Текст книги "Жизнь – безумная штука, Карсон"

Я рассмеялся, оторвал ее от пола и еще крепче поцеловал ее в губы.

Спустя несколько минут мы положили заказ в тележку и направились к небольшой аптеке в дальней части магазина. Когда мы подошли к полке с презервативами, Грейс, закусив губу, посмотрела на меня и, оглядевшись по сторонам, схватила с полки упаковку и сунула ее в нашу тележку под кучу других товаров. Меня это жутко насмешило, и, когда я невольно тихонько рассмеялся, она обернулась, посмотрела на меня и начала толкать тележку.

– Пойдем отсюда, – прошептала она.

Я рассмеялся громче.

– Грейс, – тихо сказал я, – мы не грабим это место. Мы покупаем презервативы, как ответственные взрослые люди.

Она остановилась, слегка покачала головой и с робкой улыбкой шагнула ко мне.

– Я жутко глупая, правда? – спросила она. – Я могу выступать в переполненном зале суда, но когда дело доходит до покупки презервативов, я превращаюсь в нервного шестнадцатилетнего подростка.

После этих слов она тоже рассмеялась.

Я смотрел на нее сверху вниз, чувствуя, как мою грудь наполняет тепло.

– Нет, ты не глупая, ты потрясающая. Давай вернемся домой.

– Хорошо, – тихо сказала она, улыбаясь мне. Мы расплатились и поехали обратно в хижину. Снег все еще тихо падал, окутывая все безмолвием, отчего казалось, что мы находимся в своем собственном, только нашем мире.

Глава 32

Грейс

Мы внесли продукты в хижину и занялись их распаковкой. Я отложила в сторону упаковки сыра для поджаривания и банку томатного супа, чтобы приготовить нам поздний обед, как только все остальное будет убрано. Я складывала последний бумажный пакет, когда Карсон подошел ко мне сзади и шепнул мне на ухо:

– Мне нравится, как ты напеваешь, когда расставляешь припасы.

Я рассмеялась.

– Правда? Я даже не заметила, – сказала я, поворачиваясь к нему.

– Хмм. Не могу дождаться, когда узнаю о тебе все на свете, – сказал он, глядя мне в глаза.

– Даже плохие вещи? – прошептала я, глядя на него снизу вверх.

Он кивнул.

– Да, даже те вещи, какие ты считаешь плохими, – сказал он очень серьезно.

Карсон в нежном поцелуе, который быстро стал жадным и жарким, припал губами к моим губам. Он провел языком по моему языку, и я застонала. Мне нравился его вкус, нравилось, как он целует меня, как он двигается. Он взывал ко всем моим чувствам. Заниматься любовью с ним было восхитительно, как ничто другое на свете. Я сомневалась, что когда-нибудь смогу насытиться.

Стоило мне подумать обо всем, что он рассказал мне сегодня днем, как мое сердце сжалось.

У меня не было времени разобраться во всех своих мыслях и чувствах. Я жутко переживала по поводу этого дела, но заверения Карсона, что все, что можно было сделать прямо сейчас, делалось, слегка меня успокоили. Во всяком случае, я была вынуждена в это поверить, если не собиралась раньше срока свести себя в могилу перед самым Рождеством.

Я могла лишь смутно представить себе, каково было Джошу Гарнеру. Господи, его дело выглядело железным, хотя на самом деле его подставил некто настолько бездушный и злобный. Этот негодяй не только торговал людьми, но, даже глазом не моргнув, убил невинную молодую женщину, а затем разрушил жизнь молодого человека. При одной только мысли о его «бизнесе» меня охватывали тошнота и страх.

Но Карсон, мой храбрый Карсон. Мое сердце разрывалось от гордости, стоило мне подумать о том, кем он стал, как рисковал своей жизнью ради других. Я прижалась к нему, и звук удовлетворения поднялся по его горлу, завибрировав у меня во рту. Его руки развязали пояс свитера на моей талии и, скользнув под него, начали исследовать мое тело. Не прерывая поцелуй, я усмехнулась.

– Что такое? – пробормотал он, улыбаясь и покусывая мои губы.

– Ничего. Ты очень талантлив, – сказала я.

Он покачал головой и потерся губами о мои губы.

– Нет, просто решительный.

Я тихонько засмеялась, но мой смех тотчас стих, как только его руки достигли моей груди и через хлопчатобумажный бюстгальтер начали ласкать мои соски.

– А-а-а, – простонала я, оторвав губы от его губ и откинув голову назад.

Он припал губами к пульсирующей жилке у основания моего горла, а его большие пальцы медленно, лениво кружили по моим затвердевшим соскам. Мое дыхание сделалось надрывным, меня как будто пронзило током, кровь, пульсируя, прилила к моему женскому естеству.

Я опустила руку, чтобы потереть через джинсы его отвердевший член. Он застонал и прижался к моей руке. Я снова подняла голову и посмотрела на него. Его глаза пылали жаром, губы слегка приоткрылись. От голодного взгляда на его прекрасном лице меня охватил трепет.

Он наклонился к моему уху и потерся бедрами о мою руку.

– Я так сильно хочу тебя, Лютик, – сказал он низким, слегка хрипловатым голосом. – Я никогда не переставал хотеть тебя.

Я закусила губу. Боже, как приятно мне было это слышать! Как приятно!

– Я тоже, – это все, что я смогла прошептать.

– Скажи мне, что ты моя, – потребовал Карсон.

– Я твоя. Я всегда была твоей, – выдохнула я.

Карсон убрал одну руку с моей груди и, слегка отстранившись, опустил ее к пуговице на моих джинсах. Расстегнул молнию и, стащив джинсы с моих бедер, опустился передо мной на колени, прижался лицом к белому кружеву моих трусиков и вдохнул мой запах. Я шумно втянула в себя воздух и еле слышно всхлипнула. Я была уже насквозь мокрая.

Зацепив большими пальцами мои трусики, он медленно стащил их вниз по бедрам. Они упали на пол, а он посмотрел на меня снизу вверх. Я переступила через джинсы и крошечный лоскуток кружев. На минуту он замер, прижавшись щекой к моему животу, крепко сжимая руками мои бедра. Я провела пальцами по его коротким мягким волосам и посмотрела на него сверху вниз. Его глаза были закрыты, и я хотела спросить его, о чем он думает, но, прежде чем произнести хотя бы пару слов, заметила, что мы отражаемся в зеркале над камином в гостиной части комнаты. Я увидела себя, без трусов. Карсон стоял передо мной на коленях, его голова теперь была опущена ниже, его лицо было на уровне моих бедер. Это зрелище настолько ошеломило меня, что с моих губ сорвался стон.

Карсон раздвинул мне ноги. Почувствовав, как его язык вошел в меня снизу, я вскрикнула.

– О боже, – прошептал он, – твой вкус… ты как наркотик.

А затем он легонько прикусил мой клитор. Я вскрикнула от удовольствия и слегка надавила на его голову, мол, только не смей останавливаться. Потому что если он это сделает, я точно умру. Его язык начал медленно кружить по опухшему крошечному средоточию нервов. Я оперлась на стойку позади себя и сильнее прижалась к его лицу, беззастенчиво желая собственного удовольствия.

– О, Карсон, – выдохнула я, когда он еще сильнее сжал мои бедра и еще плотнее притянул меня к своему лицу.

Блаженство нарастало, а я из-под полузакрытых век смотрела в зеркало перед собой. Комбинация ощущений была настолько ошеломляющей, что когда я достигла оргазма, он был таким быстрым и мощным, что я выкрикнула имя Карсона буквально ему в рот.

Он встал и быстро снял джинсы и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, поднял меня на стойку, усадил на самый ее край, схватил презерватив, разорвал упаковку и, надев, вошел в меня на всю длину своего члена.

Я уперлась руками о стойку позади себя, а он мощными толчками раз за разом входил в меня. Он взял мое лицо в свои ладони и впился поцелуем мне в губы; его язык ритмично исследовал мой рот в такт толчкам члена.

Когда он отстранился от меня и прижался лицом к моей шее, я снова смотрела в зеркало позади нас, на этот раз любуясь тем, как напрягаются его великолепные, его мускулистые ягодицы, когда он входил и выходил из меня. Это было так сексуально и красиво, что я не могла отвести глаз.

Его дыхание участилось. Он тяжело задышал мне в шею и, чувствуя приближение оргазма, застонал. Он медленно двигал бедрами, растягивая удовольствие, и, когда поднял голову, на его лице появилась ленивая улыбка. Такая красивая.

Он снова поцеловал меня, глубоко и нежно, затем выскользнул из меня и опустил меня вниз. Взяв за руку, он повел меня в ванную, где снял презерватив. Затем, намочив под теплой водой губку, просунул руку мне между ног, нежно вымыл меня и еще раз быстро поцеловал в губы.

Через пятнадцать минут мы уже были одеты и ели суп и сэндвичи, стоявшие на кухонном столе-островке.

Поев, мы долго сидели и разговаривали, держась за руки. Мы больше не говорили ни о предстоящей операции, ни о деле Джоша. Между нами как будто существовало негласное соглашение, что все это может пока подождать, что для нас важнее познакомиться заново. Этим вечером на первом месте для нас были только мы, только мы одни. И поэтому мы смеялись и болтали о том, что было в нашей жизни, пока мы были в разлуке.

Это было необходимо для нас, чтобы понять, что будет дальше. Я не знала, откуда мне это известно, просто знала.

Спустя некоторое время мы переместились на диван в гостиной, свернулись калачиком под одеялом и, смеясь и обнимаясь, смотрели на одном из телеканалов фильм «Образцовый самец».

Карсон

Мы вместе приготовили ужин, беспечно болтая и наслаждаясь обществом друг друга. Я давно не был так счастлив… Я вообще никогда не был так счастлив. Я знал: в Вегасе нас ждет куча малоприятных вещей. И если я мог сделать для Джоша хоть что-нибудь, пусть даже самую малость, я это сделаю. Но пока я был здесь и поэтому буквально впитывал Грейс. Мне нравилось заново знакомиться. Я знал, что так и должно быть, и не мешал этому чувству укорениться в моей душе. Я не ошибался, когда думал, что, если она будет со мной, я стану сильнее, сильнее ради Джоша, сильнее во всем. Она была со мной, и это как будто наполняло мои жилы свежей кровью, давая мне силу и решимость.

Я открыл бутылку вина, и мы пили его, пока готовили ужин, смеясь и касаясь друг друга. Я не мог оторвать от нее рук, и, похоже, с ней было то же самое. Возможно, мы наверстывали упущенное, или же мне просто нужно было постоянно напоминать себе, что она здесь, со мной. Прикосновения к ней успокаивали меня, еще глубже погружали в неповторимость того, что происходило здесь и сейчас.

После ужина Грейс достала сковородку и велела мне сесть, а сама взялась приготовить быстрый десерт. Я сидел и пил вино, пока она перемешивала ингредиенты и нарезала бананы. Спустя несколько минут десерт был готов, и она принесла его мне. Увидев, что это такое, я улыбнулся.

– Банановый фостер, – сказал я. – Моя бабушка готовила его для меня.

Она кивнула и улыбнулась.

– Я знаю.

Я нахмурился, глядя на ее очаровательное выражение лица, вспоминая, как я сказал ей это в лифте много лет назад.

– Ты помнила о фостере все это время? – спросил я.

Она кивнула.

– Я помню каждую минуту того уик-энда, – тихо сказала она, глядя на меня из-под ресниц. Мое сердце сжалось в груди. Я наклонился, взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.

– Спасибо, – сказал я.

После десерта мы сели в горячую ванну, и она снова забралась на меня. Сочетание вина и обнаженной Грейс опьянило меня еще больше. Мы рухнули в постель, этакий мокрый клубок спутанных конечностей. Она оседлала меня, и я потерялся в ней: ее голова была запрокинута назад, груди упирались мне в лицо, я целовал и лизал их. Ее всхлипы и постанывания вскоре довели меня до экстаза. В последнем сильном толчке я вошел в ее плотное тепло и кончил так мощно, что даже подумал, что потеряю сознание.

Избавившись от презерватива, который я почему-то не забыл надеть, я затянул ее тело на себя. И тотчас почувствовал кожей ее улыбку. Она снова уткнулась в меня носом. Отметив про себя ее ровное, мерное дыхание, я тоже погрузился в мир снов.

– Карсон, проснись, милый, тебе снится кошмар, – услышал я шепот.

Я мгновенно вскочил в постели.

– Что? – выдохнул и огляделся, пытаясь сориентироваться.

– Тебе снился нехороший сон, – повторила Грейс и потянула меня вниз. Я вновь опустился в постель и провел рукой по влажным волосам. Мне снова приснился этот гребаный сон.

– О чем он был? – прошептала Грейс, прижимаясь ко мне и кладя щеку мне на грудь.

Я вздохнул.

– Моя мать… а потом Ара. В последнее время мне это постоянно снится. Я не знаю почему.

– Расскажи мне, – сказала она, касаясь губами моей груди, подперла ладонями подбородок.

Я едва мог различить ее в темноте, но я знал: глаза, что смотрели на меня, в солнечном свете были чистыми и голубыми, а в темной комнате превратились в глубокие бездонные колодцы.

Зато я чувствовал рядом со мной ее тепло, вдыхал присущий только ей аромат, слышал тревогу в ее голосе. Это утешало и успокаивало. Мне хотелось поделиться болью, что пришла ко мне в темноте ночи.

И я рассказал Грейс про сон, про то, как я выскользнул из задней комнаты, как наблюдал за «выступлением» матери, о том, как она внезапно превратилась в Ару. Обдав меня теплом своего дыхания, Грейс снова поцеловала меня в грудь и крепко обняла.

– И то и другое было для тебя травмой, дорогой, – мягко сказала она.

– Да, – согласился я. Я знал: она права. Именно поэтому я объединил этих двух женщин в моем сне. Мы оба с минуту молчали. Я рассказал ей про свой сон и, получив ее утешение, мгновенно ощутил, как у меня отлегло от сердца. Я расслабился, чувствуя, как меня окутывает покой, умиротворение.

– Это одна из причин, почему после тебя я не был ни с кем, – тихо сказал я.

Она подняла голову.

– Что ты имеешь в виду? – спросила.

Я помолчал.

– Когда я вернулся домой из Вегаса, я взглянул на все по-другому. Я никогда не воспринимал секс как нечто не просто физическое, но и эмоциональное. Наша встреча изменила для меня все.

Грейс снова нежно обняла меня. Я мог сказать: она ждала, что я продолжу.

– Это как с моей матерью. Мне яростно хотелось ее защитить, но я был беспомощен. Чего я никогда не мог понять – это как она поставила себя в такую ситуацию. Но потом возвращалась домой просто… сломленной. Каждый раз. Она делала то, что делала, за счет собственной души. Я не говорю, что так бывает со всеми. Но с ней было так. Я все видел и ничего не мог с этим поделать. Это было так больно. Я же был совсем ребенком, я этого не понимал. И поэтому позже, я не знаю, возможно, я сам занялся тем же самым, чтобы получить какой-то контроль над тем, над чем у меня не было контроля в прошлом. В то время я сказал себе, что это не имеет значения, что это просто легкий способ заработка, но в глубине души я все-таки знал: это ложь. Наверное. Я много думал об этом, и я не психолог, но мне казалось, что это заслуживает размышлений.

Я вздохнул, собираясь с мыслями.

– В любом случае после тебя я больше не мог лгать себе. И я понял, что не хочу возвращаться к тому, чем я занимался раньше. Безымянные связи, девочки на одну ночь. Дело даже не в выборе, это просто было невозможно. – Я на минуту умолк, вспоминая тот самый первый раз, когда я понял это наверняка. В тот вечер, когда я приехал к Грейс в округ Колумбия и подумал, что видел ее с ее парнем, я отправился в бар, и одна женщина начала оказывать мне знаки внимания. Я мог бы легко пойти к ней домой. Но меня это не интересовало. Даже в том состоянии, в котором я находился, меня это просто не интересовало – во всяком случае, случайный секс. – Я постарался отогнать мерзкие воспоминания о том вечере. Теперь Грейс была со мной, в моих объятиях.

– Во всяком случае, – продолжил я, – потом нас перебросили на задание, и я провел пару лет в пещерах в пустыне…

Я усмехнулся. Не проронив ни слова, Грейс улыбнулась, потерлась об меня носом и вновь поцеловала, молча показывая свою поддержку.

– А потом то, что случилось с Арой… в некотором смысле это вновь пробудило во мне эти чувства. Это сложно объяснить.

– Вы делаете благородное дело, ты и твои парни, – прошептала она. – Я понимаю.

Есть ли в английском языке два слова красивее и приятнее этих двух? В тот момент я точно знал, что ответ отрицательный.

– Ты давно разговаривал с матерью? – тихо спросила она.

– Нет, я даже не думаю, что она в курсе, что я служил во флоте. Не то чтобы ей было все равно. Мой сосед по комнате Дилан жил в квартире, которую мы снимали в Лос-Анджелесе, пока пару месяцев назад не переехал в Вегас, но она ни разу не позвонила ему, чтобы узнать, где я и что со мной…

Грейс шумно вздохнула.

– Она понятия не имеет, что упускает. – Грейс на минуту умолкла. – Ты знаешь, что с ней случилось… Я имею в виду, почему она так долго занималась этим?

Я покачал головой.

– Я точно не знаю. Однажды, когда ее вынудили, она упомянула дядю. У меня возникло ощущение, что он что-то с ней сделал, но она не распространялась на этот счет. Я не знаю. Может, не было никаких причин. Или же, возможно, причиной были наркотики. Не могу сказать.

Она помолчала минуту, а потом снова нежно-нежно поцеловала меня в грудь, едва касаясь губами моей кожи.

Я не видел ее лица, но мог сказать, что она о чем-то задумалась.

– О чем задумалась? – тихо спросил я.

Она помолчала секунду и, опираясь на руки, снова приподнялась. В полумраке комнаты ее глаза мерцали, я чувствовал на себе ее взгляд.

– Я думаю, Карсон, что от тебя тоже исходит свет. Для меня ты тоже сияешь.

Тепло наполнило мою грудь. Я судорожно вздохнул и улыбнулся ей, но ничего не сказал. Просто притянул ее к себе ближе и произнес беззвучную благодарственную молитву за то, что она сейчас рядом со мной.

Лежа в нежных объятиях, мы какое-то время шептались, пока она не затихла. Спустя несколько минут я тоже уснул спокойным сном, без сновидений.

Глава 33

Грейс

– Проснись, соня Лютик, – услышала я шепот возле своего уха.

– Охх, – простонала я, отвернула голову от раздражающего звука и снова уткнулась носом в подушку.

Я услышала хриплый, сексуальный смешок. Моя кровь потекла по жилам быстрее, но не настолько, чтобы мне захотелось вырваться из объятий сна. Мне было так тепло, и эта кровать так приятно пахла. Я уткнулась лицом в подушку и глубоко вдохнула.

Карсон.

Да, это просто безумие. Я не видела его много лет. Я тосковала по нему. Мне не хватало его запаха, его прикосновений. И поэтому я еще чуть-чуть останусь в этом мире грез. Он был здесь, и мне не хотелось покидать его.

Что-то сильно тряхнуло кровать. Я взвизгнула и села, моргая и растерянно озираясь по сторонам.

– Ты по-прежнему не жаворонок, Лютик? – Карсон улыбнулся мне, стоя у изголовья кровати.

– Ты прыгал на кровати? – сонно спросила я.

– Ага. Это все равно что будить мертвых, – сказал он, слезая.

Я фыркнула и снова плюхнулась в постель.

– Который час? – проворчала я.

– Пять утра. Вставай, соня! Я хочу к восходу солнца быть на месте, а нам еще нужно взять напрокат для тебя снаряжение.

Я еще немного поворчала, но в конце концов вылезла из постели и последовала за Карсоном в ванную. Он как раз включил для меня душ. Я почистила зубы и, когда закончила, выгнала его, чтобы залезть под горячие струи.

– Я сделаю кофе, – бросил он через плечо.

Некоторые люди слишком бодры по утрам, что жутко раздражает. Трудно любить таких людей.

Я встала под душ и намылила волосы. Да, любить жаворонков сложно. Даже жаворонков с широкими плечами и каменным прессом. Даже тех, чья улыбка заставляла сердце биться быстрее, а все тело искриться. Даже тех, у кого под полной нижней губой была небольшая симпатичная ямочка – последний мазок Бога на шедевре, которым был Карсон Стингер.

Даже тех, кто по зову сердца добровольно спасали женщин. Намылившись, я постояла с минуту, давая этой реальности закрепиться в моем сознании.

Он спасает женщин. Женщин, которым было уготовано жить в переулках борделей, маленьких девочек, которые в конечном итоге где-нибудь в маленькой темной комнате стали бы игрушками извращенца. Что касалось торговли людьми, я была не самым просвещенным человеком в мире, но я знала достаточно, чтобы при одной только мысли об этом у меня скрутило живот. Боже мой, думая о том, что делают Карсон и его друзья, я до сих пор не могла прийти в себя.

Я ополоснула волосы, нанесла кондиционер и улыбнулась. Ладно, мне очень, очень нравился мой жаворонок. Что уж там, ему не было равных. Он был настоящий герой.

Я вышла из душа, завернулась в полотенце и вытащила из небольшого мешочка с туалетными принадлежностями, который взяла с собой в ванную, фен. Как только мои волосы высохли, я вернулась в спальню и надела джинсы и толстый белый свитер.

Я натягивала носки, когда с дымящейся чашкой кофе вошел Карсон и улыбнулся мне.

– Взбодрилась? – спросил он.

– Хмм… – промычала я. Я была бодрее и даже способна думать, но не настолько, чтобы вести долгие разговоры. Для этого мне требовался кофеин.

Пока Карсон собирал наши вещи, я за кухонным столом допила кофе. Затем он подошел и надел на меня ботинки. Я улыбнулась ему.

– Это одна из плохих черт во мне. Я ворчу по утрам.

Он усмехнулся.

– Я уже это понял. – Он подмигнул. – И все равно вернулся за новыми.

Я тихо рассмеялась. Он встал, обнял меня за талию и поднял меня с барного табурета. Я обняла его за шею и заглянула ему в глаза, надеясь, что он увидит в моих глазах все мои чувства.

– Давай посмотрим вместе еще один восход солнца, Лютик, – прошептал он. Его лицо было напряженным, в глазах застыло ожидание.

Я кивнула.

– Давай, – это было все, что я сказала.

Я обняла Карсона за талию. Стоя на вершине лыжной трассы, мы ожидали восход солнца. Он обнял меня за плечи, наклонился и нежно поцеловал. Я посмотрела на него. Знай я раньше, что чувак в вязаной шапочке и снежных очках, задвинутых на голову, может быть так чертовски сексуален, я бы уже давно каталась по склонам заснеженных гор. Я улыбнулась.

– Что? – спросил он, улыбаясь мне.

– Ничего. Просто мне нравится твой вид. Нет, честное слово. Особенно очки.

Он приподнял бровь.

– Неужели? Тогда, может, надеть их в постели? Голый, но в очках.

Я расхохоталась.

– Звучит жутковато.

– Хмм, ты понятия не имеешь, – прорычал он и притянул меня к себе. Я снова рассмеялась, но мне в глаза ударил свет, и я сказала:

– Тсс, встает солнце.

Он наклонился ближе к моему уху.

– Я почти уверен, что оно будет и дальше вставать, независимо от того, шепчем мы или нет, Лютик.

Я шутливо пихнула его локтем.

– Ха-ха. Я просто имела в виду, давай воздадим ему должное уважение, которого оно заслуживает.

Он быстро поцеловал меня и притянул ближе к себе.

– Хорошая мысль, – прошептал он.

Мы наблюдали за восходом до тех пор, пока солнце не встало из-за горизонта. Окружавшие нас заснеженные холмы тотчас засияли и залились золотым светом. Тогда Карсон взял меня за руку и начал мой первый урок катания на сноуборде.

Я облажалась. Нет, действительно облажалась. Хотя в конце концов я научилась спускаться со склона, не упав, но только потому, что боль в руках, когда я отталкивалась от земли, чтобы встать, была настолько невыносимой, что я оставалась стоять вертикально исключительно из-за чистой решимости.

Я даже не думала, что когда-либо буду так сильно смеяться над собой. А вот Карсон был воплощением терпения. А еще он был забавным и не выделывался… по крайней мере, не слишком много. Хотя, если честно, я не возражала. На склонах он был прекрасен. Летя на бешеной скорости на доске по снегу, он чувствовал себя так же легко и комфортно, как на прогулке по автостоянке. Пару раз он поднимал меня на более высокий склон и пару раз скатился один, без меня, пока я училась сохранять вертикальное положение, а затем вновь присоединился ко мне, чтобы продолжить урок.

В конце концов, когда мое тело не выдержало и запросило пощады, Карсон взял меня за руку, улыбнулся и сказал:

– Ты настоящий боец. Ты сегодня была молодцом.

– Молодцом?! – простонала я. – Я была ужасна. Чаще на пятой точке, чем на ногах.

– Все так начинают. Мы попробуем еще раз.

Я покачала головой.

– Это вряд ли. Ты, конечно, великолепен, и я с радостью вернусь сюда еще разок. Но ты катайся на сноуборде, а я буду присматривать за ванной в доме, чтобы вода в ней не остывала.

– Посмотрим, – он улыбнулся.

– Хм. Да, посмотрим. Прежде чем мы сдадим мое снаряжение, я хочу увидеть, как ты прыгнешь.

Он приподнял бровь.

– Ты уверена? Тебе придется спуститься с другого холма.

Мои мышцы запротестовали.

– Я готова пожертвовать собой, – сказала я.

– Хорошо, – он улыбнулся. – Тогда давай.

Мы поднялись на подъемнике на еще более высокую трассу. Здесь Карсон велел мне спуститься ниже по склону и посмотреть прыжок, который он выполнит слева от меня.

Я спустилась вниз и остановилась в стороне от лыжной трассы, чтобы наблюдать за прыжком.

Было уже за полдень, и я страшно проголодалась, так как на завтрак у нас был только кофе. Но я не могла покинуть склон, не увидев, как Карсон выполняет прыжки, которые он описал мне, когда я спросила его, что ему больше всего нравится в сноуборде. Он назвал это «захватом воздуха».

Был день накануне Рождества, и склоны были практически безлюдны, так что мне было легко следить за ним.

Спустя минуту я увидела, как он спускается по склону, быстро и уверенно, увидела, как его тело, словно пружина, распрямляется в прыжке. Мое сердце бешено забилось в груди.

Боже, он был великолепен.

Согнув колени и описав в воздухе полный оборот, он взмыл с края обрыва. У меня перехватило дыхание. Я взвизгнула, глаза наполнились слезами. Это был один из тех моментов, когда человек делает что-то настолько замечательное, настолько невероятно удивительное, что сердце парит, а к горлу подкатывается комок от одной только красоты этого зрелища. В такие моменты несложно поверить, что мы действительно созданы по образу и подобию Божьему.

Согнув ноги в коленях, словно пружины, Карсон приземлился – устойчиво и уверенно. Когда он обернулся у подножия холма, я едва смогла разглядеть его лицо, но я была уверена на все сто, что он радостно улыбался. Я положила руку в перчатке на сердце под лыжной курткой.

– И это, дамы и господа, все, что она сказала, – прошептала я себе, зная, что мне конец. Но почему-то меня это устраивало.

Карсон

Я намылил Грейс волосы и помассировал подушечками пальцев кожу головы, нанося шампунь.

– Хмм, – сладостно простонала она, стоя передо мной в душе. У меня тотчас заныло в паху. Я временно оставил без внимания этот факт. Моему Лютику было так больно, что она не могла даже поднять руки над головой, чтобы вымыть волосы шампунем. Разумеется, когда дело касалось Грейс, стоявшей вниз головой под проточной водой, я охотно оказал ей эту услугу. Но мне было немного совестно, что она так перенапрягла свое тело, что едва могла двигаться.

Я повернул ее и слегка приподнял, чтобы она могла наклонить голову, а я – сполоснуть ей волосы под спреем. Она лениво улыбнулась мне.

– Лучше? – спросил я, гадая, помогает ли комбинация адвила, который я ей дал, и горячей воды снять боль в натруженных мышцах.

Она кивнула и закрыла глаза. Вода стекала по ее волосам и телу.

Уйдя со склонов, мы пошли в ресторан в домике, где находился пункт проката, и подкрепились горячим супом и сэндвичами.

После этого Грейс настояла на том, чтобы мы нашли небольшую елку. На следующий день было Рождество, и она со смехом сказала, что, хотя мы были нашими подарками друг другу, уже распакованными, – нам все-таки нужна была елка. Лично я не особо переживал из-за отсутствия елки, но был готов на все, лишь бы Грейс была счастлива, и поэтому мы отправились на поиски.

Мы посоветовались с работниками ресторана, в котором обедали, и нам сказали, что прямо за городом есть базар рождественских елок, поэтому мы поехали туда и выбрали из того, что там осталось, а оставалось там совсем не густо. Но Грейс увидела возле ворот маленькую хилую елочку, и ее глаза загорелись. Я засмеялся и сказал парню, который там работал, что мы ее берем.

В городке мы заехали в хозяйственный магазин и купили пару гирлянд. Это были уличные фонарики, других там не было. Ладно, сойдут за елочные украшения. Грейс казалась счастливой, и это все, что имело для меня значение.

К этому времени ее мышцы одеревенели, и она двигалась все медленнее и медленнее, поэтому я отвез ее домой, дал ей болеутоляющую таблетку и велел принять горячий душ.

Я внес елку и фонарики в дом и поставил дерево в подставку, как вдруг услышал, как она стонет от боли. Я зашел посмотреть, что случилось. Грейс едва не рыдала, пытаясь поднять руки над головой, чтобы вымыть волосы.

Ей явно требовались мои услуги.

Ополоснув ей волосы, я снова повернул ее и помассировал плечи и руки. Она повернула голову и простонала:

– Боже, это похоже на небесное блаженство.

Как будто в ответ на ее стоны и тихие всхлипы, мой член тотчас встал по стойке смирно. Грейс наклонила голову и нежно потерлась о меня ягодицами. Я ахнул.

– Грейс… – предупредил я.

Она повернулась ко мне лицом, наклонилась и слегка погладила меня. Я шумно втянул в себя воздух.

– Грейс, тебе больно. Я не хотел…

– Знаю. Но я не в такой плохой форме, чтобы не наслаждаться тобой… Я имею в виду, если ты не склонишься над моей головой. Тогда у нас возникнут проблемы.

Она улыбнулась. Я засмеялся, но тотчас простонал. Ее рука двигалась быстрее, вода смазывала мой член, и ее рука легко скользила по нему вверх и вниз.

Она опустилась передо мной на колени. Мой член тотчас подпрыгнул. Боже мой, она собиралась взять его в рот! У меня перехватило дыхание. Она немного неуверенно посмотрела на меня, и я точно знал, о чем она думала.

– Детка, все, что ты делаешь, идеально, я тебе это обещаю.

Она слегка улыбнулась и, сжав в кулаке мой восставший член, взяла мой кончик себе в рот и обвела языком.

– О боже, Лютик, это так приятно, – еле слышно простонал я. Я хотел, чтобы она знала, насколько невероятными были ее губы. Полностью взяв меня в рот, она начала двигаться по моей длине вверх и вниз. Я смотрел на нее, но теперь ее глаза были закрыты. Бог ты мой, это было истинное блаженство!

Когда она застонала, я ощутил вибрацию, мой член дернулся у нее во рту, и из меня вылетело немного влаги. Я поднес руки к ее волосам и нежно провел по ним пальцами. Я тяжело дышал, ощущение ее теплого рта дарило столь мощное удовольствие, что я засомневался, что продержусь долго.

Я дышал учащенно. Она тоже увеличила скорость и заработала энергичней. Звуки льющейся воды, мое надрывное дыхание и влажные звуки ее рта – вскоре все это довело меня до экстаза.

– Грейс, Грейс, о боже, как хорошо. Я сейчас кончу, детка, – задыхаясь, прошептал я.

Мои бедра сами приподнялись, а она слегка кивнула, давая мне понять, что я могу кончить ей в рот, и мой оргазм взорвался, горячий и интенсивный. Я простонал, наблюдая, как она замедляет ритм, глотая все, что я мог ей дать.

Она встала и поцеловала меня в губы. Я слегка покачнулся.

– Черт побери! Я и подумать не мог, что ты знаешь в этом толк.

Я самодовольно улыбнулся ей. Она на миг нахмурила брови, но ее глаза вспыхнули, и она рассмеялась.