Текст книги "Неудобные вопросы о религии и Церкви"

26. Церковь учит, что смерть Иисуса на кресте была искупительной и спасительной. Но неужели Бог не мог спасти людей менее жестоким способом? Почему Богу Отцу понадобилось принести в жертву Своего Сына?

Спасение – важнейший термин христианского богословия. Боговоплощение, согласно Символу веры, произошло «ради нашего спасения». Для этой же цели Сын Божий жил на земле, совершал чудеса, наставлял людей, пострадал, умер на кресте и воскрес из мертвых.

Человек не может спастись своими силами: это один из основных постулатов христианского богословия. Чтобы спастись и достичь соединения с Богом, нужен Спаситель. Таким Спасителем для всего человеческого рода стал Иисус Христос, пострадавший и умерший за людей. Его божественная благодать спасает тех, кто уверовал в Него и живет по Его заповедям.

Спасение в христианстве понимается не просто в том смысле, что Бог пришел к людям на помощь. Бог – не Тот, Кто бросает спасательный круг утопающему и сочувственно смотрит, как тот выкарабкивается из воды: Он Сам ввергает Себя в штормовые воды человеческой жизни, чтобы человек мог ухватиться за Него и спастись.

Христианство говорит людям: хватайтесь за Бога, держитесь за Него крепко, не отпускайте Его – и вы никогда не утонете. Именно такой образ Бога – не просто сочувствующего на дистанции, но разделяющего с человеком все скорби и испытания его жизни, – открывает людям Богочеловек Иисус Христос.

Жизнь, страдания и смерть Иисуса Христа стали новым откровением Бога о человеке. Явив человечеству лик Божий, Иисус одновременно явил ему лик подлинного человека. Он показал, каким может и каким должен быть человек. Для христиан Иисус Христос – абсолютный идеал духовного и нравственного совершенства.

Страдания и смерть Иисуса Христа стали новым откровением Бога о Самом Себе. Они явили лик Божий таким, каким люди никогда его не видели. Бог, проливающий кровь за людей, страдающий и умирающий на кресте в страшных мучениях, – такого Бога человечество узнало впервые.

Христианский Бог – не тот, которого проповедуют философы-деисты: создавший мир, установивший в нем естественные законы, но затем удалившийся и предоставивший миру развиваться в соответствии с этими законами. И это не просто Бог, Которого являет Ветхий Завет: активно вмешивающийся в человеческую жизнь, совершающий чудеса и знамения, но при этом остающийся далеким и недоступным, недостижимым, непостижимым и невидимым, вызывающим страх, трепет и ужас. Христианство открыло того же Бога по-иному: Он не взирает на страдания человека с небесных высот, но Сам входит в гущу человеческих страданий, принимая их на Себя и умирая за людей.

27. Поверить в то, что Иисус воскрес, невозможно. Либо Он не воскрес, либо Он не умирал. Может быть, Он просто впал в летаргический сон, а потом, когда Его сняли с креста, ожил? В современной научной литературе по Евангелиям много интересных гипотез, позволяющих объяснить, как появилась вера в воскресение Христа

История воскресения из мертвых Иисуса Христа лежит в самой сердцевине христианства. Если вынуть из него эту историю, оно перестает быть самим собой. Апостол Павел писал коринфским христианам: «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15:14). Павел не боится заявить о том, что без веры в воскресение христианство не имеет никакого смысла: в этом случае напрасна и проповедь апостолов, и вера тех, кто на нее откликнулся. Разве недостаточно следовать нравственным принципам, установленным Христом, исполнять Его заповеди? Оказывается, нет. Вера в воскресение Христа – вот ключ к пониманию и Его личности, и Его учения.

Не случайно противники христианства на протяжении веков главным объектом своих нападок делали именно эту историю, объявляя ее вымышленной и предлагая различные альтернативные версии того, что могло произойти с Иисусом и Его общиной после смерти. Одна из таких версий: распятый Иисус не умер, а впал в летаргический сон или глубокий обморок. После того, как Его тело было положено в пещеру, прохладный воздух и запах благовоний помогли Ему очнуться, а благодаря землетрясению от гробницы отвалился камень. Сбросив погребальные пелены, Иисус переоделся в лежавшую там одежду садовника. Такие идеи развивали некоторые немецкие рационалисты XIX века.

Данная теория, однако, вызвала острую критику вскоре после своего появления даже в среде теологов-рационалистов. Один из них, автор книги «Жизнь Иисуса» Д. Штраус писал по этому поводу: «Вышедший из гроба полуживым, ходящий в болезненном виде, нуждающийся во врачебных пособиях и уходе, и, наконец, изнемогающий от томительных страданий, Иисус Христос никак не мог бы произвести на учеников то впечатление победителя смерти и владыки жизни, которое послужило основанием всей дальнейшей их деятельности. Такое возвращение к жизни только ослабило бы впечатление, какое Иисус производил на учеников при Своей жизни и смерти, исторгло бы у них плачевные вопли, но никак не могло бы их скорбь превратить в воодушевление, их почтение к Нему довести до обожания».

Пожалуй, наиболее живучими оказались теории, согласно которым повествования Евангелий о воскресении Христа следует понимать метафорически – как свидетельства о том, что память об Иисусе бережно хранилась в сердцах Его последователей. В той или иной степени эти теории восприняты многими современными авторами из либерального лагеря.

Один из этих авторов, Дж. Д. Кроссан, считает, что изначальное «Евангелие креста», лежавшее в основе Евангелия от Марка, не содержало в себе описаний явлений воскресшего Иисуса. И хотя в Евангелиях от Матфея, Луки и Иоанна явления Воскресшего описываются, сами евангелисты якобы не одобряли эти рассказы. Хромая логика неизбежно приводит к кривым выводам. Основанная на голословных утверждениях и подкрепленная лишь гипотетическими источниками замысловатая и искусственная конструкция призвана доказать, что никакого воскресения не было.

Однако если вера в воскресение Христа не была изначальной частью христианской проповеди, то как эта вера могла появиться? Если воскресение не было историческим событием, то откуда взялась та уверенность в воскресении, которой пронизана вся раннехристианская проповедь?

Уникальность евангельских повествований заключается в том, что все они описывают события, имевшие место в истории. Вопреки мнению тех, кто считает, что воскресение Христа было исключительно предметом веры, а не историческим событием, евангелисты утверждают прямо противоположное: оно было историческим событием, и именно это событие стало для учеников главным доказательством того, что распятый и умерший на кресте Иисус был Мессией-Христом, Спасителем мира и воплотившимся Богом.

В то же время воскресение всегда оставалось и будет оставаться предметом веры. Даже в общине учеников поначалу были сомневающиеся и терзаемые неверием. Евангелисты не только этого не скрывают, но каждый из них по-своему это подчеркивает (Мф. 28:17; Мк. 16:14; Лк. 24:21, 37; Ин. 20:25). Тем не менее явления воскресшего Иисуса были достаточно многочисленными, чтобы сомнения рассеялись и на их место пришла твердая убежденность в факте воскресения – убежденность, которая духовно оплодотворила первохристианскую общину, дала ей второе дыхание после ухода ее Основателя.

Сомневающиеся и неверующие всегда были и всегда будут. Верить или не верить в историчность евангельских свидетельств – дело выбора каждого человека. Но нельзя не увидеть глубокую внутреннюю недоброкачественность в выводах авторов тех произведений научной и художественной литературы, в которых рассматриваются евангельские сюжеты, но при этом ставится под сомнение или отвергается достоверность свидетельства евангелистов. Добровольно покидая твердую почву свидетельств очевидцев, основанных на неопровержимых (по крайней мере, с точки зрения самих очевидцев) исторических фактах, такие авторы становятся на зыбкий грунт домыслов и спекуляций, начинают выдвигать фантастические гипотезы, вынуждены придумывать несуществующие источники и слепо верить в них.

Чудо воскресения Христа продолжает вдохновлять миллионы людей. Что заставляет их верить в это главное чудо евангельской истории и в пасхальную ночь тысячами собираться в храмах, чтобы услышать, как священник торжественно и многократно возглашает: «Христос воскресе!»? И почему, когда звучит этот ликующий возглас, на лицах людей появляются слезы радости, и они с не меньшим ликованием восклицают: «Воистину воскресе!» – будто факт воскресения из мертвых некоего иудея, распятого на кресте две тысячи лет назад, имеет какое-то отношение к их личной жизни, будто в их собственной семье произошло что-то особое, экстраординарное, заставляющее их испытывать радость, умиление, восторг?

Ответить на эти вопросы можно только изнутри Церкви, став ее членом и на собственном опыте испытав ее оживотворяющее и спасительное действие. Несмотря на всю антицерковную и антихристианскую пропаганду, которая существует в мире, вера в воскресение Христа объединяет более двух миллиардов людей на нашей планете. И к этой вере ежедневно присоединяются тысячи людей, так что христианство продолжает оставаться не только самой многочисленной, но и самой быстрорастущей религией.

28. Христианская нравственность, как она изложена в Евангелии, нереалистична. Разве может нормальный мужчина не испытывать вожделение к женщине? А уж советы вырвать глаз, отрубить себе руку или себя оскопить – это вообще какой-то мазохизм

В учении Христа представлен нравственный идеал, на который христианину предлагается ориентироваться. Но, в отличие от фарисеев, которые имели рекомендации на все случаи жизни, Христос не оставил Своим ученикам детального и исчерпывающего свода нравственных правил. Он лишь указал им основные векторы духовного развития, изложил главные принципы, на которых они призваны строить свои взаимоотношения с Богом и друг с другом.

Иисус часто говорил метафорическим языком, и не все Его слова следует понимать буквально. Вырвать глаз и отрубить руку (Мф. 5:29–30) – это метафоры, призванные проиллюстрировать решительность, с которой христианин призван противостоять соблазнам.

Слова Иисуса о скопцах ради Царствия Небесного (Мф. 19:12) тоже не должны пониматься буквально: речь в них идет о людях, которые добровольно воздерживаются от вступления в брак. Это учение Христа нашло воплощение в монашеской традиции. Монахи дают обет безбрачия, но отнюдь не оскопляют себя.

В словах Иисуса о том, что «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28), имеется в виду женатый мужчина, засматривающийся не на свою жену. Эти слова направлены на то, чтобы оградить целостность и неприкосновенность брачного союза. Говоря о браке, Иисус не только предостерегал против развода и прелюбодеяния, но и касался тех уклонений от супружеской верности, которые относятся исключительно к мысленной или эмоциональной сфере жизни человека. Именно в этой сфере Он призывал искать решение проблем, проявляющихся в конкретных греховных деяниях и ведущих к распаду брачного союза.

В Своих поучениях Иисус нередко обращается к тому, что происходит внутри человека, к его сердцу. Именно там сокрыт источник преступлений и грехов. По словам Иисуса, «из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15:19).

Обращенность к внутреннему миру человека, к тайникам его души и сердца – важнейший аспект учения Иисуса о браке, разводе, прелюбодеянии и вожделении. Грехи, касающиеся половой сферы, лишь на первый взгляд являются грехами плоти. Источники этих грехов лежат в душевной области, в сердце человека. Иисус призывает не просто избегать греховных поступков, но и бороться с теми помыслами и чувствами, которые к ним приводят.

29. Подставлять левую щеку, когда тебя ударяют по правой, разве не значит спасовать перед злом? А любить врагов – как это возможно? Если бы наши отцы и деды, воевавшие с немцами, их любили, как бы мы победили в войне?

Слова Иисуса Христа о непротивлении злу силой нередко толкуются ошибочно. Может ли христианин служить в армии, защищать отечество с оружием в руках, убивать людей ради спасения своих близких? Лев Толстой отвечал на эти вопросы отрицательно. Он проповедовал радикальный пацифизм, оправдывая свои идеи словами Иисуса Христа о необходимости подставлять левую щеку, когда тебя ударили в правую.

Отказ от службы в армии по религиозным убеждениям практикуется в некоторых современных религиозных общинах и сектах. Однако абсолютное большинство христиан – и православных, и католиков, и протестантов – исходят из иного понимания христианского учения. Призывы Иисуса к миротворчеству и к непротивлению злу силой они воспринимают как относящиеся к сфере межличностных отношений и не распространяющиеся на ситуацию войны: в этой ситуации действуют особые правила.

Чтобы понять, как учение Иисуса о непротивлении злу может применяться на практике, надо посмотреть на Его собственный пример, а затем на то, как это учение комментируется в христианской традиции. С одной стороны, в Иисусе мы видим пример непротивления злу силой: наивысшей точкой этого непротивления является Его смерть на кресте. С другой стороны, рассматривая отдельные эпизоды из жизни Иисуса, мы отнюдь не видим в Нем безоговорочной пассивности перед злом и агрессией. Зная о том, что Ему предстоит умереть за людей, Он, тем не менее, предпринимает усилия для спасения Своей жизни.

Начало Его служения ознаменовано эпизодом, рассказанным Лукой: слова Иисуса, произнесенные в капернаумской синагоге, вызвали ярость слушателей, которые, «встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его; но Он, пройдя посреди них, удалился» (Лк. 4:28–30). В Евангелии от Иоанна приводится случай, когда иудеи хотели побить Иисуса камнями, но Он спросил их: «Много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?» (Ин. 10:31–32). Затем они попытались схватить Его, но Он «уклонился от рук их» (Ин. 10:39).

В этих эпизодах Иисус предстает отнюдь не как пассивный пацифист: Он предстает как Человек, Который не сопротивляется злу силой, но при этом не пасует перед злом, а старается доказать Свою правоту. Более того, в Евангелии от Иоанна рассказывается, как, когда слуга первосвященника на суде ударил Иисуса по щеке, Он сказал: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. 18:23). В ответ на пощечину Иисус не только не подставил другую щеку, но еще и оспорил право слуги наносить Ему удар.

Одного этого эпизода было бы достаточно, чтобы показать, что слова Иисуса не следует понимать буквально. Его поведение в данном и в других перечисленных случаях трудно отождествить с таким безоговорочным пацифизмом, который предполагает полную пассивность перед лицом зла.

В отношении службы в армии в христианской традиции сложилось твердое убеждение в том, что такая служба не только не противоречит учению Христа, но и является подвигом. В «Основах социальной концепции» говорится: «Признавая войну злом, Церковь все же не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хотя и нежелательным, но вынужденным средством. Православие во все времена относилось с глубочайшим почтением к воинам, которые ценой собственной жизни сохраняли жизнь и безопасность ближних. Многих воинов Святая Церковь причислила к лику святых, учитывая их христианские добродетели и относя к ним слова Христа: “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15:13)».

Заповедь о любви к врагам можно назвать квинтэссенцией всей христианской нравственности: в ней, как в фокусе, отражены другие заповеди Иисуса. Но эту заповедь следует рассматривать прежде всего в контексте отношений одного конкретного человека к тем, кто его окружает. Иисус призывает не делить окружающих на друзей и врагов, а видеть в каждом ближнего и относиться к нему по-доброму.

Основная мысль Иисуса: отношение к человеку не должно зависеть от его отношения к нам; любовь не должна быть только взаимной; добро не может быть только ответным. В проявлении любви и делании добра христианин призван занимать проактивную, а не реактивную позицию: он должен не просто реагировать на чувства и поступки других, но сам становиться источником любви и добра.

Учение Христа о любви к врагам не следует распространять на ситуацию войны. Известны слова святителя Филарета Московского, которыми он завершил свою проповедь о любви к врагам: «Гнушайтесь врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите врагов ваших». Эти слова, во-первых, отражают тот общий принцип, которым всегда руководствовалась Церковь в своем отношении к еретикам, безбожникам и богохульникам; во-вторых, указывают на ситуацию, в которой заповедь о любви к врагам не может быть применима: ситуацию войны. Здесь вступает в силу иная логика, начинают действовать иные законы.

Если внимательно вчитаться в слова Иисуса, мы увидим, что слова «любите врагов ваших» являются общим принципом, который затем конкретизируется в трех других призывах: «благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5:44). Все три призыва очевидным образом относятся к сфере личной нравственности. При этом лишь один предполагает конкретные действия («благотворите»), два других («благословляйте» и «молитесь») скорее говорят об умонастроении человека, его внутреннем расположении. Здесь никоим образом не затрагивается ситуация войны, и извлекать из этих призывов основание для отказа от борьбы с вооруженным противником было бы откровенной натяжкой.

Когда гитлеровские войска напали на Советский Союз 22 июня 1941 года, тогдашний глава Русской Церкви митрополит Сергий стал первым, кто призвал народ сплотиться против врага. В своем радиообращении он говорил: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг… Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины». Свое обращение митрополит Сергий закончил простыми, но пророческими словами: «Господь нам дарует победу».

Вскоре после начала войны по призыву митрополита Сергия по всей Церкви начался сбор средств на создание танковой колонны имени Дмитрия Донского. На собранные средства было построено 40 танков, из которых, по официальным данным, было уничтожено более 1400 немецких солдат, 40 вражеских орудий, более 100 пулеметов, 17 бронетранспортеров, более 100 автомобилей. Экипажи этих же 40 танков уничтожили или захватили целыми 38 вражеских танков.

На протяжении всей войны Церковь была вместе с народом. Священники благословляли воинов на ратный подвиг, помогали раненым, уносили с поля боя убитых, участвовали в партизанском движении. Среди послевоенного духовенства Русской Церкви было немало ветеранов Великой Отечественной войны.

Глава III. Церковь и современность

30. Церковь отстала от жизни. Пример – то, как она принижает роль женщины. В семье, по мнению церковников, должен сохраняться отживший патриархальный уклад: «жена да боится своего мужа». Разве можно в XXI веке жить по законам Домостроя?

В свое время именно христианство радикальным образом пересмотрело тот взгляд на семью, который существовал в древнем Израиле и других патриархальных обществах. Ветхозаветное брачное право было построено на представлении о том, что жена является собственностью мужа. В Законе Моисеевом написано: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего… ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его… ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:17; ср. Втор. 5:21). Жена здесь стоит в одном ряду с домом, рабами, волом, ослом и прочим имуществом.

Закон Моисеев гораздо более суров к женщинам, чем к мужчинам. Двойные стандарты в отношении мужчин и женщин в браке существовали во многих патриархальных обществах. Они отражены в греко-римском праве, которое оказывало определенное влияние на иудейскую традицию, и исходят из общераспространенного в Древнем мире представления о женщине как существе, всецело подвластном мужчине. Вступление в брак воспринималось как освобождение женщины из-под власти отца и переход под власть мужа. Честь мужчины в значительной степени основывалась на чистоте женщин, с которыми он находился в родственной связи: матери, сестер, жены, дочерей. От самого мужчины чистота не требовалась.

В христианстве мужчина и женщина представлены как имеющие равные права и возможности в семье. Если в Ветхом Завете жена представлена как собственность мужа, то в учении Иисуса Христа муж и жена предстают как имеющие общую ответственность за сохранение целостности брака. По учению Христа, не только муж имеет право рассчитывать на верность жены, но и жена на верность мужа.

Что же касается слов апостола Павла, то, чтобы их понять, нужно их процитировать целиком: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос Глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя… Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф. 5:22–33).

В этих словах не следует видеть лишь отражение древнего патриархального уклада, в соответствии с которым муж является главой семьи, а женщина занимает подчиненное положение. Акцент делается прежде всего на супружеской верности: любовь мужа к жене должна быть жертвенной, он должен заботиться о ней и любить ее по образу жертвенной и самоотверженной любви Христа к Церкви, а жена должна стремиться ни в чем не оскорбить мужа. Слова «да боится» можно перевести как «да уважает». Из слов Павла следует, что уважение супругов друг к другу должно быть взаимным.

Церковь учит, что перед Богом все равны – и мужчины, и женщины. Однако она исходит из того, что в семье у мужа и жены разные функции, разные призвания. Только женщина может быть матерью, и только мужчина отцом. В этом не проявляется какое бы то ни было ущемление прав одной или другой половины в браке. Речь идет не о неравных правах, а именно о разных служениях и о разной ответственности.

Отношение христианства к женщине с достаточной полнотой раскрыто в «Основах социальной концепции». Здесь говорится: «В дохристианском мире бытовало представление о женщине как о существе низшего порядка в сравнении с мужчиной. Церковь Христова во всей полноте раскрыла достоинство и призвание женщины, дав им глубокое религиозное обоснование… С самого начала бытия церковной общины женщина деятельно участвует в ее устроении, в литургической жизни, в трудах миссии, проповедничества, воспитания, благотворительности».

Согласно документу, «высоко оценивая общественную роль женщин и приветствуя их политическое, культурное и социальное равноправие с мужчинами, Церковь одновременно противостоит тенденции к умалению роли женщины как супруги и матери. Фундаментальное равенство достоинства полов не упраздняет их естественного различия и не означает тождества их призваний как в семье, так и в обществе».

Церковь не призывает «жить по законам Домостроя». В то же время Церковь устами своих служителей последовательно и на разных уровнях выступает за сохранение традиционного семейного уклада, видя в нем залог духовного здоровья как отдельных наций, так и всего человечества. И если Церковь выступает против такой формы эмансипации женщины, при которой утрачивается представление о ее призвании к супружеской верности и материнству, то это происходит не из-за неуважения к женщине, но, наоборот, из заботы о ней и ее потомстве. И когда Церковь выступает против усыновления детей однополыми парами, то она это делает во имя сохранения традиционного семейного уклада, обеспечивающего счастье всем членам семьи, включая отца, мать и их детей.