?! Да я в этом доме работаю с тех пор, как отцу этого мальчишки минуло всего шесть лет, а он думает, что мне надо чаи распивать с остальными! Думаешь, я так не знаю, что в доме творится?

– Я просто сказал, что Аммачи снова на него взъелась. Она даже смотреть-то на него не может.

– Взъелась?

– Разозлилась. Это означает «разозлилась».

– Никто ни на кого не злится! Просто слишком много любви! Амма столько лет положила, чтобы отправить Томаса учиться, а он взял и женился на твоей темной мамаше, да еще и в Америку уехал! И что? Ничего!

По неизвестным причинам повариха Мэри всегда была на стороне Аммачи и в доказательство невиданной хозяйкиной доброты регулярно напоминала всем о том, что та учит ее английскому.

– Как последний бродяжка отсюда и до Бомбея, этот мальчишка сбегает из дома, работает, работает и домой не возвращается! И что ей прикажете делать?!

– Могла бы в Штаты переехать, – отозвался Акил.

– Не будь идиотом! Какое там переехать! Она слишком старая, – нахмурилась Мэри. – К тому же все знают, что это обязанность детей! А она стареет! Вдруг c ней что-то случится?

– У нее есть дядя Сунил.

– Сунил! – фыркнула Мэри. – Жалкое, ни на что не годное существо! Чудо, что она позволяет ему жить с ней в одном доме! Орет на всех, ходит во сне, словно слоненок, вечно всем недоволен!

– Что?! – удивленно уставился на нее Акил. – Дядя Сунил – лунатик?!

Амина видела лунатиков только в мультике про Скуби-Ду и даже не подозревала, что такое может происходить с людьми на самом деле.

– Это не важно, Акил, – снова нахмурилась повариха Мэри, – передай-ка мне вон ту луковицу!

– А куда он ходит? – спросила Амина, представив себе, как дядя Сунил является на кухню, чтобы сделать себе огромный коктейль.

– Акил! Луковицу!

– Это правда? – не унимался Акил, доставая лук из стоявшей за его спиной корзины. – Все время? Каждую ночь?

– Не важно! – отрезала повариха Мэри. – Я просто говорю, что Томас должен вернуться домой, пока еще не поздно!

– А ты пыталась его разбудить? – спросил Акил. – Знаешь, это очень опасно! Он может напасть на тебя!

– Разбудить? Да какой же идиот станет его будить? Мы просто стараемся не попасться ему под руку, как бы чего не вышло!

– Он тебя бьет?

– Не меня, вещи. Только вещи.

– Какие вещи?

– Те, что сам же и купил! Сервиз, подаренный Амме на шестидесятилетие. Помните, у нас телевизор был? Разбил, как елочную игрушку! Стоматологическое кресло с тремя положениями спинки и лампой!

– А откуда ты знаешь, что он лунатик? – прищурился Акил.

– Ну а какой же дурак будет ломать вещи, на которые так долго копил? Он же не Томас, не может сломать и просто пойти купить новое! А как он на следующий день после этого рыдает!

– Ого! – восхищенно присвистнул Акил. – Да он просто псих!

– Псих, точно, – согласилась повариха Мэри, начиная чистить луковицу ржавым ножом.

– Что ж, – помолчав, добавил Акил, – папа всегда говорил, что дядя Сунил не хотел тут жить, не хотел становиться дантистом, это Аммачи заставила его, когда он провалил экзамены в медицинский институт. Может быть, он так поступает…

– Ты меня вообще слушал? – спросила повариха Мэри. – Никак он не поступает! Он же это во сне делает!

– Дурочка, я имею в виду – бессознательно! – закатил глаза Акил.

– Без чего?

– Ну знаешь, он как бы хочет это сделать, но не может, поэтому делает во сне.

– Что тут происходит? – прозвенел в воздухе стальной голос Аммачи, словно взмахом ножа разрезав мягкую полутьму коридора, и через секунду, согнутая, словно креветка, она материализовалась посреди кухни и с яростью во взгляде уставилась на повариху Мэри.

– Привет, Аммачи! – набравшись смелости, улыбнулся Акил. – Мы тут просто…

– Кажется, я сказала тебе держаться от кухни подальше! – отрезала Аммачи, сверкнув зубами в полумраке.

– Мы просто зашли за водой… Ай! – вскрикнул Акил, когда бабушка ущипнула его.

– Еще раз вас тут застану, палкой поколочу! Ясно?

Чего уж тут непонятного… Амина пулей бросилась к двери, Акил последовал за ней, подталкивая в спину. Дети выбежали во двор, миновали гору кокосов, пронеслись под гранатовыми деревьями и взбежали на веранду. Лишь поднявшись наверх, они решились оглянуться и посмотреть на кухню, где Аммачи орала на повариху Мэри по-тамильски, а та, пристыженно потупившись, резала лук.

– Господи! – прошипел Акил. – Она что… шпионит? Теперь она еще и выслеживать нас будет?

– Она же и в прошлый раз за нами шпионила, помнишь? – отозвалась Амина. – Она все время за всеми шпионит! В любом случае не надо было так говорить о дяде Суниле!

– А почему? Все знают, что он уже много лет несчастен. Даже папа говорит, что ему давным-давно нужно было выбираться из Салема, пока у него еще оставался шанс! Значит, правда больно бьет! – потирая бок, сказал Акил. – Да пошла она!

– Пошла она! – заорал у них за спиной Итти, и Амина вскрикнула от неожиданности.

Двоюродный брат спрятался за креслом Аммачи, в темноте светились только новые белые кроссовки. Он выжидающе посмотрел на них и спросил:

– Крикет?

– Уже слишком темно, – ответил Акил, и Итти тут же помрачнел.

Иногда Амине казалось, что все эти два года, что они не виделись, двоюродный брат провел с мячом в руке у ворот, глядя на дорогу в ожидании их приезда.

– Завтра поиграем, – пообещала девочка, и Итти с несчастным видом кивнул.

– Привет? Крыша? – предложил он им свое второе любимое занятие.

– Неохота, – отказался Акил.

– Пойдем, я с тобой схожу, – согласилась Амина.

Спустя несколько минут они поднялись с верхней веранды на крошечный выступ и залезли по лестнице, которая вела на крышу. Там, в последних жгучих лучах заходящего за горизонт солнца и дыму, струящемся вверх от очагов, где начали готовить ужин, Амина наконец-то смогла заглянуть за Стену. На шоссе, как всегда, царила стагнация: неповоротливые автобусы и автомобили беспрестанно гудели, выстроившись в длинную вереницу, а между ними, словно жуки, сновали рикши и велосипедисты. Дети-попрошайки с самого утра высыпали на улицу, подбегая ко всем транспортным средствам, замедлившим ход настолько, чтобы за окно можно было ухватиться рукой. Амина сделала глубокий вдох, впитывая запах бензина и вареного лука, коровьих лепешек, сточных вод и пота, а Итти что-то напевал себе под нос. Амина смотрела, как он любуется Салемом, до тех пор, пока окончательно не стемнело, потом взяла Итти за протянутую руку и осторожно спустилась вниз, к себе в комнату.

Ужин тем вечером получился экстравагантный и непростой. После наказания, выпавшего на долю поварихи Мэри, еда пригорела, поэтому взрослые ужинали без особого энтузиазма. Они обсуждали критическое состояние Индиры Ганди (по словам Томаса – «колоссальную ошибку»), а также какой-то праздник Джаната – Амине казалось, что это что-то среднее между пижамной вечеринкой и названием торта.

– Вот увидишь, – произнесла Аммачи, доставая застрявшую между зубами куриную косточку и кладя ее на край тарелки, – эти люди ничем не отличаются от всех остальных политиков! Только и делают, что болтают о переменах, а потом с радостью будут наблюдать, как страна встанет на колени!

– Бред! – парировал Томас, накладывая себе еще риса. – Мы же пережили англичан. Ты и правда думаешь, что мы не можем справиться сами?

Сидевший за противоположным концом стола Сунил фыркнул и посмотрел на брата мутным взглядом покрасневших глаз.

– Это разные вещи, Томас, – ответила Аммачи. – С внешним врагом справиться куда легче, чем с хаосом внутри страны. А этих группировок сейчас развелось пруд пруди! Антимусульманские, антихристианские, анти-бог-знает-что!

– Да ладно! – хмыкнула Камала.

– Сам Т. С. Рой сказал, что в Мадрасе были беспорядки, – вмешалась в разговор Дивья, безуспешно пытаясь засунуть пригоршню риса в рот постоянно крутившегося Итти. – Он побоялся, что его могут убить, даже из машины не стал выходить!

– Правда? – обеспокоенно спросил Акил.

– Ой, да ну, Рой – просто паникер! – пренебрежительно отмахнулся Томас. – Вот увидите, скоро все успокоится! История подобна маятнику, разве не так? Сначала качается в одну сторону, потом – в другую, но Индия всегда выходит из испытаний целой и невредимой.

– Вам легко говорить, вы же теперь здесь не живете. Да, братишка? – разминая пальцами комочек риса, произнес Сунил.

– И что с того? Мне теперь уже и слова нельзя сказать? – повернулся к нему Томас.

– Да нет, просто я считаю, что можно смотреть сквозь розовые очки, когда живешь на другом конце света, вот и все. А тем, кто остался здесь, приходится иметь дело с реальностью, понимаешь ли. Поэтому для нас все выглядит по-другому.

– Разумеется. Я не утверждаю, что в Индии жить легко, однако…

– Ну и не сложно, – нетерпеливо перебил его Сунил. – У нас теперь тоже есть все эти модные штуки, которые вы производите! Холодильники! Телевизоры! Кинотеатры и черт знает что еще! Посмотри по сторонам, братец! Все изменилось!

– Кому-нибудь налить воды? – предложила Камала.

– Да я же всего-навсего высказал свое мнение, Сунил, – отрезал Томас, передвигая небольшие горки еды туда-сюда по тарелке. – Я просто сказал, что Индия переживала перемены более трехсот лет, выдержит и еще!

– «She will sssssurvive»! – хрипло процитировал известный хит Сунил, поднимая вверх сжатый кулак. – Слышали? Добрый дядя доктор говорит, что мы будем жить! Слава богу!

Что же будет дальше? Повисла тяжелая пауза, Амина смотрела, как на лбу Томаса выступили и запульсировали вены, а Сунил наклонился вперед.

– Ты пьян, – произнес Томас.

– А ты – сволочь! – парировал тот.

– Хватит! – хлопнула ладонью по столу Аммачи. – Боже мой, взрослые мужики, а ведете себя как мальчишки! Обязательно надо все испортить в первый же вечер?!

Мрачные тучи, сгустившиеся над столом, были столь грозными, что даже Амина поняла, что первый вечер уже испорчен. Переводя взгляд с бабушки на Дивью, а потом на Камалу и Акила, она поняла, что все они чувствуют себя неловко, за исключением Итти, который болтал ногами под столом и с восхищением разглядывал свои новообретенные кроссовки.

– Не надо так волноваться, Амма, – сказал наконец Томас и оторвал взор от Сунила. – Мы просто разговариваем, правда, братец?

Сидевший на другом конце стола Сунил зажмурился и поднял вверх палец, словно пытаясь определить температуру в комнате. Потом показал пальцем на Томаса, нажал на спусковой крючок воображаемого пистолета и открыл глаза.

– Правда, – произнес он и осушил до дна стакан с золотистой жидкостью.

Глава 2

На следующее утро едва плоское, обжигающее солнце взошло над горизонтом, как тут же стало невыносимо жарко. Что же это за зима такая? Амина попыталась вспомнить Нью-Мексико, откуда она совсем недавно уехала, – усыпанное звездами черное небо, декабрьский воздух, белыми облачками вырывающийся изо рта при каждом выдохе, – но у нее ничего не получилось. Находясь в Индии, невозможно представить себя в какой-то другой точке земного шара.

Она посмотрела на себя в треснутое зеркало в ванной: черные волосы взъерошены, нос усыпан крошечными красными укусами москитов. Теперь ее лицо (вытянутое, с выступающими скулами и совершенно некрасивое) выглядело еще хуже, и девочка испугалась, что бабушка права и она действительно уродина. Амина отступила от зеркала, лелея надежду, что ее грудь чудесным образом наконец-то выросла всего за одну ночь. Но нет, чуда не произошло. Девочка залезла в небольшой, выложенный кафелем бассейн, взяла розовое пластмассовое ведро с теплой водой и вылила себе на голову. Через десять минут она спустилась вниз и обнаружила, что Аммачи, Дивья и ее родители уже принялись за щедро приправленный специями завтрак. Поискала повариху Мэри в надежде выпросить у нее тост с корицей, но нашла только девушек-служанок, которые не горели желанием ей помочь.

– Привет, мартышка! – улыбнулся Томас, отодвигая стул рядом с собой. – Садись. Хорошо спала?

– Ага, – кивнула Амина. – А где Акил?

– На улице, играет в крикет с Итти.

– А они почему не завтракают?

– Уже поели.

– А-а-а, – протянула Амина, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота от запаха жирного самбара. – Можно я тоже пойду? Я не голодная.

– Нет! – отрезала Аммачи и положила ей на тарелку три идли. – Ешь.

– Я столько не съем.

– А ты начни!

Амина помрачнела и взяла лепешку. Индия и правда отстой!

– Значит, Притем после обеда отвезет нас с детьми в зоопарк, – заговорила Камала. – А обратно нам на рикше возвращаться? Томас, как ты считаешь? Или вы с Сунилом нас отвезете, а потом вместе поедете в банк?

– Конечно, – сделав глоток кофе, отозвался Томас, – как скажешь!

– Вообще-то, мы с Томасом должны в одиннадцать быть у доктора Абрахама, – провозгласила Аммачи. – Так что Притем нам нужен.

– Что? – удивленно приподнял бровь Томас.

– Он договорился насчет небольшой экскурсии по больнице. Потом поедем к нему домой на обед.

– Но мы не можем, – из последних сил пытаясь сохранять спокойствие, возразил Томас. – Я обещал Сунилу, что сегодня поеду с ним в банк и разберусь с документами.

– А где, кстати, дядя Сунил? – поинтересовалась Амина.

– Чатни или самбар? – спросила Камала, показывая на ее тарелку.

– Сахар, – ответила Амина, но Аммачи уже положила ей столько самбара, что хватило бы на целую армию идли.

– Сунил раньше двенадцати с постели не встанет, и то если повезет, – сказала Аммачи сыну. – Так что можете поехать в банк позже.

– Раньше двенадцати? Дня?! – переспросила Амина.

– Когда я ем, я глух и нем! – пожурила ее Камала.

– Я же тебе сказал… – сердито начал Томас, но Аммачи прервала его:

– Я уже обо всем договорилась, Томас! Сама! Поэтому, будь добр, не устраивай сцен!

Дядя Сунил снова ходил во сне, подумала Амина, наверняка! Иначе с чего ему валяться в постели до двенадцати часов дня? Она представила себе, как он шатается по двору посреди ночи с вытянутыми перед собой руками, лениво переступая с ноги на ногу по траве и корням деревьев.

– Как все спали? – с надеждой в голосе спросила она, обведя взглядом взрослых, но никто не обратил на нее внимания, даже Камала.

– Это просто экскурсия, Томас, – произнесла Аммачи, вытирая пальцем со стола каплю самбара. – Тебе решать, интересует ли тебя его предложение.

– Мы никуда не пойдем, – тихо ответил Томас, раздувая ноздри. – Я же сказал, что не хочу с ним встречаться, и могу это повторить. Точка.

Аммачи подняла на него полуприкрытые глаза, выражение которых можно было бы принять за скуку, если бы под веками не полыхал огонь.

– Хорошо, я все отменю, – пожала плечами она.

– Амма, ну нельзя же просто…

– Я же сказала: отменю!

Томас сидел, наклонившись вперед и готовясь принять бой, но после этих слов немного расслабился. Открыл рот, собираясь что-то ответить, но тут же закрыл его.

– Спасибо, – произнес он через некоторое время.

– Не стоит благодарности, – ледяным тоном отозвалась Аммачи. – Я тебе услуг не оказываю.

– Ну что, Ами? – с деланой бодростью заявила Камала. – Готова ехать в зоопарк?

Амина кивнула, отодвигая в сторону тарелку с почти нетронутым завтраком и ожидая, что кто-нибудь из взрослых станет ругать ее за то, что она так мало съела, но никто и ухом не повел.

– Они бывают длиной шестьдесят футов! Могут убить слона одним укусом! И рычат, как собаки! – взахлеб рассказывала Амина отцу за чаем, пока мать и брат спали наверху. – А когда злятся, ну так, по-настоящему, раздувают свой капюшон, а он размером аж с зонтик! То есть мы с тобой могли бы спрятаться под ним от ливня и вообще не промокнуть!

– Да ты что! – восхищенно отозвался Томас.

– А еще… – продолжала Амина, капнув на стол вареньем и изо всех сил пытаясь припомнить подробности, которые наверняка рассказал бы отцу Акил, – а еще это была самка! Кобра-девочка! Но ее все равно называют королем! Кажется. И она построила гнездо, хотя у нее нет ни самца, ни яиц!

– Хватит орать, – поморщилась Аммачи, садясь рядом. – Ты сегодня хоть причесывалась? Почему ты вечно такая растрепанная?

– А еще, – не унималась Амина, даже не взглянув на бабушку, – она почти что выбралась из клетки и напала на нас!

– Боже мой! И что вы сделали?

– Томас, не поощряй ее! – нахмурилась Аммачи. – Ну что за избалованный ребенок!

– Мы с Акилом даже бровью не повели, а Итти прямо волосы на себе рвать стал! – гордо ответила Амина, посмотрев в сторону комнаты Итти. – А где он, кстати?

– Поехал в банк с Сунилом, – пояснила Аммачи, водя пальцами по ажурной скатерти, которую положили на стол вместо клеенки. – Вернутся, когда сдадут документы.

– Что за документы?

– Документы на дом, – сказал Томас. – Я переписал его на брата.

– А-а-а, – растерянно кивнула Амина.

– Мой отец оставил по части дома нам обоим, – объяснил дочери Томас, – но я отдал свою часть Сунилу.

Амина посмотрела на высокий потолок столовой, на облупившуюся вокруг люстры краску и спросила:

– Так это был твой дом?

– Это и сейчас его дом! – пробормотала Аммачи.

– Теперь это дом Сунила, – твердо возразил Томас. – Он здесь живет, он ведет хозяйство. Бумаги – всего лишь формальность.

– Не важно! Подписывай что угодно, этот дом всегда будет твоим!

Томас шикнул на мать, и Амина неожиданно испытала чувство разочарования. Она и не знала, что часть этого дома принадлежала отцу. Интересно которая? Второй этаж? Крыша? Не успела она задать вопрос, как в дверь позвонили.

– Ага! – воскликнула Аммачи, пытаясь подняться, но ноги плохо ее держали.

– Я открою, Амма, сиди!

– Нет-нет! – замахала на Томаса руками Аммачи, но тот уже вышел из столовой, и мать, задыхаясь, бросилась за ним.

– Томас, я же сказала…

Амина почувствовала, что сейчас будет что-то поинтереснее, чем просто чаепитие, и пошла за ними. Стоя посреди коридора, она увидела, как Томас распахнул дверь и на пороге появился высокий силуэт, освещенный яркими лучами вечернего солнца.

– Здравствуйте, – неуверенно произнес чей-то голос.

– Здравствуйте…

– Бог мой, Томас, неужели это ты?

Неизвестный гость перешагнул через порог и предстал перед ними во всем своем великолепии. Кофейного цвета кожа, короткие белые волосы – мужчина, стоявший в дверях, мало чем напоминал обычных жителей Салема, которых Амина видела несколькими часами ранее, да и одет он был иначе – на нем были белые льняные брюки и розовая, до хруста накрахмаленная рубашка.

– Доктор Абрахам, – пятясь назад, поздоровался Томас. – Рад вас видеть, сэр! Какой сюрприз!

– Ченди! – просияла Аммачи. – Как мило с твоей стороны, что ты смог зайти к нам! Надеюсь, я не сильно оторвала тебя от дел?

– Нисколько! – воскликнул доктор Абрахам, благосклонно кивая, и прошел в холл. – Я с радостью!

– Кто это? – подергала отца за руку Амина.

– Выпьете с нами чая, доктор? – не обращая внимания на дочь, спросил Томас. – Мы только что сели за стол.

– Не откажусь, не откажусь, – сказал гость и повернулся к Аммачи. – Мирьямма, хорошо выглядишь! Нам в больнице тебя очень не хватает!

– Ах, ну что ты! – довольно ответила Аммачи.

– Как Сунил поживает?

– Прекрасно, прекрасно, – отозвалась она, провожая доктора в столовую.

Амина увидела, что, пока они выходили открывать дверь, кто-то – наверное, повариха Мэри? – накрыл на стол, поставил блюдо со сластями и прочими лакомствами, чистые тарелки и чайник свежезаваренного чая.

– Знаешь, дантисты без работы никогда не останутся, – добавила Аммачи.

– Хотя, с тех пор как уехали британцы, клиентов у них стало поменьше, – пошутил доктор Абрахам, и Аммачи с готовностью рассмеялась, наливая ему чай.

– Сахар?

– Да, пожалуйста. Сладкое – моя слабость, – признался доктор Абрахам, положил в чашку четыре ложки сахара, размешал и сделал глоток. – Итак, Томас, что привело тебя в наши края?

– Просто решил навестить семью, сэр, – заговорил Томас, как будто отвечая на первый вопрос на устном экзамене. – Жена давно не виделась с сестрами, и, конечно же, мы хотим, чтобы дети знали своих родственников.

– Ах да, дети! – посмотрел на Амину доктор Абрахам, и та молча взглянула на него. – И кто это тут у нас?

– Моя единственная внучка Амина, – быстро ответила Аммачи, наливая и себе чая. – Ей одиннадцать лет, она лучшая ученица в классе! Победительница олимпиады по орфографии!

– Правда? – сделав глоток чая, спросил доктор Абрахам. – А дальше что? Станешь хирургом, как папа?

– Я буду ветеринаром и стану лечить только щенков и котят, – ответила Амина.

– Понятно, – ничуть не удивился ее ответу доктор Абрахам. – Тебе нравится в Индии?

– Нравится. Только очень жарко. А еще мы сегодня видели кобру и…

– А с Акилом, сыном Томаса, ты знаком? – перебила девочку Аммачи, протягивая доктору блюдо с банановыми чипсами.

– Да-да, если мне память не изменяет, мы познакомились, когда Томас навещал нас в первый раз. Сколько тогда было парню? Шесть, кажется?

– Четыре. Сейчас ему четырнадцать, – поправил его Томас.

– Он остался в Штатах?

– Нет, сэр, они с матерью спят наверху. Прошу прощения, что он не спустился поздороваться с вами, но я не знал…

– Ничего страшного, не беспокойся! Для детей это нелегкое испытание, правда? Но они быстро приходят в себя. Они ведь понимают, что это их дом, да? В психологическом смысле, конечно. Как там это называется?

Доктор выдержал паузу, и Амина подумала: то ли он ждет, что кто-то ответит, то ли сам с собой вслух разговаривает.

– Ах да: «это у них в крови»! Так, Амина? – выжидающе посмотрел на нее доктор, и она кивнула, решив, что лучше промолчать.

– А вы как поживаете, сэр? – спросил Томас, протягивая гостю поднос с разноцветными сластями. – Все еще работаете в больнице и преподаете в Веллоре?

– На данный момент не преподаю. Очень много времени потребовалось, чтобы привести этот реабилитационный центр в должный вид, все должно быть на высшем уровне! – воскликнул доктор Абрахам, кладя на тарелку два шарика ладу, похожих на крошечных цыплят. – Я был бы крайне расстроен данным обстоятельством, если бы не считал это дело жизненно необходимым, разумеется, но это такая потрясающая возможность… Мать рассказала тебе, чем мы занимаемся?

– Да, сэр, немного, – неуверенно произнес Томас, и доктор Абрахам одобрительно кивнул. – Звучит очень интересно, – добавил он.

– Рад, что ты так считаешь! – улыбнулся доктор Абрахам. – Конечно, мы не специализируемся на нейрохирургии, как ты понимаешь, однако создаем первоклассное заведение по работе с травмами и реабилитацией!

– Да, – в легкой панике ответил Томас, – какой прекрасный проект!

– Помнишь М. К. Субраманьяна? Учился с тобой в одном классе? Он сейчас проводит собеседования с физиотерапевтами и когнитивными терапевтами, а я набираю докторов по всей стране. Как же нам повезло, что ты оказался здесь именно сейчас! Когда твоя мать позвонила, я просто ушам своим не поверил! Может, хочешь встретиться с ним завтра?

– Ну, понимаете, дело в том… – нервно улыбнулся Томас, но Аммачи перебила его.

– Превосходно! Завтра – отличный вариант! – провозгласила она, кладя доктору на тарелку пакоду. – Мы в любом случае планировали заехать в больницу вечером, так что можем встретиться с вами обоими!

– Чудесно! Я с радостью покажу вам наш центр и познакомлю с персоналом! – воскликнул доктор Абрахам, заправляя салфетку за воротничок рубашки. – Выглядит так, что просто пальчики оближешь!

Увлекшись накладыванием огромного количества чатни на пакоды, он даже не заметил, как Томас закрыл лицо руками, потирая пальцами виски, словно пытаясь разгладить невидимые складки.

– Это из «Санджи»? – беря с тарелки ладу, спросил доктор. – Обожаю эти сладости!

– Как же, помню! – улыбнулась Аммачи. – Специально для тебя купила!

– Ну что ты, не стоило…

– Стоило, стоило!

С губ Томаса сорвался звук, похожий на мяуканье, но потом перешедший в утробный стон. Остальные повернулись и посмотрели на него. Доктор удивленно приподнял брови, а Аммачи застыла словно статуя, глядя, как Томас встает из-за стола.

– Доктор Абрахам… Cэр, не будете ли вы так любезны прогуляться со мной во дворе?

– Прямо сейчас?

– Сначала поешьте, потом поговорите! – перебила его Аммачи, подвигая к доктору банку варенья.

– Мне ужасно неловко, – произнес Томас, который выглядел неважно. – Если вас не затруднит, то лучше сейчас.

– О… нет, – ответил доктор Абрахам, грустно посмотрев на тарелку, – конечно, не затруднит.

Томас встал – на рубашке проступили следы пота – и вышел из комнаты. Доктор Абрахам снял салфетку, аккуратно сложил ее и едва заметно кивнул Аммачи. Та сжала губы в ниточку, глядя, как доктор выходит в сад вслед за Томасом.

О чем же говорили мужчины, прогуливаясь под сенью деревьев? Амина наблюдала за ними через окно в толстой раме: они прохаживались под палящими лучами раскаленного добела солнца, аккуратно скрестив руки на груди. Рассматривали растения настолько сосредоточенно, что можно было подумать, будто они обсуждают удобрения или режим полива. Доктор Абрахам кивнул один раз коротко, второй – более уверенно. Мужчины заложили руки назад, сплели пальцы за спиной. Они медленно шли в сторону дома, скрип петель калитки и гудение машин сменились тишиной. Амина ждала, когда отец вернется допить свой чай. Тянулись минуты.

– А куда пошел папа? – наконец спросила она.

Аммачи, пристально изучавшая узоры на скатерти, ничего не ответила. Амина собиралась было повторить вопрос, но вдруг увидела, как по щеке бабушки скатилась слезинка, быстро и неожиданно, словно прошмыгнувшая мимо ящерка. Амина запаниковала: наверное, надо что-то сказать? Обнять ее? Кажется, и то и другое невозможно… Однако, когда за первой слезой последовала еще одна, Амина неожиданно для себя самой взяла бабушку за руку. Худая бледная кисть была холодной как мрамор, кожа оказалась такой мягкой, влажной… Но тут в комнату вошла Камала, и Аммачи тут же убрала руку.

– О-о-о, – зевнула Камала, тяжело опустилась в кресло, налила себе чашку чая, с сонным видом размешала сахар, потом наконец обвела взглядом полные лакомств тарелки и пустые стулья. – А где все?

Аммачи надула губы, словно собиралась плюнуть.

– Дядя и Итти поехали в банк, – объяснила Амина.

– А твой отец? – подув на чай, спросила Камала.

– Папа ушел с доктором Абрахамом.

– Правда? – Камала тут же посмотрела на Аммачи. – А когда?

Даже не глядя на бабушку, Амина почувствовала, как та вся вспыхнула – настоящим огнем, вполне способным уничтожить все вокруг. Она долго молчала, и Амина уже решила, что Аммачи не расслышала вопроса Камалы. Однако бабушка наклонилась вперед и с горечью сказала:

– Пухлый, словно ангелочек! Томас родился очень сильным и пухлым, я знала, что из него выйдет толк! Он станет инженером, главой национальной армии Индии, лучшим нейрохирургом во всей Америке! Он мог бы взять в жены кого угодно! Каких нам только невест с приданым не предлагали!

– Так надо было соглашаться, – бесстрастно ответила Камала.

– Это было не мое решение, – произнесла Аммачи, встала и принялась убирать тарелки, звеня и гремя ими так громко, что казалось, те вот-вот разобьются. Отвернувшись от стола, она пошла на кухню с напряженными плечами. – Это вообще не мое решение, – повторила она.

Но куда же ушел отец? Томаса не было уже больше шести часов, и его отсутствие повергло дом в панику. Аммачи ходила из комнаты в комнату, срываясь на всех, кто встречался ей на пути. Сунил, уже дважды попавшийся ей на глаза, открыл бутылку пунша и поглощал его в гостиной, куда редко кто заходил. Дивья забилась в угол на веранде. Итти кругами бегал по крыше. Камала, Акил и Амина сидели на кровати наверху и играли уже четвертую партию в китайские шашки.

– Твой ход, мам, – сказал Акил.

– Да-да, – отозвалась Камала, взглянув на часы, и передвинула синий шарик к желтому треугольнику.