Текст книги "Неудобные вопросы о религии и Церкви"

74. Почему Церковь всегда поддерживает власть? Почему не критикует ее, не поддерживает оппозицию?

То, что Церковь не критикует власть, неверно. Церковь достаточно часто критикует власть за ее действия или, наоборот, бездействие. В качестве примера приведу борьбу Церкви за преподавание религии в российских школах. Диалог на эту тему с Министерством образования (а затем просвещения) длился многие годы, за это время сменилось несколько министров, а успехов удалось добиться лишь минимальных. Неудовлетворенность существующим положением Церковь неоднократно выражала публично.

Другой пример – борьба за сокращение числа абортов. Церковь стала голосом тех, кто лишен голоса, потому что лишен основополагающего права каждого человека – права на жизнь. Церковь неоднократно критиковала и продолжает критиковать государство за слишком мягкое, с ее точки зрения, законодательство в отношении абортов. Но пока добилась лишь незначительных уступок.

Помимо публичной критики власти Церковь пользуется различными механизмами непубличной критики, которая нередко бывает более результативной. Так, например, в беседе с губернатором местный архиерей может выразить несогласие с теми или иными готовящимися или уже принятыми решениями.

Кроме того, Церковь активно использует тот способ общения с властью, который с древних времен получил название «печалования». Как говорится в «Основах социальной концепции», Церковь «печалуется перед государственной властью о нуждах народа, о правах и заботах отдельных граждан или общественных групп. Такое печалование… осуществляется через устное или письменное обращение к органам государственной власти различных ветвей и уровней со стороны соответствующих церковных инстанций».

То, что Церковь не поддерживает оппозицию, верно лишь в том смысле, что Церковь вообще не поддерживает какие-либо политические партии. При этом Церковь открыта для людей, исповедующих любые политические взгляды, кроме откровенно шовинистических, античеловеческих и антицерковных. Примером такой открытости может послужить ежегодно проходящий под эгидой Церкви Всемирный Русский Народный Собор. Его почетным председателем является Патриарх, а выступают на нем, как правило, руководители всех политических партий, представленных в Думе, в том числе оппозиционных.

75. Церковь настояла на включении упоминания о Боге в Конституцию, а Путин это поддержал. Но ведь у нас светское государство. Нарушены права миллионов неверующих

Упоминание о Боге в Конституции поддержали все традиционные религии Российской Федерации, представленные в Межрелигиозном совете России: православные, мусульмане, иудеи и даже буддисты (несмотря на то, что в буддизме учение о Едином Боге отсутствует). Его также поддержали все христианские конфессии, представленные в Христианском межконфессиональном консультативном комитете: католики, лютеране, баптисты, адвентисты и другие. Таким образом, мнение о необходимости внесения упоминания о Боге в Конституцию является совокупным мнением всех традиционных религий и христианских конфессий страны, а не только Русской Церкви.

В советское время за веру в Бога и принадлежность к Церкви отправляли в концлагеря и расстреливали. В наше время, когда конституционно провозглашен и закреплен принцип свободы совести, никого не преследуют за религиозные убеждения (запрет на деятельность секты «свидетелей Иеговы» был связан не с учением этой секты, а с тем, что она занималась пропагандой экстремизма, тем самым нарушая закон). И на риторический вопрос известного телеведущего о том, не грозит ли ему уголовное преследование за атеизм, может быть только отрицательный ответ.

В России есть как верующие, так и неверующие. Но верующих сегодня – абсолютное большинство. И упоминание о Боге в Конституции отражает их убеждения. При этом оно не нарушает права неверующих, поскольку не имеет никаких юридических последствий, подобно тому, как трехцветный флаг не нарушает права тех, кто хотел бы, чтобы в России сохранялся советский красный флаг, а президентская форма правления не нарушает права тех, кто желал бы восстановления монархии.

Упоминание о Боге имеется в конституциях многих стран мира, в которых проживают представители разных конфессий, а также неверующие. Список этих стран очень внушителен, он включает многие страны, где государство является светским и где действует принцип свободы совести.

Выступая на совместном заседании Межрелигиозного совета России и Христианского межконфессионального консультативного комитета, Патриарх Кирилл сказал: «Во многих конституциях государств во всех частях света, как с христианским, так и с мусульманским большинством, содержится упоминание Бога в Конституции и в клятвах глав государства. Это ни в какой мере не подрывает принцип светскости там, где он является основополагающим, как и в нашей стране. Наши мусульманские братья используют в молитвах слово “Аллах”, как и наши православные братья, молящиеся на арабском языке, также называют Бога на своем родном языке Аллахом. Поэтому упоминание Бога нисколько не умаляет одни традиционные религии по отношению к другим».

76. Церковь учит, что «всякая власть от Бога». А если власть безбожная, если она антинародная, если призывает к действиям, несовместимым с христианством, то и тогда ей надо безропотно повиноваться?

Принцип лояльности государственной власти был заложен в основу христианства с самого его зарождения. В Евангелии рассказывается, как Иисусу показали монету с изображением кесаря (императора) и спросили, позволительно ли давать ему подать. Иисус ответил: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21). На суде у римского префекта Понтия Пилата Иисус сказал ему: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше» (Ин. 19:11).

Учение Иисуса оказало большое влияние на становление христианской социально-политической мысли. Апостол Петр писал: «Бога бойтесь, царя чтите» (1 Пет. 2:17). Данное изречение является частью пространного наставления, которое Петр давал адресатам своего послания: «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро» (1 Пет. 2:13–14).

Апостол Павел развивает это учение еще более подробно: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13:1–5).

Важно отметить, что апостолы Петр и Павел призывают к лояльности и покорности той самой языческой власти, под которой Иудея находилась во времена Иисуса Христа. Эта позиция восходит к ветхозаветному представлению о том, что земной властитель, даже язычник и иноверец, поставлен от Бога и выполняет волю Божью. Согласно Ветхому Завету, Бог является Источником всякой власти на земле: Он «низлагает царей и поставляет царей» (Дан. 2:21). Сопротивление светской власти необходимо только в том случае, когда она требует отступления от веры (Дан. 3:16–18) или от «отеческих законов» (2 Мак. 7:1–41). В этом случае от верующего требуется готовность сопротивляться власти вплоть до смерти.

Христиане последующих поколений не внесли изменений в то представление о природе земной власти, которое было сформулировано в апостольскую эпоху. Во II–III веках христиане доказывали свою покорность римской власти в многочисленных апологетических сочинениях. При этом многие из них с готовностью принимали смерть, когда от них требовали отречения от Христа или принесения жертвы императору как божеству. Такую позицию Церковь сохранила на все последующие времена. Ее краткое изложение содержится в словах Иоанна Златоуста (IV век): «Когда ты слышишь “отдавайте кесарево кесарю”, понимай под этим только то, что нисколько не вредит благочестию; все противное благочестию не есть уже дань кесарю, но дань и оброк дьяволу».

В соответствии с учением Христа, апостолов и святых отцов в «Основах социальной концепции» говорится: «Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах. Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению».

Эти слова дают четкий ответ на вопрос о том, как христианин должен реагировать на антинародную и безбожную власть. В гражданских делах христианин обязан повиноваться любой государственной власти. Но если эта власть навязывает атеистическую идеологию, призывает к антицерковным действиям или поступкам, противоречащим христианской нравственности, член Церкви не может ей в этом повиноваться.

77. В советское время Церковь была подчинена государству, а многие епископы и священники были сотрудниками КГБ

В советское время Церковь была гонимой, и государство использовало разнообразные средства, чтобы ее уничтожить или, по крайней мере, минимизировать ее влияние на народ. В 1920-е годы Церковь подвергалась массовым репрессиям: епископов и священников расстреливали, храмы закрывали и взрывали, было запрещено религиозное образование. Фактически вся деятельность Церкви была под запретом государства.

В 1927 году митрополит Сергий, возглавлявший Церковь в должности заместителя Патриаршего Местоблюстителя, опубликовал декларацию, в которой изложил основные принципы существования Церкви в советском государстве: «Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи».

Эта декларация вызвала брожение в среде епископата и духовенства: часть церковного клира отделилась от митрополита Сергия и перестала поминать его за богослужением.

Главной целью декларации было спасти Церковь от преследований, создать для ее существования в безбожном государстве легальные основания. Цель была достигнута лишь частично. Гонения продолжились, и к концу 1930-х годов в Советском Союзе оставалось лишь около сотни действующих храмов. Однако Церковь не исчезла, и во время войны благодаря ее патриотической позиции отношение к ней государства стало меняться.

В послевоенные годы Церковь пользовалась относительным благополучием. При этом церковная жизнь находилась под полным контролем государства. Церковь по-прежнему оставалась ограниченной в правах, а атеизм оставался официальной государственной идеологией.

В годы правления Хрущева Церковь вновь подверглась гонениям. Теперь уже священников и епископов не расстреливали, как это было в 20-е и 30-е годы, но был взят курс на дискредитацию Церкви, в том числе через отречение от нее тех, кто пользовался в ней авторитетом. Так, например, публично отрекся от Церкви профессор Ленинградской духовной академии протоиерей Александр Осипов. Отречение выглядело внезапным и неожиданным, однако на самом деле тщательно и долго готовилось сотрудниками госбезопасности.

В хрущевскую и брежневскую эпоху имели место случаи, когда в Церковь специально внедряли человека для того, чтобы, пробыв в ней несколько лет, он затем публично отрекался от нее. Однако, несмотря на все старания властей, такие случаи были единичными. Церковная среда умела распознавать инородное тело и отторгать его.

В 1990-е годы, после распада Советского Союза, в средствах массовой информации муссировалась тема сотрудничества священников с КГБ. Утверждалось, что чуть ли не каждый второй священник был сотрудником спецслужб. Были опубликованы даже клички некоторых высокопоставленных священнослужителей, использовавшиеся спецслужбами в переписке.

Однако тот факт, что некоторые священнослужители имели такие клички, еще не означал, что они были полноценными агентами или осведомителями. Нельзя забывать о том, что даже в поздний советский период вся деятельность Церкви по-прежнему находилась под строжайшим контролем светской власти, которая осуществляла его через уполномоченных Совета по делам религий, а также через разветвленный аппарат КГБ. Священнослужители, особенно высшего ранга, привлекались к сотрудничеству со спецслужбами, однако это сотрудничество в абсолютном большинстве случаев носило вынужденный и формальный характер. Например, архиерей был обязан информировать «органы» – напрямую или через уполномоченного – о текущих делах епархии, получать разрешение на рукоположение тех или иных лиц.

Таковы были условия, на которых Церковь могла легально существовать в Советском Союзе, и ради сохранения Церкви священнослужители шли на такого рода сотрудничество с безбожной властью. Но никакого предательства веры и Церкви в этом сотрудничестве не было. Наоборот, все силы Церкви были направлены на то, чтобы сохранить веру в безбожном государстве, дать возможность верующим, пусть и в стесненных условиях, исповедовать Христа и жить полноценной духовной жизнью.

78. Церковь выступает за мир, а при этом освящает оружие. Как одно с другим совмещается?

Церковь выступает против войны, но заботится о воинах как тех, кто особенно нуждается в молитве и поддержке. «Чин благословения воинских оружий», практиковавшийся в царской России, относился к личному оружию воина, которое он должен был использовать для защиты веры, царя и Отечества. Согласно тексту этого чина, не всякое оружие может быть освящено, но только то, которое используется «к защищению и заступлению истины Христовы», «ко укреплению и заступлению Церкви… сирых же и вдовиц».

Воин всегда воспринимался в Церкви как заступник и защитник, к воинам всегда было в Церкви особое отношение – бережное и заботливое. Многие святые воины изображаются на иконах с оружием. Например, святой Георгий Победоносец чаще всего изображается с копьем, которым он поражает дракона. Святой князь Александр Невский на иконах нередко держит меч.

Существование чина освящения личного оружия, которое военнослужащий призван использовать для защиты веры и Отечества, для защиты угнетаемых и малоимущих, не означает того, чтобы любое оружие могло освящаться служителями Церкви. В проекте документа «О благословении православных христиан на исполнение воинского долга», подготовленном в Межсоборном Присутствии и 3 февраля 2020 года разосланном в епархии на обсуждение, говорится: «Не отражено в традиции Православной Церкви и не соответствует содержанию самого Чина благословения воинских оружий, а потому должно быть исключено из пастырской практики использование данного чинопоследования для “освящения” любых разновидностей оружия, употребление которого может повлечь за собой гибель неопределенного количества людей, в том числе оружия неизбирательного действия и оружия массового поражения. Вместе с тем уместно благословение средств передвижения, используемых военными на суше, на воде или в воздухе, ибо при этом испрашивается у Господа не “освящение” пушек, реактивных снарядов или средств бомбометания, но охранение воинов».

Изложенная позиция отражает сложившийся внутри Церкви консенсус относительно применения Чина благословения воинских оружий. Если документ по итогам обсуждения будет принят Архиерейским Собором, данная позиция станет официальной позицией Русской Церкви.

79. Почему Церковь не выступает против смертной казни? Разве ее долг «печалования» не предполагает заботу о том, чтобы смертная казнь была отменена?

На этот вопрос дан ответ в «Основах социальной концепции»: «Особая мера наказания – смертная казнь – признавалась в Ветхом Завете. Указаний на необходимость ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви. Вместе с тем Церковь часто принимала на себя долг печалования перед светской властью об осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания. Более того, христианское нравственное влияние воспитало в сознании людей отрицательное отношение к смертной казни. Так, в России с середины XVIII века до революции 1905 года она применялась крайне редко. Для православного сознания жизнь человека не кончается с телесной смертью – именно поэтому Церковь не оставляет душепопечения о приговоренных к высшей мере наказания».

Далее в документе говорится: «Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния. К тому же очевидно, что наказание смертью не может иметь должного воспитательного значения, делает непоправимой судебную ошибку, вызывает неоднозначные чувства в народе. Сегодня многие государства отменили смертную казнь по закону или не осуществляют ее на практике. Помня, что милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, Церковь приветствует такие шаги государственных властей. Вместе с тем она признает, что вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества».

В настоящее время в большинстве стран, входящих в каноническую территорию Русской Православной Церкви, смертная казнь отменена, либо введен на нее мораторий. Время от времени, особенно после громких преступлений, получающих широкую огласку, а также после террористических актов, возобновляется дискуссия о необходимости смертной казни. В этой дискуссии Церковь занимает позицию, отраженную в ее официальных документах.

В истории нашего Отечества было время, когда смертная казнь применялась в массовом порядке, – не только по отношению к уголовным преступникам, но и по отношению к тем, кого объявляли неблагонадежными в политическом отношении. Многие священнослужители и простые верующие были расстреляны только за то, что они верили во Христа и принадлежали к Церкви. Многие другие категории граждан, включая членов партии, были казнены по приговору «тройки» НКВД, то есть фактически без суда и следствия. Счет расстрелянным шел на сотни тысяч.

Страшным памятником сталинской эпохи является Бутовский полигон, на котором в 1930-х годах многие тысячи людей были расстреляны по обвинению в шпионской, контрреволюционной и антисоветской деятельности. Здесь, бок о бок с людьми зрелого возраста и глубокими стариками, расстреливали студентов и даже школьников (при Сталине был принят закон о допустимости смертной казни для подростков начиная от 12 лет). Самым младшим из расстрелянных на Бутовском полигоне было 15, 16 или 17 лет: таких здесь было уничтожено несколько десятков. 18–20-летних расстреливали сотнями.

Осужденных привозили в крытых грузовых машинах, куда вмещалось до 50 человек, заводили в барак, проверяли их личность по фотографиям и документам. Процедура проверки и переклички могла длиться несколько часов. На рассвете осужденных ставили на край глубокого рва; стреляли из пистолета в упор, в затылок. Тела убитых сбрасывали в ров и при помощи бульдозера засыпали землей.

Значительную часть расстрелянных составляли «церковники» – епископы, священники, монахи, монахини и миряне, обвиненные в принадлежности к «церковно-монархической организации». Большинство расстрелянных по этой статье принадлежало к Русской Православной Церкви: в числе Бутовских новомучеников – шесть архиереев, более трехсот священников, диаконы, монахи и монахини, псаломщики и регенты церковных хоров. Среди казненных в Бутово за религиозные убеждения были старообрядцы, баптисты, мусульмане, иудеи.

Бутовская фабрика смерти работала безостановочно. Массовые казни начались в августе 1937 года и продолжались до октября 1938-го. Как правило, в течение одного дня расстреливали не менее ста человек; в иные дни расстреливали по 300, 400, 500 и более. 17 февраля 1938 года расстреляли 502 человека, а 28 февраля – 562. Всего за 15 месяцев было расстреляно более 20 тысяч человек. Их кости до сего дня лежат на Бутовском полигоне, покрытые тонким слоем земли.

Я привел лишь один пример, но таких фабрик смерти было множество на территории Советского Союза. Впоследствии многие из расстрелянных в те годы были реабилитированы. Но реабилитация не может вернуть человеку жизнь. Она может лишь восстановить его доброе имя.

Для страны, имеющей такой страшный опыт, отмена смертной казни является, помимо всего прочего, данью памяти тем, кто в результате судебной ошибки или сознательного подлога потерял жизнь. Трагедии, подобные той, что произошла в сталинскую эпоху, не должны повторяться.

В то же время, в условиях растущей террористической угрозы, вопрос об уничтожении террористов ставится обществом все более и более остро, так же, как и вопрос об ужесточении наказания для них. В 2011 году норвежский террорист Андерс Брейвик совершил серию терактов, жертвами которых стали 77 человек. Террорист был приговорен к максимальному сроку тюремного наказания в 21 год. Свой срок он отбывает в трехкомнатной тюремной камере, где имеет все необходимое для комфортной жизни. Многие родственники погибших считают приговор слишком мягким и справедливо опасаются, что, выйдя на свободу по истечении тюремного срока, террорист вернется к преступной деятельности.