Текст книги "Золотой город"

Чарли вздохнул. Что ж, если в «Фальконере» остались только робкие трусливые кролики, ему придется стать смельчаком, и будь что будет!

– Чем могу быть полезен? – спросил он, дерзко глядя в глаза пирату…

– Сядь, – сказал худой пират, и его молодой напарник тотчас же дернул Чарли за рукав, заставив опуститься рядом на скамью. – Скажи-ка, ты хорошо знаешь город?

– Я тут недавно, – сказал Чарли, пожав плечами и гадая, что им от него нужно. – Я вообще-то из Оукхилла… Это такой поселок, он далеко… Моя семья сюда переехала, потому что наш дом сожгли ямаси.

– А-а, краснокожие, они такие. – В голосе пирата не было и тени сочувствия. – Ну, так когда вы сюда перебрались?

– Полгода назад.

– И как, тебе здесь нравится?

– Да не очень… – Чарли снова пожал плечами.

Пират смотрел ему прямо в глаза, и от этого взгляда почему-то захотелось рассказать все о времени, проведенном в Оукхилле, а также о том дне, когда пришли краснокожие и разрушили их жизнь – полную трудностей, но вместе с тем счастливую.

– Люди тут скучные, – пояснил Чарли.

– И богатые, – прибавил молодой пират, ухмыляясь. – И еще жадные.

Чарли подумал: «Это точно!» И вдруг почувствовал, как волнение проходит.

– Зато здесь, наверное, есть многое, чего не сыскать в твоем Оукхилле. – Старший разбойник неопределенно взмахнул рукой, не то имея в виду сам трактир, не то желая просто показать, что Чарльз-Таун велик и в нем, безусловно, немало есть интересного. – У вас там, в глуши, небось и лекаря-то не было?

– Отчего же, был. – Чарли покраснел. Его собеседник и не догадывался, должно быть, почему он краснеет… – Хороший, очень хороший доктор. Его все любили.

«Особенно индейцы», – хотел было добавить Чарли, но вовремя прикусил язык.

– Ну надо же! – Пират покачал головой с наигранным удивлением. – А я вот слышал, что в Чарльз-Тауне есть доктора, которые могут вернуть человека с полдороги на тот свет, даже если тысяча чертей будет держать его за руки и за ноги. Может, мне за таким умельцем лучше отправиться в этот твой, как его… Оукхилл?

Он громко рассмеялся, причем смех этот показался Чарли еще более неестественным, чем деланое удивление, и бросил быстрый взгляд на своего молодого напарника. Тот сидел, напряженно сжимая ладонями кружку, и его лицо выражало лишь одно чувство – нетерпение.

– Вам нужно к доктору Тревору, – сказал Чарли, борясь с предчувствием беды, которое, как оказалось, не исчезло совсем, а только отступило, чтобы нахлынуть с новой силой. Ему вдруг захотелось все бросить и бежать к отцу, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. – Мистер Тревор самого губернатора лечит, – пояснил Чарли преувеличенно спокойным голосом. – А когда из Лондона приезжают важные гости, то к ним, если что случается, приглашают именно мистера Тревора. Только он дорого берет за свои услуги.

Старший пират одобрительно улыбнулся.

– Мы люди не бедные, на доктора наскребем, – ухмыльнулся пират. – Видишь, а ты пытался меня убедить, что ничего не знаешь о городе.

Хоть это было сказано почти шутливым тоном, Чарли ничуть не повеселел.

– А еще какой-нибудь лекарь тут имеется? – продолжил моряк. – Попроще там… не такая важная птица, как этот твой Тревор… Но чтобы тоже умный был и с бумагами!

Под бумагами он имел в виду, по всей видимости, диплом врача.

– У мистера Мэдди есть все, что вам нужно, – сказал Чарли. – Он держит аптеку на набережной, вы, наверное, видели вывеску… И еще Говард Смит, да. Конечно, как я мог забыть про мистера Смита?! Его здесь все знают, он один из старожилов Чарльз-Тауна. Когда он сюда приехал, меня еще на свете не было.

– И все? – Пират вопросительно поднял брови. – Больше никого?

Чарли помотал головой. Хоть к его шее никто не приставлял ножа, он отчетливо ощущал холод лезвия, замершего на волосок от сонной артерии. Одно неверное слово – и случится непоправимое. Он хотел бы в этот миг оказаться где-нибудь в другом месте, чем дальше – тем лучше.

– Нет, сэр, больше никого.

Пираты снова посмотрели друг на друга, и Чарли показалось, что они обменялись несколькими репликами, не произнеся ни слова вслух, такими одинаковыми были у них выражение лиц и взгляды, брошенные друг на друга будто бы невзначай. Ему вдруг показалось, что пираты знают, кто его отец, и просто притворяются, чтобы поиграть с ним в кошки-мышки. Но старший моряк, откинувшись на спинку скамьи, расслабленно махнул рукой.

– Хорошо, парень. Ну-ка, сходи узнай, твой хозяин все еще ловит кролика силком или уже жарит на огне?

Облегченно вздохнув, Чарли выскользнул из-за стола и пошел в кухню, всем своим видом демонстрируя независимость, хотя это удавалось ему с трудом. Только за порогом накатило осознание того, что беда не отступила совсем, а лишь ненадолго притаилась. Пиратам нужен врач. Очень нужен! Они будут его искать!

Спустя всего день после того, как пираты встали на рейде Чарльз-Тауна, доктор Джозеф Тревор быстро упаковал все необходимое и укатил в небольшой поселок Черчвуд, расположенный где-то посреди лежавших за городом болот. Очевидно, он боялся пиратов больше, чем индейцев, которые все еще были настроены воинственно. Его слуга, Томми, рассказывал всем, что хозяин не намерен возвращаться до тех пор, пока на входе в гавань виднеются мачты пиратских кораблей.

Говард Смит был стар и уже давно оставил врачебную практику. К тому же он не мог передвигаться самостоятельно: двое слуг переносили его с места на место в специальном кресле. Ходили слухи, что рассудок почтенного доктора помутился, и он впал в старческое слабоумие настолько, что собственную внучку называл именем домашней кошки и наоборот. Что ж, с людьми мафусаиловского возраста происходят вещи, к которым следует относиться с пониманием.

А что касается аптекаря Мэдди, который хоть и был дипломированным абсольвентом медицинского факультета Эдинбургского университета, то на деле он в медицине смыслил намного меньше, чем в торговле. Можно было не сомневаться в том, что он сразу же пошлет пиратов к единственному в Чарльз-Тауне пришлому врачу. Тому, кто рад взяться за любую работу, поскольку его семья голодает, жена стирает белье соседей, младший десятилетний сын разносит почту, а старший, которому уже исполнилось шестнадцать, работает в трактире за гроши.

Аптекарь пошлет их к доктору Эдварду Гиллсу, отцу Чарли.

2

Чарли снял фартук, скомкал его и бросил куда-то в угол.

– Что такое? – грозно вопросил Беккет, преградив ему дорогу обратно в зал. – Куда это ты собрался, малый?

– Пропустите, сэр, – ответил парнишка. – Мне нужно домой.

– Домой? Ты уверен?

– Мне нужно уйти, – строптиво заявил Чарли. – От этого зависит жизнь моего отца. Не удерживайте меня, я все равно уйду, через дверь или через окно. Вон там… – он махнул рукой, – сидят пираты, которым нужен врач. Вы сами понимаете, что Тревора им не найти, а Мэдди и Смит ни на что не годятся. Мой отец… Если он попадет к пиратам… – голос Чарли предательски задрожал при мысли о том, что может случиться. – Вы же знаете, чем это может закончиться!

– Не кричи, – сказал Беккет и протянул руку к лицу Чарли. Тот невольно вздрогнул, предчувствуя оплеуху, но трактирщик всего лишь потрепал его по волосам. – Задняя дверь там, тупица. В заведениях, где нет ни девок, ни музыки, пираты не засиживаются, поэтому торопись. Понял?

Чарли едва успел кивнуть, потому что ноги сами вынесли его на улицу. Беккет, жестокосердный скряга, переменился в одночасье и стал таким… человечным. Что же с ним произошло? Чарли поклялся себе больше не воровать еду и при первой же возможности возместить хозяину украденное. Такая сделка с совестью была для него в новинку, но времени на то, чтоб хорошенько все обдумать и понять самого себя, не оставалось.

Он мчался так, что почти сбивал с ног медлительных горожан.

Семья доктора Гиллса снимала две комнаты на самой окраине Чарльз-Тауна. Это было самое дешевое жилье, какое удалось найти в городе, и выглядело оно соответствующим образом: дом, покосившаяся развалюха, грозился вот-вот рухнуть, погребя под обломками тех несчастных, которым угораздило в нем поселиться, а сами комнаты, одна меньше другой, оставались холодными и сырыми даже в летний полдень. Соседи им попались весьма необщительные, и это было скорее удачей, чем проблемой. Выбирать не приходилось: они прибыли из разоренного Оукхилла на повозке торговцев, привезя с собой только саквояж с инструментами доктора, кое-что из одежды и несколько монет, случайно оказавшихся в кошельке у миссис Гиллс в тот день, когда напали индейцы. Все остальное погибло в огне, и лишь по милости Всевышнего им удалось спасти свои жизни.

Тогда они еще надеялись, что в Чарльз-Тауне удастся начать все с начала, но надеждам не суждено было продержаться и двух недель. Три врача и аптекарь – городу хватало этого с лихвой, и даже когда мистер Эндрюс, на досуге занимавшийся изучением болотных змей, был укушен одним из своих подопытных экземпляров и скончался, ничего в судьбе доктора Гиллса не переменилось. Слухи о том, что на самом деле случилось в Оукхилле, дошли до Чарльз-Тауна в странно измененном виде, и горожане не доверяли отцу Чарли. «Неподходящее время, – говорили они, – водить дружбу с индейцами, а также с теми, кто знал их слишком хорошо». Семья быстро оказалась на грани нищеты, и доктор Гиллс, после тяжелого ранения превратившийся из совершенно здорового человека в сгорбленного калеку, был вынужден позволить своим домочадцам браться за такую работу, которая в лучшие времена могла разве что присниться им в кошмарном сне. Единственная работа, которую он сам мог выполнять и к которой стремился всем сердцем, оказалась ему недоступна. Они не жили, они выживали; с этим пришлось смириться.

А когда-то Чарли мечтал поступить в университет на отделение медицины…

Он с разбегу влетел в комнату, которая служила гостиной днем и спальней – ночью. Миссис Гиллс стирала белье в тазу у окна, где было достаточно света, чтобы не пропустить какое-нибудь пятно, за которое ей могли не заплатить и той смешной суммы, что была обговорена. Мистер Гиллс дремал в кресле у холодного камина, и одного взгляда на его осунувшееся лицо хватило, чтобы у Чарли сжалось сердце. Он вдруг понял, что зря бежал, – ведь им некуда идти, негде спрятаться.

– Что случилось, родной? – с тревогой спросила миссис Гиллс. Увидев сына дома в такое время, она тотчас же решила, что хозяин выставил его на улицу. – Господи, этот мерзавец Беккет тебя избил?!

– Нет, мама… – сказал Чарли и подумал, что позволил бы себя поколотить до полусмерти, если бы это как-то помогло избавиться от пиратов. – Но у меня плохие новости. Скоро здесь будут пираты с одного из тех кораблей, что стоят на рейде. Им нужен врач, и они придут за отцом.

Миссис Гиллс вцепилась в край стола, на котором стоял таз. Ее плотно сжатые губы побелели, по щекам потекли слезы. Чарли видел, что она думает о том же, что и он сам, – они в ловушке. Если отец согласится пойти с пиратами и не сумеет сделать то, о чем они попросят, его убьют. Если сумеет – горожане не потерпят соседства с человеком, который помог пиратам, и им придется вновь отправляться неизвестно куда. Даже в самом наилучшем случае, сколько бы пираты ему ни заплатили, этого все равно не хватит на переезд и новый дом в чужом городе.

Если же он откажется… Впрочем, какой бандит прислушивается к словам жертвы?

– Мэри, – раздался тихий хриплый голос. Они оба не заметили, что Эдвард Гиллс проснулся. – Чарли, дорогой. Такая у меня судьба. Ничего не поделаешь.

Несколько коротких фраз, произнесенных на выдохе, вызвали у доктора жесточайший приступ кашля, и миссис Гиллс тотчас же ринулась к нему.

На ее лице отражалось безмолвное страдание: она ничем не могла помочь мужу, никак не могла облегчить его боль.

– Нет-нет-нет! – отрицательно помотал головой Чарли. – Даже не смей думать о том, чтоб пойти с ними! Если уж собственная жизнь тебе не дорога, вспомни о нас – мы без тебя не выживем здесь!

– Вы уже выжили… – На губах доктора Гиллса появилась тень улыбки. – Если я не стану сопротивляться, может, удастся вытянуть из них несколько монет… авансом. Вам этого хватит на некоторое время…

Чарли почувствовал в словах отца решимость и похолодел от ужаса: он хорошо знал, что переубедить доктора невозможно. Когда дела в Оукхилле шли хорошо, именно это качество характера позволило ему наладить отношения с обитавшим поблизости своенравным народом, который до того не желал видеть на своей земле ни единого бледнолицего. Теперь Эдвард Гиллс принял решение, которое, как он считал, давало его семье шанс выжить, и спорить с ним было бессмысленно.

Он отвернулся, чтобы спрятать слезы, и тут снаружи послышались шаги.

Кто-то постучал в дверь.

– Господи… – прошептал Чарли. – Так быстро?

Гости к ним никогда не приходили, а Джо не утруждал себя стуком в дверь, хоть его за это и ругали. Пираты? Вероятнее всего, хотя прошло совсем мало времени. Видимо, они узнали от кого-то другого, что в Чарльз-Тауне есть еще один доктор, и решили начать свои поиски именно с него.

Однако делать нечего, кто бы там ни был, открыть придется. Чарли направился к выходу и распахнул дверь: на пороге стоял смуглый моряк из «Фальконера», тот самый, что сидел у окна и подмигнул ему перед тем, как пираты затеяли странную беседу. Он легонько толкнул Чарли в грудь, заставив отступить обратно в комнату, и сам вошел следом.

– Мистер и миссис Гиллс, я полагаю? – вежливо осведомился он и продолжил, не дожидаясь ответа удивленных хозяев: – Нет времени на церемонии. Считайте, что я ваш друг и хочу помочь.

Мистер Гиллс пришел в себя быстрее других и взмахом руки показал сыну, чтобы тот не вмешивался.

– Помочь нам? Давненько никто не баловал нас христианским милосердием, – сказал он, глядя на вошедшего моряка снизу вверх, из глубины старого кресла. – Кто вы, сэр, и зачем хотите оказать такую странную услугу нам, несчастным?

Чарли тоже взял себя в руки и впервые присмотрелся к гостю как следует. Высокий, тощий – почти на самой грани той худобы, которая могла говорить о скрытой болезни. Загорелый до черноты, причем лоб и скулы темнее щек и подбородка, как будто он лишь недавно сбрил бороду, которую перед тем носил много лет. На правой щеке – старый шрам, след глубокого пореза. Такими украшениями щеголяла добрая треть моряков, с которыми Чарли доводилось встречаться в «Фальконере». С определением возраста вышла заминка. Сначала юноше показалось, что незнакомцу лет сорок, немногим меньше, чем его отцу. Но потом он заметил, что в густых, небрежно подстриженных черных волосах моряка не так уж много седины. Тридцать пять? Чарли с сомнением покачал головой. На лице этого странного человека было много морщин и складок. А еще на нем отчетливо виднелось то, что принято называть печатью времени… и страданий. Это было жесткое, суровое лицо, которое могло при случае вогнать в трепет какого-нибудь труса уже одним своим видом.

И глаза, эти черные глаза! Ощутив на себе их внимательный взгляд, Чарли невольно сжал кулаки. Ему стоило больших усилий, чтобы не стушеваться и не показать незнакомцу, что он одновременно опасается его, сгорает от любопытства и пытается удержать рвущуюся из глубин души надежду на то, что теперь все наконец-то пойдет как надо.

– Кто я? – Моряк тяжело вздохнул. – Допустим, меня зовут… Джек.

Доктор Гиллс вопросительно поднял бровь:

– Джек, а дальше?

– Джек Блейк. Обстоятельства сложились так, что мне нужно попасть на корабль пиратов вместо вас, доктор. Это очень, очень удачно, что я оказался в «Фальконере» именно сегодня и именно в то время, когда туда заявились головорезы Холфорда…

– Холфорд? Тот самый Холфорд?

На смуглом лице Блейка появилась хищная акулья улыбка.

– О-о, да. Капитан брига «Нимфа» – того, что сопровождает «Немезида» Чернобородого. Вы, я вижу, наслышаны о нем.

– Вы пират?

Улыбка гостя сделалась шире.

– Ну что вы, сударь, как можно… Так вы хотите познакомиться с джентльменами удачи лично или все-таки предоставите мне возможность избавить вас от их присутствия? Решайте быстрее. Обещаю, вы не пожалеете, если сделаете все так, как я скажу.

Едва он успел договорить, дверь распахнулась вновь, и в комнату влетел запыхавшийся Джо. Чарли почему-то не удивился, когда его младший брат, даже не взглянув ни на кого из родных, обратился к моряку:

– Они идут!

– Промедление смерти подобно, мистер Гиллс. – Блейк шагнул вперед и, взяв доктора за руку, помог ему подняться. – Позвольте ваш сюртук. Моя куртка слишком приметная, они могли запомнить ее в «Фальконере», а это нам ни к чему.

Отец Чарли, больше не пытаясь сопротивляться, снял коричневый сюртук с заплатами на локтях и протертой до дыр спиной, после чего позволил увести себя в соседнюю комнату. Туда же Блейк загнал Бена, хоть тот и возмущался, а сам быстро стянул синюю матросскую куртку и бросил Чарли. Переодевшись, моряк взъерошил свои и без того лохматые волосы и ссутулился, втянув голову в плечи.

– Шляпу! – приказал он, и Чарли, безропотно сняв с крючка на стене треуголку отца, бросил ее Блейку. – Спрячь куртку, не держи в руках!

Миссис Гиллс подошла к растерявшемуся сыну, взяла у него злополучную куртку и положила в сундук, который с первого дня их пребывания в этом доме стоял пустым – денег не хватало на еду, об одежде не приходилось и мечтать. Опустив крышку, она бросила на Чарли взгляд, полный тревоги, и прошептала одними губами: «Господи, помоги нам!»

А в это время в руках Блейка словно по волшебству появилась бутылка, и Чарли услышал запах рома, ставший привычным за последние несколько месяцев. Моряк сделал несколько глотков, потом вылил оставшиеся несколько капель себе на ладони, от чего запах рома наполнил всю маленькую комнату.

– С этого момента я ваш супруг, мадам. – Блейк плюхнулся в кресло доктора Гиллса и вытянул длинные ноги в заляпанных грязью башмаках. – Чертов пьяница, с которым сладу нет и не будет. Вы, главное, запомните: пираты действуют втайне от своих же товарищей, они не хотят поднимать шума. Не бойтесь! Все будет хорошо, вот увидите.

– Хотела бы я этому верить, – прошептала мать Чарли.

На этот раз пираты не были расположены к беседам, и Чарли, встретившись взглядом со старшим из них, понял, что, если бы они не были так озабочены своей неведомой бедой, ради которой и понадобился доктор, ему бы припомнили обман. Он ощутил внезапный укол любопытства: что же случилось на борту этой… «Нимфы»? И кто такой Блейк, зачем ему понадобилось ввязываться в такую странную и опасную историю?..

– Нам нужен доктор Гиллс, – заявил высокий пират. – Где он?

Чарли набрал воздуха в грудь, чтобы объяснить им все, но мать его опередила.

– Если эта дряхлая развалина, эта пропитанное ромом ничтожество – то, что вам нужно… – Она взмахнула рукой, указывая на кресло, в котором вполне натурально храпел Джек Блейк. – Вот оно! Если он вам задолжал, то брать с нас нечего, кроме наших жизней. А коли вы его собутыльники…

– О-о, нет, мэм! – воскликнул молодой пират, улыбаясь. Старший в это время подошел к «доктору Гиллсу», понюхал воздух возле его лица, пнул валяющуюся на полу пустую бутылку и понимающе хмыкнул. – У нас к нему дело.

Мать Чарли пожала плечами, презрительно поджала губы.

– Сомневаюсь, чтобы мой муж был способен вести хоть какие-то дела.

Словно подтверждая ее слова, Блейк пьяно замычал и начал отмахиваться от какого-то видения, явившегося ему в хмельном тумане.

– И все-таки он нам нужен, – гнул свое молодой пират. – Вы даже не представляете, как сильно мы в нем нуждаемся.

«Они не хотят поднимать шум, – вспомнил Чарли слова Блейка, сказанные совсем недавно, и впервые поверил, что из этой затеи выйдет толк. – Только бы отец ничего не натворил!»

Он мог легко представить себе, что чувствует доктор Гиллс, запертый в комнате по соседству, – беспомощный, вынужденный прятаться, когда его жена и сын оказались лицом к лицу с опасными бандитами.

– Много он сегодня выпил? – спросил старший.

Тут миссис Гиллс беспомощно посмотрела на Чарли. Он развел руками и ответил с полной искренностью:

– Понятия не имею. Что нашел, то и выпил.

Блейк между тем продолжал «спать». Чарли немало видел таких пьянчуг, осоловевших после выпитого рома, кое-кого ему даже приходилось выволакивать из «Фальконера» на своем горбу и тащить в сарай, где они могли спать до утра, не рискуя стать жертвой какого-нибудь ночного зверя, будь он на четырех лапах или на двух ногах. Беккет требовал, чтоб он бросал пьяниц где попало, не тратя времени зря – дескать, все равно они наутро ничего не вспомнят, а платить за это ему никто не собирается, – но Чарли не мог позволить себе обращаться с живыми людьми словно со старыми тряпками. Жизнь впроголодь не ожесточила его, а скорее, наоборот, научила трепетно относиться к каждому возможному проявлению человечности в окружающих. Он не ждал взаимности, хотя и сокрушался всякий раз, когда вновь и вновь получал тумаки от тех, кому накануне помогал.

«Быть может, хоть сейчас повезет?» – подумал он с надеждой в глазах.

– Эй! – Старший из пиратов тронул Блейка за плечо, сначала вежливо, а потом, не дождавшись ответа, сильнее. – Проснитесь, сэр, нам нужна ваша помощь! Очень нужна! Мы заплатим…

– Отстаньте, черти, – прогундосил пьяный Блейк не своим голосом. – Я сплю.

– Бесполезно… – Пират обреченно вздохнул. – Надо же, еще совсем рано, а он уже нагрузился по самые клюзы, просто зависть берет. Не повезло нам, Мэтью. Капитан увидит эту пьяную рожу и пропустит нас под килем или велит прогуляться по доске.

– Но мы его нашли, мистер Рэнсом, – заметил молодой моряк. – Это уже хорошо.

Старший скривился в скептической улыбке:

– И что теперь? Тащить его через весь город на своем горбу? Лучше уж объявить во всеуслышание, что нам позарез нужен лекарь. Да Чернобородый через час и заявится к нам на борт – выяснять, почему такая спешка. Нет-нет, за ночь ветер не переменится, но зато к утру эта пьянь протрезвеет. Мы подождем.

Молодой, чуть помедлив, кивнул.

– Почтеннейшие… – Чарли рискнул напомнить пиратам о том, что они в комнате не одни. Его матушка стояла ни жива ни мертва, вцепившись в локоть сына. – Может, вы хоть нам расскажете, что произошло?

– Парень, не заставляй меня думать, будто ты глупей, чем кажешься, – сказал старший совсем другим голосом – не вкрадчиво-дружелюбным, как раньше, а таким, в котором звенела сталь, предвещая серьезные неприятности. – Ты ведь должен был понять и сам, что нам нужно вылечить одного человека так, чтоб об этом никто не узнал. Окажись в вашем городишке еще хотя бы один лекарь, у мистера Гиллса был бы шанс из двух. Или из трех, если аптекаря считать.

– Не считайте, – проговорил Блейк, еле ворочая языком. – Он и сам хорошо считает…

Старший снова скривился в неприятной улыбке:

– У меня такое чувство, что наша индейская подружка и тут успела побывать, чтобы все испортить. Воистину, Мэтью, нам не стоило высаживаться на том острове, нас будто прокляли – и именно с того самого дня все и началось! Я виноват, я согрешил, поддался искушению. Теперь вот мне хотелось бы напиться до зеленых чертей, а нельзя, потому как тогда мы и впрямь окажемся у дьявола в заднице. Мэм! Мы вернемся утром. Если ваш супруг будет все еще пьян, мы, так и быть, унесем его отсюда на руках и заставим протрезветь на борту нашего корабля. Только, боюсь, в этом случае наш капитан очень рассердится. Уж потрудитесь сделать так, чтоб всем было хорошо!

Миссис Гиллс кивнула, и Чарли почувствовал, что она вот-вот упадет в обморок. К счастью, пираты не стали задерживаться и покинули их скромное жилище. Через минуту-другую Чарли выглянул на улицу: там никого не было.

– Не обольщайся, – сказал Блейк, глядя на него из кресла. Моряк так хорошо сыграл пьяного, что видеть его опять трезвым было немного странно. – Билли Рэнсом, конечно, вернется на «Нимфу», чтобы отчитаться перед капитаном, а вот его дружок Мэтью Уотсон, скорее всего, засядет где-нибудь неподалеку и будет наблюдать за вашим домом.

– Зачем? – ахнула миссис Гиллс.

– Чтобы доктор не сбежал… – догадался Чарли. – Они все предусмотрели!

– Не все, – с усмешкой ответил Блейк обычным своим голосом. – Совсем не все.

– Вы себя имеете в виду, милейший? – спросил доктор Гиллс, выходя из соседней комнаты. Лицо у него было суровое. – Вот теперь, когда никто нас не торопит, потрудитесь объясниться.

Моряк кивнул, словно говоря: «С превеликим удовольствием!»

– Вы врач?

– Нет, и никогда им не был.

– Господи… – Гиллс, немного обескураженный честным ответом, покачал головой. – Не пират и не врач, но страстно желаете сделаться врачом на пиратском судне. Да вы самоубийца! Я не намерен помогать в таком деле, которое неизбежно приведет к смерти человека… или даже двух, ведь вы собираетесь лечить больного, смысля в этом столько же, сколько я смыслю в морском деле. – Он остановился, чтобы перевести дух и откашляться, после чего подытожил: – Либо вы сейчас объясняете, что происходит, либо покидаете наш дом и никогда больше не возвращаетесь.

Блейк снял сюртук, почтительно передал его мистеру Гиллсу и лишь после этого заговорил вновь:

– Такие люди, как вы, доктор, вызывают у меня уважение и недоумение. Вы хоть понимаете, что все очень серьезно и с пиратского корабля вас вполне могут отправить не домой, а за борт? – Он покачал головой, увидев непреклонное выражение лица Эдварда Гиллса. – Хорошо, хорошо. Во-первых, я не самоубийца. Просто так вышло, что мне известно, где пролегают корни некоего дерева, чья внушительная крона способна испугать любого, даже очень опытного лекаря, уж слишком ее ветви запутаны.

– Извольте выражаться яснее, – потребовал доктор Гиллс с недовольным видом.

– Но если вы не врач, то зачем им притворяетесь? – не утерпев, встрял в разговор Чарли. – Ведь это же может плохо кончиться.

– Ну, я человек видавший виды, – ответил Блейк, смеясь. – Думаю, что смогу поставить на ноги больного, если он еще не совсем помер. Так вот, доктор, я не собираюсь никого подвергать опасности, ни себя, ни других. Как раз наоборот, я собираюсь спасти человека от верной смерти.

– Но для этого нужно обладать знаниями, которых у вас нет!

– Доктор Гиллс, вы судите о пиратах с позиции человечности и образованности, – сказал моряк, посерьезнев. – Вам невдомек, что на самом деле условия на их кораблях таковы, что зачастую приходится довольствоваться малым. Вот, к примеру, если я вам поведаю, что работу хирурга на пиратском судне порою выполняет плотник, потому что он единственный, у кого есть пила, вы решите, что я соврал. А между тем это чистая правда.

Чарли представил себе ту операцию, о которой говорил Блейк, и вздрогнул.

– Еще врачи там пьют, – продолжил моряк. – Только представьте себе, что может натворить хирург, который едва в состоянии держаться на ногах, если дать ему в руки ланцет или иглу для зашивания ран. И пираты все это терпят, потому что знают: на лучшее рассчитывать не приходится. Лекарь на корабле – не целитель и даже не хирург, а простой коновал, который только режет и шьет по живому.

– Хорошо… – Гиллс взглянул на Блейка с сомнением. Он готов был сдать позиции, однако человеколюбие и природная дотошность требовали выяснения каждой мелочи. – Если вы отправитесь туда как врач, вам нужно выглядеть соответствующим образом.

Сюртук и парик – это нетрудно, я их вам одолжу, но что делать с инструментами? Вы не можете отправиться туда с пустыми руками.

Блейк пожал плечами.

– Я мог бы взять их у вас в аренду на один день.

Саквояж с хирургическими инструментами был самой дорогой вещью в доме: он стоил, по самым скромным прикидкам, никак не меньше пятнадцати гиней. Его можно было выгодно продать – любой из врачей Чарльз-Тауна не отказался бы приобрести запасной набор, – и тогда семья смогла бы забыть о нужде на несколько месяцев. Но это означало бы окончательное крушение частной практики доктора Эдварда Гиллса.

Чарли иногда казалось, что в этом саквояже его отец хранил свою душу, – так он о нем заботился.

– Я дам вам, скажем, десять фунтов. Согласны? – Гиллс промолчал, и Блейк истолковал его молчание как отказ. – Понимаю, что это не дотягивает до истинной стоимости инструментов, однако мне не нужны все инструменты, только самые необходимые.

– Но вы же никогда не держали их в руках! – воскликнул доктор, и Чарли сразу понял, что у его отца закончились аргументы. – Стоит вам открыть саквояж, пираты сразу поймут, что перед ними самозванец!

– Это верно, – сказал Блейк и улыбнулся. Улыбка у него была обескураживающая – добрая и сердечная, совсем не подходящая для авантюриста, коим он, по всей видимости, являлся. – Так научите меня, пока еще есть время!