Текст книги "Опасные удовольствия"

Глава 38

Ирина рыдала на кухне, глотала корвалол и оглядывалась на закрытую дверь. Там, в темноте квартиры, спали трое детей, и она боялась их разбудить.

Искреннее сочувствие к молодой женщине постепенно сменялось в Андрее глухим раздражением. Приглушенные всхлипы и причитания Ирины были удручающе однообразны: похоже, своей смертью Алена доставила сестре единственную проблему – необходимость истратить энную сумму на похороны. И Андрею казалось – Ирина оплакивает не Алену, а эти деньги.

– А нельзя за государственный счет? – с надеждой спросила Ира, отрывая от лица мокрый платок. – Как жертву преступления? Мы ведь очень стеснены в средствах. Трое детей…

«Стесненные в средствах», между тем отметил мысленно Пряжников, продолжали укреплять свое благосостояние. Космический звездолет – новенькая плита «Бош» стояла в углу кухни. До потолка взметнулся сверкающий трехкамерный холодильник – тоже новый. Каскадером висел на стене цветной телевизор. На полках громоздилась пластмассовая утварь – комбайн, фритюрница и т. д. И радовали глаз только что установленные пластиковые окна – тоже недешевое удовольствие.

Андрею стало грустно. Встреча с вожделенной Аленой Дмитриевой прошла по самому отвратительному сценарию – она лежала на ледяном столе, не способная ответить ни на один вопрос сыщика, он стоял рядом, разочарованный и унылый. И теперь вот бессердечная сестрица наполняла битком набитую дорогой техникой кухню стенаниями по дензнакам, которые она должна будет истратить. А горевать нужно было, по мнению Пряжникова, о другом. О милой, доброй, несчастной Алене, так нелепо закончившей жизнь в маленькой березовой роще, золотой от осени и мокрой от бесконечного дождя.

– Ну, хватит рыдать. Иди, там Машка возится. – В дверях появился крепкий парень в майке и спортивных брюках. Он протянул Андрею руку и спрессовал его ладонь железными тисками. – Михаил. Давай за Аленку.

На столе моментально возникла запотевшая бутылка водки, а из холодильника (въедливый Пряжников отметил, что съестная начинка у трехкамерного гиганта – словно на рекламной картинке) появилась закуска.

– Я не очень пью, – признался Миша. – Но за Аленку надо. Жаль ее. Ты Ирку не слушай. Мы не бедствуем. Похороним сами. Поминки, памятник – все как у людей. Где ее нашли?

Березовую рощу невдалеке от комплекса «Родниково» облюбовала домработница одного из коттеджей для выгула хозяйского ротвейлера. И сегодня ротвейлер по талию ушел в грунт, с остервенением раскидывая вокруг себя комья мокрой земли и пытаясь что-то найти под опавшей кукурузно-желтой листвой. Домработница пыталась обуздать дурные наклонности ротвейлера и настойчиво оттаскивала его от полюбившейся березы, но упорное животное не прекращало своих археологических изысканий, пока на свет не появилась голая женская рука. Хаузкиперша полежала десять минут в обмороке, потом встала, избавилась от прилипших березовых листочков и отправилась за подмогой. Тело пролежало в холодной и влажной земле одну – четыре недели, сообщили Пряжникову. И Пряжников с содроганием думал о том, как Валера Тимофеев вез Ирину на опознание, чтобы предъявить ей останки бедной Алены, наполовину слившиеся с перегноем.

– Давай еще по одной, – предложил Михаил. – Ба, два часа ночи уже! Аленка всегда мне нравилась. Она не такая, как все. Была. Чего в ней не было – хамского напора, вульгарности и самоуверенности. Знаешь, молодежь сейчас какая – в мозгах полный ноль, ограниченность, заурядность, и от этой ограниченности и скудоумия – сокрушительное бульдозерное самомнение. Алена всего этого была начисто лишена. Ее… изнасиловали?

Андрей покачал головой. Над Аленой, к счастью, не издевались. Ее ударили по затылку чем-то тупым и тяжелым. Возможно, она даже не успела понять, что ее убивают. Эта мысль приносила тоскующему детективу хоть какое-то облегчение. До последнего момента он все еще надеялся найти Алену живой, а не мертвой.

– Глаза у нее такие были… Прозрачные. Голубые, как у Иринки. Но прозрачные. Словно колодезная вода. И дети от Аленки без ума, все спрашивают, почему она не приходит. Что им теперь сказать?

Андрей опять уныло покачал головой. Незнакомая Алена Дмитриева словно отрезала от его сердца аккуратный кусочек, и теперь Пряжников ощущал болезненную засасывающую пустоту. Он провел две недели в постоянных думах об Алене, он столько раз мысленно проектировал их первую встречу, беседовал с девушкой, задавал ей вопросы – и вот теперь должен был свыкнуться с тем, что ничего этого не произойдет. Алена Дмитриева исчезла теперь навсегда.

– Я пойду. – Андрей поднялся из-за стола.

– Ну, бывай, друг. Я понимаю, ты еще будешь заходить к нам?

– Да, наверное.

Михаил попытался вновь прищемить пряжниковскую ладонь, но Андрей был готов к стальному рукопожатию и ответил не менее яростно.

Во дворе на Пряжникова, вынырнув из темноты, набросился Валера.

– Вот, раздобыл!

– Ночью?! – восхитился Андрей.

– Ночью! – гордо ответил Валера. – Днем я заехал в риэлторскую фирму, которая занималась этим коттеджным комплексом, но там в связи с бархатным сезоном – поголовные отпуска. Необходимая мне дама конечно же была в отпуске. А без нее никто не смог посвятить меня в подробности ее коммерческих сделок. Мне дали телефон близкой подруги дамы, подруга сообщила, что именно сегодня в девять вечера Людмила должна прилететь с иноземного курорта. Но ее некому встретить, потому что действующий любовник дамы – титулованный каратист – сломал ногу и не в состоянии нажимать педаль газа. Сочувствую тому страдальцу, об которого он сломал конечность. А сама подруга именно вчера разбила свою «шкоду-октавию». Я, так удобно появившийся в биографии Людмилы, мчусь в аэропорт, встречаю риэлторшу, везу ее домой. Соседка, которой Людмила доверила поливать возлюбленный кактус, со слезами на глазах поведала нам, что – нет, нет, кактус в порядке – что она не правильно закрыла дверь и теперь открыть ее можно только изнутри. Я через балкон соседки (заметь, четвертый этаж, дождь, мрак!) проникаю внутрь и запускаю Людмилу в квартиру. Благодарная, она кидается к компьютеру, но в этот момент вырубается электричество. Выясняем причину. Сосед сверху – приспичило ведь на ночь глядя! – укреплял люстру, да так удачно, что оставил без света весь подъезд. После короткого совещания с пострадавшими жильцами выясняется, что необходима помощь дипломированного электрика. Приемлемая кандидатура живет в доме напротив. – Я, как самый резвый и полностью одетый, мчусь в дом напротив. Электрик, не дождавшись утра, мучается похмельем и отказывается разговаривать без бутылки. Неугомонным сайгаком скачку в ближайший коммерческий киоск и, зажав в зубах чебурашку, назад к электрику. На пороге меня встречает невесть откуда взявшаяся жена с твердым намерением набить морду за спаивание мужа. Пятнадцать минут – на установление моей личности и умиротворение супруги. Конвоирую повеселевшего электрика в наш дом, и он приступает к выполнению задания. Тем временем драгоценная Людмила, устав с дороги, хочет сполоснуть по-быстрому личико и заново подкраситься, чтобы выглядеть привлекательно и свежо, и делает это в ванной при свече. И при распахнутой входной двери, которая теперь не закрывается. Свеча (можно было не сомневаться, что это произойдет) падает. И падает именно на пакет с ватными шариками для снятия макияжа. На пакете было написано «pure cotton» – «чистый хлопок», но оказалось – голая синтетика. Все моментально вспыхнуло. Начинается пожар. Пламя подбирается к рулонам с бумажными кухонными полотенцами, которые почему-то необходимо хранить в ванной комнате! Люда мужественно борется с огнем. Я бегу на помощь. Когда пожар благополучно ликвидирован, включается свет, и я теперь могу подробнее рассмотреть прелестные мокрые грудки Людмилы и ее красивые ноги – тоже в насквозь мокрых дольчиках. Девочка – сплошной восторг, но у меня Олеся, ты знаешь, мы скоро женимся и кольца уже купили, поэтому я не реагирую. Моя рубашка тоже промокла, и в этом нет ничего эротичного – холодно и липко. Снимаю рубашку, а Люда, смущенно и неэффективно прикрываясь, бежит из затопленной ванной в комнату за сухой одеждой. Но путь ее проходит через прихожую. И именно там она наталкивается на удивленного калеку-любовника, который превозмог свое инвалидство и на одной ноге и костылях приковылял к даме сердца. Представил картинку? Великолепная троица – две полуголых мокрицы и один загипсованный и почему-то разъяренный каратист. Я чувствую, что и вторая нога каратиста сейчас будет сломана. И даже оба костыля. Об меня. Что я скажу моей Олесе? Люда невнятно что-то объясняет. Наконец все-таки удается прорваться к компьютеру. Начинаем распечатывать текст – ломается картридж в принтере. Переписываю список с экрана. Вот, держи. Он там есть. В седьмой строке.

Андрей взял листок, бегло исписанный сверху донизу крупным Валеркиным почерком, и пробежал глазами столбик фамилий. Владельцы коттеджей в комплексе «Родниково». Действительно, под седьмым номером значилась знакомая Андрею фамилия.

Глава 39

– Как глупо! – убивался Макс. – Я собирался купить новую «семерку»! Застрелю Костюка! Пусть только вернется с работы.

В гостеприимном доме Танечки Литейник журналист обрел приют, пансион, успокоение. Непонятно, как ему удалось втереться в доверие, ведь Таню обыкновенно влекло к более внушительным и объемным мужчинам. Тем не менее они нашли общий язык. Сейчас Колотов сидел на красивой Таниной кухне и, несмотря на безумное горе, ловко управлялся с грибными котлетками.

– Странно, что вы проигрались в пух и прах. Я знаю, Костя – везунчик. Вот мы тоже ходили с ним и с одной моей подругой в казино, так мне хватило на дорогую путевку в Америку плюс деньги на покупки и развлечения. И Маруся выиграла по-крупному. Да и сам Костик. Не понимаю, как вам удалось разориться, Максимушка?

– Когда ты вот так меня называешь, я вспоминаю маму, – промурлыкал Макс, вонзая вилку в очередную котлету. – Ты добрая и уютная.

– А, я поняла! – воскликнула Таня. – Дело не в Косте, а в тебе! Максим, ты, наверное, сам невезучий?

– Вот еще! – обиделся Макс. – Еще скажи, что я неудачник! Я! Талантливый журналист, писатель, пламенный казанова…

– И много проиграл?

– Весь гонорар за книгу. Ту, которую я обещал тебе подарить. Проклятье.

– Константин еще и не на такую авантюру может подбить. Иногда я думаю, если бы он не любил свою работу, то обязательно подался бы в грабители банков – обожает щекотать себе нервы. Импульсивный и азартный. Нервный. Настырный. Не завидую его подопечным. Тем, кто нарушает налоговое законодательство. Как-то в составе бригады инспекторов он проверял компанию, где я работаю. Шеф две недели ходил зеленый, хотя перед законом был чист, словно выстиранная «Тайдом» простыня. Константин перетряс всю бухгалтерию на предмет сокрытия доходов, вмиг распознал одну финансовую комбинацию, которую только-только собирались внедрить, и посоветовал не выкаблучиваться. И шеф потом пригласил Костю к нам на работу. Сказал, что такой бульдожьей хватки он не встречал, и если Константин так легко разрушил замысел, который месяц просчитывали на компьютере, то наверняка он сумеет придумать еще более эффективные способы борьбы с грабительскими налогами. Костя почему-то отказался. Ну да, у него в полиции огромные возможности. Но он ничем не пользуется! Не берет взяток! Квартира такая скромная. Автомобиль столетний. И от мстителей родная полиция его не защищает. Сколько раз громили квартиру! Но Костю хлебом не корми, дай подраться. Даже ты, Максимушка, человек в принципе посторонний, а успел настрадаться от этих мордоворотов. Просто Костя фанат своего дела. Сдвинутый на поисках и разоблачениях. Нравится мне очень.

– Мне тоже нравится, но в данный момент я готов его убить. Моя новая «семерка»! Придется браться за другую книгу. Скорее бы Андрей покончил с делом Батурского и обогатил меня новым сюжетом.

– Кто такой Андрей?

– Мой друг. Сыщик. Я вас познакомлю. Классный мужик. Ален Делон и Брэд Питт в одном флаконе. Только немного повернут на своей работе. Как Константин.

– Молодой?

– Да. А что? Почему ты засверкала глазами? – обеспокоился Макс и с подозрением уставился на Татьяну. – Знаешь, я заметил, стоит мне сказать слово о Пряжникове, женщины начинают сходить с ума. Ты ведь ни разу его не видела, что ты оживилась? Профессия у него интересная? Ничего интересного. Журналист – это гораздо романтичнее. И потом, он не одинок. При его духовно-сексуальных характеристиках невозможно оставаться в одиночестве. У Андрея есть Дирли-Ду.

– Дирли-Ду? – удивилась Танечка. – Не предполагала, что это имя становится таким популярным в Москве. Я тоже знаю одну Дирли-Ду. Кстати, она в дружеских отношениях с нашим Костей.

Максим замер:

– С Костей? Рыжая такая, высокая, стройная.

– Очень стройная, – вздохнула Таня. – Ножки такие чудесные.

– Шикарно одетая?

– Вполне. И глаза у нее какие-то необыкновенные. Небесно-зеленоватые. Словно аквамарин.

– И давно она дружит с Константином?

– Не знаю, давно ли, но буквально пару дней назад приходила в гости. Мы все вместе ели торт. Так что, я поняла, Андрей и Константин делят одну Дирли-Ду?

Максим расстроенно покачал головой. Пусть Пряжников часто бывал невыносим, но обманывать его, мельтешить за спиной – верх непорядочности. Неужели Костя не внял разумным предупреждениям и все-таки состыковался с обольстительной, несознательной Дирли-Ду?

Татьяна заметила удрученное состояние Макса:

– Не переживай ты так. Наверняка визит Дирли-Ду к Константину вполне объясним и в этом нет ничего оскорбительного для твоего любимого Андрея. Ну вот, чувствую себя доносчицей. Может, это вовсе другая Дирли-Ду?

– Конечно, другая! – с горечью отозвался Макс. – Столица наводнена длинноногими рыжеволосыми аквамариновыми девицами с именем Дирли-Ду!

– Все равно не переживай. Все выяснится. Смотри, у меня еще торт!

Из холодильника выплыл необъятный торт с вафлями и шоколадом. Таня облизнулась. О чем можно страдать, когда тебя поджидает такое удовольствие? Но не успела она вонзить нож в середину торта, как в дверь кто-то позвонил.

– Вот некстати! – расстроилась Танечка. – А может, это Костя?

Это оказался не Костя, а Маруся.

– Я к тебе на минутку, – сказала она, снимая плащ, – хотела включить стиральную машину и обнаружила, что кончился порошок. Так вкусно пахнет. Ты ужинаешь?

– Угу. У меня гости.

– Гости! – воскликнула Маруся. – А я по-домашнему!

Действительно, под плащом обнаружились только джинсовые шорты в обтяжку и короткая маечка с надписью по-английски «Я люблю Нью-Йорк».

Надпись отчаянно растянулась на круглом бюсте Маруси.

– Максим, знакомься, это Маруся, моя подруга, живет по соседству, именно про нее я тебе только что рассказывала. Как мы ходили в казино и выиграли. Маруся, это Максим, журналист, новый друг Константина. Представь, наш Костя и Максима потащил в казино. Но они не выиграли, а проиграли…

Таня закончила свою тираду и удивленно замолчала. Между Марусей и Максимом натянулись невидимые нити. Макс плотоядно оглядывал тесную маечку, его новые очки призывно сверкали. Маруся кокетливо улыбалась и была вся – сплошное искушение.

– Я на минутку, – повторила она, стреляя глазами. – У меня кончился стиральный порошок. Танюшка, дай «Ариэль» или «ОМО», у тебя есть?

– Сейчас, – грустно кивнула Таня. Она почему-то почувствовала себя лишней на собственной кухне.

Через пару минут, когда Таня вынесла из ванной пачку «Ариэля», Максим и близкая подруга уже стояли в прихожей.

– Я сейчас быстро провожу Марусю, а то темно. – И вернусь. Хорошо?

– Конечно, – расстроенно согласилась Таня. Действительно, голоногая Маруся подвергалась чудовищной опасности на неосвещенном участке двора между двумя подъездами.

Таня закрыла дверь, вернулась на кухню и уныло принялась за торт. «Надо наконец-то взять себя в руки, – удрученно думала она, слизывая с вафли шоколадную розочку. – Надо наконец-то похудеть. Я, конечно, нравлюсь некоторым мужчинам, но Марусины чары несравнимо более эффективны. Потому что она стройна, изящна, невесома. А я? Мамонт!»

Тане и в голову не пришло обвинить подругу в неподобающем, предательском поведении. Когда с ней случалась неприятность, она всегда винила только себя.

Если бы капитан Смирнов слышал, какие теплые, проникновенные слова находят некоторые женщины (Таня, Дирли-Ду, Маруся) для описания его внешности и характера, то, возможно, он не был бы сейчас таким подавленным и расстроенным.

Костя вошел в квартиру и включил свет. Лампа осветила унылые стены и интерьер, едва оправившийся благодаря стараниям соседки Татьяны от разрушительного визита преследователей. В квартире было холодно и неуютно, и Костя подумал, что многое отдал бы за счастье видеть на своей разгромленной кухне Дирли-Ду в домашнем халатике и тапочках с помпонами. И чтобы Дирли-Ду сказала: «Милый, почему ты так поздно? Я заждалась. Сварила борщ». Капитан громыхнул немытой кастрюлей на плите, спугнув отвратительного рыжего таракана. Кастрюля была пуста. Сломанный холодильник хранил в себе полпачки апельсинового сока и окаменелую сосиску. «Чудесное меню», – мрачно подумал Костя, допивая сок и отправляя в мусорный мешок мумию сосиски. У него в кармане было три тысячи – все, что осталось после разорительного похода в казино, поэтому он не купил ничего съедобного по дороге домой, питая себя мыслью, что что-то проглядел в предыдущую ревизию продовольственных запасов, – капитан весь день в составе бригады налетчиков громил крупную фирму в поисках налоговых нарушений, он трудился в поте лица, перерыл тонну документов и теперь умирал от голода. «Сварить макароны!» – вдруг осенила его блестящая мысль. Константин воодушевленно устремился к шкафу над кухонным столом. В прозрачном пакете с надписью по-итальянски издевательски болтались три вермишелинки. Костя опять с надеждой заглянул в холодильник, но теперь там уже не было вообще ничего.

Он прошел в комнату и упал на диван. Кто мог предположить, что визит в казино вместе с Максимом будет таким неудачным. Они проигрались в пух и прах. Немаленькая премия Константина и солидный гонорар Макса в мгновение ока превратились в ничто, в призрачное воспоминание, в утраченные возможности. На премию можно было купить тонну макарон, можно было безбедно существовать месяц, можно было, в конце концов, несколько раз пригласить в дорогой ресторан божественную Дирли-Ду. Если кто-то видел его в казино и начальству опять донесут о его неблаговидном поведении, не избежать очередного внушения. Начальству не понять его страсти, игра – высшее проявление его азартной натуры, в момент игры он очищен от налета условностей, он гол, незащищен, естествен, как новорожденный младенец, он таков, каким его задумал Бог. Игра – его наркотик, бегство от проблем, возможность погрузиться на время, пока бежит по кругу шарик и цифры сливаются в одну сплошную линию, в иллюзорный, радужный мир мечтаний и надежд. И в яростном разочаровании после проигрыша есть свое упоение, потому что проигрыш раскачивает маятник азарта, обостряет чувства, распаляет и без того огненный темперамент… Но как же он, однако, проиграл в этот раз! Ведь можно было бы в ресторан с Дирли-Ду… С необыкновенной Дирли-Ду, которая потрясла его воображение в первую же встречу в квартире Андрея.

Костя лег поудобнее на диване и закрыл глаза. Образ прекрасной Дирли-Ду витал перед ним и даже притуплял чувство голода. При всей своей шикарности Дирли-Ду не казалась недоступной, она была мила и близка, и единственной преградой к ней был сыщик Пряжников. Нет, вспомнил Константин, кроме Пряжникова еще отсутствие денег. Проклятое отсутствие денег. На Дирли-Ду у него денег нет. И чтобы купить пожрать тоже нет.

Подгоняемый паническими воплями пустого желудка, оголодавший Костя поднялся с дивана и отправился к Танечке Литейник.

– Есть хочу, – признался Костя с порога. Таня была непривычно грустна. – Ты скучаешь?

– Да. И ем торт. Будешь грибные котлеты? – Костя взвился до потолка от подобной перспективы. Пренебрегая нормами этикета, он стремглав ринулся на кухню и к моменту, когда там появилась Татьяна, уже перекладывал со сковороды на тарелку третью котлету.

– Еще вот соус специальный, – пододвинула Таня к Костиному локтю продолговатое фарфоровое корытце.

– А хлеб есть? – пошарил глазами в пустой хлебнице капитан. И не успела Таня подняться с места, вскочил, схватил с соседнего стола нож, батон и откромсал половину.

– Бедный, как ты проголодался, – посочувствовала Таня, возвращаясь к своему торту.

– И денег нет, – прочавкал котлетой Костя.

– Я знаю. Мне Максим пожаловался, как ты его разорил.

– Максим?

– Он был здесь. Мы с ним познакомились в пятницу, когда я зашла к тебе. Очень зол на тебя.

– Нашел из-за чего злиться. Казино для того и существует, чтобы спускать деньги.

– Он собирался купить новую «семерку». Костя, а что у тебя с Дирли-Ду? – немного смущаясь, спросила Таня.

– С Дирли-Ду? Ничего. Можно я еще себе положу? – жалобно попросил капитан.

– Ну конечно!

Надо было обладать Таниным трудолюбием, чтобы налепить и нажарить такое гигантское количество котлет – хватило и на проглота Колотова, и на вечно голодного Смирнова, и на саму чревоугодницу Татьяну.

– Она красивая, – заметила Таня. Константин чмокнул соусом и отрубил себе еще четверть батона.

– Очень стройная. Длинноногая. Максим сказал, что она подруга какого-то Андрея, твоего знакомого.

– Да, к сожалению. Я бы хотел, чтобы она была моей подругой. Но она подруга Андрея, и с этим ничего не поделаешь.

Костя наконец отвалился от стола, как натрескавшаяся пиявка.

– Тань, извини меня, подлеца, объедаю тебя, как последняя скотина.

– Да брось ты, Костя! – возмутилась Татьяна. – Я думала, ты еще торта съешь.

– Съем! – торопливо согласился Костя. – И чаю выпью, да?

– Какой ты милый, – вздохнула Таня. – Мне всегда так тебя жаль, когда ты приходишь ко мне такой голодный. Женился бы на Марусе, она бы тебя кормила.

– Ну нет, – возмутился Константин. – С твоей Марусей умрешь с голоду. Она ленивая.

«И к тому же в данный момент переключилась на Максима», – добавила про себя Таня.

– Ты, наверное, мечтаешь жениться на Дирли-Ду? – сказала она вслух.

Костя вздохнул.

Остатки торта они доели в полном молчании. Каждый задумался о своем: Константин – о волшебной, неотразимой Дирли-Ду, Татьяна – о том, что не сумела достаточно заинтересовать такого обаятельного, понравившегося ей Макса.