Текст книги "Беседы Учителя. Как прожить свой серый день. Книга II"

День ученика, стремящегося внести бодрость и доброту в свои дела и встречи, так ясно отпечатан в его атмосфере, что светящуюся его ауру не заметить не может ни один Учитель, ни один невидимый защитник и хранитель того Круга, который ему поручен.

Мне теперь ясно видна вся психика каждого порученного мне человека. И если бы я мог найти слова, чтобы рассказать вам, как важна, как целебна, и для самого человека, и для встречаемых им, та атмосфера бодрости и энергии, где в сердце человека побеждены слёзы! Но слов для описания такого состояния духа нет; слов, которые бы могли действительно убедить и изменить психику человека.

Только сам человек, своим индивидуальным путём может войти в ту ступень самоотверженной любви, где достигается полное забвение себя, забвение всех форм личного саможаления, где мысль – действие доброты, всегда опережает всякое «я».

Атмосфера требовательности к людям видна мне почти во всяком человеке, каждому хочется быть признанным в мире Земли. Человек думает, что если он «не признан» окружающей его средой, он бесполезен в своём творчестве Земли. А забыл, что нет Земли, как одного плана; нет её для него, ищущего строить день жизни, а не упиваться благами дня-быта.

Сейчас ещё нежнее мои мысли; ещё теплее моя помощь людям Земли; я стал чётче видеть, как трудно человеку каждое его достижение; как медленно мелят мельницы богов, перемалывая страсти в радостное бескорыстное творчество. И ещё больше я научился ценить каждое чистое движение духа человека, ибо понял, как трудно ему войти в ту атмосферу, где уже исчезли понятия личной грусти и слёз. А вместе с тем, я должен передать вам и всем людям Круга, что именно они обязаны стремиться к той непоколебимо радостной атмосфере, где грань личного перейдена.

Великие слова: «Могий вместити, да вместит», – составляют для людей Круга не отдалённые мечтания, но простое руководство в делах трудового дня. Естественна борьба человека со своими страстями. Но борьба простого обывателя и борьба ученика – вещи совсем разные.

Тот, кто в мысли и сердце принял обет верности, точности и мужества до конца, тот не может ежеминутно спотыкаться на слезливости и ею раскачивать свой и встречных проводник физический, как и вносить перебои и колебания в свою и чужие ауры.

Какой же человек ученик, если он не может, из-за своей неустойчивости, вносить защиту Учителя в поручаемые ему встречи и дела?

Теплота моего сознания равна действенной энергии огня. Я вижу, как утихают бури в человеке, если я принёс ему мой мир и доброжелательство.

Всегда действуйте внутренне всюду, где слова бессильны. Не останавливайтесь перед самыми яростными проявлениями горя. Живите в двух мирах; зовите имя Учителя; передавайте Ему встречу. И хотя бы вы в этот данный миг отчаяния не достигли внешней тишины человека, вы унесёте в себе самую яростную силу его отчаяния; а Учитель поможет вам её сжечь на огне престола мира, если вы в полном самообладании; если вы принимали скорбь человека в двух мирах; если вы забыли о месте человека на Земле и несли всю свою помощь-молитву его месту во Вселенной.

Мужайтесь и мужайтесь. Не ужасайтесь чужими сомнениями и колебаниями. Не вырастает дух человека по законам логики Земли. Умейте в каждую встречу втолкнуть мысль человека в два мира и, хотя бы на минуту, помочь ему прожить жизнью-Вечностью, а не жизнью-бытом.

Самое тяжкое препятствие человека на его жизненном пути – страх. Нельзя исчислить всех форм, какие принимает страх в психике человека. Наиболее тяжёлые формы истерических и психических заболеваний вырастают в организме человека из зёрен страха.

Чем же должен добиваться в себе человек-ученик, занявший место в Кругу строителей, победы над ужаснейшим чувством страха? Ученику верному до конца, легче победить страх смерти, ибо он знает, что нет ни смерти, ни одного временного, вырезанного из вечности Жизни, существования, чем, сталкиваясь ежеминутно с рассыпанными, как раскалённый песок, вибрациями страха, стоять в непоколебимом бесстрашии среди мечущихся, расстроенных ужасом людей.

И происходит это во всех наблюдаемых и опекаемых мною жизнях только потому, что в душе самого ученика нет устойчивого самообладания, где он мог бы уверенно держать руку Учителя, соединяя в себе два труда, труд свой и труд Учителя.

А между тем, только тогда и будут в ученике соединены два мира, когда он чётко живёт, держа руку Учителя, не разлучаясь с Ним; и, наоборот, вводит каждого в ту атмосферу сотворчества с Учителем, в которой может каждый получить и отдых, и защиту.

Как легко было бы жить ученику-строителю свой земной день, если бы он шёл его в том мужестве, где невозможны слёзы. Надо чрезвычайно углублённо осознать великие слова: «те очи видят ясно, что не плачут». В этой коротенькой фразе раскрыто человеку всё существо борьбы страстей, борьбы личного и вечного в человеке. Когда вечное совершенно победило личное, нет места чувствам и мыслям одного мира. Вся сияющая лестница восхождения духа видна с каждого места Земли, где живёт и трудится человек, и ни одно место Земли не является только временным местом, но ощущается и местом всей Вселенной, хотя бы люди, с которыми приходится действовать, вовсе не знали психики человека и даже презирали его доброту, смотря сверху вниз на его поведение.

Никогда поведение человека-ученика не будет ученическим, если слёзы разбередили в нём его физический проводник и душу. В смятении, в растерянности не может ученик ни услышать голоса безмолвия, ни интуитивно почувствовать, как ему поступить. Ибо интуиция есть ничто иное, как чистая сила человека; его святая святых, в которой лежат все творческие возможности человека. Это и есть высшее «я» человека, которое подаёт свой совет, если человек в полном самообладании, если он спокоен, ибо воспринял всю земную жизнь как движущееся мгновение Вечности.

И тогда чистота его святыни, не поколебленная никакими вибрациями суеты, может воспринять помощь незримых хранителей, которая выразится в словах, подсказанных человеку его интуицией.

Я знаю, что то, о чём я говорю сейчас, дело очень трудное для человека. Каждое существо обуреваемо страстями. Каждому хочется ощутить жизнь и её многоголосие вокруг себя. Каждый считает себя одиноким, если не раздаются возле него призывные голоса земной жизни с её любовью, славой, радостями признания за талант и т. д. Но вся эта психика, такая естественная на Земле, такая всегда прежде понятная и властная, – теперь видится мне как простой, элементарный путь, только после которого начинается радостное понимание всей Жизни и не менее радостное счастье Ей служить.

Всё, что я говорю, не имеет ничего общего с аскетизмом, с отречением от личного счастья, с монашеским отрицанием жизни. Это только указывает вам, как перерождается психика человека после того, как он потерял способность плакать.

Сила духа ученика устанавливается в ровно горящее гармоническое пламя только тогда, когда самое понятие «слеза» сгорело. И только с этого момента человек в действительности стал слугой двух миров; тем слугой, на которого может положиться Учитель.

Раскрытый Свет в человеке – это и есть та его неустрашимость, в которую он вошёл не умом или духом, но всем своим существом. И «день» его несётся не по делам и встречам Земли, но по делам и встречам Учителя, где Он пролагает путь каждому существу к более высокому благородству и чистоте, а для этого посылает ему ученика, как своего гонца и друга встречному, ученика, не умеющего плакать.

Все препятствия в строимом дне, вернее, всё то, что кажется препятствием к достижению в себе Света и мира, всё, что побеждено любовью, – всё это даёт только тот результат, невидимый встречным, при котором атмосфера вокруг человека становится гармоничной для сотрудничества Учителю.

Теперь только, когда я стал видеть, понимать и научился ценить всю жизнь каждого человека, до конца её понимая, как нечто великое, движущееся единицей Вселенной, я осознал, до чего мудры обстоятельства внешние каждого; до чего в каждых обстоятельствах человека лежит всё, чтобы помочь ему двигаться неустанно в его вечном движении вперёд и выше.

Мне трудно уже разделять, когда гляжу на человека и его земное существование, его суть от его временной формы. Я перестал страдать за человека, видя его неудовлетворённость; его барахтанье в самых поверхностных бытовых корках внешней жизни. У меня нет больше поспешного желания вскрыть человеку смысл и суть жизни Земли; ибо я увидел великую целесообразность в том, что Свет прикрыт очам человека. Я понял, что раскрыться очи духа человека могут только тогда, когда доброта его потеряла свой эгоистический взгляд; потеряла возможность рассмотрения во встрече прежде всего своего «я», а потом уже человека, который встретился в данную минуту.

Я во многих местах в людях, пытающихся подавать встречному Свет, вижу, как идёт мысль об отдаче Света, а сердце наблюдает, не подавая радости и тепла. Но сама настоящая отдача Света может наступить только тогда, когда сердце, с его теплом и миром, бежит, точно фонарь, впереди; а ум выполняет контрольную функцию, прилагая такт и распознавание; указывая, где лежит граница возможной вместимости человека; что можно ему подать как слово, а о чём надо молчать, переводя энергию речи в молчаливую энергию любви и сострадания.

Много вижу я семей, где, казалось бы, только переставь в душе человека вместо требовательности глубокое дружелюбие и понимание, что всякое сердце есть нераскрытый в данную минуту храм, и наладится вся жизнь дома, создастся атмосфера мира и довольства.

И создастся не потому, что в ком-то что-то изменилось. Но создастся потому, что сила доброты самого человека сотворила чудо: его гармония стала неуязвима; он понял действенно, что рядом с ним идёт Жизнь в Её временных формах; и благословил всю свою жизнь, понимая, что он был причиной всего разлада. Ибо, сам, идя на рельсах Света, ничего не сделал, чтобы вокруг него, к сердцам его окружающих, проложить те же рельсы Вечного, а требует от них поступков Земли на основе двух миров, ничем не раскрыв им сути жизни, к которой тянется сам.

Никаких нет средств наладить мирную жизнь, если человек не поймёт, что только его доброта, источник которой – его два мира, в тёплом сердце соединённые, может утвердить радостность в его семье.

Всякий пересказ своих семейных дел, если он идёт, как воспоминание горестное, как жалоба духа, – составляет лишнюю занозу, на которой повисают мелкие элементалы, хотя и безразличные к злу, как к таковому, но ненавидящие уныние и жалобы, радующиеся возможности подшутить над жалобщиком, что иногда бывает человеку более, чем больно.

Ценность слова – вот о чём должен думать каждый строитель в первую очередь. Надо прерывать каждую жалобу, хотя бы она тупому человеку казалась самой величайшей необходимостью, а отказ слушать ученика показался бы чудовищной жестокостью.

Ученик – это тот, кто живёт и действует в двух мирах. Это тот, кто не грязнит движущегося момента Вечности и в своём присутствии не может допустить ужаса распространения болота жалоб, самолюбивых слёз, интриг и сплетен.

Ученик, идущий с чашей за Учителем, не может подвергать болотным огням Его Чашу. Всякую встречу надо поднять до того уровня, где сила духа Учителя может сотрудничать и подать помощь страдальцу.

Только эту помощь видит своею обязанностью ученик, а не стирку грязного белья, которую вносит ему самолюбивый человек. Мудрость должна сиять во встрече, деятельное желание присоединить человека к высокому пути Учителя, а не предрассудочное «снисхождение» к обстоятельствам другого.

Истинное снисхождение есть пробивание любви ауры человека; колебание её так, чтобы дух содрогнулся, захватил сердце встречного в орбиту Учителя. А сострадание одной Земле в человеке – дело обывателей, но не ученика. Если же ученик позволит себе съехать на одну площадь Земли, он немедленно поплатится своим здоровьем. Если же он будет продолжать такую деятельность своих милосердия и сострадания, он уйдёт с Земли, ибо сам не смог вместить сердцем того, что понял умом.

Наблюдений над Землёй, как понимают это слово люди, для меня больше нет. Самое понятие «наблюдение» получило для меня совершенно иной смысл. «Наблюдение», о котором говорит мне Учитель, поручая мне какого-либо человека, означает блюсти бдительно человека, охранять всячески весь его путь и, в особенности, ту фазу его пути, в которой он мне поручен.

Более, чем когда-либо, я оценил великие слова Учителя: «Мгновение – и кончено воплощение. Мгновение – и нет возможности внести в свою бывшую среду помощь и словом, и делом Земли».

Сколько приходится мне наблюдать драм, трагедий и несчастий людей из-за их привычки откладывать до последней минуты свои решения и перевести их из области мыслей в действия.

Почти нет счастливых, ушедших с Земли, выполнивших свои желания. И горе раскаяния и запоздалых угрызений тяжелит путь человека. Оторвавшись от Земли, он уносит в себе всю свою нерешительность, все сожаления и желания поправить то, о чём думал и что победить не набрался сил за всю жизнь.

Старайтесь поддержать мужество во всех борющихся. Старайтесь доказать людям, что не важно соблюсти внешнее достоинство, а важно в сердце своём установить мир.

Всё, что человек считает нужным, став в два мира и оттуда взвесив свои дела, мысли, желания, стремления, страсти, – оказаться победителем. Человек должен это сделать, если осознал, что двигаться не может, ибо чаша его стоит на престоле Круга.

Как бы ни боролся человек с какой-либо внутренней своей проблемой, победа его над нею, одержанная до конца, составляет в его вечном пути ступень огромную. Стойкость и самообладание, приобретённые от сознания, что руки должны быть чисты у того, кто держит чашу, что сердце должно озарять атмосферу его комнаты, что мысль должна увлекать ввысь встречного, составляют те устои пути вечного, на которых лежат не только самого ученика единение со светлым человечеством, но и всех людей, которые общаются с ним на Земле.

Чрезмерные мысли о себе, как пути к Учителю, так же вредны человеку, как и всякие мысли, центром которых стоит личность человека. Сознание себя всегда единицей двух миров, сознание каждого всегда такою же единицей – самый верный путь поведения человека в его простом трудовом дне. Такое состояние духа, имеющее в себе понимание Вечности, движущейся в живых формах Земли, уже создаёт Учителю возможность через благоговение ученика включать встречного в свою орбиту.

То торжественное и благоговейное чувство ученика-строителя, с которым он начинает строить свой день, лежит именно в этом сознавании важности и священности своего единения с людьми.

Никакая созерцательная молитва не подымает так высоко дух ученика, как его понимание, что труд его вечен, что путь его бесконечен, что нет оснований к унынию и огорчению, если жизнь личная, внешняя не удалась, и подошла старость, а внешне так мало достигнуто.

Прискорбные слёзы от разочарования в самом себе – участь только тех, кто живёт в одном мире Земли. Тот же, кто поднял чашу служения человечеству, в ком дух любви победил плоть и расширил мысль, дав возможность охватить Жизнь всей Вселенной, тот не имеет поводов к поспешности личного самоусовершенствования. Оно тоже имеет тысячи видов, и среди них есть немало соблазнов, берущих начало в личности.

Одному может казаться, что имея он способность слышать голос Учителя и принимать Его слова, он был бы много выше и чище того человека, который владеет счастьем быть проводом Ему. Другому кажется, что существенную помощь можно оказывать встречному лишь тогда, когда видна аура человека, когда можно читать его мысли и деятельно вливать в них Учителя помощь. Ещё кому-то кажется, что сила человека только тогда может приходить существенно на помощь, когда он способен владеть силами природы и т. д.

Но не даёт себе отчёта человек, что в первом случае в нём живут зависть и осуждение. Во втором – полное непонимание, каким закалённым надо быть, чтобы, видя движущихся страшных змей и уродов астрала порочного человека, не отшатнуться от него в ужасе, а призвать – в полном доброжелательстве, самообладании своём, в совершенном понимании места грешника во Вселенной, – благословение; поднять дух его, хотя бы на мгновение, к миру и радости, а также вовлечь его в орбиту Учителя, беря на себя его печальное разложение и предавая его огню мощи Учителя.

Нечего и говорить о том, как должен сиять Свет в самом ученике, как невозможно мигание огня его чаши, чтобы только приблизиться вплотную к Великому Кругу тех, что действуют в сферах высших миров.

Вся разлагающаяся атмосфера человека, идущая всегда от животных его страстей, чувствуется тем учеником, который дошёл до ступени строительства. Но ни одна капля разврата и разложения не пронзит ученика, если он стоит в мире, спокойствии и всепрощении, зная весь путь каждого и активно неся духовную силу тем, кто ему повстречался в своё «сегодня».

Чем выше поднимается дух ученика, тем ценнее для него становится каждое «сейчас». Тем ярче мысль его работает в сознавании движения всех людей в двух мирах. И как бы ни был отвратителен человек и окружающая его атмосфера – сам ученик должен помнить только одно: он, ученик, дан своим встречным, чтобы ужас не вошёл в их дома; чтобы не совершилось преступления, чтобы самая малая частица воспитанности, доброты и чести людей, живущих близко к ученику, помогла не добиться страшилищам астрала полного падения людей в бездну.

Сила доброты ученика нисколько не теряет в своей действенности от того, что не выявляется внешне ничем, кроме вежливости и доброжелательства.

Сила защиты, молчаливо пролитая в молитве и благоговейно поданная Учителю, так же действенна для преступника, как была бы действенна помощь, поданная человеку на Земле.

Не всегда возможен для ученика разговор со злодеем. Но всегда возможна благая мысль оправдания и любви к нему как к единице Вечности, не знающей Её в себе, благодаря разрыву гармонии между телом и духом.

Обращайте больше и усерднее внимание людей Круга на их вольных или невольных сожителей в домах, на их сотрудников и случайных встречных. Напоминайте им чаще, что нет случайных встречных, а есть те, к кому светлое человечество прокладывает свои пути через надёжных своих гонцов.

Чем ближе я подхожу к моему и вашему Кругу, чем выше те мысли, которые я могу развивать в беседах с вами, тем яснее понимаю величайшие слова: «Всё – в себе». Да, неизмеримы и беспредельны достижения человека; но все они суть ничто иное как победы страстей его собственного сознания, победы в самом себе, достигнутые не усилиями одних воли и разума, но засиявшие Светом потому, что любовь их не победила, а переродила все страсти в чистые, самоотверженные побуждения и толчки любви. И эти движения любви в человеке помогли раскрыться и двинуться к деятельности серого дня его аспекты Вечного, а не расчётливые и ловкие воздействия на психику человека.

И понял я, почему самые высокие устои нравственные, принятые к действию и руководству человеком в его земном пути, не станут устоями Вечного, если созданы и приняты одними умом и волей.

Мысль, о которой я неоднократно говорил, что её нет в нашем мире иной, самой по себе взятой, такой, как может быть на Земле, а есть только мысль-действие; такая, наша мысль второго мира, есть движение аспектов Вечного в человеке, если он достиг ступени строительства Жизни.

Мысль наша есть действие-любовь. Как бы она ни была облечена в факты; как бы эти факты ни были воспринимаемы человеком Земли или человеком одного из низших планов второго мира, мысль эта всегда – защита любви. Этот закон защиты любви – закон мировой, как и все законы Вселенной, по которым движутся люди – её единицы.

Но глаза людей, отягощённые плотскими связями, плотской любовью и её предрассудками, не могут видеть ясно и распознавать Вечное в «случайностях» Земли. Люди, отягощённые плотной корой личного, страдают и плачут, видя внешне печальный путь того или иного человека; ибо сразу выпадают из двух миров, как только совершается чья-то судьба. Люди всматриваются во внешнюю сторону жизни человека, не умея включить себя и его в орбиту Учителя, чтоб принести человеку любовь-защиту.

Ясно мне, что всё в человеке. И только тогда можно стать учеником-строителем, когда в себе побеждены устои одной Земли, развивающие только личность человека. Индивидуальность же человека эволюционирует на законах всей Вселенной. Только на них сияет Свет в человеке и только на сиянии Света в чаше сердца устанавливается великое понимание, – действенное, как движение в себе силы, той любви-защиты, которая составляет начало пути человека, ученика– строителя.

Примите новые указания от Вл.:

«Сила в человеке, как его немигающее самообладание, не может развернуться от его усилий внимания именно к самообладанию, как таковому. Самообладание есть сумма многих и великих слагаемых, каждое из которых входило победителем в чувства и мысли человека; ибо он сам, без посторонних давлений и влияний, понимал красоту и мощь, высоту и чистоту самоотверженного служения своему народу, светлому человечеству и данной ему Жизнью земной родине. И, вовлекаясь в красоту, научался различать Вечное от временного. А научившись различать, принимался за стройку Вечного, а не одного быта Земли.

Разложение страстей в человеке ведёт непременно к победам эгоизма, к жестокой жажде подчинить всё своей воле и ограбить душу и тело встречного. Ученик-строитель есть то действенное звено любви, через которое Учитель льёт из чаши мира Свет на путь всех встречных ученика.

Ученик-строитель есть огонь защиты-любви. И если внешне ему указывается идти молча в толпе людей, то бдительность его не может ослабевать к тому Свету, что и сам несёт, и видит стоящим в Чаше Учителя между собою и встречным. Свет чаши надо нести ученику-строителю так осторожно, как идёт не видящий своего пути слепой, и так легко, как скользит луч по трепещущей листве.

Не страсти и низость людей должен видеть идущий в толпе ученик; но благоговейно нести свой Храм, свой престол, чтобы чья-то столкнувшаяся с ним мысль могла на миг встрепенуться и подняться выше тупости эгоизма и страсти».