Текст книги "Приключение продолжается"

– Сейчас все в щепки порублю!

А-ах! Кусты в панике прильнули к земле. Лес за спинами путников недовольно и угрожающе загудел.

– Погоди ты! – крикнул Санди. – Постойте! Мы никого не хотели обидеть. Если мы в чужих владениях, просим прощения и помощи. Зачем же вы нас пугаете?

Он кричал вверх, обращаясь к древесным кронам. Шиповник вокруг полянки воспрянул духом.

– Меч! – зашелестела высокая мокрая трава. – Меч! Спрячь меч!

Райан вопросительно посмотрел на Санди, тот согласно кивнул. Райан угрюмо подчинился; все ж таки с оружием в руках он чувствовал себя увереннее. Исчезновение сверкающего, способного рубить клинка подействовало на растения ободряюще.

– Свадьба! – пронесся по листве ликующий шелест.

– Свадьба! – отозвались кроны.

– Свадьба! – зашуршала трава.

– Кажется, мы приглашены? – предположил Санди.

– Не в качестве дежурного блюда, надеюсь…

Санди тишком усмехнулся. За эти три часа его симпатии к Райану значительно возросли: в его пессимистическом настрое и черном юморе было так много человеческого.

По аллее, образованной кустами цветущей желтой акации, они шли довольно долго и совершенно потеряли всяческое направление. Колючие ветви тесно переплетались над их головами, и даже если бы солнце проглянуло случайно сквозь тучи в этот пасмурный день, оно не указало бы им дорогу. «Доверьтесь! – шептала акация. – Доверьтесь!» Санди последовал совету с дорогой душой, а Райан знать не знал, что это такое.

Тропа под их ногами спускалась все вниз и вниз, и вскоре оказалось, что они идут уже под землей; путь их освещала мозаика, выложенная мерцающими гнилушками на стенах коридора.

А потом коридор внезапно оборвался, вливаясь в невероятных размеров чертог, по сравнению с которым подземный тронный зал Райана показался бы жалкой конурой; тот принялся было высчитывать, сколько драконов он смог бы тут разместить, но бросил. Кем только не кишел этот зал! Похоже, здесь было по представителю от всего растущего и живущего в лесу; и те, кто помельче, чувствовали себя немного смущенными и старались держаться подальше от гигантов. Здесь были все: от ландыша до мачтовой сосны, от королька до неясыти, от полевки до донельзя сконфуженного черного медведя, доставленного сюда, видимо, так же вежливо-принудительно, как и наши герои. Санди и Райан представляли на этом сборище человечество.

Никто никого здесь не ел, все держались очень вежливо. Подскочившая к путникам нечисть странноватого вида забрала у них лошадей и отвела их в уголок – их тоже пригласили. Земляничка едва успел перебраться из сумки на плечо Санди.

– А-а, – сказал он, – я, кажется, понял.

– Я тоже, – кивнул Райан. – Мы в гостях у Лесного Царя. А вон и он сам сидит с супругой.

Лесной Царь в облике колоссального Дуба возвышался на противоположном конце чертога, упираясь в землю узловатыми корнями ног и занимая огромное пространство необъятным, покрытым морщинистой корой торсом и раскинувшейся далеко в стороны зеленолиственной шевелюрой, сливавшейся с доходившей до колен бородой. Рядом с ним, высокая, прямая и элегантная, затянутая в светло-желтую кору, в невероятно экзотической шляпке с опущенными полями из удлиненных листьев, с гроздьями бананов, спускавшихся на узкие плечи, принимала гостей стройная Пальма – последнюю свою жену Лесной Царь взял из иностранок. Там, поближе к хозяевам, вовсю кипела светская жизнь.

Земляничка, повертев головой во все стороны, довольно кивнул сам себе, словно обзавелся чрезвычайно ценной информацией.

– Все ясно, – заявил он. – Лесной Царь дочь замуж выдает. Юную Осинку за храброго Орешника. Вон там, пониже царственной четы – молодые.

Сквозь мельтешащую толпу гостей и прислуги Райану и Санди с трудом удалось разглядеть темные тонкие ветви смуглого Орешника и серебристое платье Осинки, чья усыпанная мелкими красными листочками шляпка была скромно опущена.

– Интересный раут, – заметил Райан. – Меня волнует, однако, как они собираются решить проблему угощения. Здесь же собрались все, кто друг друга ест.

Вдоль зала параллельными рядами вытянулись столы. Мелкая лесная нечисть сновала вокруг них, под ними и даже по ним, совершенствуя сервировку. Столы украсились большими, очень красивыми чашами из тщательно обработанного капа. Райан изо всех сил тянул шею, чтобы разобрать, что такое в них наливают. Стуча копытцами, мимо них пробежал крохотный фавн и, заметив их, вернулся.

– Люди? – озабоченно спросил он. – Двурукие, пятипалые?

– Я тоже! – высунулся Земляничка.

– Ага, значит сюда ножи и вилки.

Он свистнул, и перед компаньонами появились приборы. Райан ухмыльнулся.

– А ведь настоящее серебро! По высшему разряду обслуживают.

Интересно… чем все это для нас кончится? Сдается мне, хоть и заключено здесь временное перемирие, люди у них должны пользоваться общим недружелюбием. Кому из них только наш род не нагадил!

– Могу утолить твое любопытство, – заметил Санди. – Пища, разумеется, вегетарианская, причем такая, какая не требует уничтожения всего растения: бобы, орехи, ягоды, фрукты, желуди на любителя. Хлеб.

– А напитки? – полюбопытствовал Райан. – Ты осторожнее.

Бывали случаи: после таких застолий очнешься где-нибудь в незнакомом месте, без оружия, без коня, без денег, без памяти, с одной головной болью, и будешь потом гадать, куда и откуда ты шел.

– Это личный опыт? – съехидничал вагант.

Райан бегло усмехнулся.

– Предпочитаю наблюдать, как другие наступают за меня на грабли. Так что там все-таки с напитками?

– Зверям подают молоко. Растительность тянется к чему-то непонятному: золотистого цвета и пенится. Им нравится, судя по всему.

– Не вздумай пробовать, – на всякий случай еще раз предупредил его Райан. – Мало ли. Рога какие-нибудь вырастут. Или просто в дерево превратят. Из самых лучших, естественно, побуждений. Эй! Что это?

– Эль, сэр! – доложил официант в пол-аршина ростом, с необыкновенным искусством пробиравшийся по столу меж чаш, мисок и блюд, и волоча при этом на плече увесистый жбан. – Специально для вас, сэр!

Райан и Санди подставили чаши. Как бы различны они ни были, оба сходились на любви к хорошему пиву. Однако благоприобретенная недоверчивость оказалась в Райане сильнее природной склонности, а потому он со вздохом отставил кубок и, стараясь не глядеть в сторону блаженствующего спутника, «как последний теленок», потягивал из кружки молоко. Санди с улыбкой думал о том, что Райан, по-видимому, тоже подвержен ностальгии по детству и подсознательно сохраняет доверие ко всему, что напоминает о нем: нет питья безопаснее молока и нет укрытия надежнее натянутого на голову одеяла. Сам он начинал замечать в обитателях Волшебной Страны нечто общее, некую навсегда оставшуюся детскость. Это казалось ему очаровательным и забавным и позволяло бросить на них всеобъемлющий взгляд свысока. И задуматься, насколько в нем самом проявлено это качество?

– Духи земли и неба! – пробормотал Райан, резким жестом ставя кружку на стол. – Вот влипли-то!

– Что случилось?

Райан мотнул головой влево, туда, где за столом наблюдалось особенно интенсивное колебание листвы.

– Они произносят здравицы в честь молодых, а Царь их оценивает.

Очередь вот-вот дойдет до нас, а я понятия не имею, что можно пожелать дереву на свадьбе. Пошлости всякие в голову лезут, а если Царь сочтет себя или свою дочь оскорбленными, нам отсюда не выбраться. И отказаться нельзя – невежливо.

Несколько секунд Санди напряженно соображал.

– Ладно, – наконец сказал он. – Ты молчи. Говорить буду я.

– Ты? – искренне изумился Райан. – Но что ты можешь сказать там, где даже я теряюсь?

– Доверься талисману, – посоветовал Санди. – И помолчи.

И вовремя.

– Люди! – пророкотал над залом могучий бас Лесного Царя, в момент превозмогший все застольные беседы. – Мы ждем ваших слов! Не стану лицемерить, все мы помним, что никто не нанес нам большего ущерба, никто не относился к нам столь потребительски и хищнически, как представители вашего рода. Однако сегодня – священный день мира, и горе тому, кто позабудет об этом. Никто никого не тронет и пальцем. Этот день открыт для новых союзов и недоступен старой вражде. Это мой жест доброй воли, обращенный к вам, но я жду от вас того же. Говорите, а мы оценим.

Санди поднялся, и тысячи любопытных глаз устремились на него.

– Разумеется, – начал он, – Ваше Величество правы, и мы с моим спутником благодарны вам за великодушие более, чем за гостеприимство. Насколько грешен человек, настолько лес свят и священен, и я не вижу ничего удивительного в том, что вы смотрите на нас настороженным и враждебным взглядом, как на силу, способную в своей неразумной мощи стереть с лица земли всю жизнь и ужаснуться самим себе. Попробуйте, сделайте попытку взглянуть на нас иначе. Не с уважением, нет, ибо уважение само по себе не рождает ни дружбы, ни любви. Нас любят за наши слабости. Взгляните на нас с жалостью. Человечество дорого лишь самому себе. Кто вздохнет о нем, сойди оно в небытие? Мир без людей я могу себе представить, а вот без вас – нет. И в день мира, освящающего этот союз, я хотел бы пожелать вам не зависеть от недальновидности чужого могущества. Будьте всегда. Да не прервется ваша сказка и да вершится она под знаком согласия и мира.

Он обвел глазами зал и поклонился обществу.

– Ваше здоровье и долголетие, господа! – и осушил кружку.

Секунду длилось молчание, затем зашуршали листья, застучали ветки, на сотни голосов зашептались звери.

– Достойный тост, – признал Царь. – Красивый.

И тут гости стали тесниться, освобождая проход сквозь зал. Они отскакивали с чьей-то дороги так, будто на них брызгали кипятком. По этому живому коридору, в красно-золотом облаке листвы, шла невеста. Дойдя до места, где, слегка встревоженные, ждали ее люди, не понимающие, чем может завершиться этот демарш, она остановилась, трепещущая сетка мелких ярких листочков окутала ее с ног до головы, или, что вернее, от корней до макушки кроны, она обернулась трижды вокруг своей оси, и когда взвихренная вращением вуаль опала, перед гостями стояла хрупкая темноволосая девушка в серебристом платье и изящной шляпке, усыпанной осиновыми листочками осенней окраски.

– Дриада! – ахнул Райан.

– Я объявляю о своем особом покровительстве! – ее голосок разнесся по всему залу. – Каждый из здесь присутствующих, причинивший вред этим людям, будет иметь меня личным врагом.

– Присоединяюсь! – воскликнул со своего места Орешник. – И пусть я не самое могучее дерево в этом лесу, врагу я способен доставить уйму неприятностей! – он горделиво расправил ветки.

Вежливый Санди поклонился.

– Благодарю вас, миледи.

Дриада Осинки, поколебавшись полсекунды, решительно шагнула вперед и поцеловала его.

Райан и Санди очнулись на круглой полянке, со всех сторон окруженной шиповником. Дождь прекратился, наступающее солнечное утро играло в росе, усыпавшей высокие травы. Тут же пощипывали траву кони, из седельной сумки доносился богатырский храп Землянички.

– Чудной сон мне снился, – задумчиво сообщил Санди.

Райан ухмыльнулся и, протянув руку, снял с его куртки маленький красный листочек с зубчатыми краями.

– Сон? Любят тебя женщины, парень!

6. О НЕПРИЯТНОСТЯХ

Они продолжили свой путь, и лес вскорости расступился перед ними, выпустив путников на дорогу. Обычно Райан избегал путешествовать ночью: всякому известно, что темное время суток предпочтительнее для опасной нечисти, но после вечеринки у Лесного Царя оба юноши проснулись настолько свежими, отдохнувшими и бодрыми, настолько полными сил, что держались в дороге целые сутки с небольшим перерывом на обеденный привал и ничуть при этом не утомились. Они ехали весь день и всю ночь, осветившую их путь полной, низко висящей луной, и рассвет, игравший всем бесчисленным разнообразием оттенков розового, застал их на дороге, пролегшей меж золотых пшеничных полей. Повинуясь ветру, по всей шири этого сухопутного моря перекатывались валы; в этом районе Волшебной Страны наступило время жатвы. Райан сверился с картой и пришел в хорошее расположение духа: он определил, где они находились, и уже почти не досадовал на Лесного Царя. К тому же, он начинал доверять своему талисману, ехавшему рядом и блаженно щурившемуся на солнышко. Путешествие началось удачно, и Райан надеялся, что это добрый знак, хотя более мудрая его половина была настроена пессимистично: если уж путь опасен, им предстоит узнать все его прелести на собственной шкуре. Хотя, с другой стороны, мало ли героев шастает по Волшебной Стране туда-сюда, – почему бы им за долгие годы и не ликвидировать львиную часть опасностей с его, Райана, пути?.. Все вокруг выглядело столь мирным! Ему захотелось запеть, но он постеснялся.

– Мне что-то послышалось, – сказал Санди и приподнялся на стременах, оглядывая местность. К несчастью, путешественники только что перевалили небольшой холм, и все, что ему удалось увидеть, было голубое небо, золотистое волнующееся море пшеницы и небольшой кусочек пустынной дороги.

– На что было похоже? – лениво спросил Райан.

– Лай собачий.

– А-а! – Райан махнул рукой. – Подумаешь, собаки.

Неспешно они продолжили свой путь. Однако лай, рычание и еще какие-то неприятные звуки становились все ближе, и путники беспокойно завертелись в седлах.

– Быть может, мое впечатление ошибочно, – сказал Санди, – но, по-моему, кто-то взял наш след.

Он не успел закрыть рот, как Райан с присвистом втянул в себя воздух, увидев, что возникло на высшей точке дороги, появившись из-за холма, который они столь недавно миновали.

– Деру! – взвизгнул он не своим голосом, и дал шпоры коню.

Санди, бросив взгляд назад, убедился, что недаром его спутник не нашел в данной ситуации ничего лучше, чем броситься наутек. И по дороге, и по пшеничному полю, подминая колосья и оставляя за собою изгаженный след из вывороченной обезображенной земли, ползли чудовища. То есть, это из-за их массы и приземистости казалось, будто они ползут, на самом же деле они катились довольно резво. Те, чьи голоса он принял за лай, плотной сворой неслись впереди, опустив головы к самой земле, словно наслаждаясь запахом свежего следа, и чуть не взрывая землю кошмарного вида клыками. Клочья розовой пены висели на их мордах, будто их сунули рылами в мыло. За «псами» неслась дикая охота. «Наездники» погоняли «скакунов» воплями, размахивая в воздухе руками, щелкая длинными, слегка изогнутыми стальными когтями, при виде которых Райан почувствовал дурноту. Один на один он не боялся никакого врага, но от такой толпы его могло спасти только поспешное бегство. Они улюлюкали, свистели и хвалились друг перед другом чудесами вольтижировки, и кажется, в любую минуту могли поменяться ролями со своими лошадьми – физиологически ничто подобному обмену не препятствовало. Все это выглядело жуткой пародией на одно из любимейших людских развлечений – псовую охоту.

– Что нужно этим страшилищам? – на бешеном скаку крикнул Райану Санди.

– Нагнать и растерзать, – отозвался тот, шпоря и шпоря коня. – Тот, кто их сочинил… Вот бы кому голову снять! Он заложил в них инстинкт погони.

Завывания за их спинами послышались громче: при виде дичи азарт дикой охоты значительно возрос. Беглецы замолчали, сжались в седлах и почти легли на гривы. В Райане теплилась надежда добраться до какой-нибудь глубокой и быстрой реки. Теоретически он знал, что всевозможные крупные хищные твари Волшебной Страны, как правило, боятся большой воды, но до сих пор судьба милостиво хранила его от личного опыта.

Миля за милей проносилась назад дорога. Райан уже не раз порадовался, что не поленился, выбирая коней: они были высокими, выносливыми, с ветром в ногах. Он сам испытывал их; подобным бешеным аллюром они могли нестись хоть целые сутки. Беда была в том, что дикая охота превосходила их выносливостью.

С особой горечью принц Черного трона вспомнил, что в принципе дикая охота подчиняется лично ему: когда-то, будучи на грани полного истребления героями, они обратились к Черному трону с предложением услуг в обмен на официальное подданство. Теперь задевший их считался выступившим против принца. Обернуться, крикнуть им свое имя и титул? Его живое воображение уже рисовало ему собственный растерзанный труп, собственную дымящуюся кровь на их жутких мордах. Но объявиться – это погубить весь поход. Огласка была ему не нужна. Может, Бертран и прорубал дорогу силой, а он, Райан, считавший себя умнее, возлагал надежды на хитрость и тайну. К тому же, сообразил Райан, ничто на свете не может остановить дикую охоту во время гона. У нее нет других желаний, кроме желания настигнуть, других наслаждений, кроме раздирания на части дымящейся, еще живой плоти. Будь он принцем всех тронов на свете, на его слова они обратили бы внимания не больше, чем он сам на протестующий писк комара. А кому и что потом докажешь?

Еще один холм… еще один поворот. От обиды Райан даже застонал. Внизу по обеим сторонам дороги раскинулось большое село, яблони стояли в цвету, как в снегу, а поперек дороги текла широкая роскошная река. Прямо то, что надо. И угораздило же этих проклятых поселян построить через реку добротный каменный мост и свести на нет все ее преимущества для преследуемой дичи.

Санди натянул поводья.

– Ты спятил?! – крикнул ему Райан. – Жмем дальше!

– Погоди. Если они нас потеряют, они обрушатся на деревню?

Райан пожал плечами: вот уж что нимало его не интересовало, разве что в том плане, что разорение деревни могло отвлечь дикую охоту от их персон.

– Случается и такое, – неопределенно ответил он. – В Волшебной Стране частенько происходят масштабные трагедии – это одно из условий ее существования, чтоб герои не зря ели хлеб. Когда все будут счастливы, наступит конец света. Сказка кончается, когда все становится благополучно.

– Скачи вперед, – распорядился его талисман, порозовевший от нервного возбуждения.

– Что ты задумал? – воскликнул Райан и вспомнил Чиа. Она бы мигом расправилась с дикой охотой, свисток висел на его груди, надежно спрятанный под курткой от посторонних глаз, но пока она соблаговолит прервать свои забавы и долетит, тут все уже будет кончено.

– Я их на собственном хвосте вытащу из деревни, – пояснил Санди.

– Ты с ума сошел! – взвился Райан. – Ты представляешь, чем рискуешь?

Санди отмахнулся и развернул коня поперек дороги. Райан отчаянно соображал, как бы ему вновь завладеть отбившимся от рук талисманом. Он уже почти решился попросту скрутить его, перебросить через свое седло и умыкнуть, как несговорчивую невесту, но тут в конце улицы, гремя железом и сотрясая воздух кровожадными воплями, возникла дикая охота. Нервы лошадей не выдержали, да и пора уже было, и в единодушном порыве Райан и Санди бросились наутек.

Гулко прогрохотал под копытами мост. Ни на миг не задерживаясь в деревне, охота последовала за ними.

– Доволен? – ядовито поинтересовался Райан.

Санди кивнул. Вид у него был весьма взъерошенный. « За что я не люблю Светлых, – подумал Райан, – так это за опасную для жизни дурость. Куда теперь деваться? Сожрут».

– А если в лес? – спросил Санди, для убедительности махнув рукой вперед, где клубился далекий хвойный массив. – Доскачем? Они ж неповоротливые.

При упоминании о лесе у Райана даже зубы разболелись, так ему не хотелось снова туда соваться, но у Санди, по-видимому, оставались какие-то надежды на помощь дочери Лесного Царя.

Еще через пару часов бешеного состязания они влетели на лесную опушку. За их спинами под тяжелыми лапами дикой охоты трещал подлесок, и они забирались все глубже, надеясь, что охота все же их потеряет. Темнело. Под конскими копытами захлюпала вода. Продвижение стало затрудненным, один неосторожный шаг – и лошади могли поломать ноги.

– Лошадей придется бросить, – хмуро сказал Райан. – Они здесь скорее обуза. Будем надеяться, что они собьют охоту с толку.

– Эй-эй! Меня не забудьте! – завопил Земляничка, выныривая из сумки. – Я себе и так уже все отбил от вашей тряски.

Санди посадил его на плечо и спрыгнул наземь. Лошади помялись на месте, потом поплелись в противоположные стороны.

– Может быть, их не съедят, – пробормотал Санди.

– Может быть, и нас не съедят, – огрызнулся Райан. – Давай вперед.

Все дальше и дальше забирались они в лес, все громче чавкала под их ногами мокрая земля. Райан намеренно лез в болото, надеясь, что в воде «псы» потеряют след.

Шум преследования понемногу стих, оставшись далеко за спиной, и Райан подумал, что от одной напасти, кажется, избавились. Теперь можно было подумать, как справиться с остальными.

Был поздний вечер, почти уже ничего не видно, а сами они по уши сидели в болоте. Это, конечно, лучше, чем перевариваться в желудках дикой охоты, но человеческие желания несовершенны.

– Ах!.. – это Санди вскрикнул за его спиной. – Райан, подай руку!

Райан стремительно развернулся и не увидел своего спутника на тропе.

– Где ты?

– Я оступился. Слева от тропы. Давай же скорее, тут затягивает со страшной силой!

По телу Райана проскочила электрическая искра. Он понял, что мог бы и не подать руки. Одним Светлым на свете стало бы меньше. Он еще не простил того, что Санди поставил успех их похода ниже существования какой-то глупой деревни. Просто и высокомерно не подать руки. Это было бы то, о чем стоило рассказать Чиа. Она бы уж развернула эту ситуацию – старушка Чиа любила поговорить. Но ради красного словца и хвастовства перед интеллигентной извращенной декаденткой не стоило отказываться от столь дорогостоящей затеи. Помедлив секунду, Райан бросился вперед.

– Осторожнее! – предупредил Санди. – Сам не вляпайся.

Их руки сомкнулись. Райан потянул, все больше отклоняясь назад, заставляя работать не только свои мускулы, но и весь свой вес. Он так сосредоточен был на вытягивании Санди из трясины, что очень испугался, когда по их соединенным рукам быстрой трусцой что-то пробежало.

– Меня, надеюсь, простят, – виновато сказал Земляничка, устраиваясь на плече Райана, – но тут безопаснее и суше.

– Будешь мешать – выброшу в топь и оставлю, – прохрипел Райан.

Трясина крепко держала свою жертву, но Райан был сильнее. Потихоньку, по дюйму, но он вытаскивал Санди из черной бездонной глотки. Чпок! Она сдалась, и оба путника и Земляничка повалились на тропу.

Несколько минут они пытались отдышаться. Земляничка покинул опасное соседство Райана и, цепляясь за одежду, вновь вскарабкался на плечо Санди. Было очень мокро и холодно, юноши смертельно устали. И вообще, похоже было на то, что они забрались в гиблое место. Самое время кому-нибудь на них напасть.

– И меня! – простонал кто-то внизу, у самых сапог Райана. – И меня вытащи! Вытащи!

Райан бросил оторопелый взгляд в направлении голоса, и тут же что-то твердое сомкнулось вокруг его щиколотки. Он попытался выдернуть ногу и отскочить, но не тут-то было. Он глянул вниз – его крепко держала тянувшаяся из топи белая опухшая рука.

– Утопленник-вампир! Упырь!

– Ага! Я!..

Не раздумывая, рефлекторным жестом он рванул меч из ножен, заранее зная, что это не поможет. Он одним ударом отделил кисть от руки, но та продолжала сжимать его ногу сквозь сапог, а из трясины – толстый, раскисший, слегка фосфоресцирующий, белый, абсолютно голый, распространяющий вокруг себя гнилостный тошнотворный запах – продолжал неторопливо выбираться ее обладатель. Кисть освободила, наконец, ногу Райана и, опираясь на пальцы, как жуткий паук, вернулась к телу и приросла на прежнее место. Крови никакой не было, как будто Райан не человека, а тесто рубил. Санди смотрел на все эти страшненькие чудеса круглыми глазами и совсем не порывался вмешаться. Райан очумело махал мечом, не давая упырю приблизиться и рубя каждую тянущуюся к нему конечность. Бежать они никуда не могли: вокруг стояла кромешная тьма, и сослепу они в два счета угодили бы в ту же ловушку, из которой Райан только что извлек Санди. Один раз Райану удалось снести упырю голову, но он страшно пожалел об этом. Голова обрадованно покатилась к нему, щелкая зубами и норовя укусить за ногу. Он отбросил ее пинком, и она, разобиженная, вернулась на прежнее место, где и приросла.

– Только не зубами! – бормотал Райан, кроша противника. – Дотронется хоть одним зубом – и станешь таким же. Этого только осиновым колом и возьмешь. Эй, где твоя благодетельница?

– Не дал бы я рубить благодетельницу на колья!

– Я сказал – выброшу в топь! – заорал Райан, почувствовав, что по его штанам кто-то ползет вверх, и безошибочно узнав в этом повадки Землянички.

– Да погоди ты! – рявкнул тот в ответ. – Я ж помочь хочу. Вот этим попробуй.

Он сунул Райану в руку какой-то небольшой острый предмет. Недолго думая, принц Черного трона вонзил эту загадочную штуку упырю в глаз. Глаз лопнул, из него наружу хлынула желтая каша мозгов. Болото огласилось диким утробным воем: упырю, по-видимому, впервые стало больно. Воодушевленный, Райан принялся наносить удары расчетливо и жестоко: в живот, в горло, в сердце… Вскоре вздрагивающая вздутая масса трепыхающейся плоти горой опала на тропу возле его ног. Райан спихнул труп в трясину и машинально сунул чудо-оружие в карман. Земляничка что-то протестующе пискнул, но понял, что момент неудачный, и замолчал. Последние вопли упыря, подхваченные сиплым болотным эхом, унеслись куда-то в ночь.

– Этим дело не кончится, – заметил Райан. – Еще, наверное, и полуночи нет. Знаешь, нам надо выбираться отсюда, иначе еще кто-нибудь такой же веселенький на нас выбредет.

Выбираться – но как? Ах, если бы он был один! Тогда он рискнул бы применить Могущество и сделать для себя дорогу, но он должен таиться, и особенно – от своего талисмана. И даже если бы он был один… Колдовать в чужих владениях считается большим нахальством, за это можно жестоко поплатиться, и в небезвыходном положении он ни за что на это не решился бы, но… В конце концов, придется колдовать, а потом попытаться убедить Санди, что это была мелочь, пустяк, доступный любому магу-недоучке.

Он сосредоточился, набрал в грудь воздуха, открыл рот. Трах! С соседнего дерева обломилась сухая ветка и обрушилась на голову Санди. Положительно, сегодня дар везения ему изменил. С тихим стоном талисман свалился лицом в тину.

– Проклятье! – завопил Райан. – Мы так не договаривались! Кто кого, в конце концов, должен вытаскивать? На кой дьявол мне талисман, от которого с самого начала больше хлопот, чем пользы? Подымайся!

Бесполезно. Похоже было на то, что Санди потерял сознание всерьез и надолго. Скрипя зубами от бешенства, Райан взвалил его на плечо. В любом случае он не собирался здесь оставаться. В его голову закралась предательская мысль о том, что вся затея с Черным мечом, возможно, не так уж умна, как казалось ему раньше. Он был так зол, что даже не заметил, как тихой сапой карабкается на его спину Земляничка – тому болото тоже не приглянулось.

Райан взмахнул рукой и нараспев произнес заклинание, отыскивающее дорогу. По болоту разлился блеклый мертвенный свет: множество блуждающих огоньков замерли на месте, и Райан несколько минут пытался найти смысл в кажущемся беспорядке их расположения. Потом, разобравшись в схеме, он двинулся в путь, пошатываясь под тяжестью ноши.

– Кошка-кошка, сколько у тебя осталось жизней? – поинтересовался Райан, заметив, что ресницы Санди затрепетали.

– Не так уж много, если судить по величине этой шишки, – слабым голосом отозвался тот. – Я пропустил что-то интересное?

– Битых два часа пытаюсь привести тебя в чувство, Спящий Красавец, – сообщил Райан. – Солнце встало, болото позади, страшные сказки, будем надеяться, кончились. Предлагаю сделать дневку и как следует отдохнуть перед дальнейшим путем.

– Ты два раза спас мне жизнь, – сказал Санди.

– Три, – уточнил Райан, – если считать упыря. Упыря…

Он осекся и принялся лихорадочно рыться в кармане.

– Куда я это дел? А, вот…

Он вытащил волшебное оружие Землянички на свет божий и громко расхохотался. Он хохотал так, что ему пришлось сесть и прислониться спиной к дереву. В руках его была самая обыкновенная серебряная вилка, ставшая смертоносным оружием против нечисти.

– Эй, ты! – крикнул он в сторону дымившегося на берегу чистой веселой речки костерка. – Как ты догадался?

– Не бойся ножа, а бойся вилки, один удар – четыре дырки, – пропел в ответ благодушествующий Земляничка. – Мне совсем не хотелось пускаться в опасное путешествие безоружным, и я долго пытался найти себе снаряжение по росту.

– Ты стащил серебряный прибор с праздничного стола Лесного Царя!

– ужаснулся Санди. – Что они о нас подумают?

– Лучше сам подумай, что бы с нами было, если бы я ее не стащил!

– резонно возразил Земляничка. – Серебро берет практически всю нечисть, даже ту, против которой осиновый кол бессилен. Когда я увидел ее, я понял – это то, что нужно. Верни мне ее, пожалуйста, – попросил он Райана. Принц Черного трона торжественно протянул ему его вооружение.

– Тебя надо бы посвятить в рыцари, – сообщил он. – Ты будешь Рыцарем Серебряной Вилки.

Земляничка оперся на вилку, как на протазан, стараясь принять горделивую позу, затем схватил наперевес и, взмахнув ею, гаркнул мужественным хриплым басом:

– Вызываю на поединок на любом холодном оружии любого противника моего роста и веса, и да увенчает слава Достойнейшего!

– А кофе, между тем, убегает, – вполголоса заметил Райан.

– Ах! – Рыцарь Серебряной Вилки поперхнулся и помчался к костру что было сил в его коротеньких мохнатых лапках.

Они сидели на берегу, уже смыв с себя болотную грязь, и блаженствовали, потягивая из жестяных кружек страшно горячий кофе. Райан чувствовал себя великолепно. Ему очень понравилось быть героем. То есть, не то, чтобы ему понравилось сталкиваться с разного рода кошмарами и на грани смертельного риска преодолевать их – он не был мазохистом, такое никому не может понравиться, – а вот то, как себя после всего этого чувствуешь, и как на тебя смотрят окружающие – в этом что-то было! Он решил назвать это прелестью подвига после подвига.

Сияло солнышко, шуршали камыши, что-то заманчивое нашептывала речка. Он чуточку позабавился с паром, густым белым столбом поднимавшимся над его кружкой: перистые полупрозрачные струйки на несколько секунд то застывали в виде бастионов белой крепости, то свешивались головками вниз, как причудливой формы орхидеи… Услышав шепоток в камышах, Райан потерял сосредоточенность, и его последнее монументальное творение-фигурка обнаженной девушки – было сорвано и унесено ветром прежде, чем обрело устойчивость. Он прислушался. Тишина. Странно, он мог бы поклясться, что женский голос в камышах только что произнес: «Какой хорошенький!» Он замер, и ему показалось, что в зарослях кто-то возбужденно дышит, пытаясь изо всех сил удержать готовый прыснуть смешок.