Текст книги "Святитель Тихон Задонский"

Часто бывало, особенно когда душевная туга и скорбь овладевали душой святителя, – а от этой душевной скорби, скорби яже по Бозе, скорби о своих грехах, которая спасение соделывает, не бывает свободен ни один истинный подвижник и угодник Божий, – свт. Тихон усердно занимался писанием сочинений, которое, по его собственному признанию, было важным средством к облегчению его скорби и рассеянию грусти. «В сочинениях своих, – писал он впоследствии Святейшему Синоду, – старался я о пользе и исправлении братий моих – христиан, а более всего в них душу свою унывающую поощрял к покаянию и подвигу благочестия». Вот почему все его сочинения носят печать скорби и тихой грусти. Таковы, например, его келейные письма и «Сокровище от мира собираемое», где особенно свободно излились его самые задушевные мысли и сердечные чувства. Воздыхания ко Господу, такие как «Христос грешную душу к себе призывает», «Воздыхания грешныя души ко Христу Сыну Божию», много дают для понимания внутреннего мира святителя, помогают проникать в тайны его души и прекрасно характеризуют его глубочайшее христианское смирение и пламенную любовь к Господу Иисусу.

Однажды, на 6-й неделе Великого поста, на святителя Тихона напало такое уныние, такая скорбь душевная, что восемь дней он не выходил из келии, не пил и не ел почти ничего, никого не принимал к себе, даже «утеху свою» – Феофанушку. В таком состоянии духа он поспешил послать письмо к Косме Игнатиевичу в Елец, прося его непременно приехать в Задонск, несмотря на разлитие воды и поломанный на реке лед. Косма Игнатиевич, получив письмо Преосвященного, в твердом уповании, что Господь благословляет всякое дело любви, несмотря на водополье и распутицу, тотчас же отправился в путь. Не без опасности для жизни переехал он среди льдин на лодке и явился к скорбящему святителю-другу. «Когда доложили Преосвященному, что Косма Игнатиевич приехал, – рассказывает Чеботарев записанное им со слов самого Космы Игнатиевича и жившего после при нем послушником Н.А. Бехтеева, – Преосвященный как будто содрогнулся и, увидя Косму Игнатиевича, мнил быть призрак или привидение. Но когда Косма Игнатиевич принял от него благословение и поклонился, по обычаю, в ноги, Преосвященный столько ему обрадовался, что обнял его и тотчас приказал подать чаю (тогда как все эти 8 дней грусти и уныния чаю не пил и ничего не вкушал, кроме хлеба и воды). Оставшись наедине, они занялись разговорами. Преосвященный рассказал свое душевное смущение, влекущее его к отчаянию. Богомудрый муж Косма Игнатиевич старался успокоить Преосвященного, доказывал из Св. Писания и из отеческих книг, что это одно искушение бесовское, попущением Божиим наносимое нам от диавола. "Примеры сему, – говорил он, – видели мы из жития Св. Отец; но хотя непостижимый в советах Своих Бог попускал иногда самым кротким людям впадать во искушение, то никогда не отнимал от них Своей помощи". Благодать Божия, нередко ниспосылаемая нам во искушениях чрез советы добродетельных мужей, и нечаянный испуг Преосвященного по поводу приезда Косьмы Игнатьевича – так его переменили, что он сделался весел, спокоен и продержал у себя Косму Игнатиевича за полночь и просил на другой день с о. Митрофаном к себе обедать». От свт. Тихона Косма Игнатиевич пошел к о. Митрофану и несказанно обрадовал его добрым известием о перемене в мыслях и расположении духа владыки. Когда на другой день они шли к святителю на обед, встретились с рыбаком, несшим о. Митрофану вырезуба (верезуба, местная рыба) для Вербного воскресения. Митрофан послал его к келейнику и потом, остановив Косму, сказал ему: «Знаешь ли ты, Косма, какая мне мысль пришла? Ведь Вербное будет, а Космы у меня не будет: станешь ли ты есть вырезуба?» Косма Игнатиевич отвечал: «С охотою буду». Митрофан воротился домой, велел келейнику из принесенной рыбы приготовить уху и холодное, объявив, когда тот пришел в изумление, что то делается для Космы Игнатиевича. Святитель Тихон принял друзей ласково и благосклонно, был очень весел и, не удерживая их после обеда, простившись с Космою Игнатиевичем, приказал о. Митрофану тотчас проводить его до р. Дона и о благополучной переправе чрез Дон ему донести. «Гости наши, – рассказывает келейник, – возвратились в келию с торжествущим видом, что Преосвященный был так весел и ласково их принял. О. Митрофан приказал келейнику принести из кухни уху и холодное, другого же послал за Богородицкою водою (вода Задонской обители славилась по округе своим приятным вкусом и была известна под именем «Богородицкой», по названию монастыря, в особенности из одного колодца – почему о. Митрофан и имел обыкновение потчевать своих гостей «Богородицкой» водой), чтобы тотчас после кушанья напоить Косму Игнатиевича на дорогу чаем, подтверждая строго, чтобы он за собою запер сени и воротца в палисадник внутренним ключом; а сами расположились, помолясь Богу, есть вырезуба, выпив наперед, во славу Божию, по рюмочке красного вина, и лишь только поели холодного и поставили уху, послышалось, что кто-то стукнул калиткой. Полагая, что это келейник возвратился с водою, не занялись посмотреть в сени, беседуя за кушаньем о житии святых, об их искушениях, – как вдруг отворяется в келью низкая дверь – и кто же входит? Преосвященный Тихон, который, войдя к ним, сказал: «Что это вы делаете? Я думал, что Косма Игнатиевич давно уже переправился через Дон, и зашел сам спросить у Митрофана». Митрофан смутился и упал на колени пред святителем, говоря, что он устроил это для угощения Космы Игнатиевича, что он соблазнил Косму. Но святитель, зная строгую, воздержную жизнь обоих, сказал: «Садитесь, я знаю вас и пост ваш, – любовь выше поста». Севши около них, он велел положить и себе ухи, съел ложки две и потчевал Косму Игнатиевича, как дорожного человека. «Ужас объял Косму Игнатиевича, – рассказывает келейник. – Он знал жизнь Преосвященного, что он во весь пост Великий – в понедельник, среду и пяток (а это была пятница 6-й недели) не только рыбы, но и постного кушанья ни с каким маслом не употреблял; залился слезами и сказал: «Так, ваше Преосвященство!» Преосвященный заметил это слово так и старался успокоить его; полагая, что Косма Игнатиевич мучится совестию, считая это великим грехом, Преосвященный сказал, что берет грех этот на свою ответственность. Но это еще более умножило его слезы, и он, всхлипывая, повторял то же слово – так. Преосвященный, заметив повторение слова так, убедительно начал просить, чтобы Косма Игнатиевич объяснил причину, что значит это слово так. Тогда Косма Игнатиевич, встав из-за стола, повергся на колени пред образом Спасителя (у о. Митрофана в то время в келии был образ Спасителя, от которого было много чудес, вследствие чего святитель после велел вынести его в церковь), начал рассказывать святителю следующее:

«Когда я был 12-летним мальчиком и нередко бывал по усердию своему в Задонском монастыре, был в то время архимандрит именем Варсонофий[44]44
  Архимандрит Варсонофий II – стал настоятелем в 1751 г.


[Закрыть], муж добродетельный, но имел слабость, хотя и редко, пить запоем. В одно время летом, страсть его так усилилась, что как ни старались оную прервать, но не могли. И он, выхмеляясь, скоропостижно умер, не успев по христианскому долгу исповедаться и Св. Таин приобщиться. Надобно ж случиться, что Преосвященного на тот раз в Воронеже не было, он в Острогожске освящал церковь и после сего уже приехал для погребения. Архимандрит уже лежал во гробе. А как покойного уважали елецкие граждане, то к погребению его стеклось множество народа, в том числе и я был. Когда пришли выносить покойного в церковь, и по отпетии литии тронули гроб, в самое то время умерший восстал и, обращаясь на народ, возводя тусклые взоры, со вздохом сказал: «Я, видно, умер». Ужас поразил всех предстоящих. Его вынули из гроба, разоблачили, одели в приличную рясу и посадили в кресло. Пришедши в себя, он начал говорить так: «Я действительно умер», и, обратясь к образу Богоматери, с глубочайшим вздохом и слезами воскликнул: «Тебе одной, преблагословенная Дева Мария, я обязан возвращением к жизни. Ты одна ходатаица за род христианский!» – потом рассказал, что он видел и слышал. «Когда душа моя, – говорил он, – от тела отделилась, чувствовал я, что вознесен был на высоту, и, после многих испытаний моей совести, понесен был в ужасную бездну страданий, и когда уже хотели меня туда низвергнуть, слышу свыше умилительный глас: «Молитв ради Моей Матери и священномучеников Моисея и Андрея Стратилата возвращаю его к жизни на покаяние». Я чувствовал, что низвожусь долу. Слышу повторительный глас свыше: «Здешнее место будет прославлено неким угодником Моим». Архимандрит Варсонофий после того жил ровно 40 дней, никуда из кельи не выходил и к себе никого не принимал, упражнялся в посте и молитвах, имел тот гроб, в коем был положен, всегда пред глазами и, после глубочайшего раскаяния, приобщась Св. Таин, скончался и погребен в том же гробе».

Когда Косма Игнатиевич окончил сие повествование, Преосвященный, не говоря ни слова, залился слезами и удалился в свою келью. О. Митрофан остолбенел, ибо никогда прежде сего от Космы Игнатиевича не слыхал. Братски сделал ему строгий выговор, говоря: «Что это ты, окаянный, наделал? Теперь Преосвященный на целый век затворится». Косма Игнатиевич, не теряя присутствия духа, хотя и сознавался в неосторожности своей, но утверждал истину своих слов и был непоколебим. В ту же минуту прибегает келейник и требует Косму Игнатиевича к Преосвященному, и хотя о. Митрофан его устрашает, но он с тем же духом тотчас с келейником и отправился, и, когда предстал пред святым мужем, нашел его в слезах и глубоком унынии и просил повторить сказанные им слова. Косма Игнатиевич с тем же духом повторил сказанные у о. Митрофана слова. Преосвященный, выслушав, сказал: «Хотя я на счет свой из сказанного вами не приемлю ничего, но прошу вас до смерти моей и Митрофана – никому о сем не говорить», – что добродетельный Косма Игнатиевич и исполнил.

Чеботарев, передав этот рассказ, присовокупляет: «По кончине о. Митрофана, в 1793 году, из уст Космы Игнатиевича слышал я это в доме родителя моего при собрании особ, знавших Преосвященного Тихона при жизни его, и бывших свидетелями его святой и добродетельной жизни».

Видения и пророчества святителя Тихона

«Преосвященный оставил пастырский престол за слабостию своего здоровья, паче ж сознав практикою тяготу правления паствы. По просьбе его, он уволен был на обещание[45]45
  Покой.


[Закрыть]. Пребывая в Задонском Богородицком монастыре, в первое время по оставлении епархии упражнялся он в богомыслии, руссуждая и умозрительно рассматривая суету и превратность мира сего. По прошестивии года своего уединенного здесь пребывания, начал он упражняться в сочинении душеполезных для всего христианского общества трудов своих. При сочинении книг своих никаких, кроме Святой Библии и нескольких святителя Златоуста, других отеческих книг у него не видно было[46]46
  Митрополит Е. Болховитинов дополняет: «Кроме Библии, нескольких сочинений Златоуста, который был любимейшим автором святителя Тихона и которого дух и даже штиль повсюду отзывается во всех сочинениях сего пастыря… святитель, при сочинении своих книг, имел и немного других отцев».


[Закрыть]; шеститомную книгу, именуемую «О истинном христианстве», он писал сам своею рукою и окончил в 1771 году. Но между душеполезных оных трудов своих не оставлял он, однако, и келейного правила, приличного уединенному пребыванию, с поклонами и коленопреклонением; паче ж упражнялся в богомыслии ночными и утренними временами, не оставляя утром прочитывать псалмы порфироносного царя-пророка; и вне келии, и стоя и ходя, любил читать псалмы, ибо все оные с молитвословиями при них на память у него изучены были».

Однажды, в то время как Святитель занимался сочинением книги «Об истинном Христианстве», «лежа на кровати и как бы в некоем восторге бывши, слышит он над собою ангельское пение, которого приятность он не в состоянии был изъяснить языком, и что было пето кроме множества голосов согласных, не понимал. Это продолжалось более 10 минут; потом как бы по удару в небольшой колокольчик, пение тое тотчас окончилось, и он, очувствовавшись, встал в великом прискорбии, что малое время продолжалось то пение. Такое слышание было ему во втором году пребывания его в Задонске, как я от него многократно слышал», – пишет келейник Иоанн. При работе над тем же сочинением, но временем позже, размышляя о страданиях Христа Спасителя, сидя на кровати, против которой на стене висели изображения: Распятого на Кресте Господа, снятие со Креста и Положение во гроб, – имел святитель другое замечательное видение. Будто от изображения, как бы с Голгофы, с самого Креста сходит к нему Господь, весь ураненный и изъязвленный и окровавленный. При этом видении, исполненный радости и вместе скорби, святитель Тихон простерся на полу, как бы у ног самого Спасителя, чтобы облобызать их, и громко воззвал: «И ты ли, Спасителю мой, ко мне идеши?» С этого времени он начал более углубляться в размышления о страданиях Господа и об искуплении рода человеческого.

Святитель, по благодати Божией, иногда бывал за пределами молитвенного подвига в изумлении, и, как видно из его собственных слов, неоднократно. «Сколько раз, – говорил он, – с живой верой мы будем размышлять об этом великом деле, об искуплении нашем во Христе, – столько раз в удивлении и некоем исступлении будем находиться». «Когда святитель погружался в молитву и духовные созерцания, то просил келейников, в случае надобности, подходя к нему, покашлять. Так и делывал келейник. Однажды, подходя к святителю, келейник много раз кашлял, но тот ничего не слышал. Он стоял на коленях, обратись лицом на восток, подняв руки к небу. Подойдя ближе, келейник сказал: "Ваше Преосвященство!" Святитель вздрогнул и так испугался, что пот показался на нем. "Я тебе говорил, чтобы ты покашлял", – сказал он келейнику. "Я так и делал"», – отвечал тот. – "Я же не слыхал". Подобные состояния бывали с ним нередко». «Иногда в своей келии, при чтении слова Божия, иногда в монастырском саду, во время прогулок и богомысленных размышлений, он вдруг падал на колени, прижимал руки к сердцу, возводил очи горе, и лицо его освещалось особенной радостью и чистотой. И когда проходили такие состояния, и после долго еще оставался на лице его отсвет небесной радости, а его живое, радостное расположение духа, его словоохотливость и желание делиться своими чувствами с другими показывали, что душа Святителя была полна восхищением и невольно открывалась, чтобы излить полноту духовного утешения».

Так, один раз утром он прохаживался по садовой дорожке, и, углубленный в размышление, вдруг остановился, как бы пораженный чем-то. Пал на колени, приложил руки к сердцу, устремил глаза вверх, как будто видел что-то. Лицо его заметно изменилось и просветлело, изображая что-то неземное и необычайное. Увидев все это с колокольни, благовестивший к обедне соборный клирик, в страхе и недоумении, тотчас прибежал в церковь и дрожащим голосом, как изумленный, пересказал инокам все виденное им. Те поспешили на колокольню, но Тихон уже ходил по саду и на лице его оставались признаки, показывавшие, в каком положении он недавно был. Еще подобный случай передает нам его келейник. Вообще, как только святитель замечал, что келейники случайно бывали зрителями подобных состояний, он строго запрещал им рассказывать об этом. При таком упражнении и преуспеянии в молитве и вообще в духовных подвигах безмолвия свт. Тихон приобрел сыновнее дерзновение пред Богом.

Во время молитвенных подвигов Господь однажды удостоил Своего угодника и видения будущей славы. Это было в один из приездов Тихона из Задонска в Толшевский монастырь. По обычаю, исполняемому им здесь, в полночь Тихон обходил вокруг церкви и, становясь перед алтарем на колени, пламенно молился: «Господи! покажи мне благая, уготованная любящим Тебя». И вот, как бы отверзлось небо, воссиял свет, паче солнечного. Святитель Тихон пал от страха на землю и слышит глас: «Зри благая, уготованная любящим Бога». Когда видение кончилось, от страха и сладости сердечной он едва мог доползти до келии.

Еще однажды, в сонном видении, Преосвященный получил откровение о вчинении его в лик святых святителей. Это было в ночь под 12 мая, когда церковь воспоминает святителей – св. Германа, патриарха, и св. Епифания, архиепископа Кипрского. Ему представилось, что будто бы он в церкви и видит двух стоящих святителей, из которых один в патриаршем, а другой в архиерейском облачении. Вот будто бы вышедший из алтаря архидиакон с хрустальным кадилом стал кадить предстоящих и сперва покадил архиепископу, потом патриарху, а затем и ему самому. На это сновидение свт. Тихон обратил свое внимание и рассказывал о нем как о случившемся с одним из его друзей.

«За два года до кончины своей, когда он взял время для лучшего внимания самому себе и для спокойствия душевного, случилось ему, ходя по залу, войти во уединенную келию свою. Только что отворил двери, всю ту келию осветило необычайным светом: а было то уже по захождении солнца. Позвав меня к себе, спрашивает: "Нет ли тучи с молниею?" Хотя тучи в то время вовсе не было, небо было ясное со всех сторон, паче с запада, на которую сторону было окно в келии. Тут он мне рассказал о виденном. С того времени подобное осияние и нередко являлось ему днем, а иногда и ввечеру, то во всю келию, а иногда в каком-то одном углу оной, так что он от того иногда смущенные мысли имел, воображая, не вражеская ли то прелесть, хотя сердце его от такового видения чувствовало-де однако некоторое увеселение», – вспоминает келейник И. Ефимов.

В своих молитвенных подвигах святитель нередко был утешаем таинственными видениями. «…В 1779 году, находясь в своей уединенной молитвенной келии в размышлении, также лежа на кровати и как бы в тонком сновидении, видел он Богоматерь, сидящую на воздухе, и около Нее стоящие 4 человека, облеченные в белое одеяние (но кто оные лица были и о ком была нижесказанная просьба, не благоволил на мое любопытство сказать), – просил Ее о каком-то человеке, чтобы от него оный не отдалялся по смерть его; о чем ему от Божией Матери и сказано-де тако: "Будет по просьбе твоей". По обещании том он как бы от сна воспрянул в радостном духе», – сообщает келейник Иоанн. Он же продолжает: «В 1778 году в тонком сне было ему такое видение: во время его богомыслия видел Богоматерь, сидящую на облацех, и около Нее стоящих апостолов святых Петра и Павла, а он, стоя пред Нею на коленях, молил о продолжении Божией милости всему миру и слышал гласом громким взывающа апостола Павла: "Егда рекут: мир и утверждение, тогда внезапу нападет на них всегубительство". От страха оного апостолова гласа восстав, видит себя трепетна, в слезах».

Иногда святитель Тихон провидел также отдаленные события, как близкие, и предсказывал их, причем в таких случаях предсказания его исполнялись всегда с поразительной точностью. «В 1777 или 1778 году, в сентябре или октябре, – рассказывает келейник Иоанн, – ходил он по заднему крыльцу своих келий, будучи в богомыслии; потом, пришед в мою келию, приказал мне взять в руки перо и бумагу и начал мне говорить: "Такого-то года и числа великое было в Петербурге наводнение и великая людям и домам многим гибель, что самое и сбылось; ибо по некотором времени он письмами о том наводнении и извещен был. Записка та затратилась о годе и числе".

Предсказал святитель и возрождение Елецкого Знаменского женского монастыря, духовными очами видел, когда поднимающаяся обитель нуждалась в помощи, и спешил оказать ее, о чем был прежде рассказ.

Сохранились и другие примеры прозорливости святителя. Когда получен был манифест о рождении великого князя Александра Павловича, впоследствии императора Александра I, святитель Тихон, в разговоре с другом своим Никандром Алексеевичем Бехтеевым, предсказал многое, что впоследствии совершилось в царствование этого государя. В 1812 г., когда Наполеон только что вступил в Россию, Никандр Алексеевич, вспоминая эти предсказания, со слов покойного святителя, говорил, что Голиаф погибнет, а Россия восторжествует.

А вот что было с самим Никандром Бехтеевым: случилось как-то Преосвященному пригласить к себе обедать находившегося уже в рясофоре Никандра. Во время трапезы Никандру пришла мысль: как Господь возлюбил святителя, обогатил его умом, верою, благочестием, да и наружно украсил его благообразным лицом, окладистою и красивою бородою; меня же Господь лишил красоты и волос на бороде. (У него на бороде были только два клочка волос.) «Раб Божий, – заметил свт. Тихон, – что так мыслишь? Хочешь, я назову тебе угодников Божиих безбородых?» Тот поражен был прозорливости и, встав из-за стола, пал к ногам святителя и умолял простить скорбный помысел. Получивши прощение, Никандр обратился к святителю: «Как это вы, Владыко Святый, провидели мои мысли»? – «Нужно, – отвечал Преосвященный Тихон, – внутренние очи совершенствовать, тогда и внешние откроются. Например: брось горсть пшеницы в стакан воды, смотри – зерна видны. Так и наши помыслы видны провидящему». Можно тут же вспомнить, как святитель предвидел приезд в лодке Никандра в монастырь и вышел его встречать.

Однажды святитель, будучи в гостях у своего елецкого друга Григория Ростовцева и увидев бегающего по комнате мальчика, спросил: «Чей это мальчик и как его зовут?» «Это мой внук – Александр», – сказал Ростовцев. Святитель Тихон погладил по голове мальчика, благословил и, посмотрев на него с участием, сказал: «Собирайся, Саша, в горний Иерусалим, собирайся, голубчик, в Небесное Отечество». Через три дня доселе здоровый мальчик скончался.

Одно из дел милосердия Тихона Господь ознаменовал назидательным событием. Двое из граждан елецких, когда в городе был сильный пожар и святитель сам ездил в Елец для сбора подаяний в пользу погоревших, сговорились обманом выпросить у него пособие. Явившись к нему в Задонск, они с притворными слезами рассказывали, что лишились всего своего имения от пожара. Святитель, пристально посмотрев на них, дал им нисколько денег. Довольные своим обманом, они возвратились в Елец, приблизились к домам своим и увидали их в пламени. Пораженные близостью карающей руки Божией, они поспешили к свт. Тихону и теперь уже с искренними слезами умоляли его, чтобы он испросил им помилование у Господа за их грех и сам бы простил их. Святитель, выслушав в чем дело, в изумлении повергся на колени перед изображением Распятия Христова, произнес молитву и, встав, с кротостью сказал: «Просите у Господа всем сердцем и всей душей прощения и помилования; вы уже наказаны за грех ваш; молитесь, чтобы не остался праздным сей урок, посланный вам от самого Промысла: отселе вы должны начать новую жизнь». Сказав это, он дал им еще денег и благословил их. Урок, действительно, не остался для них без пользы. При помощи и руководстве святителя, они изменились к лучшему и своей примерной честностью и трудолюбием заслужили себе общее уважение своих соседей.

Иногда во время своих молитвенных подвигов святитель Тихон получал также от Господа Бога дар чудотворений, хотя сам он приписывал все лишь спасительной благодати Божией и с некоторым душевным стеснением употреблял этот дар во благо ближним, боясь славы человеческой и по своему смиренномудрию, считая себя недостойным этой милости всемогущей силы Божией. Однако его келейник Иоанн Ефимов в своих записках передает рассказ об одном разительном таком случае из жизни святителя. При келиях его находился для его услуг человек из простолюдинов, который весьма был ему потребен. Однажды этот келейник жестоко заболел простудой и ждал уже часа смерти. Приобщившись двукратно Святых Таин, он доведен был до келии свт. Тихона, чтобы принять последнее его святительское благословение. Припав со слезами к стопам святителя, просил его молитв о себе, чтобы Господь не оставил Своей милостью, и прибавил при этом: «Владыка святый! Хотя я совсем умираю, но ежели мои малые и недостойные услуги для Вас потребны и моей душе спасительны, то верую, что Господь молитвы Ваши услышит и возвратит мне здоровье». Святитель со слезами отвечал: «Иди, и Бог тебя помилует». И действительно, по его молитвам больной в скором времени освободился от болезни без всяких лекарств. «Великую и живую он имел в себе веру, – прибавляет к этому рассказу келейник, – и Господь Бог во многих случаях его слушал». При подобных отношениях к людям и к самому себе святитель достиг такой высоты смиренномудрия и духовного совершенства, на которой он созерцал будущее, как настоящее, которая еще при жизни стяжала ему благодатные дары чудотворений, предвидения и прозорливства. По выражению его ближайшего келейника, «вера столь жива и действенна была в душе и сердце его, что он будущее, яко настоящее, предвидел или созерцал умозрительно». Так, святитель нередко проникал своим прозорливым оком в душевные свойства, расположения и сердечные помышления приходивших к нему; иногда же он знал наперед духовные нужды своих друзей и знакомых и приезжал к ним в то самое время, когда они нуждались в его душевной помощи и руководстве.

Вообще святитель, по своему глубокому смирению, считал себя великим грешником, поэтому, ненавидя грех и погружаясь в душеспасительные размышления, внимательно относился к своим мыслям, чувствам, желаниям, к людям и всякого рода действиям и расположениям и, скрывая свои немощи, усиленно трудился над самоисправлением и поучался глубокому смирению и спасительному самоукорению. По свидетельству келейника святителя, «он даже самые благие свои мысли рассматривал так тонко, как могут быть видимы на руках черты и линии». Даже каждое самомалейшее душевное движение проходило всегда пред судом его святых помыслов.

Поэтому-то, вероятно, и сохранилось так мало известий о благодатных чудотворениях святителя Тихона при жизни. Он более всего боялся, чтобы люди не считали его святым, по своему смиренномудрию он бегал всякого намека на особенное прославление его за богоугодную жизнь, и когда оно обнаруживалось в резкой форме, считал это действием и искушением духа тьмы.