Текст книги "Молитва Господня"

Шестое прошение: «И не введи нас во искушение»

После пятого прошения о грехах мы дошли до искушения к ним. Ведь всякий грех начинается с искушения. В предыдущем прошении мы просим прощения в совершённых уже грехах, а теперь Господь учит нас тому, как избежать [их, как сделать так], чтобы мы их лучше бы и не творили. Вот для того Он и наставляет нас, чтобы избавить от повода к ним. Искушение может приходить и не от нас. Что обычно разумеется под этим словом? Всё то, что может соблазнить нас, привлечь, подтолкнуть ко греху, к совершению его. Таковыми причинами могут быть тысячи поводов. Но все они подведены у апостола Иоанна Богослова под одно слово: «мир». «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (или к Отцу), – говорит он (1 Ин. 2, 15). Что же? Неужели Богом созданный мир служит к нашему соблазну? Если бы это было так, тогда мы могли бы винить Самого Господа. – Это никак невозможно! «В искушении никто не говори: Бог меня искушает! Потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого», – пишет апостол Иаков (Иак. 1, 13).

Почему же «мир» искушает нас? – Потому что теперь «весь мир во зле лежит», – говорит апостол Иоанн (1 Ин. 5, 19). Что это значит? Мир создан благим; но вследствие грехопадения первых людей и они, и даже физический мир впали во зло; настоящее состояние мира – есть падшее, ненормальное. Дело Спасителя в том и состоит, чтобы восстановить весь мир в то идеальное состояние, каким он был создан по намерению Божию. «Нынешние временные страдания, – говорит апостол Павел, – ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас; ибо тварь (мир) с надеждою ожидает откровения сынов Божиих… и сама освобождена будет от рабства тлению в свободу славы чад Божиих… И мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8, 18–23).

Но этого мы лишь «ожидаем» (2 Пет. 3, 13). Теперь же мир ещё лежит «во зле»; не сам мир зло, а он только – «лежит во зле», подобно тому, как «вымытая свинья (снова) валяется в грязи» (2 Пет. 2, 22). Свинья – не грязь, и мир – не зло, – но пребывает во зле пока. «Впрочем, мы, по обетованию Его (Христа Спасителя), ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Пет. 3, 13).

Теперь же «всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин. 2, 16). Это уже нам понятнее, так как мысль переводится в падшего человека, о котором мы знаем по своему опыту и по всей истории мира. Иначе, говорят отцы, в человеке господствуют три главных страсти (если поставить их в параллель со словами апостола Иоанна Богослова): сластолюбие, славолюбие и самолюбие… Это – ещё понятнее! Человек заражен страстями, пребывает в падшем состоянии. Если же к этому мы прибавим падший мир духовных существ – диавола, бесов, – то картина будет полная: падший мир физический, падшее человечество и падшие духи – всё это обнимается одним словом «мир», в противоположность Богу и Небесному Его Царству с ангелами.

Отсюда, между прочим, должно сделать такой вывод: никогда нельзя удивляться несовершенствам этого мира, потому что он падший. И нельзя даже мечтать, чтобы хоть когда-нибудь где-нибудь на земле водворился идеальный мир: прекрасный, блаженный, любящий, святой, или, одним словом – «рай на земле», как иные говорят. И это совершенно очевидно: вот сколько времени существует человечество, оно знает, что история его полна скорбями; в мире физическом – голод, болезни, смерть; в истории человечества – бедность, взаимная борьба, разделение, войны, и – невидимый мир злых духов, искушающий нас постоянно.

И сколько бы человечество ни строило планов о «рае на земле», и как бы оно ни было уверено, и как бы ни уверяло других, что «наконец-то» найден путь к полному счастью всех людей на земле и что счастие уже начато – всё это человеческие мечты! Так был и так будет до конца этого мира! И если даже допустить, что кто-нибудь возмечтает о начале «счастливого века», то что скажут неверующие на вопрос: а что же умершие раньше нас? они не сподобились дожить до блаженного исторического мира и счастья? чем они виноваты? Да и «дождавшиеся» (допустим) люди найдут ли себе счастья?.. Ведь все умрём!.. Стоит ли заботиться о «земном нашем доме», об «этой хижине», которая несомненно (для меня и для других) «разрушится» смертью? (2 Кор. 1, 1). Нужно ли любить? жить чисто? «Станем есть и пить: ибо завтра умрем» (1 Кор. 15, 32).

Приведу случай из моей жизни. Пришлось мне однажды заехать в Берлин. На литургии я говорил проповедь. Профессор государственного права Московского университета, выслушав её, после сказал мне: «Из Вашей проповеди я вынес такое впечатление, что идеального состояния никогда в этом мире и не будет. Верно я понял?» – «Да!» – «А мы-то в университете только тем и занимались, что придумывали наилучшее устройство государства!» – «А Христос Спаситель учил, – сказал я ему, – что „Царствие Божие внутрь вас есть“ (Лк. 17, 21) и „Царство Мое не от мира сего“ (Ин. 16, 36), но учёные никогда не думают о Евангелии, даже не думают и верующие профессора, что Он есть Сын Божий. Ведь правда?» – «Да! это – так», – с виноватой улыбкой отвечал профессор – сам он был верующий.

Итак, этот падший мир никогда не будет идеальным, впредь до его обновления. И потому в нём и от него всегда будут те или иные искушения и скорби. Но эти искушения теперь, после пришествия Христа и ниспослания Святого Духа, для нас не безусловно вредны, как это было прежде, до Христа, а могут даже быть направлены ко благу.

Об этом я должен сделать одно разъяснение. В грехе опытные отцы различают несколько моментов, но мы не будем рассматривать все их, а остановимся только на двух: на самом грехе и искушении к нему.

Собственно, самый грех начинается с того момента, когда человек станет соглашаться с искушением, а до этого он совершенно пребывает невиновным. Между тем, мы нередко само появление мыслей – или, как обыкновенно говорится, помыслов – склонны уже считать за грех.

Например: какие-либо хульные помыслы на веру, или блудные мысли при взгляде на женщину, или пожелание (в уме) сделать что-нибудь иное дурное и т. п. ещё не есть грех, ибо нашего соизволения не дано. Да и самое слово «искушение» говорит нам о том, что перед нами стоит только соблазн, повод – именно искушение, но греха мы ещё не сделали. И потому нам не должно пугаться этого соблазна: он ещё – вне нас, а не в нас.

Вот иное дело, если мы начнем обдумывать этот соблазн: как бы осуществить нам его? Это значит, что мы в сердце уже согласились с ним. Тогда начинается уже в нас самый грех, хотя в зачаточной ещё степени, и мы ещё вольны прервать его; тогда мы уже «входим» в грех. Но можем и не войти в него. В этом отношении интересен и поучителен для нас случай с Каином. Он позавидовал брату Авелю, «и поникло лице его» (Быт. 4, 5). И он задумал убить брата. Вот перед ним стало искушение, соблазн. Но он был ещё волен и не делать его. Тогда на помощь является Каину Сам Господь и безгневно, а только предупредительно вопрошает его: «почему ты огорчился» и отчего поникло лице твое? Если ты делаешь доброе, то не поднимаешь ли (тогда) лица вверх, с сознанием правоты своей? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит: он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним (Быт. 6, 7).

В этом описании можно отметить следующие моменты. Явилась мысль – искушение об убийстве брата. Но она ещё не грех. Идёт борьба в Каине. Тотчас же совесть предупредительно начинает беспокоить, мучить человека: «лицо поникло», стало невесело, искушение влечёт, а совесть мучит. Приходит так или иначе помощь Божия: то Господь пошлёт какого-нибудь человека на пути ко греху, то взгляд упадёт на икону, то духовник окажется здесь. И ещё есть возможность не согрешить: грех уже «лежит у дверей» – но ещё не вошёл в дом души твоей. Все эти предупредительные меры хотят остановить лежащий перед тобою грех – искушение. Но ты, говорит нам Господь, не подчиняйся ему, а наоборот – победи его, «господствуй над ним». Значит и тут ещё ты свободен для этого «господства» – так нам Сам Господь говорит!

Вот тут предстоит выбор для человека: сделаться ли рабом греха или «возгосподствовать над ним». Свобода за человеком ещё остаётся, но если он пойдёт навстречу искушению, тогда ему уже не удержаться, потому что он своим согласием впустил грех, доселе лишь лежавший у дверей, т. е. ещё вне своего согласия, – впустил в самый дом души своей. И Господь тогда отступает от грешника, допуская ему делать избранное: человек существо свободное, и эта свобода – дорога Богу, лишь ею ценна для Него добродетель наша. И пусть согрешит человек, но оставит у себя свободу, чем не грешил бы (так сказать), но уничтожил свою свободу.

Теперь возвратимся к вопросу о невменяемости помыслов. Итак, до окончательного нашего выбора – они только искушают ко греху, но не являются грехом. Поэтому неправильно поступают те, которые считают их за грех. Чтобы это стало понятнее, приведу примеры.

Одна женщина после хорошей исповеди стала подходить уже к причастию. И вдруг у неё явились хульные помыслы. Она страшно испугалась и готова была отказаться от причащения.

Другая – прежде исповеди обдумала все грехи свои. Но на самой исповеди забыла один какой-то грех. Вспомнив потом о нём перед причащением, она в смущении не знала: что ей делать? идти ли снова доисповедаться? или отказаться от причащения?

В монастыре жил один послушник. На него напали помыслы неверия. Видя лицо его расстроенным, игумен спросил его: почему это? и вообще как он себя чувствует? Послушник, опасаясь, что его за такое неверие выгонят из монастыря, как негодного, скрыл свое искушение и ответил, что он чувствует себя хорошо. Так было и второй раз. И много времени провёл он в таком мучительном состоянии. Наконец игумен велел ему открыть: что у него в душе? Послушник, упавши в ноги, всё рассказал отцу игумену со страхом. Тогда тот сказал ему: «Раскрой грудь своей одежды!» – Он рас крыл. – «Стань против ветра!» – Он стал. – «Можешь ли ты запретить ветру прикасаться к твоему телу?» – «Нет!» – «Так и мы не можем запретить злому духу касаться нашей души!» И объяснив ему, как нужно правильно смотреть на помыслы, успокоил брата.

Ещё один послушник слышал, как его старец в соседней пещере говорил: «Не соизволяю! Не соизволяю!» Послушник попросил разъяснить ему: с кем он разговаривает? Старец сказал, что он так отвечает врагу на всеваемые им помыслы. И не считает их за грех, ибо они не ему принадлежат, а исходят от врага.

И зная это всё, опытные старцы дают следующие советы: никак не должно смущаться ими; не приписывать их себе, но искусителю; не бороться даже с ними, а просто пренебрегать ими. Сильные же подвижники, как о. Иоанн Сергиев, даже советуют (и, конечно, сами так поступают) со святым гневом презирать их и плевать, как на бесовские мысли. Поэтому глубокий смысл имеет обычай при отречении от диавола (перед крещением) исполнять слова крещающего: «Дунь и плюнь на него!» Этим выражается презрение и решительный отказ от власти диавола.

Мало того, чтобы не смущаться и презирать искусительные помыслы, но их можно и должно обратить ещё ко благу. Как? Когда найдут такие мысли, помолись спокойно Богу. Если и это не поможет, смиренно потерпи. Если и этого мало, поди открой помыслы отцу духовному или хоть брату. А прочее – предай в волю Божию. Опытные отцы объясняют, что подобные помыслы бывают попускаемы от Бога или за гордость, чтобы смирить человека, или по зависти врага, или для опытного на учения в борьбе духовной, или чтобы дать от своего опыта благой совет собрату, или чтобы человек не надеялся на себя, а уповал бы на Бога, или во славу Божию, дающему нам победу.

По тому или иному попущению Божию делается это, но только не следует нам страшиться подобных искушений, и не смущаться ими, не считая их грехом своим, а вражиим наваждением.

К искушениям относятся и всякого рода трудные обстоятельства, в которые может впасть человек. Например: болезни, бедность, ещё более – богатство, войны, ссылка и т. п. Обыкновенно эти скорби считаются нами искушениями, соблазном, поводом к ропоту. И конечно, это отчасти так и бывает у нас. Но по существу, со спасительной точки зрения, далеко не так может быть на деле. Например, возьмём вопрос о бедности. Нигде – ни в Евангелии, ни в Посланиях – не сказано, что в бедности трудно спасаться, тогда как про богатство, которое почти всеми почитается за счастие и от которого никто, решительно никто (кроме редчайших исключений: я их всё-таки видел в жизни!) не просит Господа избавить, – однако сказано Господом: «Как трудно богатому войти в Царство Божие» (Лк. 18,24–25).

Подобным образом нужно смотреть и на другие искушения скорбями: болезни, войны и прочее.

Даже можно сказать обратное: скорби, с точки зрения спасения, нам полезнее в веке сем. И не случайно Господь и Сам о Себе сказал, «что Ему долж но… много пострадать от старейшин, и первосвященников, и книжников и быть убиту» (Мф. 16, 21); и крест заповедают всем своим последователям (Мф. 16, 24–26). А апостола Петра, который после исповедания Христа Сыном Божиим (Мф. 16, 16) стал противоречить Ему: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» – назвал «сатаной» – т. е. противником, соблазнителем, «потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16, 23). И в прощальной беседе, на Тайной вечере, Он предсказал апостолам неизбежные скорби: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы были от мира, то мир любил бы свое; а как мы – не от мира, но Я избрал (отделил) вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше» (Ин. 15, 18–20).

Потому и мы с вами носим на своей шее крест; потому на храмах высится крест; потому и все таинства совершаются крестным знамением, т. е. во имя креста Христова; потому мы и крестимся при молитвах. Все – крестом!

Почему же именно необходим крест и Господу и нам? Господу – потому, что через крест Христов мы «примирились» с Богом, как об этом говорит Писание (Мк. 3, 17; Ин. 1, 29, 36; 7, 39; 12, 27–33; 19, 28–30; Рим. 5, 10, 11; 6, 3; 1 Кор. 1, 18; 2 Кор. 5, 18, 19, Гал. 6, 14; Еф. 2, 16; Кол. 1, 20–22; 2, 14; Евр. 12, 2;), а для нас потому ещё, чтобы и нам пройти через крест страданий для усвоения заслуг Христовых (Мф. 16, 24; Мк. 8, 34; 10, 21; Рим. 3, 20) и получения прощения от Бога чрез крест Христов.

Но если крест скорбей так нам необходим; если «легкое страдание наше производит в преизбытке безмерном вечную славу» (2 Кор. 4, 17); «если внешний наш человек тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4, 16); если «страдающий плотию перестает грешить» (1 Пет. 4, 1); если мы особенно страдаем «несправедливо» (1 Петр. 2, 19); если апостол Павел пишет о себе «ныне радуюсь в страданиях моих» (Кол. 1, 24); если апостол Пётр пишет: «огненного (т. е. огнем) искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как (бы) приключения для вас странного» (1 Петр. 4, 12); «если злословят вас за имя Христово, то – говорит он, – вы даже блаженны, ибо Дух Славы, Дух Божий почивает на вас» (1 Пет. 4, 14); если вообще «страждущие по воле Божией да предадут Ему… души свои (т. е. положатся на волю Божию), делая добро» (1 Пет. 4, 19); если апостол Иаков учит нас: «с великою радостью принимайте, братья мои, когда впадаете в различные искушения, ибо они ведут к совершенству» (Иак. 1, 2, 4); если неискушенный – неискусен; и наконец, если Сам Господь был 40 дней искушаем диаволом (Мф. 4, 1-11) и врагами Своими (Мф 16, 1; 22, 35), – то как же Он велит нам в Своей молитве просить избавить нас от искушений? как Он упрекает учеников в саду Гефсиманском, что они заснули и заповедует им, как в Молитве Господней, «бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение», ибо «дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26, 41)? как Он и Сам говорит: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя» (Лк. 22, 31–22)? Как все это согласовать?

На эти вопросы мы думаем ответить так. Есть искушения, влекущие нас ко злу, и есть скорби, содействующие нашему благу. Первые – ко злу – идут от диавола, мира и плоти, вводя нас в соблазн греха, а есть скорби, посылаемые нам Богом. Первых мы должны опасаться; вторые, например, страдания за имя Христово, с «радостью и веселием» принимать, ибо «велика награда наша на небесах» (Мф. 5, 12). Так же учит и апостол Пётр: так как «вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явлении славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Петр. 4, 13).

Не опустим из своего внимания и слов – «не введи». Обычно их понимают в смысле: «не попусти». И это – тоже правильно. Св. пророк Амос говорит: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы»? (Ам. 3, 6).

А так как в мире всё совершается по воле Бога, по Его Промыслу, так как Ему всё подчиняется, и собственно поэтому Он является Господином всего, то лучше говорить: «не введи», а слово «не попусти» даёт некую власть и бесам, и злым людям, которые могут действовать, однако, когда лишь Бог соизволит на это, или – «даст» им право и власть, позволение. Пример такой власти Христа над бесами и свиньями был по исцелении бесноватого. Бесы просили Его, «чтобы не повелел им идти в бездну», а «чтобы позволил им войти» в стадо свиное. «И бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло» (Лк. 8, 31–33). Это – один смысл. Но возможно предположить и другой. Иногда Господь изволит – или в наказание, или для исправления людей – Сам послать им какие-либо скорби: хотя бы болезни, войны и т. п. Здесь уже более уместно употребить слова: «вводить» в искушение, в испытание. Ибо Господь, в тех или иных случаях, повелел нам просить: «не введи» нас в эти искушения. Так молиться заповедовал Господь, думаем, потому, что это смиреннее для нас. Пусть и ко благу. Господи, хочешь научить нас искушениям скорбей, но мы, немощные, всё же просим: лучше «не введи»!

Но, конечно, вспоминаем и третье прошение: «Да будет воля Твоя!»

Так молился и Сам Искупитель Господь: хоть Он знал, что «на сей час – Он и пришел» (Ин. 12, 27), однако, как Человек, заколебался, не зная, «что сказать… Отче! избавь Меня от часа сего!» И тогда Сын Божий решился на страдания, ибо этим Он прославит имя Отца. И Бог Отец дал с неба глас: «И прославил и еще прославлю» (Ин. 12, 28).

Но вот наступил этот последний час; и в Нём, как в Человеке, снова вспыхнули мучения: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня!.. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22, 42, 44). Таково было одно желание, по человеческому естеству. Но другое было совершенно иное: «Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет!» (Лк. 22, 42). А при воплощении Он же говорил: «Вот, иду!» – т. е. соглашался поступить по воле Отца: пострадать за мир. И как мы видим раньше, Христос соглашается на крест: «Когда вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе!» Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертию (т. е. распятием на кресте) Он умрет (Ин. 12, 32–33). И это второе прошение, или молитвенное согласие на страдания и смерть, – побороло первое желание немощного человеческого естества. «И услышан был за Свое благоговение» (Евр. 5, 7), за Свое послушание Отцу, т. е. принял крест, для которого был послан Отцом и для которого «и пришел», что бы спасти человечество.

Теперь остаётся решить один вопрос. Если нужно полагаться на волю Божию и если нужно просить: «Не введи нас во искушение», то как же такой великий молитвенник, как о. Иоанн, не раз молится: «Господи! не оставь меня без искуше ния!» – а другим даже пишет в своем дневнике «Моя жизнь во Христе»: «Жажди искушений!»?

На это ответим: сильным духовно людям – это допустимо… Нам же, немощным, подобная молитва – не по силам. Нам, слабым, смиреннее молиться как указал Господь: «Не введи нас во искушение». Слава Богу, если мы смиренно переносим и те искушения, которые попускаются нам Богом! А просить себе их – не будет ли свидетельством нашей самоуверенности в своих силах? Не будет ли это гордостью? Даже скажу больше. Не будет ли прошение скорбей новым искушением нашего врага? Думаю, возможно это! И если Господь научил нас молиться «не введи нас во искушение», то нам следует быть Ему послушными, а не дерзать на большее!

Расскажу два-три различных случая. Один был ещё в древности. Вошедшая в церковь женщина подошла к иконе, пала на колени и горько плакала. Служба кончилась, люди ушли; только служитель кончал убирать храм, а она всё плакала. Он подошел к ней и спросил:

– Должно быть, у тебя большое горе?

– Да, очень большое!

– Что? умер ли кто у тебя?

– Нет!

– Болеет ли кто?

– Нет!

– Бедность?

– Вот то-то и дело, что ничего этого нет! За три года хоть бы курёнок околел! А сказано в Писании, что лишь многими скорбями можно войти в Царство Небесное (Деян. 14, 22). Знать, Господь забыл меня?!

И удивился служитель: какие ещё есть рабы Божий на свете!

Другой случай – почти современный. В Киевской Лавре был иеромонах Парфений, горячий молитвенник и ежедневный служитель Божественной литургии, духовник митрополита Филарета Киевского. Однажды он обратился с вопросами к владыке:

– Смущает меня мысль, что у меня нет скорбей!

– Ты сам, – отвечает ему митрополит, – столько скорбей наложил на себя, что и их довольно на тебя!

Кстати, припоминается случай про самого митрополита. Благодаря каким-то причинам он был в опале. И сильно скорбел об этом. В одно время появляется на стене рука, которая пишет: «Судьба Филарета – в руках Божиих!» И он успокоился. В наше время в тех же помещениях жил архиепископ Феофан и тоже много скорбел. Ему и рассказали это чудо, бывшее в той же комнате, в которой жил архиепископ. И он в этих словах Божиих нашёл себе мир.

При этом во всех скорбях нужно всегда помнить и слова апостола Павла: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но… так, чтобы вы могли бы перенести» (1 Кор. 10, 13). Большего он не позволит и врагу искусителю: бесы и в свиней вошли лишь с Его разрешения (Мф. 8, 31–32). Поэтому нам не нужно чрезмерно бояться искушений: они – не выше наших сил. Но и не нужно относиться к ним легкомысленно: нет, всегда нужно помнить слово Божие: «у дверей грех лежит» (Быт. 4, 7). Тем более, не нужно желать себе скорбей и искушений.

Вот третий случай, бывший приблизительно в 1911 году. На Кавказе жили пустынники и пустынницы. В женской обители была богоугодная игумения М… Житие с сестрами было такое благодатное, что она не видела никакой скорби. И это одно смущало её. Однажды она шла по лесной тропинке. И ей явился Господь Иисус Христос с чашей в руках. Она поклонилась Ему в ноги и говорит: «Господи, спаси меня! Я не спасусь! Скорбей у меня никаких нет!» Он сказал ей: «Будут!» С той поры и начались беды для неё. Да и какие?! Её выгнали. Монастырь разогнали. А когда эти слова об отсутствии скорбей дошли до старцев, те заявили, что никогда не нужно просить скорбей, не накликать их на себя.

А иногда приходится задумываться, наоборот, над тем: почему иным людям даётся стишком много искушений? Недавно (26 декабря 1954 г.) я получил следующее прискорбное письмо от одной женщины. Вот что она пишет мне.

«Я – мать Александра (ребенка лет 3-х, с которым она была у меня с неделю назад, а ныне была с ним в соборе на литургии) и болящего младенца Сергия… Мы (т. е. она и отец) – в таком отчаянии за его болезни, что готовы бы сами в несколько раз больше проболеть, но лишь бы не ребенок… Много и очень много грехов я производила (пишу точно её слова; только она пишет без знаков препинания, и я их ставлю, где нужно, да прописные буквы, где следует, пишу. – М.В.) в своей жизни, о чём, конечно, в настоящее время сокрушаюсь, да ведь ещё каждую минуту прибавляются. Ребёнок Сергий родился в 1949 г., 20 ноября, рос до 3-х месяцев полный и как будто здоров. С 3-х месяцев у меня не было молока; и я его то оторву, то через несколько дней оно появится немного, то опять не бывает. И так он вырос на искусственном питании; молочное не кушал, а так кое-что. Месяцев с 10-ти у него была дизентерия – до 4-х лет. Всё время организм истощался – не кушал и не кушал. В храм Божий, Всех Святых, я всегда его старалась водить и причащать Святых Таин, что для него заметно стало очень дорого (т. е. полезно. – М.В.). Так же и дома со своим братишкой (3 года 5 месяцев) Александр очень часто восхваляет Всевышнего своими детскими размышлениями; поют и часто представляют – алтарь, вынос Евангелия, чаши и т. д. (это для нас так радостно; радостно, что я пишу Вам это). Ну, а дальше болел несколько раз воспалением лёгких, а бронхоаденит – всё время, ангины – бесконечные и ещё прочие детские заболевания… Когда ему было 6 месяцев, у него, по-моему, был испуг: к сонному подошла его крестная, и он её испугался, 1 месяц и 18 дней кричал, пока молитвами я не успокоила его. С 19 августа заболел так, что до настоящего дня болеет. Правда, уменьшились крики, но зато стал говорить безобразные слова и даже безобразия делает (простите, поднимает юбки) (а ему уже 5 лет! – М.В.) и говорит: вижу то и другое; как в храме стоит, говорит: вижу батюшку, а у него всё открыто; то мои ноги мертвецом пахнут ему; то вода не хороший запах имеет; ещё стал смеяться неестественно. Ещё говорил: „Я тебя, мама, не люблю, зарублю и из дому вас всех выгоню!“ Кто зайдёт в дом, он оборвёт слова его и выгоняет. А иногда – ничего.

Чтобы он был без сознания, этого нет. А вот последние дни происходит с ним: раздражителен, говорит всё как-то с криком… В течение предыдущей недели он несколько раз соскакивал ночью с постели и кричал: „Мама! ты не спишь?“ В течение недели его рвало раза два… с большими криками и болями. Было с ним, что он вытягивался и глаза устремлял в одну точку. Мы крестом и молитвой его ограждали. Врачи в конечном итоге признали – капилляртоксикоз, т. е. капиллярные сосуды лопнули, и кровь блуждает под кожей и в желудке; и пошли пятна красные; и ноги опухали – не мог ходить… И шишки выскакивали на лбу и на спине, а через несколько времени или часов удалялись… Когда я вошла в храм Александра Невского – он был причастник – он там подбоченился и затанцевал. И это для нас новое было… Отдала его в больницу, в клинику.

Что я хочу?.. – Молитесь за нас! И дайте мне благословение: оставить ли его в больнице или забрать оттуда? Он и там гадости говорит. Врачи ссылаются ещё и на то, что уличные слова болтает, а у меня никогда не говорил ничего подобного. Всегда старались закрыть калитку и уйти неслышно. Плач в доме – без конца; и я так дошла до такого состояния, что кричу на мужа и на тетю; вся – в слезах».

Потом она пишет про брата Леонида, что он «был душевно болен, и бил нас всех, и воровал, и мать бил, и губу ей перекусил; мы в таком страхе находились всю жизнь, до 1942 г.; и я вся испуганная и забитая; дрожали не днями, а секундами… В 33-м году умер мой отец, Семён, а мне тогда было 16 лет… Я бросила свою учебу по бухгалтерии… Брат всё воровал, но ничем сам не пользоваться, а люди жаловались… Маму бил и душил: приставал: „Дай денег на папиросы“. А у нас их не было…

Конечно, я не хочу думать, что разве я одна переносила такие скорби… Мне хочется упасть к Вашим ногам, и плакать, и плакать.

Мой муж, Александр, человек хороший и верующий; и он Вас просит, просит за нашу семью: Александра, Александру, младенца Александра, болящего младенца Сергия; один раз помолитесь за нас, и Господь даст – и меня укрепит, и детей укрепит в вере (это – главное для нас). Что мне делать, владыко?

Не испуг ли это у него? не младенческое ли? или, может, наследственность? что? Скажите мне: Господь вам поможет мне сказать.

Простите нас за такое длинное письмо моё к Вам… Только скажите мне: может, какое другое положение надо изменить Сергию? Ради Господа Иисуса Христа благословите меня. Какой конец я должна положить с Сережей? Как тяжело! сама вся больная. А ведь мне только 37 лет! Заранее Вас благодарю».

Какое, в самом деле, тяжелое положение… Даже плачется… И не знаю твёрдо: что же делать им несчастным?

Но об этом подумаю. Бог даст, после… А сейчас нужно сказать просящим Бога о скорбях: «Ой! остерегайтесь от этого! Видите, какие искушения бывают у людей! Да ещё и худшие бывают! Почитаешь Евангелие: бесноватые как мучились! Вон про одного пишется: „Он имел жилище в гробах (пещерах, где погребали умерших), и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днём, в горах и гробах, кричал он и бился о камни“» (Мк. 5, 3–5). У евангелиста Луки ещё дополняется: «одержим» был бесами «с давнего времени, и в одежду не одевавшийся». «И был гоним бесом в пустыни» (Лк. 8, 27, 29).

Какое страдание! Какое несчастие!.. И как мы осмеливаемся желать себе страданий и искушений? Не нужно, не нужно! Наоборот, будем благодарить Бога, что с нами нет этого!.. Вон родители ребен ка хотели бы «в отчаянии в несколько раз более проболеть», чем он… Так тяжко им!

Нет, нет, люди! Не просите себе искушений!.. Но что же им делать? Что сказать? Как помочь?.. Вот и думаешь… Слава Богу, что хоть сострадаешь им немного… Да что из того?! Им – не легче!.. Я – бессилен… И не знаю, зачем Божий Промысел прислал мать (на прошлой неделе) ко мне? И ещё она прийдёт, по моему приглашению, во вторник. А что я скажу ей?! Бедная!

Молиться бы нужно, чтобы Господь Сам, по всемогуществу Своему, помог бы или… Польза хоть мне: больше сострадаешь «братьям»… И ещё думаешь: какие бесы злые! Мучают несчастных людей! И тогда немного поймёшь: какой род человеческий несчастный! Весь мир – несчастный, бедный! Вся история его – войны, стихии природные, болезни, беды, бесы… Жалеть нам нужно друг друга. Семья ведь одна… И недаром сказал опять Господь: «Не введи нас», а не меня лишь одного… Все мы несчастные… И должны сочувствовать всем, всему человеческому роду… А мы?

Потому и Господь пришёл избавить нас именно от власти «князя мира сего»…

Но об этом в последнем прошении… А вот что же сказать мне бедной матери? Конечно «сказать-то» не трудно, но вот что «сделать» ей? Как помочь? Пока хоть помолюсь за них… Господи, спаси их!