Текст книги "Завещание крестоносца"

При виде него Алена вспомнила репродукцию, которую нашла в интернете, когда смотрела, что такое зиккурат, – ступенчатую пирамиду, или огромную коническую башню, обвитую узкой террасой дороги. Вавилонскую башню.

Красный «Мустанг» мчался вперед – и Андрей старался не отставать от него.

Когда они выехали на прогалину, стало видно, что по периметру, почти вплотную к лесу, она окружена высоким забором из колючей проволоки. Впереди, там, где бетонная дорога проходила через этот забор, стояли большие железные ворота. Впрочем, сейчас они были широко открыты.

«Мустанг», не задерживаясь, проехал на огороженную территорию.

Андрей следом за ним подкатил к воротам, но на секунду убавил скорость, чтобы оглядеться.

Вблизи было видно, что колючая проволока забора давно проржавела и местами свисала ржавыми клочьями, как старое, полуистлевшее кружево. Створки ворот, когда-то давно выкрашенные унылой грязно-зеленой краской, тоже проржавели и покрылись рыжими язвами. Кроме того, они покосились и держались на честном слове, раскачиваясь под ветром с заунывным скрипом.

Однако на верхней части ворот еще просматривались выцветшие красные звезды.

– Когда-то это было собственностью министерства обороны, – с непонятным выражением проговорил Андрей, – вот почему ни на одной карте этот объект не обозначен…

Оглядевшись по сторонам, Алена поняла, что он совершенно прав: справа от ворот стояла покосившаяся будочка часового, чуть в стороне – деревянный щит, некогда выкрашенный темно-красной краской, на котором висели топор, лом и ведро – нехитрые противопожарные приспособления. На этом же щите висел выцветший плакат, на котором одинаковые мускулистые военнослужащие жизнерадостно демонстрировали строевые приемы.

Слева от ворот стоял вагончик-бытовка с выбитым окном и распахнутой дверью. На стене бытовки аэрозольной краской было написано англоязычное ругательство, причем неизвестный полиглот ухитрился сделать в нем целых три ошибки.

Отсюда, от ворот, можно было лучше разглядеть и странную постройку, возвышавшуюся в центре прогалины.

Теперь она была похожа не на Вавилонскую башню, а на огромный многоэтажный гараж. Недостроенный гараж, лет тридцать простоявший в таком виде, постепенно разрушаясь под дождем и снегом. На один из тех многочисленных «долгостроев», которые как грибы возникали в стране в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого века.

Центральный корпус в виде усеченного конуса был выстроен из железобетона, на поверхности которого безжалостное время и непогода оставили глубокие борозды, вроде старческих морщин или уродливых шрамов. Из этих шрамов и морщин пробивались зеленые побеги и целые деревца – природа явно брала верх в борьбе с цивилизацией.

Вокруг этой башни вилась узкая спиральная дорога из таких же бетонных плит, как те, по которым машина ехала через лес. Эта дорога заканчивалась на самом верху башни, возле маленького прямоугольного бокса. Самое же удивительное – в единственном окне этого бокса виднелся свет.

– Там кто-то есть! – удивленно проговорила Алена, указывая на это окно.

– Может быть… – протянул Андрей.

Красный «Мустанг» тем временем въехал на спиральную дорогу, обвивающую башню, как плющ обвивает старое дерево. Вскоре он скрылся за поворотом, потом снова появился, на один этаж выше.

Андрей отбросил сомнения и помчался следом.

Вскоре он въехал на спиральную дорогу, которая была узкой и опасной, как горный серпантин. Теперь приходилось ехать очень медленно – чтобы не сорваться с бетонной спирали, кроме того, бетонное покрытие было растрескавшимся, и за каждым поворотом могла обнаружиться такая широкая трещина, в которую могло провалиться колесо машины.

Алена подумала, что две машины на такой дороге ни за что не смогут разъехаться. Значит, где-то наверху должна быть площадка для разворота.

Тем не менее Андрей не останавливался. Больше того, он постепенно догонял Гошин автомобиль – впереди и сверху явственно слышалось урчание мотора, а потом, после очередного поворота, Алена увидела задние огни «Мустанга».

Машина медленно взбиралась по бетонному серпантину. Слева проплывала бетонная стена в густой сети трещин, из которых торчали сорняки и блекло-зеленые кусты, справа был край дороги, а за ним – все более глубокая пропасть.

Андрей осторожно проехал очередной участок дороги, осторожно повернул. «Мустанга» впереди не было. Видимо, он снова оторвался.

Еще один виток дороги… еще один виток…

И Андрей выехал на последний участок, в конце которого виднелся бетонный бокс с единственным светящимся окном.

Красного «Мустанга» перед ними не было.

– Вот черт! – проговорил Андрей, удивленно моргая, словно не верил своим глазам. – Куда он подевался?

– Может быть, сорвался с дороги? – Алена дернула за ручку двери, собираясь выскочить из машины.

– Осторожно! – Андрей схватил ее за руку. – Ты сама-то не упади! Видела, какое здесь ненадежное покрытие? И край дороги совсем рядом! Но если бы он сорвался, мы бы услышали грохот!

Алена осторожно выбралась из машины.

Край бетонной дороги действительно был всего в одном шаге от нее. От разверзшейся под ногами пропасти у нее закружилась голова.

Внизу расстилался заросший бурьяном пустырь, отвоеванная у леса прогалина, со всех сторон окруженная непроходимым черным ельником. Только с одной стороны сквозь этот лес прорезалась узкая и прямая, как стрела, бетонная дорога.

На пустыре не было ни души.

И ни следа красного «Мустанга».

– Куда же он подевался? – спросила Алена, обернувшись к Андрею.

– Если бы я знал! – мрачно ответил тот.

Они находились на довольно большой площадке, где вполне могли поместиться две, а то и три машины. Именно здесь, наверное, разворачивались те автомобили, которые въезжали на башню по спиральной дороге.

Как уже говорилось, посреди площадки стоял бетонный блок размером в половину вагончика-бытовки. В единственном окне этого бокса горел свет, но оттуда не доносилось ни звука.

Андрей достал из наплечной кобуры пистолет, снял его с предохранителя и направился к боксу.

Алена пошла следом за ним.

– Не высовывайся, – прошипел он, не оглядываясь, – держись позади меня. А лучше в машине посиди!

«Вот еще!» – подумала она.

Очевидно, Андрей умел читать мысли, потому что укоризненно дернул плечом.

Подойдя к двери бокса, он остановился, прислушался. Затем резким ударом ноги распахнул дверь и тут же отскочил в сторону.

Ничего не произошло.

Андрей выждал несколько секунд, затем пригнулся и нырнул внутрь бокса, как в холодную воду.

Через несколько секунд он выглянул из двери и сказал Алене:

– Можешь заходить. Здесь никого нет.

«Вот интересно, он передо мной нарочно вид делает или и правда думал, что в боксе кто-то есть? – подумала Алена. – Вряд ли Мансур сидел там и ждал, когда мы появимся…»

Алена вошла в бокс.

Это было пустое помещение с голыми бетонными стенами, таким же полом и потолком. Только в самом центре бокса стоял металлический стол, на котором горела лампа – то ли масляная, то ли керосиновая. Однако сложная система зеркал, укрепленных на колпаке лампы, многократно усиливала ее свет, так что его можно было заметить даже с земли, даже от проволочной ограды, окружающей пустырь, даже из непроходимого черного леса.

И еще одна вещь была в этом боксе.

На бетонной стене висела яркая цветная репродукция старинной картины.

Огромная башня, вершина которой достает до облаков. Башня, опоясанная спиралью дороги, по которой ползут вверх крошечные повозки с камнями и бревнами, крошечные человечки идут, согнувшись, и тащат на спинах тяжелый скарб.

Недостроенная башня.

Алена узнала эту картину – «Вавилонская башня» Питера Брейгеля-старшего.

Ей показалась, что она – одна из крошечных фигурок, карабкающихся к вершине зиккурата, одна из крошечных фигурок, несущих ступенчатой башне свои жертвы, свои приношения. Безжалостной, огромной пирамиде, которой нужно все больше и больше жертв, все больше и больше человеческих жизней.

И вдруг Алена поняла, что сама, по своей воле пришла в это страшное место, на вершину башни… нет, не по своей воле, а по воле зиккурата!

Тут она, совершенно некстати, вспомнила, что прочла в интернете о вавилонском зиккурате. Очень ей стало интересно, почему у фирмы такое странное название. Теперь ясно, почему.

Там, на вершине древней ступенчатой башни, вавилонские жрецы-халдеи приносили кровавые жертвы своим жестоким богам – Ваалу, Мардуку, Иштар… древние вавилоняне верили, что эти боги живут там, на верхней площадке зиккурата.

Алена повернулась к Андрею.

Ей вдруг стало холодно, так холодно, что застучали зубы – хотя на улице был теплый летний день. Ей захотелось почувствовать, что она здесь не одна, что рядом с ней – добрый и сильный человек, который поддержит ее, подставит свое плечо, защитит от всего мирового зла… А она еще над ним мысленно посмеивалась…

Но Андрей смотрел не на нее. Он смотрел на лампу, горящую в центре стола.

– Видишь? – спросил он, не поворачиваясь к Алене.

– Вижу – что? – переспросила она и поняла, что не хочет услышать его ответ. Ей и без того было страшно.

– Лампа под завязку наполнена керосином, – проговорил Андрей.

– И что это значит?

– Это значит, что ее только что кто-то наполнил. Значит, только что, всего несколько минут назад здесь кто-то был, и он, возможно, все еще рядом.

Алена шагнула к нему и схватила за руку.

– Мне страшно… – проговорила она тихим, дрожащим голосом, – мне кажется, на нас кто-то смотрит…

– Ладно, ничего страшного! – отозвался Андрей и мягко сжал ее руку. – Смотри, наши уже прибыли! Сейчас мы здесь наведем порядок! Сейчас мы раскроем все эти тайны мадридского двора!

Действительно, на бетонной дороге появились один за другим три черных внедорожника, промчались через открытые ворота бывшей военной части и веером развернулись перед въездом на башню. В то же время раздалось ровное гудение, и в небе над лесом показался большой зеленый вертолет.

– Слава богу! – Алена облегченно вздохнула.

Ее успокоило не столько появление подкрепления, сколько сильная и теплая рука Андрея, сжимающая ее руку.

Андрей свободной рукой достал мобильный телефон, поднес его к уху и хотел что-то сказать… Но в эту секунду пол под ними качнулся и наклонился, как крышка кастрюли. Алена еще крепче вцепилась в руку Андрея и соскользнула вниз, в темноту.

Это было похоже на аквапарк – когда ты скользишь в гладком темном туннеле, а потом с веселым визгом влетаешь в теплый бассейн, осыпая друзей брызгами и смехом.

Только скользили они дольше, и в конце был не бассейн с теплой голубой водой, а мешки с сеном, или чем-то еще, достаточно мягким, чтобы смягчить падение.

Кроме того, здесь было так же темно, как в туннеле.

Рядом зашевелилось что-то живое и теплое, и до боли знакомый голос Андрея проговорил:

– Ты цела?

– Да вроде цела… – отозвалась Алена, мысленно проинспектировав части своего тела. Ноги и руки были целы, кое-где болело, но это не удивительно после такого падения.

– А если цела – попробуем удрать отсюда… – проговорил Андрей и потянул ее за руку.

Только сейчас она поняла, что так и скользила по темному туннелю, не выпуская его руки.

Алена вскочила, готовая бежать куда угодно, делать что угодно – лишь бы не оставаться одной в этой вязкой темноте. Она ничего не понимала. Зачем все это? Чья злая воля ее преследует? Нет, нужно держаться за Андрея, одна она просто с ума сойдет от страха и неизвестности.

Но в ту же секунду вспыхнул ослепительно яркий свет, и ей пришлось зажмурить глаза, чтобы не ослепнуть.

А вместе со светом прозвучал оглушительно громкий голос:

– Добро пожаловать в зиккурат!

Алена наконец решилась открыть глаза – и скоро привыкла к свету, тем более что он только поначалу показался ей таким ярким.

Помещение, в котором они находились, освещали два или три галогеновых прожектора. Их холодный, беспощадный свет придавал живым человеческим лицам какой-то мертвенный, потусторонний оттенок. Даже славное, румяное лицо Андрея стало непривычно бледным.

Андрей мрачно оглядывался по сторонам.

Они находились в пустом квадратном помещении без окон и дверей. На голых бетонных стенах кое-где были нанесены какие-то непонятные знаки, похожие на буквы ассирийского клинописного алфавита. В потолке темнело круглое отверстие, через которое они сюда провалились, под этим отверстием валялись мешки с соломой, смягчившие падение.

И больше ничего.

Вдруг из-под потолка полилась какая-то заунывная восточная музыка. Монотонное завывание каких-то духовых инструментов, время от времени прерываемое гулкими ударами гонга.

Алена и без того чувствовала уныние и безнадежность, но от этой тоскливой музыки ей и вовсе захотелось повеситься. Единственное, что примиряло ее с жизнью, было присутствие Андрея. Такой живой, обычный, он совершенно не вписывался в эти странности. Алене хотелось взять его за руку и прижаться крепко, но усилием воли она сдержала порыв. Нехорошо так распускаться, что он про нее подумает.

Но Андрей тоже не излучал оптимизма.

Алена заткнула уши, чтобы не слышать жуткую музыку, но это не помогло, музыка проникала прямо в мозг.

Яркий свет галогеновых прожекторов, таинственные знаки на стенах и ужасная, депрессивная музыка… Ей стало совсем плохо.

А что если, подумала Алена, что если она уже умерла и попала в ад? Только в аду может быть такой голый мертвенный свет, такая ужасная музыка и такое чувство безнадежности…

Она взглянула на Андрея – и его неживое, смертельно бледное лицо укрепило ее в этой мысли. Ее даже посетила еще более ужасная мысль – а что, если это вовсе не Андрей? Что, если это его призрак? Морок, насланный этой страшной комнатой?

Минуты шли за минутами.

Алена больше не могла выносить этот свет, эту музыку, эту страшную комнату. Она открыла рот, чтобы закричать…

И тут послышался тяжелый ревматический скрип, и одна из стен комнаты раздвинулась, открыв темный прямоугольный проход.

Алена, не раздумывая, бросилась в этот проход – прочь из этой адской комнаты, прочь от этой адской музыки, прочь от этой гнетущей безнадежности…

– Куда ты? – вскрикнул Андрей, попытавшись остановить ее.

Но Алена уже бежала по темному коридору – и Андрею ничего не оставалось, как броситься вслед за ней.

Он быстро нагнал ее, схватил за руку и удивленно повторил:

– Куда ты? Зачем?..

– Куда угодно, только бы прочь из той ужасной комнаты!.. – выпалила Алена и пошла медленнее.

– Это ловушка! – проговорил Андрей.

И в ту же секунду позади снова раздался мучительный скрип, и стена у них за спиной вернулась на прежнее место.

Теперь они могли идти только вперед.

Коридор, по которому они шли, был скудно освещен скрытыми где-то под потолком светильниками. Он то и дело поворачивал и разветвлялся. Алена и Андрей шли по нему, чувствуя себя подопытными крысами, которых выпустили в лабиринт, чтобы изучить их умственные способности.

И самое отвратительное – у них было чувство, что кто-то наблюдает за ними…

Вдруг Андрей остановился, схватил Алену за руку.

– Мы больше никуда не пойдем! Мы не будем играть по его правилам! Не будем делать то, чего он от нас ждет! Эй, ты! – Андрей поднял лицо к потолку и в то же время вытащил пистолет. – Эй, ты! Покажись нам! Будь мужчиной!

В эту минуту по полу коридора пополз густой туман – вроде того, какой по утрам поднимается над рекой. Только, в отличие от речного тумана, белого, как парное молоко, этот туман отсвечивал розовым. И еще – он распространял слабый запах гниющих цветов.

– Черт! – Андрей попятился, отступил к стене, но розовый туман был повсюду, со всех сторон, от него невозможно было убежать. Он поднимался все выше и выше. Вот уже поднялся до колен… до пояса… вот он уже дошел Алене до подбородка…

Запах гниющих цветов стал таким сильным, что Алене было уже тяжело дышать. Она взглянула на Андрея – тот был намного выше ее, но и ему туман был уже по грудь.

Еще немного – и Алена погрузилась в розовый туман…

Вдохнула его, вдохнула тошнотворный, парфюмерный запах, закашлялась…

И потеряла сознание.

Красный «Мустанг» мчался по бетонной дороге, подпрыгивая на стыках плит. Гоша выжимал из своей машины все, на что она была способна. Одна мысль вела его вперед, одна цель: найти и спасти женщину своей мечты! А в том, что Аля впереди, в конце этой бетонной дороги, проложенной неизвестно кем и неизвестно когда через непроходимый лес, он не сомневался.

Не сомневался с той минуты, когда, не снижая скорости, промчался через покосившийся амбар и, вместо того чтобы врезаться в стену, оказался в наклонном туннеле.

В ту минуту он поверил, что его ведет вперед некая высшая сила – судьба? Провидение? Да назови ее как угодно, от этого суть не меняется! Он найдет Алю и спасет ее, и никто не сможет его остановить! Если он проехал сквозь стену – значит преодолеет любые препятствия! Главное – не останавливаться, не сомневаться, не сворачивать со своего пути!

Он чувствовал себя благородным рыцарем, который мчится сквозь мрачный лес вперед, к заколдованному замку, где злобный дракон стережет прекрасную принцессу, а то, что вместо белого коня у него красный американский автомобиль, ничуть не меняет дела.

В какой-то момент Гоша увидел в зеркале заднего вида мчащуюся за ним машину, но тут же забыл о ней. Ничто не имело значения, кроме цели и стремления к ней.

Лес по сторонам дороги расступился, и «Мустанг» вылетел на огромную прогалину. Бетонная дорога не оборвалась, она вела дальше, через распахнутые ворота бывшей военной части, мимо покосившейся будки часового – к огромной недостроенной башне.

Вот он, заколдованный замок! И там, на самом верху, горит огонь в окне – это прекрасная принцесса подает ему сигнал…

Ни на секунду не задумавшись, Гоша въехал на спиральную дорогу, обвивающую башню.

Он не думал о том, что это опасно, что машина запросто может не вписаться в поворот и рухнуть вниз, – он верил, что высшая сила, которая привела его сюда, не допустит такого глупого и бессмысленного конца его романтической истории.

Он давил и давил на педаль газа – и случилось то, что должно было случиться.

На очередном повороте правое переднее колесо соскользнуло с дороги.

Гоша до предела вывернул руль, попытался затормозить – но тяжелая машина слишком разогналась, инерция движения тянула ее вперед, в пропасть…

Красный «Мустанг» перевалился через край спиральной дороги и на мгновение завис над пропастью.

Время словно остановилось. Секунды превратились в минуты, даже в часы. Мысли неслись в Гошиной голове со сверхзвуковой скоростью, хотя их было совсем немного. Он думал о том, что не доехал, не успел, не смог спасти Алю, и она останется во власти дракона…

Красный автомобиль сползал все ниже и ниже.

Вот он повис вертикально, зацепившись за край дороги задним мостом, или какой-то другой частью корпуса. Сейчас он рухнет вниз…

Но вместо того чтобы сорваться в пропасть, машина качнулась, как красный маятник, и поднырнула под бетонную спираль дороги. Какая-то немыслимая сила подхватила ее, и «Мустанг», перевернувшись вверх колесами, прилип к потолку широкого бетонного короба. Та же сила втянула его внутрь, он пополз вперед и вниз, как муха по потолку.

Гоша, растерянный, ошарашенный, висел вниз головой на ремне безопасности. Он не понимал, что с ним происходит, и мог объяснить это только действием все той же высшей силы.

А «Мустанг» прополз по потолку двадцать или тридцать метров, и потолок, постепенно поворачиваясь, как поверхность штопора, превратился в стену. Теперь Гошина машина ехала по стене, по-прежнему нарушая все законы физики.

Стена продолжала поворачиваться – и вот уже «Мустанг» едет, как и положено, всеми четырьмя колесами вниз, по обычному бетонному покрытию…

Гоша перевел дыхание, заглушил мотор и огляделся.

Он находился в огромном помещении, напоминающем армейский склад. Впрочем, может быть, это и был когда-то армейский склад, на котором хранили артиллерийские снаряды или, возможно, ракеты. Но сейчас на металлических стеллажах, расположенных вдоль стен и в центре помещения, лежали многочисленные картонные коробки с неизвестным содержимым.

Гоша выбрался из машины.

После головокружительного трюка, который проделал его «Мустанг», ноги у него дрожали.

Куда он попал? Что это за место?

Гоша увидел на полу сложенный кусок брезента и на всякий случай накрыл им свою машину. Затем прошел мимо ряда стеллажей и увидел узкую железную лесенку, прилепившуюся к стене помещения. Какой-то инстинкт гнал его вперед и вверх – и Гоша поднялся по этой лесенке. Она закончилась маленькой площадкой и железной заржавленной дверью.

Гоша толкнул эту дверь. Она оказалась не заперта.

Гоша оказался в небольшой комнате, стены которой были покрыты плоскими мониторами. В центре стоял рабочий стол, на нем – пульт управления с многочисленными кнопками и клавишами.

Рядом с электроникой Гоша почувствовал себя куда увереннее – это было свое, знакомое, тут он ориентировался свободно.

Он внимательно осмотрел пульт, нажал несколько кнопок.

Тут же на стене засветились несколько мониторов. На них было выведено изображение с телекамер. Гоша увидел какие-то пустые комнаты, коридоры, лестницы… на одном из мониторов был тот большой складской зал, в который он въехал на своем «Мустанге». А вот и его машина – стоит в углу помещения, накрытая брезентом…

Гоша нажимал и нажимал кнопки.

На стене вспыхивали все новые и новые экраны. Комнаты, коридоры, лестницы – и нигде ни одной живой души.

И вдруг… вдруг на одном из этих экранов он увидел людей.

Три человека, и среди них – она, его заколдованная принцесса, женщина его мечты!

Аля и правда была похожа на спящую красавицу, потому что находилась во сне. Причем сон ее был тяжелый и трудный. Она была бледна до синевы, металась и вскрикивала. Рядом с ней Гоша увидел Алену и того парня, как его… Андрей, кажется, который приехал вместе с Аленой.

Гоша вскочил и застонал в голос. Что делать? Куда бежать? Как спасти Алю? Он понятия не имеет, где эти трое находятся.

Он сжал зубы и приказал себе успокоиться. Сперва нужно разобраться в ситуации.

Спрятав священный перстень в ладанку на груди, граф Балдуин вышел из храма и направился к тому месту, где оставил своего коня. Верный конь, увидев своего хозяина, радостно заржал, грациозно переступил ногами – ему не терпелось тронуться в путь. Граф подошел к нему и хотел уже подняться в седло, как вдруг в воздухе пропела стрела и, ударившись в панцирь на его груди, упала на землю. Тут же пролетела вторая стрела и вонзилась в шею коня. Благородное животное захрипело, поднялось на дыбы и тут же упало бездыханным, едва не подмяв хозяина. Граф отскочил в сторону, вытащил из ножен свой меч и опустил забрало шлема, изготовившись к бою.

Из развалин полусгоревшего дома высыпал небольшой отряд смуглых воинов в длинных черных плащах и островерхих шлемах. Один из них держал в руках длинный лук, за спиной был полный стрел колчан, остальные были вооружены кривыми саблями.

Лучник показался графу самым опасным противником, следовательно, его первым нужно было вывести из строя. Граф наклонился, поднял с земли обломок мраморной капители и швырнул его в голову лучника. Тот успел в последнее мгновение немного отклониться, и обломок попал не в голову, а в плечо. Лучник покачнулся, выронил свой лук. Тем временем граф успел переложить меч в левую руку, а правой вытащил заткнутый за пояс тяжелый кинжал.

Лучник держался за раздробленное плечо, лицо его было перекошено от боли, из-под его пальцев стекала кровь. Граф Балдуин бросил кинжал, и тот вонзился в шею смуглого воина. Тот захрипел и упал на землю, по телу его пробежала предсмертная судорога.

– Это – за смерть моего коня! – выкрикнул граф и повернулся к остальным противникам.

Те выстроились в полукруг и наступали на него, размахивая своими кривыми саблями. Теперь граф мог пересчитать их. На него наступали восемь смуглолицых воинов.

– Проваливайте, несчастные! – крикнул граф, поднимая меч. – Проваливайте, если хотите сохранить свои жалкие жизни!

Смуглые воины безмолвно приближались к нему, стремясь замкнуть круг.

– Проваливайте, пока живы! – повторил граф. – Я – Балдуин Фландрский, и множество неверных испытали тяжесть моего меча!

– Мы знаем, кто ты, – проговорил предводитель смуглых воинов на ломаной латыни. – И мы пощадим тебя, граф, если ты отдашь нам то, что передал тебе греческий монах.

– Об этом не может быть и речи, – отвечал граф, поднимая меч над головой. – Не родился еще тот человек, который посмеет приказывать Балдуину Фландрскому!

– Так умри же, несчастный! – Смуглые воины с боевым кличем бросились вперед.

Граф отступил, так что между ним и противниками оказался труп его коня. Трое воинов, наступавших с фланга, бросились в атаку, остальные на долю секунды задержались, обходя мертвое животное. Этого времени графу хватило, чтобы нанести один за другим два удара. Первым ударом он рассек одному из врагов голову, вторым – разрубил руку второму. Тем временем третий противник ударил его саблей в плечо. Он метил в промежуток между панцирем, защищавшим грудь рыцаря, и железным наплечником – и добился своего. Острие сабли разрубило бы плечо графа, но под доспехами была тонкая и прочная кольчуга генуэзской работы. Острая дамасская сабля рассекла несколько стальных колец, но при этом утратила силу удара, и граф отделался легкой раной.

Смуглый воин отступил, изготовившись к новому удару. При этом его нога попала в стремя мертвого коня. Граф сделал ложный выпад, противник отшатнулся, нога его запуталась в стремени, и он потерял равновесие. Воспользовавшись этим, граф взмахнул мечом и отсек смуглолицему воину голову. Смуглая голова покатилась по камням, страшно вращая темными глазами.

– Спасибо, старый друг! – проговорил Балдуин, благодарно взглянув на мертвого коня. – Даже после смерти ты помогаешь мне в бою!

Впрочем, у него не было времени на пустые разговоры: остальные пятеро противников, обойдя труп коня, наступали на него смертельным полумесяцем.

– Еще раз предлагаю тебе, граф Балдуин, – заговорил их предводитель, – мы пощадим тебя, если ты отдашь нам то, что получил от греческого монаха!

– Теперь это звучит не так убедительно, как первый раз, – насмешливо проговорил граф. – Пятеро против одного – это недостаточно, чтобы победить Балдуина Фландрского!

Противники, не удостоив его ответа, продолжили наступать.

На этот раз их предводитель умело руководил наступлением, отдавая короткие приказы на незнакомом гортанном языке. Смуглые воины приближались к графу, постепенно сжимая его в кольцо. Граф еще держался, но он начал уставать, тяжелые доспехи и раненое плечо делали его неповоротливым.

– Пресвятая Дева! – воскликнул он, отбивая очередную атаку. – Пресветлая Небесная Царица, помоги мне победить этих неверных, ибо не только моя жизнь стоит на кону, но и священная реликвия, вверенная моему попечению!

– Никто тебе не поможет, – отозвался предводитель смуглых воинов. – Настал твой смертный час, Балдуин Фландрский!

И в этот миг неподалеку раздался громкий топот конских копыт, и из-за поворота улицы показался отряд крестоносных всадников во главе с рослым рыцарем в серебристых доспехах, с пышным лазоревым плюмажем на шлеме.

– На помощь! – воскликнул граф, узнав своего соратника Готфрида Бульонского. – На помощь, именем Пресвятой Богоматери!

– Вперед! – воскликнул Готфрид, пришпорив своего коня, и его всадники, как божья гроза, обрушились на смуглых воинов.

В считаные минуты они были перебиты.

Только предводитель лежал на земле с открытыми глазами, придавленный ногой графа Балдуина.

– Кто ты такой? – спросил его граф, склонившись над ним. – Кто вы такие?

– Мы – служители древней финикийской богини Иштар, – ответил тот слабеющим голосом. – Не думай, граф Балдуин, что ты можешь победить нас…

– Я уже победил тебя! – проговорил граф грозно. – Твоя жизнь пришла к концу!

– Моя жизнь ничто перед лицом великой Иштар, – голос смуглолицего стал еще тише. – Ты же не будешь знать ни минуты покоя, пока не отдашь нам то, что получил от грека. На мое место придут десятки, сотни беспощадных воинов, и рано или поздно они заставят тебя вернуть священную реликвию…

– Этому не бывать! – сурово отрезал граф.

– Это свершится рано или поздно, потому что такова воля Великой Иштар!

Смуглый воин захрипел и затих, по его телу пробежала судорога смерти.

К графу подошел спешившийся Готфрид.

– Ты поступил легкомысленно, брат мой, – проговорил он с легкой укоризной, – не стоило разъезжать по городу без надежной охраны, здесь хозяйничают шайки мародеров. Особенно такому знатному и славному рыцарю, как ты.

– Ты прав, брат мой, – ответил Балдуин, – я ехал с многочисленной свитой, но увидел шайку мародеров, которая грабила монастырь, и велел своим воинам изгнать их из монастыря и примерно покарать, сам же поехал дальше, полагаясь на силу своего меча.

– Я не сомневаюсь в твоей силе и доблести, однако ты так дорог всем нам, брат мой, так дорог крестоносному воинству, что стоило оставить при себе хотя бы несколько хороших воинов.

– Я подумал, что мародеры не нападут на вооруженного рыцаря. Вряд ли для них я представлял интерес в городе, полном сокровищ.

– Тем не менее они на тебя напали. Чего они хотели от тебя, брат мой?

– Я не успел их об этом расспросить, а потом… потом спрашивать было уже некого.

Граф Балдуин сам не знал, отчего не сказал своему другу и боевому соратнику о даре греческого монаха и о том, что требовали у него смуглолицые воины.

Алене снился странный, удивительный сон.

Ей снился огромный, шумный, многоязычный южный город. На его площадях и рынках толпились смуглые черноволосые люди, которые торговались и спорили на десятках языков, покупали и продавали скот и пряности, вино в кожаных мехах и оливковое масло в глиняных кувшинах, быстроногих коней из степной Скифии и выносливых верблюдов из дальней Аравии.

И над всем этим ярким, шумным, пряным многоголосьем возвышалась огромная ступенчатая пирамида, огромная башня – зиккурат, обитель бессмертных богов.

Голоса людей, скрип колес, ржание коней, крики ослов и верблюдов сливались в нестройную, но величественную музыку.

Вдруг все эти звуки затихли, люди расступились, освободив дорогу удивительной процессии.

Посреди широкой улицы шли мужчины в одинаковых черных мантиях, расшитых золотыми звездами, и в высоких головных уборах, мужчины с завитыми, выкрашенными хной бородами. Это были халдеи, служители зиккурата.

Следом за ними на золотой колеснице везли хлеб и фрукты, следом за этой колесницей храмовые рабы вели белорунных овец и черных коз – жертвы, предназначенные бессмертным богам.

И последними, в самом конце процессии, под охраной воинов зиккурата, шли две женщины в разорванной одежде, со связанными руками…