Текст книги "Тайна потерянной рукописи"

* * *

Музей-квартира Пушкина на Мойке,12 встретил нас гостеприимно. У входа уже толпились несколько групп туристов, жаждущих приобщиться к памяти великого поэта, а экскурсоводы, может быть в тысячный раз за свою карьеру, начинали рассказ о последних днях Александра Сергеевича так, словно он был их близким родственником.

Помещения были роскошные, но на всем лежала некая печать трагизма. Вот, через эти двери друзья на руках внесли смертельно раненого поэта после той роковой дуэли. Здесь, на первом этаже, толпилась дворня, переживая за доброго барина. В этой комнате близкие, которых собрала скорбная весть, ожидали вердикта врачей. А здесь, умирающий Пушкин в последний раз беседовал со своей женой, которая с ложечки скормила ему несколько ягодок морошки…

Но мы прибыли в этот дом со вполне определенной целью. Прежде всего нас интересовала библиотека.

– Скажите, – тоном примерной ученицы обратилась Елена к служительнице музея, – а среди книг поэта есть математические?

– Вы имеете в виду книгу «Логарифмы»?

– Именно.

Я насторожился. Как-то странно, что экскурсовод сразу поняла то, что нам нужно. Даже раньше, чем мы успели озвучить название.

– Кто-то уже спрашивал об этой книге?

– Да, – простодушно ответила женщина. – Буквально десять минут назад.

– И где этот человек?

– Он попросил разрешения немного поработать с текстом в одном из служебных помещений.

– И вы выдали ему книгу? – ахнул профессор.

Я отстранил его в сторону.

– В каком помещении?

– Вон там.

Я, старший прапорщик и боец спецназа ринулись в указанном направлении. Надо ли говорить, что служебном помещении никакого постороннего человека с книгой не обнаружилось.

Пока мы метались по коридорам, Зайкин выспрашивал у растерянной женщины как выглядел любитель раритетных книг. По описанию он больше всего походил на Змицера. Вот ведь черт живучий!

Поднявшаяся тревога не затронула мерного течения экскурсий, но к подъезду музея прибыл полицейский автомобиль с парой сотрудников при оружии и в бронежилетах.

Мы со спецназовцем, предъявив удостоверения, забрались к ним в машину. Зайкин, оккупировавший пульт, на который выводилось изображения с видеокамер перед музеем, взялся быть навигатором.

Петербург – город цивилизованный, так что Змицер, на какой бы машине, и как бы далеко он не уехал, все время оставался в поле видеонаблюдения. На любой улице камеры передавали его от одной к другой, как эстафетную палочку.

Как только определилось направление движения преступника, старший полицейского наряда по рации передал данные на ближайший пост ДПС. Там ответили готовностью перекрыть путь.

Но и Змицер знал правила игры, и понимал, что на машине ему далеко не уйти. Поэтому возле одного из проходных дворов, он выпрыгнул из автомобиля и нырнул в арку. Там, в путанице узких переходов между домами, видеокамер не было, и мы могли его потерять.

Не теряя времени, я выпрыгнул из машины и побежал, стараясь дышать ровно и постепенно разгонять организм для долгой погони. То, что я знал о преступнике, не настраивало на легкую победу.

Скверным было то, что город был мне совершенно не знаком. Сделав буквально несколько шагов в сторону от широких проспектов, я оказался на неведомой территории, с множеством укромных мест, где от беглеца можно было ждать любого сюрприза.

Но вариантов не было. Проскочив один двор-колодец, дно которого было полностью покрыто камнем, и где наши шаги отдавались многократным эхом, я пробежал по узкому коридорчику, потом мимо помойки… впереди была невысокая, метра в два каменная стена.

Перемахнув через нее, я увидел нашего беглеца, который передвигался не слишком уверенно. Похоже, сказывались последствия травмы, от которой он не вполне оправился.

Тем не менее, мне приходилось напрягаться, чтобы расстояние между нами сокращалось.

Тут навстречу попалась стайка подростков с мячами. Видимо, шли куда-то поиграть в волейбол.

Пока я лавировал, огибая их в тесном промежутке между старыми домами, Змицер исчез.

Шустрый черт!

В какой же из подъездов он заскочил?

Пока я соображал, меня догнал упорный спецназовец. Ему тоже погоня давалась с заметным напряжением, но сдаваться он не собирался.

– Ты – туда, – ткнул я рукой, – я – сюда.

Пушкиновед кивнул и нырнул в указанную дверь. Я заскочил в другую.

Подъезд, выстроенный 300 лет назад, вздымался вверх каменными неуклюжими ступенями. Я прислушался. Где-то вверху мягко шлепали чьи-то быстрые шаги. Если бы не подъездное эхо, никому не удалось бы расслышать эти легкие движения.

Запнувшись с непривычки несколько раз, я устремился наверх.

В подъезде было сумрачно и по-средневековому прохладно. Я напористо продвигался с этажа на этаж, как вдруг что-то резко ударило в стену чуть выше моего плеча и выкрошило кусок камня.

«Блин, да он вооружен!» – мелькнула мысль.

Выстрелы были негромкими, что, впрочем, не снижало их убойной мощности.

Я присел, маскируясь за перилами с массивными балясинами. Надо было как-то отвлечь внимание противника. В противном случае, оборону здесь он мог держать, пока не кончатся патроны. А в жилом доме такое положение чревато – в любой момент какая-нибудь старушка могла выйти из квартиры.

– Змицер, это безнадежно, – крикнул я. – Тебе не уйти. Сдавайся.

– Попробуй возьми.

Тут внизу раздался звук быстрых шагов. Пушкиновед, обследовав свой подъезд, стремился теперь ко мне на помощь.

И в этот момент одна из дверей, расположенных между мною и Змицером распахнулась. Нет, на площадку вышла не старушка, спешащая за хлебом. А молодая мать с ребенком на руках.

Это было уже слишком. Я прыгнул вверх, уцепился руками за перила верхнего пролета и рывком бросил тело вверх, чтобы оказаться между преступником и женщиной. (Мужик я широкий, загораживаю плечами почти всю лестницу).

Змицер быстро выстрелил, как отмахнулся, и скользнул в приоткрытую дверь, ведущую на крышу. Пока мы мило болтали, он успел открыть замок.

Теперь у меня появился шанс увидеть Санкт-Петербург с высоты птичьего полета. А учитывая тот факт, что крыша была металлической, островерхой и скользкой от дождя, слово «полет» могло оказаться не просто фигурой речи.

Змицер тоже осознавал опасность, так что передвигался практически на четвереньках.

Мои парадные ботинки с гладкой подошвой были не приспособлены к таким приключениям, так что я поспешно скинул обувь и продолжил преследование босиком.

Странное это было путешествие. Обычно мы передвигаемся по плоскости и обходим возвышающиеся к небу стены строений. А сейчас для меня мир перевернулся. Я карабкался по неровной жести и старался держаться подальше от уходящих вертикально вниз, к земле, обрывов крыши.

После нескольких минут громыхания по кровельной жести, Змицер оказался буквально на расстоянии пары метров. Я слышал его затрудненное дыхание, видел пот, выступивший на его лбу.

– Сдавайся, – повторил я срывающимся голосом. Увы, и мне эта прогулка давалась нелегко. – Я сильнее, поймаю.

– У тебя кровь капает, – ответил злодей и отдалился еще на шаг.

Я взглянул на свою левую руку и с удивлением обнаружил, что ладонь стала совершенно мокрой от крови. Надо же, Змицер последним выстрелом ранил меня в плечо, а я в горячке даже не заметил.

– Все равно догоню.

– Попробуй.

В этот момент похититель книг добрался до края крыши. Внизу под ним был уступ высотой метра три. Ниже располагалась верхушка соседнего здания.

Змицер ловко скользнул вниз, на мгновение повис на руках и спрыгнул. И очутился в объятиях нашего спецназовца, который предприняв обходной маневр, ждал противника в точке вероятного появления.

Они схватились и, громыхая по мокрому железу, покатились к краю пропасти высотой в четыре полномерных этажа.

Я кинулся на помощь, но поскользнувшись на ржавчине упал на живот. Цепляясь руками, чтобы остановить скольжение, я оставлял за собой впечатляющий такой кровавый след.

Борьба с земным притяжением заняла у меня некоторое время, и я упустил момент, когда Змицер ухитрился вытащить из-под куртки пистолет.

В тот момент он уже оседлал спецназовца и приготовился выстрелить ему в голову. Медлить было нельзя.

Совершив немыслимый кульбит, я прыгнул злодею на спину, мы перевернулись и (он сверху, я снизу) повисли на краю крыши. Жесткое ребро кровельного железа уперлось мне в живот.

Змицер висел на мне, а я, отчаянно ухватившись за ржавый прут невысокого ограждения крыши, пытался удержаться на своей ненадежной опоре.

Спецназовец, едва переводя дух после схватки, подполз к нам и ухватил Змицера за воротник куртки.

– Отползай, – проскрипел я. – Свалишься с нами.

Змицер тяжело дышал, навалившись мне на спину. Шевелиться было опасно, наше шаткое равновесие могло оборваться в любую минуту.

Лишь бы прут не обломился. Мы все застыли в напряжении, стараясь вообще не шевелиться. И я слышал только, как скрипят зубы спецназовца, держащего нас из последних сил.

* * *

– И все из-за этой книжки? – спросил полицейский старлей, разглядывая выцветшие страницы пушкинского труда, замаскированного названием «Логарифмы».

Двор был полон миганием полицейских машин. Врач скорой помощи, перебинтовавший мне плечо, мрачно осматривал мотающего головой пушкиноведа и держал свое мнение при себе. Хотя чувствовалось, что ему многое хочется сказать по поводу нашего безрассудства.

Змицер, надежно упакованный в наручники, сидел в полицейской машине, зажатый между двумя крепкими ребятами в форме.

Наша команда: дядя Миша, Зайкин, Елена, Семен и профессор Крестовский с дочкой-искусствоведом держались на заднем плане, дабы не мешать профессионалам выполнять их работу.

Я, босой, в ободранной одежде, перепачканный ржавчиной и кровью, подошел и взял из рук полицейского так трудно доставшийся нам пушкинский том.

– Это так важно? – повторил вопрос старлей.

Я кивнул. И не нашел объяснения лучшего, чем когда-то написал о Пушкине Окуджава:

– Он умел бумагу марать под треск свечки. Ему было, за что умирать возле Черной речки.

Гороховец, 2014 год

Приложение.
Что может знать человек русской культуры
(результаты работы Гуглоидов и Яндексоидов)

Часть 1.
«Вечный двигатель» Ивана Кулибина

Автор – <king Arthur>

При чтении этого абзаца у неподготовленного человека возникает ощущение, что Кулибин был-таки довольно приличным изобретателем (вон, за ним числится и фонарь, и семафор и даже «много др.»). Но с другой стороны всего-навсего механик (типа слесаря) да еще и самоучка.

С высокоученым европейцем эпохи Возрождения рядом не поставишь.

Поэтому, нарушая традиции написания рефератов и научных статей, посвященных каким-либо персоналиям, начну не с биографических данных, а с загадки.

Итак, известно, что Иван Кулибин, родившийся на Волге и с детства видевший тяжелый труд бурлаков, изобрел самоходную баржу. Которая (внимание!) сама шла против течения реки, используя в качестве движущей силы само (вы не поверите!) течение реки.

Да-да, это не ошибка и не опечатка. Кулибин действительно создал баржу, которая используя только силу течения шла … против течения.

Это кажется невероятным. Невозможным. Противоречит базовым законам физики.

Парижская академия наук отказалась бы рассматривать такой проект.

Но Кулибин-то не проект предоставил, а настоящую баржу. Которая при большом скоплении народа действительно была спущена на воду и НА САМОМ ДЕЛЕ, у всех на виду, шла против течения, не используя никаких внешних сил.

Чудо? Нет, реальность.

И теперь, когда вы это знаете, попробуйте сами (как-никак мы жители XXI века, вооруженные знаниями и обласканные техническим прогрессом) сообразить, как механик-самоучка (!) XVIII века добился столь удивительного эффекта, используя самые простые и доступные каждому материалы.

Иван Петрович Кулибин

Пока вы думаете, для обострения мыслительных процессов приведу пару основополагающих принципов изобретательства. Разработанных, естественно, в XXI веке.

Итак:

Техническое решение считается идеальным, если нужный эффект достигается «даром», без использования каких бы то ни было средств.

Техническое устройство считается идеальным, когда устройства нет, но действие, которое оно должно делать, выполняется.

Вам не кажется, что деревенскобородый мужик-лапотник, а точнее, механик-самоучка Иван Кулибин, умел находить именно ИДЕАЛЬНЫЕ решения? Невозможные, с точки зрения Парижской академии наук?

Но пойдем дальше.

В книге Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» ярко живописуется, как титульный герой перехватил и исказил информацию, передаваемую при помощи семафорного телеграфа с испанского театра военных действий в Париж. Результатом стало обрушение биржи и грандиозное разорение одного из могущественнейших банкиров – врагов графа.

Ничего удивительного. Кто владеет информацией, тот владеет миром.

Хочется только подчеркнуть, что изобрел этот самый семафорный телеграф Иван Петрович Кулибин.

Теперь о прожекторе.

Не забудем, что милостью ее императорского величества Екатерины II сын нижегородского купца-старовера Иван Кулибин был призван в столицу и там, в течение 32 лет (с 1769 по 1801 год) заведовал механическими мастерскими Петербургской академии наук.

Петербург – город мореходный. А значит, подача световых сигналов в нем исключительно важна. Тут и маяки, ориентирующие суда и оберегающие их от попадания на мель, и передача информации с корабля на корабль…

До эпохи Кулибина суда для передачи сигналов использовали разноцветные вымпелы, поднимаемые на мачтах, и ручной семафор (лихой матросик с флажками). Понятно, что разглядеть эту красоту можно было только днем. На маяках ночью разжигали костры.

Но на деревянном судне открытый огонь слишком опасен, поэтому в море для освещения можно было использовать только свечу или фитиль, плавающий в плошке с маслом. Понятно, что мощность света от таких источников невелика и для передачи сигналов на сколь-нибудь приличное расстояние не годится. Так что ночью суда погружались во тьму и информационное молчание.

Изучив проблему, механик-самоучка Кулибин в 1779 году сконструировал свой знаменитый фонарь с отражателем, дававший мощный свет при слабом источнике. Важность такого фонаря-прожектора в портовом городе трудно переоценить.

Прожектор Кулибина

Но у изобретения был и побочный эффект. Когда Иван Петрович для пробы вывесил горящий фонарь из окна своей квартиры, находившейся на четвертом этаже в здании Академии, многие поверили в Бога.

Увидев над землей «огненный шар», толпы народа устремились на свет, творя молитвы.

Автомобиль. Леонардо да Винчи считается первым в истории изобретателем самобеглой коляски. Правда, у флорентийца она предназначалась для военных целей и, как сейчас утверждают, явилась прообразом современного танка.

Устройство, со всех сторон защищенное «броней» из дерева (современных пуль и снарядов в средние века не знали), передвигалось за счет мускульной силы нескольких человек, которые сидели внутри и вращали рычаги. (Типа «кривой стартер»).

Увы, изучив чертежи Леонардо, современные специалисты оценили изобретение без восторга.

– Там внутри должны быть люди, – делится впечатлением британский историк танков Дэвид Флетчер. – Люди, вращающие рукояти, чтобы завращались колеса и с места сдвинулась махина бог знает какой тяжести. Я бы сказал, что это физически почти невозможно.

Для того чтобы это могло двигаться, нужно поле боя ровное, как стол. Камень – и оно остановится. Нора крота – и снова остановка. Противник умрет от смеха раньше, чем эта штука до него доедет.

Но это только с первого взгляда. Со второго – солдаты (!) британской армии заметили, что в чертеже есть принципиальная ошибка.

Один из тех, кого посадили внутрь леонардовского танка и заставили крутить рукояти, сразу понял, что шестерни на колесах расположены неправильно. При том устройстве, которое указано на леонардовских чертежах, переднее колесо крутится назад, а заднее вперед. Понятно, что конструкция никуда не поедет.

Как видите, изобретение Леонардо содержало принципиальные конструкторские недоработки. Причем даже после их устранения механизм мог использоваться только в лабораторных условиях на идеально ровной поверхности, какой в реальной жизни не найти.

Теперь взглянем на изобретения Ивана Кулибина.

В Политехническом музее Москвы хранится несколько уменьшенных копий самодвижущейся коляски. Таковые (не копии, а настоящие изделия) изготавливались в механических мастерских Петербургской академии наук, которыми руководил Кулибин, и довольно широко использовались для прогулок аристократов.

Сотрудники музея подчеркивают, что кулибинская самобеглая повозка имела все части современного автомобиля: коробку скоростей, тормоз, карданный механизм, руль, подшипники качения… Единственное сходство с леонардовским изобретением – приводилась сия конструкция в движение тоже за счет человеческих мускулов. Водитель крутил ногами педали, его усилия раскручивали тяжелый маховик… и через короткий промежуток времени велоколяска, отличавшаяся завидной грузоподъемностью, могла развивать приличную скорость. От водителя требовалось только твердо держать руль и поддерживать маховик в постоянном вращении.

Кулибинский велоавтомобиль

Мосты. Устраиваясь под покровительство миланского герцога Людовико Сфорца, Леонардо да Винчи позиционировал себя как военный инженер.

«Я могу создать легкие прочные мосты, – говорил он, – которые будет легко перевозить в ходе преследования. Или, упаси господи, бегства от врага. Также я придумал способ осады замков, при котором первым делом осушается ров с водой».

И герцог принял его на службу. Однако, как человек здравомыслящий, (энциклопедии сообщают, что при нем «Милан стал одним из сильнейших государств Италии, центром наук и искусств») поручил новому служащему не строительство мостов новой конструкции, а нечто гораздо более скромное. Он доверил Леонардо (Умеешь осушать? – Осушай!) провести дренаж для ванной комнаты герцогини.

Кулибин. Энциклопедия Кирилла и Мефодия сообщает:

«В 1770-х гг. Кулибин спроектировал деревянный одноарочный мост через Неву с длиной пролета 298 м (вместо 50—60 м, как строили в ту пору). В 1766 году он построил модель этого моста в 1/10 натуральной величины. Она была испытана специальной академической комиссией. Проект получил высокую оценку математика Л. Эйлера, по модели Кулибина проверившего правильность своих теоретических формул».

Очень любопытно упоминание о том, что знаменитый Эйлер не проводил расчеты для русского самоучки, а по его модели проверял СВОИ расчеты. Умный был человек, понимал, что «практика – критерий истины».

Мост Кулибина

Вопрос: а зачем, собственно, Кулибину понадобилось изобретать мост такой необычной формы? Слава Богу, конструкций мостов с древнейших времен существует множество…

Дело в том, что Санкт-Петербург – крупный порт. И до сегодняшнего дня он принимает суда большого тоннажа и водоизмещения. Для того чтобы эти громадные суда могли входить в город, основные мосты Санкт-Петербурга сделаны разводными.

А одноарочный мост, который предлагал Кулибин, как бы парил над Невой, касаясь земли только в двух точках – на правом и на левом берегах.

ЕГО НЕ ТРЕБОВАЛОСЬ БЫ РАЗВОДИТЬ!

Мосты Кулибина, если бы их проект был принят, позволили бы океанским судам входить в порт не только ночами, а в любое время суток! И никаких затрат на обслуживание и ремонт разводных механизмов.

Идеальное решение (см. выше).

Часы. Общеизвестно, что столичная карьера Ивана Кулибина началась с того, что во время визита императрицы Екатерины II в Нижний Новгород ей преподнесли изготовленные мастером часы. Размером они были с гусиное яйцо и вмещали (помимо, собственно, часов) ни много ни мало, как театр-автомат, музыкальную шкатулку и механизм, который все этим управлял. Всего «яичная фигура», которая теперь является жемчужиной в коллекции Эрмитажа, содержит 427 деталей.

Вот как описываются эти удивительные часы в книге Виктора Карпенко:

«Они отбивали каждый час, половину и даже четверть часа. По завершении часа в яйце отворялись створчатые дверцы, открывая золоченый чертог. Против дверей стояло изображение гроба Господня, в который вела затворенная дверь.

По сторонам гроба стояли два воина с копьями. Через полминуты после того, как отворялись двери чертога, являлся ангел. Дверь, ведущая к гробу, раскрывалась, и стоящие воины падали на колени. Появлялись жены-мироносицы и слышался сопровождаемый звоном церковный стих «Христос воскресе!», исполнявшийся трижды. Во второй половине дня ежечасно исполнялся уже другой стих: «Воскрес Иисус из гроба». В полдень часы играли гимн, сочиненный самим Кулибиным. Фигурки ангелов, воинов и жен-мироносиц были отлиты из золота и серебра».

Часы, созданные Кулибиным, хранятся в кладовых Эрмитажа и, чтобы их увидеть, нужно приложить специальные усилия (договариваться, оформлять пропуск и т. п.). Гораздо доступнее знаменитые часы «Павлин», изготовленные в Европе и выставленные в одном из залов Эрмитажа.

Это поистине грандиозное сооружение, которое даже в просторном Эрмитаже занимает значительную часть выделенного ему помещения.

Разумеется, как все произведенное в Европе, часы «Павлин» являются модной занимательной игрушкой и, заодно, произведением искусства. В «чудесном саду», выполненном в натуральную величину, на золоченых ветвях дуба расположились павлин, петух, сова в клетке и белки. При заводе специальных механизмов фигуры птиц приходят в движение. Сова вертит головой, павлин распускает хвост и поворачивается к публике своей самой красивой частью (то есть тылом), петух кукарекает.

Плюс ко всем наворотам имеется и циферблат (в шляпке гриба), взглянув на который можно без всяких выкрутасов, чисто по-человечески узнать, сколько время.

Часы были приобретены князем Потемкиным у английской герцогини Кингстонской, которая в 1777 году на собственном корабле с грузом художественных ценностей, вывезенных из Англии, приплыла в Санкт-Петербург.

У часов был только один недостаток: герцогиня вывезла их из Лондона в разобранном виде, и они более десяти лет лежали в кладовой, теряя свои части и детали. Например, из 55 граненых хрусталей, лежащих на основании часов, к 1791 году уцелел лишь один.

Светлейший князь Потемкин-Таврический, потративший на диковинку немалые деньги, призвал Кулибина и попросил «оживить бедных птичек».

Часы действуют до сих пор.

Часы «Павлин», отремонтированные Кулибиным

Часы различных конструкций Кулибин создавал во множестве: карманные, суточные, перстневые, часы с гуслями…

Но рассказать хочется еще лишь об одних. В 1853 году в журнале «Москвитянин» появилась заметка, подписанная неким П. Н. Обнинским. Он сообщал, что у него в доме находятся часы, созданные Кулибиным, и просил прислать комиссию для освидетельствования.

Чем же так интересно было это устройство?

Во-первых, часы были астрономическими. То есть показывали ход планет, затмения Луны и Солнца. Кроме того, часы указывали дату (день, месяц), а особая стрелка отмечала високосные годы.

Во-вторых, на минутной стрелке были устроены мелкие часы, в гривенник размером, которые, не имея никакого сообщения с общим механизмом часов и не имея завода, показывают, тем не менее, время очень верно.

Фактически, здесь мы опять сталкиваемся с «вечным двигателем», изобретенным Кулибиным.

В самом деле, ни пружин, ни гирь, ни какого-либо видимого источника энергии… А стрелка двигается и показывает время очень верно. Чудо!

Секрет в том, что Кулибин знал физику лучше французских академиков.

Действительно, согласно закону сохранения энергии «вечный двигатель» невозможен. Потому что в замкнутой системе энергия не возникает из ничего, и не исчезает в никуда. Но кто нас заставляет оставаться в ЗАМКНУТОЙ СИСТЕМЕ?

Отсюда разгадка. На мелких (в гривенник) часах, расположенных на минутной стрелке астрономических часов, была система противовесов. Минутная стрелка движется под воздействием часового механизма. При этом ее положение в поле тяжести меняется. Соответственно, меняется положение центра тяжести в «мелких» часах, и за счет этого они идут. Гравитационный двигатель!

Примерно так же решается задача с баржей, двигавшейся против течения за счет силы течения.

В замкнутой системе подобное движение было бы невозможно. Но зачем замыкаться?!

Секрет так прост, что даже смешно.

Берется якорь и на лодке заносится вперед, где и зацепляется надежно. Якорная цепь (канат) другим концом обвивается вокруг гребного вала на судне. К гребному валу крепятся два гребных колеса (все, как на колесном пароходе).

Течение давит на лопасти колес, они приходят во вращение, и канат наматывается на гребной вал. Судно начинает двигаться против течения.

Испытывали судно несколько дней подряд. Груз составлял 8500 пудов песку.

Интересно отметить, что «водоходное машинное судно» Кулибина явилось прототипом туерной системы, введенной в 60-х годах XIX века в России. Туером называлось паровое судно. Оно имело железный корпус и двигалось вперед, выбирая цепь, уложенную на дно реки.

Самоходная баржа Кулибина (модель)

Кулибин прожил 83 года, причем продолжал работать до самого конца.

«Более сорока лет времени занимался я во изыскании самодвижущейся машины, упражнялся в делании опытов ее секретно, потому что многие ученые почитают сие изобретение за невозможное, даже смеются и ругаются над теми, кто в том изыскании упражняются», – писал Иван Петрович Аршеневскому в 1817 году.

А может, и сделал бы? Чуть-чуть не хватило. Внимания, денег, сил, времени…

Нет, изобретая «вечный двигатель», невозможность которого доказывал еще Леонардо да Винчи, Иван Петрович Кулибин не опровергал законы физики. Просто он знал их не в теории, а на практике.

А в природе «замкнутых систем» вообще не существует. Значит?..