Текст книги "Беседы Учителя. Как прожить свой серый день. Книга II"

Трепетное, благоговейное чувство ученика-строителя, с которым он начинает свой день, есть то сознательное отношение к своему «сейчас», когда всё встречающееся в дне входит в атмосферу чаши ученика, то есть в те два мира, которые соединяет в себе сердце ученика. Влияние ауры Учителя, проходящее через чашу сердца ученика во всех его делах дня, – это не подаяние благотворительности Учителя, а великое творчество Его энергии, которому самообладание и чистота ученика подают возможность проникать на Землю, как помощь тем встречным, которых кармические возможности подвели через ученика к Учителю.

Не существуют вопросы для ученика – зачем и почему пришёл к нему тот или иной человек. Существует только ученика распознавание. Одних он может впустить в свой дом, других нет. Ибо сила его, ученика, гармонии не должна быть превышена разнобоем аур людей, хотя бы их страдания были ясно видны ученику.

Самый трудный урок в дне ученика: знать, где остановиться. Не всем страданиям встречного может помочь ученик. Он должен уметь понимать вместимость собственного духа. И только тогда сможет облегчить и утешить встречного, когда гармония его создалась устойчиво от ясного ощущения, а не одного понимания своего места во Вселенной.

Почему так часто человеку не ясно, как надо действовать? Он логично мыслит, а действовать по мысли ему чрезвычайно трудно. Почему? Потому что никакая, самая высокая, мысль не может стать устоями вечными. Только когда сердце ответит мысли, то есть когда мысль станет действием аспекта единого в человеке, тогда нет разобщения между мыслью и действием, и все действия человека идут легко, просто, весело.

Нет «учения» о высокой морали; нет этики, как таковой, а есть любовь, движущаяся в едином ритме со всей Вселенной; есть не проповедь любви и мира, но их гудящая энергия, пролетающая в каждую встречу, как цветок незримой чистоты Учителя М.

Степень ясности моего зрения ещё увеличилась. Я говорил вам, что воспринимаю человека в его целом, а не только отрезком данного воплощения. Теперь же я читаю не только всё пережитое человеком; но ясно вижу все картины его окружения, всю его борьбу, победы и поражения. Отсюда и отношение моё к людям Круга стало иным. Нет больше вое-приятия данного «сейчас» чьего-то в отрыве от всей логики его существования.

Теперь мне понятны некоторые области, которые раньше я видел, как туманные пятна, вроде того, как с Земли виден Млечный Путь. В этих областях сосредоточены связанные тесными и ужасными кармами люди. Один из таких страшных узлов мне показал недавно мой Учитель, когда я находился с Ним в Его башне. Когда Учитель включил какой-то мне неведомый и непонятный аппарат на одном из его столов, мне стала видна вся атмосфера мутного пятна как бы через увеличительное стекло.

По краям пятна находилось множество теней, как бы замерших в молитвенном покое. Они были точно оранжево-жёлтыми. Но чем дальше вглубь, тона теней были всё гуще; набегали багровые тени; мелькали огненные и чёрные молнии и слышались как бы страшные удары мечей и грохот выстрелов. Я не мог понять, о чём говорил этот остров застывших теней.

Учитель объяснил мне, что это не застывшие тени а, наоборот, почти все из них уже не однажды перевоплощались; но связанные между собой ужасом Варфоломеевской ночи, не могут отойти от этого острова предательства и лицемерия, так как ни один не нашёл в себе сил любя простить своих врагов и убийц; любя защитить их своими молитвами и благословением, так велики были их страдания, вынесенные в эту ночь на Земле.

Многие обрели уже, в неоднократных воплощениях, мир. Они стоят по краям круга в мире и спокойствии, не смешиваясь больше с хаосом центра. Но благословения своим врагам, полного им всепрощения и доброжелательства, они обрести ещё не могут. Мало того, являясь в полном смысле слова культурными людьми Земли в своих последующих воплощениях, они не могли не только благословить своего земного дня, но не могли найти ни личного счастья, ни друзей, ни радости.

Прожив в тоске и унынии, приобретя новую культуру ума, новую цивилизацию сознания, они остались духом на той же ступени осуждения и требовательности. И вот, мчатся века, а простивших и благословивших жизнь в своих врагах из них так мало, что даже объёмы мутного пятна не изменились.

Отойдя от аппарата, Вел. Вл. сказал: «Вот Я напомнил людям Круга, что есть доброта. Никакие добрые дела не свидетельствуют об истинном духовном росте человека. Все, стоящие мирно в этом кругу, сходили на Землю как деятели своих государств. Они были много полезны людям; но доброта их была подаваема только для того, чтобы видеть последствия благодарных, получивших себе что-то от человека. Давал он, не Единого в человеке видя, а существо ниже себя стоящее, которому благодетельствовал, если то не было существо враждебного лагеря. Чувства вражды и требовательности стояли первыми вехами поведения. Чувство ненависти к врагам не знало пределов, хотя ни один не помнил своего ужасного прошлого этой ночи. И, кончая земное воплощение, они попадали в ту атмосферу, которую сеяли вокруг себя.

Передайте людям Круга: не один мир в сердце, как сокровище в себе охраняемый, важен в деятельности человека. Важны раскрытые глаза на вечное существование человека.

Кто бы ни встретился, как сожитель по общей квартире, как враг, не допустивший ученика к счастью, – все должны быть помянуты в благословенной молитве Кругу.

И только благословенная молитва о врагах, о непонимающих и отрицающих, молитва, не знающая осуждения, даёт возможность человеку миновать места старинной кармической связи и подняться в ту атмосферу, где Свет льётся ровными гармоническими лучами.

Но раньше, чем пролетать бесстрашно над очагами ужаса, надо на Земле уметь раскрыть внутренне каждому свой гармоничный Свет. А эта ступень достигается только тогда, когда человек научился доброжелательству без осуждения. К этой силе духа надо привлечь всю бдительность».

Страшная или лёгкая карма, которая связывает земное существование людей, не играет роли, как сами по себе существующие факты, факты страстей мщения и вражды или благодарная связь за оказанную помощь и спасение.

В нашем мире нет фактов в отрыве от сети духовного творчества. Этого разрыва между физическим и духовным действием нет, конечно, и на Земле. Но людям не видна та атмосфера их духовного творчества, в которой они принимают и подают действия в текущем дне. Люди не видят даже мыслеформы каждого своего слова. Более чуткие и духовно развитые сознают и ощущают атмосферу каждого встречного человека. Стараются понять её, увидеть очами духа и оценить жизнь встречного, чтобы не допустить создания в себе малейшего намёка осуждения.

Но видеть глазами физического тела люди вашего и моего Круга на Земле не могут. Слишком высокой должна быть ступень чистоты и гармонии человека, чтобы телесные глаза могли видеть ясно среди атмосферы страстных эманаций окружающего.

В один из разговоров Великий Старец Р. сказал мне: «Твой путь защиты лёгок тебе, ибо люди Земли никогда не были тобою осуждаемы, пока ты жил на Земле. Поэтому между тобою и любым поручаемым тебе человеком не встаёт стена враждебности. Объясни людям Круга, что всякий, даже самый легчайший, намёк на недоброжелательство и осуждение встречного имеет в своей основе прежнюю, вековую вражду. И если люди стремятся к одной духовной цели, но всё же сознают и чувствуют, что не могут вплотную подойти друг к другу так, чтобы гармония Света каждого сливалась в общий столб Света, надо глубоко призадуматься и бдительно распознать, на чём лежит плёнка тончайшая, но всё же плёнка отчуждения.

Что глубина отчуждения лежит в вековой, не совсем законченной вражде и борьбе, – это должно быть аксиомой для каждого ученика. Но не на этом прошлом надо останавливать своё внимание, а на текущем “сейчас”.

Надо бдительно разобраться, в каком уголке собственного сердца лежит затаённая требовательность к человеку вместо до конца подаваемой ему любви и поклонов его Единому в тех форме, чистоте и радости, которых могла достигнуть временная форма ближнего.

Никто, кроме самого ученика, не виновен в складывающихся тех или иных отношениях с людьми. Как тоже никто, кроме самого ученика, не виновен в его внешних обстоятельствах.

Люди Круга давно знают одну из великих истин своего земного существования: и тело, и окружение – всё есть карма веков.

А что сможет внести в каждое данное “сейчас” ученик-строитель в свои встречи и дела, он тоже знает. Ибо чистота его сердца – есть единственное “масло” любви, горящей в его чаше».

Владыка умолк, и долго ещё я видел, как Его великая, тихая и благодатная любовь летела огромной силой к нашему Кругу и подталкивала к нему сотни мелких звёздочек, бившихся в тумане и путанице собственного сознания.

Наиболее действенный урок каждого человека Круга заключён в том, чтобы ясно распознать в себе отношение к каждому человеку и не заблудиться в сумятице между умственным желанием: «Хочу принять человека таким, как он есть» или сиянием сердца послать ему теплоту молитвы: «Будь благословен таков, как ты есть».

«Проще, легче, выше, веселее» – великая помощь каждому человеку, жаждущему суметь соединить в чаше своего сердца два мира. Да и самое сердце человека может принять форму чаши только тогда, когда лёгок ему его день.

Если на сердце лежит тень уныния, неудовлетворённости, если живёт мечта о какой-то «другой» жизни, а нет полного понимания именно тех обстоятельств, в которых протекает жизнь человека, сердце его не примет форму чаши. Ибо от победы страстей в самом человеке любовью образуется та пустота, которая и составляет внутреннюю полость чаши. И чем выше была радость человека, его мир и отсутствие зависти к чему бы то ни было, тем глубже и шире сама чаша. и чем радостнее идёт человек по обстоятельствам своего дня, тем больше светится его чаша, тем сильнее Свет её, как магнит, притягивает горе и слёзы встречных. Вот почему образуется чаша из сердца человека, ибо, пока жадные желания личности горят в сердце, оно носит форму выпуклую; эта выпуклость и есть сила желаний лично себе успехов и благ временного, в полном забвении второго мира, его дел и труда Вечности.

Удивительного для вас нет, конечно, в том, что я сказал сейчас. Но ясно вам, и старайтесь разъяснить всем, что нельзя «принять» ни одного из устоев Вечного Движения как догмы суеверно-религиозной или, от ума, настойчивого решения жить по новому образцу, чтоб было проще, легче, выше, веселее.

Творческое движение человека в его текущем дне – вот единственный путь слиться с Движением Вечным всей Вселенной Света. Только сам человек, не примирённостью, где есть всегда элемент пассивности, а великим миром в себе может войти в атмосферу Гармонии и перенести Её через своё сердце встречным людям и делам Земли.

Мне ясна стала и ещё одна непереходимая духовная грань в человеке Земли, через которую не перепрыгнешь, сколько бы усердия ни вложить в своё желание помочь человеку. Это именно вместимость чаши сердца человека, его духовная мощь, до которой смогла дойти в нём атмосфера Гармонии и действенное Её приложение к делам дня.

Человеку Земли самое трудное – усвоить, что только он строитель и своего дня, и всех своих встреч. Перед Вечностью не существуют земные обстоятельства человека. Они существуют только для самого человека, для того, чтобы он мог всё время двигаться творчески в Вечное. Все обстоятельства, в которых и через которые движется человек, какими бы они ни были для его личного восприятия, – это вехи его кармы, вехи его побед и поражений, его доброты или недружелюбия. И если человек сможет их благословить и принять не их внешнюю сторону, а великий путь свой по Земле к своему же месту во Вселенной, чаша сердца его начинает светиться под выпуклой внешностью, Свет в ней разгорается, и вся выпуклость страстей и желаний сгорает в огне собственного света любви. Тогда, и только тогда, на дне чаши сердца появляется сияющий облик Учителя, – и путь вечного слияния с Ним начат.

Так вижу я сейчас людей нашего Круга. Но далеко не во всех сердцах сияет облик Учителя. Есть много людей в Кругу, ещё носящих на себе следы слёз, неудовлетворённости, вечных сожалений: «если бы» я мог иметь то и то, я бы стал иным и т. д. На многих лежит ещё тень сомнений; на иных тень печали и раскаяния о своём прошлом; на некоторых – розовые мантии мечтаний, и так мало действующих здесь, сейчас, сегодня, в мире творящих дела и встречи своего серого дня. Мало верных, в ком сияет ровным Светом лик Учителя, ибо радостен человек и не кажется ему его день убогим, его обстановка жалкой, в ком взор вникает во всём в Вечное, а не во временное.

Сила моя теперь огромна. Я не знаю утомления, и всё, с чем приходится сталкиваться в труде, уже не утомляет мой дух.

Будьте радостны, мой друг. Учитесь и учите ясно видеть во всём силу двух миров и никогда не сосредоточивайте внимания и чувств на одном видимом. Его для вас уже нет.

Смысл каждого дня Земли и выше для каждого существа – в творчестве. Для ученика же строителя он уже не одно личное творчество, но сотворчество с Учителем. Как этого достигает простой человек Земли? Только путём постоянной, неразрывной мысли при всех действиях дня: «Если Учитель рядом, видит ли Он моё сердце чистым?»

При каждом важном или вовсе не важном действии Земли, при каждом слове, каждом взгляде эта мысль должна быть первой и руководящей. И все дела дня станут служением светлому человечеству ибо луч Света Учителя непременно польётся в атмосферу ученика.

Ежедневная тренировка духовной дисциплины ученика никогда не будет светящейся материей радости, если человек устанавливает своё равновесие на одних воле и выдержке, а не на той канве духовной защитной сети, которая ему дана как ученику-строителю.

Передаю Вам от моего Учителя новые таблички, данные Нашему Кругу Вел. Вл.:

«Сила и степень самообладания суть ничто иное как развитая доброта. Когда созрел человек до неосуждения своего ближнего, доброта его стала атмосферой. Она непоколебимо устойчива от видения всего пути каждого человека, и потому ни одно слово в повышенном тоне не может прозвучать в этой атмосфере, ибо понятия раздражения и негодования переродились в приветливость и снисхождение.

Сила влияния на встречного, если ученик живёт в атмосфере, где видит лик сияющий Учителя, огромна. Она не в слове заключается, а в том доброжелательстве ученика, что поднимает мысль встречного вверх и затрагивает в нём сознание Вечности Жизни. Просыпается во встречном на мгновение, быть может, сила ясного разделения условного и вечного. И только от слияния ученика с добротой и Светом Учителя зависит усилить ясность сознания во встречном и дать ему понять, что всё в нём, и что два мира не существуют для человека, если он не соединил их в себе, в своей временной форме не осознал Вечного.

Путь Земли для ученика, дошедшего до степени строительства, не существует как таковой, как нечто оторванное от всей жизни, как быт, имеющий один земной лик.

Труд дня для ученика-строителя также не существует сам по себе, а существует лишь постольку, поскольку Земля есть труд, где Вечное трудится во временных формах.

Поэтому для учеников-строителей не существует привязанности к месту труда; не существует утопания в быте и его личных удобствах. Всюду, где живёт ученик-строитель, всюду его храм труда Свету. Всюду его дела Вечного – дела любви и мира».

Путь мой только недавно я окончательно осознал как продолжение одного и того же труда, который был начат в веках и будет в них же продолжаться.

Я давно уже понял отсутствие времени и пространства как необходимых и неизбежных спутников Земли. Но только недавно осознал до конца своё и каждого место в необъятной Вселенной.

Глядя на людей, проявляющих мужество и героизм в своих трудах; видя, как много бескорыстия способны подать люди в полном непонимании Вечного собственного пути, я вижу всегда кольца невидимых защитников вокруг этих чистых, но непонимающих своего места во Вселенной душ.

И с каким усердием помогают невидимые защитники всем людям героических мыслей и чувств, где чистота составляет единственный источник их бескорыстных дел! И какая масса так опекаемых людей! А между тем они ничего не знают о двух мирах, о служении вековом человечеству Они просто отдают все силы своей современности, считая её единственным законом своего существования.

Но возле каждого светлого существа, трудящегося в бескорыстии, гнездятся по несколько человек – тёмных эгоистов, мечтающих об одной личной наживе. Как туманные пятна, они пестрят среди чистых людей. И главная их задача – вносить сомнение, недовольство и бередить раны самолюбия. Каждый раз, когда тёмному эгоисту удаётся посеять сомнение, он уже имеет прочную лазейку, куда ему вносить свой бунт страстей. Он всячески подстерегает пошатнувшегося чуть-чуть человека и ловит, в буквальном смысле слова, рыбку в мутной водичке. Присосавшись к человеку через пробитую щель, он приносит ему всевозможные панические слухи, старается нарушить его равновесие и разбить атмосферу труда и мира. А когда он этого добился, он пытается заманчивыми обещаниями втянуть человека чистого в свою грязную атмосферу. И этим незаметным путём из чистого бескорыстного человека появляется пьяница, драчун, лентяй только потому, что кто-то сумел разбудить в нём сомнение и зависть. Чаще всего я вижу, как стаи тёмных нашёптывают чистому труженику речи грязного самолюбия, что его «обошли», обидели и т. д.

Как много должен знать сам человек, чтобы суметь разделить в своём дне временное от вечного, не падая в одном плане Земли, в унынии и безнадёжности влача день, который «выпал» на его долю. Как беспрестанно должен человек в своём окружении тьмы и горя видеть свой вечный путь и строить день Вечного, а не «принимать», как бедствие, текущий день, считая, что такова уж его «судьба».

Быть может, от окончательного рассеявшегося тумана суеверия и предрассудков во мне самом, но я так ясно вижу, как каждый человек мог бы быть счастливым и светлым, и как все его дела и встречи могли бы носить характер творческого Света. Нет ни одного случая, где человек не был бы виновен в том, что колесо его жизни повернулось не в ту сторону, где счастьем могли бы засиять вокруг него лица.

И если избранники Учителя, Его ученики на Земле иногда колеблются в сомнениях, то сколь же велика их ответственность в том дне, когда вместо строительства вечного Света они внесли в день разложение Его Света и помогали создавать тёмному Царству эгоизма грязный корыстный быт. Схема жизни слепого человека не мудра: набирай себе и своим, что и где можешь. Никто не видал – в том всё и оправдание.

Мужайтесь, передавайте людям Круга всю свою бодрость. Растите в них ежеминутное сознание, что «скрыть» ничего нельзя. Что все поступки идут в двух мирах, и таких вещей, которые были бы не видны второму миру, нет. И доказательством тому – совесть человека, которая никогда и ничего не забывает.

Мои труды – вот чем меряется мой день, моя ночь, моё время. Вам невозможно ещё понять, как это сознание человека может существовать в такой форме, где нет сна, заката солнца, темноты, – вообще нет мерила времени, по которому размеряется отдых и отдача энергии. У нас нет отдыха. Это понятие свойственно только Земле, где физические силы и свойства человеческого организма – столь же необходимые качества, как и самая мысль, с её огнём и силой духовных действий.

Ничто, как энергия, не может быть уничтожено во Вселенной. Но человеку трудно даже догадаться, какое множество форм может принять одна и та же материя, порождённая физическим или ментальный трудом.

Только теперь я увидел ясно и оценил труд человека сцены. И картины творчества в искусстве наполнили меня и восторгом, и ужасом. До чего различна картина отдачи внутреннего творчества у людей. Один выходит на сцену, и он полон благоговения; его храм сердца блистает чистотой; он забыл о себе; он несёт толпе зрительного зала только силу того образа, которым проникся от автора; он взял его контуры, вдохнул душу в своего героя; подал слово, видя в нём великую мощь – призыва к красоте. И я восхищённым взором наблюдал, как искры светящихся точек слов скоплялись над аурами слушателей, внимавших артисту в молчании. И сердца их пробуждались от зова к красоте артиста, они мчались за ним в неведомую жизнь, мечтая действовать, подражая ему, и отдавали ему любовь за его труд.

И видел я очень хороших артистов, людей, способных увлекаться самозабвенно красотой поэта, но страх сковывал их способности. Страх забыть какое-то слово, не так вступить, – и холодок проникал в зал, не мог сам артист переступить грань мастерства, и зал отвечал ему почтительным вниманием, но видел не горящий образ героя автора, а умелую попытку подать шлифованное слово в звук мастера-актёра.

И тут все мои усилия помочь артисту сводились к нулю, ибо страх может победить только сам человек. Страх и волнение как личные элементы, связанные со всяким трудом человека, будь то наука, механическое производство или искусство, – всегда составляет те препятствия, которых не может победить человек в труде, если не победил их в жизни серого дня.

Я не говорю о тех тружениках, что выходят на свою работу мало протрезвившимися, плохо вымытыми внешне, наскоро одетыми, чтобы не опоздать и т. д. Туалет тела всегда соответствует туалету духа. И в том, и в другом случае неряшество топит всякую точность в труде и мысли; а без этого свойства невозможно и подойти к дисциплине духа. Дисциплина внешней жизни, исходящая от внутренней самодисциплины, – это тот заколдованный круг, где гибнут все неряшливые люди.

И удивительно мне, как даже люди Круга, жаждущие действовать по заданиям Учителя, остаются жить на Земле в грязи, в насекомых, в смраде старого хлама и т. д. Их навыки постепенно переходят в их внутренний мир, и там копошатся тысячи рваных мыслей, много суеверий и вздорных предрассудков, и нет места в этом клубке ни для одной точной линии мыслей, принятых добровольно к руководству, учитывая не день воплощения, но день вечного труда.