Текст книги "Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918"

17 января 1918 г. митрополит Арсений возвратился в Москву на Троицкое подворье, где и остановился. «Поместился я рядом с Патриархом, в прежнем помещении временно вместо митрополита Владимира»[130]130
  См.: Там же. С. 190.


[Закрыть], как оказалось, надолго.

18 января «с пяти до восьми вечера в помещении Патриарха было заседание Соборного Совета. Подготовлялись к возобновлению соборных занятий в субботу, 20-го. Приезжих членов Собора еще мало. В Совете обсуждалось тяжелое положение Церкви, которая большевистским Правительством не признается как публично-правовой институт, и потому не только игнорируется, но и подвергается гонению и насилию в лице священнослужителей и секвестру церковного и храмового имущества»[131]131
  См.: Наст. изд. С. 191.


[Закрыть]. На заседании Патриарх Тихон представил проект своего знаменитого послания «об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной»[132]132
  Проект послания с правкой митрополита Арсения см.: Наст. изд. С. 235–238.


[Закрыть], митрополит Арсений ознакомился с проектом послания и внес в него свои правки. Патриарх, беря на себя всю ответственность и защищая Собор, выпустил свое послание 19 января 1918 г., за день до открытия 2-й сессии Собора.

В субботу 20 января 1918 г., в десять утра, в храме при Соборной палате митрополитом Арсением был отслужен «молебен пред возобновлением соборных занятий, в присутствии Патриарха и собравшихся соборян, около ста. После молебна Патриарх произнес краткую речь. Он указал, что переживаемое нами время – совершенно особое, а потому собору помимо дел общего церковного строительства надо заняться вопросом грозной современной действительности. Большевистская власть издала уже ряд декретов, нарушающих права Церкви, и захватила Александро-Невскую лавру. Собору предстоит разработать ряд мер, чтобы оградить достоинство и свободу Церкви»[133]133
  См.: Наст. изд. С. 193.


[Закрыть].

После этого Патриарх, передав председательствование на Соборе митрополиту Арсению, «удалился на заседание Синода. Так как кворума в 170 человек не было, заседание было объявлено частным совещанием. Архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов) зачитал послание Патриарха от 19 января 1918 г. Митрополит Арсений «предложил членам Собора поделиться своими мыслями и впечатлениями по поводу происходящих за последнее время событий в церковной жизни»[134]134
  См.: Там же.


[Закрыть].

По поводу послания разгорелась горячая дискуссия, но все выступавшие поддержали послание Патриарха. Обсуждение послания продолжилось и на следующих заседаниях Собора. В результате было предложено обратиться с особым посланием к православному народу и от имени самого Собора, а на 28 января был назначен Всероссийский крестный ход в защиту Церкви.

На 69-м заседании Собора князь Е. Н. Трубецкой сделал экстренное заявление: «Работами Отдела о высшем церковном управлении не предусмотрен один пункт, всю важность и значение, которого вы усмотрите сами: не говорилось о местоблюстителе патриаршего престола… Об условиях выбора, а потом самом избрании, о правах местоблюстителя сейчас нет возможности говорить, об этом хорошо рассуждать в мирное, спокойное время. Но представьте, что Церковь останется без Патриарха и не будет Собор!»[135]135
  Деяния… Т. 6. С. 73–74.


[Закрыть] Трубецкой зачитал заявление 36-ти членов Собора: «Необычайные условия переживаемого времени требуют немедленного замещения должности патриаршего местоблюстителя, к коему на случай отсутствия Патриарха временно переходит полнота патриарших прав. Ввиду отсутствия о сем правил, изданных Собором, и невозможности ждать до их издания и производства самих выборов, на что потребовалось бы много времени, нижеподписавшиеся предлагают Собору:

Просить Святейшего Патриарха незамедлительно назначить самому временного местоблюстителя и лиц, заменяющих его в случае отсутствия, впредь до установления Собором самого порядка избрания и производства самых выборов на означенную должность. Означенное наше заявление просим спешно осудить в закрытом заседании Собора»[136]136
  Там же. С. 74.


[Закрыть].

И от себя Е. Н. Трубецкой добавил: «Эта мера уже предлагалась Патриарху. Патриарх ответил, что он не уполномочен на это Собором. Мы предлагаем Собору принять наше предложение и просить Его Святейшество о назначении местоблюстителя»[137]137
  Там же.


[Закрыть]. Собор единодушно принял это предложение, и председательствующий митрополит Арсений сказал: «Я передам сегодня же это постановление Святейшему Патриарху»[138]138
  Там же.


[Закрыть]. Но князь Трубецкой предложил: «Не лучше ли будет сейчас же послать к его Святейшеству»[139]139
  Там же.


[Закрыть]. Председательствующий согласился: «Я буду продолжать вести заседание, а отвезти послание Патриарху может кто-нибудь другой, например, князь Е. Н. Трубецкой и архиепископ Кирилл»[140]140
  Там же. С. 75.


[Закрыть]. Собор решил послать к Патриарху делегацию во главе с архиепископом Кириллом. В своем дневнике митрополит Арсений записал разговор на Троицком подворье: «Ввиду возможности ареста Патриарха обсуждался в присутствии митрополита Агафангела и члена Синода протоиерея А. П. Рождественского вопрос о местоблюстительстве патриаршем. Патриарх указал на меня, а затем, если меня арестуют, то на митрополита Антония»[141]141
  См.: Наст. изд. С. 195.


[Закрыть].

Последняя запись в публикуемой тетради дневника была сделана 22 января 1918 г.: «…Исполнилась пятьдесят шестая годовщина моего появления на свет. Приближаюсь к старости, начало которой я отношу к шестидесяти годам, а вместе с тем и к пути всея земли; хотя нужно быть готовым к этому – каждый час. Да благословит Господь мое вступление в новолетие!»[142]142
  См.: Наст. изд. С. 196.


[Закрыть]

Но работа Собора продолжалась, и митрополит Арсений принимал в ней активное участие. Наиболее ярким было его выступление на 153-м закрытом заседании Собора, посвященном обсуждению вышедшей инструкции к Декрету об отделении Церкви от государства, где он дал исчерпывающую картину переживаемых событий: «Мы переживаем единственный момент, не имеющий примера не только в истории Русского государства, но и в мировой. Думаю, что Церковь не претерпевала такого гонения и в первые века христианства… Но если до настоящего времени мы претерпевали гонения, устраиваемые кустарным способом, в зависимости от того или другого правителя, то теперь гонения получат законную силу. Мне представляется, что скоро к центру из периферии, провинции, понесутся вопли о творимых ужасах, об оскорблениях религиозного чувства, когда все имущества и храмы будут переданы совдепам, состоящим из людей разных вероисповеданий, и не только христиан. Беспомощные, они будут взывать к нам, они будут обращать свое внимание на Собор, на который возлагалось столько надежд и созыв которого оправдался чрезвычайными обстоятельствами, в которых мы живем. Эти вожделения имеют основу, и если Собор до сего времени существует, то, может быть, в целях Промысла Божия, ожидая момента, когда в нем почувствуется особая надобность. Все наши узаконения рассчитаны на нормальную жизнь, с разной стороны, все наши узаконения теряют силу, если воцарится порядок, устраняющий земное существование Церкви. И Собору нужно откликнуться, показать, что Собор есть выразитель сознания всей Церкви. Мы как полномочные представители Церкви должны откликнуться на это беспримерное явление в мировой истории, должны воплотить вожделения, с созывом его связанные, ибо если это явление пройдет мимо нас, то суд истории поставит нам в вину то, что мы не сказали надлежащего слова… Быть может, теперь и приспело время подвига, исповедничества и мученичества, того подвига, о котором мы только читали, как происходившем в древние времена христианства и в других государствах, подвига, который мы считали в отдаленной возможности, а теперь видим в действительности. Мы должны показать на деле, что мы христиане… Будем верить, что если будут исповедники и мученики, то сила исповедничества и мученичества выше гонения, будем верить, что сила гонений будет посрамлена»[143]143
  Полную речь митрополита Арсения см.: Наст. изд. С. 260–262.


[Закрыть].

На последнем заседании Собора секретарь Собора В. П. Шеин выступил с докладом, в котором сказал: «В одном из предшествующих заседаний Священного Собора высокопреосвященным председательствующим было выражено пожелание, чтобы ко дню последнего заседания была представлена сводка данных о гонениях на Церковь и о новых мучениках. Данные об этом стекались как в Высшее Церковное Управление, так и на Собор, в Комиссию о гонениях. Эти данные теперь сосредоточены и представляют ужасную картину того, что приходится терпеть Церкви»[144]144
  Последнее Деяние Священного Собора 1917–1918 гг. / Вступ. статья, публ. и примеч. Н. А. Кривошеевой и К. А Семенова под рук. прот. В. Воробьёва // Вестник ПСТГУ. 2009. Вып. 1(30). С. 50.


[Закрыть]. Далее будущий священномученик архимандрит Сергий (Шеин) на основании работы Комиссии о гонениях сообщил, что «со времени издания Декрета [об отделении Церкви от государства] открылся целый ряд поруганий и осквернений храмов и святынь, захватов церковного имущества; целый ряд ничем не оправдываемых и никому не нужных убийств, насилий, арестов и издевательств над служителями Христа и Его Церкви». И далее привел ряд ужасающих примером. Закончил свой доклад В. П. Шеин поименным списком лиц, которые пострадали за веру и Церковь. Список возглавил митрополит Киевский Владимир. Всего к 7 (20) сентября 1918 г. в него вошли имена 54 мучеников. «И, конечно, убиты многие другие, их же имена Ты, Господи, веси»[145]145
  Там же. С. 60.


[Закрыть].

Свою работу Собор закончил 7 (20) сентября 1918 г. На его последнем заседании было вынесено решение:

«1. Предоставить Святейшему Патриарху созвать будущий очередной Собор весною 1921 года на началах, установленных в докладе отдела о Высшем Церковном Управлении для созыва больших Соборов девятилетнего периода.

2. Сохранить за избранными настоящим Собором членами Священного Синода и Высшего Церковного Совета их полномочия до избрания нового состава сих учреждений будущим Собором»[146]146
  Там же. С. 48–50.


[Закрыть].

Собор утвердил постановление Соборного Совета, «уполномочить Соборный Совет все доклады, которые останутся не рассмотренными Собором, препроводить на разрешение Высшего Церковного Совета, а сему управлению предоставить, по бывшим примерам право вводить выработанные Отделами предначертания в жизнь по мере надобности полностью или в частях, повсеместно или в некоторых епархиях»[147]147
  Последнее Деяние Священного Собора 1917–1918 гг. С. 113.


[Закрыть].

Главной задачей Священного Собора Православной Российской Церкви, по выражению его члена А. В. Карташева, «была выработка новых форм соборно-патриаршего управления Церковью, создание новых учреждений вне всякой зависимости от государства. И эту задачу Собор выполнил. Новые учреждения создали и этим дали Церкви организационную силу, спасшую церковную жизнь среди гонений от окончательного развала. Среди начавшихся насильственных внешних раздроблений Русской Церкви (в новых государствах) и внутренних расколов ясна стала мерка легальности. Все приняло правильный, канонический вид, независимо от капризов политики. Эта каноническая праведность в Русской Церкви ведет свое начало от законодательства Собора. На этих соборных законах стоит и держится и вся Церковь в эмиграции. В восстановлении этого канонического порядка в Русской Церкви великая заслуга первого учредительного Собора 1917–1918 гг.»[148]148
  Карташев А. В. Революция и Собор 1917–1918 гг. // Дело великого строительства церковного. С. 509.


[Закрыть]

На последнем заседании Священного Собора с оценкой деятельности Собора и его руководящих органов выступил генерал Л. К. Артамонов, который сообщил, что на него «членами Собора возложена в высшей степени почетная и лестная обязанность от лица мирян отметить труды и высокополезную деятельность, но, конечно, не всего Собора, ибо нас будут судить другие, а тех его членов, которых мы избрали из своей среды руководителями наших соборных занятий». Далее он отметил: «В течение 279 соборных рабочих дней состоялось 170 пленарных заседаний, 125 заседаний Соборного Совета и свыше 50 заседаний Епископского Совещания, не считая других случайных собраний. Такие заседания часто совпадали в один и тот же день, но в разные часы, а Епископские Совещания часто упадали на дни праздничные. Каждое заседание или совещание длилось по нескольку часов, в зависимости от количества и сложности дел, подлежащих обсуждению. Из этого перечня мы видим, какую даже чисто физическую Соборную работу несли наши избранники. Но если принять во внимание необычайно разнообразный состав Членов Собора, представителей всех епархий всей Православной Великой и Единой России, нашу неподготовленность, с которою мы явились на Собор, трудность разбираться в высказываемых ораторами суждениях, резюмировать их, объединять и ставить на голосование вносимые отдельными Членами предложения, то станет понятным, что труд Членов Президиума и ответственных руководителей Соборных занятий так велик и сложен, что был бы непосилен обыкновенному человеку, и мы верим, что Божия помощь поддерживала наших избранников»[149]149
  Последнее деяние Собора… С. 65.


[Закрыть]. Далее он осветил деятельность на Соборе Патриарха: «Нет слов у меня, чтобы достойно оценить и выразить наше глубочайшее уважение и благоговение пред сверхчеловеческими трудами, какие понес наш Святейший Отец Патриарх только в соборный период. Но, если принять во внимание, как живет и повседневно работает на благо Православной Церкви все время и по настоящий час наш излюбленный избранник Председатель-Патриарх, возглавляющий наш Священный Собор, то деятельность нашего Святейшего Отца уже выходит из пределов всякой светской оценки со стороны нас, мирян, и мы лишь с благоговением должны преклониться пред Божественным Промыслом, чудно подающим Всероссийскому Святейшему Патриарху помощь нести бодро, уверенно и с искреннею любовию к православному русскому народу великое и многотрудное бремя духовного руководительства всею Русскою Церковью»[150]150
  Там же.


[Закрыть].

Закончил свой доклад генерал Л. К. Артамонов словами: «Да позволено будет мне перейти к заместителю Святейшего Патриарха по председательствованию на Соборе. Труд Высокопреосвященного Арсения всем известен. Я отмечу только следующее. Участвуя во всех заседаниях Собора, в 140 пленарных заседаниях Высокопреосвященный Арсений фактически председательствовал и руководил занятиями. Он же участвовал в заседаниях Соборного Совета, а их было 125, причем, более чем в 20 таких заседаниях он фактически председательствовал. Он же участвовал и в Епископских Совещаниях и как Член по избранию Собора в заседаниях Священного Синода и Высшего Церковного Совета. Если к этому прибавить, что Высокопреосвященный Арсений принимал участие, и очень оживленное, в работах Отделов, что, кроме того, на нем лежит обширная разносторонняя и ответственная работа по управлению огромной Новгородской епархией, то ясно, что работа эта превышает силы и понятие мирянина, и мы понимаем ту некоторого рода нервность, которую Высокопреосвященный Арсений иногда проявлял при наших невыдержанных прениях и суждениях, и не только не питаем к нему за это никакого неприязненного чувства, но наоборот, без проявления такой нервности мы не поняли бы того чудовищного труда и умственного напряжения, которые он нес, руководя прениями. Необычайно то терпение, с которым он выслушивал речи ораторов, стоящих на противоположных точках зрения, речи часто не сдержанные, иногда переходившие в личные счеты, объединяя к концу заседания высказанные мнения и приводя всех к братскому дружному единению. Это разумное и вдумчивое отношение ко всем вопросам, обсуждавшимся на Соборе, показывает, какой внутренний труд, какую сложную и напряженную работу ума и воли нес Высокопреосвященный Арсений. Прошу Священный Собор выразить Высокопреосвященному Митрополиту Арсению чувства одушевляющих нас любви и глубокого уважения к его многотрудной и теперь уже исторической работе». Члены Собора, поднявшись с мест, пропели Митрополиту Арсению “Εις πολλά ετη δέσποτα”»[151]151
  Последнее деяние Собора… С. 66.


[Закрыть].

В ответ на выступление генерала митрополит Арсений поблагодарил Собор: «Я счастлив, что на меня выпал великий исторический долг, и благодарю Господа, что Он дал мне силы и возможность не пропустить ни одного заседания Собора»[152]152
  Там же.


[Закрыть].

Собор закончил свою работу, его члены разъехались по своим епархиям, но Соборный Совет продолжил свою работу до конца 1918 г., надо было привести в порядок соборную документацию, подготовить доклады, представленные Отделами, но не рассмотренные на Соборе, для передачи в Высшее Церковное Управление, подготовить отчет о работе Собора. Митрополит Арсений, как член Соборного Совета, продолжил эту работу, оставался ближайшим помощником Патриарха Тихона.

Священный Собор Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. явился важнейшим событием не только церковной, но и общей истории России. Собором была создана та схема церковного управления которая помогла выстоять Русской Церкви в годы гонений, за ее всю ее историю не было Соборов, на которых было явлено столько святых, как среди членов Собора 1917–1918 гг. Более половины ее членов претерпели гонения, более трети были убиты и расстреляны. К настоящему времени в поименный список новомучеников и исповедников Российских внесено 50 соборян. В Епархиальном доме, где проходили заседания Собора, на первом этаже под Князь-Владимирским храмом устроена домовая церковь в честь святого Патриарха Тихона и других участников Великого Московского Собора, прославленных в лике святых. Храм украшает икона Святых Отцов Поместного Собора 1917–1918 гг., на которой среди святых изображены и два кандидата на Патриарший Престол: митрополит Арсений (Стадницкий) и Антоний (Храповицкий). Митрополит Арсений, внесший неоценимый вклад в работу Собора, достойно занимает место на иконе рядом со святым Патриархом Тихоном.

Дневник на Поместный Собор
1917–1918

17-я тетрадь

8 августа 1917 г. – 22 января 1918 г.

[1917 год]

На Поместный Собор*

8–21-е августа – вторник – понедельник.

8-го числа, во исполнение распоряжения Св. Синода, происходило в Новгороде, как и во всей России, епархиальное собрание духовенства, клириков и мирян для выбора членов Собора*. Прибыло 300 выборщиков. Помещение для них было приготовлено в Семинарии*. Сегодня я служил литургию и молебен в храме Антониева монастыря* в сослужении духовных выборщиков. Пред литургиею принесена была выборщиками чудотворная икона Знамения Божией Матери*, которая затем во все время выборов, так сказать, председательствовала в нашем собрании. Выборы происходили под моим земным председанием в семинарском зале с трех часов дня до трех часов ночи, и на другой день с девяти до трех дня. Выборы происходили в надлежащем порядке. Выбранными оказались хорошие люди, церковные: священник с. Крохина Белозерского уезда Щукин, псаломщик И. Н. Сперанский, кандидат богословия Е. В. Скородумов, преподаватель Тихвинского училища, кандидат богословия Η. Ф. Миклашевский, член Череповецкого окружного суда и крестьянин Череповецкого уезда Надеждин*.

По характеру и настроению этот Съезд* куда был выше и лучше майского Съезда*, который вернее назвать митингом. Несколько омрачился этот Съезд хулиганскими выходками каких-то смутьянов, из так называемой партии обновления, или Бабкинской, по имени водителя ее священника Бабкина*. Потерпев крушение на первом Съезде в своих попытках возбудить против меня епархию, они теперь вздумали было агитировать в том же направлении. Но, не смея действовать открыто, они прибегнули к подлым анонимам и в печатном виде раздавали их членам Собрания*. Обвиняли меня, конечно, в самодержавии, «подобном самодержавию Николая II», следовательно, и в том, что я не утвердил Консистории с мирянами*, раздела братских доходов, – хотя все это было решено Синодом для всей России, и разного рода другие инсинуации. В другой прокламации были инсинуации против преподавателей Семинарии, которых-де не нужно выбирать, так как они архиерейские прислужники. Но эти гадости достигли как раз противоположных результатов. Ответом на них был единодушный взрыв негодования против анонимных пасквилянтов и такое же единодушное проявление любви и сочувствия ко мне, а вместе и доверия. Таким образом за короткое время я, говоря по-модному в настоящее время, дважды избран своею паствою. 11-го в пятницу, в два часа дня, помолившись в Святой Софии*, я выехал через Петроград в Москву. Прибыл в Петроград в одиннадцать вечера и остановился у архиепископа Вениамина. 12-го в субботу никуда не выезжал и не выходил. С двенадцати до трех происходило здесь же в зале под моим председательством собрание Всероссийского Александро-Невского братства трезвости*. Все умирает оно и никак не может умереть. В девять вечера выехали мы с архиепископом Вениамином в Москву, куда прибыли в десять утра. Никто нас не встретил. Пришлось самим носить вещи за отсутствием носильщиков. Извозчики запрашивали неимоверные цены. С большим трудом удалось нанять извозчика за шесть рублей до Заиконоспасского монастыря*, в котором назначено было местопребывание архиепископу Вениамину, а мне – в Епархиальном доме*. На пути обогнал нас бывший Обер* на таком же «ваньке»* с радостным приветом: «Здравствуйте, владыки, здравствуйте», высоко подымая шляпу. Не могу сказать, чтобы такая встреча с «историческим» Обером, сделавшим столько зла Церкви, была приятною.

В Заиконоспасском монастыре долго мы стучались и звонили, пока удалось попасть в помещение Настоятеля его, долго болевший и пребывавший на покое бывший Донской архиепископ Владимир* недавно скончался. Тут все запущено, нечисто. Мы сразу решили, что тут нельзя иметь долгое пребывание. Поэтому мы в тот же день искали себе другое помещение. Отправились мы пешочком в Епархиальный дом. Здесь оказалась подготовительная работа во всем разгаре. Так мы всегда опаздываем, всегда не готовы. Отсюда тем же способом направились на подворье к Московскому архиепископу Тихону*. Сегодня же туда прибыл Киевский митрополит. Тут же были преосвященные Смоленский Феодосий, Псковский Евсевий и Елевферий Ковенский. Вместе с последними преосвященными мы после чаю отправились в Семинарию, – главное центральное место для большинства членов Собора*. Я и преосвященный Вениамин ночевали в Чудовом монастыре*, наместником которого состоит мой ученик преосвященный Арсений*. Тут мы и решили обосноваться. Здесь же имеют пребывание – экзарх Платон, архиепископ Сергий и архиепископ Гродненский Михаил.

14-го, [в] понедельник, был со многим сонмом архипастырей на параклисисе* в Успенском соборе* в три часа, по случаю храмового праздника завтра. Параклисис совершали митрополит Киевский Владимир, экзарх Платон и архиепископ Тихон. Прилично пели синодальные певчие*. В пять часов закончился параклисис, после которого зашли в наше – мое и архиепископа Вениамина – [помещение] на чай митрополит Владимир, архиепископ Тихон и Экзарх, и Сергий, бывший Финляндский, только что избранный и утвержденный в архиепископа Владимирского вместо удаленного Алексия Владимирского*. Тут был прочитан только что полученный архиепископом Сергием указ Св. Синода об утверждении Временным правительством архиепископов Тихона, и Вениамина, и Экзарха в звании митрополитов* с правом ношения белых клобуков. Тут мы и поздравили новых митрополитов. Но при этом я высказал недоумение по поводу такого акта синодального накануне открытия Собора. По моему мнению, тут унижение Церкви. Грядущий Собор должен был издать этот акт*, а не «благоверное» Временное правительство, которое само чувствовало незакономерность свою при объявленных свободах, и потому за звание митрополита особенно ратовал Экзарх, объясняя это тем, чтобы предупредить грузин, которые тоже замышляют своего католикоса и митрополита*.

Всенощную служил в Благовещенском соборе*. А другие архиереи в разных монастырях и храмах, до тридцати.

15-го августа, во вторник, с выдающеюся торжественностию состоялось открытие Всероссийского Поместного Собора*[153]153
  К тексту дневника приложен чин молебного пения при открытии Собора. См.: Приложение 1. Док. 5. Наст. изд. С. 208–209.


[Закрыть]. С семи с половиной часов утра в двадцати пяти монастырях и церквах Москвы вне Кремля архиерейским служением были совершены литургии, после которых крестные ходы направились на Красную площадь, и духовенство с архиереями во главе следовало в Кремль, причем архиереи входили в Успенский собор и становились на подмостках по боковым сторонам среднего храма. Я служил в Благовещенском храме. В Успенском соборе служили митрополиты: Киевский Владимир, Петроградский Вениамин и Кавказский Платон с членами Собора. Чудную картину представлял сонм архипастырей, стоящих посредине храма. В соборе находились некоторые министры «благоверного» правительства во главе с министром-председателем Керенским*. Все они съехались ныне в Москву на Государственное совещание* ввиду гибели нашей родины. После литургии митрополит Владимир прочел с амвона грамоту Синода об открытии Собора*. Затем все архипастыри пропели Символ веры и начался крестный ход всей Москвы. Процессия направилась к Чудову монастырю, куда проследовали для поклонения мощам святителя Алексия архиереи, а затем все направились на Красную площадь, которая к этому времени вся была полна народом. Зрелище неописуемой красоты и величия. Оно возможно только в Москве. На Лобном месте находились все архиереи. Отслужен был краткий молебен. Молились о том, чтобы Господь призрел на собравшихся вкупе верных людей Своих, «во еже благоугодно совершити им устроение Православныя Церкви Российския», и о спасении Державы Российской*. Торжество это закончилось в два часа. В три часа у митрополита Тихона была праздничная трапеза для всех преосвященных и для некоторых более именитых членов Собора – из пресвитеров и мирян. Вечером с шести до десяти часов было совещание одних только епископов по соборным вопросам*.

16-го числа в девять часов утра в храме Христа Спасителя* служил литургию митрополит Тихон с своими викариями*. В алтаре присутствовали все архиереи, прибывшие на Собор, а в храме – все члены Собора*. Вместо причастна* проповедь говорил протопресвитер Любимов на слова Спасителя: «Дадите им ясти»*. Речь была внушительная и содержательная. После Литургии все архиереи вышли попарно на средину храма и расселись на приготовленных скамьях, обитых красным сукном. Картина была величественная! Затем начались приветствия. Первым говорил от имени Временного правительства министр исповеданий Карташов*. Между прочим, он говорил, что Временное правительство поручило ему заявить Собору, что оно «гордо» сознанием открытия Собора под его защитой. То, чего не могла дать власть старого порядка, легко теперь дала новая власть. Временное правительство видит в Соборе полномочный орган церковного законодательства, имеющий право на уважение Временного правительства. По словам Карташова, Временное правительство ожидает от Собора нового плана всей церковной жизни*. Приветствие от Синода читал митрополит Платон*. Бывший Обер Львов в своем приветствии от Церковной думской комиссии заявил, что революция дала свободу Церкви, при его посредстве* (sic!)[154]154
  Так именно (лат.).


[Закрыть].

Затем были приветствия от председателя Государственной Думы М. В. Родзянко*, от городского управления*, от представителей духовно-учебных заведений*, Московского Земства*, от главного комитета офицеров армии и флота*, и т. д. Особенно трогательно было последнее приветствие, в котором заключалась и мольба к Собору о спасении погибающей родины.

17-го, 18-го и 19-го происходили заседания Собора* в Епархиальном доме и посвящены были выборам т. и. президиума, который по штату составляют председатель и шесть товарищей – два епископа, два клирика и два мирянина. Председателем избран митрополит Тихон большинством 407 против 33. Товарищами председателя, избранными от епископов, оказались: я, получивший 404 избирательных и 33 неизбирательных, преосвященный Харьковский Антоний – 285 избирательных и 150 неизбирательных; от пресвитеров: протопресвитер Н. А. Любимов и протопресвитер Г. Шавельский и от мирян: Ев. Н. Трубецкой и Родзянко. Нас, архиереев, по избрании приветствовал Собор пением «άξιος»[155]155
  Достоин (греч.)


[Закрыть]*, а пресвитеров и мирян – многолетием. Кандидатура митрополита Тихона поддержана была и всеми епископами, как каноническая: на Соборах большею частью председательствовали епископы градов, где происходили Соборы. На моей кандидатуре как товарища на предвыборных собраниях епископата и совместных клириков и мирян согласились почти все. Объединили их какие-то добродетели мои, коих я в себе не замечаю. Большие прения возбудила кандидатура архиепископа Антония, недавно вновь избранного на Харьковскую кафедру. Дело в том, что в одном из своих писаний по вопросу о составе Собора, который, по его мнению, должен состоять только из одних епископов, он выразился, что лучше быть на Соборе с каторжниками, чем с мирянами. Это ему его «друзья» теперь и припомнили, почему всячески агитировали против избрания его в президиум. В противовес ему старались провести экзарха Платона, который ввиду состоявшегося нашего епископского соглашения относительно товарищей Председателя – меня и архиепископа Антония, должен был отказаться. Таким образом я оказался старшим товарищем Председателя.

Предвыборная агитация и вообще всякая агитация, к сожалению, имеет на Соборе большое место. Большое участие в ней принимает бывший Обер «шалый» Львов. В дикой злобе своей он ведет борьбу вообще против всего епископата, обливая его грязью. Заигрывает с пресвитерами и мирянами. К счастью, агитация его достигает противоположных результатов. Он все домогается попасть в президиум, но без успеха. Епископат пока пребывает в единении и единодушии, что не на руку и смущает «пресвитерианцев»[156]156
  Пресвитериане – последователи одного из протестантских религиозных исповеданий в Англии и Америке, отвергающего епископат и признающего лишь сан священника (пресвитера).


[Закрыть]. Так буду именовать впредь т. н. обновленцев, церковных реформаторов, имеющих целью борьбу с епископатом, якобы угнетающим элементом. Исключение в епископате составляет епископ Андрей Уфимский, который держит себя в стороне, молчит и что-то хранит в себе. Дальнейшее покажет, во что все это выльется. Объединится ли с нами, или же разъединится.

В воскресенье, 20-го слушал литургию в Успенском соборе, которую совершали архиепископ Волынский Евлогий и Нестор Камчатский. Я, митрополит Вениамин и архиепископ Гродненский Михаил молились, стоя у свечного ящика. Синодальные певчие поют искусно, но не церковно. Отсюда направились иетттком в храм Спасителя и попали к причастному. Литургию совершал митрополит Киевский Владимир.

Получена потрясающая весть о прорыве немцев под Ригою, которой с часу на час угрожает падение. А если это произойдет, то решена участь Петрограда, а, следовательно, и Новгорода. Великое несчастье!

Вечером, с шести до половины десятого, было совещание епископов в помещении Московского митрополита*. Намечались кандидаты в разные комиссии. Одним из Преосвященных доложено было о той агитации, которую ведет экс-прокурор Львов против епископата, и в частности вел вчера в помещении Семинарии среди членов Собора. Он называет Собор «черносотенным», что он доложил об этом своему другу Керенскому, и Собор может быть распущен. Но эта агитация мало имеет успеха, а сам Львов производит впечатление крайне неуравновешенного человека и, пожалуй, опять попадет в сумасшедший дом*.

Обсуждали вопрос о митрополите Макарии, пребывающем ныне на покое в Угрешском монастыре*. 16-го августа он прибыл в Москву из Угреши и поселился у моего тезки преосвященного Арсения*, рядом со мною. Он все добивается реабилитации своей в смысле восстановления на Московской митрополичьей кафедре, с тем чтобы митрополит Московский Тихон был переименован в митрополита Виленского[157]157
  К тексту дневника приложена копия прошения митрополита Макария. См.: Приложение 1. Док. 4. Наст. изд. С. 205–208.


[Закрыть]. С этою целью он пожелал быть раньше еще, 17-го августа, на совещании епископов, пред которыми изложил свои desiderata[158]158
  Пожелания (лат.)


[Закрыть].