Текст книги "Шизопитомник"

Паренёк явно спутал меня с бестолковой мамашей, забаловавшей чадо до неприличного состояния.

– Сам не пробовал?

– Пробовал, – он, наконец, обернулся и, протянув руку, представился: – Алик.

Я нежно массировал любимое колено. Обеими руками. Не смея вновь прикоснуться к крылу этого любознательного ангела во плоти.

– Ушибся? – Алик почти заинтересовался мною, но тут же бросил эту блажь.

Устроившись рядом, чтобы не выпускать из виду близняшек, на которых я тоже с удовольствием пялился, он, без лишних упросов, выложил на меня свои проблемы.

– Вчера у меня был день рождения.

– Вот как, – сочувствие давалось мне нелегко, а потому попадало в Счёт за услуги.

– Да. Проснулся сегодня сильно не в себе.

– А в ком? – во мне начал просыпаться сыскарь.

– Будто грузчиком всю ночь работал, – не обратил внимания на мой романтический юмор клиент. – Или задачки решал. Голова в тумане. Душа в тоске. Руки-ноги словно перевязанные.

– Эка удивил, – хмыкнул я завистливо.

– Осторожно встал, оделся и отправился в свой ресторан. «Или ресторан» – слышали о таком?

– Нет.

– Или – это ник, – объяснил Алик.

– Ух ты, – одобрил я, заполняя бланк заказа на услуги.

– Большой зал моего ресторана был в ошмётках мишуры после вчерашнего. Я зашёл на кухню поздороваться и поболтать о вчерашнем. Но повар принимал продукты, а метрдотель заказы. Я вернулся в зал и упал в кресло за своим столиком у окна. Минуту спустя в ресторан вошла одна из них и направилась ко мне.

Алик кивнул в сторону удалявшихся двойняшек. Кажется, они признали своё поражение в погоне за моим клиентом. А жаль: я как раз обдумывал, сколько с них слупить за их скромного родственника.

– Девушка улыбнулась мне, как родному, – Алик невольно признал некоторую связь с девицами, – и спросила, чем она может мне помочь. Вид мой и в самом деле внушал сострадание всем подряд. Но лучшее, что она могла для меня сделать в тот момент – скрыться с глаз. И не появляться до вечера. Однако с клиентами следует обращаться мягче и чутче.

Алик замолчал, словно кто-то не успевал записывать его глупости.

– Дальше, – мне было жаль тратить рабочее время на его вздорные поучения.

– Я велел ей не беспокоиться обо мне и подождать свой заказ за соседним столиком. «Ты похож на мою сестру», – сказала девица и плюхнулась рядом в кресло, словно мешок с барахлом. «Круто мы тут вчера…», – сказала она осматриваясь, будто тоже отрывалась на моей вечеринке. К нам подошёл мой метрдотель. «Извините, не могли бы Вы пересесть за соседний столик?» – сказал он. Я посмотрел на бесцеремонную девицу с заученной улыбкой владельца ресторана и наткнулся на такую же. Словно в зеркало посмотрел.

Наполненный вниманием к себе, Алик замолчал. Неприлично долгая пауза не пропала для него даром: он использовал её для кривляний в большом зеркале на боковой стене. Демонстрировал «заученную улыбку». Её размеры, видимо, имели значение для следствия.

– Мне не понравилась её выходка. Да она просто передразнивала меня! С такими манерами ей в моей школе вломили бы по полной, – судя по довольной ухмылке, Алик в деталях представил расплату за девичий моветон.

– В какой школе? – на всякий случай я записал ответ.

– Там умеют прививать светские манеры варварскими способами, – заверил Алик.

– Жаль, что школьная программа быстро забывается, – вздохнул я, массируя колено.

Мой страдальческий юмор вновь пропал втуне. Алик равнодушно посмотрел на мои ноги и без лишних просьб продолжил:

– Только я открыл рот, чтобы предложить ей выйти вон, как в ресторан вломились мои друзья. «Кто это?» – завопили они, окружив нас. «Понятия не имею. Ты кто?» – спросили мы друг друга и оба ответили: «Али. Или Али». Все смеялись надо мной. Вернее, над тем, как точно она копировала меня. Да, у неё это ловко получалось. Мне показалось, что на миг она струхнула. Дошло, наконец, с кем забавляется. Однако, вместо извинения, нахалка схватила меня за руку и потащила на улицу.

Алик повернулся ко мне, чтобы ответить на все мучавшие меня вопросы. Но странно: у меня не было вопросов. Его увлечённость деталями своей личной жизни убивала моё любопытство на эмбриональной стадии.

– Знаете, что она мне сказала?

– Увы, – печально хмыкнул я.

– Увы «да», или увы «нет»? – спросил Алик и тут же утратил интерес даже к моему «увы». – Она сказала, что я должен пойти к нам домой. Представляешь?

– Увы, – ещё печальней хмыкнул я в ответ.

– Вот именно, – согласился Алик. – Наглость нынешней молодёжи уже достала даже нынешнюю молодёжь! «К нам домой» – каково? Только имя услышала и уже в гнездо затягивает.

Алик непроизвольно затянул галстук, словно иллюстрируя процедуру затягивания в девичьи гнёзда.

– Я не зануда, – вновь приврал он, – но резвые девушки смущают меня. Я направился к себе домой. Переодеться, позавтракать, наконец. Но нахалка и не думала отставать. Она повисла на моей руке и обещала отгрызть её, если я откажусь выслушать бред этой сумасшедшей. Так она ворвалась в мой дом. Только я рванул к кнопке сигнализации, как она сбила меня с ног и больно ткнула ботинком в живот. Я не привык к насилию и сильно обиделся. Но бандитка хорошо подготовилась. «Али!» – закричала она. В комнату вошла её копия. «Кто это?» – двойняшка поначалу вела себя прилично. «Или Али!» – хором выпалили мы и замерли в ожидании её реакции. Она растерянно уставилась на меня. С каждым мгновением ей становилось всё хуже. Видимо, они не рассчитывали, что их жертва окажется столь хладнокровной особой.

Алик впился в меня взглядом, оценивая мой пограничный IQ. Мне захотелось свести глаза к переносице и высунуть язык, чтобы он не ошибся во мне, но было лень напрягать мышцы лица. Судя по его разочарованию, и так неплохо получилось.

– Лежа под каблуком Первой, я украдкой осматривал комнату – всё было на своих местах. Значит, их интересовал брак, а не разорение семейного очага. «Не может быть!» – очнулась Вторая, медленно опускаясь на пол рядом со мной. «Я встретила его в нашем ресторане. Представляешь, он сам нашёл дорогу домой!» – тараторила Первая. Скорость их натурализации в моём бизнесе и особняке пугала меня. Особенно в состоянии лежа. «Убирайтесь из моего дома. Даю вам пять минут!» – крикнул я из под туфли Первой. Вы бы видели, как они смеялись! – Алик непроизвольно всхлипнул от обиды.

Только лень, не давшая напрягать мышцы лица, спасла мне клиента. В душе я плакал от смеха над этим наивным албанским юношей.

– Я сказал им, что никогда не женюсь на них. Ни врозь, ни по одиночке. Но они взвыли от смеха, – торопился ябедничать на двойняшек Алик.

– Ещё бы, – не выдержал я. – Брак между родственниками даже Церковь не одобряет.

– Глупости. У меня нет родных. Ни близких, ни дальних. Никаких.

– Все люди – братья, – пришлось ненароком открыть ему главный человеческий секрет.

– Чепуха! – не поверил Алик.

– Увы! В каком-нибудь поколении у всех найдётся общий прародитель.

– У них нет законных прав на мою собственность! – взвизгнул он.

Да, в вопросах собственности эти собственники отлично подкованы.

– Чего ты хочешь? – не удержал я своей неприязни к обеспеченному клиенту.

– Узнай о них всё!

– Зачем? Выгони их. В местах усиленного перевоспитания для них найдутся вакансии. Наверняка они оставили достаточно следов, чтобы упечь их надолго и охладить страсть к безумным авантюрам.

Алик посмотрел на меня как на запущенного дебила. Махнув рукой, он, наконец, направился к выходу. Уже на пороге обернулся и ударил себя по лбу:

– Я же забыл о главном, – спохватился он, – у них на руках полный пакет документов на мой дом и бизнес. Весь пакет подлинных документов. Уж поверь, я знаю толк в подделках.

– Предъяви свой набор, – посоветовал я.

– В том-то и дело: эти оборванки уничтожили мой комплект.

– Есть копии. Обратись за дубликатами.

– Само собой, – поморщился он в нетерпении. – Но они могли позаботиться о копиях. Их криминальный размах обескураживает даже меня. А вдруг они надумают посягнуть не только на собственность, но и на саму жизнь мою?

– Эти посягнут, – на этот раз я с удовольствием признал его правоту, но ему это почему-то не понравилось.

– Я останусь здесь, а Вы принимайтесь за дело, – Алик снова вытряхнул меня на пол и устроился в моём кресле.

Его бесцеремонность решила дело: мне захотелось узнать, как быстро родня собирается отправить этого паразита к праотцам. Я бы мог помочь почти даром.

Пару дней я добросовестно собирал информацию. Выводы оказались столь неутешительными, что я поспешил поделиться ими с Аликом. Двойняшки подождут. Пусть пока копят на вознаграждение.

– Под личиной репортёра я побывал во всех местах, причастных к воспитанию сестёр, вплоть до роддома, – отчитывался я. – Везде оставлены чёткие следы двойняшек. Одну зовут Алика, другую – Малика. Но все давно называют их «сёстры Али». В твоей школе они числятся как почётные выпускники. Педагогический состав, с каждым нажитым сёстрами миллионом, гордится ими всё больше. И хотя они не подали «инженерам своих душ» никогда и ничего, их имя служит школе хорошим рекламным крючком, на который они вылавливают чад наиболее состоятельных горожан.

– А в ресторане что говорят? – растерялся Алик. – Ты был в моём ресторане? В «Или ресторане»?

– А то! За деньги клиента я даже в ресторан могу сходить, – заверил я Алика.

Кажется, он мне поверил.

– Как же Федька объяснил свою измену? Мой метрдотель.

– Никак. Он с первого рабочего дня эксплуатировался сёстрами.

– Скотина! – взвизгнул Алик. – Всегда подозревал, что он вламывает где-то на стороне. Теперь понятно, как бандитки провернули аферу.

– Если бы мне удалось обнаружить следы аферы… Увы – её следов найти не удалось. Сёстры имеют хорошо документированную биографию. От грамот за внятное произношение слова «дай» в полугодовалом возрасте, до налоговых деклараций со дня открытия ресторана.

Я внимательно изучал реакцию молодого проходимца. К тому моменту у меня накопилось к нему много вопросов. Например, как он собирается расплачиваться за услуги? И кто он вообще такой? Но я не мог спросить об этом напрямую. Такие вопросы для профессионального сыскаря – чистая дисквалификация. Пожизненный нокаут.

– Не удивлюсь, если друзья тоже предали меня, – уныло вздохнул Алик.

– Чем же тогда мне тебя удивить?

– И в школе меня не помнят?

– Увы.

– Ну, этих я хотя бы понимаю. Всегда отказывался спонсировать их педагогические опыты прямо на людях.

Алик ещё долго перебирал имена предателей. Половину их подлости он списал на зависть, другую – на жадность, трусость, моральную неустойчивость и глупость. Интересно то, что он точно описывал круг друзей сестёр. Позже я проверил каждого. Алик описал их, словно знал всех с детства. Знал о них такое, что они сами о себе давно забыли.

С небывалым рвением я искал следы юного криминального дарования, обосновавшегося в моём офисе. С его талантом он наверняка не бедствует. Но насколько велик кусок масла на его бутерброде? Где и как у этого вора украсть дубинку?

Вы не поверите, но я так ничего о нём и не узнал. Я даже прикидывал, как мне выдать его за племянника, чтобы скрыть позор неоплаченных услуг, но сёстры заманили меня к себе. Впрочем, не буду лукавить: я сам напросился к ним. Фраза «брат Алика» смела на моём пути все преграды.

– Где он, – без предисловий спросили двойняшки.

– Почил смертью трусливых, – признался я, рассчитывая на гонорар за информацию.

– Пшёл вон, – рявкнула одна из милых девушек, но вторая исправила её ошибку.

– Али хотела сказать, что мы бы почувствовали, если бы с ним что-то случилось.

– Если вы такие чуткие, то почему до сих пор не обнаружили незаконнорожденного кузена? – я давно догадался, что имею дело с выродком, и не стал скрывать своей проницательности.

– Он нам не кузен, – соврала Первая, – но если хотите дотянуть до пенсии – верните его нам.

– Сколько? – я не собирался разорять сестёр, но их первое предложение показалось мне жлобским.

– Твоя жизнь, – сказала Вторая. – Если вернёшь нам его невредимым. А нет, значит, нет.

Они даже не пробовали следить за мной. Почему-то они были уверены, что я с радостью расстанусь с самозванцем. Тут они всё верно рассчитали. Я вернулся в офис и выложил нечестному клиенту всю правду. Лень было строить комбинации в игре, где с обеих сторон неадекватный народ.

Алик долго думал над своими перспективами и решил взять управление операцией на себя. Он знал план дома в мельчайших подробностях. Знал внутренний распорядок с точностью плюс-минус пять минут. Он решил явиться в своё оккупированное логово и объяснил как, когда и где мне спрятаться в доме, чтобы в случае чего придти на помощь, или вызвать на подмогу силовые структуры.

Его план сработал точно, но он пожалел об этом. Впрочем, только он и виноват в том, что я узнал о тринадцатом дубле. Вот что я услышал от одной из сестёр в тесной вентиляционной системе его дома:

«Мы были копией друг друга. Настолько точной, что легко обходились без зеркал: биологического отражения вполне хватало на любой случай. Мы рано узнали о своих преимуществах и пользовались ими в меру сил и фантазии. Например, каждая преодолевала только половину тестов, экзаменов и любых испытаний. Зато в двойном размере, закрепляя и шлифуя полученные знания и навыки. Полное внешнее сходство позволило нам сосредоточиться на личных увлечениях и поддерживать иллюзию нашей недосягаемой одарённости и разносторонности.

Никто не знает, каково это – всё время иметь дело с самой собой. С собой и ещё со своей точной биологической копией. Какой бы интересной себе не казалась, но в двойной дозе всё равно устанешь от избытка себя. Одиночество не спасает: без своей половины оно превращается в вакуум. Вечное «вместе тошно, врозь скучно». От рождения одну из нас назвали Алика, другую Малика. Но мы так часто менялись именами, что даже родные называли нас просто Али. Между собой мы вообще именами не пользовались.

Не помню, кто втянул нас в спор. Кто-то из друзей решил, что мы и сами не помним, кого из нас как зовут, и спровоцировал ссору по этому поводу. Впервые мы крепко сцепились. Но без удовольствия. Ощущение, что обижаешь саму себя. Зато появился повод для бурного примирения. Хорошо нагрузившись, мы отправились на дальний конец озера. Наладить гармонию внутри и снаружи.

Птички, рыбки, звёзды на небе и в озере – все участвовали в формировании приемлемой картины бытия. Тихие летние ночи наполнены магией и духом пацифизма. Недетские напитки укрепили эффект примирения. Только общим отравлением можно объяснить, что мы не заметили, когда нас стало трое.

Утро достало нас тяжёлым похмельем и грохотом от крыльев бабочек, топота мышей, непереносимого ора птиц… Лишь к полудню мы огляделись более-менее осмысленно и в недоумении уставились друг на друга.

– Хорошо погуляли: у меня до сих в глазах двоится, – пробурчала я.

– Точно, – согласилась сестрёнка. Но как-то протяжно. Словно в два голоса.

Превозмогая страх и кое-что похуже, я протиснулась между сестрой и сестрой.

– И кто из нас лишний? – в унисон, с восхищением от розыгрыша, спросили мы.

Наблюдая друг за другом, мы так и не просекли, кто же здесь сначала, а кто присоединился позже. Наверное, можно было бы по одежде строить версии, но зачем на пустынном пляже летней ночью париться в мокрых купальниках?

Можно было и дальше развивать недоумение, но, к счастью, мы были знакомы с феноменом дублей. Одновременно в глазах каждой мелькнул ужас, что она и есть лишняя. Мы почувствовали это в себе и в каждой из нас.

Нет, вовсе избежать шока от осознания, что возможно ты и есть дубль, невозможно. Но нам повезло: нас было трое в одинаковом состоянии. Нам, эрудиткам, было проще справиться с ситуацией.

– А если бы с рождения твёрдо знали каждая своё имя, то не было бы проблем с идентификацией, – решили мы.

Чтобы избежать заморочек в будущем, мы ножом нацарапали на запястье номера. Мне досталось имя Первая. Третья немного забеспокоилась, но, глядя в наши открытые для неё глаза и души, увидела, что мы знаем все преимущества нашего утроения. Треугольник – это мощь!

Мы вернулись домой по одиночке. Как и ожидалось, никто не заметил прироста населения. Мама, с присущей ей мудростью, приписала прибавку грязной одежды возрастной подвижности и общему взрослению. Рост аппетита сильно порадовал бабушку.

Тактика нашего визуального двойства была проста: мы старались одеваться одинаково и появляться на людях врозь. Теперь, когда нас было трое, социальная нагрузка на каждую ещё уменьшилась. Экзамены, тесты, мероприятия – отныне всё честно делилось на троих. У каждой прибавилось времени на дела по-настоящему интересные. Мы с головой окунулись в загадку нашего утроения. Феномен непроизвольного дублирования зацепил каждую так, словно именно она и была дублем. Одна из нас наверняка им была.

Обнаружилось, что никакие анализы и тесты, включая психологические и интеллектуальные, не дают точного ответа – кто лишняя. Чем больше мы углублялись в этот вопрос, тем бессмысленней он был для нас. При любом раскладе третья не была лишней. Однако тройной мозговой атакой мы добились некоторых успехов. Нет, подогнать более-менее стройную теорию не удалось. Зато практика оказалась результативной. Даже более того.

Открытие технологии «преднамеренной штамповки дублей», как и всякое великое открытие, явилось нам во сне. Ко всем одновременно. Причём в виде технологии и её продукта: проснувшись, мы обнаружили себя учетверёнными.

Разумеется, мы сразу приступили к самоидентификации. Однако зарубки на наших конечностях пропали. То ли зажили, то ли стёрлись при дублировании четвёртой. Так мы снова оказались «в том же месте в тот же час». Но уже без шока и прочих неконструктивных реакций.

Тебе, наверное, известно, что одна голова хорошо, а четыре ещё лучше едят и пьют. Так что решение проблемы нового прироста двойняшек было очевидным для нас. Но не для окружающих. Все были потрясены, когда мы открыли первые точки общепита.

– Такие светлые головы окунулись в помои бизнеса, – сформулировала общее разочарование бабушка, уже не так уверенная в преимуществах хорошего аппетита.

Работая вчетвером за двоих, мы быстро пошли в гору. Пара наших «Или ресторанов» была обречена на успех. Продолжая научную деятельность и закладываясь на экспериментальные ошибки, мы открывали новые залы в разных концах города. По одному на каждую пару новых дублей. Да, приходилось все опыты проводить на себе. Не смотря на все предосторожности, технология дублирования была окончательно отработана только на двенадцатом дубле.

Думаешь, трудно выдавать дюжину ретивых ученых дам за пару успешных хозяек ресторанов? Ничего подобного. С помощью шести точек и гибкого графика питания каждая из нас работала в легальном бизнесе не более двух часов в день. Одновременно в ресторанах было только двое из нас. Не сложная математическая задача.

Вскоре мы начали подыскивать клиентов для нашей технологии дублирования. Разумеется, мы не собирались её афишировать. Плодить трусливых политиков и криминальные структуры – это шло в разрез с нашими ценностями и культурными амбициями. Из скупердяя получатся два равноценных жмота, из шулера – пара отпетых мошенников, из лживого трусливого политика, легко подставляющего двойника на опасные участки, – два мерзавца.

– Нет, наши клиенты – это талантливые учёные, музыканты, писатели, – решили мы.

Вот так получилось, что одно из величайших открытий практического назначения, оказалось на деле убыточным.

– Не страшно, – решили мы, владелицы модной сети ресторанов.

И тут же испугались своей наивности. Размножение талантливых гуманитариев в одно мгновение наведёт на нас полчища политического, военного и гражданского криминала. С болью за судьбу великой технологии мы решили прервать свои научные поиски и сосредоточиться на других направлениях. Дюжине понимающих друг друга с полувзгляда учёных намного проще довести любую гипотезу до великого результата. Но странно, у любого нашего открытия была одна судьба. Мы расставались с каждым из них, дабы оно не попало в руки криминала и властей, чтобы у мерзавцев не появился новый способ мучить людей.

Безнадёжность любого научного направления повергла нас в уныние. Ты представляешь, что такое уныние дюжины способных девиц? Вот почему на нашем дне рождении друзья позаботились об антидепрессантах в бесконтрольном разнообразии. Включая непроверенные средства. Адская смесь их усилий привела к тому, что мы каким-то образом спонтанно сформировали тринадцатого дубля. То есть тебя. Но почему ты парень? Противоположный пол – такого ещё не было в истории дублестроения. Ты первый.

Теперь мы точно знаем кто из нас дубль. И это поможет резко продвинуть наши исследования. Кроме того, у тебя преимущество перед нами – тебе не надо прятаться. Твой сыщик догадался считать тебя нашим кузеном. Что ж, другие могут оказаться столь же проницательными. Нам осталось официально признать наше родство, и ты станешь самым свободным из нас. Никто никогда не узнает правду»

– Уже узнал, – услышал я голос Алика, выползая из убежища.

Как я скрывался от дюжины разгневанных фурий – это отдельная история. Я мог бы рассказать её вне конкурса. А за терпение, с которым вы отнеслись к этой байке, хочу дать совет: никогда не связывайтесь с близнецами – их больше. И не известно на сколько».

Рыжий Клоун посмотрел на Ольгу, словно совет предназначался ей, но рождённая в стране Советов, она не оценила его порыва.

– Смотри, как паззл в пасьянс улёгся, – сказала она. – Тут тебе и дубли живородящиеся, и сыщик с секретной информацией.

– Значит, ему и идти за Санто-Лано, – решил Сергей Николаевич-Шеф. – Что-то он в ресторане совсем зажрался.

Рыжий Клоун, без лишних слов, нырнул с дивана и вынырнул только у крыльца ресторана. Выбрался на ступеньки, снял и выжал красную футболку, надел, демонстративно выровнял принт «Прячьтесь черти, БОГ идёт» и скрылся за разъехавшимися дверями.

Оставшиеся замерли в ожидании прискорбных событий.