Текст книги "Неудобные вопросы о религии и Церкви"

69. В современном обществе преодолено неравенство между мужчинами и женщинами. И у протестантов есть женщины-священники. А в Православной Церкви женщине доступны только вспомогательные работы: свечки продавать, полы мыть, облачения священников стирать. Священниками они стать не могут, в церковном управлении не участвуют

Среди двенадцати апостолов, избранных Христом на служение, не было ни одной женщины. И это несмотря на то, что женщины постоянно окружали Спасителя. Все наставления, которые Он давал апостолам, адресованы им как будущим продолжателям Его дела, и нигде не предполагается, что женщины будут участвовать в апостольском служении.

После смерти и воскресения Иисуса осталась община приблизительно из ста двадцати учеников, включая женщин (Деян. 1:14–16). Однако ни одна из женщин не несла апостольское служение.

Для продолжения иерархического служения в Церкви апостолы стали рукополагать епископов и пресвитеров. И не позднее II века в Церкви сложилась трехстепенная иерархия, включавшая епископов, пресвитеров и диаконов.

Апостольское служение передавалось в Церкви только по мужской линии, и священниками и диаконами становились только мужчины. Это правило восходит к самым первым годам бытия Церкви. Православная Церковь сохраняет тот строй церковной жизни, который сложился тогда, и не считает себя вправе вносить в него радикальные изменения.

Вопрос о том, почему женщина не может быть священником, неоднократно обсуждался в православной богословской литературе. Один из ответов: священник на богослужении является образом Христа, а Христос был мужчиной. Однако этот аргумент не убеждает тех протестантов, которые внесли изменения в церковный строй под влиянием феминизма и господствующего в западном мире представления о том, что женщина должна быть во всем уравнена в правах с мужчинами.

Равенство мужчин и женщин перед Богом – один из постулатов апостольской проповеди. Апостол Павел писал, что в Церкви «нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). Однако тот же апостол утверждал, что в Церкви существуют различные служения, и не каждое доступно каждому: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу… Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу?» (1 Кор. 12:4–6, 14–16).

В соответствии с этим учением Церковь распределила сферу ответственности между своими членами, в том числе между мужчинами и женщинами. Не всякий мужчина может стать священником, но только тот, кто соответствует каноническим правилам, например не состоит во втором браке, не имеет увечий, которые препятствовали бы ему нести служение, имеет соответствующее образование. Наличие в Церкви мужчин-священников и мужчин-мирян не является какой-либо дискриминацией последних.

Точно так же отсутствие у женщин возможности становиться священником не является дискриминацией женщин или нарушением их прав. Речь идет о различном распределении служений, функций, обязанностей, сфер ответственности, а не о принижении одного пола и возвышении другого. Как в семье женщина может быть дочерью, сестрой, матерью и бабушкой, но не может быть ни сыном, ни братом, ни отцом, ни дедушкой, точно так же и в Церкви служение отцовства является прерогативой мужчин.

В истории были женщины, которых Церковь прославила как «равноапостольных». Они не несли служение апостолов в его иерархическом аспекте, но они несли важнейшее миссионерское и просветительское служение, и отсутствие священного сана не мешало им уподобляться апостолам в проповеди Христа. К числу равноапостольных женщин относится одна из учениц Иисуса Христа Мария Магдалина, просветительница Грузии Нина, просветительница Руси княгиня Ольга.

В современной Православной Церкви женщине отводится достойное и почетное место. Женские служения многообразны и не сводятся исключительно к вспомогательным функциям. Женщина может быть не только певчей, но и регентом церковного хора, и большинство церковных регентов – женщины, имеющие в своем подчинении женщин и мужчин. Только женщина может быть игуменией женского монастыря, и в таком монастыре все подчиняются ей, включая мужчин-священников. Женщина может быть профессором богословия. Ничто не препятствует женщинам занимать административные должности в Церкви, не предполагающие наличие иерархической степени, например руководить крупными церковными учреждениями.

В Древней Церкви существовал институт диаконисс, но их служение не было идентично служению диаконов-мужчин. В их функции входила помощь епископу при крещении женщин, а также благотворительная деятельность. В богослужении наравне с диаконами они никогда не участвовали. В настоящее время наиболее близким к древнему служению диаконисс является служение монахинь в женских монастырях, а также тех женщин на приходах, которые помогают священнику в миссионерской и просветительской работе.

70. Церковь не венчает браки с атеистами, с представителями иных религий. Да и православного с католичкой не всякий священник повенчает. Почему? В современном мире, где столько смешанных браков, не следует ли Церкви пересмотреть свою позицию?

Церковь не рекомендует своим чадам вступать в брак с иноверцами или неверующими – в том числе по той причине, что единство в вере является скрепляющим фактором для всей семьи. Если супруги принадлежат к разным религиям, это может стать источником раздоров и конфликтов. Это также неизбежно скажется на детях, ибо каждый из супругов будет стараться воспитать их в своей вере.

В то же время, если брак был заключен до того, как одна из сторон приняла православную веру, тогда действует следующий принцип, сформулированный апостолом Павлом: «Если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его» (1 Кор. 7:12–13). По словам апостола, «неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим» (1 Кор. 7:14).

Тот факт, что Церковь не венчает браки с атеистами или представителями иных религий, вполне объясним. Каким образом человек, не являющийся членом Церкви, может участвовать в церковном таинстве? Тем не менее такие браки признаются Церковью законными. Об этом говорится в «Основах социальной концепции»: «В соответствии с древними каноническими предписаниями, Церковь и сегодня не освящает венчанием браки, заключенные между православными и нехристианами, одновременно признавая таковые в качестве законных и не считая пребывающих в них находящимися в блудном сожительстве».

Иная ситуация возникает, если православный христианин или православная христианка вступает в брак с лицом, принадлежащим к другой христианской конфессии: «Исходя из соображений пастырской икономии[4]4
  Снисхождения.


[Закрыть], Русская Православная Церковь как в прошлом, так и сегодня находит возможным совершение браков православных христиан с католиками, членами Древних Восточных Церквей и протестантами, исповедующими веру в Триединого Бога, при условии благословения брака в Православной Церкви и воспитания детей в православной вере. Такой же практики на протяжении последних столетий придерживаются в большинстве Православных Церквей».

Такая практика оправдывается многовековым опытом Русской Православной Церкви. В частности, в истории России известны многочисленные случаи династических браков, при совершении которых переход неправославной стороны в православие не был обязательным. При этом венчание совершалось в православном храме.

Если какой-либо священник отказывает в венчании супружеской паре, в которой одна из сторон принадлежит к Православной Церкви, а другая к инославной христианской конфессии, это означает, что священник либо не знаком с официальной позицией Церкви, либо не согласен с ней. В последнем случае супруги могут обратиться к правящему архиерею той епархии, в приходе которой намереваются обвенчаться.

71. В церкви не отпевают самоубийц. Разве это гуманно? Ведь не от хорошей жизни кончают с собой. Разве самоубийцы не заслуживают сострадания? А их родственники – разве не нуждаются в сочувствии и утешении?

Самоубийство несовместимо с верой в Бога. Причиной самоубийства чаще всего бывает состояние глубокого отчаяния, безысходной богооставленности. Там, где есть вера, где есть чувство присутствия Бога, нет места мысли о самоубийстве.

Церковь исходит из того, что хозяином жизни человека является Бог: от Него зависит и рождение, и смерть. Никто не вправе препятствовать человеку появиться на свет, и никто не вправе лишить кого-либо жизни, даже самого себя.

В древности самоубийц не хоронили на христианских кладбищах. Канонические правила строго запрещают отпевание в храме самоубийц и молитвенное поминовение их за Литургией. Столь строгое отношение Церкви к самоубийцам обусловлено тем, что самоубийство рассматривается как смертный грех, за который человек не может принести покаяния при жизни, потому что момент совершения греха и момент смерти совпадают.

Однако такое отношение в не меньшей степени обусловлено педагогическими соображениями: отказывая самоубийцам в погребении и поминовении, Церковь подчеркивает, что самоубийца, по сути, ставит себя вне Церкви. В эпоху, когда религиозность была широко распространена, когда христианская мораль определяла поведенческие стандарты, мысль о перспективе быть лишенным погребения и заупокойного поминовения могла остановить человека от самоубийства. Педагогический аспект правила, по которому самоубийцы лишаются всякого церковного поминовения, оказался значительно ослаблен в эпоху, когда влияние Церкви на общественную нравственность перестало быть определяющим.

Современная практика Православной Церкви, основанная на многовековой традиции, допускает поминовение самоубийцы с разрешения архиерея в том случае, если лишивший себя жизни находился «вне ума», то есть страдал умственным или психическим расстройством или по причине помешательства не отдавал себе отчета в своих действиях.

С разрешения архиерея возможны и другие исключения из правила – в частности, если самоубийца был несовершеннолетним. Некоторые случаи, формально подпадающие под категорию самоубийства, по тщательном рассмотрении могут оказаться заслуживающими церковной икономии (снисхождения).

С другой стороны, смерть от передозировки наркотиков или от алкогольного опьянения формально не подпадает под категорию самоубийства, однако фактически является таковым, даже если в намерения умершего не входило покончить с собой.

Вопрос о церковном поминовении самоубийц, таким образом, не имеет вполне универсального ответа. Принимая то или иное решение по данному вопросу, архиерей основывается на том, что Церковь никого не наказывает и никому не мстит, тем более посмертно. Церковь скорбит о всяком человеке, ушедшем без покаяния, и надеется на милосердие Божие.

В тех случаях, когда в вопросе о заупокойном поминовении может быть применено снисхождение, оно применяется. Если же архиерей принимает решение об отказе в поминовении, то оно никоим образом не может быть мотивировано отсутствием у него лично или у Православной Церкви милосердия к умершему. Скорее, оно мотивировано сознанием бессилия Церкви перед лицом свободной воли человека, добровольно ушедшего из жизни и тем самым поставившего себя вне Церкви. Но и в этом случае сохраняется надежда на милосердие Божие, не имеющее границ.

Безусловно, родственники самоубийцы нуждаются в поддержке и утешении. Именно с этой целью в Русской Церкви был разработан и принят на заседании Священного Синода 27 июля 2018 года «Чин молитвенного утешения самовольне жизнь свою скончавшаго». Этот чин может быть совершен священником по просьбе родственников самоубийцы вне зависимости от того, совершил ли он самоубийство в состоянии помешательства или находясь в здравом уме.

Преподобный Лев, старец Оптинский, составил такую молитву о самоубийце: «Взыщи, Господи, погибшую душу раба Твоего (имя): аще возможно есть, помилуй. Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех молитвы сей моей, но да будет святая воля Твоя». Церковь благословляет родственникам самоубийцы молиться за него этими словами.

От самоубийства следует отличать случаи, когда человек жертвует своей жизнью ради другого человека. Если во время войны солдат или офицер, попавший в окружение, кончает с собой, чтобы не попасть в плен, такой поступок также нельзя приравнивать к самоубийству.

72. Великий русский писатель Лев Толстой был отлучен от Церкви. Этим отлучением Церковь очень существенно подорвала свой авторитет. И даже сейчас, по прошествии более ста лет, Церковь не простила Толстого

Лев Толстой был одним из тех, кто видел в Иисусе Христе учителя нравственности, но отнюдь не воплотившегося Бога. В этом Толстой следовал тенденции, наметившейся в западной рационалистической философии того времени. Так, например, немецкий философ Гегель написал книгу «Жизнь Иисуса», в которой изобразил своего героя обычным человеком, сыпавшим разными банальностями в духе зпохи Просвещения. Такому же пониманию следовал французский писатель Ренан, чья книга «Жизнь Иисуса» была популярна во времена Толстого.

Однако Толстой не ограничился тем, что воспроизводил идеи писателей-рационалистов. Он пошел дальше и вступил в открытый конфликт с Церковью. В своем романе «Воскресение» он кощунственно описал главное таинство Церкви – Евхаристию, чем вызвал огромный соблазн в среде верующих. Не меньший соблазн вызывали его научно-популярные тексты, посвященные интерпретации христианства.

Одна из книг Толстого называется «Соединение и перевод четырех Евангелий». Под видом перевода здесь дается кощунственная пародия на Евангелие. Например, термин «фарисеи» Толстой переводил как «православные», объясняя это так: «Слово “фарисей” я перевожу православный на том основании, что по всем исследованиям оно значит совершенно то же самое, что значит у нас православный». Говоря об изгнании торгующих из храма, Толстой пишет: «Он пришел в храм, выбросил все то, что нужно для их молитвы, точно так же, как теперь бы сделал тот, кто, придя в нашу церковь, выкидал бы все просвиры, вино, мощи, кресты, антиминсы и все те штуки, которые считаются нужными для обедни».

Отлучение Толстого от Церкви было результатом его многолетней борьбы против Церкви. Опубликовав акт о его отлучении, Святейший Синод лишь констатировал, что «известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно пред всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной». Граф Толстой, подчеркивалось в решении Синода, «сознательно и намеренно отторг себя сам от всякого общения с Церковию Православною», а потому «Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею».

В своем «Ответе Синоду» Толстой, оспорив принятое решение в деталях, согласился с ним по существу: «То, что я отрекся от Церкви, называющей себя Православной, это совершенно справедливо… Я убедился, что учение Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения. И я действительно отрекся от Церкви, перестал исполнять ее обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей… То, что я отвергаю непонятную Троицу и не имеющую никакого смысла в наше время басню о падении первого человека, кощунственную историю о Боге, родившемся от Девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо… Сказано также, что я отвергаю все таинства. Это совершенно справедливо. Все таинства я считаю низменным, грубым, несоответствующим понятию о Боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением самых прямых указаний Евангелия».

Отлучение могло быть снято с Толстого, если бы он раскаялся в своей борьбе против Церкви. За несколько дней до смерти он ушел из дома, доехал до Оптиной пустыни, однако не встретился с кем-либо из старцев или духовников. Затем он заболел и умер на почтовой станции. Туда приезжал к нему Оптинский старец Варсонофий, имея необходимые полномочия для того, чтобы в случае покаяния писателя принять его в лоно Церкви. Но родственники Толстого, к тому времени обнаружившие его местонахождение и оцепившие умирающего писателя плотным кольцом, не допустили старца к нему.

Воссоединение Толстого с Церковью не состоялось при его жизни, а присоединить его к Церкви задним числом невозможно. Это противоречило бы его собственной воле, многократно выраженной в его сочинениях.

Авторитет Церкви из-за отлучения Толстого действительно поколебался, но только в глазах далекой от Церкви либеральной общественности. Церковь не боится уронить свой авторитет, защищая чистоту своего учения. Она делает это, прежде всего, чтобы уберечь верующих от искаженного понимания христианства.

В случае с Толстым важно отметить и следующее: он не просто выступал против Церкви, но и выдавал свое учение за истинное христианство, а свою кощунственную версию Евангелия за его перевод. Церковь же обвинял в том, что она исказила учение Христа. В этой ситуации Церковь не могла промолчать.

Глава V. Церковь и политика

73. Церковь сращивается с властью. Путин и Патриарх постоянно вместе. Это несовместимо с принципом отделения Церкви от государства

У Патриарха и Путина сложились очень теплые личные отношения, но они никогда не перерастают в сращивание между Церковью и государством. Патриарх Кирилл это постоянно и очень энергично подчеркивает, говоря о своих отношениях с Президентом России: «Мы достигаем общих позиций по чрезвычайно важным вопросам. Некоторые наши недоброжелатели называют это сращиванием Церкви и государства, но нет никакого сращивания – свидетельствую вам! Однако разговор Президента с Патриархом касается будущего России, духовного, нравственного состояния общества. Благодарю Бога за этот диалог, и, думаю, многие из нас видят его результаты».

Для того чтобы понять, каким бывает сращивание Церкви и государства, можно обратиться к примеру Церкви Англии. Ее «Верховным Правителем» (Supreme Governor) является монарх Великобритании – король или королева. Именно монарх по представлению премьер-министра назначает епископов и архиепископов на их должности. Двадцать шесть епископов Церкви Англии, включая Архиепископов Кентерберийского и Йоркского, по должности являются членами палаты лордов – верхней палаты британского парламента. Они напрямую участвуют в политической жизни страны.

В России принцип отделения Церкви от государства закреплен конституционно. Этот принцип действует и в других странах канонической ответственности Русской Церкви. Со стороны Церкви он строго соблюдается везде, со стороны государства не везде. Так, например, в Украине при президенте П. Порошенко государство напрямую вмешивалось в церковные дела. В современной России такое невозможно.

Взаимоотношения между Церковью и государством в России строятся на двух принципах: взаимного невмешательства во внутренние дела друг друга и соработничества в тех областях, где оно востребовано обеими сторонами.

Соблюдение первого принципа означает, что Церковь не участвует в политической борьбе, не ассоциирует себя с конкретной политической партией или программой, не поддерживает тех или иных кандидатов на государственные должности. Священники при рукоположении дают присягу, согласно которой не могут участвовать в политических партиях, движениях или акциях. Не могут они и занимать государственные должности, быть членами законодательных органов, быть сотрудниками спецслужб.

В свою очередь, государство не может вмешиваться в выборы Патриарха, в назначение должностных лиц Церкви, будь то епископы, настоятели приходов, церковные старосты, руководители синодальных отделов. В «Основах социальной концепции» говорится: «Государство не должно вмешиваться в жизнь Церкви, в ее управление, вероучение, литургическую жизнь, духовническую практику и так далее, равно как и вообще в деятельность канонических церковных учреждений, за исключением тех сторон, которые предполагают деятельность в качестве юридического лица, неизбежно вступающего в соответствующие отношения с государством, его законодательством и властными органами. Церковь ожидает от государства уважения к ее каноническим нормам и иным внутренним установлениям».

Соблюдение второго принципа описано в следующем параграфе документа: «Государство, в том числе светское, как правило, осознает свое призвание устроять жизнь народа на началах добра и правды, заботясь о материальном и духовном благосостоянии общества. Поэтому Церковь может взаимодействовать с государством в делах, служащих благу самой Церкви, личности и общества. Для Церкви такое взаимодействие должно быть частью ее спасительной миссии, объемлющей всестороннее попечение о человеке. Церковь призвана принимать участие в устроении человеческой жизни во всех областях, где это возможно, и объединять соответствующие усилия с представителями светской власти».

Многообразием общих задач, стоящих перед Церковью и государством, объясняется тот факт, что Церковь взаимодействует не только с Президентом, но и с исполнительной и законодательной ветвями власти, с государственными структурами, включая различные министерства и ведомства. На местном уровне архиерей, как правило, взаимодействует с губернатором и другими представителями региональной власти. Такое взаимодействие вполне естественно для страны, в которой семьдесят процентов населения – православные.