Текст книги "Золотой город"

5

До сих пор Холфорд считал, что автором безумного плана заманить их на Остров Поющих Скал была индианка Ниай, но теперь переменил свое мнение. Это наверняка была идея сумасшедшего Руби, а красавица индианка помогала ему по каким-то своим неведомым ему соображениям. Видимо, они отлично спелись за три года пребывания Руби на затерянном в океане необитаемом клочке суши. Однако Фрэнсис Холфорд не верил, что цель Руби заключалась только в этом. Он чувствовал, что вскоре должно было случиться нечто важное, и эта неясность весьма его раздражала.

Между тем пираты вознамерились разобраться с тем, из-за кого погибли их товарищи, и без участия капитана, погруженного в мрачные раздумья. Они знали толк в пытках, и Руби должен был понимать, что его ожидает. Неожиданностью для Холфорда оказалось то, что двое – рыжий Джереми и Индеец Бен – решили защитить проклятого лицемера, несмотря на очевидную самоубийственность такого поступка. Их быстро обезоружили и связали.

Холфорд вдруг заметил, что Чарли исчез. Должно быть, мнимый племянник мнимого доктора струсил и сбежал.

– Я слыхал про одного капитана, который вырезал у своего пленника сердце и съел прямо на глазах у несчастного, – сказал Рэнсом, поигрывая ножом. – Но это скорее всего вранье. А вот другая история – точно правда. Она о пирате, который отрезал заложнику сначала губы, потом уши… И после перешел к другим частям тела…

– Вижу, ты знаешь много историй, – спокойно проговорил Руби. – Только ни в одной из них нет ни слова о тебе самом. Это задевает, не так ли? Очень хочется поправить дело…

Рэнсом с размаха ударил пленника мыском сапога в пах, и пока Руби корчился на земле, остальные пираты начали его пинать ногами, отыгрываясь за потери и страдания последних дней. Руби молчал. Стойкость пленника только раззадорила пиратов – всех, кроме самого Холфорда, который внезапно утратил к предстоящим пыткам всякий интерес.

Он понял, чего добивался три года назад и чего хотел сейчас: чтобы Руби не просто испытывал телесные страдания, но мучился из-за унижения и бессилия, чтоб душа его рвалась на части. Он хотел увидеть в глазах своего врага страх и точно знал, что не увидит его во время пыток. Какой смысл калечить тело, если душа от этого лишь делается сильнее?..

Холфорд поднял с земли чью-то саблю и, бросив ее Руби, сказал:

– Держи. Мы будем драться.

– Почему бы тебе просто не убить меня? – тяжело дыша, проговорил избитый пленник, поймав саблю на лету. – Комедия окончена. Никто не помешает тебе, Фрэнсис, совершить очередную подлость…

– Мы будем драться, – упрямо повторил Холфорд. – Я хочу, чтобы ты проиграл.

– Ах вот как? Честный поединок? Вот не ожидал… – Руби хрипло рассмеялся и вытер пот со лба, размазав кровь по лицу. – Что ж, пожалуй, я могу доставить тебе такое удовольствие…

Он медленно встал – сначала на колени, потом, шатаясь, на ноги и шагнул вперед, сжимая саблю так неловко, словно в любой момент мог ее выронить.

– Капитан, может, не надо? – сказал Ральф Льюис, которого Руби недавно защитил от капитанского гнева. – Он и так уже не жилец на этом свете.

Он один не бил пленника и вообще старался держаться в стороне, думая, что этого никто не заметит.

Холфорд знал, что если кто-то и попытается его остановить, то это будет именно Ральф.

Холфорд промолчал. Время разговоров прошло.

Они не видели, каким был Руби три года назад, они понятия не имели, что он за человек. Глупцы! Генри Дэвис не зря называл его своим сыном! Они оба ходили в фаворитах у Судьбы, поэтому не исключено, что и в этот раз ловкачу Руби удастся выскользнуть из рук смерти.

Холфорд сделал молниеносный выпад, и Руби только в самый последний момент успел уйти с линии атаки. Со стороны это выглядело случайностью, однако Холфорд точно знал, что она не будет последней. Он ловко перебросил саблю из правой руки в левую и нанес удар сверху под неожиданным углом, метя в голову противника. Раздался лязг стали: Руби парировал удар клинком своей сабли, но с трудом выдержал напор, с которым Холфорд пытался сломить его сопротивление.

«Ну, вот и все, маски долой! – подумал капитан «Нимфы», отступая назад, чтобы подготовить очередную атаку. – Пусть все увидят, какой ты на самом деле…»

Схватка продолжалась еще несколько минут с переменным успехом. Звон сабель перемежался с хохотом ведьмы. Пираты поддерживали своего капитана криками одобрения и советами. С каждым мгновением движения Руби становились все менее уверенными, ведь перед схваткой он был избит чуть ли не до бесчувствия, и это не могло не сказаться на результатах поединка. Когда-то он был отличным бойцом, выносливым и умелым, на голову выше, чем Холфорд. Но это осталось в далеком прошлом. На этот раз Холфорд был в гораздо лучшей форме, и отчаянное сопротивление Руби могло лишь продлить его агонию.

Никто не сомневался в победе Холфорда. Наконец ему удалось провести круговой рубящий удар, и на боку Джона Руби появилась глубокая красная борозда. Белая рубашка, и так уже покрытая пятнами крови и грязи, окрасилась в алый цвет. Руби посмотрел на себя с легким недоумением, зашипел от боли, потом зашатался и опустился на колени, опираясь, как на трость, на рукоять сабли. Голова его поникла. Увидев беззащитную шею противника, Холфорд ощутил эйфорию, то самое чувство, которого ему так не хватало до сих пор. Еще мгновение, и враг будет молить о пощаде!..

«Ты видишь это, Ниай?» – мысленно спросил он.

Из сельвы донесся торжествующий смех ведьмы. «Чему она радуется?» – удивился Фрэнсис.

Словно услышав его мысли, Руби поднял голову и посмотрел на своего бывшего первого помощника снизу вверх.

– Рано радуешься, Фрэнсис, – тяжело дыша, с трудом сказал он. – Еще сегодня за меня отомстят.

– Кто? – удивленно спросил Холфорд, поднимая подбородок Руби концом своей сабли. – Неужто твоя индейская подружка?

Руби молчал, но ответ прозвучал совсем с другой стороны.

– Кажется, речь идет обо мне, – услышал Холфорд чей-то незнакомый голос.

Обернувшись, он увидел, как в круг света ступил незнакомый мужчина, минуту назад вышедший из сельвы. Незнакомец с пренебрежительным видом разглядывал собравшихся на поляне пиратов. У него было суровое лицо, покрытое глубокими морщинами; на левой щеке виднелся старый шрам от сабельного удара; на правой руке, в которой он сжимал пистолет, не хватало среднего пальца.

Хотя до сих пор Холфорду не приходилось с этим человеком встречаться, он не раз слышал описание его внешности и поэтому сразу понял, кто явился перед ним столь неожиданно. Проблема заключалась в том, что этот человек умер десять лет назад! За спиной «мертвеца» маячило бледное лицо Чарли.

Громкий смех ведьмы доносился теперь то справа, то слева, как будто она ходила во тьме кругами. Холфорд окинул взглядом своих людей, но на их лицах не было заметно ни удивления, ни испуга. Судя по всему, о присутствии индианки знал только он… и Руби!

Пираты молчали, растерянно переглядываясь.

– Я проклял тех, кто стремится овладеть моими сокровищами, – проговорил «мертвец» низким голосом и взвел курок. Холфорд увидел, что дуло пистолета нацелено ему в голову. – Твоя жадность и жадность твоих людей сродни наваждению. Но ты зашел слишком далеко. Пора тебя остановить.

За миг до того, как прозвучал выстрел, Руби собрал последние силы, неожиданно поднялся с колен и резким колющим движением воткнул свой клинок по самый эфес в живот Холфорда. Капитан удивленно уставился на рукоять сабли. Но тут глаза у него закатились, и он рухнул к ногам победителя. Последнее, что Фрэнсис Холфорд увидел в своей жизни, был тающий вдали мираж Золотого города.

Глава 7. Золотой город

1

За полчаса до выстрела Чарли, улучив момент, сбежал от пиратов. Это было нетрудно сделать: сбитые с толку неожиданным поворотом событий, люди Холфорда забыли, что у мнимого доктора был племянник, и ему оставалось просто отойти в сторону, чтобы потом нырнуть в заросли. Теперь ему следовало выполнить поручение друга, потому что в противном случае история капитана Руби может закончиться самым болезненным и жестоким способом из всех возможных: Холфорд, несомненно, убьет Блейка… Нет, Джона Руби! А сам Чарли ни за что не выживет в одиночку в этой проклятой сельве. Спасшись от пиратов, он найдет смерть в когтях горной кошки, как Тобиас, или напорется на ядовитую змею, как Тейлор.

Юноша остановился, попытался отдышаться и понять, куда его занесло и достаточно ли он удалился от Холфорда с его людьми. Вокруг было темно, густые заросли обступали со всех сторон. Его руки, исцарапанные до крови, дрожали; одежда превратилась в лохмотья; правую ногу он подвернул, споткнувшись о выступающий из земли корень. Чарли нащупал спрятанный под рубашкой индейский амулет – тот самый, что передал ему Блейк незадолго до того, как у реки погиб Тобиас, и приготовился шуметь, чтобы привлечь внимание индейцев.

В тот день Блейк – нет, Руби, нужно было привыкать называть его по-новому, – сказал:

– Слушай меня внимательно, Чарли. В ближайшее время с нами будут происходить самые разные и очень опасные события, поэтому у меня есть для тебя очень важное поручение.

– Вы же знаете, я сделаю все, что нужно.

– Разумеется, мой друг. Я передам тебе на хранение одну вещь… И если мне будет угрожать опасность, ты отнесешь эту вещь моему другу.

– Другу? Он что, не из людей Холфорда?

– Нет. Так вот, Чарли, если случится так, что моя жизнь повиснет на волоске, ты возьмешь эту вещь, покинешь лагерь Холфорда и постараешься привлечь внимание индейцев… Да-да, тех самых индейцев. Они не тронут тебя, если вовремя заметят мой знак. И они проведут тебя к моему другу.

– Но почему не сделать этого прямо сейчас? – спросил Чарли.

Блейк-Руби ответил коротко:

– Потому что еще не время.

И лицо у него при этом стало такое, что понял бы и слепой – задавать вопросы бессмысленно. Разумеется, Чарли согласился – и получил на хранение плоский деревянный диск диаметром в два дюйма, по обеим сторонам которого были вырезаны индейские письмена или узоры, похожие на них. Диск украшали пучки пестрых перьев, подвешенные на продетых в небольшие отверстия кожаных ремешках. Когда-то они выглядели впечатляюще, но теперь казались облезлыми и потрепанными, как будто странная штуковина долгое время пролежала в воде или в земле.

– Будь я проклят… – пробормотал Чарли и, подняв амулет над головой, закричал: – Эй, кто-нибудь! Мне нужна помощь…

Позади него раздался шорох. В то же мгновение ему на голову опустился молот. Так ему показалось… Глаза у него закатились, и он рухнул в тишину и темноту.

Очнувшись, Чарли поначалу решил, что ему все приснилось – и рассказ Холфорда, и страшное разоблачение Руби. Он лежал на одеяле, расстеленном у костра, и сквозь танцующие языки пламени видел сидевшего напротив седовласого старика, который ворошил угли длинной веткой, поднимая облака искр. Человек этот явно не имел отношения к команде «Нимфы». Чарли с трудом сел, охнул, дотронувшись до огромной шишки на затылке, и застонал от боли.

– А-а, очнулся… – Голос у говорившего был незнакомый. – Быстро оправился. Вот что значит молодость. Ты кто такой, парень, и почему у тебя оказался чужой амулет? Ведь это не твоя вещь, правда?

Чарли понял, что не знает, как отвечать. Был ли это тот самый друг, о котором говорил Руби?.. Не может ведь он сказать: «Я Чарли Гиллс, прибыл сюда с пиратами, которые охотятся за сокровищем покойного Генри Дэвиса и чьи ряды каждую ночь косит сам Дьявол, унося грешные души прямиком в ад».

– Не можешь говорить? – поинтересовался незнакомец. – Я так и знал, что Длинный Нож слишком сильно тебя стукнул. Жаль, жаль… Мне хотелось узнать, что у вас там происходит…

– Я м-могу говорить, – выдавил Чарли. Язык у него заплетался, голова раскалывалась от боли, но мысли все-таки были ясными. – Там скоро произойдет убийство, или уже произошло, пока я был без сознания.

– Вот оно как, – безразличным тоном ответил человек по ту сторону огня. – Я зря надеялся, что твои товарищи одумаются и повернут назад. Они не вняли моим предупреждениям, их алчность оказалась сильнее всех прочих чувств. Что ж, придется перейти к решительным действиям…

Он встал, и Чарли сумел лучше рассмотреть своего собеседника. Незнакомец был намного старше, чем казалось по голосу, – лет шестьдесят, а то и больше, но Чарли еще никогда не видел, чтобы кому-нибудь в этом возрасте удавалось сохранить такую подтянутую фигуру. Отметил он и властную осанку: видно было, что человек этот привык повелевать. Что-то неуловимое выдавало в мужчине моряка, хотя одет он был очень просто, по-сухопутному, как любой из тех трапперов, с которыми Чарли доводилось встречаться в Оукхилле и Чарльз-Тауне.

Лицо у него было суровое, как у судьи, который собрался вынести приговор.

– Подождите, сэр. – Чарли поднялся на ноги, с трудом превозмогая боль и головокружение. – Я, кажется, понял – вы хозяин этого острова и собираетесь выпроводить непрошеных гостей. Но мой друг не хотел посягнуть на сокровища, у него была совсем другая цель – пощадите его, прошу… Если он еще жив…

– Смелый мальчик, – усмехнулся хозяин. – Как зовут твоего друга?

– Джек, то есть Джон Руби.

Глаза незнакомца широко раскрылись от изумления, губы шевельнулись, словно он беззвучно переспросил: «Руби?» Однако он тут же взял себя в руки, крикнул что-то на незнакомом Чарли языке. В тот же миг из темноты выступили обнаженные индейцы. Видимо, те самые, что приходили в лагерь пиратов по ночам. Их худые тела были вымазаны темной глиной, и в неровном свете костра Чарли разглядел узоры на коже, от которых его бросило в дрожь. Следом за индейцами – их было не то пятеро, не то шестеро – появились и трое мужчин вполне привычного европейского вида, одетые как трапперы, но помоложе, чем Хозяин, и явно не обладающие такой же властью.

– Вы идете туда? – спросил Чарли. – Возьмите меня с собой!

Мужчина посмотрел на него долгим, оценивающим взглядом – так, будто увидел в первый раз. Чарли попытался представить себе, что произойдет в лагере пиратов, когда там появятся эти странные люди. Стрельба? Драка? Оставаться здесь и смиренно ждать возвращения Хозяина он не был намерен в любом случае.

– Ладно, – сказал Хозяин. – Не отставай.

Легко сказать – не отставай! Обратный путь сквозь густые заросли показался Чарли таким длинным и трудным, что оставалось лишь удивиться, как он прошел здесь в первый раз, сам. В отличие от белых людей, индейцы не прорубали себе дорогу сквозь лес, они как будто просачивались между ветвями, и, что было удивительнее всего, их европейские спутники обладали тем же умением. Чарли же шел, а временами бежал, чувствуя, как шипы, кора и жесткие ветви царапают кожу до крови. Когда шедший впереди подручный Хозяина замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, Чарли этого не заметил и врезался в его спину, словно ослепший зверь. От удара и боли голова у него закружилась, и он чуть было не упал на землю.

– Тише! – еле слышно прошептал человек, схватив его за руку. – Не шуми! Слышишь?

Издалека доносился лязг стали и радостные вопли пиратов. Чарли страшно удивился! Он ожидал услышать что угодно, только не звон сабель. Вскоре сквозь темную листву сельвы начал пробиваться неясный свет костра. Внезапно звуки боя смолкли, и Чарли услышал тихий голос Руби:

– Рано радуешься, Фрэнсис. Еще сегодня за меня отомстят.

У Чарли отлегло от сердца – жив! Руби жив! Но потом он понял, какой измученный и тихий голос у моряка, и пришел в ужас при мысли о том, что с ним сделали пираты. Хозяин решительным жестом отстранил Чарли и вышел к Холфорду.

Что было дальше, Чарли запомнил плохо. Хозяин что-то сказал, и лицо Холфорда стало таким, будто он увидел призрака. Мгновение спустя капитан «Нимфы» сам стал призраком. И Чарли, видевший за последние несколько недель больше смертей, чем за всю предшествовавшую жизнь, подумал лишь об одном: Холфорд так и не попал в свой Золотой город.

Голова у юноши закружилась с новой силой, в глазах потемнело, и он рухнул на землю, успев напоследок заметить, что Руби и Хозяин смотрят друг на друга с радостью, но без удивления, как старые добрые друзья, которые наконец-то встретились после долгих лет разлуки.

2

Чарли почувствовал на лице солнечные лучи. За пять дней в сельве он привык к полумраку, и потому солнечный свет одновременно радовал и причинял боль. Он поднял руку и прикрыл глаза ладонью.

– Просыпайся, лежебока, – услышал он незнакомый женский голос. – Ох, прости.

Кто-то загородил яркий свет, Чарли осторожно приоткрыл сначала один глаз, потом другой и увидел перед собой миловидную женщину лет тридцати – тридцати пяти. Одетая в простое светлое платье, она чем-то напомнила Чарли мать в те годы, когда он был совсем маленьким и жизнь в Оукхилле была хороша, как никогда.

– Меня зовут Грейс, – сказала женщина. – Мне поручили за тобой присмотреть.

Чарли окинул взглядом просторную комнату. Он лежал в кровати, стоявшей у большого окна, которое сейчас было прикрыто занавесками, сплетенными из соломы и украшенными узорами из разноцветных ниток. Ему доводилось видеть нечто подобное в Оукхилле – индианки мастерили такие циновки, после чего обменивали их у поселенцев на провизию и вещи, в которых нуждались их семьи и племя. Убранство комнаты, в которой они с Грейс находились, было очень простым; почти половина вещей, попавших в поле зрения Чарли, в том числе шторы, была сделана руками индейцев.

– Твой друг Джон беспокоится, – проговорила Грейс, с любопытством глядя на него. – Но я сказала ему, что переживать не надо, просто у тебя сотрясение мозга, к тому же ты сильно устал. Нужно время, чтобы ты восстановил силы. Как ты?

Чарли ответил, что чувствует себя отдохнувшим, и спросил:

– Долго я спал?

– Больше суток, – был ответ. – Твои друзья с нетерпением ждут, когда ты их навестишь.

– Друзья? – удивленно переспросил Чарли.

– Твой друг Джон, – начала перечислять Грейс. – Еще Джереми и метис по имени Бен.

– Так они живы! – воскликнул Чарли, не веря своим ушам. – И Джон – Джон Руби? Как он себя чувствует? Что с ним?

Женщина улыбнулась:

– Мистер Генри часто вспоминал о нем и всякий раз говорил: «Мой мальчик Джонни сделан из такой хорошей стали, что из него можно было бы выковать меч для архангела Михаила». Я всегда считала это преувеличением, но теперь понимаю, что ошибалась. Все в порядке с твоим приятелем. Хоть раны заживут еще не скоро, он об этом ничуть не волнуется и уже бродит по окрестностям вместе с мистером Генри.

Мистер Генри?..

Он вспомнил Хозяина, вспомнил странные слова, сказанные в лицо Фрэнсису Холфорду… ныне покойному. История, зашифрованная покруче, чем письмо Ричарда Гринсэйла своей возлюбленной Лоретте, постепенно обретала ясность, и Чарли вдруг ощутил гордость от того, что оказался ее участником, причем весьма важным! Он как будто прожил за эти месяцы совсем другую жизнь.

– Так что же, – сказал юноша, – Генри Дэвис на самом деле не умер, а поселился на острове Поющих скал?

Грейс кивнула:

– И не один.

– А как же Золотой город?

Спрашивая это, Чарли постарался придать лицу такое выражение, чтобы женщина поняла его правильно и не обвинила в чрезмерной жадности, которой не было и в помине. Было простое любопытство, но Чарли не считал, что это плохое качество. Так неужели Золотого города на самом деле нет?

Грейс улыбнулась, словно ждала именно этого вопроса, и, взяв Чарли за руки, заставила его встать. Они вдвоем подошли к окну, где Грейс раздвинула шторы и провозгласила торжественным голосом:

– Вот это и есть – Золотой город!

За окном Чарли увидел склон горы, на котором то тут, то там стояли небольшие двухэтажные дома из дикого серого камня под красными черепичными крышами. Их окружали палисадники с роскошными цветами, которых он в жизни никогда не видел, сады и огороды с аккуратными грядками. На них он увидел людей, которые занимались тем же, чем хорошие знакомые Чарли по одному из тех мест, где ему приходилось жить раньше.

– Оукхилл… – прошептал он со слезами на глазах. – Как похоже!..

– Идем, – сказала Грейс, потянув его за руку. – Мистер Генри говорит, что больные быстрее выздоравливают на свежем воздухе. Убьем трех зайцев одним ударом – ты придешь в себя, повстречаешься наконец-то с Джоном и мистером Генри, а еще я расскажу тебе, что такое Золотой город и почему он прекраснее всех остальных городов на свете…

Они вышли из дома, и Чарли поначалу зажмурился от яркого солнца. Открыв глаза, он увидел восхитительный тропический пейзаж: у подножия холма, на котором стоял город, протекала широкая река, блистающая синевой; на противоположном берегу простирались бескрайние зеленые джунгли, и над всем этим великолепием высоко в небе парили гордые птицы с удивительно большим размахом крыльев. Потом он заметил на соседнем холме развалины форта и понял, что остров Поющих скал когда-то уже пытались заселить.

– Нам туда, – сказала Грейс.

Подниматься к развалинам было трудно, потому что Чарли все время вертел головой, пытаясь рассмотреть окрестности. Грейс быстро шагала вперед, весело размахивая руками, и выдавала все новые и новые сведения из истории поселка. Он слушал и запоминал. Более удивительную историю трудно было вообразить.

Генри Дэвис, как уже говорила Китти, был везунчиком, однако больше всего пирату повезло, когда в его руки попала карта, на которой был обозначен некий остров с индейским названием и стояла пометка: «Заброшенный форт». Долгое время эта карта пролежала на дне одного из сундуков с драгоценностями, счет которым Дэвис перестал вести уже на третий-четвертый год своей пиратской карьеры. А потом он случайно оказался в пятнадцати лигах от острова и решил проверить, существует ли тот на самом деле.

Оказалось, что существует. Проведя несколько дней на берегу, Дэвис встретил местных жителей – индейское племя, которое называло себя Детьми Ветра. Когда подозрительность и враждебность обеих сторон были преодолены, Дэвиса привели к вождю племени, который, к величайшему удивлению пирата, обратился к нему на ломаном португальском. Немало дней ушло на то, чтобы во всем разобраться, но, в конце концов, Дэвис все-таки понял, что остров Поющих скал открыли именно португальцы и собирались его заселить. Они даже построили форт, в котором постоянно жили тридцать человек, но что-то случилось.

«Doença, – сказал вождь. – Morte…»[1]1
  Doença, morte – болезнь, смерть (порт.)


[Закрыть] По всей видимости, поселенцев скосила эпидемия.

Корабль Генри Дэвиса покинул гостеприимную бухту и отправился в новое путешествие, однако песни ветра в скалах не шли у пирата из головы. После очередного удачного рейда он вернулся сюда и спрятал свою долю в заброшенном форте. Индейцы были к золоту равнодушны, но вняли просьбам своего друга и пообещали охранять награбленные им сокровища, если внезапно нагрянут португальцы или голландцы. Потом он возвращался еще много раз, привозя награбленное; постепенно весь форт заполнили сундуки с драгоценностями и золотом. Золотые монеты лежали на земле, и их никто не поднимал, потому что Дети Ветра честно выполняли обещание, данное пирату. Кто-то из его матросов рассказал об этом месте в портовой таверне.

Так родилась легенда…

Однажды матрос, которому в одной из последних битв выбили глаз и половину зубов, подошел к своему капитану: «Я не хочу возвращаться в море, – сказал он. – Позвольте мне остаться на острове, чтобы провести остаток дней, охраняя ваше золото». Другой пират не поверил бы ему, заподозрив в желании присвоить себе сокровища и покинуть остров на плоту или самодельной лодке, однако Дэвис сразу почувствовал, что матрос говорит чистую правду, ведь на самом деле ему тоже с каждым разом было все труднее уходить отсюда. Он разрешил моряку остаться, и уже на следующий день выяснилось, что к одноглазому хотят присоединиться еще двое матросов.

Поселок возле золотого форта рос медленно. Дэвис мог не возвращаться по нескольку лет, и обитатели острова молились за него, каждый по-своему. Как-то раз он привез нескольких женщин, чье прошлое было скрыто туманом неизвестности, и жизнь островитян стала… Нет, не веселее.

– Богаче, – сказала Грейс и, закрыв глаза, подставила лицо солнцу. – Ты ведь меня понимаешь?

Да, Чарли все понимал…

Финал истории был известен. Однажды Генри Дэвис решил погибнуть для всех, кто его знал, и погиб.

На пригорке у ворот форта сидели двое. Одного Чарли узнал сразу же – Хозяин, человек у костра, тот, кто выстрелил в Фрэнсиса Холфорда и помог Джону Руби расправиться с Холфордом. Генри Дэвис, самый удачливый пират Карибского бассейна и Вест-Индии.

Рядом с ним сидел незнакомец с заплывшим от побоев лицом.

– Племянник! – воскликнул он знакомым голосом. – Как я рад тебя видеть!

Чарли подошел и молча уткнулся Джону Руби в плечо. На глаза у него навернулись слезы, и будь он прежним Чарли, то непременно заплакал бы. Но теперь все было по-другому, и он стал другим. Поэтому он стиснул зубы и взял себя в руки. К тому же расслабляться было еще рано. Ведь они, в отличие от Генри Дэвиса, не закончили свои земные дела и не обрели еще права остаться в раю.

– Я вас покину, – проговорила Грейс, и Дэвис кивком отпустил свою помощницу.

– Познакомься, Генри, это тот самый Чарльз Гиллс, который помог мне пробраться на «Нимфу», – торжественно провозгласил Руби. – Нас свела судьба.

Чарли с удовольствием пожал протянутую руку.

– Хороший малый, – сказал старый пират. – Я бы взял такого в свою команду.

– Он уже мой, – парировал Руби, и Чарли почувствовал себя весьма польщенным. – Генри, я хотел бы воспользоваться моментом и наградить этого юношу за помощь. Ты ведь не откажешь мне в просьбе?

– О чем разговор, дружище? – усмехнулся Дэвис. – Это ведь твоя доля, ты волен делать с ней все что хочешь.

Он поднялся и взмахнул рукой, приглашая Чарли войти в распахнутые настежь ворота, которые, как теперь понял юноша, вросли в землю – их плотным ковром опутали толстые лианы. Руби дружески похлопал Чарли по плечу, и они последовали за Генри Дэвисом.

Во внутреннем дворе старой крепости росло дерево, похожее на яблоню, такое же, как те, что Чарли видел на берегу. Ему вновь захотелось подойти и потрогать ветви, на которых виднелись и мелкие, еще совсем зеленые плоды, но Дэвис предостерегающе поднял руку.

– Это дерево ядовито, – сказал он. – От капель его сока на коже образуются нарывы, а съеденный по незнанию или по глупости плод убивает. Даже находиться под сенью его ветвей опасно, а уж трогать их я никому не посоветую.

– Почему же его не срубили? – удивился Чарли.

– Потому что я сам попросил его здесь посадить, – ответил Дэвис без улыбки.

Чарли смутился и больше вопросов не задавал; они пересекли двор и вошли в само здание крепости, где было темно и тихо, особенно после того великолепия красок, что бушевало снаружи. Когда их глаза привыкли к полумраку, Чарли увидел картину, которая потом еще долго являлась ему во сне, неизменно сопровождая восхитительные пейзажи острова Поющих скал.

Вокруг стояли огромные сундуки, большей частью открытые настежь. Они были доверху заполнены золотыми монетами, драгоценными камнями и украшениями, подобных которым Чарли не смог бы вообразить даже в том случае, если бы ему сказали, что от этого зависит его жизнь. Золотые и серебряные цепи – их было особенно много, медальоны, серьги и гребни. Искусно украшенные серебром сабли и алебарды. Золотые броши в виде цветов и бабочек, чьи лепестки и крылья были выложены из мельчайших камней разных оттенков так, что с расстояния в несколько шагов их можно было принять за настоящие. А еще там были золотые статуэтки с глазами из сапфиров и изумрудов, и даже золотой трон с изображением орла и льва в усеянных бриллиантами коронах на высокой, покрытой резьбой спинке.

Чарли стоял посреди моря сокровищ и не мог пошевелиться от удивления.

– Вот поэтому мне и понадобилось ядовитое дерево, – с печалью в голосе заметил Генри Дэвис, наблюдая за своими гостями. В том, что юный Чарли Гиллс будет ошеломлен увиденным, старый пират и не сомневался, но реакция Джона Руби немногим отличалась, и это его огорчало.

– Друзья, все богатства Золотого города в вашем распоряжении! Берите, что хотите. Я подожду снаружи, если не возражаете.

Он не стал объяснять, что открывшееся им великолепие составляет едва ли пятую часть от всего, что было награблено за те десять лет, когда ему покровительствовала сама фортуна. Джон Руби и так все знал, а Чарли был пока слабоват и мог и не выдержать такого испытания.

Ждать пришлось примерно полчаса. Когда пара вышла из ворот форта, Чарли нес под мышкой небольшой сундучок. Генри Дэвис, даже не заглядывая внутрь, мог сказать, что внутри лежат драгоценные камни: сапфиры, изумруды, рубины и алмазы. Тот же сундучок, но наполненный золотыми монетами, юноша не смог бы держать с такой легкостью, да и ценность его была бы куда меньше.

– Что ты будешь делать со своей добычей, если не секрет? – поинтересовался он, хотя незадолго до этого пообещал себе молчать. – Уж прости любопытного старика…

Чарли рассказал, что его возвращения ждут больной отец, мать и младший брат и что деньги, вырученные от продажи камней, он предполагает истратить на семью и образование.

Генри Дэвис не стал ему напоминать, сколько крови и страданий стояло за каждым из этих камней. Слишком уж честное, смелое и счастливое лицо было у молодого человека.

– Раз так, – сказал он, – я не стану предлагать тебе остаться на нашем острове.

– Я бы отказался, – проговорил Чарли, опустив взгляд. – Даже зная, что всю оставшуюся жизнь буду об этом жалеть. Это место… по крайней мере, пока… оно слишком прекрасно для меня.

«Может, все как раз наоборот?» – подумал Дэвис, но вслух ничего не сказал.