Текст книги "Опасный виконт"

В Сэкстон-Айверли, похоже, был недобор слуг, учитывая огромные размеры здания, и Диана решила, что это из-за недостатка средств.

– А кто же убирается? Стирает?

– Мужчины. Все. Я смотрела. Мы с вами единственные женщины в доме.

Глава 27

Себастьян не видел Диану более суток. После еще одного печального дня на шахте он приехал в город пообедать в гостинице и проконсультироваться у врача, которого рекомендовало литературное и философское общество Ньюкасла-на-Тайне. Доктор Харрисон казался очень квалифицированным специалистом и не советовал будущим матерям прибегать к пиявкам, а также согласился навестить леди Айверли на следующий день.

Обретя уверенность, что за ее здоровьем будет следить отличный профессионал, Себастьян больше не возражал против того, чтобы Диана оставалась в Сэкстон-Айверли.

Затем Хедли поднял болезненную тему дров. Старый дворецкий, явно очарованный новой леди Айверли, которую называл «худышкой», лояльно относился к ее желанию себя побаловать.

– Так будет лучше для ребенка, – объяснил он.

Себастьян не стал спрашивать, откуда старик узнал о беременности жены.

– Ни за что, – отрезал он. – Я сам поговорю с ней.

Даже не сменив заляпанную грязью обувь, он отправился в восточное крыло. По дороге он встретил французскую служанку Дианы, которая, присев в реверансе, неодобрительно взглянула на него. Ворчливая тирада, в которой встречались французские слова «дрова», «муж», «скупой», тоже не сделала его настроение лучше, когда он входил в давно не используемую комнату хозяйки дома, расположенную рядом с комнатами дяди.

Оказывается, сообразил Себастьян, он ни разу здесь не был. И если он ожидал, что комната, предназначенная для женщин, будет обставлена элегантной и красивой мебелью, то его иллюзии тут же рассеялись. Старинная кровать в почти пустой огромной комнате выглядела жалкой и убогой. Диана, положив голову на подушки, лежала под кучей одеял, прикрытая сверху еще и шубой, и выглядела маленькой и несчастной.

– Боже, сохрани меня от упрямых женщин! – выкрикнул Себастьян. – В этой комнате недолго и замерзнуть.

Он быстро подошел к камину и увидел, что угли на решетке были специально залиты водой.

– Слушай, Диана, и слушай внимательно, – сказал он, возвращаясь к кровати и глядя на жену. Она плотнее закуталась в груду белья. – Мы живем в долине Тайна. Главная продукция здесь – уголь, и мы используем уголь для отопления. Добывая уголь из глубин земли, люди, случается, гибнут, чтобы вам, мне и тысячам таких, как мы, было тепло. Мне безразлично, к чему вы привыкли с вашим мужем или как он избаловал вас. Я разожгу камин, и тебе это понравится. Ты не должна жертвовать своим здоровьем и здоровьем ребенка ради непонятных капризов.

Он почувствовал удовлетворение, поскольку она ничего не возразила. Она в ответ смотрела на него огромными голубыми глазами, в которых он заметил испуг. Потом они заблестели.

Черт! Он вовсе не собирался доводить ее до слез. Он лишь хотел донести до нее, что в этом доме его слово – закон.

– Мне дурно, – прохрипела она.

– Тебе дурно? – спросил он более мягким тоном. – Неудивительно, учитывая температуру в помещении. Знаешь, ты поступаешь просто глупо.

– Нет, сейчас все в порядке, но мне станет дурно, если ты зажжешь огонь. – Она села в постели, и от этого голос зазвучал крепче. – От запаха горящего угля меня тошнит. Шанталь вынуждена была погасить камин, потому что меня все время рвало. Не знаю почему, – жалобно продолжила она, – но он пахнет серой.

Проклятие! Он знал о рвоте и от нее самой, не говоря уже о докторе Денмэне. В сэкстонском угле действительно много серы, но зато он дает сильное пламя. Он вновь оказался не готов, когда нужно было позаботиться о жене. Поскольку Сэкстон-Айверли построен на продуваемом ветрами безлесном утесе, то здесь и щепки не найдешь. В отчаянии Себастьян оглядел комнату, словно в надежде, что по волшебству здесь появится вязанка дров.

– Не двигайтесь, – сказал он. – Я сейчас вернусь.

Вот чего не ожидала Диана, так это того, что муж появится с большим топором на плече.

– Что ты думаешь об этом? – спросил он, указывая на гардероб, или как там его. Шанталь назвала это «энк-руаябль».

– Омерзительно, – ответила она с кровати, – но в нем помещается уйма белья.

Открыв дверцы, Себастьян достал стопку кружевного нижнего белья, на которое посмотрел с признаками интереса, и положил ее на пол.

– Я подыщу тебе что-нибудь еще, – сказал он, снимая галстук, сюртук и жилет. Повесив одежду на спинку стула, он подтащил пустой гардероб к камину и принялся рубить на дрова. Вскоре в камине запылал огонь.

Еще два шкафа постигла та же участь. Но Себастьян не думал останавливаться. Не торопясь и словно без усилий он превратил большую стенку шкафа в дрова.

Когда комната согрелась, Диана вылезла из-под одеяла и села на кровати. Себастьян выглядел худощавым, но та легкость, с которой он обращался с тяжелым топором, доказывала, что под рубашкой скрыты, как она знала, мощные мышцы. Их стало видно, когда Себастьян вспотел и рубашка облепила плечи и спину.

Себастьян подбросил в камин дров.

– Ну вот, – сказал он. – Этого достаточно на всю ночь. Завтра Хедли раздобудет где-нибудь еще дров. – Себастьян взглянул на Диану: – Как ты себя чувствуешь?

Ей было необыкновенно хорошо. Кроме того, она была, по ее мнению, одета не совсем подходяще. В ее позе на кровати, должно быть, содержался намек на соблазнение. Но в фланелевой ночной сорочке, с длинными рукавами, закрытой по самое горло, в толстой шали и шерстяных чулках она вряд ли могла вызвать в Себастьяне желание.

– Отлично, – сказала она, сбрасывая шаль и жалея, что не может сбросить и сорочку.

К ее неудовольствию, Себастьян надел жилет.

– Ты должна лечь в постель, – сказал он. – Тебе необходим отдых.

– Я отдыхала весь день. Останься, поговорим.

Она еще не успела предложить ему место рядом с собой на кровати, как он уже уселся на стул, стоявший в нескольких футах. Он сидел, чуть сгорбившись, слегка расставив ноги в сапогах, и под обтягивающими брюками были видны мощные мускулы его бедер. Шея и верхняя часть груди виднелись под незастегнутой рубашкой. После работы его волосы, обычно тщательно зачесанные назад, растрепались и налипли на потный лоб и нахмуренные брови.

– Что ты имел в виду, когда говорил о гибели людей? – спросила Диана.

Выражение его лица изменилось, и теперь оно было печальным.

– На прошлой неделе произошел несчастный случай на Сэкстонской шахте, погибли три горняка.

– Прости. – Ей стало неловко, что на фоне такого горя ее волновали лишь собственные приступы тошноты. – Часто ли бывает подобное?

– Чаще, чем должно быть.

– А что там случилось?

– Шахту затопило. Воду прорвало из заброшенного пласта, находившегося выше, и она залила основной ствол. К счастью, был уже конец дня и почти все успели подняться. Остались лишь эти трое несчастных. Сегодня мы подняли их тела.

– Ты сам спускался в шахту?

– Не очень глубоко. Но мы с горными инженерами пытались выявить возможные опасности, пока не произошла новая катастрофа.

– Что вы можете сделать?

– Известно, что заброшенные шахты представляют опасность. Их можно заблокировать или осушить. Дядя всегда интересовался техническими новинками и, например, снабдил шахтеров безопасными лампами. Но в последние пару лет он был слишком стар и перестал уделять безопасности должное внимание. Все последние месяцы я пытаюсь исправить его небрежность.

Ему не было нужды рассказывать, что он делал вместо того, чтобы следить за деятельностью шахты. Диана теперь совсем не думала о своей обиде. Она понимала, что Себастьян винит себя за те трагические последствия, которыми обернулись попытки отомстить ей, и это было куда тяжелее, чем перенести любое наказание с ее стороны. Она поняла, что должна поддержать его.

– Ты вряд ли мог предотвратить эту аварию, – сказала она, – но если тебе нужны деньги, чтобы усовершенствовать оборудование на шахте, пожалуйста, ты можешь вложить мои средства.

– Почему я буду использовать твои средства? – Он уставился на нее.

– В этом нет ничего стыдного. В свете ходили слухи, что ты богат, но, увидев, как выглядит твой дом в Лондоне, я начала подозревать, что это не так. Отсутствие мебели и запущенность этого дома только подтвердили мои подозрения. Твое имение явно не процветает. Неужели строительство этого огромного дома разорило твою семью?

– Ты абсолютно не права. – Себастьян был так изумлен ее предположением, что его горькие мысли ушли. – Сэкстонское месторождение чрезвычайно богато. Ты разве не знаешь? Ты вышла замуж за одного из богатейших людей Англии.

– Неужели? – воскликнула Диана. – Почему же здесь такая убогая обстановка? – Она встряхнула полог кровати, подняв тучу пыли. – Посмотри. Это же лохмотья! Я готова поклясться, что ткань изготовлена во времена Элизабет. Мебель старая и неудобная. Во многих помещениях ее почти нет.

– В одном смысле ты прав. Первый виконт действительно надорвался, когда строил Сэкстон-Айверли. Я думаю, он поддался на уговоры архитектора со слишком большими амбициями, который попытался превзойти своим творением Бленхейм и Касл-Говард.

– И ему это удалось. Размеры дома потрясают. Мне даже не надо покидать дом, чтобы совершить променад.

– Интерьер остался незаконченным. Меблировку пришлось делать следующим поколениям, когда вновь начали поступать деньги.

– А тебе не кажется, что богатейший человек Англии уже сейчас мог бы приобрести один или два ковра?

– Без сомнения. Но поскольку я не могу выступать от имени его предшественника, я скажу одно: моего дядю, который носил титул виконта в течение шестидесяти лет, эти вещи совершенно не волновали. В последние годы только библиотека использовалась для периодических собраний местного литературного и философского общества. Часто дядя даже не удосуживался одеться.

И такому человеку доверили воспитывать Себастьяна, подумала Диана.

– А почему в доме нет служанок? – спросила она.

– Сколько я себя помню, в Сэкстоне никогда не было женщин, – ответил Себастьян. – Ты с твоей служанкой здесь первые за пятьдесят, а может быть, и больше лет.

– Тебе это не кажется странным?

– Дядя Айверли, – сухо заметил Себастьян, – всегда относился к женщинам неодобрительно.

– Я слышала то же самое о тебе. Не от него ли ты научился так думать?

– Я привык делать заключения на основании собственного опыта.

Диана вздрогнула. Себастьян не только был неопытен с женщинами, но и ничего не знал о постели из-за предубеждений сумасшедшего старика. Не приходится удивляться, что его реакция на ее пари с Блейкни оказалась столь болезненной.

Она выскользнула из постели и подошла к нему.

– Ты умный человек, Себастьян, – сказала она, положив руку ему на плечо. – Поэтому должен знать, что в обобщениях, если их применять к поступкам людей, ты не найдешь истины. Боюсь, у твоего дяди был печальный опыт, и он сильно подействовал на него.

– Дядя был человеком здравого смысла. До того как я приехал к нему жить, меня считали очень неловким. Я часто разбивал хрупкие вещи, чем доводил мать до слез.

– Твою мать?

– Когда в первый раз это произошло здесь, – Себастьян не стал отвечать на ее вопрос, – он отвез меня в Ньюкасл и заказал для меня очки. После этого я ни на что не натыкался.

У Дианы было ощущение, что он делится с ней чем-то чрезвычайно важным.

– Почему маленький мальчик должен жить со стариком, а не с матерью? Ты, наверное, сильно по ней скучал.

Себастьян резко поднялся.

– Уже поздно, тебе пора ложиться. Я пришлю к тебе твою служанку.

Диана было открыла рот, чтобы продолжить спор, но передумала. Себастьян был взрослым человеком, но совершенно непредсказуемым, как маленький жеребенок. Чтобы приручить его, ей потребуются чуткость, терпение и, говоря метафорически, кусочек сахара.

Глава 28

Трое самых уважаемых горных инженеров долины Тайна – мнению одного Себастьян довериться не мог – подтвердили, что шахта безопасна. Погибших похоронили, вдовам выдали компенсацию, во всяком случае, материальную. Себастьян принял ванну, оделся, не надев сюртук и не повязав галстук, уже предвкушал обед с хорошей книгой и ощущением покоя.

Хотя полного покоя невозможно было достичь, когда Диана жила с ним под одной крышей. Когда они в последний раз находились в одном помещении, ему пришлось приложить огромные усилия, чтобы сохранить контроль над собой и не броситься на нее подобно дикому зверю. Размахивание топором и сокрушение мебели породили в нем какие-то древние дикие инстинкты. Себастьян считал себя разумным и сдержанным человеком, продуктом современной цивилизации, совсем не похожим на дикаря, который хватает женщину, перебрасывает через плечо и тащит в пещеру. Но даже мысль о пребывании с Дианой наедине в пещере возбуждала его до боли.

Возможно, считал он, и стоило бы опуститься до уровня нецивилизованных предков, если маленькая женщина, удовлетворенная вниманием своего сожителя, падала бы в изнеможении на гору шкур, не произнося ни слова.

Их последний разговор привел его в смущение. Он не забыл полушутливого утверждения Тарквина о страсти женщин заглянуть в мужскую душу. Ему показалось, что Диана хотела сделать именно это: глубоко разобраться в нем, заставить говорить на темы, которые лучше не затрагивать.

Мемуары книготорговца Джеймса Лэкингтона были его старым, любимым и почти всегда успокаивающим чтением. В библиотеке он взял книгу и направился в маленькую столовую, где всегда обедали они с дядей. Стол был пуст. Что за черт…

Стоявший рядом Хедли дал объяснения.

– Мадам хочет, чтобы я обедал в ее комнате? – Себастьян почти кричал. – Но зачем?

– Ее сиятельство не выносит запаха дыма от горящего угля в столовой.

Себастьян хотел услышать другой ответ на свой вопрос. Но даже в этом домашнем мужском сообществе вопрос, почему жена хочет обедать вместе с мужем, вряд ли был уместным. А может, именно в мужском сообществе. В первый раз в жизни он захотел узнать, что думают слуги о домашних порядках в Сэкстоне. И как они удовлетворяют свои мужские потребности.

– Вы были женаты, Хедли?

– Ну, мистер Себастьян, вы знаете, его сиятельство не допускал в дом женатых. – Дворецкий, которому было лет восемьдесят, улыбнулся, обнажив ряд крепких зубов.

– А вам никогда не хотелось?

– Желания не лошади. Вам повезло. Ее сиятельство настоящая красавица.

Она действительно была красавицей. Для Себастьяна так даже слишком. Нужно, однако, выяснить, чего же она хочет. И ему следует поесть. Он вполне готов устоять, если разговор перейдет на неприятную тему. Всегда существует возможность, что ее планы потребуют от него действий, а не слов.

Он бы никогда не узнал спальню жены. Он как будто оказался в другом доме. Ничего подобного в Сэкстон-Айверли не видели.

Для начала, воздух был до блаженства теплым и благоухал горящими дровами. И в отличие от остального дома здесь не было серого цвета и почти не было видно камня. Себастьян словно вступил в сокровищницу цвета и изобилия, которая произвела бы впечатление и на восточного владыку. Когда первое ослепление прошло, он обратил внимание на детали: стены от потолка до пола были задрапированы тканью с изображениями сцен из жизни то ли персов, то ли индийцев; ветхий полог кровати исчез, и вместо него появился шелковый, цвета морской волны, в изобилии украшенный красными, розовыми и зелеными цветами; так же выглядели занавески на окнах, опровергая печальное доказательство местоположения Сэкстона и нынешнего времени года и усиливая иллюзию, что он попал в далекую страну вечного лета и несказанной роскоши.

Ноги Себастьяна утопали в мягком ворсе толстого ковра. Оглушенный, он искал обитательницу этой волшебной пещеры – его губы непроизвольно воспроизводили его мысли – и нашел: она сидела на полу у камина на большой подушке из желтого шелка с вышитыми огромными красными маками.

– Входи, садись сюда, – сказала она с ослепительной улыбкой. – Я задумала устроить пикник.

– Это значит, что мы будем есть на полу? – Стол, покрытый яркой скатертью, был придвинут к камину и был уставлен блюдами, закрытыми крышками.

– Мы могли бы сидеть на этих жестких стульях, но я не советую. Кроме того, так забавнее.

На ковре были разбросаны еще подушки, и от внимания Себастьяна не укрылось, что если он примет приглашение Дианы, то окажется так близко к ней, что легко сможет коснуться ее рукой. Он принял удобную позу полулежа на боку, как римский патриций. Аромат ее духов смешивался с запахом горящих поленьев и восковых свечей. На Диане было надето длинное платье, застегнутое от колен до подбородка, и Себастьяну доставляло удовольствие думать о том, что скрывается под ним. Волосы были заколоты, но более свободно, чем обычно.

– Вина? – Взяв графин, она наполнила его бокал.

– Прекрасно! – сказал он, отпив глоток.

– Эти сокровища Хедли держал в погребе. Кларет пятидесятилетней выдержки.

– Тебе либо удалось разыскать эти богатства в магазинах Ньюкасла, либо вино не единственное сокровище, которые ты смогла обнаружить. – Рукой с бокалом он сделал жест, обводя комнату вокруг. – Как это у тебя получилось?

– Расскажу, пока мы будем есть. Ты, должно быть, очень проголодался. Джордж, не могли бы вы принести еду? Поставьте блюда здесь на полу возле нас, а десерт оставьте на столе.

Лакей, которого Себастьян поначалу не заметил, выполнил просьбу Дианы и по ее указанию удалился.

Себастьян почувствовал легкое волнение, не представляя, чем закончится этот вечер, особенно заметив, с каким аппетитом поглощала Диана еду. Никаких признаков тошноты. Обед, состоящий из разных блюд, был восхитителен.

– Если пикники всегда бывают такими приятными, – сказал Себастьян, пробуя небольшой слоеный пирожок с начинкой из мяса со специями, – я полюблю их.

– А разве тебе раньше не приходилось в них участвовать?

– Боюсь, что нет.

– Я больше люблю пикники в доме. На свежем воздухе тоже бывает хорошо, но в помещении не помешают сильный ветер, насекомые или дождь.

Себастьяна вдруг посетили смутные воспоминания.

– Помнится, я однажды был на пикнике, совсем юным. Я едва это помню.

– Где?

– Должно быть, в одном из лондонских парков. Там, где я жил до переезда в Сэкстон.

– Тебя мама взяла с собой?

– Нянюшка, – отрывисто произнес Себастьян, ожидая дальнейших неизбежных вопросов.

Но Диана не стала вдаваться в подробности, а принялась рассказывать, как она ела на свежем воздухе в детстве. Ему всегда были интересны события жизни Монтроузов.

– Больше всего на пикниках Монтроузам мешают собаки. Если вы не хотите остаться голодным, нужна бдительность. Тобиас не любил пикники на природе, если только там не ставили стол, стулья и ему не прислуживало полдюжины лакеев. На мой взгляд, это нельзя назвать настоящим пикником, хотя если вашу еду съест стая гончих, то и такой способ времяпрепровождения покажется привлекательным.

– Мне нравится есть на полу. – Себастьяну не хотелось ничего слышать о бывшем муже Дианы. Кроме того, его голова находилась меньше чем в двух футах от коленей Дианы и ему нравилось смотреть, как она отправляет в рот кусочки пищи.

– Скажи, ты приобрела все это, чтобы создать обстановку, как у турецкого паши?

– Не турецкого. Большинство вещей имеют индийское происхождение. Я нашла их на чердаке. Точнее, меня проводил туда Хедли. Огромные тюки и полные ящики. Там, наверху, есть еще много всего, достаточно, чтобы меблировать большую часть дома.

– Понятия об этом не имел. Интересно, как давно они там появились?

– Ты никогда не поднимался на чердак?

– Насколько я помню, нет.

– Это большой дом, и ты не обошел его весь? Это очень интересное место, и я еще только в самом начале пути.

– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы карабкаться по всем этим ступенькам? Кроме того, там, должно быть, холодно.

– Везде, где не топят углем, я чувствую себя хорошо, – отвергла она его опасения. – На самом деле с тех пор, как я узнала о том, что ношу ребенка, я не чувствовала себя лучше. – Положив ладонь на живот, она счастливо вздохнула. – Я наелась. Теперь, думаю мне лучше лечь.

Это заняло не много времени – Диана отодвинула посуду, освобождая место, и разложила еще несколько подушек. Потом она приняла позу, как у Себастьяна, лицом к нему. Расстояние между ними теперь не превышало двух футов.

Себастьян нисколько не сомневался в ее намерениях. Да и как он мог? Хотя она все еще была полностью одета. Он внимательно смотрел на ее лицо, пытаясь прочесть его выражение.

– У пикника в середине зимы есть один недостаток: отсутствие свежих фруктов, – пожаловалась Диана. – А я бы так хотела немного клубники или малины.

Рот Себастьяна наполнился слюной, когда он представил капли красного сока на ее губах.

– Сейчас я посмотрю, что у нас на десерт, – ответил он, вставая на ноги.

– Я еще не была на кухне, но знаю, что повар мужчина. Он отлично готовит.

– Родился и вырос в Нортумберленде. Никогда не готовит иностранные блюда. – Себастьян вернулся на место с небольшим сосудом. – Я не могу предложить свежие ягоды, но, может, тебя устроит вишня, законсервированная в смеси меда и бренди.

Он выбрал одну ягоду, темно-красную, почти черную, и, аккуратно взяв ее двумя пальцами, поднес лакомство ко рту Дианы. Он провел ягодой по ее губам и положил ей в рот.

– Повар всегда вынимает косточки, – прошептал Себастьян.

Диана закрыла рот за мгновение до того, как он успел убрать руку. Он почувствовал, как она надкусила ягоду, посмаковала ее и проглотила. Потом облизнула губы.

И Себастьян решился. Он не будет ждать, пока Диана подаст сигнал. Ему осточертело ждать. На этот раз он станет соблазнителем, воспользуется всеми крупицами знания, которое дали ему его небольшой опыт, чтение книг и его воображение, чтобы доставить Диане наслаждение. В прошлый раз он хотел порадовать ее так, чтобы она пожалела, что он не повторил акт. В этот раз он должен убедиться, что она хочет частых, постоянных, в течение всей жизни повторений.

– Еще?

По тому, как она закрыла глаза и раскрыла губы, он догадался, что ответ будет «да». Он дал ей съесть еще пару вишен. Когда Диана проглотила их, раздалось удовлетворенное «мм-м», и Себастьян решил предложить ей кое-что другое. Как только его губы коснулись ее рта, Диана обвила его шею руками и, откинувшись на подушки с шелковыми маками, притянула Себастьяна к себе.

Поцелуй длился долго. Себастьян склонился над Дианой, держа в ладонях ее лицо и воздавая должное ее лбу, носу, пульсирующим на висках жилкам, чистой, мягкой линии подбородка. Но более всего – ее рту. Запахи меда, бренди, ягод и ее неповторимый аромат смешались, сводя его с ума, очаровывая и заставляя привести и ее в такое же состояние. Себастьян хорошо выучил, что чем больше целуешь, тем лучше получается, а чем лучше получается, тем больше этого хочешь.

Как он догадывался, это правило не относилось непосредственно к поцелуям. Платье Дианы скрывало почти все тело, оставляя открытыми только лицо и кисти рук, и это стало раздражать Себастьяна. Не отрываясь от ее рта, он нащупал пуговицы. К его разочарованию, их было очень много и они были совсем маленькими.

– Проклятие, женщина! – воскликнул он, отпуская Диану и вставая на колени, чтобы удобнее было работать. – Что это за одеяние? Кому пришла дьявольская мысль пришить тысячи пуговиц? Ты не возражаешь, если я оторву их?

– Лучше не надо, потому что мне очень нравится это платье. Но поскольку оно принадлежит тебе, делай с ним что хочешь.

– Оно принадлежит мне? – удивился Себастьян, хотя и не проявляя особого интереса. Все внимание его было направлено на проклятые крошечные, обтянутые шелком шарики, пару из которых ему удалось освободить из петель.

– Это индийская одежда. Ее я тоже нашла на чердаке. Там есть такая же для тебя. Не хочешь надеть?

– Нет, спасибо. Я хочу, чтобы на тебе было надето меньше, а не на мне больше.

Довольная, Диана засмеялась тем смехом, который заставлял его почувствовать себя неизъяснимо счастливым.

– Давай, я помогу, ты начинай снизу, а я буду расстегивать сверху. Встретимся посредине.

Местоположение «посредине» не было определено, как и не было призом победителю. Было понятно, что выиграют оба и получат один и тот же приз. И получат его тогда, когда Диана выберется из этого треклятого платья. В конце Себастьян наловчился, миновал живот, и они встретились в борьбе за последнюю пуговицу в районе ее талии.

– Можно, я? – учтиво спросил Себастьян.

С ее согласия он распахнул обе половинки платья и обнаружил… что под платьем на Диане ничего нет. Он никогда не видел ее обнаженной, да и никакую другую женщину, но, оказывается, долгое ожидание того стоило.

Он смотрел на нее. И касался.

Он провел пальцами по ключице, по округлому плечу, прикоснулся к ее груди. Как во сне, он поцеловал выемку между двумя выпуклостями, повернул голову и, коснувшись губами соска, провел по нему языком, словно пробуя на вкус. Инстинкт подсказал ему слегка укусить сосок, и ответом было ее радостное удивление. Всплеск гордости помог ему сдержать чисто физическое желание сократить прелюдию. Дать наслаждение Диане было для него не менее важно, чем самому получить удовлетворение.

Пока его губы ласкали ее грудь, он провел рукой от талии до бедер – по линии, ни на что не похожей и, несомненно, женственной. Он ощутил ее живот, еще твердый, которому вскоре предстоит вырасти по мере того, как будет расти ребенок, и обвел пальцем вокруг пупка.

Себастьян поймал взгляд улыбающихся глаз Дианы. Она чуть изогнулась, чтобы привлечь его внимание к самой интересной детали женской анатомии.

Себастьян твердо решил доставить ей удовольствие, но подстраховаться никогда не вредно.

Погрузив пальцы в курчавые волосы внизу живота, он обнаружил, что там все увлажнилось, и это означало, что Диана готова его принять. Он смотрел, он касался ее тела и, не в силах сопротивляться, прижался носом к ее лону, вдыхая незнакомый и пьянящий запах женщины.

Вдруг Себастьян вспомнил кое-что из прочитанного. Ему захотелось ощутить не только запах, но и вкус. Не спрашивая разрешения, он убрал пальцы и коснулся сокровенного места языком. Диана вздрогнула.

– О Боже! – вскрикнула она, почувствовав его колебания. – Не останавливайся!

К счастью, он и не думал останавливаться. Диана не ожидала, что, позволив Себастьяну самому вести любовную игру, она узнает от него что-то новое. Ее первый муж никогда не ласкал ее языком; второй делал это замечательно. Она почувствовала горячие, жесткие толчки и поняла, что он сразу попал в нужную точку. Такое ошеломляющее мастерство едва не ввергло ее в бездну экстаза.

– Где ты научился этому? – задыхаясь, спросила Диана.

– Я начитанный человек, – ответил Себастьян.

Диана запустила пальцы в его растрепавшиеся кудри.

– Я начинаю понимать преимущества образования.

– Во всем, за что я берусь, я стараюсь достичь совершенства.

Она почувствовала у бедра его напряженную плоть и, положив руки ему на плечи, попросила:

– Покажи, чему еще ты научился.

Он тут же заключил ее в объятия, а когда Диана раздвинула ноги, чтобы впустить его, он был к этому полностью готов. И стоило ей почувствовать его в себе, тлеющие угольки страсти вспыхнули, и ее охватило всепожирающее пламя. Диана подалась навстречу Себастьяну и пожалела лишь, что это не может продолжаться всю ночь.

Поднявшись на локтях, Себастьян сосредоточенно посмотрел на ее лицо. Она поняла, что он решил продлить ее наслаждение, и это согрело бешено бьющееся сердце. Бормоча несвязные слова поддержки и благодарности, Диана притянула его голову и поцеловала долгим влажным поцелуем, который длился и длился, пока синхронно работали их взмокшие от пота тела. Почти с непроизвольной легкостью Диана кончила во второй раз и по участившемуся дыханию Себастьяна и напряжению его мышц поняла, что он вот-вот последует ее примеру. Но он вдруг с некоторым напряжением приостановился, но почти тут же вернулся к прежнему ритму. И так продолжалось с силой, заставлявшей ее кричать от радости, пока она не испытала наслаждение в третий раз. Лишь тогда он ускорил движения, запрокинул голову и взорвался внутри ее.

Только через пять минут Диана смогла пошевелиться. Она приподнялась и оперлась на локоть. Себастьян лежал на спине, все еще тяжело дыша, и выглядел очень довольным собой.

– Это было восхитительно. – Она провела пальцем по его прямому красивому носу, вокруг рта и, наконец, по губам.

– Я догадался, – самодовольно произнес Себастьян, – по тому, как ты кричала.

– Неужели я кричала так громко?

– Не думаю, что в округе осталось хоть одно живое существо, которое бы не проснулось.

Диана собралась протестовать, но он остановил ее:

– Я вовсе не жалуюсь.

– Все-таки в положении единственных обитателей во всем крыле здания есть некоторые преимущества. В Лондоне я перебудила бы всех соседей.

– Если ты не научишься потише выражать свои чувства, нам придется переехать на судно, стоящее посредине Темзы.

Хотя разговор носил шутливый характер, он обращался к ней так, будто они продолжат жить вместе, и не в холодной пустыне Нортумберленда. Сердце Дианы дрогнуло, она прижалась к его боку и положила голову на плечо. Пресытившиеся, они некоторое время тихо лежали, пока Диана не начала дрожать.

– Нужно подбросить дров.

Пока Себастьян кидал в камин поленья, чтобы оживить пламя, она надела платье, но не стала застегивать его и достала индийский стеганый халат из чинца, который нашла в одном из сундуков.

– Надень это.

Свободное, длиной до колен одеяние оказалось ему впору, а темно-красный фон создавал контраст с необычным растительным узором, подчеркивая его мужественность.

– Мне нравится, – сказал Себастьян. – Не понимаю, как это все попало на чердак. И остальные вещи… – Он подошел к кровати и осмотрел полог.

– Эта ткань изготовлена специально для экспорта в Англию. – Диана встала рядом. – Видишь, здесь изображены тюльпаны, розы и маргаритки? Никаких лотосов или других цветов Востока, которые часто встречаются в других узорах.

Себастьяна больше интересовала недавняя история ткани.

– Сколько времени все это находится в Сэкстоне? Можно ли это узнать?

– Хедли сказал, пятьдесят лет.

– То есть когда здесь жил дядя. Но на моей памяти он никогда не интересовался подобными вещами. Я не могу представить, зачем он заказал так много. Но почему, купив эти вещи, он никогда ими не пользовался?

– Хедли сказал, что покойный лорд Айверли был помолвлен и хотел привести дом в порядок.

– Помолвлен? Не могу в это поверить. Он всегда избегал женщин.

– А он не говорил почему?

Себастьян пожал плечами и сунул руки в карманы. Его лицо стало замкнутым.

– Он говорил, что женщинам нельзя верить.

Диана хотела продолжить, но предчувствие ее остановило. Все же она не могла совсем закрыть тему.