Текст книги "Червонный король"

– Разве ваш отец, мэтр Ванве, тоже коллекционер? Я никогда не слышала об этом, – с опозданием, но все же спросила Марта, однако я была уже готова к такому вопросу.

– Нет. Это просто наследственные вещи. Дело в том, что наш предок много столетий назад возглавлял парижскую гильдию серебряных дел мастеров, и какие-то образцы и не выкупленные заказчиками вещи дожили до наших дней, как, скажем сервиз Марии-Антуанетты…

Все-таки проболталась! – спохватилась я, но было уже поздно.

– Так ведь, Софи, по вашим словам, сервиз Марии-Антуанетты у Виктора?

– Да. Сервиз был похищен полтора года назад.

– То есть тогда, когда вы познакомились с Анри и Маршаном?

– Чуть позже. Мы тогда вместе с моими родителями и Маршанами встречали новый год в Швейцарских Альпах.

– С Маршанами?

– Да. Мсье Маршан очень заинтересовался серебряными изделиями за моей спиной на той фотографии, но я сразу сказала, что отец никогда ничего не продаст. Он даже сфотографировать для альбома, посвященного шестисотлетию гильдии, разрешил только тот самый сервиз Марии-Антуанетты.

– Который сейчас у Виктора?

– Да.

– И поэтому вы остались у Виктора?

– Да. – Я вздохнула. – Я в полной растерянности, мадам Рейно, то есть Марта!

– А сам Виктор вам совершенно безразличен?

– Какое это имеет значение?!

– Уверяю вас, дорогая Софи, Виктор не мог украсть сервиз. Полтора года назад как раз в декабре и январе вся съемочная группа моего Жюля находилась во Французской Гвиане, там они снимали раскопки одного индейского города.., как же он называется? Я ведь тоже ездила с ними…

– Марта, но у Виктора и все остальные пропавшие вещи. Они, конечно, пустяки по сравнение с сервизом, но все равно все у него. Серьги моей матери, галстучная булавка моего папы и мое кольцо. Вот это, – я протянула ей свою руку. – Виктор сам надел мне его на палец, когда щенок изгрыз мою сумку и все, что в ней было. А вечером подарил серьги…

– Значит, есть надежда, что со временем Виктор подарит вам и остальное? – Она ласково погладила мою руку с кольцом.

– Нет, конечно. – Я пожала плечами.

– Я вспомнила! – вдруг обрадованно изрекла Марта. – Город называется Шелгваукана! Там было полно золота! И Виктор ничего не украл, он вообще не может украсть, он может только подарить. Уверяю вас, только подарить! Он уже подарил вам кольцо и серьги, а ваш Анри дарил вам украшения?

– Это мое кольцо и мамины серьги, их бы и так вернули, если бы я сразу заявила на Виктора в полицию. Не верите, можете поднять старые газеты, все взахлеб писали о ловком ограблении самого владельца «Гранд Жюст». – Я машинально потянулась к пакету с соком. – А Анри вообще не любит побрякушки, зато он собственными руками выжимает для меня сок из апельсинов, когда мне плохо!

– Мог бы подарить вам соковыжималку…

– Из соковыжималки мне не помогает!

Как нарочно, пакет почему-то выскользнул у меня из рук, плюхнулся на наброски, и они сразу же сделались желтыми и липкими.

– Извините, Марта, просто мне и сейчас плохо.

– Когда мне плохо, – она вернула пакет в вертикальное положение и принялась осторожно промокать мои наброски белоснежным льняным полотенцем, – я вспоминаю о том, что было, когда мне было хорошо. Когда вам было хорошо по-настоящему?

– В Альпах. Правда, там я потеряла это кольцо, но все равно тогда мне было очень-очень хорошо…

Глава 17, в которой Марта не имела дел с Законом

Вот что значит быть честным налогоплательщиком и не иметь никаких дел с Законом, думала Марта. Знаешь о непоколебимом мэтре Ванве лишь понаслышке и даже не предполагаешь, что интерьер твоей квартиры, вплоть до санузла, тебе спланировала его единственная и горячо любимая дочь.

Какой сюжет для Жюля! Парижская гильдия мастеров серебряных дел! Кто бы мог подумать, что в поисках дизайнера по интерьеру я выберу среди газетных объявлений именно предложение дочки мэтра Ванве…

Нет, конечно, не сразу, Марта обошла тогда не меньше двух десятков мастерских, чтобы найти толкового, но недорогого специалиста. Жюль ведь и слышать не хотел ни о каком дизайнере.

Зачем тратить деньги на какие-то проекты, да и на ремонты вообще, когда можно жить и так, лишь бы у каждого была своя комната.

О домашнем уюте у этих французов весьма своеобразные представления, не то что у нас дома, в Бельгии.

Марта усмехнулась, вспоминая свою тогдашнюю дипломатию вокруг ремонта только что купленной квартиры. Да, тогда все ее помыслы были сосредоточены исключительно вокруг долгожданной недвижимости, она даже бросила писать на какое-то время, что уж говорить о том, чтобы интересоваться происхождением и родственными связями своего дизайнера. Главное, что Софи Норбер действительно понравилась ей с первого взгляда, едва лишь Марта переступила порог ее просторной, тщательно продуманной, по-фламандски чистенькой, даже немного холодновато-пустой от этого квартирки-ателье.

Софи поняла Марту с полуслова и с таким рвением взялась за дело, словно это была ее собственная квартира или же Марта пообещала сверхъестественный гонорар. А на самом деле Марта заплатила ей сущие пустяки и даже не подумала о том, чтобы в благодарность порекомендовать Софи кому-нибудь из своих знакомых. Впрочем, Марте и не хотелось, чтобы ее знакомые знали о том, что она пользовалась услугами никому не известного дизайнера. Статус супругов Рейно требовал или дорогущего именитого дизайнера, или вообще никакого – дескать, столь изысканным вкусом обладают популярный телепродюсер и не менее популярная романистка. И тут на тебе, вдруг выясняется, что эта Софи Норбер работает на самого Маршана! А уж о ее родственных связях и говорить нечего…

Ладно, Марта остановила поток своих мыслей, сейчас не это главное. Главное в том, что, когда они сегодня утром с Жюлем просмотрели кассету с интервью Маршана, которую ни свет ни заря принесла Сиси и полчаса извинялась, что не смогла сделать этого накануне вечером из-за внезапно заболевшей дочки, Марта сразу поняла, что перепланировкой дома Маршана занимается знакомая ей Софи Норбер, и тут же под предлогом осмотра несуществующего загородного дома и договорилась о встрече. В тот момент Марта еще не знала, зачем конкретно ей это надо, но интуиция, как всегда, не подвела.

Выходило, что Сиси, как и предполагала Марта, наврала про больную дочку, ведь на самом деле эти предатели, первыми разнюхав о замыслах Маршана продать Пикассо, попытались скрыть эти замыслы от Жюля и прискакали всей толпой, естественно, к Виктору, они же без него – пустое место. Но Виктор – молодчина, наверняка дал им понять, что не предаст Жюля; вот Сиси утром и приволокла кассету, а ведь они могли бы и сговориться. Дескать, на съемках вышел брак, интервью нужно переснять, а пока суд да дело – подсунуть Маршану свой проектик.

Конечно, Маршан не идиот, чтобы польститься на съемку сериала про колдунов, но кто же его знает? Тем более что совершенно случайно Виктор познакомился с Софи, которая занимается перепланировкой дома Маршана. Заручившись ее поддержкой, а Маршан, судя по всему, доверяет Софи, если уже полтора года сотрудничает с ней, они очень бы даже могли склонить его на свою сторону… Стоп, а действительно, случайно ли Виктор познакомился с Софи?

Все-таки скорее всего действительно случайно.

Вернее познакомилась она из-за этой пропавшей булавки. А потом всплыл сервиз, потом серьги… Совершенно ясно, что к этой истории Маршан имеет самое непосредственное отношение. Недаром он заинтересовался тогда в ресторане фотографией с сервизом. Неужели Маршан организовал похищение и продал краденое? Нет! Кто угодно, только не Маршан. А его женушка?..

Но, как бы то ни было, ситуация Виктора – дрянь. Особенно с учетом того, что он недавно занимал у Жюля кругленькую сумму на приобретение этого самого сервиза… Подумать страшно, что будет с репутацией Жюля и его съемочной группы, если только все дойдет до папеньки Софи, непоколебимого мэтра Ванве! А Маршан, даже если он каким-то боком здесь замешан, а замешан он таки бесспорно, все равно выйдет сухим из воды. Тем более на фоне этой его грандиозной акции с продажей картины Пикассо…

Мысли пока еще бессистемно роились у Марты в голове. Она размышляла и слушала рассказ Софи. Она умела делать это одновременно.

От Софи она узнала много нового и интересного. Например, такой замечательный факт из жизни мэтра Ванве, что Рождество он проводит обычно дома в Париже с женой и дочерью, а Новый год – традиционно встречает вдвоем с супругой в одном и том же крошечном отеле в Альпах.

Глава 18, в которой родители познакомились в Альпах

– Мои родители познакомились, катаясь на лыжах в Альпах. В этом году у них будет юбилей, а мне исполнится тридцать следующей осенью, – нашла нужным уточнить я. – И буквально на следующее утро зарегистрировались в мэрии ближайшего городка, больше похожего на горную деревушку. В общем-то они сделали это скорее из эпатажа перед своими компаниями. Говорят, в начале семидесятых к браку относились подчеркнуто несерьезно, вот они и решили пожениться, то ли чтобы повеселить друзей, то ли наперекор модной тогда теории свободной любви, то ли просто по легкомыслию.

– Мне трудно представить легкомысленным мэтра Ванве, – дипломатично сказала Марта.

– Мне тоже, – призналась я. – Хотя мама отличается безмятежностью до сих пор. Но самое смешное, что этот легкомысленный брак оказался очень прочным, они ни разу не пожалели о нем, а, напротив, ежегодно ездят туда, и мама говорит, что первая брачная ночь повторяется снова и снова.

– У вас такие доверительные отношения с матерью?

– Да, папа даже иногда ревнует. Сам виноват, все время торчит в конторе. И в тот день он тоже позвонил маме и сказал, что приедет сразу к отходу поезда. Мама, естественно, позвонила мне. Дело в том, что она совершенно не в состоянии уложить вещи. Они же едут на неделю, а она наберет на месяц, причем совершенно спокойно забудет лыжные костюмы, зато папин смокинг и парочку вечерних платьев прихватит обязательно. Ну, и мы с Анри поехали помочь ей собраться. Он как раз только что вернулся в Париж после очередной удачной сделки, и у него была настоящая куча денег!

– Наличных?

Я кивнула.

– Естественно. Не поверите, целый кейс, как в кино. И он не захотел оставлять его у меня дома, а прихватил с собой. Как выяснилось, очень мудро.

– То есть?

– Подождите, Марта. Все по порядку. Приезжаем мы к моей маме, а у нее одежда, обувь, белье, косметика, украшения, ну все раскидано по квартире. В общем-то я другого и не ожидала, но Анри очень смутился. Мы оставили его в покое. Он сидел в гостиной, а я только подтаскивала ему упакованные сумки, мама абсолютно не желала прислушаться к моим разумным доводам и намеревалась увезти с собой чуть ли не весь гардероб. Я отлично помню, как она долго перебирала папины галстуки, а потом приколола к одному из них ту самую подаренную мною галстучную булавку. Я сказала, что в Альпах папе она совсем ни к чему, как и два костюма, и смокинг, от которых мне все-таки удалось ее отговорить, но мама демонстративно засунула галстук с булавкой в готовую сумку и сама отнесла ее к остальным, скопившимся в гостиной возле горки.

– В гостиной сидел Анри?

– Да, конечно. Но я тайком от мамы вытащила галстук с булавкой из сумки и сунула булавку в горку к серебряным вещам. Лучше бы я этого не делала, может быть, булавка бы и не пропала.

– Неужели Анри?..

– Что вы! Анри обнаружил эти самые серьги на стеклянной полочке в ванной и позвал меня, чтобы их убрать, он даже не осмеливался прикоснуться к ним!

– Вы их тоже положили в горку?

– Конечно, в ту же мисочку, что и булавку.

Горка битком набита серебром: миска в миске, кубок в кубке. Она у нас вместо сейфа – к ней подведена сигнализация, которую мы всегда включаем, когда уходим из квартиры. Никому же не придет в голову, что стеклянный шкафчик под сигнализацией! Причем даже если отключить основную систему, но два раза не нажать на особую кнопочку, все зазвенит, стоит лишь дотронуться до горки! Мы с Анри дважды проверили сигнализацию, прежде чем везти маму на вокзал. Он сам настоял на этом. Анри очень щепетилен. Собственно говоря, мы и поехали следом за моими родителями в Альпы из-за этой его щепетильности. Зато какое роскошное приключение получилось! Лучшие дни моей жизни!

Глава 19, в которой люди имеют противную привычку

Почему же все люди имеют противную привычку говорить так длинно и бестолково? – досадовала Марта. Казалось бы, Софи – архитектор, знает толк в четких и прямых линиях, а битый час городит не пойми что! Про сборы ее мамаши, про отношение к браку в семидесятые, про горку под сигнализацией…

Неужели нельзя было рассказать коротко и сразу о «лучших днях жизни», чтобы можно было начинать спокойно выведывать у нее о намерениях Виктора по поводу его действий вокруг фонда Маршана, а заодно наводить Софи на мысль не сообщать пока своему папаше о виденном ею у Виктора сервизе. Виктор же определенно нравится ей, что бы она там ни заливала про щепетильного Анри. Кроме умения выжимать руками апельсиновый сок, других достоинств Марта в нем пока не видела. А кейс с наличными?

Стоп, стоп, Марта ван Бойгк, сказала она себе, – Марта всегда обращалась к себе по девичьей фамилии, – не отвлекайся, слушай внимательнее, что тебе еще выдаст потомица главы Парижской гильдии серебряных дел мастеров… Так что там с щепетильностью нашего жениха Анри?

Глава 20, в которой мы усадили родителей в поезд

– Мы усадили родителей в поезд, и Анри, не доверяя носильщикам, собственноручно перенес из машины в вагон все мамины бессчетные сумки. А потом я уселась за руль – потому что папа с Анри пропустили по глоточку на дорожку – и, выезжая со стоянки, обернулась и вдруг обнаружила на заднем сиденье рядом с кейсом Анри еще одну мамину поклажу – здоровенный клетчатый чемодан на молнии. У меня даже закружилась голова, я представила себе мамины слезы, когда она решит, что потеряла чемодан или его украли. «У тебя есть карта?» неожиданно спросил Анри. Я не поняла, какое отношение ко всему имеет карта, а он весело чмокнул меня в щеку и предложил ехать в Альпы на машине, чтобы доставить чемодан прямо в руки моей мамы. «Я не готова, у меня нет никаких вещей», – растерялась я. «Но у нас же полный кейс денег, Софи, мы все купим!» И мы поехали…

Глава 21, в которой болтовня раздражала Марту

Бестолковая болтовня раздражала. Однако Марта, на то она и была писательницей Мартой ван Бойгк, заставила себя не только сосредоточиться, но и выразительно поводить глазами, восхищаться и ахать в нужных местах.

А Софи с восторгом вспоминала, как они останавливались в любых отелях, покупали все, что хотели, как обрадовалась чемодану мама, как совершенно случайно в том же отеле оказались Маршан и его подружка, как встречали Новый год, и как в первый день нового года была снежная буря, и они на неделю оказались отрезанными от всего мира, что, собственно говоря, и составляет главное достоинство отпуска в альпийском поселении. Как Анри фотографировал на фоне Альп всю дружную компанию, как он неизменно проигрывал в карты ее отцу, а сама же Софи умудрилась выиграть у Маршана, который обыгрывал даже ее бесстрастного папеньку. И даже о пропаже фамильного кольца, равно как и о дерзких попытках Жаннет, пытавшейся соблазнить щепетильного Анри, а потом переключившейся на местного инструктора, Софи излагала с восторгом. Оказывается, судьба наказала Жаннет за недостойное поведение, и она, катаясь с инструктором, потеряла бриллиантовое колье, каковое, по мнению Софи, было на лыжной прогулке совершенно излишним.

Тогда еще Софи мысленно хвалила себя за то, что хитростью оставила материнские украшения и отцову булавку дома, но, когда дружное семейство вернулось в Париж, там ждала большая и неприятная неожиданность: в тот же день, когда они уехали, квартиру родителей пытались ограбить. Но консьерж – огромный африканец, бывший армейский капрал, проявил беспримерную бдительность.

Бравый отставной капрал подозрительно отнесся к Пер Ноэлю, доставлявшему подарки по адресам. Человек, одетый Пер Ноэлем, вошел в дом с одним мешком, а через десять минут спустился на лифте с двумя. Консьерж набросился на подозрительного типа с кулаками, тот попытался сбежать, кинулся по лестнице вверх, умудрился выскочить на крышу, но запутался в своем длинном одеянии и упал вниз, вдребезги разбив лицо о чугунную решетку. Приехавшая полиция обнаружила в одном мешке тщательно упакованные серебряные изделия, а в другом – как попало напиханные шубы, обувь и все, что могло оказаться в прихожей.

Марта напряглась. Если бы она была не человеком, а, скажем, собакой-ищейкой, то в этом месте она бы непременно сделала стойку. Но она была романисткой Мартой ван Бойгк и поэтому с мягкой улыбкой спросила:

– Как же так, Софи? Вы уверяли меня, что сервиз и украшения были украдены. Но их же нашли сразу?

Софи снисходительно посмотрела на бестолковую Марту и сказала, что вот как раз-то сервиза, серег и булавки в тех мешках не оказалось, но это выяснилось только после того, как полиция вернула родителям все остальное. Дополнительно полиция выяснила еще кое-что, обследовав квартиру, а именно: открытое окошко в ванной комнате.

– А сигнализация? – не удержалась Марта, потому что только сейчас ей по-настоящему стало интересно и мысли в ее голове уже начали подыскивать себе правильные полочки.

Софи пожала плечами.

– Мамина беспечность – проводок возле сломанной щеколды отходил давно, но полгода ей было некогда вызвать мастера. Я еще на отцовском дне рождения намекнула: мама, в ванной из окна дует. А она рассмеялась и сказала, что только идиот полезет через узкое окошко пятого этажа, когда до крыши еще два, а внизу – Елисейские поля, людные днем и ночью. И потом, надо же знать наверняка, что именно здесь нет сигнализации.

– Значит, злоумышленников было двое? – догадалась Марта. – Вероятно, первый проник через это узкое окошко, упаковал вещи, а второму, крупному, переодетому Пер Ноэлем, оставалось только заменить мешки, но он решил прихватить еще кое-что для себя лично, – Ну да, – подтвердила Софи. Марта даже обиделась, что Софи не выразила восхищения ее дедуктивными способностями. – Но крупный погиб, а тот, кто лазил через окно, скорее всего покинул квартиру отца намного раньше. До нашего возвращения полиция и не подозревала о нем! К тому же весь багаж похитителя остался, так что полицейские не сомневались, что все в порядке. Комиссар Лавузье, который уже закрыл дело, очень расстроился, узнав, что серьги и булавка все же пропали вместе с самой большой ценностью папиной коллекции.

– А кольцо?

– О нем я даже не заикнулась ни родителям, ни полиции. Я хотела заказать у ювелира точно такое же, новое.

Глава 22, в которой я взглянула на свою руку

Я машинально взглянула на свою руку, и меня словно жаром обдало! Сижу здесь, болтаю, как на презентации, а мне давно пора позвонить комиссару Лавузье и покончить с этим. У меня полно работы с Маршановым проектом, да и к Марте я вовсе не откровенничать пришла!

– А Виктору? – неожиданно спросила Марта.

Я вздрогнула и непонимающе заморгала.

– Виктору вы об этом рассказали?

– – Нет, конечно. С какой стати?

– Напрасно. Хотите еще кофе? Сок? Коньяк?

– Почему вы считаете, что я должна была рассказать Виктору?

Марта вздохнула и капнула коньяку в рюмочки.

– Потому что он хороший парень и ему можно доверять. И потом, я так поняла, он вас действительно любит.

Я хмыкнула и выпила коньяк. Глупости какие!

– Каким бы бесшабашным Виктор ни был, он бы никогда в жизни не подарил никому антикварные кольцо и серьги.

– Марта, он сначала хотел подарить их своей сестре, она просто не взяла, ей кольцо не налезло.

– Родной сестре – это все равно как оставить себе. Подарить женщине, в которую влюбился с первого взгляда, совсем другое дело. Да-да, Софи, и не смотрите на меня так. Любовь с первого взгляда – самая лучшая любовь на свете, вы же сами только что рассказали мне про своих родителей. Расскажите Виктору все, вам сразу станет легче.

– Марта, извините меня, но это смешно. Я сейчас вернусь домой и позвоню комиссару Лавузье. Просто у меня нет с собой его телефона.

– И чего вы этим добьетесь? Виктор, если вы ему все расскажете, и так вернет вам сервиз без всякой полиции и конфискации.

– Похититель получит по заслугам.

– Каким образом?

Я промолчала.

– Думаете, этот худосочный, который впарил все Виктору на блошином рынке, сидит там на солнышке и ждет, когда за ним придут? – язвительно поинтересовалась Марта.

– Что еще за худосочный?

Ну и словечки у нашей писательницы: «впарил», «худосочный»!

– Так ведь вашу квартиру грабили двое – крупный, который разбился, и второй, который заранее пролез в окошко и аккуратно упаковал серебро, а потом вылез тем же путем, прихватив ваш сервиз, серьги и булавку из любви к искусству. Он же наверняка должен быть мелким, чтобы пролезть в маленькое окошко ванной. Разве я не права?

– Допустим.

– Он прятал ваши вещи полтора года, пока все не утихло, а потом, как я уже говорила, по дешевке продал их Виктору на блошином рынке.

– Какой еще рынок? Какой худосочный?.. – не выдержала я. – Виктор сам сказал мне, что купил сервиз у некой замужней дамы, чтобы выручить эту особу, потому что ее непутевый кузен попал в затруднительное положение! Мне он, конечно, не назвал ее имени, а комиссару полиции скажет. Марта, может быть, я поеду домой? Перенесем нашу встречу на завтра? Честное слово, сегодня я не в состоянии выдать ни одной разумной мысли по поводу вашего загородного приобретения.

Мне вдруг стало совершенно очевидно, что лишь после разговора с комиссаром Лавузье я смогу обрести душевный покой и жить дальше, выбросив Виктора из головы, что бы там ни говорила Марта о его чувствах.

– Подождите, Софи! – Марта вдруг вскочила, всплеснув руками. – Я все поняла! Я знаю замужнюю даму, у которой есть непутевый братец, и он именно худосочный и непутевый!

Кофе? Сок? Коньяк? А хотите чаю? У меня есть роскошный английский чай, настоящий, листочек к листочку! Меня научила заваривать прабабушка Виктора, я ее еще застала, она прожила девяносто шесть лет, причем в абсолютно здравом уме! Русские пьют так много чаю…

– Марта, кто эта дама?

– Жаннет Рюш. То есть мадам Маршан.

– Вы уверены? – Я похолодела. – Маршаны торгуют краденым?

– Не путайте старика Маршана с его женой.

Но если обо всем узнает полиция… – Марта криво усмехнулась и покосилась на мои уже подсохшие от сока наброски.

– Полагаете, я могу лишиться заказчика?

– Я полагаю, что именно ваш щепетильный Анри имел какие-то дела с Жаннет и умышленно или же неумышленно, – выразительно добавила она, заметив, как у меня перехватило дыхание, – навел ее братца на квартиру ваших родителей. И милый братец обчистил ее в ваше отсутствие, а Анри специально подстроил все с чемоданом, чтобы никого из вашей семьи не было на этот момент в Париже.

– Вы считаете, что и лавину с гор тоже вызвал именно Анри, чтобы задержать нас, в Альпах подольше?

– Софи, вы напрасно обиделись, мне вовсе не до шуток, когда дело касается репутации Маршана, нашего всеобщего друга и просто хорошего человека. – Она нервно заходила по кухне, сжимая сухие пальцы.

– Но как вы смеете подозревать Анри?!

– Право, не стоит обижаться, Софи. Вы ведь не ходили двадцать четыре часа в сутки с Анри за руку? Вы же не знаете, с кем он мог встречаться без вас? И не принимайте ничего на свой счет, я никогда никого ни в чем не осуждаю.

Ваш Анри мог просто ради красного словца сболтнуть в компании Жаннет и ее брата про квартиру вашего отца, про сломанную задвижку и ненадежную сигнализацию на окне в ванной комнате, про поездку в Альпы… Вы же не договаривались с Маршанами заранее встречать Новый год вместе? От кого-то же они узнали название отеля?

– Анри не болтун! – попыталась возразить я, хотя от предположения Марты о том, что Анри тайком встречался с Жаннет, мне стало не по себе.

А вдруг действительно встречался? Недаром же она так откровенно флиртовала с ним в Альпах, как будто имела какие-то права на него. Я ведь переспала сегодня с Виктором… Я прислушалась к себе, но никаких угрызений совести не обнаружила, напротив! Мне вдруг ужасно захотелось поцеловать фигурные губы этого чудака и взъерошить его мальчишеские, жесткие кудри! Причем ощущение было таким острым, словно хотелось мне этого с той самой минуты, как мы расстались.

Тем временем Марта извлекла из холодильника пакет вишневого сока.

– Апельсинового у меня больше нет, – виновато сообщила она, открыла пакет и налила сок в бокал. – Попробуйте вишневый, вдруг не хуже?

– Спасибо. – Я сделала глоток и с жадностью выпила все до капли. – Что же нам делать?

– Вот, – она протянула мне салфетку. – У вас усы от сока.

Я поблагодарила и вытерла губы.

– Полагаю, – задумчиво начала Марта, – я должна поехать к Маршанам и осторожно выяснить все, прежде чем подключать полицию. – Она выразительно посмотрела на мои наброски лестницы Маршана. Я проследила за ее взглядом и не согласиться с ней не смогла. – А вы, пожалуйста, дождитесь меня здесь. Можете посмотреть телевизор, почитать или, если не лень, осуществить авторский надзор за проектом. – Марта улыбнулась и обвела вокруг себя рукой. И, когда я вернусь, мы ведь будем уже хоть что-то знать наверняка, тогда и решим, как нам действовать дальше.

– Лучше я поеду домой, Марта. Как бы там ни было, – я решительно собрала со стола свои наброски, – но завершить проект – дело чести, да и Маршан уже выплатил мне приличный аванс.

К тому же мне нужно освободиться поскорее, чтобы приступать к работе над вашим загородным домом. Мне очень неудобно, ведь из-за моих проблем мы так и не посмотрели его сегодня.

– Ну что вы, Софи! Вы забыли, что я не могла уходить никуда, не дождавшись звонка издателя?

– Он звонил два часа назад…

– Софи, как говаривала прабабушка Виктора, честное слово, жалко, что вы не успели с ней

познакомиться: «У Бога дней много». С моим домом – успеется. Сейчас для нас главное – позаботиться о нашем друге Маршане. Пойдемте, я отвезу вас, а то вы можете простудиться без чулок, пока будете ловить такси.

– Марта… – На сиденьях ее «рено» были симпатичные льняные чехлы в крупных подсолнухах. – Может быть, с моей стороны и неуместно напоминать вам об этом, но мне бы очень не хотелось, чтобы о моем.., скажем так, эпизоде с Виктором узнал бы кто-либо еще.

– Не волнуйтесь, Софи. И постарайтесь не думать ни о чем плохом до моего звонка. Только о хорошем!

– Например?

– Например, о Викторе.

– Не шутите, Марта. Виктор как раз из раздела «плохое».

– И любовь с первого взгляда из того же раздела? Ваша мама не согласилась бы с вами.

– Марта, но я сначала увидела булавку, и только потом – Виктора.

Марта, на секунду оторвавшись от дороги, лукаво взглянула на меня. Я отвела глаза. Ведь правда – я сначала увидела интересного блондина и его спутницу. Если бы он не заинтересовал меня, я бы не стала смотреть в его сторону и не обнаружила бы отцовскую булавку на его галстуке. Но Виктору больше идет свободный стиль, зачем-то подумала я и вдруг очень отчетливо представила его в поношенных штанах и в ветхой рубахе, весело заглядывающего в ванную, когда я стояла под душем, а потом он забрался ко мне…

Все, все, стоп!