Текст книги "Роковая головоломка"

Словно в ответ на ее мысленный вопрос, мобильник снова выдал ужасную мелодию.

– Хм… – сказала Надежда Николаевна, нажав кнопку.

– Алло, алло, это… Пожалуйста, не бросайте трубку! – услышала она женский голос. – У вас мой телефон, он мне очень нужен, пожалуйста, верните его, я заплачу!

Без сомнения, голос принадлежал Нинке. Нинели Скоробогатовой. Однако был он какой-то хриплый и непривычно нервный. Раньше Нина говорила преувеличенно громко, а теперь же вроде и кричала, но сдерживалась, и получался какой-то полушепот.

– Алло, вы слушаете? У меня деньги есть. Если вы вернете телефон, я вам заплачу сколько скажете! Только не вешайте трубку!

– Нина, ты что? – не выдержала Надежда. – Разве можно незнакомому человеку обещать любую сумму? А если он миллион попросит? Ты об этом подумала?

– Надя, это ты? – В голосе Нины послышалось облегчение. – Господи, как я рада, что мой телефон у тебя!

– Это случайно, – тут же повинилась Надежда, – я забыла его отдать этому твоему…

– Да неважно! Так только лучше! – перебила Нина. – Надя, я тебя очень прошу, привези мне телефон!

«Еще чего!» – Надежда тут же вспомнила «дуру-соседку» и ощетинилась. Нет уж, больше никаких Нинкиных просьб она выполнять не собирается. Уж пусть они как-нибудь сами. У них для этого есть все возможности.

– Я занята, – ледяным тоном ответила она. – Если тебе так нужен мобильник, пускай приедет твой порученец и его заберет. Мне чужого не надо.

– Надя! – теперь Надежда услышала крик отчаяния. – Нельзя, никак нельзя, он ничего не привезет. Надя, я тебя прошу, я тебя просто умоляю, я сыну должна позвонить, а там у меня все телефоны записаны, я только свой собственный номер помню! Надя, если ты не поможешь…

Теперь Нинка плакала. Вот еще новость. Может, у нее с головой плохо? Хоть доктора и сказали, что даже сотрясения нет, да как они там лечат, в частной клинике? Только деньги небось тянут…

– Ну хорошо, – нехотя согласилась Надежда. – Я приеду в клинику и передам телефон администратору.

– Нет! – закричала Нина. – Не нужно этого делать!

– Да почему? – Надежда уже теряла терпение.

– Они ничего мне не передадут. Врачи сказали, что мне нужен полный покой, и вообще, сюда не пускают.

«Значит, точно у нее крыша съехала от того удара, если врачи полный покой прописали, – сообразила Надежда. – Отключить телефон, да и все дела».

Но тут совершенно некстати подняла голову совесть. Ведь как ни крути, а получается, что Надежда чужой телефон зажилила. А это нехорошо. И Нинка плачет.

– Надя, ты приезжай сама, пожалуйста, я по телефону не могу такое сказать. Ты через Татьяну действуй, это…

В трубке послышались голоса и еще какой-то шум, Нинка ойкнула и отсоединилась.

– Кто такая Татьяна? – спросила Надежда у появившегося Бейсика.

Кот, разумеется, не ответил.

Надежда поразмыслила немного и решила позвонить Лене Завирушкиной.

– Слушай, извини, что отвлекаю, но твою сестру двоюродную случайно не Татьяной зовут? Ну, которая в клинике работает.

– Вот так и знала, что ты спросишь! – развеселилась Ленка. – Значит, ты все-таки замешана в этом деле, раз проявилась, когда Нинку в клинику привезли. Ну не верю я в такие совпадения!

Точно, Надежда и сама в них не верила.

– Умная ты очень, не зря тебя начальницей сделали! – проворчала она.

– Колись, Надежда, а то помогать не стану!

Надежда неохотно призналась, что это она нашла Нинку и вызвала «скорую», не упоминая, конечно, про пазлы и все последующие приключения.

– Надя, ты на Нинку не обижайся, это ее муж тебя дурой назвал. А про то, что всю квартиру вынесли, это уж девицы в клинике от себя прибавили. Что тебе от Тани нужно?

Надежда изложила Нинкину просьбу, и через двадцать минут Лена перезвонила.

Все сложилось очень удачно: именно сегодня у Татьяны было дежурство и она пообещала впустить Надежду через служебный вход в десять часов вечера, когда весь персонал уже уйдет и останется только охранник на входе.

– Не имей сто рублей, а имей сто друзей! – сказала Надежда коту, убирая телефон, и тут же прикусила язык: как бы Бейсик не проболтался мужу.

Она давно уже подозревала, что, хотя кот и не умел говорить, у него были свои способы дать понять Сан Санычу о неблаговидном поведении хозяйки. И удерживала Бейсика только элементарная осторожность, поскольку большую часть времени он проводит наедине с Надеждой, а она за донос могла и с довольствия снять. Тогда будешь голодным сидеть, пока хозяин с работы не придет.

Надежда тоже соблюдала все правила безопасности, как сапер на минном поле. Так пока и держались.

Теперь она задумалась, каким образом успеть в клинику к десяти часам вечера. Казалось бы, что тут сложного? Время, как говорится, детское, метро работает, такси можно вызвать. Но что сказать мужу? Он же спросит…

Надежда Николаевна очень не любила врать, это было противно ее природе. И вообще, во вранье можно было запутаться, а Сан Саныч – человек проницательный, быстро выведет ее на чистую воду. К тому же, единожды солгав, кто тебе потом поверит?.. Но в данном случае выхода не было. Что бы такое придумать?

Однако оказалось, что сегодня звезды к Надежде были благосклонны, потому что муж позвонил во второй половине дня и сказал, что приезжают партнеры из Москвы, а это означало, что вечером они пойдут в ресторан. Надежда забеспокоилась было, что ужин намечался с женами или подругами, но нет, собиралась чисто мужская компания, поскольку нужно было поговорить о делах.

– Много не пей! – машинально сказала Надежда, и муж даже обиделся: когда такое было, чтобы он напивался?

Татьяна оказалась симпатичной женщиной лет на десять моложе Лены. Волосы зачесаны гладко, аккуратно, на лице минимум косметики. Зеленоватая медицинская форма сидела на ней идеально, было видно, что ничего лишнего в фигуре нет, скорее наоборот.

Надежда вспомнила худую, как щепка, Лену и только завистливо вздохнула. Видно, это у них семейное.

Дверь служебного входа запиралась изнутри на обычный замок, который можно было открыть без ключа. Надежда на всякий случай замечала такие вещи. Тут же сбоку имелась небольшая незапертая кладовка, где хранились ведра, тряпки и метлы. Татьяна сказала, что там можно оставить пальто и сумку, и протянула Надежде медицинскую форму.

– Наденьте поверх. Я взяла большого размера, так будет удобнее, мало ли кто увидит.

– У вас камеры… – догадалась Надежда.

Женщины поднялись на один этаж и свернули по коридору налево. В клинике было тихо, лампы горели вполнакала, вдоль стен стояли две каталки. Татьяна завела Надежду в бельевую.

– Ждите здесь, я ее приведу!

Оставшись одна, Надежда огляделась. В небольшой комнате стояли вешалки с медицинской формой, на полках стопками лежали полотенца и простыни, еще был маленький стол и два простых стула. Больше ничего интересного.

Через несколько минут дверь открылась, и в бельевую вошла Нина.

Надежда даже не сразу ее узнала. Приятельница была бледна, но, возможно, так казалось из-за неверного света, пижама – та самая, в зайчиках и медвежатах, – висела на ней, как на той же вешалке.

– Вы пока поговорите, я попозже зайду! – сказала Татьяна и исчезла.

Нина, пошатнувшись, оперлась о косяк, и Надежде пришлось подхватить ее и усадить на стул.

– Что с тобой? – Надежда внимательно заглянула Нине в глаза и не на шутку встревожилась. – Вроде бы клиника хорошая, дорогая, условия отличные…

– Ой, Надя, как хорошо, что ты приехала! – слабым голосом сказала Нина. – Я тут… мне тут…

– Вот, возьми, – Надежда протянула ей мобильник.

Нина прижала его к груди и спрятала в карман пижамы.

– Я сыну позвоню, Андрюше.

– Он же где-то далеко, в Юго-Восточной Азии.

– Мне больше не к кому обратиться, он все же сын родной…

– Да что такое, Нина, ты больна, что ли? Что у тебя обнаружили? – Теперь Надежда всерьез забеспокоилась.

– Да ничего, они говорят – все в порядке, голова уже зажила, гематома рассосалась…

– Тебе обследование делали? УЗИ, МРТ, КТ? Голова – это ведь серьезно…

– Да все нормально, – отмахнулась Нина, – не в этом дело. Знаешь, Надя, ты, конечно, мне не поверишь, но…

– Да говори уж, зря я, что ли, пришла.

– Меня хотят убить!

– Чего? – ахнула Надежда и подумала: «А говорит, что с головой все нормально. Нет, точно у Нинки крыша съехала…» – Но, увидев, что губы у Нины дрожат и она вот-вот разрыдается, опомнилась: – Да с чего ты взяла-то? И вот что, давай по порядку. У меня времени мало, Татьяна работой рискует, так что на истерики твои отвлекаться не будем. Говори толком: ты помнишь, кто тебя ударил, что вообще случилось?

– Я тогда пазл как раз собрала и тебя ждала. Тут звонок в дверь, я еще удивилась, что ты так быстро доехала. Ну, открываю, а там стоит мужчина – высокий такой, я запомнила, что ботинки большого размера. Только спросить хотела, кто такой и что нужно, вдруг как взрыв перед глазами, и я отрубилась.

– Это он тебя по голове звезданул чем-то тяжелым, потом в комнату притащил.

– Ну да, очнулась я в больнице, в реанимации. Толком ничего не помню, да никто особо меня и не спрашивал. Там, ты знаешь, условия так себе, врачи еще ничего, а остальной персонал – сплошное равнодушие и хамство.

– А чего ты хочешь от обычной больницы? – Надежда пожала плечами.

– Ну и вот, на второй день лежу я под капельницей, в палате больных всего двое – я да старуха какая-то, к аппарату подключенная. А я так, в полусознании пребывала, вдруг глаза открыла и вижу, что кто-то возле моей капельницы крутится. Вроде мужчина. Я еще удивилась. Врачи-то ведь к капельнице не подходят, это сестры всегда делают. А он еще неловкий такой, споткнулся, выругался неприлично… И тут вдруг старуха задергалась, захрипела, и что-то у нее там запищало, приборы какие-то, прибежала сестра, а этот мужчина, что возле меня был, как-то стушевался, отступил… Ну тут они все заметались, потому что старухе совсем плохо стало. Врачи прибежали, меня отгородили ширмой, а сами возле больной крутятся. Да не помогло, умерла она. А я лежу и чувствую, что мне вдруг худо стало. Кричу: плохо, плохо, а сестра еще рявкнула: не до тебя сейчас, помолчи уж! И я поняла, что этот тип в капельницу чего-то подлил. Снимите, кричу, капельницу, уберите ее! А они не слышат! Я тогда сама попыталась ее выдернуть, а потом отключилась. Пришла в себя, слышу – врач на сестру ругается, мол, что у вас тут за безобразие творится? Кто ей вколол эту дрянь? А сестра отлаивается, говорит, что выписали, то я и поставила. Тут они заметили, что я очнулась, и замолчали. Я спрашиваю, что ночью было? А они отнекиваются, это у вас бред, кошмары, да еще вот больная умерла…

«Может, и правда бред?» – подумала Надежда, а Нина между тем продолжала, глядя куда-то вдаль:

– А потом Сережа распорядился, чтобы меня в эту клинику перевезли. И как он узнал?

– Это я ему позвонила… А что, не надо было?

– Что ты, спасибо тебе!

– Но здесь-то у тебя все в порядке? Хорошая клиника, персонал внимательный…

– Да, но только… – Нина глубоко вздохнула, – вот вчера сестра повезла меня на последнюю перевязку. Я сама ходить могу с трудом, голова кружится, но доктор сказал, что это нормально, потому что ночью успокоительное дают. Ну, сестра привезла меня в процедурный кабинет, а там никого нет. Она сказала: позову Лиду, и вышла. Я сижу, и вдруг слышу звон такой тихий. А рядом шкаф стеклянный стоит, для лекарств и разного всего, знаешь, какой в больнице бывает?

– Ну да…

– Так вот, это стекло в нем дребезжало. И все сильнее и сильнее. Не знаю, какая сила меня с этого кресла на колесиках выпихнула. Забыла и про больную ногу, и про голову! Только успела отскочить, как шкаф этот рухнул, а от кресла одни обломки остались.

– Ну и ну!

– Ага. На шум прибежали сестры, врачи, охрана, меня увезли в палату, успокоительным накололи, а вечером сестра и говорит, что ничего не было, просто мне плохо стало в процедурном кабинете, оттого, наверное, и привиделось такое. Надя, но я же не ненормальная, я точно помню, что шкаф упал! А если бы я не отскочила, то от меня мокрое место осталось бы!

– А доктор что говорит? Скоро тебя выпишут?

– Да он много чего говорит! – с досадой отмахнулась Нина. – Про то, что мозг – сложная штука, и все в таком духе. И что нужно много спать, чтобы мозг отдыхал. А я спать не могу, боюсь…

– А мужу… то есть бывшему мужу ты про это говорила? – спросила Надежда, приблизительно уже зная ответ.

– Да что ты! Он меня не навещает. Зачем ему? Да если бы и сказала, он только отмахнулся бы, сказал бы, что мне все кажется. Ты ведь тоже мне не веришь, думаешь, что у меня крыша поехала, так?

– Ну-у… – Надежда растерялась, поскольку именно так и думала.

– Так что, Надя, спасибо тебе за телефон, я Андрюше позвоню, попрошу, чтобы он приехал. А нет – так хоть попрощаюсь… – грустно сказала Нина и отвернулась.

Надежде стало ужасно ее жалко, она хотела что-то сказать, утешить, но тут вошла Татьяна и, недвусмысленно показав на часы, шепнула:

– Я Нину отведу, а потом за тобой вернусь.

Оставшись одна, Надежда прислушалась к себе. Как-то это все ей не нравилось. Разумеется, вполне возможно, что у Нины с головой плохо и все ее россказни – полный бред. Но Надежда точно знала, что удар по голове Нина получила из-за пазла. Причем убивать ее не хотели, просто вырубили, чтобы не мешала и шум не подняла. Впрочем, если бы не Надежда, то Нинка вполне могла кровью истечь…

Слава богу, все удачно разрешилось, но теперь-то кому Нинка нужна? Уж точно не тем людям, которые пазл взяли. Наверное, это бред у нее такой.

Додумать эту мысль Надежда не успела, потому что пришла Татьяна и заторопила ее.

– Что-то мне не нравится Нинин настрой, – проговорила Надежда Николаевна, следуя за Татьяной по коридору. – Нервная она какая-то, испуганная… похудела так, побледнела…

– Ну, это уж я не знаю. Клиника у нас очень хорошая, у кого хочешь спроси. Питание разрабатывает специальный врач-диетолог, невролог следит за душевным равновесием… А что худая да бледная – все же она перенесла серьезную травму. Мозг – очень сложное устройство, и любые его повреждения могут привести к серьезным последствиям.

Татьяна машинально говорила заученные слова, и тон был такой… рекламный, что ли, как будто Надежда собиралась свою родственницу сюда устраивать.

– А как у вас с безопасностью?

– Ну, с этим вообще полный порядок! Охрана прекрасная – муха не пролетит, камеры везде… кроме палат, конечно… чтобы пациентов не смущать…

«А как же я сюда пролетела?» – подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.

Женщины свернули налево, а навстречу им какой-то санитар катил тележку с бельем. Что-то в его облике показалось Надежде смутно знакомым. Где-то она уже видела эти маленькие пронзительные глазки, покатый лоб, наполовину скрытый белой накрахмаленной шапочкой, эту сильную сутулую фигуру… А самое главное – при виде этого санитара она ощутила чувство неблагополучия, неправильности и даже опасности. Он казался неуместным в этом тихом больничном коридоре…

Уже сделав несколько шагов вперед, Надежда остановилась как вкопанная.

– Ты чего? – обернулась к ней Татьяна. – Забыла что-нибудь? Пойдем уже скорее, у меня неприятности будут!

– Этот санитар… – негромко проговорила Надежда. – Ты его раньше видела?

– Ты что, думаешь, я всех санитаров в лицо знаю? У нас большая клиника, много людей работает… врачей и то не всех знаю. Пойдем, наконец!

И тут Надежда вспомнила, как приехала к Нинке, вышла из кабины лифта и увидела мужчину, пытавшегося открыть Нинкину дверь. Тот же низкий покатый лоб, те же маленькие пронзительные глаза и то же чувство опасности, которое он буквально излучал. Точно, он это! Она еще приняла его за Павла, который от Нининого мужа должен был за вещами приехать.

К счастью, подозрительный санитар не обратил внимания на Надежду, не узнав ее в голубой медицинской униформе и надвинутой на лоб шапочке.

– Ну, пойдем! – нетерпеливо повторила Татьяна.

Однако Надежда вернулась к повороту коридора, выглянула из-за угла и успела заметить, как подозрительный санитар, опасливо оглядевшись по сторонам, тихонько открыл дверь, на которой красовалась цифра 8, и проскользнул в палату.

– Ну что ты там увидела? – раздраженно спросила Татьяна. – Пойдем скорее!

– Постой. Скажи, а в какой палате лежит Нина Скоробогатова?

– В восьмой… а что?

– Бежим скорее туда! Надо ее спасать! Тот санитар… он ее собирается убить!

И, не дожидаясь ответа, Надежда помчалась к восьмой палате.

– Что ты несешь? – бросила ей в спину Татьяна, однако все же побежала за ней. То ли оценила серьезность Надеждиного голоса, то ли побоялась, что та наломает дров.

Надежда распахнула дверь, влетела в палату и увидела, что подозрительный санитар склонился над Нининой кроватью и что-то делает… А в следующее мгновение она поняла, что именно – санитар уверенно и деловито душил Нину подушкой. Приятельница едва слышно мычала, ее ноги под одеялом судорожно дергались.

Раздумывать было некогда. Надежда бросилась на помощь, по дороге налетев на брошенную санитаром тележку, и скорее инстинктивно, чем осознанно, толкнула ее вперед. Тележка прокатилась и с размаху ударила злоумышленника под колени. Тот охнул, подогнув ноги, и чуть не упал, но все же устоял, выпрямился и с угрожающим видом повернулся к Надежде. Подушка при этом упала на пол, и полузадушенная Нинка с красным, опухшим лицом села на кровати, мучительно хрипя и ловя ртом воздух.

Санитар разглядел Надежду, и в его маленьких глазках вспыхнула ненависть:

– Ты? Опять ты путаешься у меня под ногами? Тогда помешала, и сейчас снова!..

Забыв про Нину, он шагнул к Надежде, вытянув вперед руки и растопырив пальцы в недвусмысленном угрожающем жесте, словно собрался ее душить.

Тележка с бельем, которую он оттолкнул, подкатилась к Надежде, и та снова изо всех сил толкнула ее в сторону санитара. Тележка вновь ударила его по ногам, он чертыхнулся и попятился, потеряв доли секунды. Тем временем Надежда схватила с тележки флакон с каким-то чистящим средством и направила в лицо санитара едко пахнущую струю.

Тот закашлялся и закрыл лицо руками.

В это время в палату вбежала Татьяна. Фальшивый санитар взвыл и бросился прочь, едва не сбив ее с ног.

– Кто это был?! – испуганно и в то же время возмущенно воскликнула Татьяна. – Что здесь вообще произошло?

– Ты меня спрашиваешь? – остервенилась Надежда. – Это у тебя надо спросить, что у вас тут происходит!

– Да объясни толком! Ругаться потом будешь!

– Этот так называемый санитар… тот, которого мы встретили в коридоре… – начала Надежда, но ее перебила Нина.

Хрипя и кашляя, она с трудом проговорила:

– Этот человек… он пытался меня убить… я же говорила… вы мне не верили…

– Пытался убить? – как эхо, повторила Татьяна. – Не может быть… наша клиника… муха не пролетит…

– Муха, может, и не пролетит, – отозвалась Надежда, – а убийца – запросто… Хорошо, что мы вовремя успели.

Татьяна взглянула на нее смущенно:

– Вообще-то не мы, а ты… честно говоря, я тебе сначала не поверила… уж ты прости…

Она подошла к Нине и проверила ее пульс.

– Вы как?

– Бывало и лучше, – прохрипела Нинель и повернулась к Надежде: – Ты спроси у нее, Надя, шкафчик тогда правда упал или это у меня глюки такие?

– Ну? Было? – обратилась Надежда к Татьяне.

– Было, – та опустила голову. – Начальство сказало, что это случайность, что просто плохо закрепили… Завхоза взгрели за халатность… все же обошлось…

– Да уж…

– Все, Надя, теперь тебе нужно немедленно отсюда уходить, а то сейчас набегут люди и у меня будут серьезные неприятности. Дорогу найдешь?

– Найду, не маленькая. А как ты все это объяснишь?

– Не беспокойся, я тут разберусь.

Голос Татьяны звучал твердо и уверенно, и Надежда поверила, что та разберется.

Надежда возвращалась домой на метро, чтобы спокойно подумать обо всей этой истории. Да, получается, что Нину и правда хотели убить. Но кому нужна ее смерть? Как говорили древние: ищи, кому выгодно. И кому же она выгодна?

Нина – одинокая неработающая женщина средних, скажем так, лет, довольно безобидная. Дорогу никому не перебегала, чужого мужа не уводила, гадостей не делала, с соседями и то не ругается, живет скромно. Хотя… что там рассказывала Лена Завирушкина?

У Нинели Скоробогатовой была доля в имуществе и в акциях фирмы бывшего мужа. Вполне возможно, что такое положение дел ему мешало. Нужно у Нинки бумаги разные подписывать, прибылью делиться, заботиться о ней. А может, он хотел сам имуществом распоряжаться? У него новая семья есть, а тут с бывшей женой встречаться надо, умасливать ее…

Вот и выходило, что Нинина смерть была выгодна ее бывшему мужу, и больше никому. Что же делать?

Тут Надежда спохватилась, что едва не проехала свою остановку, а по дороге от метро тряслась от страха, что муж вернулся домой, а ее нет. И что она ему скажет?

Но ей снова повезло, поскольку едва она успела переодеться и накормить кота, чтобы был сытый и сонный, как в дверях повернулся ключ и явился Сан Саныч, весьма недовольный. Сказал, что ресторан не понравился, кухня плохая, все невкусно, официанты слишком назойливы, да еще и музыка слишком громкая, так что поговорить о делах не получилось. А ему завтра рано вставать, и день будет трудный.

Надежда молчала, по опыту зная – что бы она ни сказала, все будет расценено как равнодушие и эгоизм.

Легли спать, но муж все ворочался, ходил на кухню, шумно пил там воду, в общем, маялся, а в третьем часу ночи наконец жалобно признался, что, наверное, ему уже не по возрасту такая жизнь. Работа еще ладно, но вот походы по ресторанам и командировки…

Надежда безумно хотела спать, но тут же принялась утешать Сан Саныча, что он – самый умный, и что в фирме все держится только на нем, и что впереди у него еще много проектов, и вообще скоро лето, и они поедут куда-нибудь отдыхать, а после отпуска все наладится.

От ее спокойного ровного голоса Сан Саныч заснул, а Надежда, как верная жена, вскочила утром пораньше и разбудила его, только когда были готовы на завтрак блинчики и шипела кофеварка.

Муж ворчал, что совершенно нет аппетита, но съел четыре блинчика, выпил большую чашку кофе с молоком и отбыл наконец на работу. Надежда перевела дух и решила, что вполне может заняться собственными делами. А именно съездить в буддийский храм, авось узнает там что-нибудь интересное.

Правда, перед этим она позвонила в клинику Татьяне.

– Да? – послышался запыхавшийся голос. – Слушаю!

– Это я, Надежда… Как там у вас?

– Сейчас… – Послышался шум шагов, потом хлопнула дверь, и Татьяна заговорила свободнее. – Откровенно говоря, полный дурдом! Ночью я вызвала охрану, да не этого бегемота, что возле двери сидит, а позвонила начальнику службы безопасности. Он приехал – как, что, какой еще убийца, что ты несешь? Наорал на меня с ходу, а потом как взглянул на камеры – так и ахнул. Убийца, конечно, сбежал, не нашли его, да и кто искать-то станет? А по камерам определили, что попал он в здание через подвал, окно прачечной вскрыл.

– А сигнализация?..

– Да на каждое окно не поставишь, это они так сказали… Охранника уволили за лень, спит он перед мониторами, а тебя никто и не заметил, все убийцу высматривали.

– Это правильно. Не было меня в клинике, весь вечер дома сидела, – открестилась Надежда.

– В общем, Нина шумит, главврача вызвала. Хорошо, что я дежурство уже сдала. Ой, Скоробогатов приехал, ну, сейчас будет дело!..

Слушая короткие гудки, Надежда было нахмурилась, но потом подумала, что при большом скоплении народа бывший муж ничего Нине сделать не сможет.

За воротами дацана обнаружился небольшой ухоженный сад, в котором тут и там были разбросаны маленькие хижины – монашеские кельи. Среди цветов и небольших декоративных деревьев располагались грядки с целебными травами и овощами. В глубине сада возвышалось украшенное богатой резьбой здание храма.

Вслед за ламой все прошли в этот храм.

Посреди него красовалась бронзовая статуя Будды, сидящего в позе лотоса, справа от него – огромный молитвенный барабан, слева – шелковое полотнище, на котором древними буквами деванагари было начертано какое-то философское изречение.

Лама ударил в молитвенный барабан, затем склонился перед позолоченной статуей и замер в почтительном молчании. Гости последовали его примеру.

Шеффер украдкой взглянул на лицо Будды и поразился его выражению – бесконечно спокойному и умиротворенному. Казалось, его не трогают никакие житейские бури.

Наконец монах выпрямился и проговорил:

– Сейчас мы пригласим вас на трапезу, после которой вас примет настоятель нашего дацана.

Гостей провели в просторное помещение рядом с храмом, где для них уже накрыли стол. Угощение было скромным, как и подобает в монастыре, – свежие овощи с монастырского огорода, кислое ячье молоко, пресные лепешки. Но после тяжелого перехода по горам и скудного питания в пути эта скромная трапеза показалась путникам роскошным пиршеством.

Едва они утолили голод, молодой лама произнес молитву, поднялся из-за стола и обратился к Шефферу:

– А сейчас пойдемте к настоятелю.

– Я с вами! – проговорил вдруг Шульц.

– Что? – Шеффер удивленно взглянул на него.

– Я должен идти с вами. У меня есть личное послание к настоятелю от рейхсфюрера Гиммлера.

Шеффер удивленно пожал плечами, но не посмел возражать, и вдвоем с Шульцем они последовали за молодым монахом.

Они снова прошли через монастырский сад, но на этот раз остановились перед скалой, точнее, перед вцепившимся в эту скалу густым кустом, покрытым мелкими синими цветами.

Монах огляделся по сторонам и раздвинул ветки. За ними оказался проход в скале.

– Что это? – удивленно спросил Шеффер.

– Это тайное убежище настоятеля! Редко кому выпадает честь побывать в нем!

С этими словами монах проскользнул в пещеру, жестом пригласив гостей следовать за ним.

Внутри горел укрепленный на стене смоляной факел, озарявший подземный ход мрачными багровыми отсветами.

Монах шел вперед не оглядываясь, и Шефферу с Шульцем ничего не оставалось, как идти за ним.

Вскоре перед ними оказались вырубленные в скале ступени, ведущие вверх. По ним они поднялись к медной двери, на которой были вычеканены какие-то демоны. Монах ударил в дверь кулаком, и она открылась.

За дверью стояли еще два рослых монаха в шафранных одеяниях, с мечами в руках, лица их закрывали раскрашенные маски, изображающие свирепых демонов. Не говоря ни слова, они расступились, пропуская гостей вперед.

Все трое оказались в огромном подземном зале, удивительно похожем на монастырский храм. Только на месте позолоченного Будды с невозмутимым ликом был жуткий демон со злобным, свирепым лицом и торчащими изо рта огромными клыками. И покрыт он был не позолотой, а какой-то неровной темно-красной коркой.

Внезапно до Шеффера дошло, что это не краска, а засохшая кровь жертв, которых убивали во славу этого свирепого чудовища.

Где-то в глубине подземного храма ударили в гонг, и тут же из-за спины страшной статуи вышел человек в шафранной тоге.

Он был стар, наверное, старше всех людей, которых доводилось видеть в своей жизни Шефферу. И еще… в его лице было что-то и от невозмутимого лика Будды, и от свирепого демона.

Настоятель заговорил на том же, незнакомом Шефферу языке, что и остальные монахи, но каким-то непостижимым образом Шеффер понимал каждое слово.

– Я ждал вас. Духи гор предупредили меня о вашем приходе. Я слышал о вашей стране, слышал о том, что у вас пришли к власти люди, которые служат тому же жестокому демону, которому служим и мы…

Шеффер хотел возразить, но какая-то сила сжала его горло, не давая вымолвить ни слова.

А настоятель продолжал:

– Я знаю, что вы принесли мне послание от своих господ…

Шеффер снова ничего не смог вымолвить, но тут вперед выступил Шульц и протянул настоятелю свиток пергамента.

Монах развернул его и некоторое время внимательно читал. Затем снова свернул, дохнул – и свиток тут же вспыхнул, в долю секунды превратившись в пепел.

– Я прочел послание тех, кто вас послал. Демон, которому мы служим, рад. Ему принесут обильные жертвы. Много крови будет пролито во славу его. И по его велению я пошлю вашим господам помощь, о которой они просят.

«Помощь? – подумал Шеффер. – Чем может помочь этот нищий старик величайшему государству Европы?»

В эту минуту с лицом старого настоятеля начали происходить какие-то удивительные изменения. Только что оно было старым, да что там старым – древним, как сами горы, где размещался этот монастырь, и вдруг сделалось молодым и полным сил лицом великого, непобедимого воина.

Прошло еще немного времени, может быть, секунда, а может, целая вечность – и вместо бесстрашного воина перед Шеффером стояла юная девушка, прелестная, как майский цветок.

Еще мгновение – и девушка превратилась в дряхлую старуху с изборожденным морщинами лицом…

А затем… затем лицо старухи снова начало меняться, рот растянулся в страшную пасть, из которой торчали длинные окровавленные клыки.

Шеффер в страхе попятился.

На его глазах дряхлая старуха превратилась в свирепого демона, точно такого же, как тот, чья окровавленная статуя возвышалась посреди подземного святилища.

Демон раскинул руки, которые тут же превратились в кожистые крылья нетопыря, и взмыл под потолок пещерного храма.

Шеффер моргнул…

И перед ним снова стоял тот же древний старец, настоятель горного монастыря.

Настоятель хлопнул в ладоши – и тут же рядом с ним появился молодой бритоголовый монах, в руках которого была небольшая шкатулка сандалового дерева, инкрустированная золотом, перламутром и слоновой костью.

– Возьми этот бесценный подарок, – проговорил настоятель, передавая шкатулку Шефферу. – Это священная реликвия, которая издавна хранилась в горных монастырях. Тридцать лет назад она ненадолго покидала Тибет и оказалась в далеком северном городе, но верные слуги черного божества вернули реликвию сюда, в древние горы. И сейчас я передаю ее твоим господам, потому что они верно служат черному богу и принесут ему огромные жертвы… если твои господа проведут священный ритуал, в их руках сосредоточится небывалая мощь и весь мир упадет к ногам моего владыки, Черного Божества.

Настоятель замолчал, но вместо него подал голос демон, истинный повелитель подземного храма. Он широко открыл окровавленную пасть и громко зарычал, как голодный зверь. Тут же сама земля подхватила его грозное рычание, из ее недр донесся глухой, нарастающий грохот, почва под ногами Шеффера задрожала, с кровли подземного святилища посыпались камни.

– Слушайте голос божества! – воскликнул настоятель. – Слушайте голос вечности!

Пещерный храм заполнился багровым дымом, и в этом дыму перед глазами Шеффера промелькнули чудовищные картины.

Он увидел марширующие по бескрайней равнине колонны, пехоту в серо-зеленых мундирах, лязгающие гусеницами танки… и другие колонны – измученных, изможденных людей, едва покрытых лохмотьями… увидел бараки, огороженные колючей проволокой, пулеметные вышки и мрачные корпуса, над которыми из высоких труб поднимался черный, горький дым…