Текст книги "Беседы Учителя. Как прожить свой серый день. Книга II"

Личный позыв ученика в его служении людям не может, ни в коем случае, быть стимулом труда для Учителя. Конечно, ученику – человеку, окружённому с утра и до вечера, и с ночи до утра атмосферой тяжкого неудовлетворения людей, смятёнными, неумными и вздорными ссорами их, огнём раздражения, которыми они питают на себе уродов астрала, очень трудно представить себе дивную атмосферу Учителя, куда не могут долететь уроды страстей, ибо их нет ни в сердце, ни в сознании Учителя.

И всё же, как бы ни огромен был разрыв между атмосферой Учителя и атмосферой ученика, Учитель может работать со своим слугой – учеником Земли – если в сердце его сияет простая доброта, защищающая несчастных, страстных и ничего не знающих людей, и в сознании его исчезло понятие осуждения.

Только эти два условия необходимы Учителю, чтобы Его доброта и неосуждение могли слиться с ученика трудом Земли. Казалось бы, как малы, просты и легко доступны человеку Земли эти два условия. И как же, на самом деле, в плане Земли они трудны и доступны малому количеству людей.

Если бы был виден человеку его Круг, куда он несёт вечером свою чашу труда, как был бы он счастлив и бодр, ибо оценил бы величайшую доброту и милосердие, улыбки радости и мира, которыми встречают невидимые защитники Круга каждого входящего со своей чашей труженика. И никто не бывает в Кругу судим, но каждый обласкан, ободрён. Каждому пролита капля мира в его чашу труда. И нередко встаёт человек утром, сознавая в себе новые силы для победы там, где, казалось ему ещё вечером, невыносимым чьё-то присутствие, чья-то бесчестность, чьё-то малое понимание ценности и смысла жизни.

Самое важное для ученика – уметь охранить своё ровное самообладание. Свет в чаше может гореть только тогда, когда его самообладание не даёт перерывов, когда образ Учителя идёт рядом во всех делах и встречах дня.

Если сознавание Учителя, идущего рядом, не нарушается никакими личными побуждениями, слёзы высыхают, глаза перестают плакать и начинается ясное зрение ученика. Насильственно, только от сознания, что «нельзя» плакать, слёзы не высохнут. Надо, чтобы любовь так расширилась, так раздвинула стенки сердца, чтобы чувство любви – личного восприятия людей, дел и вещей – стало великим счастьем жизни, в себе носимом. Жизни, отдающей каждому человеку кусочек Её, а не кусочек личного благожелательства.

Всякое движение духа ученика, если он достиг ступени строительства, есть доброжелательство. Но это доброжелательство имеет также много ступеней развития, как и весь духовный мир ученика. Первое движение доброжелательства носит форму борьбы. Личные качества человека, выпирающие из него, мешают ученику стойко перенестись из круга личного восприятия встречного в ступень действий Единой Жизни, движущейся в самых разнообразных животных и человеческих формах.

Неоднократно было указываемо, что встреч случайных нет, что всё, чему суждено встретиться с учеником-строителем, есть путь к Учителю через ученика. И не дело ученика разбирать одну внешнюю сторону жизни Земли посланного ему так или иначе человека; но его дело – очистить путь Учителю к данному человеку огнём собственного милосердия и любви, сжигая мусор страстей встречного.

Где, будучи занятым этой великой задачей, есть место личным слезам, личному восприятию, личному осуждению? Мир, великий мир должен входить вместе с учеником в каждый дом и встречу.

Тюрьма или великое внешнее богатство – все внешние обстоятельства жизни ученика не играют никакой роли в жизни земной, если ученик достиг ступени строительства. Близость Учителю, творчество и созидание дня вместе с Ним рождают в душе ученика полное бесстрашие. Сам ученик, живущий жизнью после смерти, ибо ничего личного у него нет, понимает, что не его нужды в таком или ином движении на Земле, но необходимость, вместимость и целесообразность встреч с ним людей дают его внешнему пути ту или иную форму.

Когда у человека, ученика-строителя, эта психика приняла совершенно стойкую форму, его самообладание и уравновешенность стали силами бесстрашия и чистоты, на которые крепко сможет положиться Учитель.

Теперь мне всё это так ясно, просто и легко, ибо нет границ моему ясному зрению; и мне уже непонятно чувство страха, как таковое, само по себе сгибающее человека, как непонятны и чувства лжи, воровства, коварства, ибо мне видна вся ненадёжность пути тех, кто строит свою жизнь на стремлении обрести земные благам, видя в них прочность и спасение от «чёрного дня».

Быть может, мимолётность человеческой жизни, её постоянные внутренние напряжения и разлад с самим собой почти каждого человека, неудовлетворённость всегда и чем-то – всё даёт мне силу видеть в каждом сердце тот засорённый храм, от сора в котором человек не может жить легко. Вот почему так часто говорит Учитель, что только тот день был днём строительства, который был прожит легко. Ибо в этот день сиял Свет в храме человека, а не коптили, мерцая, фитили Добра в нём.

Всякие личные чувства, как бы они ни были очищены умом, если сердце всё же воспринимало лично, тяжко грехи и поступки близких и ближних, значит, оно всё же судило человеческие страсти. И это осуждение ложилось ядом и отравой не только на духовную сторону, но и на весь организм человека. И какой-то род недуга всегда отравлял весь организм, вызывая спазмы в кишках и мозгу, стремясь очистить поскорее проводник человека к новой чистой деятельности.

Внимание учеников-строителей должно быть чрезвычайно бдительным, чтобы дух мог выбирать легко во встречном те фитили его Доброты, путь к которым Учителю всего короче, проще и выше очищенный учеником.

Размеры счастья ученика-строителя – это слияние Огня той чаши, что он видит стоящей между собою и встречным. А видит он Огонь ярче и больше потому, что чистота в нём самом поднимается выше, и сила Учителя может использовать ученика – путь, как провод светлый к засорённому сердцу человека. Чаще думайте о великих словах: «Встреча – это ты», и углубляйте сознавание важности и ценности каждой встречи не для вас, а для тех людей, что необходимо Учителю ввести в Свою орбиту действий.

Светлые мысли при самом начале трудового дня – великая помощь и ученику, и его невидимым хранителям. Весь трудовой день проходит не по одной Земле, потому что начат был в двух мирах, хотя бы потом забыл человек, где, с чего и как начинал свой день суеты внешней.

Благословение дня для ученика-строителя должно начинаться не с любви к дальним, благословить которых не мешают ни токи, ни вибрации их аур, но с любви к ближним, к которым из-за их разнобойных с учеником вибраций аур, стремлений, идей и убеждений надо влить благословение активной любви, предварительно победив в себе всё личное; и, поднявшись в круг чаши, вспомнить, что отдача Света ученику обязательна; отдача всегда сознательная, в лёгкости труда и радости двух миров, а не в унынии и принуждённости земного разума.

Великий Вл. передаёт всему Кругу:

«Ревность человека, какие бы она не имела формы, всегда влечёт не только самого человека вниз, она заражает его чашу и вместо чистого Света Любви встретившийся человек получает яд. Если дух встречного спокоен, если мирно его сердце, он только останется слегка смущённым; и дела его не пойдут так удачно, как могли бы идти, если бы встреча с учеником не смутила его.

Если же сам встречный, до встречи с учеником, был чем-либо личным уязвлён и расстроен, ядовитый Свет чаши ученика создал в нём костёр, куда тысячами прилепились уродцы астрала. Будьте бдительны, люди Круга, к тем мыслям в себе, с которыми входите в трудовой день. Мысли ученика должны вести его к полному пониманию своего места во Вселенной. Активно, из чистого сердца, из высоких чувств неосуждения и мира создаёт каждый человек огонь своей чаши.

Огонь чаши не есть дар, кем-то выше ученика стоящим ему поданный. Огонь есть первое творчество, которое и принимает ту форму чаши, которую создал чистый дух ученика, его чистая, не запятнанная раздражением доброта.

Не только тот осудил человека и пролил ему каплю яда в его ауру, кто сказал слово горькое и отрицательное, вместо утешительного, но и тот, в сердце которого выросло отвращение к качествам личности встречного вместо высокого, мужественного сострадания Любви к Единому, спящему глубоким сном в человеке, под плотной корой его эгоизма и страстей.

“Будь благословен” – есть первый клич, который отдаёт сердце ученика, если он достиг строительства.

Неосторожное обращение со встречным так же опасно для каждой единицы Вселенной, как игра с огнём в комнате, наполненной стружками и бумагой.

Огонь чаши ученика не есть самостоятельное чистое тело. Огонь чаши есть порождение всего организма ученика, и организм этот надо очищать ежечасно, чтобы ученик не пролил в движущееся мгновение Вечности дёготь вместо мёда.

Строящий день обязан, прежде всего, утром и вечером так очистить дух свой, чтобы свет его чаши радовал и защищал встречных.

Особенное попечение должен иметь ученик о тех чуждых ему единицах Земли, с которыми свела карма его, как с сожителями квартир.

Строитель дан своему окружению, чтобы защитить его от тысячи возможных столкновений, недоразумений и преступлений».

«Дело» человека, ученика-строителя, его главное дело – благословение и принятие полное, безоговорочное, его всех обстоятельств жизни Земли. Идёт ли его жизнь, как полная ладья, в большом и нужном, всем видном труде. Идёт ли она в совершенной скромности, и ограничиваются его внешние сношения десятком лиц, он всегда дан тем, кто его находит, с кем он построил свою семью, кому он может влить бодрость и утешение. Он дан, если достиг ступени строительства, как защита и укрепление гармонии; как охрана атмосферы чистоты, через которую невидимые защитники проносят оберегающие лучи людям, окружающим ученика-строителя.

Особенно бдительным должно быть внимание строителей в тех случаях, когда они стоят во главе семьи. Чем длительнее срок, который прожил ученик в своей семье, тем больше должна расти и применяться к действиям дня его бдительность и распознавание.

Привычный обиход больше не существует для ученика, ибо для него нет ни дел, ни встреч одного мира. Всё, что он строит, он строит в двух мирах, и линия его жизни не режется предрассудочно на два мира. Но в его сознании, сердце, во всём восприятии сливаются два мира, как единое нераздельное целое, как конгломерат и суть духовной материи, в которой движутся его аспекты Единого, и это он знает.

Но все его окружающие, жившие с ним много лет, не могли понять и примкнуть к идеям ученика. Ошибка ли была самого ученика в том, что он не смог приобщить их к своей духовной жизни, или силы духа окружающих не развернулись в действии аспектов Единого; но, если факт сожительства с людьми, живущими только в одном плане и действующими только в нём, налицо, строитель должен осознать до конца, что быт его перешёл в Жизнь; и принять по-новому всю прежнюю концепцию жизни со своими окружающими.

Если сам ученик двинулся далеко в своём духовном развитии и видит всю отсталость своих близких и ближних, это далеко не значит, что его обязанность заключается в скучных выговорах и наставлениях, где повышают голос и приказывают, стуча кулаками.

Но твёрдо, решительно, спокойно стоя во всей верности Учителю, должен ученик помнить, что он – охрана и защита чистоты и мира; он создатель и творец того дня, в котором может или не может стоять Чаша Учителя между ним и встречным.

Не убеждения словом одним составляют действенный путь ученика в тех или иных случаях размолвок. И не тот человек, как форма внешних отношений, важен в каждом случае, когда решает строитель свой вопрос, где ему кажется необходимым применить свой волевой импульс. Не быт, не люди – эгоистичные, близкие, нужные или дорогие – должны вставать перед его духовным взором. Но та атмосфера дома, дела, семьи, где он поставлен или оставлен хранителем атмосферы для дел и встреч Учителя.

В каждом вопросе, который надо решить и где витают вибрации строптивости людей, надо прежде всего в себе любя победить всякое личное начало, подняться в Круг и там найти величайший мир, самообладание. Осознать себя хранителем чистоты и тогда уже искать – через обаяние Учителя – тех слов, что не обидят человека, но поднимут мысль его вверх и затронут в нём струну его доброты.

Прозвучать резкое слово всегда может. И как будто покажется даже, что и плоды принесло, послушались совета. Но то плоды внешние. Пропасть непонимания легла шире между людьми, ибо не привлёк ученик человека к сердцу своему; не подал ему теплоты и доброты своей, а лишь приказал.

Всё, во что влита доброта, всё, о чём беседовал и думал: «Так ли я действую, если Учитель рядом», – всё охранило дом и дело ученика от чудищ астрального плана.

Пытливость ума, тонкости светящейся духовной материи подать человеку нельзя в дар. Но раскрыть в нём цепь его забот доброты и любви – можно всегда.

И чем глубже упрямство человека и его эгоистические мысли о собственной личной правоте – тем нежнее должна быть любовь человека и тем внимательнее надо быть к собственному внешнему поведению. И основой поведения ученика должна быть Жизнь, охрана Её мира и величия, а не быт.

Всегда беседа невидимого друга с человеком Земли, если это единица Светлой Вселенной, – бывает опекаема целым защитным кольцом радостных, усердных слуг светлого человечества. Но это далеко не значит, что человек Земли может быть инертен и не заботиться сам о наибольшем покое, какой в его власти предоставить для беседы своего невидимого друга.

Всякая земная жизнь человека может услышать и голос безмолвия, и записать речь невидимого сотрудника второго мира. Ибо каждая форма Земли есть Жизнь, временно принявшая земную форму. Следовательно, в каждой форме может сочетаться сознательно два мира; и сердце, и сознание каждого уже есть та среда, где сознание может действовать в двух мирах.

Но, увы, может ещё не значит – будет. Для того, чтобы человек Земли мог не только услышать, но и действовать, как посредствующее звено между людьми Земли и творящими неба, он должен войти в те вибрации чистоты, где нет личного корыстолюбия, личного стремления к власти и личного восприятия каждого человека как одной земной, личной, выгодной или невыгодной, но покоряющей дух любви.

Много есть записывающих слова невидимых хранителей людей Земли. И всегда зависит от человека Земли, от чистоты его пишущей руки, что может вместить его запись. Может быть, что опекающий своего земного друга, труженик второго мира так тяготится постоянно ломающейся линией мыслей человека, так тяжело переносит его мелькающие то здесь, то там огоньки мелких, но всё же раздирающих покой небесного друга, страстей, что в связь, несмотря на всю охрану, врываются шутники астрала. И речь, приготовленная Владыками Карм для помощи людям, речь, полная доброты и простоты, становится витиеватыми изречениями, иногда просто лишёнными здравого смысла Земли, а иногда уносящая фантазии людей в несуществующие и никого не удовлетворяющие мечтания.

Люди, читающие речь своего невидимого наставника, должны быть бдительны в распознавании даваемых им наставлений. Не всякие наставления человек может сейчас же превратить в своё активное действие Земли. Но, если наставление дано, человек всегда может разобраться, реально ли оно; может ли оно быть достигнуто когда-то; может ли оно стать движением его собственных аспектов Единого, если в самом человеке будет подниматься его воспитательная работа над самим собою.

Указания, которые даются людям определённого Круга, всегда могут быть достигнуты как реальная деятельность простого дня теми людьми, которые знают и свой Круг, и свой провод.

Но, как и всему в Светлой Вселенной, человеку Круга нужна верность до конца. Нельзя сегодня читать и восхищаться, а завтра пойти действовать и лить во все свои действия яд раздражения и половинчатости. Нельзя сегодня читать и верить, принимать мудрость и любить, а завтра улыбнуться скептически и нести яд компромисса и скепсиса в свои встречи и дела.

Всё, что есть у человека священного, – это именно его действия, а не то, что в дне встретилось и поглотило его внимание своим величием. Если в сердце человека на одну сотую секунды мелькнуло чувство горечи или зависти, если о ком-то сказал себе: «Он вовсе не достоин таких почестей или такого отношения», – это мимолётное отрицание Жизни проявилось во втором мире самого человека густым, тёмным облаком, и не пропустит оно человека в какое-то чистое русло, где живут и действуют утверждающие Жизнь и Её действия, а не отрицающие Её.

Одно мимолётное радостное благословение при виде чужой благоприятной жизни, одно мгновенно мелькнувшее моление: «Подай Тебе, Великая Матерь, до конца дней Твоих сохранить блага и вскрыть в себе Свет», – проводят целое кольцо людей так высоко и в такой мир, что сила Света Учителя становится нередко атмосферой вечной так утвердившего Жизнь человека.

Чем дальше и выше идут люди Круга за своими наставниками, чем нерушимее становится их самообладание, тем большие перемены происходят в их психике, и тем легче, проще, веселее им жить каждый текущий день.

Прочная связь человека со всеми его вольными и невольными встречными зависит не от его внешней воспитанности. Но от расширяющейся его мысли, от ведущей к милосердию доброты, заставляющих уста улыбнуться там, где у слепого и эгоистичного кривится рот слезой и выбрасывает фонтан раздражения и порицания.

Следите за собой и всеми в ваших встречах, чтобы Сила Света Учителя могла литься ровно и воля-любовь Его могла проникать Светом в ауры собеседников.

Нет у меня засорённых путей к беседам с вами. Но, если сами знаете, где пишущие руки нередко ошибаются, ибо застревают в неоконченной борьбе со страстями, не корите их, но шлите усиленную помощь им священным благословением.

Всякое дело Земли, в которое Учитель считает необходимым вмешаться через провод своего ученика, всегда носит характер общекультурного подъёма того дела, в котором надо создать или укрепить какую-то ступень творчества людей.

Как бы самому ученику ни казалось невозможным, для его смирения, войти в какое-то большое, творческое дело, но если Учитель видит Свою в том необходимость, Он двинет все обстоятельства Жизни ученика по такой тропе, чтобы была возможность Ему действовать и ввести какие-то новые понимания и устои в разногласия и внешнее замирание нужного русла творчества.

Что должен делать ученик, чтобы облегчать Учителю Его труд в сложнейшей канве Земли? Единственное, что, в первую очередь, необходимо ученику, – его верность до конца. Ни в чём, нигде – никакого компромисса. И вся верность ученика в каждом его деле должна лежать на глубочайшей самоотречённой чистоте. Ученик не должен бояться ни оскорблений, ни тяготиться превозношением, если идёт гонцом Учителя в какое-то единение с людьми.

Как ни мимолётна Жизнь каждого человека на Земле, ценность времени должна быть всегда во внимании ученика. Ценность времени не учитывается учеником как возможность личного самоусовершенствования, личной полезности людям, в отрыве от творческой жизни Учителя.

Вся ценность времени ученика есть только то безоговорочное творческое послушание, которое составляет служение и ученика, и Учителя Вечному в моём сознании, без места и времени, мне ясно, как трудно ученикам Земли, столь малочисленным в сравнении с единицами личного восприятия жизни Земли, проходить свой рабочий день, день единицы Вселенной. Но мне же видно и великое счастье каждого, так идущего ученика, в его постоянно обращающейся к высоким путям мысли.

Чистая мысль, хотя бы ученику приходилось много бороться с собственным, не совсем законченным психическим миром, миром двух миров, – поднимает все встречи выше обыденщины быта. И если только ученик не оставляет своей чаши на собственном столе, а идёт с нею по всем встречам, каждый из встречных находит в себе отголосок чистой мысли, которую сохраняет в своих действиях дня.

Подвиг великого боренья в себе самом непременно проходит каждый ученик. Но как бы ни шла работа дня, если верность светлому творчеству лежала остовом духа, победа доброты над эгоистическою мыслью всегда берёт верх.

Ученик, знающий свой Круг, всегда должен быть готов к Зову Учителя. И Зов Учителя не есть клич, выкликаемый глашатаями, но есть великий результат творчества духа самого ученика, творчества, почти никому, кроме Учителя, невидимого и не замечаемого.