Текст книги "Червонный король"

Глава 10, в которой я почувствовала себя красавицей

После душа и мытья головы, а также услуг фена, лака для волос и достаточного количества косметики, в открытом платье, в бесценных фамильных серьгах и с фамильным же кольцом на пальце я почувствовала себя красавицей из журнала. Конечно, колье было бы не лишним, но и так шикарно и даже обидно, что придется закрыть плащом большую часть моего декольтированного великолепия.

Я вышла из подъезда. Виктор сидел в машине и тормошил Шено, барахтавшегося на переднем кресле.

– Забирайся назад. – Виктор перегнулся через щенка и распахнул заднюю дверцу. – Там в пакете сандвич и баночка лимонада. Я уже перекусил, пока ты сто часов чистила перышки.

И все! Не вышел из автомобиля, не высказал никаких восторгов по поводу моего облика!

– Терпеть не могу лимонад, – заявила я, усаживаясь в машину. – А сандвич с луком?

– Нет, с сыром и с салатом. – Он завел мотор. – С луком мясной, но ты же не любишь мяса.

– Жаль, что не с луком. – Я занялась сандвичем. – Мы могли бы поцеловаться. Ты же наверняка ел мясной.

– Нет, к твоему сведению, я ел рыбу. Потрясающую рыбу тюрбо в томатном соусе. – Он звучно причмокнул, и в зеркальце над приборной доской я увидела, как он сыто облизнул губы. – Слушай, Софи, давай заскочим ко мне и оставим Шено дома, а потом пойдем куда-нибудь танцевать до утра.

– А утка? – От сандвича я еще больше захотела есть.

– Я позвонил в «Ля Тур д'Аржен», у них все заказано на день вперед. Так что утку мы с тобой съедим послезавтра.

– Ты уверен, что я смогу послезавтра?

– Я уверен, что они там не особенно расстроятся в случае нашего отказа. – Он остановился на светофоре, а потом свернул на Риволи. – Как удачно, что ты живешь совсем рядом.

– Ты все-таки везешь меня к себе?

– Надо доставить щенка домой, пока он не напрудил в машине.

– Зачем ты вообще взял его с собой?

– Софи, – Виктор вздохнул, – я же по наивности рассчитывал ночевать у тебя. Я ведь не знал, что ты модный архитектор и питаешься исключительно в «Ля Тур д'Аржен». Я и сейчас неловко себя чувствую.

– Что-то незаметно. Разговариваешь со мной в приказном тоне, везешь куда хочешь…

– Я – в приказном тоне? Ты с ума сошла?

Да я в тебя влюблен по уши! Хочешь, с моста прыгну? Или залезу на Вандомскую колонну?

Поехали на Вандомскую площадь!

– Прекрати, Виктор! – Мне стало весело и немножко страшно, вдруг он правда выкинет чего-нибудь эдакое? – Не дури. Мы взрослые люди.

– Но ты мне веришь? – В зеркальце Виктор встретился со мной глазами – карими, огромными, под светлой прядью над горбатым разбойничьим носом.

– Смотри на дорогу, Виктор!

– Ты не ответила. Ты мне веришь?

– Верю, верю! Только совершенно не желаю разбиться по твоей прихоти!

– Мы не разобьемся, – он перевел взгляд в нужном мне направлении. – Я с десяти лет за рулем. Только почему ты мне не веришь? Я же чувствую, ты скрываешь что-то. Точно!

– Ничего я не скрываю. Я тебе сразу сказала, что у меня есть жених, – я решила придерживаться этой версии, – и что…

– Зачем он тебе? – нетерпеливо перебил Виктор. – Ты наверняка зарабатываешь столько, сколько ему и не снилось.

– По всякому. Когда густо, а когда и пусто.

– Ну и что? Ты свободный художник, как и я, зачем связывать себя какими-то глупыми обывательскими стереотипами?

– Мне не нравятся твои аморальные теории.

– Что же ты поехала со мной?

Я испугалась – вдруг мы договоримся до того, что он меня высадит? Я же не смогу ничего узнать про «замужнюю даму»! И выпалила дерзко:

– Захотела!

– Вот именно, миледи. И не нужно рассуждать, что морально, а что нет. Мы свободные люди и вольны поступать, как нам велит сердце, а не выдуманные кем-то условности. Я люблю тебя, ты любишь меня, мы вместе! Все, Софи. – Он притормозил у знакомой вывески «Срочная химчистка». – Выходи, приехали. И давай немножко прогуляем Шено во избежание мокрых неприятностей.

Глава 11, в которой я не люблю Виктора

– Виктор, но я не люблю тебя, – сказала я, когда мы вошли в его квартиру.

Может быть, и напрасно сказала, но я не могла этого не сказать. Достаточно того, что я скрываю от Виктора про сервиз, должна же я хоть в чем-то быть откровенной?

Виктор пожал плечами, провожая взглядом заторопившегося вразвалку к миске с водой Шено, а потом обернулся ко мне и тихо спросил:

– Ты уверена? – Уголки рта чуть-чуть улыбались.

– Вполне.

– Сейчас проверим. – Виктор глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и поцеловал меня до бабочек в животе и головокружения. А теперь? – Его руки обнимали мои плечи, а глаза смотрели в глаза. – Ну не молчи.

– Не знаю, – пролепетала я, выдать что-либо серьезное про то, что плотское вожделение не есть любовь, было сейчас не в моих силах.

– Ты делаешь успехи, Софи. – Поцелуй повторился, бабочки забились еще активнее. – А теперь? Что ты теперь скажешь?

– Ничего. – Я мужественно перевела дыхание и угомонила предательниц-бабочек. – Я хочу есть.

– Отлично! Поехали! Я знаю одно местечко, где можно не только танцевать до утра, но и… – Мы оба вздрогнули от неожиданного звонка в дверь. – Но и с чувственным удовольствием поужинать. Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет, конечно.

Звонок задребезжал снова.

– Представь себе, я тоже никого не жду! – Виктор выпустил меня из объятий и открыл дверь. – Привет.

На пороге толпилась целая куча народу! И все торжественно, как волхвы, держали в руках пакеты с торчащими из них горлышками бутылок, багетами и прочими продуктами питания.

– Ты чего не открываешь, Вики? – недовольно спросила невзрачная, похожая на мальчишку-подростка, невысокая особа в обрезанных по колено джинсах, неприязненно смерив меня взглядом с головы до ног. – Ты же дома, раз машина у подъезда.

– Да мы, собственно, собирались потанцевать с Софи… – неуверенно начал Виктор и в поисках поддержки оглянулся на меня. Я сложила губы в официальную улыбку. – Познакомьтесь, дамы. Это Сиси, то есть Сесиль Дарма, наш оператор. А это Софи Норбер, архитектор…

– Софи Норбер? Если я не ошибаюсь, тот самый многообещающий и прогрессивный архитектор? Позволю себе процитировать мэтра Маршана, – перебил Виктора крепкий коренастый парень с веселыми глазами и, подмигнув мне, подтолкнул Сесиль вперед. – Давай, проходи, Сиси, чего застряла? За столом познакомимся. Не до утра же нам на лестнице торчать?

– Так ведь мэтр Пленьи не приглашает, заупрямилась Сиси. – Нужны мы ему, мелкота телевизионная. Он у нас теперь с крутой архитекторшой сексует!

– Ты бы язык-то попридержала, дорогая, – укоризненно заметил коренастый, бесцеремонно отстраняя Сиси, и протиснулся с огромным пакетом в квартиру. – Я Ре не, – представился он, прижал пакет со снедью к груди и протянул мне руку. – Я ведь точно угадал, что ты работаешь на Маршана, Софи?

Я оторопело кивнула и вежливо ответила на рукопожатие. Остальные гости цепочкой заходили вслед за ним, обменивались приветствиями с Виктором и невольно теснили меня и Рене в глубь узкого коридорчика.

– Ты не обижайся на Сиси, она очень талантливая, только пить не умеет, – доверительно сообщил Рене, по-хозяйски распахивая дверь в гостиную и шаря рукой по стене в поисках выключателя. – Да где же тут у него зажечь свет?!

Вспыхнувшая люстра заиграла хрустальными подвесками, и прабабушка Виктора заговорщицки подмигнула мне с портрета, тонким пальчиком указывая на мое фамильное серебро, все еще стоящее с остатками утреннего кофе на диване под ее золотой рамой. Дескать, я-то знаю, милочка, зачем ты сюда пришла! Спасибо, что напомнили, мадам, что бы я без вас делала…

– Ох и хороша!

Восторженный старческий тенорок над моим ухом вернул меня к действительности. Я вздрогнула и обернулась. Гостиная была полна незнакомых мне и определенно хорошо знакомых между собой людей, суетившихся вокруг стола.

Странно, что только сейчас я услышала их голоса, позвякивание и постукивание выставляемых на стол бутылок, шорох разрываемых оберток и разворачиваемой бумаги.

– Вот это были женщины! – мечтательно улыбаясь самому себе, произнес старик. – Не то, что нынешние…

– Дядюшка Антуан, тебе не нравится моя Софи? – Виктор вынырнул как из-под земли и обнял меня. – Снимай плащ, – шепнул он мне на ухо, – не стесняйся, все свои.

– Моя Софи! – недовольно передразнила Виктора Сесиль. Она не участвовала в процессе накрывания стола, а, закинув ногу на ногу, наблюдала, развалясь в кресле. – Ишь ты!

Старик медленно перевел взгляд с картины на меня. Мне стало неловко за свои обнаженные плечи среди одетых преимущественно в свитера и в куртки гостей.

– Виктор, давай тарелки и пить из чего! – громко сказал очень молодой, похожий на студента-отличника, парень в очках.

– А сколько надо, Марк? – спросил Виктор, освобождая меня от плаща.

– Ты, я, Марк, Рене, дядюшка Тото, – тощая девица с унылыми длинными волосами, которые, похоже, имели слабое представление о существовании расчески, сосредоточенно загибала пальцы, – Гастон, Нестор, Клод, Фульбер…

– Это Мадлен, наш администратор, – представил мне унылую Виктор.

– Девять, Вики, – бесцветным голосом сообщила та.

– А я?! – воскликнула Сиси. – Ты нарочно меня забыла?!

– Тебе хватит пить, дорогая, – успокоил ее Рене. – Одиннадцать, Мадлен. Еще Сиси и Софи!

– Я тебе не дорогая! Я твой босс, оруженосец!

– Рене – помощник оператора, он носит камеру за Сесиль, – нашел нужным объяснить мне Виктор.

– Так она, стало быть, тот самый архитектор Маршана? – не сводя с меня глаз, наконец-то выдал старик.

– Виктор, ну ты дашь нам посуду, – настойчиво спросила администратор, – или будешь обжиматься с архитекторшей?

– Да возьми любую, Мадлен! Она самая, дядюшка Антуан! Между прочим, Софи, дядюшка Антуан знавал самого генерала де Голля!

– Помнится, в году, эдак, пятьдесят шестом… Старик мгновенно ожил и уверенно направился к столу. – Да, точно, в пятьдесят шестом! Налей-ка мне, парень, чтоб за генерала выпить! – Дядюшка Тото плюхнулся кресло и вместе с ним шумно придвинул себя к столу. – В пятьдесят шестом мы писали озвучку для хроники…

– Мы сегодня пить будем или как? – риторически поинтересовался кучерявый брюнет с голубыми глазами.

– Будем, будем, Гастон! Лучше помоги мне! Мадлен вытаскивала тарелки из стеллажа. Прозрачный фарфор загадочно светился. – Не по-, бей, смотри!

– Рюмки! Рюмки, Мадлен! – напоминал кучерявый Гастон, передавая тарелки по кругу. Мне досталась вся раззолоченная, с павлинами.

– Под вино или под коньяк? – уточнила администраторша и даже несколько порозовела, произнеся эти слова.

– И те, и те!

Кто-то из мужчин начал откупоривать и разливать коньяк.

– Виктор, а чем открыть вино? Где у тебя штопор? А ножи и вилки?

– На кухне, сейчас принесу. – Виктор поднялся, чтобы пойти за приборами в кухню.

– Погоди, Вики, – дядюшка Тото потянул его за рукав, – сперва генерала помянем. Ты мне, Клод, коньяку налей. За де Голля. Я вином сыт сегодня. Стало быть, в пятьдесят шестом…

– Тебя, Виктор, не дождешься, – вставая, томно проговорила Мадлен. – Я сама схожу. – И скрылась в коридоре.

– ..примерно в мае, пишем мы озвучку, а генерал…

– Подумаешь, вилки! – вслед Мадлен протянула Сиси. – А мы с архитекторшей руками! – И подмигнула мне обоими глазами одновременно. – Как королевы!

– Рене, а по поводу чего гуляем? – шепотом спросил Виктор.

– ..генерал же был под потолок ростом…

– У Тото день рождения, он нам поставил. У него, кроме нас, никого нет. А потом мы скинулись…

– ..Ну, за де Голля!

– И за тебя, дядюшка Антуан! – Виктор поднял рюмку. – Тебе сколько стукнуло-то?

– Пятьдесят! – выпалила Сиси. – Нашему бравому Тото уж двадцать лет, как пятьдесят! – Она залпом опрокинула свою рюмку и, пока остальные чокались и пили с Тото, налила себе снова и как ни в чем не бывало приняла вторую дозу.

– Смотрите, кого я там нашла! – В гостиной появились Шено и Мадлен с вилками, ножами и штопором. – Ты завел собаку, Виктор, а никому ни слова.

Администраторша обиженно принялась раздавать столовые приборы, а Шено от ужаса при виде такого количества народу забился под стул Виктора.

Все радостно налегли на еду, а я так особенно. Во-первых, я давно и сильно хотела есть, а во-вторых, мне было ужасно скучно в чужой и уже изрядно подвыпившей компании. Я чувствовала, что Виктор тоже тяготится присутствием своих друзей-соратников. И тут Сиси опять подлила не только коньяку в свою рюмку, но и масла в огонь.

– Конечно, Виктор теперь в гору пошел, бороду сбрил, все от нас скрывает. Они с патроном в смокингах в прямом эфире рассуждают о морали, а мы тем временем как последние негры снимаем светскую хронику! Мы! Лауреаты премии года! – рассуждала она заплетающимся языком среди внезапно повисшей тишины. Я видела, как у Виктора нервно задергался уголок губ. – А они! В смокингах! В прямом эфире!

– Прекрати, Сиси! – первым опомнился Рене. – Мы не за тем пришли к Виктору!

– Да, Вики, – Марк поверх очков пристально обвел взглядом стол, – не за тем. Мы собирались обсудить один проект, но теперь просто попразднуем новорожденного дядюшку Тото. Наливай, Клод! Клод у нас – бессменный виночерпий, – объяснил мне Марк, явно стараясь сменить тему. – А до него виночерпием был Рене, а теперь Клод – он самый младший.

– И что же вы снимали сегодня? – спросила я после того, как мы дружно выпили за здоровье дядюшки Антуана, ведь все же любят порассуждать о собственной работе, особенно если что-то и не ладится профессионально.

– Ха! – Сеснль опять самостоятельно наполнила коньяком свою рюмку. – Вики, твоей подружке можно доверять?

– Это коммерческая тайна? – сыронизировала Мадлен.

Дядюшка Тото закашлялся, а Виктор заметил:

– Ты же, Сиси, кажется, четверть часа назад называла себя и Софи королевами? Уже забыла?

– Этого забывать нельзя! – откашлявшись, серьезно изрек дядюшка Антуан и погрозил Сиси пальцем. – Пикассо! Два на три!

– Ты в порядке, дядюшка Антуан? – забеспокоился Виктор.

– Выпьем за искусство, леди и кавалеры! В смысле леди энд джентльмены, как говаривал заморский приятель генерала…

Виночерпий наполнил бокалы, все выпили, но какая-то недосказанность определенно витала над столом, хотя, признаться, от обилия пищи, вина и коньяка после целого дня голодовки меня начинало клонить в сон и ломать голову над этой недосказанностью вовсе не хотелось. У меня и без их дурацких секретов собственных проблем выше крыши.

– Так ты имел в виду Рузвельта или Черчилля, когда говорил про искусство? – уточнил у дядюшки Антуана Виктор.

– Ты здоров, мой мальчик? – Всеобщий дядюшка потрогал ладонью его лоб. – Это Маршан решил пожертвовать на искусство! Понимаешь, старик Маршан! Ха! А мы с ним за одной партой штаны протирали!

– Но Маршану нет и шестидесяти, – робко вмешалась я, потому что дядюшке Тото на вид было лет семьдесят пять.

– Нету, он мне в сыновья годится, – согласился Тото. – Все равно надо за Маршана выпить! У него жена на сносях!

– А когда родит, он на культуру пару тысчонок и пожертвует! – объяснил Рене, первым осушив рюмку.

– Каналу «Культюр»? – переспросил Виктор.

– При чем здесь канал! – Рюмка Марка тоже была уже пуста. – На культуру вообще! Тут надо первыми подсуетиться, пока еще не знает никто!

– То есть? Я не понимаю… – Виктор затряс головой. – Ты-то откуда знаешь?

– Мы все знаем! – хмыкнула Сиси и приняла дополнительную порцию. – Пока вы там в смокингах, в прямом эфире…

– Да погоди ты! – отмахнулся от нее Марк. – Я ему все по порядку расскажу.

– А чего тут по порядку? – вмешался молчавший до сих пор толстенький человечек на другом конце стола. – Тут надо дело делать, пока сюжет в эфире не прошел!

Виктор недоуменно переводил взгляд с одного сотрудника на другого, а они все словно. нарочно занялись едой, даже Марк, как бы обидевшись на толстенького.

– Марк, Рене, Сиси! Так в чем дело? – взмолился Виктор.

– Ты с нами или с патроном? – Сиси посмотрела на него через рюмку, как через увеличительное стекло.

– Значит, бунт на корабле?

– Ладно, Вики, какой еще бунт… – Марк развел руками. – Просто ты – нормальный человек, а патрон…

– Что патрон?

– Ничего! – с вызовом ответил Марк. – Сколько можно тратить себя на идиотские репортажи и записи симфонических концертов?

Патрон сделал себе имя, ему что? Раздает интервью да рассуждает себе о морали в прямом эфире…

– В смокинге? Дать тебе смокинг поносить?

Держи, – Виктор демонстративно начал снимать смокинг.

– Да ладно, Вики, он же из костюмерной. Марк для храбрости подлил себе, выпил и дерзко задал вопрос:

– Разве ты сам, Виктор Пленьи, не хочешь снять какую-нибудь нетленку?

– «Броненосец Потемкин»?

– Ой, оставь, пожалуйста, свои русские шуточки. Я тебе серьезно говорю. Полнометражку или культовый сериал!

– Прямо сразу культовый? Так и писать в анонсах?

– Так и писать! – Дядюшка Тото опять откашлялся и стукнул кулаком по столу. Посуда дружно звякнула в подтверждение. – Так и писать: «Культовый телевизионный сериал про колдунов Франции»! Чем плохо?

– Культовый? Про колдунов? – Виктор рассмеялся.

Но рассмеялся только он один, остальные выглядели серьезными, если основательно подвыпившие люди могут выглядеть таковыми.

– Ну! Я тебе такой звук подложу, до костей страх проберет, никаких спецэффектов не надо!

Ты так Маршану и скажешь: авангардное кино без спецэффектов. Дешево и сердито.

– А почему я должен что-то говорить Маршану?

– Чтоб он денег под проект дал! – не выдержала Мадлен. – Ты же с ним на короткой ноге, а интервью в эфире пройдет только на той неделе, мы должны успеть за неделю!

– Чего должны-то?

– Ты тупой, Вики? – зло выдохнула Сиси. – Мы должны первыми дать ему наш проект, чтобы, когда интервью в эфир пойдет, все уже знали, что Маршан нам денег дал!

Виктор молча покачал головой, вздохнул и выпил.

– Да пойми же ты, Вики, – произнес Марк, – мы такой проект придумали, что Маршан зубами уцепится за него!

– Почему он должен уцепиться за каких-то колдунов?

– Да потому! Потому что мы будем снимать в его загородном доме! У него там лестница во! – Марк попытался показать руками размер лестницы. – Все в Голливуде обзавидуются! Никакого павильона строить не надо! Наймем пару-тройку каскадеров, пускай там по ней кувыркаются, а Маршанова женушка, я уверен, с удовольствием постриптизит!

– Которая на сносях? Постриптизит?

– Ну, сделаем ее Данаей или там какой еще аллегорией плодородия! Она бабенка хоть куда, постриптизит с удовольствием!

– У ней морда красивая, – добавил дядюшка Тото.

– Морда? – задохнулся Виктор. – У Жаннет морда?

– Мордочка, личико, мордашка у твоей Жаннет, – с мерзкой улыбочкой встряла администраторша. – Ты бы хоть при своей подружке не вспоминал про Жаннет. Мы-то с Сиси что, мы тебя сто лет знаем, а вот она!

– Ну-ну, девочки, мальчики. – Виктор презрительно скривил губы, а я подумала, что вообще-то мне бы следовало поревновать, но уж очень лень от сытости. – Хотите снять культовый сериал? И чтобы я в этом участвовал в обход патрона? За две-то тысячи?

– Какие две тысячи? Ты в себе, Виктор?! возмутился Марк. – Мы поехали снимать его дом для светской хроники, так в две камеры и два корреспондента, причем со звуковиком! Ты мне скажи, кому этот дом интересен? Тем более что Маршан его перестроит, вон архитекторшу твою нанял. А наш патрон вокруг него лисой! Ты что, не понимаешь почему? Потому что Маршан задумал выставить на аукцион своего Пикассо, и – вот эти деньги, это же бешеные деньги!.. – Марк воздел руки. – До последнего су вложить в культуру! Наливай, Клод.

– Я и говорю, Пикассо! – Дядюшка Тото воззрился на люстру. – Два на три!

– «Герника», что ли? – все еще не верил в известие Виктор.

– Сам ты «Герника»! Она же на стене, ее не соскоблишь, чтоб на аукцион! – Тото мелкими глоточками цедил коньяк, все тоже выпили, молча и каждый со своей скоростью. – Картина называется «Голубь в шляпе»!

– Вы имеете в виду «Девушку в шляпе, кормящую голубя»? – выпив, деликатно поинтересовалась я, чувствуя, как лица сидящих за столом начинают плыть и двоиться, а все предметы покрываются дымчатой вуалью.

– Пускай «Кормящая девушка в шляпе», дела-то не меняет. – Рюмка Тото звучно опустилась на стол, этот акт старца Клод воспринял как сигнал для себя и снова занялся общественными обязанностями.

– За кормящую!

– Чтоб она всех нас накормила!

– За тебя, Вики!

– За тебя, Марк!

Вместо одного Клода бокалы наполняло не менее трех точно таких же парней, одинаковых, как головки сыра…

– Вики, дружище, мы тебе с Гасто и Фульбером любые монологи слепим. – Марк нежно обнимал Виктора за плечо и, сняв очки, преданно заглядывал ему в глаза. – Ты только сюжетец построй и договорись с Маршаном. Натура – песня! Голливуд обзавидуется!

– Леший с ним, с Гойивадом.., с Голливудыем.., с Голливудом! – с третьей попытки произнес Виктор. – А почему именно я?

– Ну ты же с Маршаном на короткой ноге!

Ты же с ним такое дельце провернул! Все до сих пор твой «Портрет неизвестного» забыть не могут!

– Неизвестного явления природы!

– Это когда было, господа! Лет десять прошло! Я уже не тот! Да и Маршан тоже…

– Не, Маршан – о-го-го! Молодой папаша!

Он мужик авантюрный…

– А как же патрон?

– А что нам патрон?! Он в смокинге, в прямом эфире…

Они все одновременно говорили про кормящую девушку, колдунов, нетленку, портрет неизвестного и ритмично покачивались за столом, как спортивные фанаты на трибуне. И определенно их стало больше! Когда же успели прийти остальные? Неужели Виктор не замечает? Я повернулась к нему и чуть не свалилась со своего кресла – Викторов тоже было двое! Нет, глупости! Если смотреть одним глазом, например, левым, я прикрыла левый глаз рукой, то Виктор один Но двумя – двое! А если посмотреть только правым?

Я опустила левую руку, потому что правый глаз, естественно, следует закрывать правой рукой, Виктор опять был один, но кто же тогда тыкался чем-то влажным в мою левую руку и тоненько говорил: «у-у-у-у»? Я посмотрела вниз и влево, там был кто-то в черном. Конечно, у Виктора черный смокинг, но не мог же второй Виктор поместиться под стулом первого, даже если принять во внимание, что моя левая рука лианой достает почти до пола и этот из-под стула ее лижет? Какая я глупая! Это же Шено!

– Иди сюда, малыш, – позвала я и длинной левой рукой погладила щенка.

Он был мягко-мохнатый и, цепляясь за мое платье растопыренными когтями, неуклюже полез ко мне на колени, одновременно норовя лизнуть в лицо, а потом положил лапы на стол и принялся поглощать все, до чего мог дотянуться языком и мордой.

«Так не годится, – сказал золотой павлин с тарелки и гневно распустил хвост. – Тоже мне кормящая девушка! Два на три!»

«Она вовсе не два на три, – обиделась я, а восемьдесят сантиметров на метр двадцать, я точно знаю, потому что оформляла квартиру Маршана, а девушка была без рамы».

«Я тоже была без рамы, – сказала русская прабабушка сквозь дымку, – а теперь у меня золотая! Шла бы ты спать, милочка'«

«Я не могу, мне нужно разузнать все про сервиз и про замужнюю даму. Я же не виновата, что свет от люстры не долетает до пола, рассыпаясь по пути на палочки и зигзаги, и все тонет в вязком тумане…»

Я поняла! Они качаются нарочно, чтобы разогнать туман… А если мне просто сказать им:

«Это мой сервиз!», они же поверят, они всему верят и наивно думают, что Маршан даст денег для колдунов. А он не даст, потому что я разрушу эту лестницу! Я сейчас заберу сервиз и пойду домой работать, только сначала немножко посплю на теплой спине Шено…