Текст книги "Опасные удовольствия"

Глава 23

На принтере лежала полосатая тень от приоткрытых жалюзи, и из него медленно выползали страницы отпечатанного текста. Рядом на столе, уронив голову на руки, спал Максим Колотов. Его, видимо, совсем не беспокоил треск принтера.

Свежая, утренняя Саша появилась в кабинете. В одной руке она держала сегодняшний номер газеты «Выстрел в упор», влажный от типографской краски, в другой – распечатанный пакет кефира.

Саша неслышно прокралась мимо стола Максима, посмотрела на монитор компьютера и, оттопырив мизинчик, несколько раз стукнула по клавишам. Удобно устроившись в кресле «Командор», она три минуты булькала кефиром, потом достала из сумки прозрачную объемную косметичку и принялась работать над собой. Саша не любила краситься утром у себя дома, где всегда была очередь в ванную и сутолока. Она выскакивала на улицу, дожевывая на ходу сандвич и взбивая волосы, ныряла в метро в своей первозданной красоте, не замаскированная до неузнаваемости дорогой американской и французской косметикой. А приехав в редакцию, Саша неторопливо и основательно начинала создавать свой облик.

К тому моменту, когда сонный Макс оторвал, наконец, голову от стола, Александра успела покрыть все лицо, включая губы, сначала сывороткой для подтягивания кожи «Кларинс», потом слоем тонального крема. Едва пробудившийся Колотов заорал от ужаса:

– Как ты меня напугала! Б-р-р-р! Предупреждать надо!

Саша подвела перламутровым карандашом нижнее веко правого глаза.

– Ты что, здесь ночевал?

Максим с хрустом потянулся, пошевелил плечами, разминаясь.

– Нет. Пришел сюда в семь, чтобы распечатать текст. Дома сломался принтер.

Саша орудовала маленькой кисточкой. На верхнее веко она нанесла три оттенка теней – «Карамель», «Мягкий вельвет» и «Черная смородина», под бровями искусно напылила «Морозное сияние».

– А что ты печатаешь?

– Так. Детектив.

– О! Сам написал? – Александра слегка подрисовала левую бровь, заставив ее очаровательно изогнуться.

– Сам.

– Ну ты, Макс, даешь! Я всегда тобой восхищаюсь. Роман?

– Роман. Хотя сейчас модно называть романом все, что занимает больше ста страниц.

Саша расчесала брови специальной расчесочкой и достала тушь «Объем-экспресс» от «Мэйбеллин».

– А сколько у тебя страниц?

– Пятьсот восемьдесят.

– Ого! Обалдеть! – Саша присвистнула. – Мне в жизни столько не написать. – Она покончила с ресницами и теперь осторожно румянила скулы. – И что ты будешь делать со своим шедевром?

– Как что, издавать, конечно.

– Гонорар получишь?

– И гонорар, и процент от реализации, – удовлетворенно кивнул Макс.

– Когда получишь, пойдем в ресторан отмечать?

Максим задумался:

– Идея хорошая. Но, наверное, если я и пойду в ресторан, то не с тобой.

Колотов представил, как он – смокинг, белоснежная рубашка, бабочка – входит в двери фешенебельного ресторана, поддерживая под локоть неотразимую Дирли-Ду. Дирли-Ду от нежной шеи до тонких щиколоток затянута в блестящее платье-тюбик без рукавов, у нее изумительно красивые руки и провокационно голая спина, водопад огненных волос и таинственное сияние необычных аквамариновых глаз. Максим вздохнул.

Саша обвела губы контурным карандашом и взялась за помаду. Она совсем не обиделась на Колотова за то, что он не хотел брать ее с собой в ресторан.

– Максим, если бы я могла писать, как ты. Легко и динамично. Когда выйдет книга?

– Месяца через три, думаю.

– Я куплю десять экземпляров. А ты мне подпишешь, ладно? Буду дарить знакомым и хвастаться, что сижу с тобой в одном кабинете! Идет?

– Идет.

Макс вытащил из принтера последний лист, собрал воедино отпечатанные страницы и сложил увесистую пачку в картонную коробку из-под копировальной бумаги. Саша рассматривала себя в зеркало и придавала волосам изящную растрепанность.

– Ах, если бы у меня был твой стиль и фантазия, я бы тоже писала криминальные романы. Ну, у тебя, конечно, образование, ты полиглот и эрудит, а я и журфак не смогла закончить, бросила. Не люблю учиться, хотя и понимаю: одним бюстом, пусть даже таким шикарным, как у меня, себе дорогу в жизни не протаранишь. Нужны знания.

– Да, бюст у тебя шикарный, – равнодушно подтвердил Макс.

– Знания нужны. Но… Нет времени и упорства их получать. Вчера мне опять завернули статью. Максим, я ее уже столько исправляла! Теперь вот умудрилась в одном абзаце три раза употребить слово «неадекватный». Ты бы помог, а? Подретушируй. Сколько мне, бедняжке, биться? Всего сто двадцать строк, тебе раз плюнуть.

Александра вручила коллеге злосчастный манускрипт и перьевую ручку «Паркер». Макс быстро проглядел текст и восхитился:

– Ну ты, матушка, сильна! Это ж надо умудриться так все запутать. Я исправлю.

– Исправляй-исправляй, – кивнула Саша, – а я пока развлеку тебя светской беседой. Э-э… Так, какие у нас сплетни? А, ну вот. Помнишь, я говорила тебе, что у банкира, которого пристрелили и про которого ты писал, была любовница Вероника? Вчера смотрела сводки в отделе криминальной хроники, так ее, оказывается, тоже прихлопнули. Причем накануне! Ее первого октября, его – второго. Красивая была девица, просто на рельсы упасть, какая красивая. Кто-то не пожалел, грохнул. Вот как я думаю: убийца у них один – у Вероники и банкира. Возможно, обыкновенная бытовуха. Жена, например, не вынесла, отомстила. Я бы, если честно, тоже не сдержалась. Или другой любовник Вероники. Взревновал и давай палить из пушки. Ну что, исправил? О, Максимушка, да ты практически все заново переписал! И как здорово получилось! Живо, легко, стремительно!

Максим пошарил рукой в ящике, извлек на свет книжку карманного формата и вручил ее Александре.

– На, почитай. Учебник Рудольфа Флеша «How to write, speak and think more effectively». Как научиться писать, говорить и думать более эффективно. Упражнения, примеры, детальный анализ и тесты – все, чтобы улучшить твое умение самовыражаться. Если ты почувствовала, что иметь на вооружении один только бюст недостаточно для жизненной борьбы, самое время заняться учебой. Держи. Написано ясным, доступным языком, как раз для тебя. Элементарные приемы создания текстов для тех, кто лишен природного таланта употреблять слова в интересных сочетаниях. К примеру, Флеш объяснит тебе, что вожделенная легкость, стремительность, динамичность письма достигается простым увеличением удельной массы глаголов в предложении. И так далее. Тебе понравится. Штудируй.

Саша взяла в руки книгу и ужаснулась:

– Это же на английском! Я не смогу прочесть!

– Ты и английского не знаешь? – удивился Колотов. – Вот деревенщина. Тогда учи сначала английский.

Он выключил компьютер, забрал неподъемную картонную коробку и направился к выходу.

Саша осталась сидеть в огромном кресле «Командор», с сомнением поглядывая на книгу Рудольфа Флеша.

Андрей уже успел по телефону нагрузить разнообразными поручениями Валеру Тимофеева, когда Дирли-Ду позвонила в дверь. Пряжников радостно устремился в прихожую, выскочил на порог, чтобы заключить девушку в свои медвежьи объятия, но вовремя остановился. На лестничной площадке стоял угрюмый и насупленный Максим.

Андрей разочарованно вздохнул.

– Ну и как она? – тоном обвинителя на Нюрнбергском процессе спросил Макс. – Воинственна, шикарна, изобретательна, инициативна, неутомима, требовательна?

– Ты о чем это? – не понял Андрей. Максим ввалился в квартиру и направился в гостиную. Пряжников плелся следом, надеясь, что добрый товарищ Колотов задержится у него ненадолго. Он страстно желал вновь увидеть Дирли-Ду, и свидетели ему были не нужны.

– Пиво есть? – враждебно буркнул Колотов.

– Есть.

– Ну тогда неси, чего стоишь?

Андрей обреченно отправился на кухню и принес Максиму ледяную банку. Мизансцена в комнате называлась «Робкие попытки выдавить на улицу нежданного гостя»: друг Колотов развалился на диване, неторопливо тянул пиво и издевательски поглядывал на Пряжникова, который стоял рядом, что-то выжидая.

– Да не стой ты над душой! – в конце концов возмутился Максим. – Какой ты все-таки омерзительный тип!

– Я? – обиделся Андрей. Сегодня утром у него было романтическое, лирическое настроение, а злобный Колотов грубо вторгался в хор ангельских голосов, звучавших в душе влюбленного детектива.

– Гм! – зверем рыкнул Максим. – Ты не только пуленепробиваемый, равнодушный к страданиям друга негодяй, но и плохо соображающий кретин. Я говорю о Дирли-Ду. Вчера она позвонила мне, выяснила, где я живу, потом примчалась на такси и три часа била меня головой об стену, пока я, весь измученный, в ссадинах и кровоподтеках, не выдал твой адрес.

– И не надо было упорствовать целых три часа! – улыбнулся Андрей.

– Ты смеешься! Ты всегда уводишь у меня из-под носа самых ярких, спелых, сочных девиц. И почему я так долго терплю тебя?

– Ты получаешь от меня интересную информацию. Темы материалов, сюжеты для детективов. Я твой «достоверный источник», – объяснил безжалостный сыщик.

– Ладно. Ну хотя бы скажи мне, как она?

– Я не люблю подобных обсуждений. Это бестактно и не по-мужски.

– Ой-ой-ой! Ну хотя бы намекни!

– Отстань.

– Не царапалась?

– Сейчас как врежу тебе! – заорал Андрей, явно намереваясь треснуть друга по физиономии.

– Все, все! Молчу! Сразу лезешь драться!

Максим затих, но его терпения хватило ненадолго. С опаской взглянув на рассерженного детектива, он осторожно начал:

– А ты думаешь, Дирли-Ду сейчас не обсуждает с какой-нибудь подружкой твой телесный арсенал и коллекцию индивидуально изобретенных сексуальных приемов?

Ехидный журналист был невыносимо надоедлив.

– Думаю, сейчас она обсуждает с продавщицей в супермаркете, какой соус лучше взять к отбивным. Макс, ну что ты пристал? Дирли-Ду чудесна. Удовлетворит тебя такой ответ? И не пора ли тебе ехать в редакцию или еще куда-то?

Максим сокрушенно вздохнул:

– Знаешь, Эндрю, ты лучше держись от нее подальше.

– Почему вдруг?

– А ты хотя бы узнал ее фамилию? Может, она проститутка со стажем?

– Не обзывайся, – возмутился Андрей.

– Тогда она любовница богатенького бизнесмена, который укатил на семинар в Бразилию. А ей нечем заняться. Она бросит тебя сразу же, как он вернется. Хорошо, если обойдется без кровавой разборки.

– А что это ты так переживаешь из-за меня?

– Ты мой «достоверный источник», я кормлюсь твоей информацией, – с мрачной язвительностью ответил Максим. – И вообще, я пришел по делу, а ты лезешь ко мне со своей Дирли-Ду. Вот, возьми рукопись. Специально для тебя отпечатал второй экземпляр. Изучи.

Максим вручил сыщику увесистый талмуд.

– Это мой роман, а сюжет основан на событиях прошлого года. Катерина – главный персонаж. Я и имя оставил. Думаю, тебе приятно будет почитать.

– Резво! – изумился Андрей. – Когда же ты успел?

– Успел! – ехидно ответил Макс. – Женщины у меня нет, всех уводит единственный друг, остается писать книги. Роман вот-вот появится на прилавках, а ты – после редактора – первый читатель. Знаешь, ставь на полях галочки, если я что-то напортачил в юридическом аспекте. Учту на будущее. Я готов к тесному контакту, как сказал гигиенический тампон, устраиваясь поудобнее. Ну, гуд-бай!

– Ладно. Чао.

Андрей захлопнул дверь и вздохнул с явным облегчением. Сейчас вернется Дирли-Ду.

Но нет, это было похоже на паломничество. Андрей распахнул дверь квартиры и увидел капитана Смирнова. Константин пока не избавился от бледности и синяков под глазами, но был решителен, бодр, энергичен и явно рвался в атаку.

– Андрей, здравствуй! – Костя крепко пожал руку сыщика. – Заехал к тебе на работу, там сказали, ты сегодня вряд ли появишься. Хочу обсудить с тобой некоторый материал, который я собрал на Батурского. Возможно, тебе будет интересно. Я не намерен останавливаться из-за смерти главного героя моего сценария и доведу дело до конца. Так, где мне расположиться? Здесь? Вот на этом столе?

Пряжников беззвучно открывал рот и вращал глазами, как окунь на крючке, а стремительный капитан выгружал на стол какие-то папки, скоросшиватели, стопки бланков.

– Ты ведь еще в больнице… – промямлил, наконец, Андрей. – Должен быть.

– Я удрал, – объяснил Костя. – Пялиться в потолок и разглядывать мух на стене – увольте. Состояние неподвижности и бездеятельности для меня равносильно самоубийству. Андрей, ты предложил мне сотрудничество. Это в силе?

– Однозначно, – подтвердил сыщик. Преступный план урвать из рабочего дня несколько часов упоительного кайфа с вкусной Дирли-Ду и вкусными отбивными горел синим пламенем. Надо было смириться. Тем более что Дирли-Ду пропадала уже около двух часов. – Я только съем какой-нибудь бутерброд, если ты не против, с утра не склевал еще ни крошки.

– Конечно, поклюй, Андрюша, – заботливо, почти по-матерински отозвался Константин. Он двигался за Пряжниковым по пятам, не переставая говорить:

– У нас с тобой работы невпроворот. В двух словах. Банк «Гарант» держится на липовых документах, Батурский обладал талантом садовника: разбивал клумбы буйной долларовой зелени, окучивал ровные грядки с франками и гульденами, а рубли у него росли как одуванчики – дико, мощно, безудержно… И я предполагаю, что убийцу…

– Кофе выпьешь?

– Да нет, я уже завтракал!.. Что убийцу надо искать в этих диких зарослях. Ну а ты, возможно, только подкинешь мне какую-нибудь полезную информацию – ты ведь имеешь доступ к личному сейфу Батурского, там любой документ, я представляю, вопил пронзительным голосом. А я собирал свое досье окольными путями, по крупицам, по колоску…

Андрей обреченно жевал банальный бутерброд, мысленно поставив крест на основательном горячем завтраке – и на Дирли-Ду. За время ее отсутствия можно было не только купить отбивные в «быстром» ресторане, можно было укокошить целую корову и превратить ее в миллион аппетитных стейков.

Постепенно Андрей увлекся: от капитана здорово било электричеством, он генерировал энергию и сам сиял как лампочка Ильича. Пряжников начал чувствовать покалывание в пальцах, а боковым зрением видел какие-то разноцветные всполохи. Через десять минут общения с капитаном Андрей с удивлением и трепетом ощутил в себе способность работать зажигалкой и стрелять молниями. Глаза Константина, только недавно согревавшего больничную койку, поцарапанного, бледного, сияли огнем азарта, ноздри плотоядно трепетали в предвкушении новых находок. Он требовательно подсовывал сыщику то одну, то другую бумагу со словами: «Посмотри, какая изобретательная комбинация!» Они сидели за столом над ворохом банковских документов, Константин упоенно, самозабвенно нырял в бумажное море и выныривал с очередным доказательством финансовой нечистоплотности Глеба Николаевича.

Костя отлично разбирался и в юриспруденции, и в бухгалтерском деле. Наметанным взглядом он распознавал липовые платежи, счета, договоры, он имел исключительный нюх гончей и терпение Пенелопы. По ночам капитан спал в обнимку с «Юридическим еженедельником» и «Налоговым вестником». Его знаний и профессионализма хватило бы на то, чтобы управлять собственным делом (и виртуозно, блистательно уходить от налогов), но Константин, как и Андрей, был рабом другой страсти: взять след, вычислить противника, стать его тенью, поймать негодяя и предать правосудию. За час активной работы капитану удалось окончательно запутать Пряжникова разнообразными бухгалтерскими закорючками. Но капитан был неумолим. Он требовал внимания.

– А вот еще один загадочный документец. Гнилая ксерокопия, но не представляешь, чего мне стоило ее раздобыть. Здесь я не совсем разобрался. Что-то вроде незаконной торговли нефтью. Некая компания, не выяснил пока названия, экспортирует нефть, а банк «Гарант» осуществляет перевод денег в Германию. Эх, не хватает материала. Вот смотри, Андрей, дело выходит на новый качественный уровень. Нефть – это суперприбыли, это шанс попасть в форбсовский список. Батурский участвовал и в нефтяной игре. Вдруг он кому-то перешел дорогу?

– Случайно, твоя компания не называется «Ойлэкспорт интернешнл»? Президент Вячеслав Матвеевич Куницын?

– Куницын?! – обалдел от счастья Константин. – Точно, Куницын! Несколько счетов в Германии принадлежат ему. Значит, компания называется «Ойлэкспорт интернешнл».

– Вячеслав Матвеевич – лучший друг Батурского.

– Вот так вот, значит. О! Как бы я хотел порезвиться в секретной бухгалтерии Куницына.

– Чревато.

– А ты еще не беседовал с этим нефтяным магнатом на предмет гибели Батурского?

– Как только мне удастся втиснуться со своей смешной проблемой в его напряженный график. Каким-нибудь сорок пятым пунктом – между приемом делегации из Сургута и совещанием в сауне с министерскими боссами.

В этот момент в прихожей раздался шум. Кто-то нагло пинал дверь снаружи. Дирли-Ду, как всегда, была непредсказуема.

– Я хотела нажать кнопку звонка носом, но не достала.

Обе руки у нее были заняты пакетами – не менее сотни тяжелых пакетов.

– Здрасьте, – кивнула Дирли-Ду Константину. – У меня тут комплект изумительных ромштексов. Будете? Уже почти обед.

– Вот именно, обед! – строго сказал Пряжников. – Ты почему так долго? Познакомься, это Константин. Мой соратник. Костя, это Дирли-Ду. Моя подруга.

– Страстная любовница, – бесстыдно уточнила Дирли-Ду, протягивая капитану руку для поцелуя. Капитан не растерялся и с явным удовольствием приложился к царственной грабельке. – Тогда я пошла на кухню. Угу?

– Я думаю, действительно пора подкрепиться, – вопросительно взглянул на Константина Андрей, – ты как, согласен?

– Согласен, – коротко ответил капитан, не сводя глаз с Дирли-Ду.

Вскоре на кухне что-то загрохотало. Звенело стекло, с треском рвались упаковки и канонадой стучала дверца холодильника. Сквозь звуки активно приготовляемого обеда несся голос Дирли-Ду, напевавшей:

 
Смотрит синим глазом
Птичка Дирли-Ду,
Птичка Дирли-Ду
На веточке в раю…
 

Капитан прислушивался к пению, устремив взгляд куда-то ввысь. Он вмиг утратил все свое красноречие и, видимо, забыл сейчас и про банк «Гарант», и про В.М. Куницына. Андрей с интересом поглядывал на Костю.

Глава 24

– Роман – трудоголик, – говорил Алекс Шепарев Оле. Они сидели на террасе загородного дома и неторопливо тянули через трубочки «спрайт». – Каждый раз, чтобы вырвать вас из лап немецких бизнесменов и отвезти на природу, мне приходится три часа уговаривать Рому.

– Да, он любит работать, – согласилась Ольга. Сегодня она ликовала – ей посчастливилось быть единственной леди в компании. По какому-то чудовищному недоразумению бассейн с подогревом сегодня пустовал и не оглашался воплями и эротичными стонами какой-нибудь обнаженной любовницы Алексея. На Олином лице жили умиротворение и тихое блаженство. Роман сидел неподалеку в плетеном кресле спиной к друзьям, и над его плечом виднелась маленькая телефонная трубка.

– Ты не ревнуешь его? К бизнесу? Он часто оставляет тебя одну…

– Он зарабатывает деньги. Как и ты, – пожала плечами Ольга. – Одиночество и осознание, что ты стоишь только на втором месте в прейскуранте его ценностей, – это издержки жизни рядом с удачливым бизнесменом и самоуглубленным интеллектуалом, каковым является Роман.

– Вы давно вместе. А я, если честно, не способен на подобное постоянство, – заметил Алекс. Он исподтишка с интересом разглядывал Олю, которая смотрела куда-то вдаль, на неровную линию горизонта.

– Я заметила, – улыбнулась Оля.

Роман повысил голос, его тон внезапно изменился, и собеседники смолкли, прислушиваясь.

– Как умер? Второго октября? Да, но я так плотно был загружен в эти дни, что никак не мог позвонить, Вячеслав Матвеевич, извините. Что с ним случилось? Прямо в сердце? В его собственном кабинете? Я не могу поверить… – Роман немного помолчал, а потом продолжил уже спокойно и по-деловому:

– Вячеслав Матвеевич, значит, ситуация меняется. Это должно как-то повлиять на линию, которую я провожу здесь, в Германии? Да. Хорошо. Понял вас, Вячеслав Матвеевич. Да, шестнадцатого октября, уже купил билеты. Пятнадцатого будут готовы все бумаги, и шестнадцатого мы вылетаем. – Роман вновь смолк на несколько секунд. И добавил мягко:

– Примите мои соболезнования, Вячеслав Матвеевич. Несмотря ни на что – Глеб Николаевич был вашим другом. Что? Да. Хорошо. До скорого, Вячеслав Матвеевич…

– Что случилось? – не выдержала Ольга, когда Роман закончил разговор. – Что с Батурским?

– Убили, – спокойно ответил Роман, складывая сотовый телефон. – Второго октября, в его кабинете. Кто-то выстрелил прямо ему в сердце, а потом вложил пистолет в левую руку Батурского. Если бы в правую – наверное, сошло бы за самоубийство. Но Батурский не был левшой.

– Дела! – протянул Алекс.

Оля мысленно заметалась. Батурский убит! Вот это новость! Алена работает в банке Батурского, ее устроил туда Куницын. Она наверняка уже в курсе всех подробностей убийства. И повод позвонить Алене, она столько раз набирала московский номер подруги, но все время слышала только длинные гудки.

– Алеша, можно мне тоже позвонить в Москву? Мне необходимо, – спросила Оля.

– Ну конечно, – кивнул Алекс. – Думаю, тебе не удастся меня разорить, даже если ты проговоришь сутки подряд.

– Спасибо. Я пойду в дом, чтобы не мешать вам. Оля взяла «сотку» и отправилась в глубь комнат, а мужчины оживленно принялись обсуждать трагическое происшествие. Но до Алены невозможно было дозвониться. Ее телефон не отвечал. Оля немного повалялась на гигантском диване, разглядывая антикварную молочно-белую китайскую вазу с нежным перламутрово-зеленым рисунком.

Возвращаясь на террасу, девушка сбросила скорость до нуля, так как чутким ухом уловила: разговор с убиенного Батурского сместился на ее собственную персону.

– …Нравится. Понимаешь, приедаются безмозглые грудастые финтифлюшки. Твоя Ольга – совсем другое дело. Эти девки… Одна тупее другой. Двух слов связать не могут. Русские – другое дело. И телом прекрасны, и для души нектар. Остроумие, грамотный слог, романтичность. Оля чудо как хороша, – доносился голос Алекса.

Ольга самодовольно улыбнулась. Вот оно что! Зря она кусала губы, завидуя легкости, с которой шепаревские наложницы избавляются от одежды, и сожалея, что статус невесты не позволяет ей быть такой же раскрепощенной. Именно ее величественная сдержанность и недоступность и произвели впечатление на богача Шепарева.

– Но ведь ты не собираешься добровольно опутать себя сетью брачных обязательств? – продолжил Алексей.

Оля насторожилась, присела на мягкий подлокотник кресла. И правильно сделала, что заняла более устойчивое положение, так как ее ждал удар в самое сердце.

– Конечно нет, – спокойно ответил возлюбленный Роман. – Я не идиот, чтобы жениться.

– Ты совсем не идиот, я знаю. Но зачем ты повсюду возишь ее с собой? А вдруг ты и не подозреваешь, как влип? Возможно, ты дышать уже без нее не сможешь?

– Да брось ты. Я не восемнадцатилетний мальчик, чтобы терять голову от круглых коленок.

– Но последние четыре раза приезжал в Германию именно с Ольгой.

– Алекс, друг, это как везти с собой любимую бритву и десяток носков. Средство гигиены. Все равно что для женщины брать в поездку упаковку прокладок «кэфри».

– Дорогие получаются «кэфри», Рома. Накладные расходы – билеты на самолет, отель, еда, – с прагматичностью немца заметил Шепарев.

– Мой дорогой Алекс! Я человек не то чтобы темпераментный, но привык к определенной порции секса по вечерам. И без Ольги мне пришлось бы искать подходящий объект непосредственно на местности. Уйма лишнего беспокойства плюс возможность СПИДа и других венерических подлостей. Дешевле возить с собой постоянную подстилку.

«Подстилку!» – вздрогнула от ужаса Ольга, привыкшая в последний год рисовать в своем воображении идиллические картины семейной жизни с Ромой. Грубое слово, столь непривычное в устах ее интеллигентного возлюбленного, полоснуло острой болью.

– Она не обижается?

– Во-первых, грех обижаться. Любая девка согласилась бы обслуживать меня на таких условиях. Объездить весь мир, жить в пятизвездочных отелях, к тому же частые подарки, сувениры… Да и я, думаю, не отвратителен в постели, не монстр какой-нибудь, напротив, заботлив и нежен, как Гена с Чебурашкой. А во-вторых, я подстраховываюсь от возможных истерик.

– И каким образом?

– Элементарно, друг мой. Поддерживаю в Ольге уверенность, что еще чуть-чуть – и вручу ей руку и сердце. Свадьба у нас все время так близко, что и представить нельзя. Бедняжка и подвенечное платье уже приглядела.

– Ты мне нравишься, Шухов.

– Краснею от смущения.

– И если Оленька для тебя – только удобный бамбуковый лежак в тени кокосовых пальм, может, и я немного отдохну на нем?

– Здрасьте, приехали.

– Вот, уже заговорили собственнические инстинкты.

Ольге надо было когда-то появиться на террасе, скрываться в доме было дальше невозможно. Чтобы изобразить на лице беззаботную улыбку, пришлось затратить усилие в четыре мегатонны.

– Не соскучились без меня? – весело посмотрела на друзей Оля. Огоньки жгучей ненависти в ее глазах вполне могли сойти за озорных чертиков.

– Долго ты, однако, моя хорошая, – заметил Роман, притягивая ее к себе за руку и обнимая за бедро. – Алекс, ты уже придумал, чем будешь развлекать нас завтра?

– Поедем на озеро? – предложил Шепарев. – Устроит вас такой вариант? Чудесный багряный лес, хруст опавших листьев, октябрьский холодок. Прицепим трейлер, сочиним что-нибудь вкусное.

– Великолепная идея! – радостно воскликнула Оля, обнимая Романа за шею.

Неправдоподобно, конечно, но Сюзанну Эдмундовну мучила совесть. Или это был страх?

Молодой, двадцатилетний клиент, представившийся Иннокентием, хотел заказать четырех девочек («для семейного пикника, понимаете?»), но узнав, во сколько это ему обойдется, тут же бесславно съехал на цифру два. Он, видите ли, изрядно поистратился в последние дни. Нет, Сюзанна Эдмундовна не содрогалась, когда думала, что это будет за пикничок и какие космические перегрузки ждут двух несчастных девиц. Но в груди все равно шевелилось неприятное чувство. Аида, конечно, пропустит через себя роту и не вякнет, но Ксения? «А зачем она меня спровоцировала? Зачем пришла в агентство во второй раз? – говорил внутренний голос Сюзанны Эдмундовны, защищаясь от обвинений. – Она со мной расплатилась. Сходила с этим психом Антоном, и спасибо. Зачем было снова заявляться? – А ты не удержалась от соблазна подзаработать на ней еще! Сплавила Иннокентию. Что эти молодые бычки будут вытворять с девчонками? Что будет с Ксенией! У нее на лице написано, что она не привычна к подобным играм. – Внешность обманчива. В тихом омуте… Если заявилась в контору снова, значит, отлично понимает, что ее здесь ждет. – Но надо было постепенно! Один приличный клиент, второй. А ты сразу отправила ее на растерзание армии голодных парней. Ведь четырех хотел взять, а взял только двух! – Отстань. Дискуссия закончена».

– Старею, – резюмировала Сюзанна Эдмундовна. – Слюни, сантименты, непонятные страхи, подозрения. Что это я? Ксения отработает пикник и не поморщится. Будет еще благодарить за то, что снабжаю ее дополнительным заработком. Где взять новые кадры – вот о чем мне надо думать. Катастрофическая нехватка специалистов. Конкуренция душит. Если я в темпе не найду восемь – десять новых девиц – можно закрываться.

Сюзанна Эдмундовна подвинула к себе телефон, стопку рекламных газет, развернутых на странице «Ищу работу», и принялась обзванивать красоток.

В десять часов вечера телефон зазвонил нагло и резко, заставив сыщика нервно передернуться. Андрей, смертельно уставший от необходимости ковыряться в личной жизни убитого Глеба Батурского и бесследно исчезнувшей Алены Дмитриевой, переключился на легкое чтение, каковым являлся роман Максима о прекрасной деве Катерине. Пряжников поднял трубку, но ему никто не ответил.

Колотов писал занимательно, остроумно, лихо. Сюжет, как гоночная трасса, изобиловал крутыми поворотами, композиция была идеальна, персонажи вызывали интерес. Катерину хотелось потрогать руками, искусный литератор Колотов сделал образ необычайно выпуклым (особенно в области груди и бедер), но рядом с ней невнятно маячило странное, хилое, недоразвитое существо, исполнявшее в книге роль частного детектива. Еще один герой, нарисованный удивительно ярко, поддерживал милую Катерину в ее столичных исканиях – некий московский журналист, сильный, смелый, решительный, полный созидательной энергии, которому в конце концов Катя отдавала свое сердце (Андрей подсмотрел последнюю главу).

Такая расстановка сил вызвала у Пряжникова некоторое недоумение. Он не совсем понял, почему частный детектив обязательно должен выглядеть таким дегенератом, но сам Андрей никогда не писал книг и поэтому только пожал плечами: «Должно быть, в этом есть особый художественный смысл».

На 114-й странице телефон зазвонил снова. И снова было молчание.

На 115-й странице (Катерина вот-вот должна была попасться в цепкие лапы одного крутого столичного бизнесмена) опять раздался звонок. Андрей выругался и сдернул телефон с насиженного места.

– Алло! – рявкнул он. – Говорите же!

Потом нервному сыщику пришло в голову, что, возможно, это звонит откуда-то Дирли-Ду и ей никак не удается дозвониться. При мысли о таинственной рыжеволосой соблазнительнице Андрей улыбнулся: Дирли-Ду уже владела запасными ключами от квартиры Пряжникова, отвоевала пятьдесят процентов его сердца у ирреальной, далекой Катерины и получила в безраздельное пользование магменно-горячее, тренированное тело сыщика.

На 200-й странице в телефонной трубке опять шуршали мыши.

– Кого бы убить? – спросил в пространство пустой комнаты Андрей.

А телефон назойливо затарахтел вновь.

– Да что же это такое?! – возмутился Пряжников. Но на этот раз в трубке зазвучал человеческий голос:

– Андрей, здравствуй! Старший лейтенант Никитенко. Не забыл старого боевого друга? Я с огромным трудом до тебя дозвонился. Слушай, у меня тут сидит девушка и утверждает, что она твоя подруга. И говорит, что ее зовут Дирли-Ду. Таких имен в природе нет. Подъедешь?

Ксения подпрыгивала на заднем сиденье такси, поминутно задевая Аиду, и думала о том, что в принципе у нее отличное настроение. Проблема финансов больше не пригибала ее к холодному октябрьскому грунту: бездонная утроба института заглотнула свои доллары, квартирная хозяйка тоже урвала сладкий кусочек (родители вдруг прислали в этом месяце на жизнь больше, чем обычно). Стручков потрясал неординарностью поведения. Сегодня ему удалось целых двадцать минут воздерживаться от беседы об автомобилях, он пригласил Ксению сидеть на лекциях рядом с ним, а на бухучете положил свою горячую ладонь ей на колено. Опытная Сапфира сразу отметила перемены в поведении Егора, уловила некоторую меланхоличность в позах и взглядах подопытной особи и оценила шансы Ксении в области завоевания Стручка на четверку с двумя плюсами. Кроме того, слушателям института недавно объявили, что вскоре должен состояться четырехдневный семинар в подмосковном пансионате, где американские профессора прочитают курс лекций по экономике российским студентам. Ксения очень рассчитывала на эти четыре дня тесного общения с Егором.