Текст книги "Искатели мудрости. Мысли и судьбы великих философов"

Авиценна Ибн Сина:
«Я тайны разгадал мудрейших слов и дел…»

Более тысячи лет назад, в сентябре девятьсот восьмидесятого года, в Бухаре родился удивительный человек. Если и сегодня его имя назвать врачу – он скажет, что это великий врач. «Он известный астроном, математик», – скажут математики. «Он ведь теоретик геологии», – скажут геологи. «И теоретик музыки», – добавят музыканты. «И знаменитый поэт, писатель», – скажут литераторы. «Он – философ», – прибавят к сказанному мудрецы. И все они будут правы. Имя этого человека – Абу Али Хусайн ибн-Абдаллах ибн-Хасан ибн-Али ибн-Сина. В Европе этого поистине Мудрого Человека называют Авиценна.

Пожалуй, ни о ком из древних не сложено столько песен и легенд, как о нем. Вот первая. С рождения маленький Хусайн был любознательным и непоседливым ребенком. Однажды он держал в руках глиняную игрушку и неожиданно уронил. Конечно же, она разбилась. «Почему»? – это было его первое слово. С тех пор он повторял его множество раз.

Удивительно, как много может запомнить маленький человек, если он уже умеет говорить и думать. С раннего детства Хусайн учил Коран, пытался задавать учителю вопросы, на что тот отвечал одно: «Учи Коран, там на все есть ответы». И через несколько месяцев Хусайн сказал: «Я выучил Коран до последней главы, теперь я могу задавать вопросы?»

– Зачем так нехорошо обманываешь меня? – обиделся учитель. – Коран учат долгие годы, и лишь редким мусульманам, познавшим его, дают почетное звание – хафиз.

– Значит, я хафиз. А теперь, учитель, я могу задавать тебе вопросы?

Больше малыш не ходил в мактаб изучать Коран.

Вскоре и другие учителя, обучавшие Хусайна, вынуждены были признаться, что уже не в состоянии удовлетворить интерес мальчика.

– Ответь, – попросил один из них, – хотя недостойно учителя спрашивать так, но я давно хотел узнать, зачем тебе все эти знания, зачем ты не спишь по ночам, сидя за книгами? Неужели не понимаешь, что знания не дают счастья?

– Но я не могу иначе, не могу прожить часа, не узнав о мире хоть немного нового.

Теперь Ибн Сина продолжал учение самостоятельно, увлекся естественными науками, особенно медициной.

«Зачем живет человек? – размышлял ночами Хусайн. – Неужели, чтобы умереть? А зачем тогда радуется, страдает, всю жизнь тратит на знания? Для чего живу я сам? Главная жизнь в загробном мире – учат богословы. Значит, сейчас я живу не главной жизнью?» Верить в это он не хотел и не мог. «Я развяжу узел смерти! Для этого стоит жить! Медицина – вот главное мое дело!»

Постоянно читая медицинские книги, он одновременно занимался врачебной практикой – бесплатно лечил больных. И в 17 лет уже пользовался в Бухаре такой славой, что был приглашен ко двору больного эмира. В благодарность за излечение Ибн Сине было разрешено пользоваться дворцовой библиотекой, одной из лучших на Ближнем Востоке.

Ибн-Сина. Старинная книжная миниатюра

Основательно освоив логику, естествознание, медицину и другие науки, он перешел к метафизике – основному разделу тогдашней философии. И еще он начал писать стихи. Сначала для забавы, но постепенно все больше чувств и мыслей было в них. Их уже знали в Бухаре, передавая друг другу.

В Бухаре наступили смутные времена, и библиотека эмира была сожжена. Однажды в дом Хусайна пришел знатный гость: «Я знаю, ты многое успел узнать, занимаясь в библиотеке. Так не сможешь ли составить книгу, в которой будет рассказано обо всех знаниях».

– Это невозможно. Я, конечно, помню все наизусть и мог бы восстановить, но для этого нужна жизнь.

И все-таки после долгих уговоров Хусайн согласился. Получилась толстая книга «Собранное» обо всех науках, кроме математических, в ней он порой, не удержавшись, спорил с древними авторами.

Скоро поступил новый заказ. «Книга благодеяния и греха» называлась она, и над ней работал Ибн Сина с большой самоотдачей и интересом. Однако обстановка в Бухаре и смерть отца побудили его покинуть родной город, и отныне вся его жизнь проходила в скитаниях. «Самый богатый бродяга Европы», – так назовет его позднее Виктор Гюго. Но, как и прежде, Авиценна проводил научную работу и врачебную практику.

Его любили все, считали добрым человеком и отличным врачом. Особенно охотно брался он за сложные болезни, методы лечения его были необычные, и о мудрости Ибн Сины ходили легенды. «Может, я достиг всего, для чего был рожден, – думал он порой. – Лечу людей, и они благодарны. Могу продолжать труды в науке… Нет, нет, я еще многое должен передать людям из того, что знаю и умею сам…»

И появляется книга «Среднее сокращение по логике», затем «Совокупные наблюдения» и книга по философии «Появление и возвращение». Наконец-то приступил он и к главной своей книге, он начал писать «Канон врачебной науки». Но работа продвигалась медленно – он вновь и вновь покидал город.

А однажды Хусайн признался своему ученику и помощнику Джузджади, что задумал книгу, в которую вложит все свои знания, научные и философские, там будет и его понимание Аристотеля, рассмотрены математические дисциплины и теория музыки. «Книга исцеления», решил ученый, будет состоять из семнадцати томов.

«И он писал каждый день по пятьдесят листов», – вспоминал Джузджади. А Хусайн сознавался: «Я никогда не работал так хорошо».

Но по доносу Ибн Сина был брошен в тюрьму. Вылечив начальника тюрьмы, он был освобожден им от кандалов, обеспечен бумагой, чернильницей и тростниковым пером, а по вечерам начальник рассказывал о своей жизни, деревенской юности.

За четыре тюремных месяца Хусайн написал «Книгу о правильном пути», заново переделал «Книгу о коликах». Там же написал первую философскую повесть «Живой, сын Бодрствующего», в которой добрая душа старика познает окружающий мир, проникая повсюду: и опускается в ад, и поднимается до высших сфер мира… Книгой будут зачитываться, а литераторы считают, что и Данте творил свою «Божественную комедию» под влиянием Ибн Сины.

Пришедший к власти новый правитель отпустил пленника. Ибн Сина вновь принимает больных и продолжает работу над «Каноном».

И вот наконец-то «Канон врачебной науки» окончен. Пять тяжелых томов… Все медицинские знания, что накопили люди, вмещали эти книги. Ученые и врачи, читая книги «Канона», размноженные переписчиками, поражались. Новое, неведомое раньше науке встречалось буквально на каждой ее странице. Ибн Сина первый проанализировал причины, симптомы и способы лечения менингита, плеврита, язвы желудка, первый отделил чуму от холеры, описал проказу, желтуху и сибирскую язву. Обо всех человеческих органах с головы до ног подробно расскажет он, назвав способы лечения, методы операций. Лишь более чем через восемьсот лет Пастер подтвердит его гипотезу о вирусах. Почти восемьсот простых лекарств растительного, животного и минерального происхождения с указанием их лечебных свойств и способов применения опишет он во второй книге «Канона». Книга пятая «Канона» представляет собой фармакопею с изложением способов изготовления и применения различных лекарств сложного состава. До тридцати семи веществ могут входить в них. «Это лекарство применял Гален, – часто пишет он, – это известное индийское лекарство, а это – открыто мной».

Еще одной необычной стороной «Канона лечебной науки» являются тонкости диагностики, которые говорят о поразительной наблюдательности Ибн Сины, его таланте и опыте. Он создал такое учение о пульсе, к которому с тех пор трудно что-либо добавить. И его «Канон» скоро станет медицинской энциклопедией во всех странах мира, а по числу изданий будет соперничать с Библией. В Европе начнут учить по нему врачей, и труд этот до сих пор будет считаться одним из основополагающих в своей области.

А вскоре была написана поэма «Урджуза». Поэма эта особенная. Ее герой медицина, все медицинские знания, составленные в простом изложении, понятными стихами. Ее издали во многих странах и 600 лет изучали в медицинских школах мира.

Одновременно с поэмой Ибн Сина написал книгу по языкознанию – «Язык арабов», подобной которой в области языка еще никто не писал. Но она так и осталась в черновике и где-то затерялась.

Такая же судьба ждала и «Книгу справедливости» – грабители увезли все двадцать, начисто переписанных, ее томов. Она была очень дорога Авиценне, он вынашивал ее многие годы. Книга эта была приговором всей западной философии, всем законам черной, яростной жизни. В социальном учении философа в этой книге привлекательна была мысль о допустимости вооруженного восстания против несправедливого правления.

Потеря книги стала сильнейшим ударом для ученого, который он так и не смог пережить. «…Пусто кругом. Одиноко и пусто. Зачем, для кого я писал свои многотомные книги?»

Авиценна умер в дороге – так гласит легенда. Малознакомый человек написал с его слов завещание: имущество Ибн Сина велел раздать бедным, слуг отпустить на волю.

 
От праха черного и до небесных тел
Я тайны разглядел мудрейших слов и дел.
Коварства я избег, распутал все узлы,
Лишь узел смерти я распутать не сумел.
 

Это были последние слова Великого Учителя…

* * *

 
Тайна – пленница, если ее бережешь ты,
Ты у тайны в плену, лишь ее разболтал.
 

 
– Заслугам грехи предпочли вы считать,
Но ради аллаха молю вас опять:
Вы пламень возмездия не раздувайте,
Зачем себя гневу небес предавать?
 

 
– О мудрости твердят: она бесценна,
Но за нее гроша не платит мир.
 

 
– Вашу ложь не приемлю, я – не лицемер,
Поклоняюсь я истине – лучшей из вер.
Я один, но неверным меня не считайте,
Ибо истинной веры я первый пример.
 

 
– Не будешь пить вина – мальчишкой назовут,
А будешь часто пить – ханжей услышишь суд.
 

 
– Вино – наш друг, но в нем живет коварство:
Пьешь много – яд, немного пьешь – лекарство.
Не причиняй себе излишеством вреда,
Пей в меру – и продлится жизни царство.
 

 
– Вино для тех, в ком зреет боль,
Как будто в рану сыплют соль.
Тоска по Истине, гнет власти,
Потребность в хлебе и участье.
Мудрец, шах и бродяга – вот
Те, кто вино как воду пьет!
Но если не из их числа,
Вина не пей – слетишь с седла.
Я все сказал, налей вина
Душа моя с утра больна.
 

 
– Поистине душа – божественный светильник,
И свет наук она, себя сжигая, льет.
 

 
– О, душа, ты желаньем и страстью полна,
Торопись, ибо жизнь на мгновенье дана.
И зачем тебе почести, власть и богатства —
В верной дружбе твоя золотая казна.
 

 
– Суть в существе твоем отражена,
Не сможет долго тайной быть она,
Не потому ль, что суть любой натуры
В поступке, словно в зеркале, видна.
 

 
– Море слов сокровенного смысла полно,
Этот смысл я читать научился давно.
Но когда размышляю о тайнах Вселенной,
Понимаю, что мне их прочесть не дано.
 

– Постоянное пьянство вредно, оно портит натуру печени и мозга, ослабляет нервы, вызывает заболевание нервов, внезапную смерть.

– Безделье и праздность не только рождают невежество, они в то же время являются причиной болезни.

 
– Как от слепцов скрыт солнца ясный свет,
Так для глупцов дороги к правде нет.
 

– Если друг мой дружит с моим врагом, то мне не следует водиться с другом.

– Остерегайся сахара, который смешан с ядом, берегись мухи, которая сидела на дохлой змее.

 
– Растительную если ты предпочел еду,
То с пищею скоромной будь строго не в ладу.
 

– Бросивший заниматься физическими упражнениями часто чахнет, ибо сила его органов слабеет вследствие отказа от движений.

– Если заниматься физическими упражнениями – нет никакой нужды в употреблении лекарств, принимаемых при разных болезнях, если в то же время соблюдать все прочие предписания нормального режима.

 
– Ты, оставивший в мире злодейства печать,
Просишь, чтоб на тебя снизошла благодать.
Не надейся: вовеки не будет прощенья,
Ибо сеявший зло – зло и должен пожать.
 

– Душа Вселенной – истина.

– Сердца наши, скальной породы, связала любовь оттого,

Что ты неприступна, как камень, а я – терпеливей его.

– Если я не проложу тропы к сердцу людей, они не будут общаться со мной, хотя они не будут ни за, ни против меня.

 
– О мудрости твердят: она бесценна,
Но за нее гроша не платит мир.
 

 
– Кто счастья не ценил, тот близится к несчастью.
 

 
– Коль смолоду избрал к заветной правде путь,
С невеждами не спорь, советы их забудь.
 

 
– Велик от Земли до Сатурна предел,
Невежество в нем я осилить хотел.
Я тайн разгадал в этом мире немало,
А смерти загадку, увы, – не сумел.
 

 
– Кто стар, тот молодым огнем пылать не может.
 

 
– Благо, если до последней из дорог
Ум не знал бы ни сомнений, ни тревог.
 

 
– Умерен будь в еде – вот заповедь одна,
Вторая заповедь: поменьше пей вина.
 

 
– «Я стократ щедрей тебя», – похваляется иной,
А просители придут, повернется к ним спиной.
 

 
– Басмой волосы окрашу, снова буду молодым,
Но не ранее, чем ворон, сможет стать, как я, седым.
 

 
– Воистину чудесные дела: возносятся безмозглые тела,
Их наделила тупостью природа, а родовая знатность вознесла.
 

 
– Заклинаю тебя, небо, бога ради, дай ответ:
Ты вращаешься, но есть ли в этом смысл какой иль нет?
 

 
– Когда к невеждам ты идешь высокомерным,
Средь ложных мудрецов ты будь ослом примерным.
Ослиных черт у них такое изобилье,
Что тот, кто не осел, у них слывет неверным.
 

 
– Когда умрем, то все до одного
Познаем, что не знаем ничего.
– Не лезь в огонь и к банному котлу
Не прижимайся, если он в пылу.
 

 
– Она косы смоляные расплела, пугая ночь,
Лик сиял ее при этом и бежала в страхе ночь.
– По ушедшей молодости траур я ношу теперь.
Почему же ночь приходит в черном, не познав потерь?
 

– С ослами будь ослом – не обнажай свой лик!

Ослейшего спроси – он скажет «Я велик!»

А если у кого ослиных нет ушей,

Тот для ословства – явный еретик!

 
– Спокойно зажил бы, отраду обретя,
О, если бы познать, кто я! Хотя бы раз
Постигнуть, для чего скитаюсь я сейчас?
А нет – заплакал бы я тысячами глаз.
 

 
– Чем реже рука поднимает застольную чашу вина,
Тем крепче в бою и храбрее и в деле искусней она.
 

 
– Я в темницу заточен был наветчикам в угоду.
И в раздумье погружен, как мне выйти на свободу.
 

Авиценна рекомендует

Лечебные рецепты

Инжир

1. Перемолоть 5 ягод свежего инжира деревянной толкушкой (или в мясорубке). Миндаль измельчаем в кофемолке (нужно 3 ч. л. миндального порошка). Перемешать. Это не только лекарство, но и хорошее питание на каждый день. При диабете Авиценна рекомендует белый сухой инжир в сочетании с корицей или тмином.

При ожирении инжир противопоказан.

2. Гуляб, или золотая вода

В молотый инжир добавим 1 ст. л. зелени укропа, 1 ст. л. корня цикория, 2 ст. л. мяты перечной, 1 ст. л. тмина и розовое масло. Все зальем кипяченой холодной водой. День настаиваем. Пить по 100 мл три раза в день после еды.

Употребляется при сморщивании почек, атеросклерозе и заболевании сердца. Для лечения от болей в суставах, радикулита можно добавить в рецептуру еще и корицу.

Хурма

Нарежем 4 хурмы вместе с косточками, прокипятим и сразу же снимем. Дадим настояться и пьем по стакану два раза в день. Можно съесть и саму хурму. Рекомендуется при удалении камней из почек и желчного пузыря. Боли проходят уже на следующий день.

Лимон

1. Лимонные носки. Выдавим лимон, дольем немного воды. Намочим носки соком, слегка отожмем и наденем их на ночь. Сверху наденем сухие. Утром все снять. Это помогает при снятии температуры и при усталости ног.

2. Если разбавить одну часть лимонного сока в 200 частях воды и полоскать этим раствором рот, то во рту не останется никаких микробов. Смазав соком лимона крылья носа и ноздри, в течение часа мы обеспечим себе безопасность при контакте с больным гриппом. Зубную боль можно унять, приложив лимонную корочку. Используется лимонный сок и против перхоти.

3. Чай с лимоном. Витамин С очень нестойкий, поэтому пить наш любимый чай с лимоном нужно обязательно очень горячим – только в этом случае витамина сохраняется до 80 %.

4. Масло из лимонных корок. Порезанные лимонные корки заливаем кунжутным или оливковым маслом, настаиваем и обрабатываем больные суставы. Очень эффективно.

Айва

Сок айвы хорош от малокровия, поддерживает работу сердца, чистит легкие и способствует работе кишечно-желудочного тракта.

Косметические рецепты

Антицеллюлитный состав. Размолоть 2 хурмы, смешать с 3 ст. л. морской соли, с 2 ст. л. свежевыжатого сока лимона и такого же количества апельсинового сока. Втираем эту массу в проблемные места на 15 мин. при целлюлите. Смываем в душе.

Маска для лица

1. Приготовим 1 ч. л. сока айвы, 1 ст. л. меда, яичный желток. Все перемешиваем, накладываем на личико минут на 15 – кожа подтягивается, очищается.

2. Переспелую хурму смешиваем с жиром козьего молока. Такая маска хороша для увядающей кожи.

3. Сок лимона смешиваем с порошком корицы до кашеобразного вида. Добавляем каплями немножечко оливкового масла. Получаем разогревающий, выравнивающий кожу эффект.

Хайям Омар:
«Мир – мгновенье, и я в нем мгновенье одно…»

Омар Хайям – особая ступень в истории человека как явления. Что есть жизнь? Кто дал мне эту жизнь? Зачем я живу? Что будет потом? Для чего все это? Из всех людей, бившихся над этими вопросами, только Омар Хайям – поэт на все времена, «царь философов Запада и Востока» – сказал полно, ясно, доступно, приемлемо для понимания. И главное – красиво.

Абу-ль-Фатх Омар Хайям родился в 1048 году в восточно-иранском городе Нишапуре. Очевидно, ремесло его предков было почетным, ведь Хайям – псевдоним поэта – переводится как «палаточный мастер». Единственному сыну в семье отец сумел дать прекрасное образование. Омар закончил лучшее в Иране медресе в родном городе, а затем продолжил образование в крупных культурных центрах Центральной Азии и Хорасана – Самарканде. Он овладел всеми науками, традиционно включаемыми в заведения средневековой образованности, – математикой, физикой, астрономией, философией, теософией, правоведением, а также историей, корановедением и основами стихосложения. Был Омар сведущ в науке врачевания и астрологии, в совершенстве изучил арабский язык, являвшийся языком книжности. Увлекся арабской и персидской литературой, теорией музыки.

Омар Хайям. Художник А.-Х. Лисон

Но сильнее прочего юношу влекла математика. Славу молодому еще тогда Хайяму принес трактат «Трудные вопросы математики» и последовавший за ним – «Объяснения трудного в заключениях Эвклида». А трактат «О доказательствах проблем алгебры и ал-мукаббалы» поставил его в ряд выдающихся математиков того времени. Омар по приглашению наследного принца переезжает в Бухару, где работает в хранилищах книг, становится придворным ученым. Правитель, беседуя с Хайямом, «сажал его с собой рядом на престол в знак наивысшего уважения». За десять лет, что ученый прожил в Бухаре, только по математике написал он четыре фундаментальных трактата.

В 1074 году Омара пригласили в Исфахан, центр империи Великих сельджуков. При правившем тогда Малик-шахе, образованнейшем человеке, обладавшем большим государственным талантом, расцвели промышленность и торговля. Он покровительствовал наукам, учреждал в городах учебные заведения-медресе и восстановил Багдадскую академию «Низамийе». Хайям становится почетным приближенным султана и его визиря Низам-эль-Мулка.

Легенда говорит, что султан предложил Хайяму управлять Нишапуром и прилегающей областью. Но тот отказался: «Не хочу управлять людьми, приказывать и запрещать, хочу свой разум посвятить науке на пользу людям!»

А он к этому времени уже известен как величайший астроном своего века. Хайяму по настоянию визиря поручено строительство крупнейшей в мире обсерватории. В результате его многолетних наблюдений за звездным небом ему удается с группой ученых разработать новый календарь, который превосходил по точности нынешние календари. До нас дошло восемь его ученых трудов – математических, астрономических, философских и медицинских. Это далеко не все его наследие. Многое или погибло, или еще не найдено. К сожалению, были безвозвратно утрачены бесценные «Астрономические таблицы Малик-шаха», в которых подводился итог многолетних наблюдений обсерватории за движением небесных тел. Не сохранился и трактат Хайяма по математике, в котором содержалась формула, получившая впоследствии название бинома Ньютона. Считается, что в своих тогдашних работах по математике Хайям опередил современную ему европейскую науку не менее чем на 500 лет.

В одном четверостишии Хайям говорит:

 
Тайны мира, что я заключил в сокровенной тетради,
От людей утаил я, своей безопасности ради…
 

Эта сокровенная тетрадь Хайяма приоткрывается нам в его великолепных четверостишиях, где он, с необыкновенной силой, глубоко и полно высказывает то, что не мог сказать в своих научных трудах из-за суровых условий своего времени, из-за тяготевшего над ним гнета религии. Как язвительно говорит он в своих стихах над показной святостью, над установлениями шариата, которые считает бессмысленными, над всем, что гнетет и давит душу живую. Он отрицает существование ада и рая, отрицает загробную жизнь, смеется над постами и молитвами, что было тогда величайшим кощунством в глазах ревнителей ислама.

Двадцатилетний период жизни Омара Хайяма под защитой могущественных покровителей был самым счастливым и плодотворным временем его жизни. Однако в 1092 году вокруг престола Сельджукидов разворачивается борьба за власть, и со смертью сельджукского султана и его визиря положение обвиненного в безбожном вольнодумстве поэта становилось опасным. Конец придворной карьеры неизбежен… Историк пишет: «Чтобы сохранить глаза, уши и голову, шейх Омар Хайям предпринял хадж (паломничество в Мекку)». Путешествие к святым местам в ту эпоху длилось иногда годами…

Возвратившись из хаджа, он скитается по дворам властителей, затем возвращается в родной Нишапур. Ему за семьдесят. Лишенный сильных покровителей, он становится удобной мишенью для ревнителей ислама, у которых и его крамольные философские взгляды, и стихи, содержащие «неудобные» вопросы, вызывали постоянное раздражение. Нрав Хайяма изменился. Он стал суровым, замкнутым и «захлопнул дверь своего дома перед прежними друзьями и единомышленниками». Он дружил теперь только с книгой и, невзирая ни на что, отстаивал свои прежние позиции на самобытность.

 
Назовут меня пьяным – воистину так!
Нечестивым смутьяном – воистину так!
Я есть я! И болтайте себе что хотите:
Я останусь Хайямом. Воистину так!
 

Он сумел понять и жизнь, и мир. И заключить и жизнь, и мир в четыре строки рубаи, поражающие своей мудростью, полными глубоких философских раздумий. Смысл его поэтических образов не дает поводов для мистического, суфийского их истолкования, но и за каждой реалистической картиной, будь то гончарная мастерская или черепок кувшина, бывший когда-то черепом шаха, скрывается емкий и драгоценный символ: он воспевает возлюбленную, и хотя она смертна, как все люди, она становится божеством, ради которого он отрекается от рая. Он прославляет пир, но это мир высоких мыслей и благородных чувств – мир Платона, чаша вина – это волшебная чаша Джамшида, чаша человеческого разума, объемлющего весь мир. Сборище пьяных гуляк оказывается кругом избранных мудрецов.

В некоторых рубаи возникают пейзажи, изумительные по чистоте и прозрачности красок. Хайям, столь много сказавший о кувшине, чаше и вине, не был ни пьяницей, ни гулякой. Великому мудрецу, ученому, трудившемуся весь свой долгий век до последнего часа, едва ли могло прийти в голову предаваться разгулу.

Как сообщает историк Бейхаки, в последние часы своей жизни Хайям читал «Книгу исцеления» Ибн Сины (Авиценны). Он дошел лишь до раздела «О единстве и всеобщности» философского сочинения… «Мир-мгновенье, и я в нем мгновенье одно…» – сказал великий Хайям. И… пожалуй, он прав.

* * *

 
– Цель творца и вершина творения – мы.
Мудрость, разум, источник прозрения – мы.
Этот круг мироздания перстню подобен, —
В нем граненый алмаз, без сомнения, мы.
 

* * *

 
– «Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай – не круги во дворе мирозданья,
Ад и рай – это две половины души.
 

* * *

 
– Зашей себе глаза. Пусть сердце будет глазом.
И этим глазом мир увидишь ты иной.
От самомнения решительным отказом
Ты мненью своему укажешь путь прямой.
 

* * *

 
– Приход наш и уход загадочны – их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели
Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?
 

* * *

 
– Все пройдет – и надежды зерно не взойдет.
Все что ты накопил – ни за грош пропадет.
Если ты не поделишься вовремя с другом —
Все твое достоянье врагу отойдет.
 

* * *

 
– Как нежно щеки розы целует ветерок!
Как светел лик подруги, и луг, и ручеек!
Не говори о прошлом – какой теперь в нем прок?
Будь счастлив настоящим. Смотри, какой денек!