Текст книги "Нострадамус"

Во всем пророчестве чувствуется сознательная скупость слов и выражений; единственное слово, высказанное членораздельно, – это имя города Варенн. Имя Капет – так стали звать короля со времени его возвращения из побега – сокращено. Во всем этом видно желание автора скрыть от современников ключ к пониманию пророчества. После совершения события все умолчания и сокращения становятся ясными: их цель могла заключаться только в том, чтобы предохранить героя будущего события и его близких от тяжелой душевной депрессии, сознания своей обреченности. Большая ясность «не всем была бы приятна», как выразился Нострадамус в предисловии к своей книге.

К катрену IX, 20, по мнению нострадамоведов, имеется еще дополнительное предсказание – IX, 34:

Свободный муж частью будет выбран епископом.

Возврат, несогласие, пройдет по черепице.

Один, проданный пятью стами, будет титулован ⁄

Один, изменивший, будет титулован пятьюстами/.

В Нарбонне и Солс много масла.

Здесь два ключевых слова:

1) «черепица» (тюиль), из которой легко вывести название королевского дворца Тюильри;

2) «пятьсот», которые можно отождествить со знаменитым отрядом пятисот марсельцев, которые принесли в Париж «Марсельезу» и возглавили штурм Тюильри 10 августа 1792 г. Они как бы указывают на решающий момент падения Французской монархии.

В историческом плане пророчество подтверждается еще раз: благородным предателем окажется Филипп Эгалите, герцог Орлеанский, который проголосует за смерть короля, своего кузена. Нарбонн приложил все усилия, чтобы помочь королю в тот день – 10 августа 1792 г. Но все, что он смог сделать, – это дать ему пристанище в своем доме в ночь ареста.

Особое внимание комментаторов привлекло имя Солс. Они тут же его отождествили с Сосом (одна буква остается лишней, но, учитывая нестойкость орфографии XVI в., это можно простить). Упомянутый Сое был не кем иным, как исполняющим обязанности мэра Варенна в драматическую ночь 21–22 июня 1791 г. Он укрыл короля и королеву от гнева толпы в своем доме и как будто обещал их потом отпустить. Однако не отпустил, а отправил под конвоем обратно в Париж. По профессии он был бакалейщиком, и поэтому упоминание о ножах и масле здесь как будто уместно. Наконец, эпизод из первой строчки, где на злополучного супруга надевают митру, по А. Лепелетье, тоже имел место. Народные массы, ворвавшиеся в Тюильри, заставили Людовика XVI надеть красный колпак – символ свободы. Правда, это случилось не до поездки в Варенн, а год спустя.

Катрен IX, 77 обычно относят к казни Марии Антуанетты 17 октября 1793 г.

Государство присвоил позванный Кесарь.

Женщину осудят на смерть судьи, выбранные по жребию.

Погубят сына Королевы.

И наложница, наконец, приобрела поддержку.

А. Лепелетье дает такое толкование этому катрену: «Национальный Конвент, узурпировав прерогативы королевской власти, сделает вид, что он осудил схваченного им короля за измену. Мария Антуанетта будет осуждена судом присяжных, избранных путем жеребьевки. Они также лишат жизни молодого дофина (Людовика XVII), отдав его сапожнику Симону с поручением убить его медленно».

С судьбами семейства Бурбонов все исследователи безоговорочно связывают три катрена, имеющие один и тот же номер – VIII, 17; IX, 17; X, 17.

VIII, 17:

Имущие лица мгновенно будут разорены.

Мир будет повергнут в междоусобицу тремя братьями.

Приморский город займут враги.

Голод, огонь, кровь, мор и удвоение всех несчастий.

IX, 17:

Третий столь хуже первого, насколько страшным был Нерон.

Бегите, доблестные, дабы не проливать бренную кровь ⁄

Выдворены доблестные, которые проливали человеческую кровь/!

Велит заново возвести арку.

Золотой век, вечный покой, новый

Монарх, великий скандал.

X, 17:

Королева Эргаста ⁄надзирательница/ /надсмотрщица/ увидит свою дочь поблекшей

От сочувствия, заключенного в груди.

Горестные вопли донесутся тогда из Ангулема,

И брак с кузеном состоится.

Первый катрен сулит великие потрясения. Привилегированные классы лишатся своих привилегий. Страна претерпит всевозможные бедствия, включая иностранное вторжение и гражданскую войну.

Лепелетье считает, что этот катрен относится к Великой Французской революции. В первой строке говорится об отмене в 1789 г. всех феодальных привилегий. Вторая строчка относится к трем братьям-королям: Людовику XVI, Людовику XVIII и Карлу X, на которых возлагается вся вина за разразившуюся смуту. В третьей строчке говорится о захвате англичанами французского порта Тулон. Его, впрочем, вскоре отбил генерал Наполеон Бонапарт. Четвертая строчка в комментариях не нуждается.

В эпоху жестокого режима террора Революционные комитеты часто собирались для того, чтобы наметить последующие шаги

Катрен IX, 17 начинается с того, что третье (или третий) станет первым. Вполне правдоподобно, что под «третьим» Нострадамус имел в виду третье сословие, т. е. все население Франции, кроме дворянства и духовенства. Первые две строчки, таким образом, могут описывать жестокости якобинского террора и другие эксцессы революции 1789–1793 гг. Неясную третью строчку А. Лепелетье объясняет следующим образом: «Национальный Конвент… воздвигнет эшафот, который пожрет духовенство и знать, на площади Революции, напротив дворца Тюильри, там, где раньше были печи для обжигания черепицы. Новый король из четвертой строчки в таком случае – это, естественно, безродный Наполеон, восшествие которого на престол было скандалом с точки зрения всех сторонников законной династии».

Катрен X, 17 показывает, что там, где это никому не может повредить, Нострадамус в состоянии назвать по имени героев будущих событий.

В воскресенье, 20 января 1793 г. в 2 часа дня открылись двери тюрьмы Тампль, и на пороге комнаты, в которую был заключен Людовик XVI, появился в полном составе кабинет министров. Секретарь Грувелль развернул бумагу со смертным приговором королю и прочел его слабым и дрожащим голосом. Приговор должен был быть приведен в исполнение не позже чем через 24 часа. Шесть часов спустя снова открылась дверь в соседнюю столовую, и первой показалась «Королева Эргаста» – в прошлом австрийская великая княгиня, ведшая за руку своего восьмилетнего сына, за нею следовала Мария Шарлотта – 15-летняя дочь короля и сестра его – Елизавета. Король, входя в столовую, сказал слуге:

– Скажите священнику Эджворту, чтобы он не выходил из моего кабинета. Я боюсь, чтобы его присутствие не испугало мою семью.

Два часа спустя – около четверти 11 ночи – король, желая положить конец мучительному свиданию, встал со своего стула и вслед за ним встали остальные члены семьи. Королева держала Людовика за правую руку. Мария Шарлотта обняла своего отца с левой стороны, обвив его руками. Сестра его Елизавета с той же левой стороны обняла своего брата за шею. Они все жалобно стонали.

– Я уверяю вас, – сказал Людовик, – мы увидимся еще завтра в 8 часов утра… Adieu.

Он произнес слово «Adieu» столь выразительно, что громкий плач еще больше усилился. Мария Шарлотта упала в глубоком обмороке к ногам короля. Исполнилась первая часть более чем двухсотлетнего пророчества Нострадамуса.

Две последние строчки, по мнению А. Лепелетье, указывают на старшую дочь Людовика XVI и Марии Антуанетты, которая в 1787 г. была обручена со своим двоюродным братом Людовиком Антуаном, герцогом Ангу-лемским, а в 1799 г. вышла за него замуж в литовском городе Митаве, куда бежало семейство из Франции.

Взятые вместе, эти три катрена производят довольно внушительное впечатление.

Исследователи пророчеств Нострадамуса на протяжении уже четырех столетий пытаются дать ответ на вопрос, почему Нострадамус так много прорицаний посвятил именно правлению Людовика XVI, и все они были весьма удачными. Наиболее убедительна теория М. Морена, который считает судьбу этого короля особой. Ему было предначертано умереть мученической смертью, принеся себя в жертву, подготовить Францию к приходу Великого Монарха, который должен явиться на заре седьмого тысячелетия, чтобы возродить Запад.

Любителям числовых совпадений будет любопытно узнать, что из девяти катренов под номером 57 четыре можно отнести к Великой Французской революции или к ее непосредственным последствиям – это I, 57; II, 57; V, 57 и VIII, 57. Первые два уже рассмотрены. В V, 57 говорится следующее:

Изобретение братьев Монгольфье предсказано в четверостишии V, 57

Явится ⁄выйдет?⁄ с Авентинского взгорья и холма Гозье

Тот, кто [проделав] /сквозь/ дыру, предупредит войско.

Между двумя горами будет поймана добыча,

Шестого владыку ⁄мавзола/ репутация будет запачкана.

Лепелетье находит объяснение и этому весьма туманному катрену. «Вскоре после изобретения аэростатов, – пишет он, – появилась идея использовать человека, который сидит в корзине под отверстием шара Монгольфье («сквозь дыру»). Этот шар был впервые применен для разведки австрийских позиций в битве при Флерюсе (16 июня 1794 г.). А когда Республика воевала с Римом (его обозначает Авен-тинский холм), то по договору в Толентино (19 февраля 1797 г.) она отняла у Папы во Франции Авиньон и графство Венссен, а в Италии области Болонья, Феррара и Романья («две горы»). Вскоре после этого внешний блеск Папы Пия VI будет притемнен, ибо этот святой старец, увезенный в плен из своего государства, умрет в Балансе на чужой земле.»

Рассмотрим и другие предсказания, которые толкователи относят к Великой Французской революции (II, 2):

Бирюзовая голова нанесет белой голове

Столь же зла, сколько Франция им сделала добра,

Опочивший в Антене, великий человек будет подвешен на суку,

Когда Государь молвит, сколько его /человек, близких/ он арестовал [в полон].

В Гражданской войне, которая разразилась во Франции после казни Людовика XVI, сторонников Республики называли синими (по цвету знамени Бурбонов). Поскольку во второй строчке Нострадамус говорит о синей голове уже не в единственном, а во множественном числе, подчеркивая неблагодарность синих к Франции (т. е. французской монархии), которая сделала им столько добра, борьбу «бирюзовых» и «белых» у Нострадамуса можно безошибочно толковать в контексте истории Великой Французской революции.

К Гражданской войне 1793–1794 гг. во Франции некоторые комментаторы относят и катрену 33:

Верхи взбунтовавшегося города

Будут сильно держаться, дабы опять

получить волю, Забиты будут мужчины, жалкая сеча,

Вопли, крики в Нанте, страшно будет глядеть.

А. Лепелетье так истолковывает этот катрен: «Главные граждане восставшего города будут яростно сопротивляться угнетению, которое их лишило свободы. У мужчин будут отрублены головы, женщины и священники будут связаны вперемешку ужасными узами. Сколь жалостны будут крики и вопли, которые раздадутся в Нанте».

Далее А. Лепелетье поясняет, что Нант был одним из главных очагов так называемого Вандейского мятежа против власти революционного Конвента в Париже. Республиканские войска жестоко подавили его. Некоторым пленным отрубали головы на гильотине. Но особенно много мятежников, а также тех, кто был заподозрен в сочувствии к ним, было утоплено в Луаре (Нант). При этом лиц разного пола иногда связывали попарно и так бросали в воду. Это называлось «республиканским браком».

Плачевной судьбе «бывших» (как называли во время Великой Французской революции дворянство и духовенство), по мнению А. Лепелетье, посвящен и катрен VI, 69:

Великое сожаление долго не застрянет,

Те, кто вручал, будут понуждены забирать,

Нагие, голодные, замерзшие, жаждущие, без веры,

Они пересекут горы, образуя большую шумиху.

Лепелетье расшифровывает это следующим образом: «Положение французского духовенства вскоре станет плачевным. Эти люди, раздававшие неимоверные блага бедным, будут вынуждены побираться ради хлеба. Ограбленные, объявленные вне закона, умирающие от голода, холода и жажды, они группами будут пересекать Альпы и укроются в Италии, произведя этим повсюду великий скандал», т. е., говоря современным языком, их судьба вызовет глубокое возмущение всей мировой общественности.

Приведем еще два предсказания, которые, по мнению многих исследователей, отражали религиозную политику якобинцев.

I, 44:

Вскоре вновь возвратятся жертвоприношения,

Непокорящиеся станут подвергнуты страданиям,

Не станет ни монахов, ни настоятелей, ни послушников,

Мед станет намного ценнее воска.

II, 8:

Святые храмы первоначального романского образца

Бросят ложные основы,

Возвратившись к изначальным гуманным основам,

Выгнав благочестивых, но не всех, а токмо липовых поклонений

⁄ Выдворив, нет, все, священных культы/.

Первый из этих катренов, как считает Лепелетье, предсказывает установление якобинцами 10 ноября 1793 г. культа Разума, который осуществлялся в отобранном у католической церкви соборе Парижской Богоматери (Нотр-Дам де Пари). Все католические священники были обязаны принести присягу верности Республике. А если они этого не делали («непокорящиеся»), то подлежали смертной казни. Монастыри и семинарии при якобинцах были закрыты. А из-за отсутствия церковных служб цена на восковые свечи снизилась по сравнению с медом.

Второй катрен Лепелетье относит к следующему этапу религиозной политики. 8 июня 1794 г. по инициативе Робеспьера на смену культу Разума, носившего атеистический характер, был учрежден культ Верховного Существа, который Нострадамус, если бы он увидел его, мог бы расценивать как языческий. Эта новая религия, согласно его предсказанию, откажется от своего глубокого фундамента, т. е. христианства, или, еще конкретнее, католицизма. Возвращение к первоначальным, человеческим законам (после того как основой всего был закон Божеский), конечно, регресс, с точки зрения как Лепелетье, так и Нострадамуса.

Загадка Людовика XVII

Самым загадочным событием Французской революции, пожалуй, предстает дело Людовика XVII. Удалось ли дофину, сыну Людовика VII и Марии Антуанетты, вырваться из рук тюремщиков? Долгие годы этот вопрос мучил историков. После революции находилось немало лиц, претендовавших на титул французского короля. Но что же все-таки произошло?

Рассмотрим события по порядку.

По приказу Конвента французская королевская семья была заключена в тюрьму Тампль 13 августа 1792 г., Людовик был гильотинирован 21 января 1793 г., Мария Антуанетта – 16 октября того же года. Их сын Луи Шарль, дофин Франции, стал королем 21 января 1793 г. после казни отца. Сироте было восемь лет. Конвент назначил сапожника и депутата парламента Симона его опекуном. Симон был человеком простым, но не злым. С помощью своей жены он организовал побег Луи Шарля 19 января 1794 г.

Обнаружив пропажу заложника, республиканцы решили казнить тетку мальчика госпожу Элизабет, ненужную свидетельницу побега, и объявили, что ребенок умер от болезни 8 июля 1795 г.

Хотя тайна оставалась неразгаданной до наших дней, Мишель де Нотрдам в нескольких четверостишиях за 240 лет до случившегося рассказал миру истории Людовика XVII.

Для историков дело Людовика XVII представляет двойную загадку, которую сумел решить лишь Мишель Варте ль, автор книги «Людовик XVII, или Секрет короля». На основе этой книги французский нострадамовед Мишель Морен впервые дает толкование катренов Нострадамуса, которые помогли найти ключ к разгадке тайны Тампля.

VI, 52:

Взамен великого, который будет обречен,

Явится его дружок, вышедший из темницы,

Троянцы будут ожидать с упованием шесть месяцев, но бесцельно

⁄ Ожидание троянцев шесть месяцев продолжится, угаснет при рождении⁄,

Солнце в урне, река закована льдом.

Этому катрену М. Морен дает следующее объяснение: «Оттуда, где будет осужден великий король (т. е. из Парижа), его наследник совершит побег из тюрьмы, на его же место поместят манекен. Дофин, потомок троянских королей, который не успеет прийти к власти, будет спрятан в течение шести месяцев на чердаке маленькой башни. Это произойдет, когда Солнце вернется в Водолей (Гите), т. е. 21 января. В этот тяжелый день будет очень холодно, и Сена будет гнать льдины.

В 1990 г. стало известно, что этот катрен относится не ко второму сыну Людовика XVI, Луи Шарлю, а к его первому сыну, Луи Жозефу, чья смерть официально была объявлена 4 июля 1789 г. в Медоне. На самом деле он не умер, и Робеспьер знал эту тайну, за что и поплатился жизнью 28 июля (термидора) 1794 г.

М. Морен полагает, что в действительности оба сына Людовика XVI содержались, каждый до определенного срока, в парижской тюрьме Тампль. Вот что волновало воображение историков на протяжении двух столетий!

II, 58:

Без рук и ног, с твердыми и острыми зубами ⁄На глобусе?⁄

В портовом форте старший народится.

У входов города – похищение плутовским путем,

При свете Месяца уводят большого и малого.

Этот катрен М. Морен объясняет следующим образом. Не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой, но обладая сильными и острыми зубами, старший сын короля спасется и будет вынесен из крепости Тампль. Обманным путем его пронесут в гробу мимо портала церкви (святой Маргариты). Будет светить луна. Вместо маленького (дофина) по ошибке вынесут большого, т. е. первого сына Людовика XVI, Луи Жозефа, который объявится впоследствии под именем Карла Наундорфа.

О побеге двух братьев из тюрьмы Тампль рассказывает еще одно четверостишие (IX, 24):

Из окон замка, расположенного на горе,

Будут украдены два маленьких царских потомка.

Проследуют по Аврелианской дороге

⁄через долину Ор/ ⁄Авре/⁄ сквозь Орэ ⁄ ⁄ Рим – Пере – Пиза/ до Лютеции, в обитель Сен-Дени.

Отшельница… съедены зеленые размельченные орехи.

Здесь речь, по-видимому, идет о том, как из комнат настоятеля Тампля, где находился надзиратель Роше, будут похищены два сына короля Людовика XVI. Они проследуют по Парижу и укроются в аббатстве Сен-Дени с помощью одного священника. По этому поводу будет много злых домыслов, от которых будет тошно (как от неспелых плодов – неспелые косточки).

Итак, история, случившаяся в Тампле, очень запутана. В нескольких четверостишиях Нострадамус представляет нам потрясающую версию этого события, и версию достаточно логичную.

Наполеон I (1804–1815)

Имя Наполеона Бонапарта впервые было произнесено перед Францией и всем миром на заседании Конвента от 9 октября 1795 г. – через четыре дня после подавленного им роялистского восстания. Парижские газеты, передававшие речь героя 9 термидора – Фрерона – о подвигах 26-летнего Бонапарта при ликвидации мятежа, не умели правильно писать его фамилию и печатали ее БуонаПарте. На следующий день, по предложению председателя Директории – Барраса, Конвент объявил Наполеона генералом.

Два года спустя, после возвращения Наполеона на родину со славою победителя Италии, улица, на которой жил Бонапарт, была переименована в улицу Победы, каковое имя за ней сохранилось до сих пор.

10 декабря 1797 г. Наполеон передал председателю на торжественном заседании директории текст франко-итальянского мирного договора, ратифицированного в Кампо-Формио. Обращение Барраса к Бонапарту выразило, при этом случае, мнение всей Франции: «18 столетий спустя вы отомстили Цезарю за его победы над нами».

Парижские газеты единодушно признавали, что за два года Наполеон завоевал тысячу веков славы.

Бурьен – секретарь Бонапарта – рассказал о тех мыслях, которые в это время занимали ум генерала.

Направляясь однажды вместе с Наполеоном в Люксембургский дворец, местонахождение Директории, Бурьен заметил сосредоточенный и молчаливый вид Наполеона. Чтобы прервать молчание, Бурьен спросил Бонапарта, остался ли он при своем решении покинуть Францию.

– Да, – ответил Наполеон. – Я все испробовал. Они (директора) меня не хотят. Мне необходимо их свергнуть и самому стать монархом. Но об этом еще рано думать. Я зондировал почву. Мне нужно ослепить эту толпу.

С этою тайной целью Наполеон организовал военную экспедицию в Египет. 16 октября 1799 г., покрытый лаврами новых побед, Бонапарт возвратился во Францию. Три недели спустя – 7 ноября – группа сенаторов собралась у своего председателя Лемерсье, чтобы обсудить план государственного переворота.

Через 2 дня – 9 ноября – на заседании сената в 8 часов утра был принят декрет, согласно которому место заседаний Совета Пятисот переносится из Парижа в Сан-Клу. Исполнителем декрета назначался генерал Бонапарт, которому немедленно было сообщено об этом на его квартиру, где к этому времени собралось большое число штабных офицеров. Наполеон тотчас же направился в Тюильрийский дворец. В его присутствии председатель сената огласил недавно принятый декрет, после чего Бонапарт взял слово.

– Республика, – сказал он, – была близка к падению. Вы это знали и поспешили спасти ее. Не ищите примеров в прошлом. Ничто в истории не похоже на конец XVII века, и ничто в конце XVII века не похоже на настоящий момент.

В 11 часов утра ворота Тюильри были заперты, и Наполеон принял парад 10 000 солдат.

В обеденное время того же дня собрался в смятении и растерянности Совет Пятисот, заседавший в том же здании, где теперь собирается палата депутатов (Палэ Бурбон). Допущенный в залу заседания государственный курьер передал секретарю парламента сенатский декрет. После его оглашения председатель, несмотря на протесты депутатов, закрыл заседание, назначив следующее собрание на завтра в 12 часов дня в Сан-Клу.

Когда на следующий день, 10 ноября 1799 г., в новом месте собрался Совет Пятисот, начавший заседание с обсуждения причин перенесения работ парламента в Сан-Клу, двери распахнулись и с непокрытой головой, без оружия, вошел Наполеон. Его сопровождали четыре безоружных гренадера, смешавшихся с толпой офицеров, стоявших у дверей.

В мгновение ока все собрание вскочило со своих мест.

– Генерал! – громко воскликнул один из депутатов. – Что здесь Бонапарту нужно? Это не ваше место! Он вне закона! Нам не нужно диктатора!

Наполеона окружили и схватили за шиворот. Депутат Арена, вооружившись кинжалом, хотел заколоть Бонапарта, но один из гренадеров парировал удар и был ранен в руку.

Председательствовавший на собрании брат Наполеона, Люсьен, с большим трудом добился тишины.

– Намерение генерала, – сказал он, – наверное, заключалось в том, чтобы познакомить собрание с настоящим положением вещей.

Крики и угрозы прервали речь председателя, и Люсьену пришлось покинуть председательское место. Двадцать гренадеров окружили брата Наполеона и под своей защитой вывели его из зала заседания.

Парламент охватило волнение. Возник хаос, в котором перемешались голоса, шум передвигаемых стульев, крики, среди которых нельзя было различить ни слова. Издали доносились приближавшиеся звуки барабанной дроби. Двери парламента снова распахнулись. Посторонняя публика в испуге спасалась бегством, прыгая из окон зала заседания. Офицер, вошедший в сопровождении многочисленных солдат, громко сказал: «Генерал Бонапарт приказал очистить залу».

Гренадеры немедленно заняли переднюю половину залы, а депутаты – остальную часть. Солдаты на короткое время остановились, чтобы подождать, пока освободятся помещения. Двенадцать депутатов сгруппировались около председательской трибуны и один из них громко воскликнул:

– Кто вы – солдаты? Вы – только охрана Национального представительства, а вы позволяете себе посягать на его безопасность и независимость, тем самым топча в грязь свои лавры!..

Солдаты хладнокровно выслушали эту речь. Снова раздался звук барабанной дроби, и они двинулись вперед. Депутаты были вынуждены уступить свои места солдатам.

Несколько дней спустя один из парижан по-своему осуществил завет Французской революции: жить свободным или умереть. У ног статуи Свободы, воздвигнутой на знаменитой площади Революции, он прострелил себе череп в час самого большого оживления на улицах – в 3 часа пополудни.

Комментаторы предполагают, что историю жизни Наполеона I Нострадамус предсказал в мельчайших подробностях от рождения до смерти.

I, 60:

Близ Италии народится Император,

Который дорого встанет империи.

Сообщат, [лицезрея], с какими особами он вступает в союз,

Что это скорее мясник, чем принц.

Сказанное в этом катрене действительно очень точно подходит к Наполеону, который родился на Корсике. Войны, которые он вел, унесли свыше миллиона человеческих жизней – цифра, неслыханная до этого времени и превзойденная только в XX веке.

Новая знать, которую создал Наполеон из своих маршалов и генералов – бывших конюхов, трактирщиков и т. п., могла вызвать у Нострадамуса, правоверного монархиста, презрительную реплику в 3–4 строках.

В этом пророчестве Нострадамус на расстоянии двух с половиной веков как бы услышал то, что говорили во время египетского похода и московского отступления французские солдаты, раздраженные долгой разлукой с родиной и физическими лишениями, вызванными войной. Указывая на мимо проходивших Наполеона и его генералов, солдаты, как правило, громко обзывали их палачами французов.

И как воин, и как император Наполеон Бонапарт вызывал в людях и страх и восхищение

Если попытаться соблюсти хронологический порядок катренов, повествующих о Наполеоне, то следующим, пожалуй, можно считать катрен VII, 13:

Морским городом, оплачивающим пошлину,

Бритая голова будет властвовать ⁄ станет сатрапом/,

Будет выдворен гнетущий, который затем будет против,

Четырнадцать лет продлится деспотизм.

Наполеон родился 15 августа 1769 г. Захватив верховную власть в конце 1799 г., он, после 14-летнего владычества, лишился ее в начале 1814 г. Он был назначен первым консулом 13 (ср. номер катрена) декабря 1799 г. Поскольку срок правления тирана совпадает со сроком правления Наполеона I (разница составляет лишь несколько месяцев), А. Лепелетье уверенно идентифицирует тирана с Наполеоном. Наполеон коротко стригся, поэтому его можно назвать «бритой головой». Город у моря – это, разумеется, Тулон, захваченный в 1793 г. англичанами. Поэтому Нострадамус называет его зависимым. Блестящая военная операция, с помощью которой Наполеон выбил англичан из Тулона, положила начало его возвышению. Под словами «гнетущий», которого изгоняют, Лепелетье предполагает Директорию, свергнутую Наполеоном. Впрочем, он допускает и другое толкование. Может быть, «гнетущий» – это англичане.

Общий очерк судьбы Наполеона исследователи видят и в катрене VIII, 57:

Из простого солдата будет правителем империи,

От короткого наряда перекинется к длинному.

Будет доблестным в храме с оружием в руках, или еще хуже.

Будет раздражать священников, как вода полотенце.

За 111 лет до коронации Наполеона в книге ностарадамоведа Гюйно, изданной в 1693 г., напечатаны любопытные комментарии к этому катрену: «Нострадамус предсказывает удивительнейшую судьбу частного лица, который, будучи простым солдатом, т. е. человеком, одетым в короткую куртку, в будущем дойдет до длинной одежды, т. е. что он покинет оружие, чтобы стать священником; его счастливая звезда будет ему благоприятствовать во всем, что он предпримет и, наконец, она доведет его до Империи католической церкви, т. е. до папского престола, что Нострадамус нам предсказывает во второй строфе. В дальнейшем пророк говорит:

Будет доблестным в храме с оружием в руках, или еще хуже.

Будет раздражать священников, как вода полотенце.

…Способ, которым выразился Нострадамус в данном случае, есть образное выражение, которым он хотел сказать, что этот св. Отец будет иметь благоразумие привлечь к себе такой же легкостью уважение церкви, с какою губка притягивает воду, или, если хотите держаться буквы, что он причинит церкви так же мало зла, сколько вода причиняет губке, которую она, напротив того, увеличивает в объеме и укрепляет».

Со времени опубликования данного комментария должны были пройти 111 лет, пока наконец Наполеон сменил короткую куртку капрала на длинную соболью мантию и корону императора, чтобы стало очевидным, к кому относится это древнее пророчество Нострадамуса.

В настоящее время читателю остается только удивляться, что Нострадамус предвидел не только главные вехи карьеры Наполеона, но и тому, что в 1555 г. ему было известно о конкордате (соглашении) Бонапарта с церковью.

От пророка, духовным взором видевшего жизнь и даже облик Наполеона, вплоть до коротко остриженных волос, сменивших у императора длинные парики эпохи Людовика XVI и Робеспьера, можно ожидать, что он знал даже имя покорителя мира. И действительно, в книге Теодора Буи, изданной в Париже в 1806 г, – через два года после коронации Наполеона I – мы находим анализ 54 катрена IV центурии. Хотя в этом пророчестве прямо и не названо имя Наполеона (которое Нострадамус не мог назвать), но в нем дается описание специфических признаков имени будущего французского императора:

От имени, которое когда-либо не относилось галльскому монарху,

Ни в жизнь еще не наступало ⁄не было/ столь страшной схватки ⁄молнии/,

Трепещут Италия, Испания и Англия,

Очень прислушивается к чужеземной женщине.

Теодор Буи говорит по поводу этого четверостишия: «Вот опять случайности, заставляющие предполагать, что это четверостишие относится только к Бонапарту… И действительно, он носит имя Наполеона, которое не носил никакой галльский король, он является страшной для всех молнией войны, заставляющей дрожать Италию, Испанию и Англию… Кроме того, он в высшей степени внимателен к одной женщине, иностранке… По этим чертам мы без труда узнаем Ее Величество Императрицу Жозефину».

За 259 лет до наполеоновской эпопеи Нострадамус писал (88 катрен I центурии):

Небесная хвороба нападет на великого Принца,

Сразу после того, как он женится.

Его поддержка и авторитет неожиданно станут никчемными,

Он издохнет после совета побрить чело ⁄

Совет издохнет для обритой головы/.

Наполеон прожил 14 лет в счастливом браке с креолкой Жозефиной в тщетном ожидании наследника. Близкие к Наполеону люди утверждали, что император, отрываясь от работы, часто спрашивал себя: «Кому я все это оставлю?». Наконец политическая необходимость заставила Наполеона решиться на развод. К концу 1809 г. лицо императора с каждым днем выражало все большую озабоченность. Наступил день 30 ноября того рокового года. Обед за семейным столом во дворце Тюильри прошел в этот день необычайно тихо и молчаливо. Император почти все время не поднимал с тарелки глаз. Можно было заметить, как время от времени конвульсивно перекашивалось его лицо. По окончании обеда император поднялся из-за стола, и императрица медленным шагом последовала за ним, держа платок у угла рта. По истечении нескольких минут за закрытыми дверями императорского кабинета послышались крики. Император поспешно распахнул двери, и прибежавшие слуги увидели императрицу Жозефину на полу, плакавшую и кричавшую раздирающим душу голосом: «Нет, нет, вы этого не сделаете! Вы не пожелаете убить меня!». Затем Жозефина потеряла сознание.