Текст книги "О чём молчали города. Мистические истории"

Успеть до развода

Оказалось, что у Милы для каждого экскурсанта припасено по верёвке с карабинами на концах. Сказав «Делай, как я», девушка прицепила один карабин к двум кольцам на кожаном поясе своего комбинезона, а другой защёлкнула на скобе, торчащей из плит набережной над дверью. Она убедилась, что все повторили её действия, и попросила Дмитрия слегка её подстраховать.

– Самое интересное досталось Шекспиру, – съехидничал Лёха.

Задача Крымова особой сложностью не отличалась: он должен был помочь Миле подняться по скобам-ступенькам слева от «выхода» на набережную, находившуюся над их головами. Изредка поглядывая вниз на быструю воду реки, Дмитрий подумал, что в этом походе многое продумано до мелочей. Экскурсанты потихоньку выбрались наверх; Макс, поднимавшийся последним, отцепил все карабины от скобы, а свой соединил со страховочной верёвкой Дмитрия. Шагнув на ступеньки, он захлопнул за собой дверь, отчего та издала протяжное уханье. Замок защёлкнулся.

– Зачем такой странный выход? – спросила Дина, пока Макс карабкался по скобам.

Мила приподняла брови, улыбаясь:

– Во-первых, чтобы вам было чем заняться, а во-вторых, чтобы в экстренных случаях мы могли сесть в лодку.

Ночь выдалась великолепная, словно созданная для прогулок: ясная, тёплая, свежая, с романтическим невским настроением. Прежде всего бросались в глаза гигантские панели разведённого моста, они главенствовали над всей панорамой. Иногда встречались парочки и небольшие компании любителей встречать рассвет и «разводить мосты», однако никто не удивлялся пяти жёлтым человечкам, идущим по своим делам. Крымов взглянул на мобильник: 2 часа 35 минут. Выяснилось, что завершение первой части экскурсии совпадает с недолгим сведением Благовещенского моста и группа должна успеть перекусить и перебраться на другую сторону Невы.

– Что было бы, если б мы не успели? – поинтересовался скептик Макс.

Мила вовсе не переживала из-за такой мелочи:

– Тогда пришлось бы Ирене гнать сюда катер: удобства только на стороне Васильевского острова.

Вскоре экскурсанты набрели на три синих кабинки; как оказалось, только в одной из них находился биотуалет. Мила достала ключи и приоткрыла тайну кабинок: вторая кабинка была оснащена умывальником и зеркалом, на отдельных полках стояли микроволновка и электрочайник, а третья служила кладовкой. Девушка с помощью мужчин достала раскладной стол с зонтиком и стулья, и компания с удовольствием расселась по своим местам. Все сняли каски с гарнитурой и теперь неторопливо пили кофе и чай, наслаждались петербургскими видами и угощались тем, что было доставлено сюда по договорённости с Иреной. Продукты были заказаны в фастфудах и, что удивительно, ещё не остыли: «Белый квадрат» умел работать с клиентами.

Дмитрий отошёл от столика, надиктовал несколько тезисов в диктофон, а потом вернулся и поинтересовался у Милы:

– Не расскажете, как к вам попали записки Манычева?

– Это захватывающая история, – кивнула Мила. – Когда-то Георгий Петрович учился на одном курсе с моей бабушкой, филфак Ленинградского университета. После университета она некоторое время преподавала русский язык, а потом ушла в ГЭБ – городское экскурсионное бюро. Манычев был очень увлечённым человеком и подключал к своим изысканиям знакомых; так потихоньку слухи дошли до КГБ. Его вызвали туда только однажды, и он, естественно, испугался. С бабушкой у него давно не было связи, но жила она с семьёй по прежнему адресу. И вот приходит к ней нежданно-негаданно старый приятель и просит спрятать несколько тетрадей с записками, потому что боится, что труд его жизни может пропасть, а на неё якобы никто не подумает (они же не виделись давно). Бабушка согласилась, а года через три он исчез. Она узнала о его исчезновении случайно, от общего знакомого. Оказывается, у Георгия Петровича были дальние родственники, но когда они попали в его квартиру, там всё было перевёрнуто, и никому не известно, что пропало. Материалов по морлокам и подземелью не осталось. Вот так.

Макс уже поел и, как всегда, был занят событиями в айфоне; Лёха под недовольным взглядом гида подлил что-то в кофе из походной фляжки и теперь, закрыв глаза, прихлёбывал из большой кружки, слушая в наушниках музыку. Только Дина, затягиваясь «Парламентом», следила за разговором. Дмитрий краем глаза заметил, что панели моста стали медленно опускаться.

– Что же было дальше?

– Прошло много лет, и место СССР заняла Россия. Не так давно при переезде бабушка наткнулась на свои «архивы» и рассказала о них мне. Благодаря запискам Манычева я нашла входы в катакомбы и загорелась идеей грандиозной экскурсии. А потом, после долгого блуждания в поисках спонсора, встретила Ирену, которая дала денег на приведение основной трассы в порядок и на обеспечение группы всем необходимым.

– Ясно. Вы случайно не знаете, как моя агент, Алла, узнала об этой экскурсии?

Сталкер хитро улыбнулась:

– Случайно знаю: это её отец сообщил моей бабушке о пропаже Манычева.

– До чего тесен мир! – изумилась Дина. – А мне подсказал мой режиссёр.

Мила кивнула:

– Они знакомы с Иреной. Макс, как ты разыскал эту экскурсию? Ирена не давала публичного объявления. То есть указание на неё есть, но информация закрыта паролем.

Макс пожал плечами:

– Я просто взломал пароль…

– Продвинутая молодёжь, – усмехнулась актриса. – Лёха!

Кофе с неизвестными добавками уже закончился, но неутомимый шутник завис где-то далеко.

– Лёха, – тронул его за руку Крымов.

Тот вынул наушник из уха и дурным голосом запел:

– «Ай кэйм ин лайк э рэ-экин болл!» 33
  «Wrecking Ball» – песня американской певицы Майли Сайрус.


[Закрыть]Чё надо?..

– Откуда ты узнал про «Заповедник морлоков»?

Лёха осклабился и многозначительно поднёс палец ко рту:

– Не могу вам сказать; я обещал одному человеку молчать до гроба, – и он вставил наушник обратно.

– Шут! – улыбнулась Мила.

– Карта Таро.

– Что? – нахмурила брови Дина.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Дмитрий, – везде ищу аллюзии и ассоциации. Думаю, что Ирена рассказала о «Заповеднике» своим знакомым.

Гид посмотрела на часы и встала:

– Пора! Быстро бросаем вещи в домик и бежим на ту сторону.

С Благовещенского моста уже убрали полосатые заборчики, преграждающие путь недисциплинированным машинам и пешеходам, и самые нетерпеливые гуляки уже перебежали на другой берег. Экскурсанты надели гарнитуру и каски и стали похожи на серьёзных работников «Водоканала», хотя в комбинезонах было жарковато.

– Итак, – продолжила Мила, – мы переходим ко второй части нашей экскурсии. Сейчас мы окажемся на Английской набережной и сразу же спустимся в новое подземелье – то, о котором Манычев узнал из зашифрованной надписи на первой плите. Теперь уже можно сказать, что новый ход начинается здесь, а заканчивается за речкой Пряжкой, на Матисовом острове. Кто знает, что находится на набережной Пряжки?

Все промолчали, а Крымов неуверенно ответил:

– «Жёлтый дом»?..

– Правильно! В народном фольклоре – «психушка», «Пряжка», «Жёлтый дом», правильное название – психиатрическая больница имени святого Николая Чудотворца. Там мы и закончим наше увлекательное путешествие.

– Чё-то мне не хочется «заканчивать путешествие» в психушке! – сварливо заметил Лёха.

– А я вас не оставлю, – улыбнулась Мила. – Мы завершим экскурсию на Матисовом острове, а потом вернёмся обратно.

В это мгновение все услышали гудение механизмов и какое-то пощёлкивание: Благовещенский мост снова принялся разводить свои огромные плоские лапы. Служители выставили заграждения, а любопытные зрители выстроились у парапета набережной, дабы созерцать величественное зрелище.

– Осторожно спускаемся по ступенькам, – предупредила Мила. – У самой воды слева увидите стальную дверь.

Погост и живность

Проникать в новый рукав подземелья оказалось не так уж сложно: те же скобы-ступеньки, только немного ближе к гранитной площадке у спуска к воде. После очередного испытания Мила приказала всем включить фонари и захлопнула дверь изнутри.

Дмитрию показалось, что воздух здесь суше – или это только чудилось после свежего невского ветерка. Коридор, по которому группа продолжила путь, был по-прежнему снизу доверху выложен покатыми камнями.

Экскурсовод рассказывала по дороге:

– На месте психбольницы в старые времена стоял Острог, или тюрьма. В правление Анны Иоанновны, племянницы Петра Первого, на Матисовом острове построили первое здание для содержания заключённых; большей частью его заполняли каторжники. Здесь уместно вспомнить, что раскольников, не желавших платить двойной налог государству, отправляли на каторгу. Многие из петербургских купцов были старообрядцами, и частенько торговые операции совершались под честное слово. Если госчиновники на Руси издревле служили образцом взяточничества, то купеческое слово было сродни обеспеченному векселю. Георгий Петрович Манычев предположил, что деньги на строительство нового туннеля старообрядцы-строители получали от купцов-единоверцев, и это делалось с целью помочь осуждённым раскольникам бежать. Нам неизвестно, насколько эта затея удалась, но новое подземелье было вырыто до самого Острога. Предположительно это случилось в конце XVIII века, ещё в царствование Екатерины Великой. Вспомните, что именно при ней стали засыпать каналы Васильевского острова. В годы правления Николая Первого на месте бывшей тюрьмы архитектор Шарлемань строит большое здание столичной психиатрической больницы, первыми пациентами которой стали душевнобольные заключённые.

– И зачем старообрядцам психи? – подал голос Лёха.

– На самом деле – незачем, – согласилась Мила. – Но задумайтесь над тем, что посвящённый в раскольничьи тайны мог имитировать сумасшествие, дабы позднее попытаться бежать. Смертность в тюрьме тогда была нередким делом; возможно, что те, кто помогал побегу, подкидывали чей-то случайный труп.

– Целая конспирология! – недоверчиво усмехнулся Крымов.

– Возможно. Но как теория – довольно стройная. Вот мы подошли к следующему объекту, который Манычев назвал… Нет, сначала посмотрите сами. Туда!

Коридор ощутимо расширился и в правой части образовал полузал. Когда свет от фонарей разогнал темноту, стало заметно, что камни, которые укрепляли стену, отличаются от традиционных. Вблизи они казались ровнее и имели странный желтоватый цвет. Их продолговатая форма выглядела странно знакомой, и этот цвет…

– Так это же… черепа! – воскликнул Макс. – Вид сверху. У меня было такое в игрушке.

Народ притих, поглядывая на Милу.

– Вы молодец, Макс, – отозвалась она.

– Они что, хоронили людей здесь, хотя могли это сделать на Смоленском кладбище? – поразилась Дина.

– Нет. Манычев считает, что рабочие-землекопы натолкнулись на старое захоронение. Это было или кладбище какого-то племени, населявшего берега Финского залива, или место древней битвы. Поскольку в сплошном слое глины мало воздуха, черепа – и, вероятнее всего, невидимые нам скелеты – хорошо сохранились. А лежат они, как вы уже догадались, один над другим. Мы называем эту стену кладбищем, и учёным предстоит ещё определить, в каком временном слое похоронены эти люди. Не удивлюсь, если там, в глубине глины, остались предметы быта или оружие.

Стена, выложенная верхними частями черепов, действительно производила жуткое впечатление, стоило лишь подумать, сколько мёртвых людей понадобилось для её инкрустирования. Группа исследователей возвращалась в коридор подавленная и притихшая. Что-то мелкое и быстрое вдруг проскочило мимо них и скрылось в дальней норе; все невольно прижались к холодной стене.

– Ничего страшного, – «успокоила» народ Мила. – Это собачка, их тут много.

– Собачек?! – воскликнули экскурсанты.

– Да. Такая странная порода, но они не нападают на людей. Я в первый раз чуть не умерла от страха, когда она проскочила, но Георгий Петрович упоминал о них в записках. …Так мы остановились на середине XIX века. Острог становится «Жёлтым домом» – отчего-то в России было принято красить психбольницы в жёлтый цвет. После Октябрьской революции большевики преследовали верующих, поэтому в начале XX века эпоха старообрядцев завершается: они не смогли существовать даже тайно. Однако подземелье продолжает жить своей жизнью. Собачку вы уже видели, а чтобы все могли посмотреть на остальных обитателей, есть прекрасный зал, который мы называем «Зоопарк» или «Зверинец», потому что там можно наблюдать местную фауну.

Зал, в котором очутились экскурсанты, был самым большим среди тех, в которых они побывали. Любопытно, что вода здесь находилась не вровень с полом, а чуть выше, и её переливанию препятствовала невысокая, но очень длинная стенка, слегка напоминающая парапет набережной, щедро вымазанный красной глиной, с которой группа уже встречалась. Мила указала, в какую сторону направлять свет фонарей, и вода вспенилась от падающих предметов. Неожиданный шум испугал уже привыкших к тишине экскурсантов.

– Мы наблюдаем бегство местных лягушек, – с улыбкой прокомментировала Мила. – Они поначалу боятся яркого света, но быстро привыкают.

И действительно, стало заметно, как скользкие тела выползают на край бассейна.

– Как и всякие лягушки, они питаются насекомыми, но этот вид ещё более прожорливый. Кроме медведок и червей, живущих в почве, они не прочь полакомиться рыбой.

– Разве лягушки едят рыбу? – не поверил Макс.

– Да, они необычные: охотятся с помощью длинного языка с липучкой, как, скажем, у геккона. Видите вон ту толстуху, словно глядящуюся в воду?

Народ сфокусировал свет на лягушке: всё её внимание поглотила тёмная вода. Хлюп! – и во рту хищницы оказалось светлое трепещущее тельце.

– Поймала! – торжествующе сообщила сталкер.

– Кого? – пробурчал Лёха.

– Редкая разновидность слепоглазки; эта рыба почти ничего не видит и ориентируется благодаря сигналам, которые посылает вокруг себя, как летучая мышь. Очень оригинальная пещерная фауна.

– Здесь есть летучие мыши?.. – вздрогнула Дина.

– К счастью, нет.

Внезапно кто-то с повизгиванием выскочил из темноты и стал хватать вылезших на сушу лягушек; вода в бассейне снова вскипела из-за маленьких ныряльщиц. Быстроногие налётчики похватали зазевавшуюся добычу и исчезли во тьме.

– Собачки, что ли? – спросил поражённый скоростью передвижения Дмитрий.

– Они самые, – подтвердила Мила. – Прекрасная иллюстрация для учебника биологии по теме «пищевая цепочка в природе». Иногда в подземелье попадают крысы, и собачки успешно с ними воюют. Правда, существуют хищники, которые ухитряются ловить собачек, но лично я их не видела.

– Откуда ж вы это знаете? – ухмыльнулся Лёха, но настоящего гида таким вопросом не собьёшь.

– Манычев писал, и косточки встречались. Пока идём к следующему объекту, я расскажу, как открытие новых видов повредило Георгию Петровичу. Я уже говорила, что он с доверием относился ко всем деятелям науки – и, наверное, зря. Манычев не был биологом, поэтому ему требовались профессиональные консультации, чтобы понимать, с чем он сталкивается в тёмных коридорах. И вот однажды он принёс рыбку-слепоглазку одному ихтиологу, а тот чуть с ума не сошёл, когда обнаружил вид, который встречается только в пещерах американского континента. Ихтиолог потребовал, чтобы Георгий Петрович немедленно отвёл его в рыбное место, но последний не торопился, видимо, опасаясь за неприкосновенность заповедника. По слухам, возникшим в своё время в университетской среде, именно ихтиолог донёс в КГБ на Манычева, в те времена «проявление бдительности» встречалось нередко.

– Рыбник! – воскликнул Крымов. – Вы помните, как в «Тиле Уленшпигеле» рыбник донёс на родителей Тиля, а потом оказалось, что он настоящий маньяк-убийца?

– Я помню, – отозвалась Дина.

– Караул, маньяки! – завопил Лёха и тут же заржал над своей шуткой. В ответ по закоулкам пробежалось эхо, отчего Дмитрию стало не по себе.

Макс, вероятно, считал себя по жизни скептиком, он спросил с недоверием:

– Откуда здесь, по-вашему, это зверьё? Что-то не вяжется с законами эволюции.

– А вот и нет! – возразила Мила. – Георгий Петрович обосновал появление странных животных, и теперь всё, как в аптеке. Санкт-Петербург – город, построенный не только на болотах, но и на граните. Здесь его множество, а гранит имеет естественный радиационный фон. Мало того, Пётр Первый основал наш город на стыке Балтийской платформы и Русского щита. На границе этих естественных геологических разломов на поверхность выплёскиваются радиоактивные радоновые газы – продукты распада урана и тория. Вы, вероятно, слышали, что в Ленинградской области много залежей сланца – тоже радиоактивного. Петербург спасается от высокого фонового уровня дождями, они мешают выходу газа на поверхность, однако под землёй концентрация радона выше, чем на поверхности.

– Это что, мы сейчас подвергаемся облучению? – заволновалась Дина. – Я не хочу облысеть.

– Нет, для этого нужно долго жить в катакомбах: речь идёт о длительном воздействии радиации.

– Так к чему эта лекция? – не унимался Макс.

– К вопросу об эволюции. Дарвин считал одной из движущих сил эволюции мутацию. Мутация – это быстрое и чаще всего непредсказуемое изменение вида; радикальный и не всегда полезный толчок в развитии. Радиация – естественный импульс для мутации живого существа.

– Грубо говоря, мы столкнулись с радиоактивными монстрами? – уточнил Макс.

– Очень грубо говоря, – улыбнулась Мила, – но мысль верная.

Свой вопрос решил задать и Дмитрий:

– Если следовать вашей логике, Манычев мог бы сделать величайшее научное открытие, но ему мешали интриги и преследование кагэбэшников?

– Я понимаю, о чём вы, – кивнула девушка. – Георгий Петрович не был бойцом, как Солженицын, скорее он был книжным червём, профессором Плейшнером. Но согласитесь, что он сделал всё, чтобы его труды попали в руки честных людей. Если бы советское научное общество было готово принять его дар, возможно, что он стал бы видным учёным и даже академиком. За открытия в биологии и в шифровальном деле, за новое слово в теории эволюции, в конце концов, он заслуживал учёной степени. Думаю, мы не встретим морлоков во плоти, но, как подсказывает логика, они – потомки жителей подземелья, беглых каторжников, вполне возможно, что и сумасшедших. Получив определённую дозу облучения, они превратились в каких-то новых существ.

– А почему мы их не увидим? – возмутился Лёха. – Этих уродов? Денежки-то плачены за ужастики!

– Ужастики ещё будут, не переживайте. Морлоки – скрытное племя; подозреваю, что многие из них отвыкли от света. Не думаю, что встреча с ними выйдет радушной, поэтому обойдёмся без лишних эксцессов, тем более что скоро мы побываем в ещё одной необычной комнате. Но чтобы туда попасть, нужно потрудиться.

Где прячется страх?

Коридор ощутимо пошёл вверх; Мила неутомимо вела за собой группу.

– Совсем скоро мы вновь выйдем на поверхность и переберёмся со Второго Адмиралтейского острова, на котором мы находимся, на Коломенский. Нам предстоит небольшое путешествие по воде через Мойку.

Не успели все удивиться, как сталкер отворила очередную дверь и ступила прямо на маленький плот, к которому была привязана довольно внушительная шлюпка. Крымов с удовольствием выбрался на воздух и отметил, что небо уже совсем прояснилось и ждёт не дождётся рассвета.

На этот раз обошлось без страховочных верёвок, правда, пришлось надеть оранжевые спасательные жилеты, которые выглядели довольно комично поверх жёлтых комбинезонов («Все мы – Асисяи», – пошутил Лёха). Он вместе с Максом сел на вёсла, а Дмитрий расположился на корме.

– Мы совсем рядом с Храповицким мостом и особняком графа Бобринского. Александр Храповицкий был секретарём Екатерины Великой, и поблизости когда-то стоял его дом. Александр Сергеевич Грибоедов упомянул мост в своих записках в связи с ужасным наводнением 1824 года. Подчеркну, что обитатели подземелья, безусловно, сильно страдали от петербургских наводнений, и во время бедствий им приходилось выбираться на поверхность. Скорее всего, энергетические сущности, которых мы наблюдали в Комнате призраков, могли оставаться под землёй в любое время.

– У каждого свои преимущества. – Оказалось, что и Макс может шутить, и все заулыбались.

Водная переправа придала ночному приключению романтические ноты, но, к сожалению, быстро закончилась: молодые люди гребли лихо и споро. Спасательные жилеты оставили возле двери, за которой бушевал оранжево-красный рассвет, и в полной темноте устремились к новым открытиям.

Дмитрий заметил, что, в отличие от туннеля на Васильевском острове, в новом коридоре было больше залов с водой, и следующий объект не стал исключением. Здесь тоже присутствовал небольшой парапет, отделявший зрителей от огромной купели, занимавшей всё пространство. Общее внимание притягивали высоченный потолок и превосходная акустика: самый тихий разговор был слышен во всех углах помещения, как в театре.

Мила заметно понизила голос:

– «Комната страха» – так мы зовём это место. Я требую от всех присутствующих точного выполнения моих команд, потому что любого человека здесь подстерегает опасность.

– Она там, опасность? – Лёха дурашливо-испуганно ткнул пальцем в сторону купели. – Русалка или гигантский спрут?

Гид сохраняла самое серьёзное выражение лица.

– Для начала подойдите поближе к воде и выключите фонари. (Все так и сделали). Теперь посмотрите в глубину…

Дмитрий послушался. Сперва ему показалось, что ничего не происходит, но, когда глаза стали привыкать к абсолютной тьме, он заметил мерцание, словно на поверхность поднимались светящиеся пузыри. Их становилось всё больше и больше, и в глубине появились мелкие вспышки света. Странное сияние не могло охватить весь бассейн, но произведённое им впечатление было сродни волшебству, рождающемуся на твоих глазах. Это фантастически красивое зрелище зачаровало всех.

После паузы в наушниках раздался голос:

– Я вас строго предупреждаю, как только вы почувствуете невыносимый страх, заткните уши и выйдите отсюда.

Крымов не чувствовал никакого беспокойства и с некоторым удивлением переглядывался со своими спутниками: на их лицах он видел потрясение, восхищение, сомнение, но не испуг.

Мила продолжила:

– Снимите на время аудиогарнитуру и просто постойте.

Повесив пластиковый ободок на шею, Дмитрий продолжал наблюдать свечение, которое исторгала удивительная вода: сначала наступило умиротворение и расслабленность, но вскоре откуда-то изнутри в его сердце поползла непонятная тревога. Теперь он уже физически ощущал, что его пульс участился, на лбу выступил пот и по спине пробежали мурашки. Его бросало то в жар, то в холод, и он на самом деле испугался чего-то необъяснимого. Краем сознания он успел заметить, как выбежала из зала Дина, потом заткнул уши Макс, и через мгновение он уже сам очутился в коридоре, обхватив голову и судорожно дыша.

– О-йё! – проорал Лёха, выбегая из жуткой комнаты с криком, похожим на морлоковский.

Последней вышла Мила: она не сняла гарнитуру и одно ухо закрывала рукой. Быстро подойдя к Дине, она обняла её за плечи и только потом обратилась к подавленной группе:

– Придите немного в себя, а я объясню, что вы видели и слышали. По иронии судьбы эффект светящейся воды оказался знаком ихтиологу, который сдал Манычева органам. Он ухитрялся быть одновременно и настоящим профессионалом, и скверным человеком. Сонолюминесценция – вот как это называется. Со дна (кстати, глубину этого бассейна никто не измерял) поднимаются звуковые волны. Проходя через воду, звуковые пузырьки сжимаются и расширяются, провоцируя высокое давление. Да, сонолюминесценция сопровождается и незначительным повышением температуры. Всё заканчивается хлопком и излучением света. Именно поэтому мы наблюдаем свечение в виде живых пузырьков. Явление это крайне редкое и почти неизученное. Представляете, какой экстаз охватил ихтиолога, узнавшего о существовании сонолюминесценции у себя под носом, точнее – под землёй?

Увидев, что Дине стало лучше, Мила отпустила её.

– Это не всё. Отчего же вы испугались? Звуки, которые вместе с пузырьками вырываются на поверхность, не безвредны для человеческой психики. Вероятнее всего, мы чувствуем сверхнизкие частоты, которые недоступны для человеческого уха; на научном жаргоне их называют «голосом моря». А теперь внимание: при частоте один-два Герц у людей появляется сонливость, от пяти до семи Герц возникает дикое чувство страха, а большие амплитуды могут даже повредить мозг.

– Вы чё, совсем с ума посходили? – взревел Лёха. – Опыты на людях ставите?

– Спокойно! – Мила властно подняла руку. – Манычев проверил уровень частот: он не превышает четырёх с половиной Герц и не опасен для здоровья. Просто каждый человек инстинктивно пытается избавиться от опасности и не может долгое время находиться под воздействием «Комнаты страха». Давайте потихоньку пойдём: так вы быстрее восстановитесь. Кроме того, нас ждёт недолгий привал с минимальными удобствами. Надеюсь, вы меня извините, но мимо такой «страшилки» мы пройти не могли.

Неверной походкой экскурсанты потянулись за сталкером.