Текст книги "Забор из волшебных палочек"

– Олега? – переспросил рогатый.

– Нет… не от Олега, от первого мужа… она до сих пор не оформила с ним развод, а тот взял и умер… и оставил все ей… везет же некоторым! Ну вот, поэтому Рудольфу нужно было как следует ее напугать, чтобы она подписала отказ от наследства…в его пользу…

– Большое наследство? – деловито осведомился рогатый.

– Я точно не знаю, только приблизительные цифры, счет в банке, движимое и недвижимое имущество… порядка десяти миллионов…

– Долларов? – уважительно спросил собеседник, качнув рожками.

– Евр-ро! – заорал попугай.

– Ага, а Олег что-то заподозрил и стал вам мешать! – догадался рогатый. – И тогда вы его убили!

– Я не хотел! – захныкал Александр Борисович. – Я пригласил его поговорить…

– На тарную фабрику, – подсказал ему собеседник.

– Ну да… вы же все знаете!

– Очень удобное место для… разговора!

– Ну да… но он уперся, а потом начал наседать! И я как-то нечаянно его ударил… а потом затолкал в ту будку… кто же думал, что ее кто-нибудь откроет!

– Да, не повезло вам! – насмешливо согласился рогатый. – Здорово не повезло!

Страшный посетитель покосился на попугая, задумчиво поклевывающего его ухо, и проговорил, обращаясь скорее всего к этой разговорчивой птице:

– Ну, с этим делом нам придется помочь Александру Борисовичу… снять груз вины с его совести…

– Зр-ря! Зр-ря! – раздраженно выкрикнул попугай.

– Ты так считаешь?

Рогатый повернулся к Александру Борисовичу и продолжил:

– А какие у вашего Рудольфа ближайшие планы?

– Он должен послезавтра предъявить нотариусу отказ Алины Дятловой от наследства, – торопливо сообщил вконец перепуганный директор. – Но Алина как назло куда-то пропала… как сквозь землю провалилась…

– Сквозь землю? – рогатый запрокинул голову и гулко захохотал. – Хорошо сказано! Сквозь землю! Ну, там-то мы ее легко найдем!

А скажите-ка мне, любезный друг, как вы связывались с этим ужасным Рудольфом Андреевичем?

– Он сам на меня выходил… – пробормотал директор, но его глаза при этом подозрительно забегали.

– Нехорошо, любезный, очень нехорошо! – рогатый покачал головой и покосился на попугая: – До чего неразумны некоторые люди! Думают, что нас с тобой можно обмануть!

– Бр-ред! Ер-рунда! – проговорил попугай, наклонив голову к плечу.

– Я тоже так считаю. Александр Борисович, голубчик! Вы же взрослый, разумный человек! Вы, наконец, директор страховой компании! Ну не верю я, что вы не подстраховались и не выяснили координаты загадочного Рудольфа! Как хотите – не верю!

Александр Борисович очень огорчился, когда его назвали взрослым и разумным. Ему очень хотелось снова стать ребенком, и чтобы кто-то большой и умный все решал за него. Он тихонько всхлипнул и поманил своего рогатого гостя. Тот доверительно склонился к сломленному директору и приготовился слушать.

Через некоторое время Леня, скинув мантию и открепив рога, пил чай на собственной кухне. Поскольку Лола принимала самое деятельное участие в подготовке операции, а потом ожидала всех в машине, ей некогда было заниматься ужином. Но Маркиз не стал упрекать ее в бесхозяйственности и великодушно согласился просто попить чайку. С чаем он съел половину творожного кекса, триста граммов сливочных сухарей с маком и чудом завалявшуюся в морозилке одну булочку с баварским кремом. Лола едва успела разогреть булочку в микроволновке. Однако этим дело не ограничилось. Налив третью кружку чая, Леня искательным взглядом оглядел стол.

– Перришон был просто великолепен! – рассказывал Маркиз, намазывая брусничный джем на хлеб грубого помола, подсунутый Лолой. – Он – просто прирожденный артист! Но кто меня по-настоящему удивил – это Пу И! Он так замечательно сыграл свою роль… живая шляпа – это венец его артистической карьеры!

Пу И скромно потупился и тихонечко гавкнул. Тем самым он хотел сказать сразу три вещи: во-первых, признать, что спрятаться под шляпой и заставить ее двигаться, до полусмерти напугав директора страховой компании, – это совсем не трудно, и Леня несколько преувеличивает его актерские способности; во-вторых, это было ужасно весело, и он готов повторить эту замечательную игру в любое удобное время; и в-третьих, раз уж хозяевам кажется, что он хорошо сыграл свою роль – пусть угостят дополнительной порцией орехового печенья. В виде премии за артистичность.

– Пуишечка, детка, – озабоченно проговорила Лола, пощупав его набитый животик, – ты и так съел уже очень много печенья! Боюсь, как бы тебе не стало плохо!

– А ты не бойся! – ответил ей песик чрезвычайно красноречивым взглядом. – Наоборот, мне будет очень хорошо! Мне будет просто замечательно!

– Но вообще, Леня, я остаюсь при своем прежнем мнении, – продолжила Лола, ласково потрепав Пу И по пушистому загривку, – использовать его в таких серьезных операциях недопустимо! Это – применение детского труда…

– Кстати, о детском и женском труде, – прервал ее Маркиз, намазывая следующий кусок хлеба на этот раз малиновым джемом. – Ты не забыла, что теперь на очереди твой выход на сцену в роли Алины Дятловой? Завтра наступает срок подписания документов о вступлении в наследство, так что тебе пора переселяться в квартиру Алины!

– Но это ужасно! – Лола сложила руки и закусила губу, как будто собираясь заплакать. – Ты нисколько не бережешь меня! Совершенно обо мне не думаешь! Ведь это так опасно! Этот загадочный Рудольф запросто может меня убить…

– Ни в коем случае! Ты нужна ему живой, чтобы оформить отказ от наследства… то есть не ты, а Алина…

– Вот именно! Я ему живой совершенно не нужна!

– Но ведь ты – актриса! По крайней мере все время это повторяешь! Так докажи это делом! Неужели ты не сможешь сыграть роль Алины так, чтобы тебе поверили? Вы с ней одного роста, приблизительно одного возраста…

– Но-но! – возмущенно перебила его Лола. – Я моложе ее на… ну, неважно, насколько, но моложе!

– …приблизительно одного возраста, – повторил Маркиз с нажимом, – приблизительно одинаковой комплекции… мы с тобой немножко поработаем с гримом, и все будет отлично. Если, конечно, ты справишься с этой ролью…

– На что это ты намекаешь? – прошипела Лола. – Я-то справлюсь с любой ролью… ну ладно, твоя взяла! Гримируй! – И она уселась перед зеркалом.

– Не так быстро, – смилостивился Леня, – отдохни пока, выспись.

– А ты что будешь делать? – с подозрением спросила Лола.

– У меня еще есть одно важное дело… – Маркиз отвел глаза.

– Знаю я твои дела! – по привычке начала Лола, однако она так устала, что решила не начинать сейчас утомительный скандал.

Однако, проснувшись утром, она нашла пустую квартиру и холодную кофеварку, то есть компаньон ее встал так рано и так торопился, что даже не завтракал. Лола только пожала плечами.

Капитан Ананасов мрачно глядел перед собой. Жизнь не баловала его приятными сюрпризами. Начать с того, что дело об убийстве Дятлова Олега Сергеевича повисло на нем мертвым грузом. За что его убили? Да мало ли за что, отвечал сам себе Ананасов, покойник был человек не бедный, что само по себе достаточный повод, бизнес опять же… И жена… Жена как раз пропала, то есть уехала в неизвестном направлении, не оставив координат. Можно, конечно, объявить ее в розыск, но что это даст? Ровным счетом ничего, чтобы не сказать хуже! Между прочим, начальство, от которого Ананасов только что получил по шее, так и сказало. И еще очень много слов произнес начальник, Ананасову даже в мыслях не хочется их повторять…

Таким образом, жизнь этим вечером не сверкала перед Ананасовым веселыми разноцветными огнями. И не переливалась всеми цветами радуги. И не блестела, как дорогая елочная игрушка. Напротив, этим вечером жизнь напоминала вредную каракатицу. И так-то на вид противная, склизкая, а если попытаешься ее поймать, то еще и напустит ядовитых чернил…

Ананасов чувствовал, что душа его наполнена отвратительными фиолетовыми чернилами, и просвета нет и не предвидится. Он тяжко вздохнул, и тут заметил, что сидящий рядом Гудронов тоже мрачно смотрит перед собой, вцепившись в руль. Это было странно, поскольку Гудронов имел характер отходчивый и всегда глядел в будущее с большим оптимизмом.

В первый момент Ананасов подумал, что Гудронов неудовлетворен состоянием дорожного покрытия, оно и правда оставляло желать лучшего. Однако Сеня Гудронов был не из тех людей, которые расстраиваются по таким пустякам, к тому же его разболтанному «жигуленку» все было нипочем.

Гудронов так резко тормознул на перекрестке, что приятель едва не врезался головой в стекло.

– Ты чего? – Ананасов покрутил головой.

– Ой, не спрашивай! – буркнул Гудронов. – Опять шурин на мою голову!

Ананасов понимающе кивнул. Все отделение знало, что гудроновский шурин – это кошмар его жизни. Более недотепистого и невезучего мужика трудно было найти. Шурин бесконечно попадал в разные неприятные ситуации, и Гудронову приходилось выручать его, пользуясь своим служебным положением, а начальство такие вещи не очень-то приветствовало. Шурин с завидным постоянством бил машины, свои и чужие, терял ключи и документы, его дача горела на памяти Ананасова раза четыре. Кроме того, он бесконечно заливал три нижних этажа исключительно горячей водой. Еще он забывал выключить утюг и сигнализацию, которую поставил по настоянию Гудронова, когда квартиру обворовали в третий раз за два года. Это не считая мелких ограблений в лифте и потерянных портфелей и перчаток. Гудронов давно бы уже бросил все как есть, но сильно жалел единственную сестру и был привязан к племянникам, на которых, к счастью, дурная наследственность не повлияла.

– Ну, что на этот раз? – поинтересовался Ананасов, сочувственно хмыкнув.

– Машина…

– Как – машина? – всполошился Ананасов. – Машина же в прошлый раз была…

– Так то «Опель» был старый, он его окончательно добил и купил «Пассат»… Я для него еще денег занял под премию…

– Если это дело с трупом в трансформаторной будке не раскроем в самое ближайшее время, не видать нам премии, как своих ушей! – мрачно отрубил неделикатный Ананасов и, видя, что приятель совсем скис, добавил помягче:

– Так что там с «Пассатом»-то? Может, все не так плохо?

– Куда уж хуже… – Гудронов припарковал машину в небольшом закуточке, открыл окно и нервно закурил. – Тут еще Сонька, понимаешь, замешалась…

– Какая еще Сонька? – удивился Ананасов. – Твою сестренку Ниной зовут. Он что – другую бабу завел? Так мы его быстро от этого дела отучим! У нас не забалует!

– Да нет, ты слушай, что было…

Дача у шурина хоть и горела с удивительной регулярностью, однако же не до конца. Помогали соседи и вызванные вовремя пожарные. Так что каждое лето шурин вывозил все свое многочисленное семейство на дачу – жену, детей, бабушку, собаку Рыську и домашнюю крысу Соню. Крыса была большая, белая с черными пятнами, все в семье ее любили. К первому сентября, несмотря на то что стояла чудесная погода, детей с дачи вывезли, оставив только бабушку с животными и урожай. И вот в прошлые выходные сестра с мужем решили закончить с этой морокой, но бабушка, как всегда, заупрямилась и отпустила только Соню. Машину набили обильными плодами сада и огорода, клетку с крысой поставили на заднее сиденье, туда же впихнули жестяное ведро с поздними астрами. Нахальная Соня всю дорогу старательно объедала астры, а шурин пытался ей помешать.

– Еще и Нинка масла в огонь подливала! – рассказывал коллеге Гудронов. – То и дело шурина дергала: «Ой, ведро падает! Ой, Сонечку зашибет!» А ты же знаешь, как человек за рулем нервничает, если ему под руку что-то талдычат!

В результате на повороте ведро с астрами благополучно опрокинулось, вода вылилась на Соню, крыса подняла жуткий визг, шурин отвлекся на это безобразие и впилился в чей-то пикап. Водитель пикапа не пострадал, да и самому пикапу хоть бы что, сестра отделалась легким испугом, а шурин сильно ударился головой о приборную доску. И сестра повезла его в ближайшую больницу, чтобы определить, нет ли сотрясения мозга.

– Там же сотрясать нечего! – ввернул Ананасов, и Гудронов согласно кивнул и добавил, что машину оттащили на милицейскую стоянку.

Про крысу Соню в суматохе как-то совершенно забыли. Однако она даром времени не теряла. Уж каким образом она прогрызла проволочную клетку, останется загадкой, однако шустрый грызун вышел на свободу. Видимо, недаром в семье считали, что у нее замечательные умственные способности. Что-то сделать с металлом и стеклом Соня не смогла, однако в машине были мягкая обивка, дорогие чехлы и еще много всего, что Соня попробовала на зуб. Не побрезговала она и электропроводкой. Причем делала это исключительно из развлечения или в отместку за то, что хозяева о ней позабыли, поскольку питания в виде фруктов и овощей в машине было в избытке.

В результате за те три дня, что машина пробыла на стоянке, изнутри она превратилась в лохмотья. И электропроводка была приведена в полную негодность. К тому же салон провонял гниющими овощами, да и от крысы тоже пахло не розами.

– Сволочь какая крыса! – с чувством высказался Ананасов.

– Точно, – отвечал Гудронов, – да только с нее не спросишь, и в суд на нее не подашь. Они как дверь открыли – так крыса как ломанется на свободу, только хвост мелькнул! Сейчас уже, наверное, где-нибудь в Финляндии. Короче, от машины только корпус остался. Ну еще спасибо, что колеса не сняли…

– Новый, говоришь «Пассат»? – осенило Ананасова. – Так ведь он, наверное, застрахован был…

– Так в том-то и дело! – страдальчески вздохнул Гудронов. – Страховался-то шурин от аварии и от угона, так? Ну, еще, само собой, от гражданской ответственности, то есть на тот случай, если он сам кого-нибудь разобьет. Угона не было, а авария несерьезная, за нее денег мало дадут. Пикап тот старый, там водитель вообще не в претензии. А эти в страховой компании… как ее… «Капитал-Сервис», только орут: знать ничего не желаем! К нам и не обращайтесь! Где в договоре написано, что страховали от грызунов? Нету такого в договоре, так что денег фиг заплатят!

– Ну это надо же! – Ананасов покрутил головой. – Попал твой родственник по полной программе!

– Это еще неизвестно, кто попал! – сокрушался Гудронов. – Машины уже нету, один памятник архитектуры в виде обгрызенного корпуса, а мне за нее расплачиваться. Да еще и премии не дадут!

– Погоди, Сеня, ты не расстраивайся так, – Ананасов пытался утешить приятеля, – давай-ка снова с этими страхователями поговорим. Как, говоришь, компания называется – «Капитал-Сервис»? Ну так это здесь рядом. Вон, смотри, вывеска висит!

– Да поздно уже, – сказал Гудронов, неохотно вылезая из машины, – небось закрыто у них.

– Ничего! – Ананасов был настроен очень твердо. – Хоть из-под земли этого директора достанем! Мы с тобой кто? Правоохранительные органы! А у нас в России как? Что охраняешь, то имеешь! Значит, мы с тобой, Сеня, имеем права! Да вот гляди, свет у них горит, небось, директор с секретаршей развлекается…

И бравые капитаны, приободрившись, вошли в двери страховой компании «Капитал-Сервис».

Дверь за страшными гостями захлопнулась, но Александр Борисович не почувствовал никакого облегчения.

«Я вернусь!» – сказал на прощание рогатый пришелец, и он непременно вернется! В этом не приходилось сомневаться! Вернется вместе со своими кошмарными спутниками!

Стоило несчастному директору «Капитал-Сервиса» закрыть глаза, как перед ним возникал огромный угольно-черный кот с горящими зелеными глазами, с распушенными разбойничьими усами и железными когтями… в ушах у директора звучало душераздирающее кошачье мяуканье, перемежающееся хриплыми пиратскими выкриками попугая… и в довершение всех этих ужасов ему опять мерещилась подползающая к ногам живая шляпа…

Александр Борисович вжался в свое дорогое кожаное кресло, включил все освещение в кабинете, но это не помогало. Ему было страшно, невыносимо страшно!

Зачем, зачем он вырос, стал взрослым, влез в этот кошмарный бизнес? Как хорошо было в детстве, когда ни о чем не нужно было думать, когда за него все решали взрослые, умные люди! Когда все было так просто и уютно! Когда можно было заплакать – и тут же его принимались жалеть и утешать!

Неожиданно за дверью кабинета послышались приближающиеся шаги. Тяжелые шаги, неотвратимые, как сама судьба.

Александр Борисович побледнел еще больше, если только это было возможно.

Неужели его ужасные посетители возвращаются? Неужели этот кошмар начнется снова?

Дверная ручка медленно, с душераздирающим скрипом повернулась.

Директор еще глубже вжался в спинку кресла и в ужасе уставился на дверь кабинета.

Дверь распахнулась, но на пороге появился не тот, кого он так боялся, не его кошмарный гость со своими спутниками. Нет, в кабинет вошли двое грубых, мрачных мужчин самого уголовного вида, но обычных! Без рогов и копыт, без запаха серы, без попугаев и котов и без живых, бойко двигающихся по паркету шляп.

– Капитан Ананасов! – представился один из вошедших, сурово глядя на Александра Борисовича.

– Капитан Гудронов! – подхватил его напарник и подошел к самому столу.

– Что же это вы, – начал Ананасов, сверля несчастного директора мрачным взглядом, как электрической дрелью болгарского производства, – что же это вы, господин хороший, себе позволяете? Нехорошо! У вас совесть есть?

– Вот именно – совесть у вас есть? – подхватил второй, тот, который представился Гудроновым.

– Есть! – взвизгнул Александр Борисович и выскочил из-за стола. – Есть у меня совесть! Все что угодно, только не уходите! Все вам расскажу, только не оставляйте меня одного!

– У него, между прочим, семья есть! – дожимал директора капитан Ананасов. – Жена, очень, кстати, хорошая женщина, и дети… и теща очень достойная… а он… такой удар! Прямо по голове! Черепно-мозговая травма…

Это было некоторое преувеличение: шурин Гудронова отделался легкими ушибами, но Ананасов хотел впечатляющими подробностями воздействовать на несговорчивого директора.

– Я не знал… – всхлипнул директор, – я не хотел его убивать… совсем не хотел… я его пригласил только для разговора, а он стал упираться… я его ударил нечаянно…

– Убивать? Не хотел? Ударил? Нечаянно? – недоуменно повторил за ним капитан Ананасов и растерянно переглянулся со своим бравым напарником.

– Я никак не думал, что он умрет… – продолжал, всхлипывая, Александр Борисович, – а потом уже затащил его в эту будку… я испугался… я не знал, что делаю…

– В какую будку? – удивленно переспросил Ананасов, который всего лишь хотел пристыдить нечестного страховщика и заставить его оплатить ремонт злополучного «Пассата», пострадавшего от Сониных зубов. – В какую будку?

– В трансформа-аторную! – прорыдал Александр Борисович, уронив голову на руки.

– Та-ак! – произнес капитан Ананасов звенящим от возбуждения голосом. – Попрошу с этого места медленно и четко! Кого вы пригласили для разговора?

– Дятлова… Олега Сергеевича Дятлова…

– Кажется, мы тут имеем явку с повинной! – Ананасов взглянул на своего напарника: – Более того – мы имеем чистосердечное признание! Фиксируй, Гудронов!

– Я признаюсь! – хныкал окончательно сломленный директор. – Я во всем признаюсь! Только заберите меня отсюда! Не оставляйте меня здесь! Я боюсь, что он вернется!

– Кто – он? – Ананасов невольно покосился на дверь директорского кабинета.

– Ну, этот… с котом, и с живой шляпой… и с рогами… и с говорящей птицей…

– Питиримыч, – испуганно проговорил Гудронов, – кажется, он… того… с катушек съехал…

– Что неудивительно! – Ананасов с умным видом поднял палец. – Под давлением чувства вины еще и не такое бывает! Но нас с тобой, Гудронов, его психическое состояние не должно интересовать! Нам с тобой сейчас главное что?

– Что? – как эхо, повторил Гудронов, и тут же догадался:

– Страховку получить!

– Ну, это, конечно, тоже неплохо, – согласился с догадливым коллегой капитан Ананасов, – но я вообще-то имел в виду другое. Я имел в виду, что главное для нас с тобой в настоящий момент – оформить чистосердечное признание. Потому как тогда у нас дело будет завершено, и раскрываемость преступлений резко повысится, и ждет нас с тобой благодарность от начальства и даже, возможно, денежная премия в размере полутора месячных окладов.

– Я признаюсь! Я во всем признаюсь! – торопливо бормотал Александр Борисович. – Только заберите меня отсюда! Куда угодно! В тюрьму, на зону – только не оставляйте здесь, в этом кабинете!

– Кажется, ты прав, Гудронов, – вздохнул капитан Ананасов, – у клиента точно не все дома…

В этот момент наметанный взгляд опытного капитана упал на разбросанные по письменному столу директора бумаги.

– А это что такое? – грозно спросил он у окончательно раскисшего Александра Борисовича.

– Расскажу! Все расскажу! – не унимался тот. – И про махинации со страховками… и про фиктивные компенсации… и про поддельные медицинские счета…

– Ну надо же, как мы с тобой, Гудронов, сегодня хорошо поработали! – умилился собственной наблюдательности капитан Ананасов. – Тут ведь премией в размере полутора окладов дело не ограничится! Тут дело экономическое, финансовое, так что, пожалуй, не меньше двух окладов будет! Только здесь уже другая квалификация нужна, не наша с тобой. Так что звони, Гудронов, в родную контору, вызывай коллег из ОБЭПа, из отдела по борьбе с экономическими преступлениями! Скажи, что мы за них хорошее дело раскрутили!

Леня Маркиз действительно очень торопился на встречу с Алиной Дятловой. Ему срочно нужно было прояснить некоторые очень важные вопросы.

В пансионате за время его отсутствия ничего не изменилось, все так же цвели георгины возле столовой и собака Матильда топталась у крыльца. Алину он нашел в холле возле фикуса. Она читала глянцевый журнал и ела конфеты из большой коробки. На ней были черные брюки и лиловый свитер с высоким воротником.

– Вы же на диете, – не выдержал Леня, подойдя неслышно и отметив, что на одежде Алины нет ни одной булавки.

– Доктор! – Алина вскочила, сморщилась и выронила журнал. Столик качнулся, конфеты рассыпались.

– Доктор! – Алина часто-часто заморгала, стараясь удержать слезы. – Куда же вы пропали? Я тут сижу совершенно одна, всеми забытая, в ужасных условиях, а вы как будто в воду канули! Я вам звонила, телефон отключен.

– Я был занят, – хмуро сообщил Леня, – я был занят делом.

– Как, то есть? – в голосе Алины прорвались визгливые нотки. – Вы завезли меня сюда, в этот медвежий угол, в эту богом забытую дыру и бросили на произвол судьбы! Я жалею, что доверилась вам!

– Вот как? – Леня еще больше помрачнел. – Я тоже о многом жалею. Но пока помолчу.

– На что это вы намекаете? – Алина уселась в кресло, положила ногу на ногу и вытащила сигарету.

– Валентина Михайловна была права, когда советовала мне отнестись к вам с осторожностью, – с вызовом заявила она, – она сказала, что вы – не настоящий доктор, что раньше вы были пожарным инспектором!

– Я поменял профессию, – невозмутимо ответил Маркиз, не делая попыток достать зажигалку, – здесь, в холле, нельзя курить, говорю вам это как бывший пожарный инспектор.

– Вы меня обманули! – взвизгнула Алина. – Вы втерлись в мой дом, пользуясь моим состоянием и тем, что Олег…

Леня схватил ее за руку и выдернул из кресла, проволок через холл и как бесчувственную куклу втащил по лестнице на второй этаж, вырвал из ее рук ключи и открыл номер. Номер был чистый и просторный, с цветным телевизором и ковром на полу. Маркиз бросил Алину в кресло и запер дверь изнутри.

– Вы тоже меня обманули, – сказал он тихо, – вы утверждали, что жизнь ваша была чиста и безоблачна, что вы ничего не скрывали от своего мужа и что вы понятия не имеете, откуда взялась вся эта чертовщина – сороки, черные коты, потерянные кошельки…

– Но я и вправду… – Алина вытаращила глаза и прижала руки к груди, – я понятия не имею…

– Хватит валять дурака! – прервал ее Леня. – Ваша скрытность стоила жизни вашему мужу!

Она побледнела и закрыла рот рукой. Непритворные слезы потекли по щекам и по подбородку, капали на свитер. Маркиз выдал женщине свой носовой платок и уселся напротив.

– Алина, – терпеливо начал он, – придя к вам домой, я обманул вас только в том, что я – психоаналитик. Ваш муж действительно хотел ко мне обратиться, но не успел. Возможно, если бы мы с ним встретились, все могло быть иначе. В отличие от вас, он понял, что вся эта чертовщина – не более чем ловкая и опасная интрига, что вас хотят запугать, а его – уверить в том, что у вас резко поехала крыша. Как хороший муж, он стал бы жалеть вас и успокаивать, обратился бы к врачам, а к ним только попади. Вас бы стали поить лекарствами, и вы вообще перестали бы соображать. Ваш муж был опасен для злоумышленников, потому что сам хотел во всем разобраться, он знал, что за ним следят, и не подошел ко мне прямо, чтобы не подставлять незнакомого человека…

Леня тяжко вздохнул, сожалея, что не прочитал записку сразу же. Алина рыдала навзрыд, прикрываясь его платком.

– Ладно, – строго сказал Леня, – теперь успокойтесь, выпейте водички и расскажите мне всю историю вашего замужества.

– Я родилась в большой семье в маленьком городе, – послушно начала Алина, – нас у родителей было шестеро…

– Стоп, стоп! – замахал Леня руками. – Так издалека начинать не нужно! Переходите сразу к делу.

– А дела никакого не было. В том-то и дело, что когда я закончила школу, выяснилось, что я ровным счетом ничего не умею делать. Ехать в большой город побоялась, да и денег на первое время родители все равно бы не дали. Кое-как перебивалась, пока не встретила Валерия. Чего уж его в нашу дыру занесло, дела какие-то были. Это я потом узнала, какие у него дела. А тогда – посадил в машину какую-то навороченную, увез в большой город…

– Это все лирика, – досадливо поморщился Леня, поглядев на часы, – вы поконкретнее…

– Я молодая, глупая была, свадьбы хотела… чтобы как у людей. Ну, расписались мы, свадьбу устроили на кораблике, шестьдесят человек гостей… Стала я Кристенко Алиной Ивановной. Муж квартиру купил, машину мне подарил, все вроде хорошо… Только непонятно, откуда деньги. Вроде бы нигде муж не работал, а только звонят ему разные голоса, либо у нас собираются какие-то люди, он меня всегда выгонял тогда из комнаты. Я по глупости еще пыталась его спрашивать, ну он и разъяснил мне конкретно, чтобы не смела пикнуть. И никому не рассказывала, что у нас дома творится. Да я что знала-то? Но поняла после того разговора, что много будешь знать – не то что состаришься, состариться спокойно как раз не дадут.

Время идет, я живу, как в тумане, а потом… много всего случилось, в общем, поняла я, что муж у меня не только бандит, но и убийца. Такая, знаете, была у него профессия – людей убивать.

– Киллер, что ли?

– Да нет, не то чтобы киллер, но… сами же просили без подробностей. Ну и однажды пришли за ним…

– Милиция?

– Нет, другие люди. Увели его, а меня стали бить и запугивать, что вообще убьют, если не скажу, где деньги. А что я могу сказать, если ничего не знаю?

Алина замолчала и обхватила себя за плечи, чтобы удержать дрожь. Леня подал ей еще одну сигарету.

– Ну, в общем, когда они отвлеклись ненадолго, я поняла, что бежать нужно. Схватила денег сколько было и паспорт – и к родителям, там затаилась. Пошли мы с мамой к знакомой паспортистке, подарила я ей кофточку фирменную, почти новую, сказала, что паспорт потеряла. Она мне и выписала новый, на прежнюю фамилию, стала я снова незамужней девицей. Через какое-то время приезжал ко мне человек один, сказал, что муж мой Валерий Кристенко сидит в тюрьме. Не то его кто-то подставил, не то сам он сел за кого-то, я уж не вникала, того типа скорее спровадила и решила, что настала пора новую жизнь начинать. Приехала в Петербург, устроилась на работу секретаршей в одну фирму. Там мы с Олегом и познакомились…

– Понятно… – протянул Маркиз. – Стало быть, вы ему ничего не сказали, вышли замуж по новому паспорту и забыли о прежней жизни.

– А что мне было делать? – вскричала Алина. – Твердить, как попугай, на всех углах, что мой муж – бандит и убийца? Да от меня любой нормальный человек шарахнулся бы!

– Ну ладно, – Маркиз решительно тряхнул головой, – теперь слушайте меня. Значит, ваш первый муж отсидел свое, а потом разбогател. Или там разбогател, на зоне. Не зря искали у него какие-то деньги. Короче, как я понимаю, деньги эти он легализовал и стал, если можно так выразиться, примерным членом общества. Не знаю, отчего он умер, но на всякий случай примите соболезнования.

– Вы издеваетесь? – вскипела Алина. – Какое я к нему имею отношение?

– Да самое прямое! Потому что если раньше, при живом втором вашем муже Олеге Дятлове, вы могли считаться двоемужницей, то теперь, после его смерти, у вас только один муж, первый. То есть его тоже нету, стало быть вы – дважды вдова, а это законом не карается. Знаете, есть такая пьеса у Толстого, «Живой труп» называется, так там прямо про вас!

– Какой живой труп? Какой Толстой? – оторопела Алина.

– Лев Николаевич, – любезно подсказал Леня, – короче, дорогая моя, ваши неприятности начались с того, что первый муж оставил все свои деньги именно вам!

– Мне? – удивилась Алина. – Но почему?

– Вам лучше знать. Может быть, он вас сильно любил, может быть – чувствовал за собой какую-то вину, а скорее всего ему просто некому больше было их оставить. Кстати, вы не знаете такого – Рудольфа Андреевича? Такой полный бритый мужчина…

– Никогда не видела, – Алина пожала плечами.

– Это хорошо, значит, он тоже вас никогда не видел. Это облегчает мне задачу.

– И много денег я получу?

– Много, – Маркиз помедлил, – только не падайте в обморок, но по некоторым сведениям наследство вашего первого мужа составляет примерно десять миллионов евро…

– Ни фига себе! – ахнула Алина.

– Теперь слушайте внимательно. Наследство, конечно, приличное, но его надо еще заполучить, потому что некоторые личности из окружения вашего покойного муженька очень хотели бы, чтобы деньги достались им. Итак, они привлекли специалистов разного профиля, чтобы вас запугать, а когда не вышло – убили вашего мужа. Теперь они хотят силой заставить вас подписать отказ от наследства…

– Ну уж это они зря! – угрожающе сказала Алина.

– Я вам помогу решить все вопросы, но дело в том, что работать даром мне не позволяет сильно развитое чувство собственного достоинства.

– Да что вы? – насмешливо протянула Алина, вообще она стремительно переставала Лене нравиться. – И сколько же вы хотите за свои услуги?

– Я очень дорогой специалист и беру всегда десять процентов от стоимости заказа.

– Что-о? – изумилась Алина. – Я не ослышалась? Вы хотите получить десять процентов от десяти миллионов? Да вы с ума сошли! Это же просто цирк!

– Спокойнее, дама. Не трогайте цирк, это моя молодость! И вообще возьмите себя в руки! Что вы так взбеленились? Понятно, что не от десяти миллионов! В наследство входит движимое и недвижимое имущество и денежные средства. В размере примерно одной трети! Так вот от этой суммы я и хочу десять процентов!