Текст книги "О чём молчали города. Мистические истории"

По разные стороны обвала

Очнувшись, Лёха не смог ничего разглядеть, но по ощущениям понял, что его засыпало землёй. Особенно напугала мысль, что у него сломана нога или рука: теперь придётся неподвижно ждать помощи извне, и не факт, что она придёт. А вдруг он ослеп? Страхи обрушились на парня, как будто начался второй обвал, только эмоциональный. Он в ужасе дёрнулся всем телом, с трудом встал на колени и вылез из-под кучи земли. Слабо светились голубым люминесцентные полосы на комбинезоне, и хотя с таким светом нельзя было что-то разглядеть, Лёха осознал, что конечности у него работают и зрение в норме.

Чуть-чуть успокоившись, он нашёл в стороне свою каску: она уцелела, но фонарик был вырван из своего гнезда и не работал. Кроме того, электронная сигарета разломилась пополам, что взбесило его ещё больше. Выругавшись от души, Лёха требовательно спросил пустоту: «Почему нам не выдали приборы ночного видения?!» Звук собственного голоса немного успокоил его, и, порыскав по внутренним карманам, он вытащил мобильник. Трубка работала, но напоминала, что запас заряда не бесконечен. Чтобы уяснить ситуацию, пришлось включить фонарик на мобильнике, хотя в этом режиме он жрал много энергии.

Земля завалила оба прохода – и главный, и тот, в котором недавно торчала «рукоятка меча». Лёха оказался в одиночестве. Не хотелось думать, что причиной катастрофы был он сам. Ему пришло в голову, что спасение придёт со стороны психбольницы, поскольку здесь ещё надо раскапывать горы земли, а там нужно всего лишь открыть дверь. Отключив режим фонарика, он стал подсвечивать себе дорогу экраном трубки. Он шёл почти в полной темноте. Единственное, что ему помогало, – вымощенный пол туннеля: где твёрдая поверхность – там и дорога. Происходящее походило на движение на автопилоте: непонятно куда, сквозь затхлую темь подземелья, но – только вперёд, по приборам.

Через какое-то время потолок сильно опустился, так что пришлось несколько десятков метров идти, вжав голову в плечи. «Пройду Пряжку, – рассуждал Лёха, – и приду к двери на выход. Будем надеяться, что сегодня ночью буйных не поведут на прогулку». В конце концов дорога пошла наверх и упёрлась в большую стальную дверь. Рядом с нею обнаружилась вторая гранитная табличка со странными письменами, но вместо креста её завершало изображение какого-то существа, похожего – и непохожего на человека.

Но Лёху всякие археологические ценности волновали мало, он хотел вернуться домой. Достигнув цели, он принялся колошматить сталь ногами и руками и успокоился только тогда, когда серьёзно ушиб правый кулак. Боль его немного отрезвила, и он по сантиметру обследовал дверь, включив режим фонаря. Он даже не знал, в какую сторону она открывается и нет ли с обратной стороны запоров. На стальном полотне не было ни одной щели или дырки, напоминавшей замочную скважину, и парень понял, что с этой стороны помощь к нему не придёт. Телефонная связь с внешним миром по-прежнему отсутствовала. Даже если б за этой дверью нашего героя поджидали тихие сумасшедшие, пожалуй, встреча с ними была бы приятной, потому что сулила освобождение.

Пнув проклятый кусок металла ногой, Лёха уже отправился в обратный путь, как вдруг немоту подземелья прорезал крик морлока. Звук подействовал на одинокого путешественника, как электрический разряд, в голове вновь прокатилась волна паники. Однако вскоре логика заботливо подсказала ему, что Ревун кричит в пять тридцать, а это значит, что помощь уже идёт.

Дорога назад заняла чуть меньше времени: Лёха шёл уверенней, и иногда ему даже казалось, что он узнаёт повороты туннеля. Казалось, после истошного вопля подземелье должно замереть, но ему чудилось, что после обвала обитатели перестали соблюдать режим. Вернувшись к обвалу, он прислушался, но ничего, кроме капели, не услышал. Заново обойдя главный и боковой коридоры, исследователь пришёл к выводу, что самостоятельно прорыть ход, как это делал граф Монте-Кристо, он не сможет из-за недостатка времени: у графа были годы отсидки и, что ни говори, бесплатная, хоть и тюремная, еда.

Почувствовав, что путешествие его утомило, Лёха сел на мягкую землю и прислонился спиной к стене. Что-то холодное и скользкое оказалось под пальцами, и он инстинктивно отдёрнул руку; предмет при свете блеснул. Стекло! Полукруглый осколок или кусок линзы. Память услужливо подкинула недавно увиденную фотографию Манычева в очках. Лёху аж передёрнуло: нельзя, нельзя поддаваться панике, вспомни, как всю экскурсию тебя пытались напугать. Или вода притащила, или какие-нибудь метростроевцы бутылку водки разбили… В конце концов он сам себе поверил и успокоился: выключил мобильник, допил из заветной фляжки остатки коньяка и стал ждать.

Проснулся он от какого-то постороннего звука и сразу же узнал цоканье собачьих когтей по камням; из любопытства включил фонарик в телефоне и посветил прямо перед собой. Он даже обрадовался, когда в луче сверкнули глаза юркого существа, метнувшегося в темноту. Чувствуя себя отдохнувшим и не таким одиноким, он отправился за собачкой, но довольно скоро понял, что она убежала в одно из многочисленных ответвлений от мощёной дороги. Лёха уже решил плюнуть на розыски, как вдруг кожей лица ощутил движение воздуха. Что если где-то рядом есть выход на поверхность?

Медленно-медленно он пошёл, пытаясь уловить, откуда тянет воздухом. Справа донеслись странные звуки, и на всякий случай он остановился. От мобильника было мало толку и ещё меньше света, но всё же в одном из проходов виднелось светлое пятно. Сделав ещё несколько шагов в направлении пятна, Лёха догадался, что слышит доносящееся из темноты тихое чавканье. Небольшое существо сидело на корточках спиной к наблюдателю и что-то жрало. Оно находилось уже совсем рядом, за естественной земляной колонной – только протяни руку, и смахивало на обезьянку, только без хвоста и с небольшой шевелюрой, впрочем, хорошо видна была только спина с колючим хребтом. Как-то само всплыло в памяти изображение чудика, увиденного на второй плите с письменами.

Мысли так и носились в голове у парня: «Детёныш. Настоящий детёныш морлоков, которых никто не видел! Чавкает и грызёт бедную собачонку. А если его поймать и доставить на поверхность в знак доказательства своей доблести?.. Маугли – или чёрт его знает кто – произведёт фурор, а сам охотник на Маугли превратится в медийную личность. Вот разинут рты кренделя, которые придут его спасать!..» Эта воинственная и возбуждающая идея так понравилась Лёхе, что он решил достать брючный ремень, чтобы связать добычу. Однако возникала проблема со светом: мобильник придётся убирать, чтоб освободить руки, а в темноте шансы кого-то поймать были равны нулю. Морлочонок грыз какую-то кость и урчал; казалось, он слишком увлечён процессом. На уровне головы Лёха обнаружил маленькую нишу и решил вставить мобильник туда, чтобы освободить руки. Телефон неожиданно удачно поместился в выбоину, осталось только отрегулировать направление света.

Но маленький морлок вдруг потянул носом и резко повернул голову. Лёха увидел страшное детское лицо, перемазанное кровью собачки; челюсть урода ещё рефлективно подёргивалась. «Хватай!» – прозвучала команда в голове у Лёхи, но только он выбросил вперёд руки, как правое предплечье обожгло болью: существо вцепилось в него зубами и продолжало их сжимать. Лёха взревел, как раненый медведь, от дикой рези в руке и, стащив с головы каску, стал молотить ею коварного выродка по морде. Тот отцепился только после того, как каска разломилась напополам, но тут же вонзил зубы в ногу противника. Тяжёлый сапог ударил его в висок, и череп противно хрустнул.

«Тварь… какая…» – простонал Лёха и пнул ногой труп морлочонка. Только случайность спасла горе-охотника от прокушенной вены, по руке текла кровь. К счастью, ногу защитил комбинезон, и, хотя она тоже ныла, ходить было можно. Кое-как при свете умирающего мобильника удалось перебинтовать запястье: для этого пришлось, вскрикивая от боли, раздеться до пояса, разорвать майку и снова одеться. Все эти процедуры жутко вымотали парня, и он из последних сил вернулся к обвалу, отключил телефон и привалился к стене, надеясь проспать до момента освобождения.

Боль пульсировала в прокушенной руке и мешала заснуть. Тогда Лёха вытащил из нагрудного кармана какую-то таблетку и сказал: «Пригодилась, родимая? Зато будет о чём вспомнить на воле». Проглотив её, он обрёл наконец долгожданный покой и спустя минуту уже мерно дышал, склонив буйную голову.

Чья-то тень бесшумно приблизилась к мёртвому детёнышу, обнюхала его и двинулась по запаху к обвалу.

Похмелье

Вид у прибывшей компании был ужасен: мокрые, грязные, убитые произошедшим у них на глазах.

– Дина погибла, – произнесла Мила хриплым голосом. – Лёха сейчас за обвалом, а может быть, и под. Надо его спасать.

Ирена вскочила, нахмурив брови, и коротко бросила:

– Зайди, умойся. Я сейчас подойду и всё сделаю.

Мила ушла в соседнее помещение, а Ирена приказала Крымову и Максу: «Садитесь, мы быстро» и самолично дотолкала их до дивана.

– Погодите-ка! – она нахмурилась. – Вы ранены?

Только сейчас Дмитрий заметил разорванный на левой руке комбинезон. К счастью, рана была неглубокой.

– А это не опасно? – забеспокоился он. – Гангрена там или столбняк.

– Я всё сделаю, – заявила Ирена. – Столбняк бывает от укуса собаки. Мы сейчас обработаем так, что ни одна гангрена не доберётся.

Она столовым ножом разрезала рукав, ловко обработала рану спиртом и аккуратно забинтовала. Затем Истомина достала откуда-то бутылку водки и разлила по двум кофейным чашкам.

– Выпейте, вам надо, – заявила она, посмотрев на Дмитрия. – Вы остаётесь за старшего, выпейте.

Крымов неловко опрокинул кофейную чашку в рот и, собравшись с силами, проглотил. Потом дал другую чашку в руки Максу. Тот пил маленькими глотками и после каждого хватал ртом воздух.

– Ещё? – спросил Дмитрий, но Макс покачал головой.

– Из-за меня, – простонал он.

Крымов неловко приобнял его и потряс за плечи:

– Нет-нет. Так вышло.

Больше ничего путного не приходило в голову.

Наверное, надо было куда-то бежать, действовать, спасать, но сил уже не осталось; подлый диван словно засасывал в себя человека и его мысли.

Ирена с Милой вернулись довольно быстро. Владелица турбюро, как всегда, держала себя и ситуацию в руках.

– Сейчас Мила отвезёт вас переодеться, и вы отправитесь домой.

После всего, что случилось, слово «домой» прозвучало дико.

– А… Лёха и Дина?

– У меня есть силы и средства, чтобы о них позаботиться.

«Позаботиться» прозвучало весьма двусмысленно и рождало плохие ассоциации, но оставшиеся невредимыми экскурсанты ни в какие спасатели не годились. Ирена была права.

– Вот ещё, – добавила она. – Поскольку экскурсия прошла совсем не так, как мы планировали, «Белый квадрат» вернёт ваши деньги.

– Мои деньги? – переспросил Крымов. – Нет, пусть они лучше пойдут на памятник бедной Дине.

– И мои! Мои тоже, – подал голос Макс. – Обязательно.

– Хорошо, – кивнула Ирена, – так и сделаем.

Когда они выбрались на свет божий, их встретило редкое для Петербурга погожее утро – свежее и бодрое, не ведавшее о людских проблемах и несчастьях. Солнце уже сияло вовсю и даже пыталось пригревать. Яркий свет так ослепил выходцев из подземелья, что они некоторое время просто стояли, пытаясь раскрыть сощуренные глаза. Крымов помог Максу добрести до знакомого красного микроавтобуса.

Мила не лихачила, как Ирена: ехала быстро, но по правилам. Дмитрий смотрел в окно на радостный солнечный город и не узнавал его: где-то в глубине его разума плескались комнаты кошмаров и чёрная неизвестность. Они молчали всю дорогу, не зная, как себя утешить, ведь таких чудовищных дней в их жизни ещё не встречалось.

Молчаливая троица подошла к домику на кладбище и встретила полосатого кота Фредди, нежащегося на солнышке на той же самой полуживой изгороди. Взглянув на измученных людей, он сбежал – просто исчез в пахнущей полем траве. Войдя в дом, Мила села за стол в гостиной и замерла, обхватив голову руками, она даже не расстегнула свой комбинезон. Дмитрий помог Максу войти в «комнату для мальчиков» и раздеться. На левом боку юноши он заметил старый шрам, больше никаких повреждений не было. Крымов достал из шкафчика вещи паренька и сказал:

– Давай помогу.

Макс, сидевший в одних плавках на стуле, попытался встать и, словно под тяжестью свалившихся на него бед, медленно осел на пол.

– Что я наделал? – выдавил он.

Крымов подумал, что у него нет никакого подходящего ответа на этот вопрос. Как объяснить человеку, что его заставил совершить убийство неведомый урод? На стенах комнаты висели беспросветные, мрачные репродукции, которые давили и мешали думать. Он перевёл взгляд на Макса и, потрясённый, увидел, как тот сидит, подтянув ноги к плечам и опустив прикрытую руками голову. Тёмные впадины между плечами и головой выглядели в полумраке как пустые глазницы, а треугольник из разведённых голеней и сомкнутых стоп – как кричащий рот черепа. Перед ним сидел человек, напоминавший страдальческий крик. Чтобы избавиться от страшной картинки, Дмитрий набросил на паренька рубашку.

Скрипнула дверь: в дверях стояла Мила. В этой безумной ситуации, в которую они попали, её появление в мужской комнате вовсе не казалось неприличным.

– Переоденьтесь, пожалуйста, в комнате для девочек, – сказала она, – я с ним побуду.

Дмитрий быстро скинул комбинезон и натянул свою одежду; он поймал себя на мысли, что хочет поскорее сбежать, прежде всего – от своих жутких воспоминаний. Туго забинтованная рука горела, но боли не было. Внезапно он вспомнил, как хотел узнать, какие образы украшают комнату «девочек». Несмотря на нелепость и несвоевременность этого желания, он осмотрелся: на стене висела одна единственная картина, большая, яркая и странная. По вечернему голубому небу плыл чёрный корабль с красными разводами. Из пробитого днища высыпались осенние листья, а носовой частью служила живая девичья фигура с птичьими лапами. Корабль был забит до отказа какой-то нечистью, которая смотрела на проезжавший внизу древний автомобиль.

Пройдя из комнаты в гостиную, Дмитрий растерялся, но Мила уже вышла от Макса.

– Ему легче, – ответила она на вопрошающий взгляд писателя. – Я дала ему таблетку успокоительного, и теперь он немного поспит. Там есть плед, – зачем-то добавила она. – Я вызову такси, они быстро приезжают. Извините, что не могу уделить вам время…

– Что вы говорите?.. – перебил Крымов, но она закончила:

– Я должна сама отвезти Макса домой. Всегда должен быть такой человек. Когда я первый раз побывала в комнате видений, в баптистерии, меня отвозила домой Ирена.

Дмитрий молчал, эхо подземных кошмаров возвращалось.

– Ирена всё сделает, не волнуйтесь. Для чрезвычайных ситуаций есть проверенные люди, и она их знает, а вы должны поехать домой и сразу лечь спать. Обязательно! – в её голосе проскользнули просящие нотки. – Помню, как я тряслась целую неделю, и мне снились ужасы, но это пройдёт. Похмелье – вот что это такое. Его надо просто пережить. Продышаться…

Дмитрий взглянул ей в глаза; ему показалось, что теперь он сможет вернуться и продышаться, и он даже нашёл в себе силы сказать ей твёрдым голосом:

– Я сам. Вызову такси и доберусь до дома. Занимайтесь Максом, ему нужна ваша помощь.

Крымов не умел жать женщинам руки, поэтому он как-то старомодно кивнул под слова «До свидания» и вышел на свежий воздух. Калитку Мила не закрывала, и только он выбрался с территории кладбища, как увидел зелёный огонёк случайного такси.

Странно: после разговора с девушкой-гидом Дмитрий почувствовал в себе новые силы, но стоило ему сесть в автомобиль, как он потерял способность сопротивляться «похмелью», как его назвала Мила. Попросив водителя включить кондиционер, он провалился в дремоту.

Возле своего дома Дмитрий очнулся и просто сунул таксисту пятьсот рублей, так и не разобрав толком, сколько он должен. В квартире его встретил верный друг Матвей, он честно прождал гулящего хозяина всю ночь и, встретив у порога, трогательно потёрся о родные брюки. «Только ты меня и понимаешь», – пробормотал разбитый переживаниями Крымов и, не раздеваясь, упал в кровать, прижав ухо к прохладной подушке. Мягко прыгнул в ноги Матвей.

Следующие три дня превратились в сущее мучение: вывернутая наизнанку душа Крымова так тяжело болела, что иногда казалось, её тошнит от одной мысли выбраться на белый свет. Дмитрий вставал только для того, чтобы поухаживать за сочувствующим ему Матвеем, но и спать он боялся. Чаще всего повторялся кошмар, в котором в Петербург прибывал летучий корабль с живой девичьей фигурой на носу: он был полон морлоков, и они наблюдали за людьми сверху, готовые в любой момент высадиться. Страшный десант сопровождали яркие молнии, грохот и штормовые волны на Неве, заливающие город. Иногда появлялся и Голем. Он карабкался на спину обезумевшему Максу, и Дмитрий видел в подробностях голову морлока: прилипшие к черепу мокрые волосы, глаза с огромными зрачками и кривую скобу плотно сжатых губ.

«Крик морлока»

В первый же день приехала Алла и привезла домашней еды. У неё была дружная семья, и она умела хорошо готовить, так что муж и дети прощали ей случайную заботу о подопечных писателях. Как она своим женским чутьём уловила, сколько нужно еды и корма для кота, чтобы Гримушка успел прийти в себя, – неизвестно, но на третий день Дмитрий нашёл в себе силы побриться, приготовить крепкий кофе и яичницу с беконом. Рана оказалась просто глубокой царапиной и уже потихоньку заживала. Крымов открыл ноутбук и стал писать. Матвей по-кошачьи радовался, что хозяин вернулся к нормальной жизни. Выражалось это в том, что он забрался на рабочий стол и спал, пока Дмитрий постукивал по клавишам ноутбука. В час позвонила Алла и, деликатно узнав, что кризис миновал, поздравила с выздоровлением.

Два месяца он работал, как проклятый, пытаясь выплеснуть страх и боль, которыми наградило его подземелье. Под конец Крымов уже так адаптировался, что сделал вычитку и сдал первую часть романа в редакцию. Как-то он даже поймал себя на мысли, что ему интересно и легко писать про морлоков, и посчитал это хорошим знаком. Алла сообщила, что отзывы редакционных ридеров были «сдержанно-восторженными». Дмитрий уже подбирался к кульминации, как вдруг понял, что ему не хватает важных деталей, чтобы довести сюжет до совершенства.

К тому времени Алла уже развила сумасшедшую деятельность, заручившись согласием издательства и обеспечив продвижение в социальных сетях и на библиосайтах. Ещё она завела переговоры с Иреной, у которой, как известно, водились деньги. Результатом стала печать буклетов, комиксов по первой части романа и в перспективе – выпуск пластиковых фигурок морлоков и одной восковой фигуры для офиса «Белого квадрата». Рекламный маховик крутился так, что дул ветер, но нужны были подробности, которые знал только специалист. То есть… сталкер Мила.

Крымов испытал ощутимые затруднения перед тем, как решился побеседовать с гидом: в конце концов, воспоминания не сулили им обоим ничего хорошего. Но контакт был необходим, поэтому Дмитрий обратился к Алле, а та через несколько минут скинула ему номер Милиного телефона.

Встретиться договорились в кафе Дома Книги «Зингеръ». Во-первых, оттуда был чудесный вид на скверик Казанского собора с фонтаном, а во-вторых, тщеславный, как все писатели, Крымов надеялся, что Мила «случайно» заметит на полках крупнейшего петербургского магазина его книги.

Удивительно повезло с погодой: стоял умеренно тёплый августовский день. Кое-как приткнув автомобиль на Площади Искусств, Дмитрий прошёл мимо памятника Остапу Бендеру и вышел на набережную канала Грибоедова. Здесь он встретил несчастного вида старушку, которая, похоже, узрела в нём своего спасителя. Бабуля продавала небольшой букет алых маков, видимо, последний из дачного улова, и небезосновательно боялась встречи с полицейскими, которые, мягко говоря, не жаловали самодеятельную беспошлинную торговлю в центре города. Старушке приглянулось мужественное лицо Крымова. Она вскрикнула: «Молодой человек! Ну, купите же вашей даме букетик маков!», и выстрел наудачу попал в цель. Крымов подумал, что Миле будет приятно получить такой неофициально-полевой букет, а кроме того, мужчина после сорока чувствительно реагирует, когда его называют «молодой человек».

Поскольку встреча много значила для писателя Гримма, он заранее зарезервировал столик рядом с пышным деревом в кадке с видом на колоннаду собора и памятник Кутузову. Пришёл он за десять минут до назначенного времени, заказал себе сливочный Рафф – кофе с ванильно-сливочной пенкой – и попросил у официантки вазочку для цветов. Прибытие Милы произвело впечатление на мужской контингент кафе: на ней была белоснежная блузка, подпоясанная рыжим пояском, и светло-коричневая свободная юбка чуть выше колен, в левой руке она сжимала рыжий клатч. Всё это отлично сочеталось с тёмно-каштановыми волосами и выразительно подведёнными бровями.

– Добрый день, дорогая Мила! – вскочил со своего места Дмитрий и придержал спутнице стул. – Это для вас, – он показал на пузатенькую вазу с красными маками. – Вы заметили, как все кавалеры повернулись при вашем появлении?

– Значит, я не зря всё утро выбирала наряд, – улыбнулась в ответ девушка. – Ирена сказала, что вам нужны консультации, чтобы закончить новый роман…

– Да, но давайте не станем относиться к нашим «консультациям» слишком официально, сначала закажем десерты и кофе!

Они так и сделали, добавив в заказ по бокалу домашнего вина. Как оказалось, Мила тоже любила ваниль в кофе, и это отчего-то умилило Крымова.

– Так это вы – автор популярных романов «Проклятый глаз» и «Убийственные фотографии»? – пытливо спросила она. – И ваш литературный псевдоним Гримм?

Что ещё нужно мужчине-писателю? Признание – ключ к его внутренним дверкам. Дмитрий коротко рассказал о своих успехах.

– Обязательно прочитаю ваш роман, – пообещала Мила. – Кстати, как вы его назвали?

– «Крик морлока». Вам нравится такое название?..

Она подумала:

– Да, вполне.

Крымов вздохнул:

– Простите, но я так и не знаю, что произошло с тех пор, как мы расстались. Что с Лёхой?..

Она распахнула ресницы:

– Не знаете?! Алла вам ничего не говорила?

Дмитрий замялся:

– Я был погружён в работу. После «похмелья»…

– Понимаю, – кивнула она. – Лёху не нашли.

– Вообще?!

– Вообще. Обнаружили расколотую пополам каску и кусок белой тряпки в чьей-то крови.

– Как объяснили родственникам? – осторожно спросил Крымов.

– Никак, – Мила увидела немой вопрос в глазах собеседника и продолжила: – Лёха представился в фирме вымышленным именем, точнее, фамилией; наверное, его всё-таки звали Алексеем. Паспорт для оформления не требовался, он же не за границу собирался. Оплатил путёвку – и всё.

– Как это странно… Что же стало причиной обрушения?

– К сожалению, трудно сказать; обвалилась часть потолка, хотя подземелье сделано на совесть, – это Георгий Петрович отмечал ещё в советское время. Возможно, случайность, но я думаю, что не обошлось без Лёхиного вмешательства.

Крымов помолчал: неуёмный парень действительно мог спровоцировать обвал.

– А Дину похоронили красиво, это Ирена рассказывала: много народу, она – прекрасная, как Панночка; почти все плакали, называли ангелом… Говорят, что на памятнике она будет выглядеть, как мученица, с поднятой вверх головой… – Мила осеклась и глотнула вина.

– А что же родные?

Мила поняла вопрос.

– Ирена всё уладила: добавила на похороны ваши и Макса пожертвования, а кроме того, все экскурсанты были застрахованы фирмой на круглую сумму. Документы у неё в порядке, клиенты давали согласие на полное подчинение командам сталкера, есть видео, так что адвокаты не дадут в обиду «Белый квадрат». Но дело не в этом; Ирена сумела так повернуть, что все поняли: Дина умерла, как героиня трагедии. Теперь, кажется, театр собираются назвать её именем – театр Дины Колианиной.

– Звучит неплохо, – неуверенно кивнул Крымов. – Значит, Ирена не потеряла свои деньги.

– Однако и вы с Аллой не теряли времени даром, – пригвоздила его сталкер.

Его уязвил этот выпад, и очень хотелось достойно ответить, но ничего не приходило в голову, тогда он попытался изменить направление разговора:

– Что же сказала полиция?

– При чём здесь полиция?

Дмитрий опешил:

– Дина умерла насильственной смертью, – это же не скроешь!

– Официально она погибла в результате несчастного случая; Ирена переместила её на одну из ближайших строек, а потом вызвала «скорую».

– Это какой-то кошмар! – резко понизил голос Крымов. – Столько людей знают, что это неправда.

– Дмитрий, – сказала Мила твёрдым голосом, – вы хотите, чтобы Макса посадили за убийство?

– Нет, конечно.

– Никто из тех, кто знает правду, этого не хочет. Вы хотите сломать парню жизнь? Или объяснить инспектору полиции, кто такие морлоки?

Ситуация сложилась ужасная, но, как ни крути, сталкер была права.

– Но как к этому относиться?

– Что вы имеете в виду?

– Не поверю, что вы не задумывались над тем, какой вред могут принести морлоки. Ведь они не просто хищники, как мы имели возможность убедиться: они способны подавлять человеческую психику. Скорее всего, ночью они нападают на бомжей или беспомощных людей, на детей, в конце концов! Этого нельзя исключать, согласитесь. Что если прямо сейчас где-то под Домом Книги по вечно тёмным катакомбам пробирается Голем?

– Что же вы предлагаете? Взорвать подземелье или выслать гвардию с пулемётами? А, может, сравнять с землёй уникальные комнаты и всех потравить газами?!

Дмитрий не ожидал внезапной агрессии от симпатичной женщины, сидящей напротив.

– Зачем же газами? – пробормотал он.

– А затем, что вы пришли к ним, а не они к вам! Они защищались, как могли; дикая природа тоже не прощает пришельцев. Думаете, в Африке львы ходят и улыбаются, а крокодилы не лопают людей?

– Так то в Африке. Откуда в Петербурге «дикая природа»?

– Оттуда! – грубо оборвала Мила. – Вы же писатель; как вы не поняли, что Заповедник мог появиться только в одном городе, в единственном месте на Земле – в Санкт-Петербурге? И корень этого явления – в истории города, которую я вам рассказывала.

Крымов сдался:

– Хорошо, хорошо. Я спросил ваше мнение и не собираюсь ничего разрушать. А что там с Максом?..

– Вы и этого не знаете?

Мила округлила глаза.

– Ну да, – Крымов смешался. – Я писал…

На самом деле, ему было стыдно, что он совершенно не интересовался судьбой товарищей по несчастью.

– Ну ваша Алла даёт… – девушка покачала головой. – У Макса сейчас примерно та же терапия, что и у вас: он пишет программу для компьютерной игры «Голем. Из тьмы веков». Он же программист, как вы помните. Все права на игрушку у «Белого квадрата», и, скорее всего, в ближайшее время Ирена попросит вас прописать сюжет.

Дмитрий нахмурился: «Чёрт знает что! Подземелье не отпускает меня», но вслух спросил:

– Вы всё ещё водите?.. Экскурсии?

Она опустила глаза:

– Сейчас нет, но группа уже набирается.

Поразительно: ни один из участников кровавой экспедиции не смог расстаться с Заповедником. Даже Алла, имеющая к нему отдалённое отношение.

Дмитрий допил ароматный кофе и решил закончить с вопросами, ради которых затеял это необычное свидание.

– Вы рассказывали, что после революции старообрядцы пропали, якобы из-за преследований и репрессий. Но они же могли прятаться под землёй?

– Могли, но только недолго: ходы рассчитаны на внезапное бегство или на проведение тайных ритуалов, а жить там мало кто сможет.

– А как же морлоки?

– В своих записках Георгий Петрович высказал крамольную мысль, что кое-кто из укрывшихся от внешнего мира под влиянием мутаций превратился в новый человекоподобный вид. Думаю, генетикам придётся поломать голову над этой загадкой.

– Любопытно. Скажите, пожалуйста, что было на второй плите у выхода к психиатрической больнице? Вы обещали нам какой-то сюрприз, но не успели показать?..

Мила вздохнула:

– Там, в конце надписей на неизвестном языке, видно древнее изображение морлока. Следовательно, кое-кто из этих существ появлялся ещё в девятнадцатом веке!

– Да. Это впечатляет, – произнёс Крымов. – Могу даже похвастаться, что кое-что мне удалось угадать в своём романе.

– Не стану выпытывать, чтобы не испортить впечатление во время прочтения, – великодушно сказала Мила. – Но и у меня есть к вам пара вопросов.

– Постараюсь ответить профессионально, – пошутил Дмитрий.

– Вы рассказали про подвиг Дины?

– Да. Я изменил все имена, кроме Дининого, – это дань её светлой памяти.

– Спасибо, это тот поступок, которого я от вас ждала.

У Крымова потеплело в груди, но оставался ещё один вопрос.

– Что случилось с Лёхой в вашей книге? Он погиб?

– На языке литераторов это называется «спойлер», но вам я отвечу: в книге он назван кличкой, которую сам упомянул, – Пират. Его отрезает от друзей, и он сражается с морлоком один на один.

– И?..

– И – в смертельной схватке побеждает.

Она взглянула на писателя чуть насмешливо:

– Наверное, читателям понравится, но вам не кажется, что вы сочиняете утопию?

– Нет, – покачал головой Крымов.

– Значит, Лёха… извините, Пират победил и исчез?

– Нет. Не хотел говорить, но придётся: Пират попытался выжить в Подземелье и сам стал морлоком.

Возникла довольно долгая пауза. Дмитрий испытующе смотрел на Милу, а та маленькими глотками допивала вино. Затем она внимательно посмотрела на него и кивнула:

– Простите. Теперь я вижу, что вы – хороший писатель.

– Спасибо за комплимент, – улыбнулся польщённый собеседник.

Повисло молчание, и Крымов вдруг испугался, что на этом придётся заканчивать разговор. Поэтому он показал на вазочку с маками, стоящую у самого окна, и сказал заговорщическим тоном:

– Видите, как по дну вазы плывут облака? Приглядитесь: они плывут вверх ногами.

Мила некоторое время смотрела на воду, как заворожённая, а потом повернула к Дмитрию радостно-удивлённое лицо и кивнула.

Теперь у них был ещё один общий секрет.

Внезапно девушка побледнела и уставилась в угол кафе, схватив Крымова за руку. Он посмотрел туда же, беспокоясь, что её кто-то напугал, но там всего лишь стояло ещё одно дерево в кадке. Мила судорожно вздохнула.

– Что с вами? – испугался писатель.

– Мне показалось… – отозвалась она. – Прямо сейчас: маслянисто-чёрная вода, в которую упал Голем, убивший Дину. Дрожащая, испачканная кровью поверхность. А потом – крик морлока.

Дмитрий с тревогой смотрел на Милу, ухватившую его за руку; он чувствовал, как пульсирует кровь в уже зажившей ране.

– Вам показалось, это пройдёт.

Но Мила осталась мрачной и на простые вопросы отвечала невпопад. Она вдруг взяла из вазы цветок и принялась медленно обрывать ему лепестки.