Текст книги "Судебная экспертиза психического здоровья в гражданском процессе: учебное пособие"

Заключение

Таким образом, практика судебно-психиатрической экспертизы у лиц с психическими расстройствами по гражданским делам свидетельствует о многообразных трудностях. Их разрешение возможно при междисциплинарном сотрудничестве различных специалистов в сфере психического здоровья – психиатров, наркологов, психологов. Условия проведения экспертиз по гражданским делам ограничены представленными материалами гражданского дела и медицинской документацией, что позволяет определить медицинский критерий не развёрнуто, а лишь на синдромологическом уровне. Посмертная экспертиза направлена на ретроспективный анализ прошлых периодов жизни. Заключение может быть альтернативным, или эксперты в силу недостаточной информации могут отказаться от экспертного решения. Правомерно обсуждается вопрос о праве эксперта на предположительное заключение. Комплексный подход при вынесении экспертного заключения по вопросам психического здоровья может помочь суду при вынесении дифференцированного и более обоснованного судебного решения.

Приложения

Приложение 1 Клинические примеры

Комиссионная посмертная судебно-психиатрическая экспертиза произведена согласно определению судьи… от 19 сентября 2001 года комиссией в составе:…. Перед экспертами поставлен следующий вопрос:

7. Могла ли Т.Т.В. в силу своего состояния здоровья отдавать отчёт в своих действиях и руководить ими на момент составления завещания 11 июня 1998 года?

В распоряжение экспертов были предоставлены материалы гражданского дела №…, медицинская карта №… стационарного больного, амбулаторная карта на 65 листах, история болезни №… стационарного больного, амбулаторная карта из Ростовского городского онкологического диспансера №….

Права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 76 РФ, разъяснены. Об уголовной ответственности по ст. 307, 308 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения предупреждены (подписи экспертов).

Из материалов гражданского дела и медицинских документов известно, что Т.Т.В., 1936 г.р., проживала в 1/2 домовладения, доставшегося ей в результате сделки дарения от матери (договор дарения №… от 18.02.1975) (исковое заявление, л.д. 3–6 и 12). После смерти матери Т.Т.В. осталась жить одна, и родственники продолжали помогать ей в поддержании жилого дома, подсобных строений и земельного участка, поддерживали с сестрой родственные отношения (исковое заявление, л.д. 3–6). В 1994 г. Т.Т.В. познакомилась с Н.Т.М. С 1996 г. периодически Т.Т.В. обращалась к Н.Т.М. с просьбами бытового характера, бывала у нее в гостях. Н.Т.М. показала (л.д. 36–38), что в 1996 г. не замечала у Т.Т.В. психических отклонений. Известно, что родители Т.Т.В. умерли от атеросклероза и гипертонической болезни: отец умер 03.07.1972 в возрасте 68 лет от общего атеросклероза с гипертонической болезнью III стадии, осложнившейся гемипарезом (неполный паралич вследствие инсульта – кровоизлияния в головной мозг. – Эксперты) (л.д. 13 – свидетельство о его смерти), мать умерла 21.04.1981 в возрасте 74 лет от кардиосклероза атеросклеротического (л.д. 14), её родной брат страдает сахарным диабетом (показания истца, л.д. 33–36). Родилась второй из четырёх детей. Сведений о раннем развитии, образовании и трудовой деятельности нет. Из амбулаторной карты установлено, что в марте 1994 г. у Т.Т.В. был обнаружен «сахарный диабет, 2 ст.». Второго августа того же года в амбулаторной карте описываются головокружения, слабость и дополнительно к сахарному диабету устанавливается диагноз «церебросклероз» (склеротическое поражение сосудов головного мозга. – Эксперты). В последующем многократными записями в амбулаторной карте «диабет 2-й степени, среднетяжелая форма» и «сосудистое поражение мозга» подтверждаются (записи от 08.08.1994,27.10.1994,15.11.1994, 18.06.1995). Во всех медицинских записях фиксируются как признаки диабета, так и сосудистого поражения головного мозга (головокружения, слабость, а 15.11.1994 и агрессивность). В связи с этим с этого времени и уже до конца жизни ей назначались препараты как от диабета, так и от поражения сосудов мозга. Несмотря на постоянный приём антидиабетических препаратов с октября 1994 г. по июнь 1995 г. анализы крови оставались неблагоприятными: глюкоза в крови доходила до 17,2-19,3 ммоль/л (верхняя граница нормы 5,5 ммоль/л), а в моче – до 15–35 г/л (в норме должна отсутствовать), что клинически и лабораторно позволяло врачу квалифицировать форму диабета как декомпенсированную, а течение – как тяжёлое (амбулаторная карта). С начала 1995 г. Т.Т.В. неоднократно предлагалась госпитализация в стационар, однако она от госпитализации отказывалась. В записи от 06.04.1995 для её лечения предлагается перейти на инъекции инсулина. В июне 1995 г. (запись от 18.06.1995) был выставлен диагноз: сахарный диабет, инсулинзависимая форма, декомпенсация. В октябре 1995 г. при осмотре глазного дна врач-окулист обнаружил сужение артерий глазного дна, а через семь месяцев при повторном осмотре (май 1996 г.) фиксируется отрицательная динамика (ухудшение) – обнаруживается резкое сужение артерий глазного дна и устанавливается диагноз «ангиопатия сосудов сетчатки глаза». До ноября 1995 г. Т.Т.В. получала 20 единиц инсулина, затем доза была повышена до 24 единиц. Несмотря на регулярное лечение, состояние не улучшалось: глюкоза в крови продолжала колебаться до 13 ммоль/л, сохранялись жалобы на головокружение, слабость, сухость во рту, жажду, отмечалось повышение АД (кровяного давления) до 150/80 мм рт. ст. С лета 1996 г. доза инсулина была повышена до 28 единиц. В августе 1996 г. Т.Т.В. в результате осмотра ЛОР-врача был установлен диагноз: возрастная тугоухость. В августе 1997 г. на фоне повышения АД до 160/90 мм рт. ст. у Т.Т.В. появились отёки нижних конечностей. 27.11.1997 у Т.Т.В. внезапно появилась слабость в левых конечностях, речь стала затруднённой, она упала. Была осмотрена специалистами, которые диагностировали «гипертоническую болезнь 3-й стадии (наиболее тяжёлую форму. – Эксперты), острое нарушение мозгового кровообращения в бассейне правой средней мозговой артерии, левосторонний гемипарез» (частичный паралич руки и ноги с левой стороны – эксперты). Признаки неполного паралича сохранялись еще в декабре 1997 г., что было зафиксировано невропатологом в амбулаторной карте. В последующем, несмотря на приём сосудорасширяющих и сердечных препаратов, сохранялось стойкое повышение кровяного давления (180–170/110-100 мм рт. ст.). В январе 1998 г. у Т.Т.В. в полости малого таза была обнаружена опухоль, в связи с чем она была госпитализирована в хирургическое отделение городского онкологического диспансера, где находилась с 12.01.1998 по 06.02.1998 (история болезни 9027/97).

14.01.1998 ей была проведена операция пангистерэктомии (удаление матки с придатками. – Эксперты) по поводу «злокачественной опухоли в левом яичнике с метастазами в правую маточную трубу и в большой сальник» (гистологический анализ 2761-86 от 15.01.1998). 24.01.1998 ей была начата химиотерапия (история болезни и акт СПЭ). 02.02.1998 лечащий врач отметил (история болезни 9027/97): «Состояние средней тяжести, заторможена, в обстановке ориентируется плохо. Возбуждена. В анализе крови обнаружена мочевина 11,7 ммоль/л, назначена дезинтоксикационная терапия». В дневнике от 05.02.1998 той же истории болезни врач записал, что состояние больной остаётся средней тяжести, то возбуждена, то заторможена, отказывается от лечения, считает, что её хотят отравить, в контакт вступает плохо. Она лежала в постели, никого не узнавала (из показаний Х.М.В., л.д. 33–36). Была назначена консультация психиатра. На следующий день, 06.02.1998, Т.Т.В. была осмотрена психиатром, который выявил, что «речевой контакт затруднён. В собственной личности ориентирована частично, в месте и времени не ориентирована. Наблюдается психомоторное возбуждение в пределах постели. Отказывается от еды, от приёма медицинских препаратов, так как считает, что её хотят отравить. Считает, что её неправильно лечат, кормят». Болезненное состояние диагностировано как «соматогенный психоз, синдром параноидный (бредовой – эксперты)». Психиатр рекомендовал после выписки из онкодиспансера обратиться к районному психиатру в связи с необходимостью стационарного лечения в психиатрической больнице. «Выписана по настоянию родственников» (запись в истории болезни), однако Н.Т.М. этот факт отрицает и заявляет, что «разговора о том, чтобы положить Т.Т.В. в психиатрическую больницу, не было» (л.д. 36). Выписана была Т.Т.В. из онкодиспансера с диагнозом: основным – «злокачественная опухоль яичников, стадия 3, клиническая группа 2», сопутствующими – «хроническая ишемическая болезнь сердца; гипертоническая болезнь 2–6 степени; сахарный диабет. Осложнение – соматогенный психоз». Врач-психиатр Ростовского облпсихдиспансера Б.К.И, допрошенный в суде в качестве свидетеля, показал (л.д. 46–47), что именно он консультировал Т.Т.В. в онкологическом диспансере. Она не отвечала на вопросы адекватно. Он диагностировал психоз, что означает, что человек не отдает отчёта своим действиям. Параноидный синдром, который он ей установил, означает наличие у неё на тот период бреда – болезненных суждений, не поддающихся коррекции. Он рекомендовал ей специальное лечение. Однако она к психиатру не обращалась. В заключении экспертов ОПД значится, что после выписки из онкологического диспансера Т.Т.В. к райпсихиатру не обращалась, в психиатрическую больницу не стационировалась, участковыми терапевтом и онкологом не наблюдалась. Однако в амбулаторной карте за 03.09.1998 сделана запись участкового терапевта: «Н/д (что означает – осмотр врачом "на дому") зафиксирован диагноз "гипертоническая болезнь II стадии" ей выписан номерной бесплатный рецепт». После этого в амбулаторной карте перерыв записей до 17 июня 1998 г., когда делается очередная запись уже после её выписки из БСМП-2, где она находилась в период с 11 по 16 июня 1998 г. Все предшествовавшие 17 июня 1998 г. и все последующие записи врача выполнялись аккуратно, не реже одного раза в месяц, производились врачом на дому при осмотре Т.Т.В., т. е. её состояние после выписки требовало систематического наблюдения, которое продолжалось после записи от 17 июня 1998 г. (уже после подписания завещания). Состояние л.д. 63 позволяет предположить о его повторной подклейке, а сведения о том, наблюдалась ли Т.Т.В. после выписки или не наблюдалась, являются значимыми для экспертов. В этой ситуации следует исключить возможность работы экспертов с подложным документом, из которого изъят ряд листов. Для этого прошу суд назначить соответствующую экспертизу. Тем паче, что врач Г.Л.Н. в суде показала (л.д. 41–42), что она посещала Т.Т.В. на дому и та не всегда узнавала врача, «отвечала невпопад» (л.д. 42). Врач пояснила, что Т.Т.В. выписали досрочно в связи с тем, что она себя «плохо вела», после инсульта Т.Т.В. «стало хуже» (л.д. 42). Ей делались уколы. Из показаний свидетеля Х.М.В. (л.д. 33–36) следует, что в феврале 1998 г. Т.Т.В. была нервозной, возбуждённой, крикливой. Из показаний Т.А.В. (л.д. 31–33): будучи допрошенным в суде рассказал, что Т.Т.В. после выписки была очень «раздражительна, боялась совершенно всего, иногда двери не открывала, когда (к ней) приходили…. Бывало не узнавала родственников…. могла что-то попросить, а потом забывала о просьбе». Также Т.Т.В. проявляла «вредность характера», которая после операции значительно усугубилась. Свидетель С.Н.В. (л.д. 51–52) показала, что была у Т.Т.В. в июне 1998 г. и та «плохо себя чувствовала». Из медицинской карты № 2021/811 БСМП-2 следует, что заболевание у Т.Т.В. внезапно обострилось 10 июня 1998 г. Со слов доставившей её «дочери», в медицинскую карту при поступлении врачом записано, что 10.06.1998 она потеряла сознание, появилась слабость в левой руке и ноге, речь стала невнятной. В стационар она была доставлена Н.Т.М. на личном транспорте лишь вечером следующего дня (исковое заявление, л.д. 3–6). В стационар она поступила 11.06.1998 в 21:04 по экстренным показаниям с признаками нарушения мозгового кровообращения (медицинская карта № 2021/811 и показания врача, принимавшего Т.Т.В. в момент госпитализации в БСМП, – л.д. 44–45). При поступлении состояние Т.Т.В. было квалифицировано как тяжёлое, она была пассивной, с бледными кожными покровами и слизистыми, АД = 150/90, нервно-психическое состояние описывалось как затруднённый контакт, некоторая заторможенность, невнятность речи (запись принимавшего её дежурного врача). Диагноз на момент поступления был установлен: «гипертоническая болезнь III стадии, ишемическая болезнь сердца, нарушение ритма по типу экстрасистолии, сахарный диабет II типа, острое нарушение мозгового кровообращения». Т.Т.В. была помещена в отделение (показания третьего лица Б.А.В. (л.д. 39–40)). В ту же ночь в палате на койке Т.Т.В. подписала оспариваемое завещание (показания третьего лица Б.А.В. (л.д. 39–40)). Согласно показаниям последнего, он знал о том, что на момент подписания завещания у неё был гипертонический криз и нарушение мозгового кровообращения, но посчитал, что кровяное давление в 150/90 является небольшим скачком давления в её возрасте. Сообщил, что она рассказала ему о том, что чувствовала себя плохо и теряла сознание, чётко и ясно отвечала на все вопросы, расписалась, вела себя совершенно адекватно. Однако Б.А.В. показал (л.д. 40), что его «не беспокоит, что она психически больна», так как «вела себя совершенно адекватно». Он же дал суду пояснения о том, что для установления «диагноза психически ненормального человека необходим консилиум трёх врачей» (что грубо противоречит Закону РФ о психиатрической помощи и правах граждан при её оказании), и о том, что «консультация психиатра не говорит о нарушении» (л.д. 40). В акте СПЭ, проведённой комиссией Ростовского облпсихдиспансера, записано, что «12.06.1998 Т.Т.В. была проконсультирована невропатологом, который установил диагноз "ишемический инсульт в правой средней мозговой артерии". Невропатологом отмечено, что "контакт с больной затруднен из-за тугоухости пациентки, сознание ясное"». Было назначено соответствующее лечение. До 15.06.1998 по записям в истории болезни № 20218/811 дежурных врачей состояние больной было «стабильное, сознание и соматический статус без существенной динамики». Однако ознакомление с подлинником истории болезни № 20218/811 обнаруживает, что 12.06.1998 в 7:00 после капельного внутривенного введения раствора ницерголина в дозе 0,004 терапевт фиксирует у неё АД = 140/85, а через несколько часов АД = 200/110 и отёк левой кисти, голени и стопы, а невропатолог фиксирует у Т.Т.В. «левостороннюю гемиплегию (полный левосторонний паралич), гемигипестезию (нарушение чувствительности левой половины тела) и гематому затылочной области диаметром 3,0 см» (кровоизлияние под кожу головы, полученное вследствие удара), диагностирует «ишемический инсульт в правой средней мозговой артерии» и назначает консультацию нейрохирурга. Несмотря на проводимую интенсивную терапию, артериальное давление у Т.Т.В. держалось на высоких цифрах (200-180-170-160/110-100-95-80). 15.06.1998 её состояние обозначается как тяжёлое, подтверждается левосторонний полный паралич («в левой ноге и руке движения отсутствуют»). Фиксируется снижение памяти. В тот же вечер (запись дежурного врача в 20:00) на АД 170/100 Т.Т.В. становится неадекватной, исчезает ориентировка в месте и пространстве, возникает двигательное возбуждение, она ложится в коридоре, там же мочится. На следующее утро 16.06.1998 в 11:00 Т.Т.В. была осмотрена психиатром: «продуктивный контакт затруднён из-за тугоухости и нарушений речи. Больная заторможена (после седативных препаратов). Со слов медперсонала – двигательное (нецеленаправленное) возбуждение в вечерне-ночное время. Больная неопрятна мочой и калом». Психиатр установила диагноз: «дисциркуляторная энцефалопатия (повреждение головного мозга вследствие сосудистого поражения. – Эксперт ЛРНЦ. Заключение экспертов ОПД о том, что это состояние после острого нарушения мозгового кровообращения не соответствует действительности, так как первые признаки энцфалопатии появились у Т.Т.В. уже в 1995 году, задолго до острых нарушений мозгового кровообращения), состояние после острого нарушения мозгового кровообращения. Постинсультная асемическая деменция (слабоумие как результат инсульта) с психомоторным возбуждением». Был рекомендован индивидуальный пост (из акта СПЭ). На следующий день, 16.06.1998, Т.Т.В. была осмотрена эндокринологом, который внёс запись «больная в контакт не вступает, сбор анамнеза невозможен». В судебном заседании психиатр И.Н.В. показала (л.д. 43), что вызывалась в отделение 2 раза, так как у Т.Т.В. развивалось психомоторное возбуждение. Оценивая её поведение в больнице, заключила, что своим поведением Т.Т.В. руководить не могла. В тот же день, 16.06.1998, осматривается заведующим кардиологическим отделением, который пишет, что «сохраняются явления энцефалопатии, обусловленные атеросклерозом и ишемическим инсультом». В связи с неадекватностью поведения и невозможностью коррекции (психического состояния) транквилизаторами и антидепрессантами больная была выписана домой «под наблюдение участкового психиатра и невропатолога» в 22:00. Свидетельствуя в суде, врач М.С.Л. показал (л.д. 44), что на момент поступления у Т.Т.В. были признаки нарушения мозгового кровообращения, что определялось и визуально, и по жалобам, диагноз высказывался несколькими врачами. Он сам лично с ней беседовал. Выписал её, потому что слышал, что она собирается выброситься из окна 12-го этажа. Сказал, что «обычно таких больных отправляют к психиатру, но сначала её надо (было) вылечить». Психиатр назначила индивидуальный (наблюдательный) пост. Она была выписана в связи с отсутствием в отделении транквилизаторов (препаратов для лечения психических расстройств), которые были ей прописаны (л.д. 44–45). Ответчица тут же пояснила (л.д. 44), что «не верила в то, что Т.Т.В. может выброситься», она лишь хотела «походить по двору, подышать свежим воздухом». Поэтому Н.Т.М. и забрала её. После выписки из стационара к Т.Т.В., в соответствии с рекомендациями специалистов, ни психиатр, ни невропатолог не приглашались, хотя ряд свидетелей показали, что она продолжала вести себя неправильно. Так, свидетель В.Т.Г. (л.д. 47) показала, что заходила как соседка к Т.Т.В. в неделю раза два. В июне-июле 1998 г. Т.Т.В. «то плакала, то смеялась, у неё было состояние депрессии, то (говорила), что кто-то идёт, то – что все хотят убить (её). И раньше замечала, что она чего-то боялась, говорила, что кто-то ходит, дверью хлопает, но слышать не могла. В июне 1998 г., когда Т.Т.В. отвезли в БСМП, у неё было странное поведение, рассеянное внимание. За собой ухаживать совсем не могла. Рассказывать не могла, может быть, понимала, что говорят, а может быть, и нет (л.д. 48). После больницы она не могла за собой ухаживать». В записях врача в амбулаторной карте от 17.06.1998, 3.06.1998 указываются жалобы на головную боль, головокружение, слабость, шум в голове, плохой сон, запоры.

07.07.1998 на дому врач фиксирует ухудшение состояния больной, а через неделю, 14 июля 1998 года, пишет: «Посетить больную не было возможности, т. к. калитка заперта, на звонки никто не вышел», а следующая запись от 29.07.1998 свидетельствует, что Т.Т.В. умерла в 9:00 утра без признаков насильственной смерти.

Таким образом, отвечая на поставленный судом вопрос, эксперт обращает внимание на следующее: по обеим линиям (мать, отец, родной брат) наследственная отягощённость атеросклерозом, гипертонической болезнью, которые протекали в тяжёлых формах с такими осложнениями, как инсульт и паралич. Именно эти сосудистые болезни привели и мать, и отца к смерти. Наследственная предрасположенность к сосудистым заболеваниям подтверждается признаками антиципации (у последующих поколений болезнь начинается раньше и протекает более тяжело). В частности, младший брат Т.Т.В. умер в более раннем возрасте, чем родители, а она сама заболела в 58 лет сахарным диабетом, сразу в тяжёлой декомпенсированной форме (2-я стадия). В пользу особой тяжести болезни свидетельствует тот факт, что с марта по ноябрь 1994 г. на фоне приёма сахаропонижающих препаратов сахар крови стабильно удерживался на высоком уровне (12,2-21,4), сохранялись клинические проявления болезни, возникли осложнения сахарного диабета (фурункулы, гнойники). Фактически одновременно с сахарным диабетом возникли признаки сосудистого поражения головного мозга (головокружение, слабость), что было зафиксировано уже в 1994 году – Т.Т.В. установили диагноз «сахарный диабет, церебросклероз (сосудистое поражение головного мозга)». В дальнейшем этот диагноз ни разу не подвергался сомнению и пересмотру. Оба заболевания приняли быстро прогрессирующий характер: приём сахаропонижающих препаратов не давал эффекта, уровень сахара в крови рос, глюкоза появилась и в моче (до 35, в норме в моче глюкозы не должно быть). Неоднократно отмечалась декомпенсация сахарного диабета. Форма диабета вскоре стала инсулинзависимой, что свидетельствует о значительном утяжелении болезни. Прогрессирование сосудистого заболевания – гипертонической болезни – проявлялось в том, что, несмотря на приём сосудорасширяющих и сердечных препаратов, артериальное давление последовательно повышалось (160/90-180/110-220/110 мм рт. ст.), а также в том, что гипертоническая болезнь уже через 2 года приобрела кризовое течение (что является неблагоприятным вариантом её развития). Уже на третий год заболевания, осенью 1997 г., на фоне очередного сосудистого криза, как наиболее частый вариант осложнения сочетания сахарного диабета и гипертонической болезни, развилась сосудистая внутричерепная катастрофа – инсульт, проявившийся неполным параличом (гемипарезом) левых конечностей. В это же время у Т.Т.В. диагностирована уже не 2-я, а 3-я (самая тяжёлая) стадия гипертонической болезни. В 64 года у Т.Т.В. обнаружена злокачественная опухоль яичника с метастазами, по поводу чего ей была проведена тяжёлая хирургическая операция и вскоре начата химиотерапия. В этот период к сахарному диабету и гипертонической болезни присоединилась интоксикация, связанная с опухолью, операцией и лечением, и у больной остро возник психоз, проявляющийся бредом отравления и сопровождающим его бредовым поведением (отказ от еды, лечения в связи с убеждением в травле). Психиатр справедливо диагностировал параноидный (бредовой) синдром и отметил у Т.Т.В. нарушение ориентировки. В состоянии психоза с диагнозом «соматогенный психоз» Т.Т.В. и была выписана. Так как соматическая болезнь у Т.Т.В. не исчезла, а даже прогрессировала, у неё сохранялись и признаки параноидного состояния соматогенного происхождения: нервозность, возбуждённость, крикливость, «не открывала двери», «всего боялась». Через несколько месяцев (10 июня 1998 г.) на фоне очередного криза гипертонической болезни у неё остро развился повторный тяжёлый инсульт (кровоизлияние в мозг): она потеряла сознание (что говорит об особой тяжести мозгового осложнения) и упала, ударившись головой (в истории болезни зафиксирована крупная подкожная гематома волосистой части головы). О том, что инсульт возник ещё 10-го числа, свидетельствует запись в медицинской карте № 2021/811, сделанная в момент приёма, – «10.06.1998 она потеряла сознание, появилась слабость в левой руке и ноге, речь стала невнятной», и показания М.С.Л., принимавшего Т.Т.В. в момент госпитализации в БСМП-2 (л.д. 44–45). Почти сутки она находилась дома и только к исходу следующего дня была доставлена Н.Т.М. в БСМП-2. Согласно истории болезни, госпитализирована по экстренным (следовательно, угрожающим жизни) показаниям в ночное время, что подчёркивает особую тяжесть болезни. При поступлении состояние Т.Т.В. квалифицируется принимающими врачами БСМП-2 как «тяжёлое». Тяжёлым состояние оставалось на протяжении всех дней её пребывания в стационаре, о чём свидетельствует её режим – она наблюдалась дежурными врачами 2–3 раза в день, исследования, включая аппаратные (ЭКГ), ей выполнялись на месте. Артериальное давление АД = 150/90, намного более низкое, чем её постоянное, не является свидетельством «хорошего состояния», а, наоборот, свидетельствует об особой тяжести болезни и острой фазе инсульта, для которой как раз характерно падение давления. Именно поэтому на следующий день после госпитализации на фоне сосудорасширяющей интенсивной терапии оно вновь «подскочило» у неё до 200/110. С трактовкой тяжести состояния и характером болезни (повторное кровоизлияние в мозг) совпадает и описание её внешнего вида («бледные кожные покровы и слизистые» – характерный вид гипертоника с острой фазой кровоизлияния в мозг и упавшим давлением) и нервно-психического состояния – «затруднённый контакт, некоторая заторможенность, невнятная речь» (запись принимавшего её дежурного врача), что является характерными признаками для оглушения – непароксизмального выключения сознания, типичного, полностью соответствующего характеру болезни (острая фаза инсульта) и её локализации в моторную (управляющую движениями конечностей – рук и ног) зону головного мозга. Этому (локализации и особой тяжести) полностью соответствует зафиксированная специалистом-невропатологом на следующий день гемиплегия – полный паралич руки и ноги на левой стороне тела. Таким образом, Т.Т.В. была доставлена в БСМП-2 ночью 11 июня 1998 года в острой фазе повторного инсульта (кровоизлияния в мозг) в бассейне кровоснабжения мозга правой средней мозговой артерией, что проявлялось состоянием нарушенного сознания и левосторонним параличом руки и ноги слева и соответствовало «тяжёлому», опасному для жизни больной состоянию, зафиксированному принимавшими её врачами. Именно в этом тяжёлом, угрожающем жизни состоянии, в состоянии оглушения – нарушенного сознания, в ночное время (для её болезни характерна суточная динамика болезни в виде ухудшения состояния в вечерне-ночное время) она и совершила оспариваемую сделку. Последующее развитие болезни (катамнез) соответствовало установленному диагнозу, характеру заболевания, его тяжести и осложнениям: подтверждалась левосторонняя гемиплегия (полный паралич левой половины тела), а по мере прояснения сознания выявилось постинсультное слабоумие (асемическая деменция) как следствие грубоорганического сосудистого поражения мозга, зафиксированное в больнице, как «дисциркуляторная (в результате нарушения мозгового кровообращения) энцефалопатия (невоспалительное поражение головного мозга)». Нелепое поведение Т.Т.В., неопрятность калом и мочой, сделали невозможным её пребывание в соматическом стационаре, и она была выписана домой в неоправданно короткий для её болезни срок, на фоне тяжёлых острых проявлений тяжёлой болезни не по медицинским показаниям (не в связи с улучшением её болезни), а по социальным – из-за невозможности обеспечить ей специальное наблюдение (пост), рекомендованное психиатром как раз из-за грубо дезорганизованного и нелепого поведения. О тяжести болезни говорит и тот факт, что через некоторое время эта болезнь и привела её к смерти (27.07.1998, без признаков насильственной смерти). Всё это позволяет считать, что на момент оспариваемой сделки – подписания завещания в БСМП-2 через несколько часов после госпитализации по жизненным показаниям, находясь в тяжёлом общем состоянии ночью 11 июня 1998 года, Т.Т.В. находилась в состоянии оглушения (нарушенного сознания), возникшего в острой фазе повторного инсульта. Повторные инсульты в бассейне правой средней мозговой артерии, проявившиеся левосторонней гемиплегией и гемиги-постезией, являются осложнением основного заболевания, которым страдала подэкспертная, – гипертонической болезни III стадии с кризовым течением, с формированием выраженной дисциркуляторной энцефалопатии и последовательной сменой параноидного синдрома асемической деменцией (после повторного инсульта). Этот диагноз соответствует комбинированному шифру: шифр «164 – инсульт» (согласно разделу «Кодирование заболеваний, при которых могут возникнуть психические расстройства» МКБ-10 (Международная классификация болезней 10-го пересмотра, действующая на территории России с 1998 г.)) и шифр «F06.811 – другие психотические расстройства, обусловленные повреждением головного мозга в связи с сосудистым заболеванием головного мозга» (нарушения сознания относятся к наиболее тяжёлым психическим расстройствам и по степени своей тяжести соответствуют психотической симптоматике). Сопутствующее заболевание: сахарный диабет, инсулинзависимая форма, в стадии декомпенсации. В момент заключения сделки находилась в оглушении – состоянии нарушенного сознания. В силу оглушения в момент заключения сделки в ночное время 11 июня 1998 г. не могла понимать значения своих действий, прогнозировать их последствия, не могла ими руководить. Болезненное состояние Т.Т.В. подтверждается объективным исследованием – почерковедческим, выполненным в Центральной Северо-Кавказской лаборатории судебной экспертизы. Согласно заключению эксперта В.Л.В., подпись Т.Т.В. под завещанием от 11 июня 1998 г., расположенная в строке «подпись», выполнена самой Т.Т.В. в необычном болезненном состоянии, что соответствует диагнозу «острое нарушение мозгового кровообращения».